Текст книги "Счастливый медиум. Пробуждение вашей природной интуиции"

Глава 2
Основы заземления

Не бойтесь жизни. Поверьте в то, что жизнь достойна того, чтобы ее прожить, и вам будет дано по вере вашей.

Уильям Джеймс

Путь, заслуживающий почтения

Люди начинают интересоваться интуитивным процессом и становятся восприимчивыми в экстрасенсорном отношении по целому ряду причин. Возможно, причиной того, что они пускаются в путешествие к высшим состояниям сознания, становится околосмертное переживание. Или же их мировоззрение меняется под влиянием потери близкого человека. Однако, несмотря на свои истоки, слышимый вами внутренний голос заслуживает особого уважения. Может быть, ваше путешествие будет окутано мраком, но вы по-прежнему имеете возможность открыться голосу интуиции, и это чудесно.

Когда-то мистиков сильно почитали. Доступ к тому, как обрести чувство единства либо связь с божественным, нужно заслужить, и потому эти тайны ценили и передавали из поколения в поколение. Сегодня люди заново осознают тот факт, что экстрасенсорная интуиция – это не просто нечто унаследованное и не источник развлечений. Они понимают, что она является дорогой для тех, кто искренне стремится обрести более глубокую связь с высшей силой. Следующий по этому пути естественным образом обретает мудрость и проницательность. Наши интуитивные чувства настолько фундаментальны, что для того, чтобы получить к ним доступ, нужно всего лишь быть живым и пребывать в гармонии.

Существуют различные практики, которые могут помочь нам стать сильными и внимательными с точки зрения экстрасенсорики. Это не какой-нибудь список наиболее популярных техник, это образ жизни. В этой и следующей главах рассматриваются две важных составляющих, которые следует совершенствовать при развитии интуиции: заземление и определение собственных границ.

Заземление и здоровье

Заземление – это связь с душой при центрировании в теле. Заземление также способствует установлению и поддержанию границ по отношению к остальному миру. Не приходится и говорить о том, что это два основополагающих элемента эмоционального здоровья медиума (а значит, и здоровья каждого!). Наиболее эффективным способом заземления являются физические упражнения. С этой целью можно подвигать телом и проконтролировать дыхание. Быть заземленным – значит присутствовать в настоящем моменте. Заземление включает в себя ощущение связи с Землей, укоренения, а также осознание того, что происходит вокруг.

Заземление также является начальным шагом в процессе самоисцеления. Когда нам больно, мы обычно теряем связь со своим сознательным «я», поскольку муки просто невыносимы. Проработка собственных страданий поможет нам выполнить общий замысел души по развитию, ведь когда мы заземлены, то становимся более чуткими, обретаем самосознание и готовность к переменам. Подобная беспристрастность способствует созиданию через любовь, а не через страх.

Полагаю, многие согласятся со мной в том, что на попытки избежать разрешения какой-то ситуации либо эмоции уходит куда больше энергии, чем на прямое столкновение с ней. То, с чем вы не боретесь, начинает бороться с вами. Осознав это, вы теряете страх перед тем, что может неожиданно с вами случиться, поскольку теперь обладаете более глубоким пониманием того, что происходит у вас внутри. И тогда вы сможете «зацепиться» за настоящее мгновение, жить «здесь и сейчас», одновременно с этим осознавая свои ощущения и мысли.

Принцесса на горошине

Позвольте мне в качестве примера того, как блокировка боли может воспрепятствовать вашему заземлению и привести вашу жизнь в беспорядок, привести историю своей клиентки Энни. Эта нетерпеливая и неугомонная миловидная девушка, которой было немногим за двадцать, пришла на сеанс с весьма тяжелыми вибрациями. Лишь к самому концу сеанса я поняла, в чем заключается ее горе. Все дело было в том, что, когда они с женихом ездили отдыхать, произошло трагическое событие: ее молодой человек упал с балкона и разбился насмерть. Прошли годы, но она по-прежнему была совершенно подавлена и никак не могла пережить произошедшее.

Ситуации, схожие с этой, так часто повторяются в ходе сеансов, что я называю их эффектом «принцессы на горошине». В чем-то истории моих клиентов отличаются друг от друга, но основная мысль остается такой же. Неважно, о какой проблеме идет речь – о серьезной или незначительной. Вот только будучи не выраженной словами, она может вызвать много шума.

Если создается такое впечатление, что человек совершенно безэмоционален и по вине некой неопределенной силы находится в отрыве от действительности, необходимо обнаружить источник страданий. Часто причиной является то, что клиент, по его словам, «уже преодолел». А иногда оказывается, что все дело в каком-то мелком происшествии, которое произошло так давно, что теперь представляется совершенно незначительным.

Первые образы, которые появились в моем сознании, указывали на то, что Энни не дает покоя ее собственное упрямство, черта, унаследованная от матери. Я видела женщину с идеальным маникюром. Ногти ее были окрашены почти в такой же цвет, что и ногти Энни. Я понимала, что это ее мама, поскольку ощущала вибрации собственной матери. Она развернула корпус к дочери, но голова ее была вздернута вверх, и на дочь мать не смотрела. Затем я увидела, как два электромобиля, на которых обычно катаются на аттракционах, врезались друг в друга.

Помните, в начальной школе в учебниках посреди текста было изображено нечто, имевшее непосредственное отношение к описываемой истории или проблеме. В моем случае изображение двух столкнувшихся электромобилей возникло у меня в голове сразу после образа мамы Энни с задранным кверху носом.

Упрямство мамы Энни, которая, к слову, еще жива, мешало ей расслабиться. Я описала Энни ее мать как человека, которого очень заботило то, как она выглядит, а не то, как она себя чувствует. В той же манере она воспитывала и своих детей, включая младшего сына. Энни неохотно согласилась с тем, что это описание похоже на ее мать, и подтвердила, что у нее есть младший брат.

Упрямство Энни стало причиной того, что она закрыла свое сердце и стала ко всему относиться с предубеждением. Она была прямо-таки пропитана печалью и горечью, что давало окружающим неверное представление о ее возрасте. Она очень сильно закрылась и поначалу даже мешкала, не спеша подтверждать информацию личного характера. Она меня попросту проверяла. Клиенты, боящиеся раскрыться, обычно бросают вызов, как бы говоря «ну-ка, убеди меня».

Я объяснила ей, что чувствую ее переживания, будто она одна-одинешенька во всем мире, будто ее никто не поддерживает. Затем я увидела изображение невысокого молодого человека с темными волосами. Он-то как раз понимал Энни и всегда был с ней рядом. Он был ей опорой, и они любили друг друга. Энни же доверяла ему и считала себе ровней. Она не вычеркнула его из своей жизни, как сделала с большинством окружающих от страха.

Энни посмотрела на меня опустошенным взглядом и сказала, что понятия не имеет, что это за мужчина. Я спросила, есть ли у нее маленькая дочь. Она ответила утвердительно. Тогда я рассказала ей о том, что видела этого привлекательного молодого человека в комнате ее дочери: они смеялись и что-то вместе раскрашивали. К тому же, ему нравилось прятаться за занавесками и передвигать их туда-сюда. Энни ответила, что не знает, кто это может быть, но я продолжила перечислять его характерные черты.

Мне показалось странным, что Энни не может понять, кто это такой. Меня не покидало сильное ощущение того, что он является для нее значительной опорой. А когда я что-то воспринимаю столь же отчетливо, сколь и этого темноволосого человека, значит, речь идет о чем-то весьма важном. Однако Энни по-прежнему отрицательно покачивала головой. Было очевидно, что она совершенно сбита с толку и немного раздражена моей настойчивостью. Тогда я решила продолжить сеанс. Кем бы ни был этот мужчина, он что-то значил для нее. Я была уверена, что после сеанса Энни поймет, кто он такой.

В ходе сеанса Энни начала расслабляться. Чем чаще я попадала точно в цель, тем больше она плакала. Чем больше она плакала, тем моложе она казалась. Лицо ее было уже не таким напряженным, мимические морщинки разгладились, и теперь передо мной сидела миловидная женщина, испытывающая глубокую боль. В ее жизни произошло нечто, о чем она больше не хотела вспоминать. Не желая переживать это снова, она не ощущала ничего, кроме сдерживаемой печали.

Я безошибочно описала место ее работы и упомянула о ее желании приобрести новый дом. Я определила город, в котором она искала жилище, и тип дома, который привлекал ее. Впервые за все время Энни улыбнулась и взволнованно ответила, что я описала дом ее мечты вплоть до его местоположения. Ее отношения с друзьями, за исключением одного, были довольно сдержанны. А когда я описала ей, как она себя чувствовала на вечеринке, посвященной дню рождения, которая прошла неделю назад, Энни в согласии кивнула головой.

У меня ушло напряжение из живота, что обычно указывало на то, что клиент расслабился и чувствует себя спокойно. Ближе к концу сеанса я снова упомянула о ее склонности закрывать сердце. Я объяснила ей, что если человек не двигается вперед, значит, в его сердце есть такая зона, к которой он не хочет иметь никакого отношения, потому что она причиняет ему боль.

Если не разрешить причиняющие боль проблемы, то они будут выступать, словно складки на ковре, о которые все постоянно спотыкаются. Мы тратим огромное количество энергии на бессознательные попытки предать забвению сферу, которая причиняет нам беспокойство, и уклониться от нее. И вместо того чтобы пройти прямиком через комнату, мы крадемся по ее периметру, опасаясь столкновения с той раной, которая повлияла на наше отношение к жизни и любви. А поскольку на то, чтобы обогнуть это место на ковре и не споткнуться, мы тратим большое количество времени, эти проблемы приобретают куда большее значение.

Когда я заявила, что Энни не двигается вперед из-за боли, она бросила на меня холодный взгляд и сказала, что понятия не имеет, о чем я говорю. Она по-прежнему оберегала свою рану. Я пошла по другому пути и рассказала ей историю о принцессе, которая не могла спать, потому что у нее под матрасом была горошина. Поверх горошины можно было положить сколько угодно матрасов, но бессознательное принцессы все равно ее замечало и не давало ей отдохнуть.

Необходимо признать существование горошины. Как только какое-то событие, изменившее жизнь, выходит на поверхность, сопровождающая его боль словно растворяется. Теряя силу, горошина больше не управляет человеком. Теперь принцесса может обрести покой и пойти по жизни дальше.

Прослушав «Принцессу на горошине» в моем изложении, Энни несколько минут молчала. Затем она сказала, что надеялась на то, что в ходе сеанса выплывет какая-нибудь информация о ее бывшем молодом человеке. В вибрациях мужчины, о котором она говорила, было что-то знакомое – я понимала, что ранее я уже ощущала их в ходе этого сеанса.

А потом я услышала чей-то голос: «Так ведь я пришел!» Я ощутила легкое покалывание в задней части шеи – обычно это указывает на то, что некто, обитающий в потустороннем мире, передает привет клиенту. Энни прошептала, что ее молодой человек погиб несколько лет назад.

У духа, энергию которого я ощущала, было своеобразное чувство юмора. В моей голове возникло изображение Джона, одного из моих бывших молодых людей. Сначала я перепугалась, что Джон умер. Переведя дух, я спросила у Энни, как звали ее возлюбленного. Она ответила, что его звали Джон, и тогда я поняла, что мои наставники показали мне его, как бы упоминая имя духа. Почувствовав облегчение и осознав, насколько глупо было позволить собственному страху проникнуть в сеанс, я рассказала Энни, что Джон все это время был рядом.

Это был невысокий мужчина с темными волосами, который всегда поддерживал Энни. Как правило, я способна понять, где «обитает» дух – в этом или ином мире. Однако, когда Джон дал о себе знать впервые, я не осознала, что он мертв, поскольку он указал на то, что их отношения с Энни еще продолжаются. Обычно обитатель потустороннего мира предупреждает меня о том, что уже перешел на другую сторону, а Джон сделал это только сейчас. Причем ранее в ходе сеанса я не ощущала никакого покалывания в шее. Энергия есть энергия, и не всегда ясно, к какому миру она относится.

И все же Джон был здесь, рядом со мной. Что уж говорить об Энни – в ее жизни он присутствовал каждый день. На нем был мягкий, поношенный желтый свитер и синие джинсы, на его губах играла мягкая усмешка. Когда я описала его остальные характерные черты, включая своеобразное чувство юмора (присущее детям, однако имеющее некий скрытый смысл в случае взрослых), а также рассказала о его отношениях с родителями и сестрой и о том, как ему удавалось всех успокаивать, у Энни заблестели глаза. Она поведала мне, что частенько слышит, как ее дочка, в одиночестве рисуя в своей спаленке, смеется. К тому же занавески так часто двигались сами собой, что она стала подозревать, будто это Джон. В самом начале сеанса она была слишком закрыта, чтобы распознать истину в моих словах.

Джон также описал мне членов своей семьи. Все больше расслабляясь, Энни подтвердила эту информацию. Джон хотел сказать Энни, что с ним все в порядке, что в его погибели нет ее вины. Он извинялся за ту боль, которую этот несчастный случай привнес в ее жизнь.

Еще три года назад влюбленные друг в друга Энни и Джон были вместе. Несмотря на то, что в их отношениях были кое-какие неурядицы, они собирались пожениться. Несчастье произошло, когда они отдыхали в Мексике. Джон показал мне внезапную смерть, вызванную своего рода падением. Я ощутила сильный удар и почувствовала, будто из меня выбивают внутренности.

Когда я рассказала Энни о своих ощущениях относительно смерти Джона, она ответила, что не видела, как это произошло, хотя и находилась неподалеку. Она сказала, что он погиб не в автокатастрофе, хотя я по-прежнему всем телом ощущала этот быстрый, мощный и совершенно неожиданный удар. Джон показал мне, что сразу не понял, что умер. Я видела, как он с недоверием смотрит вниз на свое безжизненное тело.

Возвращаясь к происшествию, которое на многое повлияло в ее жизни, Энни становилась все печальнее. Когда она в подробностях описывала то, как узнала о смерти Джона, ее голос внезапно изменился: теперь он звучал, как у совсем молоденькой девушки. Энни рассказала, что они отдыхали в роскошном многоэтажном отеле с чудесным видом на океан. Однажды утром она проснулась от громкого стука в дверь. Когда она заметила, что Джона нет в комнате, она решила выглянуть из окна. Балконные занавески развевались на ветру, по всему ее телу прошел холодок.

С высоты пятнадцатого этажа она увидела, как внизу полицейские прикрывают чье-то тело. Она тут же поняла, что это Джон – узнала его по обуви. Он упал с балкона, пока она спала. Криков не было, и потому Энни так и не проснулась. По ту сторону двери в ожидании стояли двое работников отеля: они собирались спросить, не может ли Энни опознать человека, которого нашли мертвым под ее балконом.

Чувство вины за то, что она привезла Джона в Мексику, и за его смерть привело к тому, что ее эмоции застаивались и не прорабатывались. Джон дал понять, что ее вины здесь нет, отрицательно покачивая головой и указывая на себя. Это он решил посидеть на балконе на перилах, чтобы насладиться видом. Он не возлагал на нее никакой ответственности за это происшествие, и ей самой не следовало этого делать.

Последнее сообщение Джона для Энни в тот день было наиболее трогательным. Ему совершенно не хотелось, чтобы ее она думала только о потере близкого человека. Он говорил, что за то короткое время, что ему довелось прожить на Земле, он получил больше радости, чем большинство из тех, кто жил в два раза дольше. Энни, соглашаясь с его словами, кивнула головой.

Переход Джона в иной мир был непохож на привычный для молодых людей маршрут. Однако его чудесное послание Энни, в котором он говорил, что необходимо жить полной жизнью, является одним из тех, в которые меня посвящали бесчисленное количество раз. Такие преисполненные любви духи, как Джон, обычно передают людям, которые остались на этой стороне, сообщения о том, что следует спокойно воспринимать события, происходящие вслед за смертью.

Моя работа в сфере интуитивного коучинга почти никогда не бывает скучной. Мне нравится наблюдать за тем, как люди буквально расцветают. Когда сидишь напротив кого-то, выполняя такую работу, то учишься распознавать и ценить глубину высшего «Я».

Боязливый экстрасенс

Если вы склонны испытывать чувство разъединения с настоящим мгновением и собственным телом, у вас уйдут некоторое время и усилия на то, чтобы научиться заземляться. Восприимчивым детям, несомненно, частенько приходится нелегко, поскольку они еще не умеют заземляться и защищаться. Я и сама в детстве была такой.

Существует множество детей, о которых, как и обо мне когда-то, вскользь говорят как о «беззаботных, свободных духом». Оказывается, что некоторые из них – медиумы! Мой дедушка Макс был бы счастлив узнать, что я по-прежнему оправдываю свое прозвище – Мазик. Он наградил меня им, еще когда мне не было и двух лет. Мазик фактически переводится как «бойкий, энергичный». Беспрерывная реакция на действительность, а не на то, что желают видеть в ней окружающие, – одна из моих давних отличительных черт. В Максе удивительным образом сочетались проницательность и чувство юмора, и каждое из прозвищ, которые он дал своим семи внукам, по иронии судьбы до сих пор подходит каждому из нас.

Одно из преимуществ большой семьи в том, что получаешь возможность оживить в памяти радостные детские воспоминания вместе с остальными. Нам с родными и двоюродными братьями и сестрами нравится вспоминать на семейных собраниях прошлое. В детстве мы много времени проводили с дедушками и бабушками. Наш дедушка по материнской линии каждую субботу брал нас девятерых на прогулку. В этот день мы объедались за обедом сладостями и отправлялись в Институт искусств в Миннеаполисе.

Летом мы иногда посещали кладбище, на котором были похоронены многие из членов его семьи. Это может показаться странным, но мы воспринимали эти походы совершенно нормально. Меня это абсолютно не пугало, правда, вокруг меня толпились духи, пытавшиеся пообщаться. Лу тихонько сидел у могил свояченицы либо матери и ухаживал за цветами, а мы практиковались в произношении русских и еврейских имен умерших.

Должно быть, это было исключительное зрелище: девять детей, бесстрашно смеющихся и носящихся по проходам между надгробиями. Конечно, в этом не было никакой непочтительности – мы просто праздновали жизнь. Оглядываясь назад, я могу сказать, что очень ценю то, что нас столь рано познакомили с идеей продолжающегося взаимодействия с обитателями потустороннего мира.

В Институте искусств Миннеаполиса дедушка обычно вел нас наверх по великолепной мраморной лестнице, чтобы мы могли полюбоваться сокровищами, выставленными в залах, от которых поистине захватывало дух. Весьма шумное местечко для юного медиума: духов там было не меньше, чем произведений искусства. Мои двоюродные братья и сестры внимательно слушали дедушку, пока тот зачитывал описание картины либо скульптуры.

Я частенько отходила чуть поодаль от них. Я ощущала энергии духов и бессознательно на них реагировала. Души могут быть настолько привязаны к своим работам, а точнее говоря, к своим эмоциям, в свое время вдохновлявшим их, что даже в потустороннем мире они испытывают потребность в том, чтобы уберечь свои произведения. Мне даже постоянно казалось, что за мной наблюдают.

Как-то раз, когда мы все проходили мимо одного саркофага (погребального ложа, в которое помещается тело умершего), я вдруг ощутила беспокойство, как будто мы находились там, где нам не следует быть. Помню, что в моем сознании проносились какие-то детали, касавшиеся умершего правителя, которого поместили в саркофаг. Это был совсем юный, напуганный мальчик, которого заставляли принимать зрелые решения, в результате чего он и умер.

Пару минут спустя мы уже рассматривала картину, на которой была изображена девушка, лежащая на берегу реки. Ее длинные волосы соломенного цвета были уложены вокруг головы, а руки – связаны веревкой. Табличка, дополнявшая картину, гласила, что девушку утопили за то, что у нее был любовник. Когда я взглянула на картину, она будто изменилась, оживая в моем сознании. Помню, как поняла, что девушку по ошибке обвинил в этом ее ревнивый, жадный супруг. Я ощутила ее ужас, когда она погрузилась под воду. Таково было действительное положение дел, и к тому времени дух девушки так и не обрел покоя. Долгие годы мне не удавалось выкинуть ее образ из головы.

После посещения музея дедушка Лу сажал нас в свою машину и отвозил обратно в свой дом в испанском стиле на юге Миннеаполиса, где они с бабушкой жили уже больше пятидесяти лет. Помню, я как-то помогала бабушке Долли выгребать разные вещи из выдвижного ящика в старой дядюшкиной спальне. Я надеялась заполучить игрушку или даже две – мне было известно, что бабушка хранит их в комоде.

Однако все, что мне удалось получить в тот день, – это ощущение присутствия духа прабабушки Фрэнсис. Когда Долли вытащила старый целлофановый пакет с чем-то белым внутри, руки у меня тут же похолодели. В пакете лежала старинная серебряная расческа и несколько прядей волос, которые принадлежали моей покойной прабабушке. Я ощутила некое странное покалывание, будто рядом стоял кто-то невидимый. Помню, что в голове у меня возник образ прабабушки. Мне казалось, будто она хочет передать Долли, что знает о том, что дочка любит ее и скучает по ней и что она тоже ее любит. Как я узнала позже, слова любви в этой семье говорили редко. Но поскольку я была не уверена в происходящем, то с криками выбежала из комнаты: «Бабуля, ты уверена, что хочешь это оставить?»