Текст книги "Барон. В плену твоих чар"

Глава 6

Эйва нервно притопывала ногой, едва сдерживаясь, чтобы не перебежать через улицу и не ворваться в полицейский участок. Почему так долго? Если верить часам, приколотым к ее платью, она прождала почти тридцать минут.

Не нужно было вовлекать в это Уилла Слоана. Теперь одному Господу Богу известно, что там происходит. И почему она его послушалась, когда он сказал ей оставаться в экипаже?

Эйва не привыкла, чтобы кто-то указывал ей, что делать, – не говоря уже о том, чтобы выполнять чужую волю. Однако Уилл Слоан велел ей остаться, и она, подчиняясь его команде, тут же встала на задние лапки, словно дрессированная собачка. Да что с ней такое?

Женщина уже собиралась выйти из «брогама», но как раз в этот момент двери участка открылись. Появился Уилл – и за ним Том. Эйва тяжело опустилась обратно на сиденье. Слава тебе, Господи! Однако облегчение очень быстро сменилось раздражением. По лицу ее брата блуждала загадочная улыбка. Эйва находила это, по меньшей мере, странным, учитывая то, что мальчишка едва не попал в тюрьму. Он что, не догадывается, с какими опасностями столкнулся бы, если бы оказался в Томбсе? В данный момент ему следовало бы рыдать от раскаяния и благодарности.

Когда эти двое приблизились, Эйва стиснула зубы. Уилл показал Тому на козлы, и мальчик, помахав сестре рукой, забрался туда и сел рядом с кучером. Сам же Слоан открыл дверцу кареты и проскользнул внутрь.

Его крупная фигура, казалось, заполнила небольшое пространство внутри экипажа, вытеснив весь воздух. Уилл и Эйва плотно прижимались друг к другу, и женщина изо всех сил старалась не замечать дрожь, пробежавшую по ее коже.

Мистер Слоан постучал в стенку кареты серебряным набалдашником трости. «Брогам» тронулся с места, и в повисшей тишине Уилл полностью сосредоточился на пейзаже, проплывавшем за окном. Такая отстраненность вывела Эйву из себя.

– Ну и?.. – спросила она.

Он медленно повернул к ней голову и приподнял бровь.

– Что?

Ей хотелось стукнуть его кулаком по руке.

– Что там произошло?

– Я забрал вашего брата, – спокойно ответил Уилл. – Как вы и просили.

– И?..

Он придвинулся к ней; его глаза сияли. Мужественная челюсть, чувственный рот – он действительно был привлекательным мужчиной. Даже когда Эйва злилась на него – а случалось это частенько, – она не могла не замечать этого.

– Что именно вы хотите узнать, Эйва? Скажите прямо.

Почему мой брат улыбается? О чем вы с ним говорили? Его там не обидели? Почему мне хочется одновременно и поцеловать вас, и удавить?

Все эти вопросы вихрем пронеслись в голове женщины, причем от последнего она немного вздрогнула – откуда он взялся? Ей не хотелось поцеловать Уилла Слоана. Все в нем было слишком предсказуемо, слишком правильно. Он, наверное, никогда не испытывал настоящей страсти. Эйва не могла представить его с волосами, которые взъерошили женские пальцы, или в одежде, смятой нетерпеливой партнершей.

Слова «грязный» и «потный» плохо сочетались с именем Уилл Слоан.

– Почему вы так пристально рассматриваете мой рот?

Он прошептал этот вопрос с хриплым придыханием, и, судя по всему, ответ был ему известен. Смутившись, Эйва отвела глаза, но тут заметила, что он и сам уставился на ее рот со вниманием хищника, поджидающего добычу. Сердце женщины вдруг отчаянно забилось под корсетом, и этот стук показался ей ужасно громким. Она неосознанно облизнула пересохшие губы.

– А вы почему пялитесь на мой рот?

– Потому что ничего более восхитительного я в жизни не видел.

Эйва сосредоточилась на собственном дыхании, отчаянно пытаясь игнорировать заслуживающие сожаления чувства, которые вызывал в ней этот мужчина. Это не сулило ничего хорошего, но скрыться ей было некуда. Даже если она сейчас выскочит из кареты, проклятое притяжение будет преследовать ее даже на улице.

– Я уже знаю, что хочу получить взамен за помощь вашему брату.

Женщина часто заморгала, стараясь сохранять самообладание. Соберись, Эйва!

– Я должна буду посетить митинг в Олбани.

– Нет, это вы сделали бы в любом случае. Я решил, что хочу кое-что еще.

Его самонадеянность ошеломила ее. Эйва не соглашалась ехать в Олбани и не собиралась этого делать. Лучше отложить этот разговор на потом. А еще лучше – навсегда.

– Что же тогда?

– Я хочу поцеловать вас.

У Эйвы перехватило дыхание. Ее вдруг заполнило горячее желание, которое, словно ви́ски, заструилось по венам. Голова закружилась. Эйва целую вечность не испытывала такого всепоглощающего желания доставлять кому-то наслаждение и получать наслаждение взамен. По каким-то безумным причинам ее тянуло к Уиллу Слоану, и часть ее натуры страстно стремилась поддаться этому соблазну.

Но если она разрешит себя поцеловать, это еще больше все усложнит. Слоан и так ведет себя, как будто имеет право ею командовать. А ведь она – свободный человек.

– Нет!

Он слегка склонил голову набок.

– Почему? Я знаю, вы испытываете то же, что и я. Это чувство слишком сильное, чтобы быть односторонним, Эйва.

Его признание не заставило ее согласиться. Но в животе у женщины растеклось приятное тепло… Эйва беспокойно заерзала на сиденье. Помнишь, как ты потеряла голову от поцелуя? Помнишь, как ты позволила богатому и красивому мужчине указывать тебе, что ты должна делать?

Воспоминания о Стивене Ван Данне заставили ее держать дистанцию. Эйва гордо подняла подбородок.

– Расскажите лучше о моем брате. Вы пробыли в участке довольно долго.

Веки Слоана опустились, и он расслабился.

– Пришлось немного поуговаривать капитана. Кроме того, мне захотелось побеседовать с Томом наедине.

– О чем?

– Это был мужской разговор. Вам не о чем беспокоиться.

Так он просто… Ну да, конечно. В висках у Эйвы снова гулко застучала кровь.

– Не нужно вести себя со мной так снисходительно. Возможно, с другими женщинами на вашем пути это срабатывало, но со мной этот номер не пройдет.

Уилл быстро взглянул на нее голубовато-серыми, стального цвета глазами, в которых при тусклом свете фонаря невозможно было что-либо прочитать.

– Так вот вы кто, оказывается? Одна из женщин на моем пути?

Разумеется, она вовсе не это имела в виду.

– Я женщина, которая пытается убраться с вашего пути.

– Ну да. Полагаю, именно поэтому вы и вытащили меня из дому сегодня вечером. Чтобы убраться с моего пути.

Эйва ничего не ответила, хотя и чувствовала, что ее лицо заливается краской. Ей понадобилась помощь, и только Уилл смог ее оказать.

– Что ж, после сегодняшнего вечера вы больше никогда меня не увидите.

– Ошибаетесь. Вы по-прежнему у меня в долгу.

Поцелуй. В крови Эйвы гудело предвкушение – реакция, которую она стойко пыталась игнорировать.

– Я не стану вас целовать.

– Объясните почему.

– По многим причинам, главная из которых – то, что вы приказываете мне это сделать, вместо того чтобы попросить.

Губы Уилла сжались, как будто он с трудом сдерживал улыбку.

– Вот как? – Он нагнулся вперед и уперся рукой в подлокотник на противоположной стороне кареты, загнав Эйву в угол. Но вместо того чтобы сопротивляться, ее тело еще больше разгорячилось, по коже побежали мурашки. А между ног вдруг образовалась зияющая, болезненная пустота.

Его лицо оказалось обезоруживающе близко, так что теперь Эйва все-таки заметила намек на появившуюся к вечеру щетину. В уголках пронзительных глаз появились морщинки, – он что, улыбается? – а румянец на безукоризненной бледной коже выдавал, что Слоан тоже возбужден. Как это ни печально, но все это делало его еще более привлекательным.

– Интригует то, что в своем отказе вы не сослались на отсутствие желания.

Голова Уилла немного опустилась, и Эйва застыла, не зная, что он сделает дальше. Но он просто склонился губами к ее уху. От его теплого дыхания она задрожала – и все ее сопротивление начало бурно таять, словно кусочек льда на горячей нью-йоркской мостовой.

В этой позе – его лицо рядом с ее лицом – они замерли, казалось, на целую вечность, как будто стояли вдвоем на канате, натянутом над пропастью. Уилл был так близко, но Эйве хотелось большего, и приходилось сдерживать себя, чтобы не податься вперед и не поцеловать его. Господи, она еще никогда в жизни ничего не хотела так страстно, как сейчас. Она слышала возле уха его частое возбужденное дыхание, звучавшее в одном ритме с ее собственными судорожными вдохами. Да что вообще происходит?

– Эйва, поцелуйте меня. Пожалуйста…

Последнее слово, которое прошептал Уилл, доконало ее. Эйва даже представить себе не могла, что Уиллу Слоану знакомо слово «пожалуйста», не говоря уже о том, что он способен произнести его с такой чувственной интонацией. Не думая – даже не моргнув, – она стремительно рванулась вперед и прижалась ртом к его губам. В голове у нее не было ни тревоги о будущем, ни переживаний о прошлом. Существовало только настоящее, а в этом настоящем – необходимость удовлетворить непреодолимое желание попробовать его на вкус и посмотреть, сможет ли она раскачать этот строго контролируемый экстерьер.

В тот же миг, как они коснулись друг друга, рот Слоана сделался напряженным и жадным, его губы слились с ее губами, а ладони оказались на щеках Эйвы, удерживая ее. И она считала его холодным? Как же она ошибалась! Между ними бушевало пламя, а поцелуй его упругих, лихорадочно дрожащих губ просто обжигал. Голова у Эйвы кружилась, и, чтобы не потерять равновесие, она схватилась за отвороты его пиджака. Уилл приоткрыл рот, и его язык скользнул по ее губам. Женщина резко вдохнула, и ее уста открылись, пустив его внутрь. Пока его язык – нечестивое скольжение страстного жара со вкусом дорогих напитков и пряностей – осваивался там, Уилл крепче прижал ее к себе.

Его поцелуи совершенно не соответствовали его строгой, «застегнутой на все пуговицы» манере поведения. Они были требовательными, полными греховных обещаний. Под внешней оболочкой, словно бушующий пар внутри котла, таилась в засаде неконтролируемая страсть. Внезапно Эйве захотелось увидеть, как благодаря ей он станет раскрепощенным и неуправляемым.

Трудно сказать, сколько это все продолжалось. Эйва потеряла чувство времени и пространства, потеряла голову… Для нее не существовало ничего, кроме его губ, языка, кроме горячего дыхания в такт ее вдохам – все это могло длиться целую ночь. Их поцелуй не был нежным; он был страстным, жадным – и Эйва наслаждалась каждым вздохом, каждым стоном, срывавшимся с уст Уилла.

Когда же он наконец оторвался от нее, она испытала укол разочарования – но только до тех пор, пока его губы не заскользили вниз по ее шее. Ох, слава богу, он не собирается останавливаться! Откинув голову, Эйва сосредоточилась на удовольствии, которое доставляло ей путешествие его языка и зубов по ее чувствительной коже. Спина женщины выгибалась дугой, а грудь болезненно зудела, требуя внимания к себе. Эйва не могла прижаться к Уиллу так, как ей того хотелось, не могла в полной мере воспользоваться ситуацией.

– Вы такая красивая, – пробормотал он ей в шею.

Эти слова опустились на нее, точно покрывало из снега. Ей и раньше приходилось слышать эти полные фальши комплименты, в том числе и от богатого мужчины старше ее, который придавал им не больше значения, чем Уилл. Эйва почувствовала в груди холодное онемение и оттолкнула его.

– Стоп. – Она набрала побольше воздуха в легкие и собрала в кулак всю свою решимость. – Вы должны немедленно это прекратить.

Уилл отпрянул. В его голове царило смятение, в то время как кровь продолжала бурлить от желания. Но тут он заметил в широко открытых глазах Эйвы странную уязвимость и едва узнал ее. Что же произошло? Он был уверен, что ей нравилось целоваться с ним, но вдруг что-то заставило ее остановиться.

Глупо было просить у нее поцелуй, но он должен был хотя бы немного попробовать на вкус эту женщину, прежде чем навсегда выбросить ее из головы. План его, тем не менее, безнадежно провалился, потому что после поцелуя жажда лишь усилилась. Уилл провел рукой по щеке, восстанавливая дыхание.

– Все зашло дальше, чем я хотел изначально.

– Думаю, все зашло дальше, чем мы оба хотели.

И Эйва продолжила уже другим, отстраненным тоном. Уилл чувствовал, как с каждым ее словом его внутренности все туже завязываются в узел.

– Однако давайте не будем принимать происшедшее за то, чем оно на самом деле не является. Вы попросили меня вас поцеловать – я поцеловала. Считайте это благодарностью за то, что вы помогли мне освободить Тома.

Помог ей освободить Тома? Ее безразличие бесило Уилла – особенно если учесть, что он был по-прежнему возбужден. Она ведь тоже пылает от страсти, так почему же ведет себя так, будто этот поцелуй так мало значит для нее?

– И я должен поверить в то, что это было единственной причиной?

– А вы ожидали чего-то большего? – бросила в ответ Эйва.

Уилла захлестнула волна злости, которая очень быстро сменила желание, бурлившее в его крови. Он должен оставить эту женщину в покое, должен отпустить ее. Черт, ему необходимо держаться от нее подальше. Она всего лишь актриса, мошенница, по которой плачет тюрьма. Какими бы благородными ни были ее порывы, Эйва зарабатывает на жизнь, обманывая людей. Уилл не мог уважать ее выбор – как не станут уважать и его избиратели, если вдруг выяснится, что он и мадам Золикофф как-то связаны.

И тем не менее…

Было в Эйве что-то такое, из-за чего его тянуло к ней, как этих деревенских простаков, веривших в ее «сверхспособности». Она зачаровывала его, а Уилл нечасто мог сказать такое в отношении женщины. Этот город был способен разжевать человека и выплюнуть… а она умудрилась в нем процветать. И еще она определенно не боялась его. За неприветливым фасадом Уилл разглядел более мягкую, чувствительную часть ее души, и был заинтригован. А каково было бы испытать ее действие на себе?

Женщины в его мире полностью предсказуемы и логичны, от них не ждешь каких-то фокусов или сюрпризов, о которых следовало бы беспокоиться, когда сопровождаешь их в ресторан или на бал. Это можно сказать и о дебютантках, которых он рассматривал в качестве потенциальных невест. Каждая из них происходила из очень уважаемого нью-йоркского семейства с прекрасной родословной и будет вести себя именно так, как и подобает жене политика – и уж точно не станет шататься по городу в костюме из второсортного водевиля.

Этому нужно было положить конец, прямо здесь и сейчас. Существовали гораздо более важные дела, которые требовали его внимания – например, предвыборная кампания и поиск будущей супруги, а не флирт с мадам Золикофф.

– Ну хорошо, – сказал Уилл. – Но, к сожалению, в следующую субботу у нас с вами будет еще один повод увидеться.

Эйва повернулась к нему, поджав пухлые губы.

– В следующую субботу?

– Вы что, уже забыли? Митинг в Олбани.

Она небрежно махнула рукой в перчатке.

– Я не поеду на ваш митинг, мистер железнодорожник, тем более еще и бог весть куда – в Олбани.

– Это путешествие занимает всего три часа по железной дороге. Билет я вам достану. Вы можете сесть на поезд «Нортист лимитед», который отходит в восемь ноль-пять. Но даже если сядете на тот, что идет в девять двадцать, все равно будете на месте сразу после полудня.

– Вы что, помните наизусть все расписание? – спросила Эйва, изучающе глядя на него.

Услышав этот странный вопрос, Уилл растерянно заморгал.

– Ну да, для большинства поездов, идущих из Нью-Йорка, действительно помню.

Она промолчала, и между ними повисла тишина. Быстро взглянув в окно, он понял, что их экипаж катится по Бэнк-стрит, направляясь в Вест-Сайд. Том, должно быть, дал кучеру адрес, а это означало, что очень скоро станет известно, где Эйва живет. Почему-то Уилл даже не удивился, выяснив, что ее квартира находится недалеко от его дома на Вашингтон-сквер. В последнее время судьба действительно к нему неблагосклонна.

Эйва не отрываясь смотрела в окно, демонстративно не обращая на него внимания. Уилл тоже очень хотел бы ее игнорировать, однако это было невозможно. Он чувствовал ее присутствие каждой своей клеточкой. В его памяти запечатлелось, какая она на вкус, какие жадные стоны и вздохи издает, как кипит от них его кровь. И несмотря на недавнюю решимость покончить с этим ему ужасно захотелось поцеловать эту женщину еще раз.

Держи себя в руках, парень! У тебя что, совсем гордости не осталось?

Карета замедлила ход и в конце концов остановилась напротив прочного на вид дома из красного кирпича. Номер двадцать семь. Нужно запомнить.

– Хорошее жилье. – То, что Эйва перевезла свою семью из тесных кварталов Нижнего Ист-Сайда сюда, было достойно восхищения.

– Спасибо. И хочу еще раз сказать, что я вам чрезвычайно благодарна за освобождение Тома.

– Не стоит благодарности. С нетерпением жду нашей встречи в следующую субботу.

Ее плечи напряглись, и она бросила на него пронзительный холодный взгляд, совершенно не вязавшийся со страстью, с которой она совсем недавно его целовала; этой страсти было даже больше, чем можно было бы ожидать.

– Очень великодушное предложение, однако я уже сказала, что категорически отказываюсь.

– Да, но я еще не назвал вам причину, по которой вы обязательно должны там быть.

– Вот как? И что же это за причина? – Губы Эйвы скривились в презрительной ухмылке, как будто Уилл был не способен сказать что-либо такое, что могло бы ее переубедить.

– Вы сделаете это потому, что я предоставил вашему брату работу у себя в офисе. Он начинает с понедельника.

Губы Эйвы приоткрылись, и она тихо ахнула.

– Вы дали Тому работу? А что он должен будет делать?

– Ну уж не шарить по карманам, это точно. Но он там надолго не задержится, если вы не приедете на митинг.

– Снова шантаж?! – возмутилась Эйва. – Вы когда-нибудь испытываете угрызения совести?

Уилл едва не улыбнулся. Не этот ли вопрос он сам задавал ей совсем недавно? К тому же она уже должна была знать ответ. Никаких угрызений совести, если речь идет о том, чтобы получить желаемое. На самом деле Уилл, как и обещал, уже телеграфировал во вторник в Общество исследователей медиумизма, хотя и не собирался говорить Эйве об этом сейчас. Пусть узнает, когда представители Общества приедут в Нью-Йорк и разоблачат ее.

– Нет, и в этом смысле мы с вами друг друга стóим. Вы и вправду поверили, что я буду играть по правилам?

На лице Эйвы появилось отвращение, но она, похоже, все-таки задумалась над его словами.

– Вы хотите сказать, что уволите Тома, если я не явлюсь на ваш нелепый митинг?

– Безусловно. – Ложь, конечно, но он уже нащупал ее слабое место: братья и сестра, – и собирался воспользоваться этим при первом удобном случае. – Причем вы должны остаться там на весь день. Никакого бегства сразу после парада.

В окне появилось лицо Тома. Он стоял на тротуаре и явно уже начинал терять терпение.

– Эйва, мистер Слоан, – позвал он. – У вас там все в порядке?

Уилл нахмурил брови, глядя на женщину, и скрестил руки на груди, игнорируя слова мальчика.

– Ну что, Эйва, как поступим?

Ее челюсть едва заметно зашевелилась: женщина явно перебирала в уме проклятья, которые ей хотелось бы на него выплеснуть. Сама мысль о том, что она сейчас злится, уже заводила Уилла. Господи. Он уже почти поверил, что Эйва на самом деле обладает какими-то чарами, исходя из того, как она на него воздействовала.

– Почему я должна там быть?

– Чтобы понять, по какой причине я настаиваю на том, чтобы вы держались подальше от Беннетта. Мы не можем дать своим конкурентам ни единой зацепки. После того как партии проведут свои съезды, начнется довольно грязная драка.

– Ладно, – процедила Эйва сквозь зубы. – Но платить за билет я не стану. Для меня это совершенно бесполезная трата.

В ответ на это Уилл кивнул, выражая согласие:

– Билет вам доставят к четвергу.

– Но если я узнаю, что вы дурно обращаетесь с моим братом…

– Даю вам слово, что этого не произойдет.

Быстро нацепив котелок, Уилл распахнул дверцу кареты и вышел первым, после чего протянул руку, чтобы помочь выбраться из «брогама» Эйве. Женщина смущенно нахмурила брови, но все же оперлась о его руку, затянутую в перчатку, и поправила юбки. Однако как только ее ноги ступили на тротуар, Эйва тут же отдернула руку. Ее щеки вспыхнули очаровательным розовым румянцем, и Уилл задумался, что может означать такая реакция. Смятение или – Боже праведный! – все-таки возбуждение?

– Мистер Слоан. – Эйва слегка склонила голову, как будто они случайно встретились, прогуливаясь по Пятой авеню, и не было никакого поцелуя, который в последующие недели будет подпитывать его эротические фантазии.

– Мисс Джонс. – Уилл нарочно произнес ее фамилию, прежде чем на прощанье коснуться пальцами края своей шляпы.

Губы женщины сжались в молчаливом укоре, но она тут же развернулась и направилась к входу в здание. Взгляд Уилла задержался на ее фигуре, начиная от прямых плеч и узкой талии и заканчивая энергично покачивающимися бедрами. Не следовало ему на это смотреть…

– Доброй ночи, мистер Слоан. – Том пошел было за сестрой, но Уилл поднял руку, останавливая его.

– Томас, на пару слов.

Эйва резко обернулась, но Уилл выразительно посмотрел на нее.

– Наедине.

Ей это ужасно не понравилось, ее карие глаза метали молнии, однако женщина все же скрылась в доме, не сказав ни слова. Можно не сомневаться, что она будет ждать брата за дверью.

– Почему Эйва выглядит такой сердитой? – спросил Том.

Выражение его лица стало подозрительным. Ничего, пройдет несколько лет, и он научится лучше понимать нюансы отношений между мужчиной и женщиной.

– Понятия не имею, – солгал Уилл. – Но позволь тебе напомнить: сегодня ты очень огорчил свою сестру. И если бы меня вдруг не оказалось дома, ты вполне мог бы очутиться в Томбсе. Так что тебе лучше извиниться перед ней.

– Да, сэр.

– И еще – настоящий джентльмен не чертыхается, Том. Если уж нужно употребить крепкое словцо, то лучше говорить «проклятье», чем «черт побери».

Чумазое лицо парня сморщилось.

– Но я не джентльмен, мистер Слоан.

– В понедельник, с того момента как ты переступишь порог офиса Северо-восточной железной дороги, ты станешь джентльменом. Так что тебе придется вести себя соответствующим образом. Ах да, ты говорил, что у тебя нет одежды, подходящей для работы в офисе…

Том взглянул на свои обноски и густо покраснел.

– Ну да… То есть я мог бы…

– Не беда. Я пришлю тебе завтра кое-что из вещей. Считай это авансом.

– Спасибо вам, мистер Слоан.

– Ты сможешь отблагодарить меня, если не станешь опаздывать и будешь усердно трудиться. И еще… На следующий уик-энд твоя сестра поедет в Олбани, чтобы принять участие в политическом митинге. И я хочу быть уверен, что ты должным образом позаботишься о младшем брате и сестре, чтобы она не беспокоилась.

– О, за Мэри и Сэмом присматривать не нужно. Они и сами прекрасно могут о себе позаботиться.

Уилл покачал головой.

– Ты старший мужчина в этом доме. Так что заботиться о них – твоя обязанность. Могу я рассчитывать на то, что ты освободишь старшую сестру от этого бремени? Считай это моей личной просьбой.

Парнишка расправил плечи и как будто стал немного выше ростом. Его буквально распирало от чувства ответственности – на что и рассчитывал Уилл.

– Конечно, мистер Слоан. Эйва может спокойно ехать, куда ей нужно.

– Замечательно. – Мужчина похлопал его по плечу. – Думаю, мы с тобой прекрасно поладим.