Текст книги "Нежная мятежница"

Глава 3

– И все-таки, Рос, у меня это никак не укладывается в голове, – заговорила леди Франсес, подвигаясь ближе к подруге. – Зачем тебе соединять жизнь с мужчиной, если ничто тебя к этому не обязывает? Понятно было бы, если бы ты влюбилась. Это другое дело. Но ты говоришь о намерении выйти замуж за человека, которого даже ни разу не видела.

– Ты же знаешь, что я никогда не поступила бы так, Франсес. Но я дала слово, – ответила Рослин.

– Да, конечно, я в этом не сомневаюсь. Но кто узнает, если ты не сдержишь слова? Ведь дедушка умер и… – Франсес, увидев, как изменилось лицо подруги, оборвала себя. – Забудь, что я сейчас сказала.

– Хорошо.

– Спасибо, милая. Мне так стыдно! – вздохнула Франсес, делая ударение на последнем слове.

Леди Франсес Гренфел справедливо считалась женщиной весьма привлекательной. Разве что самой малости не хватало ей, чтобы прослыть красавицей. Но симпатичной, даже очень, со своими светлыми волосами и темно-карими глазами она, безусловно, являлась. Когда-то леди Франсес была самой веселой и неугомонной среди подруг Рослин. Но после замужества, семь лет назад, все изменилось, и в первую очередь она сама. Ее брак с Генри Гренфелом оказался неудачным. Сейчас рядом с Рослин была сдержанная, даже чопорная матрона, лишь мимолетно напоминающая ту счастливую девочку из детства.

– Ты настолько свободна сейчас, насколько другие могут только мечтать, – решительно продолжила Франсес. – У тебя столько денег, что ты не знаешь, куда их девать. При этом тебе никто не указывает, как следует их тратить. Мне потребовалось прожить с мужем семь лет, пять из которых я его совершенно не любила, чтобы оказаться в похожем положении. Но и сейчас, оставшись вдовой, я должна перед кем-то отчитываться. У меня есть сын. Есть мать, которая пилит меня всякий раз, когда слышит, что я поступила, с ее точки зрения, неправильно. А тебе, Рослин, совершенно не о ком беспокоиться. И при этом ты собираешься соединиться с мужчиной, который может полностью лишить тебя свободы, как это сделал со мной лорд Генри. Неужели ты этого хочешь? Уверена, что нет.

– Не имеет значения, что я хочу, Франсес. Важно то, что я должна сделать.

– Но почему? – повысила голос теряющая самообладание женщина. – Почему, хотелось бы мне знать?! Только не говори опять, что ты дала слово дедушке именно так поступить. Лучше расскажи, почему он заставил тебя дать такое обещание. Если уж ему так хотелось, то он имел достаточно времени, чтобы выдать тебя замуж.

– Ты права, – спокойно ответила Рослин. – Но не было никого, кого бы мне хотелось видеть своим мужем. А принуждать меня Грэмп не хотел.

– Никого? За все эти годы?

– Ах, как мне не нравится, Франсес, тон, которым ты это произнесла, честное слово, не нравится. Не напоминай мне, пожалуйста, о том, что теперь мне уже тяжело будет найти мужа.

Карие глаза подруги от удивления широко раскрылись.

– Тяжело? – почти смеялась Франсес. – Вот это здорово! Да более легкой задачи, чем выдать тебя замуж, на свете просто не существует. Найдется столько претендентов на твою руку, что ты не будешь знать, что с ними делать. И возраст твой, моя милая, не имеет никакого значения. Боже мой, неужели ты не понимаешь, как невероятно красива? И ко всему прочему богата…

– Но мне уже двадцать пять! – произнесла Рослин с таким отчаянием в голосе, будто речь шла не менее чем о ста.

Франсес усмехнулась:

– Столько же, сколько и мне. А мне-то казалось, что я не очень старая. Спасибо!

– Между мной и тобой есть разница. Ты – вдова. Никто ничего не скажет, если ты второй раз выйдешь замуж.

– Это уж точно, потому что я никогда больше такой глупости не сделаю.

Рослин нахмурилась.

– Но все присутствующие в церкви… – пролепетала она дрожащим голосом. – Они же со смеху покатятся, увидев меня среди юных невест.

– Да побойся Бога, Рос… – начала Франсес с улыбкой.

– Нет, это правда, – не дала ей договорить Рослин. – Да я, черт побери, сама бы посмеялась над двадцатипятилетней старой девой, которой не стыдно демонстрировать всем свою глупость.

– Сейчас же прекрати. Говорю тебе… Клянусь, твой возраст помехой не будет.

Рослин не смогла поверить этому заверению подруги, хотя ей и очень хотелось, чтобы та была права. Слезы подступили уже к самому горлу, но она сумела сдержать себя. Разговор коснулся сейчас той самой проблемы, которая больше всего и пугала ее, когда она отправилась на поиски мужа: она могла стать посмешищем, а такой позор был для нее невыносим.

– Все они подумают, что со мной произошло что-то очень нехорошее, коль я до сих пор не была замужем, Фран. Ты ведь знаешь, так и будет. Это же вполне естественно для любого человека.

– Они все прекрасно поймут, когда узнают, что последние шесть лет ты выполняла роль сиделки при больном дедушке, и только похвалят тебя за это. Ну а теперь больше ни слова о твоем возрасте. Поверь, об этом тебе беспокоиться стоит меньше всего. Ты, однако, ухитрилась уйти от ответа на мой вопрос. Не для того ли ты выдумала все эти страхи?

Притворно строгий взгляд, которым одарила ее при этом подруга, немного развеселил Рослин, и она наконец рассмеялась своим неповторимым теплым, с приятной хрипотцой смехом.

…В этот дом на Саут-Одли-стрит они с Нетти приехали вчера так поздно, что разговор с подругой пришлось отложить на утро. А поговорить хотелось. Ведь подружились они так давно, двенадцать лет назад. Причем сумели сохранить эту дружбу, несмотря на то что за последние десять лет виделись лишь однажды, четыре года назад, когда Франсес привезла своего сына Тимми на каникулы в горы.

Конечно, у Рослин в Шотландии были и другие подруги, но ни одна из них не была ей так близка, как Франсес. Только с ней могла Рослин поделиться своими самыми сокровенными тайнами. Подружились они тогда, когда Грэмп привез внучку учиться в Англию, чтобы из нее, по его словам, «сделали леди». А то, как ворчал старый шотландец, девочка превратилась «в маленького сорванца, не имеющего представления о благородном поведении». Опасения, надо прямо сказать, были не беспочвенны, хотя, как понимала Рослин сейчас, дед несколько сгущал краски.

Сделаться леди в английской школе Рослин не успела. Через два года ее исключили «за недопустимое поведение» и отправили назад в Камерон-Холл. Грэмп вопреки ее страхам совсем не ругался. Старик страшно скучал по своей внучке и был рад, что она наконец вернулась, пусть и таким образом. А для продолжения ее образования он выписал из Англии одну из лучших преподавательниц школы – мисс Бичхэм, которая в Шотландии сделалась необычайно кроткой и терпеливой. Впрочем, последнее превращение было не таким уж и чудом, если иметь в виду, какое жалованье назначил ей владелец Камерон-Холла.

Те два года в Англии Рослин и Франсес были неразлучны. И хотя после этого они практически не встречались, ощущение неразрывной связи сохранилось. Они так и остались самыми близкими подругами, только разговаривали теперь с помощью писем. Именно от Франсес узнала Рослин, что такое влюбленность. Она же затем поведала, каково жить с нелюбимым мужем. Рослин, в окружении которой совсем не было маленьких детей, тем не менее знала, наверное, все о том, как растут младенцы с самого первого дня их жизни, особенно мальчики. Франсес описывала ей буквально каждое движение своего сына Тимми.

В свою очередь, Рослин подробно рассказывала в ответных посланиях о своей жизни в шотландских горах, в которой, впрочем, было куда меньше разнообразия. Однако, не желая расстраивать подругу, она не сообщила ей об опасениях, которые в последнее время высказывал Грэмп относительно Джорди. И теперь она не знала, как объяснить Франсес причину своего появления здесь. А ведь так важно, чтобы подруга узнала, что речь идет не о каких-то причудах умершего старика, а о действительно реальной опасности, которая угрожает Рослин сейчас. В конце концов она решила начать с самого начала.

– Помнишь, Франсес, я рассказывала тебе о том, что моя мама утонула в озере Лох-Итайв, когда мне было семь лет?

– Да. Это произошло год спустя после гибели твоего отца, правильно?

Рослин кивнула, стараясь не вспоминать о том страшном чувстве одиночества, которое она испытала после смерти родителей.

– Так вот, Грэмп всегда считал, что это его внучатый племянник Джорди повинен в смерти моей матери. Джорди был злым и жестоким мальчишкой. Он постоянно развлекался тем, что мучил животных или устраивал какие-то ловушки и западни. Когда кто-то попадал в них, он страшно веселился. В то время ему было только одиннадцать лет, но натворить он уже успел предостаточно. Один из наших конюхов сломал ногу, угодив в замаскированную мальчишкой яму. Лошадь однажды сильно ушиблась из-за такой же шутки. Повар несколько раз серьезно обжигался из-за его проделок. О том, что он творил в собственном доме, можно только догадываться. Его отец, кузен моей мамы, который всегда брал Джорди с собой, когда приезжал в Камерон-Холл, предпочитал об этом не рассказывать. К тому страшному дню они гостили у нас уже целую неделю.

– Но каким образом он сумел все так устроить, что твоя мама утонула?

– Доказательств его причастности вообще нет, Франсес. Считается, что лодка, в которой она находилась, перевернулась, а в намокшей зимней одежде мама не смогла доплыть до берега.

– А что она делала на озере зимой?

– Мама выросла на озере. Вода для нее была родной стихией. Лох-Итайв она очень любила. Еще в детстве мама облазила все его берега. Летом она обязательно ходила на озеро каждый день купаться. Да и в холодную погоду она предпочитала лодку прогулкам в карете и верхом. У нее была своя особая маленькая лодочка, с которой легко могла управиться женщина. Я тоже на ней плавала. Конечно, вместе с мамой, одну на воде она меня никогда не оставляла. Но это к делу не относится. Главное, что в тот день маму не спасли ни ее умение управлять лодкой, ни искусство пловчихи.

– И помочь было некому?

– Никто не видел, как все случилось. Она собиралась пересечь Лох-Итайв. Лодка, видимо, перевернулась ближе к середине озера. Но через несколько дней один из арендаторов рассказал Грэмпу, что незадолго до трагедии видел Джорди в том месте, где мама обычно оставляла свою лодочку. Наверное, Грэмп не обратил бы на это внимания, не будь его внучатый племянник любителем дьявольских шуток. К тому же все были удивлены тем, что Джорди смерть мамы расстроила чуть ли не так же сильно, как меня. И опять в принципе ничего удивительного. Но в Камерон-Холле все знали, что мальчишка нас с мамой терпеть не может.

– И твой дедушка решил, что это Джорди каким-то образом повредил лодку?

Рослин кивнула:

– Мальчишка, например, мог проделать небольшое незаметное отверстие, чтобы лодка, отплыв от берега, дала течь. Это было как раз в его духе – посмеяться над тем, как уверенный в своем судне человек вдруг окажется в воде. Для него это была очередная проказа, естественно, как всегда жестокая. Он намеревался развлечься дурацким видом неожиданно попавшего в воду человека. Убивать он не хотел, я уверена. Ему не было известно, что мама собирается плыть на другую сторону озера. Обычно она совершала свои водные прогулки вдоль берега.

– И тем не менее…

– Да, тем не менее, – вздохнула Рослин. – А как должен был поступить Грэмп, если доказать чего-либо он не мог? Лодку так и не нашли, а следовательно, неизвестно, была ли она повреждена. Дедушка не доверял Джорди после того, что произошло. Он не запретил ему бывать в Камероне, но когда тот приезжал, он обязательно посылал следить за ним одного из слуг. Он ненавидел своего внучатого племянника. Но отца Джорди дедушка не хотел расстраивать своими подозрениями. Сделай он это, пришлось бы отказывать от дома и внуку. Однако Грэмп поклялся, что Джорди от него ничего не достанется, и сдержал свое слово. Джорди получил после смерти своего отца наследство. Но оно было ничтожно по сравнению с тем, что досталось в свое время Грэмпу как старшему мужчине в семье. Джорди негодовал, считая это несправедливым. Дедушка, зная это, был уверен, что лишь для того, чтобы присоединить к своим его капиталы, внучатый племянник просил моей руки.

– Это понятно. Но здесь главное, чтобы ты сама себя не ввела в заблуждение. Будь уверена, не только деньгами ты можешь заинтересовать.

Рослин махнула рукой, как бы отбрасывая предположение подруги.

– Джорди всегда недолюбливал меня. Когда мы подросли, это чувство только усилилось и стало взаимным. Он не мог смириться с тем, что ближайшей родственницей Грэмпу прихожусь я, а не он. До смерти своего отца он вообще ни с чем хорошим ко мне не подходил. Лишь убедившись, что он беден, Джорди вдруг превратился в отношениях со мной в мистера Очарование.

– Но ты, конечно, не дала ему развернуться в этой роли, – констатировала Франсес.

– Конечно, я отказала ему. Я не такая полоумная дура, чтобы не разглядеть фальши в расточаемой с такой жестокой расчетливостью лести. Но Джорди не отстал. Он продолжал притворяться пылким влюбленным, тогда как я отчетливо видела в его ледяных голубых глазах только холодную ненависть.

– Отлично. С этим теперь все ясно. И все-таки мне кажется, что из рассказанного тобой не может следовать вывод о необходимости срочно броситься под венец.

– Как ты не понимаешь! С кончиной Грэмпа я лишилась всякой защиты и опоры. Возможно, я бы в них и не нуждалась. Но существует Джорди, который уже много раз настаивал на том, чтобы я вышла за него. Он уже не скрывает, что хочет заполучить Камерон-Холл и сделает все, чтобы завладеть им.

– А что он может сделать?

– Я думаю ничего, – раздраженно фыркнула Рослин. – Но не сомневаюсь, что Грэмп был мудрее меня.

Участившееся дыхание Франсес говорило о том, что она начинает нервничать.

– Деньги перейдут к Джорди, если с тобой что-нибудь случится, так, что ли?

– Нет, Грэмп об этом позаботился. Дело в том, что Джорди способен силой заставить меня выйти за него, окажись я у него в руках. Он найдет способ. Опоит меня какой-нибудь гадостью, будет бить или просто найдет продажного священника. Этот человек сможет овладеть ситуацией. И брачный контракт он заставит подписать совсем не тот, который подготовил для меня Грэмп. Ну а как только я стану его женой, надобность во мне совсем отпадет, не правда ли? Более того, ему будет даже опасно иметь меня рядом с собой. Ведь я могу проговориться о том, что он сделал.

Франсес почувствовала дрожь, хотя утро было весьма теплым.

– Может, ты просто выдумала все это, а? – почти жалобно спросила она.

– Ах, Франсес, да я и сама была бы рада ошибиться! Но факты говорят об обратном. Грэмп надеялся, что Джорди женится до его смерти. Но этого не случилось. Дедушка понимал, что тот выжидает момент, когда я останусь одна и никто не решится протестовать против насильственной женитьбы. А ведь Джорди силен. Вряд ли я смогу оказать ему достойное сопротивление. Правда, при мне всегда кортик.

– И ты сможешь?…

– О, я смогу. Грэмп научил меня пользоваться этим оружием. Но поможет ли мне маленький кортик? Ведь чтобы похитить меня, вряд ли Джорди придет один. Теперь ты понимаешь, почему я так спешно уехала из Шотландии.

– Но замуж-то тебе почему непременно надо выйти?

– Все потому же. Как только я выйду замуж, Джорди ничего не сможет сделать. Недаром Грэмп настаивал на моем скорейшем замужестве. Он предусмотрел все, даже план моего бегства. Джорди начнет искать меня сначала в Шотландии, а лишь потом в Лондоне. Это дает мне время на выбор мужа. Но кажется, выбор этот ничтожно мал.

– Черт побери, это несправедливо. Ерунда какая-то! – с жаром воскликнула Франсес. – Неужели можно срочно, по заказу полюбить?

Рослин грустно улыбнулась, вспомнив строгие наставления дедушки.

«Прежде всего тебе предстоит подумать о своей безопасности, девонька, – говорил старый шотландец. – Колечко на пальчике будет тебе защитой. Главное – заполучить его. А любовь сможешь найти и потом».

Вспомнила она и как покраснела, поняв наконец, что он имеет в виду, и как Грэмп тут же постарался успокоить ее.

«Конечно, Бог даст, любовь появится потом. А может, тебе повезет, и ты сразу выйдешь за любимого человека и будешь счастлива в браке. Только помни одно: ты должна завладеть сердцем своего избранника. Да, и еще: не бойся, девонька, повес. Как правило, из них получаются хорошие, преданные мужья. Да-да, не возражай мне, ведь в молодости твой дед тоже частенько менял девочек, но, как только женился, был преданным своей жене. Одно только помни: есть вещи, которые можно позволить только после венчания. И нечего краснеть – ты должна это знать…»

Рослин вздрогнула – Франсес вот уже несколько секунд удивленно смотрела на нее в ожидании ответа.

– Что же, если не успею встретить того, кого полюблю, придется выйти замуж за нелюбимого. В конце концов, ты же жила с нелюбимым человеком, – сказала она.

Франсес помрачнела:

– У меня не было выбора.

– Извини. Мне не следовало напоминать об этом. Но что касается меня, то покажи мне сейчас симпатичного парня, который не волочится за каждой юбкой, и я с готовностью отдам ему свою руку. Достаточно, чтобы мне хотя бы показалось, что я могу полюбить его, – произнесла Рослин твердо. Затем, улыбнувшись, добавила: – У меня, между прочим, имеется разрешение, даже рекомендация моего дедушки, согласно которой я могу заняться поисками любви позже, если мне не повезет в этом деле до замужества.

– Он?… И ты собираешься?…

Рослин не смогла сдержать смеха при виде сильного потрясения, которое произвело ее сообщение на подругу.

– Позволь мне сначала найти мужа, Франсес, а уж потом я подумаю, нужен ли мне любовник. Лучше скрести пальцы и пожелай, чтобы я обзавелась мужем и любовником в одном лице.

Глава 4

Небрежно прислонившись к дверному косяку, Энтони вот уже несколько минут наблюдал за Джереми, который с восторгом осматривал свою новую комнату.

– Эй, юнга! Вижу, тебе не терпится поделиться с кем-то распирающей тебя чепухой. Скажи лучше, это убежище тебе подходит?

– Поглоти меня бездна, дядя Тонни! Да я…

– Дальше не продолжай, – невозмутимо перебил Энтони, стараясь выглядеть сердитым. – Моих братьев можешь величать дядями сколько тебе влезет. А я, с твоего позволения, здесь был и останусь просто Тонни.

– Но это все в самом деле великолепно, Тонни! – продолжал восхищаться ничуть не смутившийся Джереми, лицо которого буквально сияло. – Эта комната, дом, ты! Я не знаю, как тебя да…

– Тогда и не благодари, будь так добр, – опять не дал ему договорить Энтони. – А пока ты вновь не начал свои дурацкие восхваления, ставлю тебя в известность, что намерен основательно приобщить тебя, милый мальчик, к женскому обществу. Не зря же твой отец поручил заботу о тебе именно мне.

– О! Ты не шутишь?

Энтони стоило определенных усилий, чтобы не рассмеяться. Паренек понял его слишком буквально.

– Нет, но речь идет не о том, о чем ты подумал. Неужели ты хочешь, чтобы Джейсон меня задушил, узнав, что я приобщаю тебя к разврату? Господи Боже, да он и без того обрушится на меня, узнав, что Джеймс оставил тебя со мной, а не с ним. Нет-нет, я хочу познакомить тебя с такими женщинами, о существовании которых твой папаша уже забыл, – с порядочными женщинами.

– Похожими на Реган?

На этот раз Энтони выглядел недовольным.

– Давай договоримся раз и навсегда: пока мы вместе, я этого имени слышать от тебя не должен. Ты, черт побери, такой же негодник, как твой отец…

– Теперь я вынужден перебить вас, дядя Тонни. Я никому не позволю плохо говорить о моем отце, – произнес Джереми предельно серьезно.

Энтони потрепал парня по волосам, таким же угольно-черным, как и его собственные.

– Пойми меня, малыш, я люблю твоего отца. Всегда любил. Но считаю себя вправе говорить о нем что хочу и в любой момент. Ведь помимо того, что он твой отец, он мой брат, между прочим. И от меня тебе его защищать не обязательно. Поэтому спрячь свои коготки.

Джереми улыбнулся, успокаиваясь.

– Рега… Реджи говорила, между прочим, что ты не можешь и дня прожить, чтобы не поспорить со своими братьями, – хитровато прищурившись, сказал он.

– Она так говорила? Что ж, эта киска всегда славилась тем, что знает все обо всех, – нежно произнес Энтони. – Кстати, раз уж мы заговорили об этой леди, у меня есть послание от нее. Похоже, она решила для разнообразия провести время без своего виконта, и ей нужен кавалер, который мог бы сопровождать ее на какой-то бал. Как ты отнесешься к такой работенке?

– Я? Ты имеешь в виду, что с ней могу пойти я? – переспросил разволновавшийся сразу Джереми.

– А почему нет? Реджи прекрасно знает, что сам я терпеть не могу подобные роли, и вряд ли обратилась бы ко мне, будь в ее распоряжении кто-то еще. Но Эдвард со всем своим выводком укатил на неделю в Хаверстон к Джейсону, Дерек тоже там. Получается, к сожалению, что во всем городе мы с тобой единственные Мэлори, которые могут помочь ей. Впрочем, остается еще твой отец. Можно переадресовать просьбу ему, если, конечно, мы успеем его вовремя разыскать. Не исключено, что Джеймс все еще валяется на своей койке, но он, как мне помнится, говорил о каком-то старом приятеле…

– Сара зовут этого старого приятеля, – сообщил с озорным блеском в глазах Джереми. – Она работает в таверне…

– Избавь меня от дальнейших подробностей, пожалуйста.

– Ты не сумеешь вытащить его на бал даже ради любимой племянницы. А я бы отправился туда с удовольствием. У меня и костюм подходящий для этого есть, и танцевать я умею. Честное слово, умею. Конни меня учил.

– Да? И кто же из вас кого вел в танце? – хмыкнул Энтони.

Джереми тоже улыбнулся:

– Оба понемногу. Но я не только с ним танцевал. Я достаточно попрактиковался с девками, и ни одна из них не жаловалась.

В чем еще успел попрактиковаться парень в тот период своей жизни, спрашивать Энтони не стал. Догадаться было несложно, особенно, если вспомнить об интересах отвратительных друзей его отца. Вот что теперь ему делать с этим очаровательным мерзавцем? Делать, однако, что-то надо. В конце концов, не вина парня, что он приобрел лишь такие жизненные навыки и манеры. С кого ему было брать пример? С отца – джентльмена, ставшего пиратом, теперь, слава Богу, бывшим? Да и сейчас, у любимого дяди – дамского угодника и беспутного повесы, – честно говоря, тоже не всему следует учиться. Возможно, следует привлечь к перевоспитанию Джереми его кузин и кузенов, когда те вернутся в Лондон. Кто знает, может, в их обществе парень скорее научится вести себя подобающим для отпрыска рода Мэлори образом.

– Уверен, Реджи с удовольствием потанцует с тобой, юнга. Она знает тебя достаточно хорошо теперь и, надеюсь, будет довольна, если ты станешь ее спутником на этот вечер. Только упаси тебя Бог назвать и ее девкой. Лучшее, на что ты можешь рассчитывать в этом случае, – пощечина за оскорбление. А так, подозреваю, что ты ей даже нравишься.

– Ага, именно на меня она обратила внимание в тот день, когда мы ее похищали.

– А ты обязательно должен напомнить мне об этом? К тому же внимание на тебя она обратила только тогда, когда узнала, кто ты такой на самом деле. Бог свидетель, Джеймсу и впрямь пришлось немало повозиться, даже проучить виконта, прежде чем Реджи вышла за него замуж.

– Зато он сразу все изменил.

– Конечно, изменил. Но в любом случае ему не следовало впутывать во все это тебя.

– Но это было делом чести.

– О, ты знаешь, что такое честь? Скажи на милость, – сухо произнес Энтони. – Тогда для тебя еще не все потеряно, надеюсь. Правда, придется исключить из своего словаря слово «девки». Вот так-то, малыш.

Джереми слегка покраснел.

Первые годы своей жизни он провел в таверне, потом с отцом, когда тот узнал о его существовании. В таверне он научился говорить свои первые слова, а потом пополнил их запас у Конни – лучшего друга и спутника жизни Джеймса. Ничего удивительного, что они и сейчас слетают с его языка. Теперь вот придется перевоспитывать юного джентльмена.

– Наверное, я не гожусь для того, чтобы сопровождать…

– Похоже, ты опять меня понял слишком буквально, – покачал головой Энтони. – Неужели ты думаешь, что я доверил бы тебе сопровождать мою любимую племянницу, если бы сомневался, что ты подходишь для этого?

Джереми хмурился. Но мучили его сомнения уже совсем другого рода.

– Я не смогу. Как я вообще мог об этом подумать, поглоти меня бездна! Конечно, это не для меня. Если бы речь шла о ком-то другом… Нет, я пока не могу.

– Что ты, черт побери, бормочешь?

– Я не могу пойти с ней на бал, – сказал Джереми решительно. – Что, если к ней начнет приставать кто-нибудь вроде тебя? Я не смогу защитить ее.

– Вроде меня?! – воскликнул пораженный Энтони, который не знал, что ему в данный момент хочется больше: рассмеяться или поколотить этого щенка.

– Ты же понимаешь, о чем я говорю, Тонни. Подойдет какой-нибудь, начнет выпендриваться в мой адрес, а все, чтобы покрасоваться перед ней. Нет-нет, я не хочу…

– Да неужели ты думаешь, что такому, как я, может прийти в голову издеваться над семнадцатилетним юнцом? – начал уже всерьез сердиться Энтони. – Да будь все проклято, мне надоело! То он, видите ли, не может, то не хочет. Ну ладно, – продолжил он примирительно. – Может, ты и прав. Предлагаю компромисс. Ты идешь с ней на бал, а я буду присматривать за вами со стороны. У дома Крэндалов, если мне не изменяет память, разбит огромный сад. Так что мне вполне удастся спрятаться, не привлекая особого внимания. По-моему, такой вариант удовлетворил бы даже ее сверхосторожного мужа. Ну а тебя этот план устраивает?

– Ага! Коль ты будешь рядом и в случае чего заступишься за нее, бояться нечего. Но поглоти меня бездна, Тонни, не скучно ли будет тебе торчать в саду весь вечер?

– Безусловно, будет. Но думаю, что одним вечером я пожертвовать в состоянии. К тому же ты и представить себе не можешь, что меня ждет, если я сам решусь появиться у Крэндалов или на другом балу. И не спрашивай. Это – проклятие моей жизни. Но я сам выбрал такую жизнь и, честно говоря, не жалуюсь.

С этими загадочными словами Энтони вышел, оставив Джереми устраиваться в новых апартаментах.