Текст книги "За пивом! Крупнейший пивной забег в истории, воспоминания о дружбе и войне"

Глава 14
Сделай мне одолжение

Я отправился к капитану порта, офицеру береговой охраны США, о котором говорили, что мужик он суровый. И вы скоро поймете почему. Береговая охрана отвечала за безопасность двухтысячемильного вьетнамского побережья. Восемь тысяч моряков на двадцати шести патрульных катерах, пробороздили за эту войну в общей сложности более четырех миллионов морских миль и проинспектировали 280 тысяч судов. Годом ранее эту флотилию усилили пять сторожевых корветов, включая «Вайнону» и «Миннетонку», которые прежде базировались на Гавайях, в Перл-Харборе, и которым предстояло выполнить во Вьетнаме шесть тысяч боевых походов.

Я сказал капитану порта, что служу машинистом на «Дрейк Виктори» и что ушел в увольнение, чтобы увидеться со сводным братом. И вот моего сухогруза больше нет – сушите, как говорится, весла.

Он объяснил, что капитана поставили в известность о возможной атаке и он принял решение ускорить разгрузку и валить отсюда с первым приливом. Обычно такая работа занимает дней шесть, но на «Дрейк Виктори» управились шустрее. Теперь они держат курс домой, в США, со стоянкой в Маниле, на Филиппинах. Что до меня, то капитан предупредил портовое начальство, что один из матросов не вернулся из увольнения.

– Но я-то как раз вернулся!

– Полагаете, целый корабль обязан торчать в гавани и ждать персонально вас? – сухо возразил он мне.

Да, худшее, что может случиться с моряком, – это отстать от своего корабля. Особенно во время войны.

Меня, понятно, здорово угнетало, что я так и не успел повстречаться со всеми ребятами из списка, и особенно с моим лучшим другом Бобби Паппасом, который вроде как был сейчас где-то на юго-западе, на базе в Лонг-Бинь, в 375 милях отсюда. Но торговые корабли не возвращаются за своими отставшими матросами, так что придется мне забыть обо всем и как-то догонять «Дрейк Виктори» самому.

– Ладно, посмотрим, – сказал капитан порта. – Может, вы и ухитритесь их перехватить. Я позвоню в Сайгон, чтобы они выдали вам разрешение вылететь туда и уже там получить визу на выезд из страны.

Как-то чересчур сложно.

– Почему нельзя поехать в Сайгон прямо сейчас?

– Потому что никто шляется по Вьетнаму без разрешений! – рявкнул он.

Эх, знал бы он, сколько раз я уже нарушил это правило…

– Слушайте, – рискнул я, – а давайте-ка я отправлюсь в наше посольство в Сайгоне сам и попробую ускорить это дело? Если капитан не стал ждать меня здесь, вряд ли он будет делать это на Филиппинах.

– Сколько раз повторять! Вы не можете просто взять и поехать в Сайгон, когда вам заблагорассудится! Когда выкинете эти фантазии из головы, отдайте эту бумагу дежурному офицеру в казармах, и вам предоставят койку.

С этими словами он выдал мне предписание. Я поблагодарил его от всей души, но ринулся, конечно, вовсе не в казармы, а на базу военной полиции, на поиски Томми Коллинза. И мне повезло: он как раз вернулся с дежурства.

– Ба, кого я вижу! – сказал он.

– Ага, и я рад встрече. Жаль, не могу отпраздновать. Я отстал от корабля.

– Иди ты?!

– Серьезно. И мне сейчас кровь из носу нужно успеть в Сайгон, чтобы найти там какой-нибудь рейс до Манилы.

– Понятно. Чем я могу помочь?

– Да чем тут поможешь, чувак… Я просто забежал сказать «пока-пока». Это мой косяк, и исправлять его придется самому. Я забрался слишком далеко на север.

– Как там наши? Как Рикки?

– С ним все в норме. Правда, при мне там была небольшая перестрелка. Зато по пути я нашел нашего Кевина Маклуна. Они там оба примерно в одной заднице.

– Да уж, как говорится, одним выстрелом двух зайцев… Единственное, стрельбы хотелось бы поменьше. Ей-богу, носиться под пулями, особенно в этом твоем наряде, Чики… – он сочувственно покачал головой и засмеялся. – Кстати, хочешь, организую постирушку, пока ты здесь? Да тебе и самому бы не мешало помыться как следует.

Он был прав, я уже явно созрел для хорошей санитарной обработки. Но времени на это не оставалось.

– Некогда, я пулей на аэродром, Томми! Мы с тобой, Бобби и Джоуи еще поднимем стаканы за мир – там, дома. Оглянуться не успеешь!

Мы пожали друг другу руки и обнялись. На прощание я еще разок напомнил, чтобы он почаще писал матери, и побежал.

Я добрался до того самого аэродрома, откуда вылетал на север еще пару дней назад. Спасибо тому техасцу, который взял меня на борт! Может, и сейчас я найду кого-нибудь столь же добросердечного, кто подбросит меня на юг?

Взлетные полосы были гораздо оживленнее сегодня, чем в прошлый раз. Теперь тут было не протолкнуться от «Хьюи», «Чинуков» и разных самолетов. Наверняка какой-то из них вылетает в Сайгон! Чем черт не шутит? Я приметил какого-то летчика, который ходил туда-сюда с бумагами, и спросил:

– Не знаете, нет ближайшего рейса на юг? Мне очень нужно в столицу, в посольство!

Зря я упомянул посольство, брови у этого парня сразу поползли вверх.

– Могу я взглянуть на ваши документы, сэр?

Вокруг нас собралось уже несколько человек.

– У меня их нет.

Тот техасец из 1-й кавалерийской располагал собственным бортом и был сам себе хозяин. А с этим офицером я вернулся в страну бюрократов.

– Я моряк торгового флота, – добавил я.

Его подозрительность можно было понять, хотя в прибрежных городах во время войны кто только не шатается: военные моряки, южновьетнамцы, корейцы, австралийцы, гражданские техники, французские колоны и даже бизнесмены из Европы. Но какого лешего матросу торгового флота, грязному и оборванному, как бродяга, понадобилось на военном аэродроме?

– Что-то я не вижу здесь вашего корабля, сэр.

– Правильно. Вот я как раз и хочу на него вернуться!

– Ну, на самолет-то без бумаг я вас все равно не пущу.

Я уже хотел заорать на него, но взял себя в руки, сделал глубокий вдох и осмотрелся вокруг. На другом конце взлетной полосы виднелась еще одна штабная палатка, вокруг которой была своя суета. Люди входили и выходили, и среди них было много пилотов в оранжевых жилетах. Я отыскал уоррент-офицера с эмблемой ВВС на рукаве, у которого в руках был перечень пассажиров или что-то в таком роде. Если вам нужен кто-нибудь, кто что-то решает, ищите парня со списками. Со своей седой шевелюрой, он выглядел так, словно прошел огонь, воду и медные трубы. Я задал ему тот же вопрос: нет ли борта на Сайгон?

Он посмотрел на меня несколько обескураженно:

– Ну, допустим, есть. А кто спрашивает?

– Я моряк торгового флота. Мой сухогруз в Сайгоне, а я застрял здесь, в увольнении, искал сводного брата. Мне нужно вернуться, чтобы успеть на борт, пока корабль еще в порту.

– Что еще за хрень ты мне тут рассказываешь? Шутишь, что ли?!

Я подумал, что мои выдумки лежат не так уж далеко от правды.

– Нет, сэр. Так оно и сесть.

– И где ты искал своего брата? На болотах? Посмотри на себя!

Что верно, то верно. Приятного впечатления я не производил.

– Ладно, черт с тобой, – сказал он. – Дай мне минуту.

И скрылся в палатке. Его не было довольно долго, но я терпеливо ждал. Наконец он вернулся. Думаю, я сумел его разжалобить, потому что он отвел меня в сторонку и тихо спросил:

– Видишь тот самолет?

Это был царственно лоснящийся на солнце роскошный двухмоторный «Бичкрафт Дюк» – одна из тех игрушек, что покупают себе богачи.

– Ага. Обалдеть!

– Это как раз мой, – продолжил он так же негромко. – Короче, жди здесь, пока я не поднимусь на борт. Когда я вот так махну рукой – не говоря ни слова, мчись к трапу и лезь в салон. Сядь где-нибудь в уголке и сиди тихо, как мышь. Ни с кем из пассажиров не говори. Понятно?

– Ясное дело. Спасибо, мужик!

Экипаж поднялся на борт, а за ним группа каких-то гражданских, самого важного вида. Последним по трапу взошел командир экипажа, пилот, с которым я говорил. Он повернулся, чтобы подать мне сигнал. Я нырнул в салон, выбрал самое скромное местечко, пристегнул ремень и затих. Он задраил дверь и запустил двигатели. Спас мою задницу, что и говорить! Полет займет от силы час, а пешком или автостопом я добирался бы до Сайгона полдня. И шансы догнать «Дрейк Виктори» были бы никакие.

Некоторое время мы летели вдоль камбоджийской границы, и я думал, не прячутся ли там сейчас внизу вьетконговцы, среди этих холмов, укрытых лесным одеялом. Они напоминали мне родные края, горы Катскилл[56]56
  Catskill – горный хребет, физико-географическая провинция в северных Аппалачах, в юго-восточной части штата Нью-Йорк, к северо-западу от Нью-Йорка и к юго-западу от Олбани. – Прим. пер.


[Закрыть] в Нью-Йорке. В своей ностальгической полудреме я едва не проворонил момент, когда мой спаситель передал штурвал второму пилоту, чтобы обойти салон и перекинуться двумя-тремя словами с пассажирами, которые оказались какими-то попами. Затем он направился ко мне, наклонился над креслом и сказал вполголоса:

– Не служи я сам в торговом флоте во Вторую мировую, приятель, послал бы тебя на три буквы, и дело с концом.

– Мужик, спасибо, правда!

– И вот что… Когда прилетим в Сайгон, будь добр, сделай мне встречное одолжение.

– Все, что смогу!

– Сходи в душ.

Глава 15
Я застрял в Сайгоне

В Сайгоне я еще раз поблагодарил пилота, но отправился не в баню, а в американское консульство – на первой же армейской попутке через весь этот шумный, густонаселенный город, в котором тогда жили почти два миллиона человек. Время поджимало.

Сайгон – место не менее оживленное, чем Манхэттен. Улица Тчу-До, или проспект Независимости, – та же Таймс-Сквер, разве что вместо желтых такси проезжая часть кишит велосипедами и мопедами, на которых кто только не путешествует: солдаты с винтовками, матери с младенцами и прочий люд с самым диковинным скарбом, прикрученным к рулю, – лестницами, цыплятами в клетках, крабовыми ловушками и громадными корзинами овощей. По дороге наткнешься то на старуху с коричневыми от бетеля зубами, то на буддийских монахов в шафрановых рясах, торопящихся в пагоды, то на мясника, который занял полтротуара, разложив свой товар на циновке и отмахиваясь от бродячих собак. Уличные торговцы тут продают все на свете, от певчих птиц до гробов. Мы проехали мимо восхитительного храма, украшенного ладьями-драконами и другими символами мореходства. Должно быть, он был посвящен какой-то древней морской богине. Хотел бы я заглянуть внутрь!

Посольство Соединенных Штатов вместе с консульством размещалось в новом здании, построенном на пальмовом бульваре Тонг-Нху, по соседству с французским и британским. Старое здание снесли три года назад, после атаки с применением набитой взрывчаткой машины. Тогда погибли 23 человека, включая совсем молодую женщину из ЦРУ. А теперь тут высится современная шестиэтажка, похожая на неприступную крепость, разве что рва не хватает.

Оказавшись внутри, я изрядно побродил между столами, пока не нашел чиновника, который мог мне помочь. Мало того, оказалось, что у него на руках была уже целая папка с делом о пропавшем моряке. Наш капитан уведомлял береговую охрану в Куинёне, что меня все еще ждут на борту, если, конечно, я успею их нагнать. Ура! Но этот бюрократ моего оптимизма не разделял. Про себя я уже успел назвать его Хеллером, в честь автора «Уловки 22»[57]57
  «Уловка-22» (англ. Catch-22) – роман американского писателя Джозефа Хеллера, опубликованный в 1961 году, в котором в сатирическом ключе поданы некоторые эпизоды Второй мировой войны, связанные с американскими бомбардировками Италии. Известен возникшим в нем парадоксом между взаимоисключающими бюрократическими правилами. – Прим. пер.


[Закрыть], романа, в котором как раз и показан весь абсурд войны и армейской канцелярщины.

– Паспорт, пожалуйста!

– Но у меня только моряцкая карточка. А паспорта и не было никогда. Я как-то до сих пор обходился, а я ведь наш шарик раза три обошел, не меньше.

– Это очень мило, мистер Донохью, но сейчас-то мы с вами во Вьетнаме и вокруг кипит война – на тот случай, если вы не заметили. Чтобы покинуть страну, вам нужна выездная виза, а чтобы получить выездную визу, вам нужен паспорт.

– Эй, секундочку! В каком смысле выездная виза? Я думал, большинство стран требуют, наоборот, въездную визу. Вьетнамцы что, боятся, что без визы все отсюда разбегутся к чертовой матери, что ли?

– Мы здесь гости, мистер Донохью, и не вправе задавать вопросы. Короче говоря, вон за той дверью вам оформят паспорт.

– А, отлично! Спасибо!

– Но не сегодня. И даже не завтра. Может, даже вообще не на этой неделе. Сейчас вам нужно сделать фото и заполнить заявление по форме. Затем ваши документы поступят в обработку и пройдут проверку. И только когда – и если – вы получите на руки свой паспорт, мы поможем вам приступить к получению выездной визы.

– Но вы сами только что сказали, что мой капитан ждет меня на корабле, если я успею его догнать. Как, черт побери, я должен это сделать, просиживая здесь штаны и заполняя какие-то формы?!

– Прошу прощения, дружище, но этот процесс занимает какое-то время, – ответил мой Хеллер. – Мы тут немного заняты.

Впрочем, у него в душе нашлось немного места и для жалости.

– Как у вас с деньгами?

Я вытащил из кармана свои вьетнамские пиастры и пересчитал их.

– На наши что-то около пятерки баксов.

– Подождите минутку, – сказал он и заполнил очередную справку. Затем порылся среди бумаг на столе и извлек откуда-то визитную карточку.

– Вот, свяжитесь с этим человеком. Это агент тех судоходных компаний, которые исполняют военные заказы. Вручите ему этот документ. Консульство США подтверждает вашу личность и историю, как бы нелепо она ни звучала. Вам нужны средства на еду, крышу над головой и какие-то еще повседневные расходы. У нас тут тоже, знаете ли, не приют для моряков-потеряшек.

– Ну хоть примерно скажите, сколько времени на все это уйдет!

– Сколько надо, – отрезал он.

Я глубоко вздохнул и взял эту визитку. Судя по ней, судовой агент был каким-то французом. Затем мне пришлось еще битый час просидеть за дверью, на которую мне указали, в ожидании фотографа. К этому времени у меня уже отросла борода, да и выглядел я отнюдь не улыбчиво. Хорошо будет, если я сам себя узнаю на снимке. Затем я отправился домой к французу. Судя по зданию, посредничество в международных поставках для армии США дает отличный доход. Роскошный особняк с парадным крыльцом на набережную. Внутри – куча слуг и вышколенный личный секретарь-вьетнамец по имени мистер Мин, который общался с боссом исключительно по-французски. Сам агент был худощавый осанистый джентльмен пенсионных уже лет.

Кресла мне не предложили. Так что я просто стоял поодаль и мялся, пока он читал справку из консульства, щурясь на нее сквозь очки.

– Ждите здесь! – пролаял он и вышел, шаркая, в увешанное люстрами фойе, за которым, сквозь резные двери, виднелась домашняя библиотека. Назад дедушка вернулся с наличными – примерно сорок долларов. Более-менее хватит на три горячих обеда и ночлег, если не шиковать. Все, что от меня требовалось, – это приходить сюда за очередными суточными, которые полагались мне как члену экипажа торгового судна, вынужденному ждать в зарубежном порту. И я буду получать их, пока все не уладится, – требование железное и касается всех судоходных компаний. Вот вам одна из причин, почему я всю жизнь состоял в профсоюзе, который бьется за наши матросские права, даже если случай выбрасывает нас на берег. Никто не оставит тебя в беде! И спасибо за это надо сказать в первую очередь Большому Джо Каррану, о котором я писал. Господи, благослови морской профсоюз!

Что ж, по крайней мере хоть какой-то просвет во всей этой безнадеге.

Глава 16
Не подмажешь – не поедешь

Вскоре я убедился, что жизнь в Сайгоне – не из дешевых. Я, однако, нашел корейский отель, номер в котором обходился примерно в четверть того, что обычно платят американцы. Это сэкономило бы мне некоторую сумму на пару приличных ужинов с пивом. Отель этот стоял в квартале Тёлон, который был чем-то вроде сайгонского Чайна-тауна: там проживали около полумиллиона этнических китайцев. Жаль, что к тому времени власти закрыли «Тёлон Гран Монд», одно из крупнейших казино в Юго-Восточной Азии, – вероятно, потому что его контролировали банды речных пиратов. Может, пираты пожадничали и отрезали столичным чиновникам недостаточно большой кусок пирога? Но в переулках все еще прятались игорные заведения поскромнее – вроде «Ло Тьен» («Счастливое небо») или «Хай Тьен» («Морское небо»). Поговаривали, что в них захаживают даже генералы, чтобы сыграть партию в блэкджек.

Я пошел в этот отель и сказал пожилому человеку у стойки:

– Как поживаете, сэр?

Я обратился к нему на простеньком японском, который, как вы помните, выучил в морской пехоте. Большинство корейцев в возрасте говорит на нем, потому что Корея с 1910 года и до конца Второй мировой была аннексирована Японией и японцы запрещали им общаться на родном языке.

– Генки-дес, аригато! – сказал он. – Спасибо, хорошо!

Цены меня вполне устраивали. Мне ведь не требовался теннисный корт и спа-салон, так что я зарегистрировался. Первое, что я сделал, когда бросил сумку в номере, – это выполнил, наконец, свое обещание тому пилоту и принял хороший душ. Смены белья у меня не было, так что я просто постирал то, что было на мне, хорошенько выжал и развесил его сушиться на солнце. Каждый день я начинал с визита к французскому агенту, получал свои наличные, а затем шел в консульство – проведать моего нового приятеля Хеллера. Как там мой паспорт? Так прошло дня четыре, а «Дрейк Виктори» уплывала все дальше и дальше. Я умолял его:

– Послушайте, я был в трех кругосветках, и мне ни разу не понадобился паспорт! Я пять месяцев проторчал в морпехах на Филиппинах, на Субик Бэй! Я знаю эти места как свои пять пальцев! Почему вы не хотите просто воткнуть меня в какой-нибудь военный самолет до авиабазы Кларк на острове Лусон? А оттуда уж я до Манилы сам доберусь, не переживайте! Вы же так и так каждый божий день туда летаете, таскаете парней оттуда сюда и обратно!

Напрасно. Хеллер просто не хотел подходить к этому делу творчески.

Наконец, мой паспорт был готов. Пустая книжечка, в то же время полная обещаний, проштампованная 26 января 1968 года, ровно неделю спустя после того, как я сюда явился. И с фото, с которого смотрит какой-то угрюмый тип.

Но недолго я радовался, ибо Хеллер напомнил мне, что это еще полдела. Теперь мне следовало отнести мой паспорт во вьетнамский Госдепартамент и заявиться там на получение выездной визы. И это обойдется в кругленькую сумму. Хеллер сказал, что вьетнамского чиновника, который за это отвечает, придется подмазать. Обычно он берет 9000 пиастров за решение, то есть около 900 баксов.

– Вы же знаете, что все мои суточные – это 40 долларов! Где я, мать вашу, возьму эти девять сотен?!

– Не волнуйтесь, – успокоил меня Хеллер. – Мы их вам одолжим.

Ему явно не впервой было решать такие вопросы. Я подписал «заем».

Тогда Хеллер достал из ящика стола металлическую коробку, в которой были деньги, отсчитал сколько нужно и запечатал их в конверт. Но мне его не дал. Он кликнул какого-то молодого клерка, вручил ему деньги и велел пойти со мной.

В южновьетнамском Госдепе нам пришлось отстоять очередь, которая тянулась, петляя от окошка к окошку, через все здание. Ей богу, я чувствовал себя героем «Касабланки»[58]58
  «Касабланка» (англ. Casablanca) – голливудская романтическая кинодрама 1942 г., поставленная режиссером Майклом Кёртисом, с Хамфри Богартом и Ингрид Бергман в главных ролях. Действие фильма разворачивается в начале Второй мировой войны в марокканском городе Касабланка, находившемся в то время под контролем вишистской Франции. Один из известнейших фильмов в своем жанре. – Прим. пер.


[Закрыть] – вроде тех, кому приходилось целыми днями ждать, ждать и ждать разрешения на выезд из вишистского Марокко, чтобы убежать от нацистов. Мне, конечно, было легче, чем им: со мной был парень из нашего консульства. Но даже с его помощью хождение по кабинетам и заполнение бумаг заняло больше двух часов. Наконец мы остались с глазу на глаз с тем чинушей, которого надо было «подмазать».

Парень из консульства провернул все сам, мне даже к конверту не дали прикоснуться. Не думаю, что он или Хеллер были в доле – просто они боялись доверить мне такую сумму. Но все же сама мысль о том, что мое правительство попустительствует вьетнамской коррупции во время войны, заставила меня хорошенько задуматься о налогоплательщиках там, дома, которые фактически и выложили эти 900 долларов, чтобы Дядя Сэм мог смазать для меня нужные шестеренки.

Я сунул этому чиновнику мой новенький паспорт, которой, к некоторой моей обиде, его почти не заинтересовал. Зато деньги он пересчитал тщательно. Вообразите себе это! Сидит себе вьетнамский взяточник и шелестит купюрами на глазах у консульского сотрудника США. Потом он сделал какую-то метку в моем заявлении и заявил:

– Мы уведомим ваше Консульство, когда ваша виза будет готова.

Видали? За девять-то сотен он мог бы, пожалуй, пошевелить задницей и организовать все это здесь и сейчас! Но нет, сиди и жди теперь. А мой сухогруз тем временем уже где-то посреди Тихого океана, на полпути к США.

Глава 17
Бар на крыше

Нужно было поискать какую-то работу. Я уже пожил здесь и худо-бедно разобрался, как сократить расходы, но поди разбери, сколько это продлится, а 40 долларов в сутки – не та сумма, которая внушает уверенность. Я узнал, что в консульстве работы нет. Но я умел смешивать напитки и поэтому решил походить по вьетнамским забегаловкам и поспрашивать у управляющих, не нужен ли кому бармен. По каким-то причинам их это веселило. Все до единого только и делали, что хохотали надо мной, и переубедить их было невозможно.

Тем временем я задумался над своим списком. Там ведь были парни, до которых я пока не добрался. Например Ричард Рейнольдс, младший лейтенант в морской пехоте. Или Джои Макфадден, что позже, в 1974-м, сломает ногу, упав с двадцатифутовой вышки на стадионе Шей, в Квинсе, где он обслуживал электронное табло. Его тогда нашел стонущим сам Таг Макгро[59]59
  Фрэнк Эдвин «Таг» Макгро-младший (1944–2004) – известный американский бейсболист, питчер. С перерывом выступал в Главной лиге бейсбола с 1965 по 1984 г. Случай с упавшим с вышки электриком действительно имел место. – Прим. пер.


[Закрыть]. Старину Джои я никак не мог пропустить. Бобби Паппас тоже был где-то тут, на большой оружейной базе в Лонг-Бинь. К нему с пятьюдесятью тысячами других парней на это Рождество приезжали в гости Боб Хоуп[60]60
  Боб Хоуп (1903–2003) – американский комик, актер театра и кино, теле– и радиоведущий, который 18 раз (с 1939 по 1977 годы) вел церемонию вручения премий «Оскар» – чаще, чем кто-либо в истории. – Прим. пер.


[Закрыть], Барбара МакНейр[61]61
  Барбара Джин Макнейр (1934–2007) – популярная американская певица, а также актриса кино и телевидения. – Прим. пер.


[Закрыть] и Рэкел Уэлш[62]62
  Рэкел Уэлш (1940–2023) – американская актриса и секс-символ 1970-х годов. – Прим. пер.


[Закрыть]. Думаю, со стороны правительства не очень-то честно было призывать Бобби, женатого парня с ребенком, который до того уже отслужил свое в инженерных войсках. Другие на его месте, может, и отболтались бы, но он не стал – и пошел во Вьетнам. Я очень хотел навестить его и передать привет от наших. Но мне вменялось в обязанность ежедневно регистрироваться в консульстве, так что я не мог сдвинуться с места.

Бродя по Сайгону в поисках работы, я познакомился с его пестрыми красками. Когда я служил в Японии, там тоже все выглядело экзотическим, но несло на себе печать цивилизации. Однако пестрота Сайгона военного времени была хаотичной, свойственной больше третьему миру. Шумели уличные рынки, где вы могли купить все на свете – от шелковых платьев до прессованной утки по-руански, – и тут же висели рядами клетки с диковинными лесными птицами. Французы за сто лет своего незваного владычества, от Наполеона III в 1858-м и до последнего эвакуированного легионера в 1956-м, успели застроить город в колониальном стиле. Дома, особняки и церкви в белой штукатурке прятались под пальмовыми колоннадами. Кусочек Парижа, погруженный в тропики.

В память о Париже был возведен и «Дворец Континенталь», напоминающий изысканный свадебный торт, которым нынче, говорят, владеет сын какого-то корсиканского мафиози. Я пару раз заходил туда, чтобы опрокинуть стаканчик и поглазеть на номер, где Грэм Грин писал своего «Тихого американца». Но мой оборванный вид, конечно, собирал сердитые взгляды. Смотрелся я даже намного хуже американских журналистов, зависавших в местном баре. В «Континентале» жили, в основном, респектабельные колоны и разные шишки, слетевшиеся во Вьетнам поживиться на военных заказах. Пришлось мне поискать место попроще.

Вот «Каравелла» оказалась как раз по мне. Это был австралийский отель, и охранялся он австралийскими морпехами, потому что «осси»[63]63
  Национальное прозвище австралийцев. – Прим. пер.


[Закрыть] разместили там свое посольство. Австралия была нашим союзником, держа во Вьетнаме 7500 солдат на постоянной основе и пропустив через эту войну в общем и целом около 60 тысяч человек. Служили здесь и три с половиной тысячи новозеландцев.

В «Каравелле» предпочитали проводить время все наши американские кузены: австралийцы, новозеландцы, канадцы, ирландцы и британцы – короче, люди, способные найти веселое местечко даже посреди преисподней. С крыши отеля открывался отличный вид, и там тоже был бар, где любили собираться журналисты, освещавшие ход войны. В «Каравелле» в 1965-м жил и работал Морли Сейфер[64]64
  Морли Сейфер (1931–2016) – канадско-американский журналист, широко известный своими репортажами из Вьетнама. Список наград Сейфера включает в себя 12 премий «Эмми», 3 награды пресс-клуба Overseas, 3 награды Peabody и другие. – Прим. пер.


[Закрыть], иностранный корреспондент Си-Би-Эс[65]65
  Си-Би-Эс (англ. CBS Broadcasting inc.) – американская телерадиосеть. Название происходит от Columbia Broadcasting System – прежнего юридического названия компании. Сеть появилась в 1928 г., когда Уильям С. Пейли купил 16 радиостанций. Под его управлением компания стала одной из самых больших радиосетей в США, а затем – одной из трех самых больших широковещательных телевизионных сетей Соединенных Штатов. – Прим. пер.


[Закрыть]. Именно он сделал репортаж о морских пехотинцах, которым приказали сжечь деревушку Кам-Нье. Репортаж вышел в «Вечерних новостях» с Уолтером Кронкайтом[66]66
  Уолтер Лиланд Кронкайт-младший (1916–2009) – влиятельный американский тележурналист и телеведущий. Наибольшую известность получил как бессменный ведущий вечернего выпуска новостей CBS на протяжении 19 лет, с 1962 по 1981 гг. Именно с его именем в глазах среднего телезрителя тесно связано публичное освещение таких важных событий в американской истории, как Карибский кризис (1962), убийство президента Кеннеди (1963) и борца за расовое равенство Мартина Лютера Кинга (1968), убийство Роберта Кеннеди (1968), высадка на Луну (1969), Уотергейтский скандал (1972) и захват американских заложников в Иране (1979). – Прим. пер.


[Закрыть]. Рассказывают, утром президент Джонсон позвонил главе Си-Би-Эс Фрэнку Стэнтону[67]67
  Фрэнк Стэнтон (1908–2006) – глава радиовещательной компании CBS в течение 25 лет (с 1946 до 1971, затем до 1973 – вице-президент), руководитель информационного ресурса CBS News. – Прим. пер.


[Закрыть] и заявил ему: «Вы, ребята, вчера нагадили на американский флаг!» Затем он распорядился начать расследование, чтобы установить, не связан ли Сейфер с коммунистами. Когда ему доложили, что тот никакой не коммунист, а всего лишь канадец, Джонсон якобы буркнул: «Ну вот! Я так и чувствовал, что с этим парнем что-то не в порядке!»

Опасаясь террористов, большинство сайгонских гостиниц предпочитали держать питейные заведения на крышах, но бар в «Каравелле» был лучшим! Я полюбил это место – с его толпами журналистов и беженцев изо всех уголков страны, с его дымящимися косяками и пивом и бесконечным потоком историй.

Наконец наступил день, когда клерк в консульстве, пробежав пальцем по списку, сказал:

– Донохью, Джон? Да, ваша выездная виза готова.

– Хвала Господу!

– Это хорошие новости…

– Что значит «хорошие новости»? А какие тогда плохие?

– Ну, ваш корабль ушел из Манилы.

– Какой сюрприз! – не сдержал я сарказма. – Кто бы мог подумать!

Однако, продолжил клерк, есть другой корабль, который сейчас там же, и его капитан согласен взять меня на борт. Есть и утренний рейс в Манилу с авиабазы Таншоннят[68]68
  Авиабаза войск Южного Вьетнама во время войны, располагалась недалеко от Сайгона. Использовалась как местными, так и американскими ВВС. Ныне гражданский аэропорт, один из крупнейших в стране. – Прим. пер.


[Закрыть] – в среду, 31 января 1968. То есть завтра.

– Если у вас намечена вечеринка, то пейте поменьше, – предупредил он меня. – Утром на дорогах будут пробки. Сегодня ведь Новый год по китайскому лунному календарю, если вы не в курсе.

О, еще бы я был не в курсе! В «Каравелле» всю неделю только об этом и говорили. По-вьетнамски этот праздник называется Тет и отмечается намного шире, чем у нас. Местные жители возвращаются в свои деревни, встречаются с родственниками и поминают предков. Среди журналистов ходил слух, что Хо Ши Мин и генерал Зяп обратились к Джонсону с просьбой о перемирии на эти недели, и президент дал согласие. Якобы он уже приказал прекратить бомбардировки Севера.

Я поблагодарил клерка и поспешил в южновьетнамский Госдеп за визой.

– Донохью! – окликнул он меня.

– А?

– С Новым годом, мужик!