Текст книги "Они всегда смеялись надо мной. Как детские обиды перерастают в жестокость"

В сентябре я сказала родителям, что хочу вернуться в старую школу, не хочу бежать, хочу быть сильной. Они согласились. Шестой класс начался нормально. Дразнили меня мало. Я перестала употреблять сложные слова и старалась не поднимать руку на уроках. Если учитель меня вызывает, хорошо. Если нет, еще лучше. Порой мне приходилось сидеть на собственных руках, в прямом смысле слова. Я напоминала себе, что не хочу стать учительским любимчиком. Мои усилия принесли плоды. На переменах меня приглашали играть. Популярной я не стала, но меня хотя бы перестали постоянно дразнить. «Я должна надеяться на лучшее и продолжать работать», – твердила я себе.

Хотя я и воспрянула духом, но все же чувствовала себя очень одинокой. Хорошо, что тебя не дразнят, но плохо, когда нет друзей. «Пожалуйста, Господи, – молилась я. – Пусть одноклассники снова меня полюбят!»

Продолжение история получила в Хэллоуин. Одноклассники позвали меня ходить вместе с ними за конфетами. Я была так счастлива, что чуть не разрыдалась. Мне дали второй шанс! Я схватила свою оранжевую сумку в виде тыквы и выскочила на улицу, думая, что Бог услышал мои молитвы. Но оказалось, что меня позвали, чтобы грязно разыграть пожилую женщину, которая жила на нашей улице. Они собирались закидать ее дом сырыми яйцами и туалетной бумагой, и им нужна была моя помощь в этом деле.

– Она старая ведьма, – шипела Джо Эллен.

– Пусть все волосы на голове выдергает! – орала Терри.

– Посмотрим, как она в своем драном халате будет отчищать эту грязь! – хохотал Грег.

Я отказалась участвовать, потому что мне было жаль ту женщину. Я сказала, что они задумали подлую и жестокую проделку, и мгновенно превратилась в мишень для издевательств. Все рухнуло в ту же минуту.

На следующий день мои родители пришли поговорить с директрисой школы, сестрой Джанин.

– Не понимаю, почему вы так всполошились, – удивилась она, когда родители ей все рассказали. – Ей следует лучше стараться заводить друзей. Дети всегда остаются детьми. Они должны сами решать свои проблемы. Если Джоди не хочет поладить с другими детьми, то ей, пожалуй, стоит перейти в другую школу.

В следующем месяце я поступила в академию Морган-Хиллз, частную школу для «детей, одаренных в интеллектуальном и художественном отношении».

Глава 4
Сгущаются тучи

– Все в порядке, – жизнерадостно сообщила мама. – Ты пойдешь в академию Морган-Хиллз на следующей неделе.

– Мама, не знаю, хочу ли я в ту школу, – призналась я. – В их кампусе похоронены люди! Я видела их надгробия в саду, когда мы туда ездили. Там страшно…

– Джоди, там никто не похоронен, – вздохнула мама. – Это памятники ученикам, которые погибли во время мировых войн.

– Мама, это же не военное училище! Эти памятники страшные. Разве ты не заметила, какое старое и страшное здание этой школы?

Перспектива каждый день ходить по темным, зловещим коридорам меня пугала.

– Дорогая, Морган-Хиллз – одна из лучших частных школ в нашем регионе, – с энтузиазмом продолжала уговаривать меня мама. – А здание – это историческая достопримечательность. Когда поступишь в колледж, будешь всем рассказывать об этом. Многие лучшие университеты располагаются в старинных зданиях.

– Наверное, ты права, – я с трудом выдавила из себя улыбку. – Как думаешь, в новой школе меня полюбят?

– Конечно! В Морган-Хиллз серьезно относятся к учебе. Тебя не будут дразнить за то, что ты хорошо учишься и красиво говоришь. Наконец-то ты окажешься там, где у тебя будет больше общего со сверстниками.

– Мне все равно страшно, – призналась я. Идти в новую школу мне совсем не хотелось.

– Все будет прекрасно! У меня хорошее предчувствие!

Приближался первый день учебы в новой школе, и настроение у меня улучшалось. Это станет новым началом. Мне не придется носить форму, и это большое облегчение. Я ненавидела юбки в складку и крахмальные белые блузки, которые обязательны в католической школе. Классы в Морган-Хиллз были меньше. В шестом классе училось всего тридцать учеников, по пятнадцать в классе. В школе Святого Вознесения в каждом классе было тридцать учеников. И предметы в новой школе были интереснее. В шестом классе уже появилась возможность изучать древнюю историю, литературу, французский язык, астрономию и даже палеонтологию – ничему такому в католической школе не учили. Больше всего меня привлекали древняя история и палеонтология. Я всегда обожала читать про археологические находки и окаменелости.

Хотя я была единственным новичком в школе, но уже знала одну из своих будущих одноклассниц, Келли. Мы с ней познакомились в театре и часто играли вместе. Она пообещала меня со всеми познакомить.

– Тебе у нас понравится, – с энтузиазмом сказала она. – У нас отличные учителя. И я всем своим друзьям уже рассказала про тебя.

– Келли, я боюсь им не понравиться, – призналась я. – Вы же знаете друг друга с первого класса. Я буду для вас чужаком.

– Джоди, у нас отличные ребята. Сама увидишь! Поверь!

Я очень надеялась, что это действительно так. Если меня не примут и в новой школе, я пропала. Родители перестанут верить в меня. Я уже подслушала их разговор как-то вечером, когда они думали, что я сплю.

– Нужно честно признаться, – сказал папа. – Нельзя позволять Джоди бежать от проблем. Если она не приживется и в Морган-Хиллз, возможно, это с ней что-то не так.

– Что ты хочешь сказать? – удивилась мама.

– Я говорю, что мы должны показать ее психиатру, – спокойно ответил папа. – Пусть он разберется, что с ней не так.

– Это не ее вина, – возразила мама, повышая голос. – Она лидер и не хочет идти с толпой. Поэтому она и стала козлом отпущения в школе.

– Мне нет до этого дела, – ответил папа. – Ребенок целый год рыдает по ночам. Я не могу больше этого выносить. Если все дело в ней, если ее отвергают из-за нее самой, мы должны в этом разобраться.

– Удивительно, что ты заметил, что твоя дочь несчастна. Ты же дома почти не бываешь.

– Не будем об этом, – напряженно произнес папа. – Я хочу, чтобы ты позвонила педиатру и попросила посоветовать нам хорошего детского психиатра. Неважно, сколько это будет стоить и как далеко придется поехать. Я хочу знать, почему наша дочь – изгой.

Папины слова меня просто убили. Значит, он так меня видит – изгоем? Во мне вскипел гнев. Меня замутило.

– Я узнаю про лучшего специалиста в Чикаго, – согласилась мама. – Но давай подождем несколько месяцев, прежде чем обращаться к нему. Посмотрим, как будет в новой школе.

– Хорошо, – уступил папа. – Подождем до рождественских каникул.

После того как я подслушала их разговор, я впервые в жизни почувствовала себя совершенно одинокой. Все это время на моей стороне были только два человека, а теперь и они больше не верят в меня.

В моей памяти всплыли слова, которые всегда меня утешали, но после подслушанного разговора от них мне стало еще больнее.

Одноклассники не ненавидят тебя. Просто ты их опередила. Они догонят тебя, ты добьешься успеха, и у тебя будет больше друзей, чем ты можешь представить. Когда-нибудь ты, как гадкий утенок, превратишься в прекрасного лебедя…

Что же произошло? Почему родители так изменились? Может быть, папа прав, и все дело во мне? Может быть, это моя вина, что я не могу поладить со сверстниками? Уверенность в себе полностью пропала. Родители собирались отвести меня к психиатру. Я и без того нервничала из-за новой школы, а теперь еще оказывалось, что, если у меня ничего не получится, я окажусь в психушке.

– Ангелочек, пора вставать, – жизнерадостно сказала мама, входя в мою комнату и зажигая свет. – Первый день в новой школе – разве не здорово?

– Конечно, только и страшно тоже, – отозвалась я.

– Джоди, это новое начало. Просто будь собой. Поторопись, чтобы успеть позавтракать до школьного автобуса.

– Хорошо, мама.

Проглотив несколько ложек омлета, я натянула куртку и обняла маму на прощание. В ее объятиях было так хорошо и тепло, что мне не хотелось уходить. Мама осторожно отстранилась и протянула мне сумку с книгами. А потом обхватила мое лицо руками, посмотрела мне прямо в глаза и сказала, что она всегда будет со мной, и они с папой всегда будут любить меня, что бы ни случилось.

– Твой автобус. Беги.

Водителем автобуса оказалась крепкая пожилая женщина лет шестидесяти пяти. Она широко улыбалась.

– Ты, должно быть, Джоди Бланко, новенькая из шестого класса, – сказала она.

– Да, – чуть слышно ответила я.

– Я миссис Эндрюс. Это двадцать шестой автобус. Я буду привозить тебя домой после уроков. А теперь почему бы тебе не сесть в третьем ряду слева, рядом с Дебби? Вы из одного класса. Дебби, пожалуйста, познакомь Джоди с остальными ребятами в автобусе.

– Привет, – жизнерадостно воскликнула Дебби, когда я уселась рядом с ней.

Миниатюрная, с яркими голубыми глазами и длинными светлыми волосами, Дебби напомнила мне юную Фэрру Фосетт. Она мне сразу понравилась.

– Келли рассказала нам про тебя, и теперь все хотят с тобой познакомиться, – добавила Дебби.

Я была в восторге. Внутренняя напряженность начала ослабевать. Мне стало легче, словно надежда вытянула меня из черной дыры. «Похоже, в Морган-Хиллз будет нормально», – подумала я. Пока мы ехали, Дебби познакомила меня с другими ребятами. Все они – от первоклассников до восьмиклассников – оказались очень дружелюбными и любопытными. Меня расспрашивали про старую школу, про любимые предметы.

Когда мы вышли на школьной парковке, Дебби заметила Келли и крикнула, чтобы она нас подождала. Келли обернулась, улыбнулась и помахала нам. На ней была красно-белая форма чирлидера.

– Джоди, привет! Добро пожаловать в Морган-Хиллз!

– Спасибо! Я в восторге! Кстати, ты никогда не говорила, что ты – чирлидер. В нашей старой школе в группу можно было вступить только в седьмом классе.

– Да, меня записали летом, – с гордостью ответила она. – Пошли, мы с Дебби покажем тебе твой шкафчик. А потом со всеми познакомишься.

Мы направились к главному зданию. Я спросила про наших учителей, мистера Уоррена и миссис Гордж.

– Мистер Уоррен – лапочка. Он часто устраивает опросы, но если будешь внимательна и станешь выполнять все задания, хорошие оценки гарантированы. А еще он такой симпатичный, – добавила Дебби, заливаясь румянцем.

– Он-то да, а вот старуха Гордж – это что-то! – Келли закатила глаза. – Никому не говори, но я слышала, как мама говорила, что миссис Гордж была алкоголиком, и поэтому у нее иногда дрожат руки. Она жутко старая, лет шестьдесят, не меньше… Порой она бывает настоящей стервой… Никогда не угадаешь, что она придумает…

Я была в восторге, что меня посвятили в настоящие девичьи секреты.

– А эти ее духи, – скривилась Дебби. – Она душится L’Air du Temps и благоухает на весь класс. Фууу…

– Нам лучше поторопиться, – сказала Келли. – Я хочу познакомить Джоди со всеми до начала урока.

– Хорошо, – согласилась я. Меня наконец-то приняли, и я чувствовала себя на седьмом небе.

– Тот, кто добежит последним, тухлое яйцо, – крикнула Дебби.

Мы помчались через школьный двор. Прохладный сентябрьский воздух холодил щеки, под ногами хрустели осенние листья. Я чувствовала себя свободной. Мне было хорошо.

– Ты победила, Келли, – в унисон крикнули мы с Дебби, переводя дыхание.

Щеки у нас болели от смеха. Келли и Дебби были самыми популярными девчонками в шестом классе. То, что со всеми меня познакомили именно они, повышало мои шансы.

Морган-Хиллз напоминала английскую школу для мальчиков. Спортивный зал находился в дальнем конце, за школьным садом. Столовая – впечатляющее каменное здание со сводчатым потолком, как в соборе, и витражами – располагалась посредине. Северное крыло, где учились шестиклассники, было самым большим из трех школьных зданий. Хотя его много раз перестраивали, оно все равно казалось каким-то серым, словно под свежей штукатуркой прятались годы разложения.

В Северном крыле все было по-спартански. Коридоры выкрашены голубой краской, вдоль стен темно-синие шкафчики. Стены классов – ярко-белые. Я почувствовала себя неловко, словно оказалась не в школе, а в больнице.

Возле класса мистера Уоррена болтали ученики. Увидев нас с Дебби и Келли, они пошли нам навстречу. Меня сразу же засыпали вопросами. «Ты новенькая? Откуда ты перевелась? А спортом ты занимаешься? Где живешь? Хочешь сесть с нами за обедом?» Новые одноклассники окружили меня, стали представляться. Я не могла запомнить все имена – у меня голова кружилась.

– Привет, я Питер, – сказал симпатичный парень со светло-русыми волосами и дружелюбным взглядом зеленых глаз. – Тебе понравится наша школа. Здесь классно!

– Рада познакомиться.

Питер мне сразу понравился.

– А я Стив. Келли говорит, что тебе нравится театр. Шестой класс в этом году ставит «Тома Сойера». Ты должна попробоваться на роль, – сообщил парень, стоявший рядом с Питером.

– Да, я люблю театр, – радостно ответила я.

– Джоди, хочу познакомить тебя с моими подругами, – перебила его Келли, и по ее тону я поняла, что меня вводят в ближний круг.

– Привет, – пробормотала я, сглатывая и моргая.

Мне было так нужно, чтобы здесь меня приняли.

Кинув Келли понимающий взгляд, вперед выступила изящная девушка с длинными черными волосами и глубоко посаженными карими глазами. Она представилась Кэт. Кэт показалась мне очень уверенной, словно точно знала, кто она и чего хочет от жизни. Что бы ты ни делала, не давай ей понять, что тебе страшно.

– Рада познакомиться, – сказала я, стараясь казаться совершенно уверенной.

– Добро пожаловать в Морган-Хиллз. Откуда ты перешла? – Лицо у Кэт оставалось бесстрастным, словно цемент.

– Из школы Святого Вознесения.

– А, католическая школа. Тебе там не нравилось? Я слышала, что монахини бывают страшными занудами, – Кэт пристально изучала меня, словно определяя, нравлюсь я ей или нет.

– Они нормальные, – я вспомнила сестру Розу и как мне было хорошо и спокойно рядом с ней. – Но, думаю, здесь мне понравится больше.

– Почему бы тебе на первом уроке не сесть рядом со мной и Джекки? – смягчившись, предложила Кэт. – Между нами есть пустой стол. Думаю, мистер Уоррен не будет возражать.

Уверенность моя возросла. Если Кэт меня приняла, значит, первое испытание я прошла.

– Было бы здорово, – с благодарностью кивнула я.

Когда прозвенел звонок, я перезнакомилась уже почти со всеми. Я уселась за стол, и кто-то постучал меня по плечу. Я обернулась посмотреть, кто это. Прямо за мной стояла высокая девушка с вьющимися светлыми волосами. На ней были очки в роговой оправе.

– Я Дара, – надменно объявила она.

– Привет, – я сразу же почувствовала, что иметь ее во врагах не стоит. – Я Джоди Бланко, новенькая.

– Это заметно, – резко ответила Дара, изучая мою реакцию.

– Правда заметно? – Я судорожно придумывала какой-нибудь забавный ответ, чтобы произвести на нее впечатление. – Я выгляжу как бюстгальтер на бульдоге?

Собственное остроумие мне понравилось.

Меня услышал весь класс. Все так и покатились со смеху. Дара не успела ответить, как в класс вошел мистер Уоррен. Он направился прямо ко мне.

– Вижу, ты уже со всеми познакомилась, – усмехнулся он. – Ты, должно быть, Джоди Бланко. Добро пожаловать в наш шестой класс.

– Спасибо, мистер Уоррен.

Когда началась перекличка, Дара сунула мне под столом записку. Я развернула маленькую бумажку. Там было написано: «А ты классная».

Охваченная радостью, я сунула бумажку в сумку. Мне страшно хотелось показать ее родителям, чтобы они поняли: я больше не изгой.

Первые месяцы в Морган-Хиллз прошли быстро и без проблем. Я хорошо училась и отлично ладила со всеми одноклассниками. Меня приняли даже Кэт и Дара. Я по-настоящему подружилась с Келли и Дебби. Мы стали неразлучны. Сплетничали, делились секретами, экспериментировали с макияжем, по выходным ночевали друг у друга и часами болтали по телефону на любимую тему – про мальчиков. Мы с Келли были влюблены в Питера. Дебби нравился Стив.

Многие шестиклассники уже начали влюбляться. Родители и учителя это замечали, но особо не волновались. О чем волноваться, если двенадцатилетки не могут даже машину водить и ходить на свидания в одиночку? Что может случиться? Разве что невинный поцелуй на школьном дворе… Их наивность дорого нам всем обошлась.

Приближалось Рождество. Мама Келли разрешила ей устроить вечеринку для одноклассников. Келли была в восторге. Мы с Дебби часами писали приглашения. Заклеивая конверты, я заметила, что одного имени недостает, и спросила об этом Келли.

– Это все, – ответила она.

– А Дейв?

Стеснительный, неловкий Дейв всегда был одиночкой. Его не дразнили и не высмеивали – на него просто не обращали внимания. В начале недели он слышал, как мы с Дебби обсуждали вечеринку. По дороге в спортивный зал он отозвал меня в сторону.

– Думаешь, меня пригласят? – спросил он.

Наверное, он целый день собирался с духом, чтобы спросить меня.

– Конечно, тебя пригласят! – ответила я.

– Ты шутишь? – воскликнула Келли, возвращая меня в настоящее. – Он же никто.

– Да, но ему же обидно…

– Келли, может быть, Джоди права…

Дебби еще не договорила, но Келли так на нее посмотрела, что та умолкла. Мне стало неприятно. Но я испугалась, что, если буду настаивать, Келли изменит отношение ко мне. Риск был слишком велик. Дейв переживет очередное разочарование, а я не смогу снова стать изгоем.

Я быстро сменила тему, заговорила о нарядах. Дебби и Келли увлеклись разговором, а меня терзало чувство вины. Я только что поступила по отношению к другому человеку так же, как со мной поступали в прошлом. Ситуация с Джо Эллен и Марианной повторилась снова. Правда, сейчас мне было легче. Дейв был нормальным, здоровым парнем. Он мог сам защитить себя. Может быть, понимание самого себя и собственного пути – это часть взросления. Но в глубине души я понимала, что все не так, хотя объяснить это было нелегко.

Когда я была изгоем, я никогда не думала о других, кого тоже отвергало общество. Я не видела дальше собственной боли. Мне никогда не приходило в голову, что когда-нибудь я сама стану источником той же боли. Я начала понимать, что это часть цикла социального выживания. В классе всегда будет козел отпущения, какой-нибудь бедолага вроде Дейва. Нужно перестать строить из себя героиню. «Это вечеринка Келли, – твердо сказала я себе. – Если она не хочет приглашать Дейва, это не моя вина».

К концу недели приглашения стали поступать.

– Сегодня только четверг, – сказал мне Дейв на перемене. – Может быть, мое приглашение придет сегодня.

Я смотрела в пол. Мне было мучительно стыдно.

– Меня не пригласили, верно? – догадался он.

– Нет, Дейв, – пробормотала я.

– Ничего. Я и не думал, что меня пригласят, – уныло ответил он.

Дейв закинул сумку на плечо и пошел на урок. Перестань терзаться чувством вины. Он переживет, а потом и не вспомнит об этом. Я даже не догадывалась, как ошибалась.

Суббота приближалась, но вместо радостного предвкушения вечеринки меня охватило какое-то мрачное предчувствие.

– Ангелочек, что не так? – спросила мама, почувствовав мое настроение, когда я собиралась на вечеринку.

– Ничего, все в порядке.

Я говорила родителям, что в школе все хорошо. Я не могла рисковать, они не должны были знать, что, хотя у меня появились друзья, я все еще терзаюсь сомнениями, стоило ли оно того. Когда меня не принимали, все было просто и понятно. Совесть моя была чиста. «Но это лучше, чем идти к психиатру», – думала я. На сей раз папа не станет вдаваться в детали. Если у него появятся хоть какие-то сомнения, меня потащат в психушку без вопросов.

Когда мы подъезжали к дому Келли, мне страшно хотелось вернуться домой. В то же время я дождаться не могла первой вечеринки с парнями. Дверь нам открыла мама Келли, изящная, элегантная, в кремовых брюках и такого же цвета блузке.

– Джоди, ты знаешь дорогу, – сказала она, махнув рукой на лестницу. – Вечеринка наверху.

Келли жила в большом двухэтажном особняке в одном из самых старинных и престижных районов Чикаго. Когда ее родители купили этот дом, то переделали чердак в зону развлечений для детей. Поднимаясь по лестнице, я слышала грохот рок-музыки и приглушенный смех. Интересно, приехал ли Питер? От одной этой мысли мурашки побежали по коже.

Дверь на чердак оказалась заперта. Я громко постучала. Наконец дверь открылась.

– Ничего, это приехала Джоди! – крикнула друзьям Келли, стараясь перекричать песню Элтона Джона, гремевшую из колонок.

– Келли, а зачем ты заперлась? – озадаченно спросила я.

– Потому что мы играем в «бутылочку», и я не хочу, чтобы мама нас застукала.

– А что такого в «бутылочке»? – не поняла я. – Это как «Правда или желание». Нужно или ответить на вопрос, или выполнить желание. Мы постоянно в это играем. Почему маме это не понравится?

– Да нет же, глупая, мы играем в «бутылочку» на раздевание, – понижая голос до шепота, объяснила Келли.

– Что значит «на раздевание»?

– Ну, когда бутылка указывает на тебя, нужно снять с себя что-то из одежды. Последний, на ком хоть что-то останется, выигрывает. Украшения не считаются. Пошли, это весело.

Келли заперла за нами дверь.

«Что тут может случиться?» – успокоила я себя и включилась в игру. Кроме того, Питер уже здесь, и мне хотелось показать ему, какая я классная.

Все сидели, скрестив ноги. Восемь девушек и семь парней. Очень скоро пол был завален свитерами, шарфами и другими предметами одежды. На мне остались лишь джинсы и блузка. Дебби, довольно хорошо развитая для своего возраста, осталась в одном белье. Парни откровенно рассматривали ее тело. Мне стало неприятно. С каждым вращением бутылки я напрягалась все сильнее.

– Джоди, снимай что-нибудь, – весело пропела Келли, когда горлышко бутылки указало на мое левое колено.

– Легко, – с наигранным спокойствием ответила я.

Я медленно расстегнула блузку и кинула на пол. Мы с Дебби смотрели друг на друга. Я чувствовала, что она нервничает так же, как и я. Приглушенный звук бутылки, которая вращалась на ковре, стал громче. Горлышко снова указало на Дебби.

– Ну же, Дебби, снимай его! – обрадовались парни.

Мне стало так жаль подругу. Дебби чуть не плакала, но не хотела, чтобы ее сочли слабачкой. Щеки ее побагровели. Она потянулась, чтобы снять свой спортивный бюстгальтер. Все хохотали, кроме Питера. Он видел выражение лица Дебби.

– Ну же, Дебби! Твоя очередь вертеть, – скомандовала Келли.

– Нет, – остановил ее Питер. – Это скучно. Давайте займемся чем-нибудь другим.

Он спас Дебби от новых унижений. Питер был самым популярным парнем в школе – его слушались беспрекословно. Парни тут же согласились.

– Давайте играть в «Поцелуй или ответ», – предложил Стив.

– А это что за игра? – спросила я.

– Все просто – как «Правда или желание», только желание здесь одно – нужно поцеловать, кого тебе скажут. И поцелуй должен быть настоящим! Ну, ты понимаешь, с языком и все такое…

– Отпад! – обрадовалась Кэт, быстро натягивая кардиган.

Я только сейчас поняла, насколько отличаются эти ребята от моих бывших одноклассников в школе Святого Вознесения. Я еще никогда не целовалась, а они в двенадцать лет уже занимались бог знает чем. Католическая школа была тихим убежищем в сравнении с тем, где я оказалась. Веди себя спокойно. Наконец-то ты стала частью группы. Не испорти все своим ханжеством.

Мы стали играть. Бутылка дважды указала на меня. Я целовалась со Стивом, и мне это понравилось. А потом еще и с Питером – и я сразу поняла, насколько приятнее целовать того, кто тебе нравится. Однако кое-кому этого показалось мало. Настала очередь более продвинутых сексуальных игр.

Я почувствовала, что атмосфера на чердаке меняется. Все стали разбиваться на парочки. Свет погасили, зажгли свечи. Я сидела, окаменев. Мне хотелось сбежать, но в то же время я старалась набраться смелости и присоединиться к игре. Я даже не поняла, как одна парочка удалилась в гардеробную и закрыла за собой дверь. Я не могла отвести глаз от этой картины – сквозь планки двери все было видно… Какой ужас!

Я кинулась вниз и набрала домашний номер.

– Мама, пожалуйста, забери меня, – всхлипнула я.

– Ангелочек, что случилось?

– Мама, одна пара таким занимается в гардеробной – я даже рассказать не могу…

– Где мама Келли?

– Она на кухне, готовит торт. Я звоню из кабинета. Пожалуйста, не говори ей ничего. Я не хочу, чтобы она ругала Келли. Пожалуйста! Келли меня возненавидит! Забери меня, а маме Келли мы скажем, что мне стало плохо…

– Джоди, позови к телефону маму Келли! Немедленно!

– Нет, мама! Пожалуйста!

– Немедленно, Джоди!

Я уже откровенно рыдала. Мама Келли прибежала с кухни. Я передала ей трубку.

– О господи! – ахнула она, кидая трубку и бросаясь к лестнице.

Веселье было в полном разгаре. Мама Келли пришла в ярость, накричала на нее в присутствии всех. Это было ужасно. Потом она стала обзванивать других родителей, чтобы рассказать, что случилось. К тому времени, когда приехала моя мама, мама Келли привела всех в гостиную, где они – в мертвой тишине – ждали приезда своих родителей.

– Джой, простите меня, – сказала мама Келли моей маме. – Я не должна была оставлять их без присмотра.

– Я вас не виню, – ответила моя мама. – Мне бы и в голову не пришло, что нечто подобное возможно на вечеринке двенадцатилетних.

– У вас замечательная дочь! Я так благодарна, что ей хватило здравого смысла позвонить вам.

Ее слова меня изумили. Я только что предала свою лучшую подругу и самых популярных парней и девчонок школы. Когда мы с мамой выходили, я оглянулась на Келли. Глаза ее пылали яростью. Закрыв за собой дверь, я почувствовала знакомый страх.

В понедельник я пришла в школу и сразу почувствовала какую-то напряженность. У шкафчиков Кэт и Джекки, увидев меня, отвернулись. Дара со мной не разговаривала. Келли меня избегала. Когда прозвонил звонок и все побежали на урок, я вышла в коридор. Мне не хотелось идти в класс. Дебби заметила меня, подошла и обняла.

– Джоди, все пройдет, – попыталась она меня успокоить. – Обязательно. Сейчас Келли сердится, но она успокоится.

Я была так благодарна, что она заговорила со мной. Она могла бы остаться моей подругой.

– Дебби, а насколько далеко вы со Стивом зашли в субботу у Келли? – спросила я, не зная, смогу ли пережить правду.

– Не так уж и далеко. Мы целовались, и он пытался потрогать мою грудь. А потом ворвалась мама Келли и начала кричать. Вот почему я хотела поговорить с тобой наедине, перед уроками. Ты спасла мою задницу – в буквальном смысле слова, – Дебби нервно хихикнула. – Не знаю, что бы я делала, если бы мама Келли не прибежала. Наверное, я остановила бы Стива, но в то же время, может быть, и побоялась бы, что он сочтет меня глупой курицей.

– Тогда я рада, что позвонила маме…

– Да, я тоже… Не волнуйся из-за других. Я – твой друг и всегда им буду. Пойдем на урок?

– Да… Я приду через секунду. Скажи мистеру Уоррену, что мне нужно в туалет.

Утром выпал снег, и я пошла в школу в ботинках. Я так нервничала, что забыла переобуться. По дороге к шкафчику я зашла в туалет и по привычке вошла в первую кабинку справа. Опустив глаза, я увидела, что в унитазе в луже мочи плавает моя любимая замшевая туфля. К пряжке шнурком макраме была привязана записка. Я с отвращением опустила руку в воду, вытащила испорченную туфлю и посмотрела на записку. Несмываемыми чернилами там было написано: «Сука! Это только начало!»

Я окаменела. Все было хуже, чем я ожидала. Дебби ошибалась. Никто не собирался ни прощать, ни забывать того, что произошло на вечеринке у Келли. Они не поняли, почему я так поступила. Черт, да я и сама уже себя не понимала.

Собравшись с духом, я выбросила туфлю, взяла сумку и пошла в класс мистера Уоррена. Стоило мне войти, как я сразу почувствовала злобу одноклассников. Они посвятили меня в свои секреты, впустили в свой круг. А я предала их. Теперь я стала для них врагом. «Ну, хоть Дебби осталась моей подругой», – утешала я себя. Мама всегда говорила, что достаточно иметь одного настоящего друга. Теперь я надеялась, что она права.

Во время обеда рядом со мной никто не сел. Я не удивилась, но легче от этого не стало. Когда я выходила из столовой, меня остановил Дейв.

– Я слышал, что произошло, – сказал он. – Я знаю, ты хотела пригласить меня, но Келли тебе не позволила.

– Да, это так…

– Не обижайся, но я больше не смогу разговаривать с тобой. Мне и без того нелегко. Если Стив или его приятели увидят, что я общаюсь с тобой, станет еще хуже. Я просто хотел, чтобы ты знала: это не потому, что я тебя ненавижу. Просто у меня нет выбора.

Я была тронута.

– Спасибо, что сказал. Не волнуйся, я все понимаю.

В автобусе со мной никто не разговаривал. Телефон дома не звонил. Я снова вернулась в мир одиночества. Дебби пыталась поддержать меня, но я уже не знала, как долго она сможет терпеть. Со временем Келли и остальные заставят ее сделать выбор. Я не могла рассчитывать, что ради меня она пожертвует друзьями, которых знала с шести лет. В том, что произошло в субботу, виновата только я. Дебби не должна за это расплачиваться.

Как бы тяжело ни было в школе, дома оказалось еще хуже. Я не могла допустить, чтобы родители что-то почувствовали, – иначе они потащили бы меня к психиатру. Мне казалось, что заряженный пистолет приставлен к моему виску. Одно неверное движение и – бах!

Когда я вернулась, мама ждала меня на кухне.

– Как дела, детка? – с тревогой спросила она.

– Все нормально. Кое-кто на меня злится, но, думаю, после Рождества все забудется, – ответила я, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Ангелочек, я же говорила, что все будет хорошо! Нужно лишь верить…

– Да, мама. У меня много домашней работы – я пойду к себе, хорошо?

Маму убедить удалось.

Каждый день повторялось одно и то же. Меня либо игнорировали, либо высмеивали, либо шептались за спиной. Слава богу, у меня была Дебби. Ее дружба поддерживала меня. Но и к ней стали относиться хуже, и я терзалась чувством вины.

– Я так рада, что ты осталась моей подругой, но несправедливо, что ты расплачиваешься за мои ошибки, – сказала я ей как-то раз в автобусе. – Ты не обязана общаться со мной в школе. Мы можем ходить друг к другу в гости, но в школе ты можешь притвориться, что больше не дружишь со мной. Я знаю, что ты – моя подруга. Если и ты станешь изгоем, легче мне не станет.

Я заметила, с каким облегчением вздохнула Дебби.

– Джоди, я не хотела тебе говорить, но Келли и Дара меня замучили, – с благодарностью сказала она. – Наша дружба будет нашим секретом.

– Именно, Дебби. Нашим секретом.

Притворяться в школе, что мы больше не подруги, оказалось тяжело нам обеим. Думаю, Дебби было тяжелее, чем мне. Она мучилась чувством вины и переживала за меня. А я любила ее за это еще сильнее.

Шли недели. Одноклассники находили все новые поводы, чтобы как-то меня задеть. За вечеринку у Келли многих серьезно наказали, и теперь они винили в этом меня.