Текст книги "Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860"

Джон Баддели
Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860

Кавказ можно сравнить с мощной крепостью – защищенной самой природой и военными укреплениями и охраняемой многочисленным гарнизоном. Только безумцы могли бы решиться штурмовать ее. Мудрый полководец сначала подумал бы, столь ли уж необходимо прибегать к военной силе, а затем выстроил бы свою тактику действий, чтобы, действуя где умом, а где – хитростью, попытаться завоевать эту крепость.

Вельяминов

Предисловие

Когда писатель, мало разбирающийся в военной науке, приступает к повествованию о военных действиях, его решение требует некоторых объяснений и обоснований.

Путешествуя верхом по Кавказу в сопровождении лишь местных жителей, живя бок о бок с ними в течение продолжительного времени, ощущая их гостеприимство, изучая образ жизни и характер, приспосабливаясь по возможности к обычаям, видя предрассудки и суеверия, записывая песни и легенды, я волей-неволей заинтересовался всем, что было связано с их противоборством с Россией, в котором они или их отцы (практически все без исключения) принимали участие. Да это и неудивительно: все это место дышало воспоминаниями о днях боев. Куда бы мы ни поехали, где бы мы ни отдыхали – в городах, деревнях, в горах или на равнинах, в глуши лесов или среди великолепия горных хребтов, – везде мы слышали сказания о героических подвигах, о смелых вылазках, о сражениях между двумя армиями, о гибели тысяч людей, о смерти героев. Сколь же уныл и скучен должен быть тот человек, который остается равнодушным к этой прекрасной земле, у которой такие горькие воспоминания.

После каждой из моих многочисленных экспедиций интерес к этой стране и к этой теме все возрастал, и я пытался удовлетворить его, черпая информацию из книг и рассказов местных жителей. И мои усилия были вознаграждены. В книгах, посвященных Кавказу, я нашел огромное количество материала, касающегося самых разных войн, однако, как это ни покажется странным, даже в книгах на русском я не обнаружил полной истории завоевания Кавказа. Так, повествование генерал-лейтенанта Дубровина обрывается на событиях 1827 года[1]1
  Дубровин Н.Ф. История войн и владычества русских на Кавказе. Т. 1–6. СПб., 1871–1888.


[Закрыть], а весьма глубокая и подробная работа генерала Потто заканчивается на истории турецкой кампании 1829 года[2]2
  Потто В.А. Кавказская война. Т. 1–5. СПб., 1871–1888.


[Закрыть]. Ни в одной из этих работ даже не упоминается война мюридов[3]3
  Со времени написания данной книги (1903 год) было написано множество исследований по всей истории завоевания Кавказа. См., например: Смирнов Н.А. Политика России на Кавказе в XVI–XIX вв. М., 1958; Смирнов Н.А. Мюридизм на Кавказе. М., 1963; Покорение Западного Кавказа и окончание Кавказской войны: Ист. очерк. 1864–1914. Майкоп, 1993; Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М., 1994; и мн. др. (Примеч. ред.)


[Закрыть].

В лекциях полковника Д.И. Романовского, которые были опубликованы в 1860 г., описывается период вплоть до сдачи Шамиля, однако эти события описываются слишком кратко, чтобы полностью отразить эту тему. Что касается работ, созданных на других языках – и главным образом на английском, – то там я сумел обнаружить лишь отрывочные сведения по теме или, в лучшем случае, описания отдельных эпизодов этих войн. К тому же эти работы, как правило, грешат многочисленными неточностями и предвзятостью.

В таких обстоятельствах мне думается, что подробное повествование о завоевании Кавказа русскими должно представлять интерес для английской аудитории, пусть даже оно будет написано человеком, который не претендует на знание военной науки. Поэтому я оставляю возможность говорить о чисто военной стороне дела тем, кто разбирается в этом вопросе лучше меня. С этой надеждой я предаю данную книгу на суд общественности. Могу только сказать, что эта книга представляет собой точное и беспристрастное изложение фактов в той степени, в какой я сам мог ознакомиться с ними.

Выражаю глубочайшую признательность упомянутым выше авторам за ту информацию, которую я не смог получить из других источников. Хочу также отметить, что в своей работе я во многом опирался на документы, опубликованные Кавказской археологической комиссией[4]4
  Акты собраний Кавказской археологической комиссии.


[Закрыть], и на двадцатитомный «Кавказский сборник», опубликованный под патронажем великого князя Михаила. Последнее издание представляет собой собрание статей об этой войне, написанных разными людьми и имеющих разную историческую и художественную ценность, которое в целом представляет собой бесценный источник информации. Хочу выразить особую благодарность профессору Миансарову за его «Библиографию Кавказа и Закавказья». Кстати, ознакомившись с этой работой, мы можем заметить, сколь незначителен был вклад английских авторов в литературу, посвященную этой интереснейшей теме. Правда, имеются и приятные исключения. Англичане всегда будут гордиться тем фактом, что их соотечественники первыми ступили на вершины Эльбруса и Казбека. А книги Фрешфилда, Гроувза и Маммери[5]5
  Фрешфилд Д. Центральный Кавказ и Балканы. Лондон, 1869. Гроувз Ф.С. Морозный Кавказ. Лондон, 1875; Маммери А.Ф. Мои восхождения на Альпы и Кавказ. Лондон, 1895.


[Закрыть] будут читать и следующие поколения, когда они обнаружат на безграничных просторах между Каспийским и Черным морями еще одну и гораздо большую «часть Европы».

Что касается конкретно военных действий между русскими и местными племенами, которые разительно отличаются от Русско-турецких войн, то единственные достойные упоминания работы английских авторов на эту тему – это книги Лонгсуорта и Белла, где те рассказывают о своих контактах с местными жителями на черноморском побережье. В этой связи я должен объяснить, почему на последующих страницах так мало сказано о военных действиях на Западном Кавказе, которые начались одновременно с военными действиями на востоке Кавказа и длились гораздо дольше, а именно – до 1864 года.

Дело в том, что (по мнению полковника Романовского) военные действия на западе Кавказа никогда не представляли для России такого же значения, как борьба за Дагестан и Чечню, а когда русское правительство в 1830-х годах сконцентрировало усилия именно на этом направлении, то эта ошибка обошлась стране слишком дорого[6]6
  Все даты (если не указано иначе) даны по старому стилю.


[Закрыть].

Более того, между западными тейпами никогда не было единства, которого Шамиль добился на востоке, да и по-настоящему сильного лидера у них тоже не было. Бои носили весьма неорганизованный характер, и описание этапов этой практически совершенно отдельной войны нарушило бы стройность повествования. Поэтому я решил, по крайней мере, в этой книге лишь кратко и по необходимости упомянуть об этих событиях. Тем не менее мы не должны забывать, что эта борьба тоже имела место и продолжалась даже дольше, чем сопротивление Шамиля. В заключение я хотел бы выразить глубокую благодарность своим друзьям полковнику Эрнесту Робертсону и Сесилу Флоэршайну за их неоценимые советы и миссис Тиррел Льюис за ее портрет Шамиля.

Вступление

И дики тех ущелий племена,

Им Бог – свобода и закон – война!

………………………………………………

Там поразить врага не преступленье;

Верна там дружба, но вернее мщенье;

Там за добро – добро, и кровь – за кровь,

И ненависть безмерна, как любовь.

Лермонтов. Измаил-Бей

Название «Кавказ» существует со времен Эсхила и Геродота, по крайней мере для обозначения горной гряды, протянувшейся между Черным и Каспийским морями, и прилегающей к ней с обеих сторон территории.

Сегодня это слово используется в отношении всей территории к югу от Астраханской области и Дона вплоть до границ с Персией и Турцией.

В одной главе даже вкратце невозможно описать столь огромную и разнообразную по своим природным условиям страну. А для сколь бы то ни было подробного описания не хватило бы и целого тома, и цель последующих страниц – дать читателю хотя бы общее представление о Кавказе и его жителях, а также о проблемах, связанных с его завоеванием.

Кавказ, по сути, горная страна; его жители, за исключением христиан, живущих в долинах Риони и Куры, в основном горцы. Дело в том, что благодаря своей массивности и высоте центральная гряда определяла особенности прилегающей территории, а значит – и образ жизни населения. Горам народы Кавказа обязаны самим своим существованием, ну и особенностями своего характера, конечно. Можно без преувеличения сказать, что горы создали людей; а люди со всей страстью и беспримерным мужеством сражались за свои любимые горы, где они были практически непобедимы. Однако, по странному стечению обстоятельств, как это часто бывает, сила и слабость шли рука об руку. Высота и неприступность горных отрогов, глубина и крутизна ущелий, безграничные просторы лесов делали невозможным объединение различных племен. А без единства они были обречены пасть перед могуществом и мощью России.

Горная гряда, которая изначально только и называлась Кавказом, протянулась на 650 километров, из которых собственно горы составляют 640 километров. Остальное представляют собой предгорья, раскинувшиеся на 720 и 160 километров по обе стороны гряды от Баку до Новороссийска[7]7
  Фрешфилд Д. Исследование Кавказа. В этой книге читатель может почерпнуть более полную информацию. Владеющие немецким языком могут найти много интересного для себя в книге доктора Мерцбахера.


[Закрыть].

Что касается ширины этой горной гряды, то она в разных местах различна. На этот счет существует множество мнений, но приблизительно ее можно определить в 100 миль, за исключением средней части гряды, где она существенно снижается, и на крайних точках.

Такое тройственное деление, созданное самой природой, соответствует (конечно, весьма приблизительно) трем районам, на которые была разделена эта горная страна в ходе борьбы за господство. На западе, от Эльбруса и до Черного моря, находятся леса, в которые постепенно сползает главный хребет Кавказа с высоты 10 000 метров до уровня моря. Здесь черкесы и другие племена вели яростную, но разрозненную борьбу против завоевателей с севера с конца XVIII века и до 1864 года. Восточнее вели войну за независимость чеченцы и многочисленные племена дагестанцев. Здесь борьба была еще ожесточеннее – и успешнее. Однако посередине, там, где горы достигают максимальной высоты, где на протяжении 160 километров тропы не спускаются ниже 10 000 метров, русские почти не встречали сопротивления. Осетины, кабардинцы и татары к западу от Грузинской дороги, а также ингуши, хевсуры и другие занимались разбоями и грабежами и не раз поднимали восстания, но в целом приняли господство России, которое по большей части было номинальным и предполагало определенное равенство сторон, и редко причиняли ей серьезные неприятности. Между двумя основными театрами действий этой горной войны лежал огромный горный массив, и их соединяла единственная нить – Грузинская дорога. Несмотря на все усилия, предпринятые Шамилем в 1846 году, эти два театра военных действий так и не смогли соединиться, и об этом важнейшем обстоятельстве никогда нельзя забывать.

К югу от Главного Кавказского хребта жили различные народности, составлявшие грузинскую общность народов. С их помощью русские впервые перешли через эту горную гряду, и они же, за редкими исключениями, сохраняли верность договору, согласно которому они стали подданными России. Далее, на юго-востоке находились мусульманские каганаты, являвшиеся вассалами Персии; на западе – наполовину независимые государства, контролируемые Турцией.

Задача, стоявшая перед Россией, была в общем-то ясна – собственно на Кавказе она должна была подчинить себе западные племена, которые надеялись получить помощь от Турции; с другой стороны, такая же задача стояла в отношении народов Дагестана и Чечни. В Закавказье Россия стремилась вновь объединить народы Грузии, защитить их от посягательств Персии и Турции и таким образом расширить и укрепить свои границы. В этой книге мы и расскажем о том, насколько России удалось выполнить все эти задачи. Но что касается русско-турецкого противостояния за пределами Кавказа, то следует помнить, что эти кампании преследовали и еще одну цель, а именно: во время военных действий многотысячные турецкие войска были задействованы в Малой Азии, что облегчало России ее положение в Европе.

Борьба за Кавказ в целом продолжалась более 60 лет: это были беспрерывные войны с горцами и периодически – с турками и персами. Три зоны конфликта (Закавказье мы принимаем за одну зону) были практически отделены друг от друга, хотя временами Персия вступала в тесный контакт с Дагестаном, а Турция – с западными племенами. Поскольку, как уже было сказано в предисловии, данная книга практически не будет касаться последних и, более того, поскольку границы Турции и Персии достаточно хорошо изучены, то нам предстоит лишь более подробно описать театр действий Кавказской войны – Дагестан и Чечню – и народы, населявшие эту территорию. Однако прежде всего необходимо сказать несколько слов о народах Кавказа в целом и об их корнях. Это – одна из наиболее трудных и увлекательных задач, стоящих перед нами.

По известному отрывку из работы Страбона мы знаем, что Диоскурия (примерно на месте нынешнего Сухум-Кале) была населена людьми, говорившими на 70 различных языках. В свою очередь, Плиний цитирует Тимосфена, говоря, что число этих языков превышало 300 и что «впоследствии мы, римляне, общались с ними с помощью 130 переводчиков». Аль-Азири называл восточные районы Кавказа «горой языков», потому что, по его мнению, народы, населяющие эти земли, разговаривали на 300 различных языках. Конечно, необходимо сделать скидку на склонность восточных людей ко всякого рода преувеличениям, но даже совсем недавно трезвомыслящие европейцы высказывали мнение, что только в Дагестане люди говорят на 40 различных наречиях, в силу чего предполагалось, что большинство из них никак не связаны друг с другом. Однако недавние исследования пролили свет на эту отрасль сравнительной филологии, и, как предположил Ф. Мюллер, большая часть этих языков и составляют отдельную языковую группу, состоящую из трех подгрупп; а именно картвельскую, западнокавказскую и восточнокавказскую. Все они происходят от одного языка. Со временем они стали отличаться от него, как языки хамито-семитской группы от своего праязыка. Таким образом, грузинский и сходные с ним языки картвельской подгруппы так или иначе близки к семитским языкам, а языки горных племен близки к хамитским диалектам, связь между которыми становится очевидной, если применить к ним аналитические методы сравнительной филологии. Однако это вполне возможно, и последнее слово по этому вопросу еще не сказано. Кавказ населен великим множеством различных народностей и племен, которые говорят на великом множестве языков и наречий. Как замечает генерал Комаров, чем более недоступна долина, в которой живет тот или иной народ, тем меньше его численность и тем более заметны его различия (лингвистические и др.) с другими народностями и группами.

Шамиль таким образом объяснял столь великое разнообразие народов, населяющих Кавказ: по его мнению, Александру Великому не понравилась эта земля из-за ее сурового климата и огромных неосвоенных территорий, поэтому он решил сделать ее местом ссылки преступников со всего мира. С горечью лидера, который чувствовал, что его собственное поражение было результатом некой ущербности его народа, пленный вождь поспешил приписать пороки горцев их порочному происхождению. Однако Александр никогда не был на Кавказе, а поэтому причину того, что горная гряда, соединяющая Каспийское и Черное моря, оказалась прибежищем многих народностей, которые по очереди были то завоевателями, то завоеванными, следует искать не в географическом положении и природных условиях, а в чем-то другом. Выдавленные в горы, где легко держать оборону и куда с неохотой пойдут преследователи, они либо прижились среди тех, кто пришел туда раньше их, либо исчезали и растворялись среди других народов по всему миру. Выжившие во многих случаях сохраняли свою индивидуальность и даже продолжали делиться на еще более многочисленные народы и племена, внешне отличающиеся друг от друга в большей или меньшей степени и имевшие свои языки, обычаи и традиции. Если это действительно так, то, без сомнения, это произошло благодаря природе их новой родины. Этому не приходится удивляться, особенно если вспомнить, что сказал Гумбольт об аналогичных процессах, которые стали результатом высокой плотности лесов в Бразилии.

С незапамятных веков (и даже еще раньше) эти горы были прибежищем изгнанных народов, а равнины и подножия этих гор были истоптаны конями тысяч завоевателей.

Египтяне, скифы, мидийцы, греки, римляне, персы, арабы, монголы, татары, турки и славяне – все они и многие другие возникали у подножия Кавказских гор, подобно тому как грозные волны одна за другой накатывают на берег. Однако вот что удивительно: хотя все они в той или иной степени пополнили население Кавказа, большинство племен, населяющих сейчас эту территорию, в конечном итоге происходят не от них, но (по мнению Услара) от «многих народов, населявших эту землю в доисторические времена, бескрайние просторы Азии и Европы и принадлежавших к одной расе, не сохранившейся нигде более».

Если мы обратим свое внимание непосредственно на Дагестан, то увидим, что эта страна состоит из узкой полоски побережья и горного плато, сквозь которое горные реки проложили себе дорогу глубиной до 300 метров. Эта страна испещрена горными цепями, вершины которых достигают 4000 метров в высоту.

Само название «Дагестан»[8]8
  Некоторые авторы полагают, что это слово произошло не от некоего гибрида персидского и турецкого, означающего горную страну, а от названия народа, когда-то населявшего эти земли, – дег или дэги.


[Закрыть] изначально использовалось по отношению к территории, лежащей между Каспийским морем, Главным Кавказским хребтом и так называемым хребтом Анди. Сейчас это название обозначает лишь российскую провинцию, которая в общем-то совпадает с Дагестаном прошлого, отличаясь лишь в одной, но очень важной детали – его юго-восточная граница проходит по Нижнему Самуру, так что теперь эта территория представляет собой не треугольник, а почти правильный прямоугольник, сужающийся к юго-востоку.

Чрезвычайная сложность горной системы является, как говорят геологи, результатом двух отдельных тектонических разломов земной коры. Первый разлом породил главный хребет, протянувшийся с северо-запада на юго-восток, другой дал жизнь многочисленным грядам, раскинувшимся с юго-запада на северо-восток. Как правило, у гор, идущих с северо-запада на юго-восток, южные склоны крутые, а северные – пологие, а у гор, протянувшихся с юго-запада на северо-восток, пологими являются те, что выходят на северо-запад. Самые высокие вершины, как и на Центральном Кавказе, находятся на боковых грядах. Что касается Главного хребта от Шави-Клде до Базар-Диузи, где он достигает 4500 метров над уровнем моря, на протяжении 270 километров он нигде не поднимается выше 3600 метров, а вот боковые гряды изобилуют пиками по 4000 метров и выше.

Группа Богос, служащая водоразделом между Аваром и Анди-Койсу и тянущаяся к северо-востоку от Главного хребта, имеет по крайней мере три вершины высотой более 4000 метров. Далее к юго-востоку в хребте Долти-Даг есть еще несколько вершин такой же высоты. Еще дальше в том же направлении расположены Шал-Буз-Даг (4169 метров) и Шах-Даг (4253 метра), причем последний находится в провинции Баку.

На этой территории расположены две основные речные системы, важнейшей из которых является Сулак. Реки, составляющие эту систему, текут к северу и северо-востоку, в направлении горных цепей второго тектонического разлома. Их русла чрезвычайно глубоки и узки, что вполне соответствует особенностям природы Дагестана. Другая водная система – это система реки Самур, которая берет свое начало недалеко от истоков Куры и Авар-Койсу и течет преимущественно в восточном направлении. В нижнем своем течении она служит границей крайней юго-восточной провинции страны.

Геология Дагестана еще требует пристального изучения, однако совершенно очевидно, что здесь кристаллические породы, служащие основой главного хребта, полностью скрыты, а видимая часть горной системы состоит из относительно мягких пород (юрский, меловой, третичный периоды).

В период войны население Кавказа оценивалось приблизительно в 4 млн человек, в Дагестане – 0,5 млн, из которых авары составляли 125 000. Будучи исторически одним из основных и многочисленных племен, они населяли территорию, простирающуюся на 160 километров в длину от Чир-Юрта на севере до границ Закатал на юге и 72 километра в ширину. Их язык состоит из двух основных диалектов – хунзахского и антзухского, которые очень сильно отличаются друг от друга, и множества малых.

Хунзахский диалект, на котором говорили три имама – Кази-Мулла, Хамзад-бек и Шамиль, а также все их основные помощники, вполне естественно стал официальным языком мюридизма[9]9
  Языком религии является арабский.


[Закрыть], а поэтому – основным средством общения в Дагестане, поскольку воинственные и многочисленные авары занимали в стране центральное положение и потому поддерживали тесные контакты с представителями других племен.

Аварский, как и многие другие языки на Кавказе, очень труден для произношения из-за обилия согласных звуков и их комбинаций. Грамматические конструкции также достаточно сложны.

Считается, что «авар» – это тюркское слово, означающее «беспокойный, дерзкий» и т. д. Оно было заимствовано русскими у кумыков. Авары, которые игнорируют это слово, называют себя по имени аула или общины, к которым принадлежат, однако все сходятся во мнении, что они являются горцами, а их язык – это горский язык. При этом северные авары называют своих южных соплеменников «багулалами» – бедным, грубым народом, и это разделение абсолютно соответствует лингвистическому делению на два диалекта. Эта демаркационная линия проходит к югу от Хунзаха. Один русский автор, суммируя точки зрения гг. Услара, Шифнера, Комарова и Чиркеева, говорит, что в какой-то момент они продвинулись дальше на север и стали кочевниками. Есть некоторые указания на то, что они жили к северу от Каспия, а если это так, то, значит, они были выдавлены оттуда более сильными племенами. Они ничего не имели общего с аварами, которые играли заметную роль в европейской истории с V по IX век, и в конечном итоге исчезли под ударами Карла Великого, поскольку последние принадлежали к угро-алтайским народам (финны, турки, монголы), а язык аваров свидетельствует о том, что этот народ не имеет никакого отношения к этой группе. Не находит подтверждения и теория Клапрота о том, что авары состоят в родстве с гуннами, а поэтому и с мадьярами. Эркерт придерживается другой точки зрения. Говоря о связи между сегодняшними аварами и теми, кто в свое время завоевал Германию, он заявляет, что эта связь вполне возможна. Опираясь на антропологические данные (черты лица, форма головы), он объявляет, что авары – это самая этнически смешанная народность Дагестана. Он признает тем самым возможность того, что в крови аваров есть доля крови угро-алтайских народов, и добавляет, что «при измерении голов в Хунзахе мы были поражены тем, что иногда нам встречались абсолютно финские типы в самом широком понимании этого слова, хотя мы не искали намеренно какой-либо подобной связи».

Затем он весьма осторожно делает предположение о возможном родстве между хунзахами и гуннами, замечая, что в любом случае гунны жили на севере Кавказа с V по VI век и назывались уйгурами и кутугурами.

Когда же они исчезли, их место заняли булгары, сабиры, авары и хазары, то есть представители угро-алтайской группы, в X веке вытесненные из Туркестана.

Жители Дагестана выбирали места для своих городов и поселений прежде всего исходя из их обороноспособности, поэтому обычно строили свои поселения на возвышенности среди неприступных скал, чтобы обезопасить себя от внезапных атак врагов. Аул Аракани наглядный тому пример. Дома были из камня, двухэтажные, хорошо спланированные и удобные, внутренние стены и пол обмазаны глиной и побелены. По мере возможности их строили в виде амфитеатра, т. е. лепили друг над другом. Улицы были настолько узки, что два всадника вряд ли могли разъехаться. Иногда улица так сужалась, что при нападении враги могли пройти по ней, только убив всех ее защитников. Сегодня любой из этих аулов был бы разрушен до основания за каких-нибудь полчаса, однако во время описываемых нами событий они либо находились вне радиуса действия тогдашних орудий, либо были в достаточной степени защищены, а потому из них могли беспрепятственно вести огонь по находящемуся внизу врагу. Эти аулы можно было взять только штурмом, а это была очень трудная задача, потому что каждый дом защищала кучка отчаянных и готовых на все мужчин и еще более решительных женщин.

Поскольку любое топливо всегда было в дефиците, а тем не менее требовалось как-то поддерживать в доме тепло, поэтому каждый аул находился на южной стороне, чтобы в полной мере воспользоваться солнечным теплом и светом, а скалы защищали поселение от северного ветра и холода. Все остальное было уже не так важно, даже ограниченное количество земли, пригодной для культивирования, и недостаток воды. Первое обстоятельство ограничивало число жителей аула; а последнему обстоятельству вообще не придавали особого значения: главное – чтобы источник воды находился на защищенной от врага территории. Дело в том, что обеспечение семьи водой было прямой обязанностью женщин. Ни один горец не опускался до столь «недостойной» работы. Он предпочитал греться на солнышке, когда не ел, не спал или не воевал. Вся работа по дому лежала на плечах женщин и детей. Кстати, считалось, что чем усерднее трудится девушка, тем скорее она найдет себе мужа. Ну и что за дело, если после нескольких лет такого изнурительного труда она превращалась в согбенную старуху? Бог велик, а Мухаммед – его пророк – сказал, что женщин много, а многоженство – не грех. Мужчина, бог и повелитель женщины, мог жениться еще раз. Поистине, судьба горских женщин была незавидной.

Племена горного Дагестана во многом отличались друг от друга, однако имелись у них и общие характерные черты. Это были люди весьма умные, терпеливые, хитрые, способные с одного взгляда оценивать других людей, чрезвычайно честные и в высшей степени религиозные.

В еде и употреблении напитков они были весьма умеренны, а на сон отводили минимум времени. Вряд ли стоит говорить и о том, что это были смелые и отважные люди. Однако в быстроте и решительности уступали своим соседям, чеченцам, хотя были более упрямы и, доведенные до крайности, сражались отчаянно, не щадя ни себя, ни врагов.

Таковы были жители горного Дагестана, и, говоря о военных кампаниях, следует иметь в виду, что боевые действия против них в основном велись на возвышенностях, лишенных растительности, примерно на высоте нескольких тысяч метров над уровнем моря. Сквозь это так называемое плато горные речушки (а скорее ручейки) пробили дикие русла на глубину до 100 метров. В образовавшихся таким образом ущельях и прятались аулы, и там, как будто в ответ на заботу людей, разрастались виноградники, фруктовые сады, поля кукурузы и других культур. Ирригационные каналы и террасы, созданные руками людей и превратившие пустошь в цветущий сад, не могут не вызывать восхищения. На скалистых склонах гор Дагестана встречаются участки обработанной земли, куда добраться можно с великим трудом, и туда плодородная земля была принесена самими людьми. Некоторые из участков так малы, что анекдот об аваре, который, проснувшись, увидел, что его поле исчезло, а потом нашел его под своей буркой, вовсе не кажется преувеличением.

Дагестанцы – истинные горцы: сильные, жилистые, ловкие и выносливые. Внешне все они абсолютно разные, что неудивительно, зная их происхождение; многие вполне привлекательны, и среди них (особенно среди знати) есть голубоглазые, светловолосые, с правильными чертами лица люди. Такой тип характерен скорее для северных стран, так что они вполне могут быть потомками киммерийцев или скифов, которые, согласно Геродоту, вторглись в Персию через Каспий.

На большей части Дагестана в начале военных действий сохранялось деспотическое правление, установленное арабами; при этом существовали многочисленные свободные и вполне демократические общины, как большие, так и маленькие.

Название «Чечня» было дано русскими стране, ограниченной на востоке рекой Сулак, на западе – верхней Сунжей, а на севере – нижней Сунжей и Тереком. На юге же она граничила с горным районом, населенном аварами из Дагестана, тушенами и хевсурами. Эта территория большей частью покрыта густыми лесами, иссеченными бесчисленными ручьями и быстрыми, с глубокими руслами реками, берущими свое начало высоко в горах. На берегах этих стремительных потоков и жили чеченцы, в чьих отдельных хозяйствах или аулах насчитывалось до сотни домов, в основном одноэтажных, глинобитных, с плоскими крышами. Они были чистенькими и уютными и внутри, и снаружи, в них даже имелись некоторые элементы декора и комфорта: ковры, подушечки, покрывала, медная кухонная утварь и т. д. Практически к каждому дому примыкал сад, а вокруг аула тянулись поля обработанной земли, засеянные кукурузой, овсом, ячменем, рожью или просом – в зависимости от местности. Однако, поскольку деревни практически не были укреплены, жители старались сделать так, чтобы один край поля граничил с лесом, чтобы при малейшей опасности женщины и дети могли укрыться там с самыми необходимыми вещами. Лес, на девять десятых состоявший из огромных берез, был их убежищем и утешением. Именно ему чеченцы обязаны большей частью того, что отличает их от их соседей из Кумыкской равнины и Дагестанского плато. В той же степени, в какой лес составлял отличительную черту природы страны, он определял характер и продолжительность войны – на страницах этой книги мы найдем тому много подтверждений. Пока был лес, чеченцы оставались непобедимы. Русские не осуществляли против них долговременных походов, за исключением случаев, когда предварительно вырубали деревья, поэтому фактически выиграли эту войну не мечом, а топором. Шамиль в полной степени осознавал значимость лесов для чеченцев и строго следил за их охраной. Он сурово наказывал не только за бездумное уничтожение деревьев, но и в том случае, если они вырубались для нужд людей, но без его на то разрешения. За каждое срубленное дерево в качестве штрафа брали корову или быка, а в худшем случае виновника вешали в центре аула, и его тело висело там в течение недели в назидание другим.

В Чечне не существовало системы правления или каких-либо классовых различий. Однако, как другие демократические народы, чеченцы были верны «последним пристанищам благородных умов». В своем стремлении добиться славы любым способом наиболее честолюбивые из них доводили свою предприимчивость и смелость до крайности; однажды полученная слава приносила уважение и влияние; тем не менее ни один чеченец не поднимался до высших ступеней власти ни в своей стране, ни даже в своем районе.

Каждый мужчина был прирожденным всадником, умелым фехтовальщиком и отличным стрелком. Чеченец более всего на свете любил и берег свое оружие (винтовку, саблю), которое передавалось от отца к сыну. Ну а главным после оружия был, конечно, конь. Наверное, никто лучше английского поэта не передал того глубокого и незабвенного чувства, которое испытывал чеченец к своему коню:

 
Мой конь быстрее всех на свете,
А сталь меча остра.
А коль винтовка за спиною,
Что нужно мне еще тогда?
 

Чеченцы исповедовали ислам – хотя в их религии сохранялись черты язычества. По крайней мере, в первый период их контактов с русскими они не были фанатично религиозными, но все указывало на то, что могут стать таковыми. В основных поселениях стояли мечети, где муллы читали Коран, а арабский язык, как и в Дагестане, да и на всем Северном Кавказе, был не только языком религии, но и единственным письменным языком. Однако до Шамиля все гражданские и уголовные дела рассматривались на местном наречии согласно обычному праву, которое существовало бок о бок с традицией кровной мести.