Текст книги "Женщины Древнего Рима. Увлекательные истории жизни римлянок всех сословий"

Культура, которой Проперций восхищался в образованных женщинах, носила литературный характер. Начиная со времен поздней республики многие римские женщины получали прекрасное образование. Выдающийся оратор Кв. Гортензий, умерший в 50 году до н. э., имел дочь, которая, вероятно, была женой Кв. Сервилия Цепиона, усыновившего М. Брута. Несмотря на то что женщины не могли выступать в римском суде, она так сильно увлеклась профессией своего отца, что в критический момент в истории Рима произнесла в суде речь и с большим успехом. Это произошло в 42 году до н. э., когда жена Антония Фульвия отказалась защищать жен попавших в опалу мужчин, на которых триумвиры наложили невыносимый налог. Гортензия в своей незабываемой речи выступила в их защиту. Эта речь дошла до наших дней – потому что это была хорошая речь, а вовсе не потому, что ее произнесла женщина.

Сатирики по традиции обвиняли женский пол в тщеславии, экстравагантности, безнравственности и пристрастии к подозрительным религиозным культам. В начале II века н. э. Ювенал в своей шестой сатире обрушился на женщин за все эти пороки – и за другие тоже.

Была в Риме женщина – синий чулок, а другая – сплетница, совавшая нос во все дела; таких полным-полно и в наши дни. Беседа за обеденным столом у первой превращалась в нудную лекцию на любую тему, приходившую ей в голову. Это могла быть литература или философия. У знатоков не было ни единого шанса – она затыкала рот всем. Если ее подруги ухитрялись вставить словечко, она превращалась в учительницу и исправляла их произношение; она даже критиковала своего мужа за его манеру говорить. Что касается сплетницы, то она всегда самой первой узнавала все новости – которые часто сама же и выдумывала – о катастрофических наводнениях, необычных кометах, последних сообщениях из Китая или Фракии. В обществе генералов обо всем говорила она, а не ее муж. Ее женское начало проявлялось только в интересе к чужим делам; она знала и выдавала секреты всех римских спален.

Это – рассказ сатирика, не портрет, а карикатура. Цель ее совершенно очевидна. В обществе императорского Рима было много талантливых женщин, которые могли поддерживать умную беседу с мужчинами – о литературе и о текущих событиях.

Тесная связь замужних женщин с интересами своих мужей проявлялась в империи в очень мрачном виде. Во всех случаях, когда мужья подвергались гонениям за предполагаемую измену, вместе с ними страдали и их жены.

В конце правления Нерона в Риме жила женщина, столь бледная, что ее можно было принять за покойницу. Это была вдова Сенеки, Помпея Паулина, которая обещала мужу покончить жизнь самоубийством сразу же после его смерти. Этот момент наступил в 65 году н. э. Но ее сумели спасти по приказу Нерона и вернули к жизни, когда она была уже у самых ворот смерти. Завистники, правда, утверждали, что она сама хотела, чтобы ее спасли; однако недоброжелателям не всегда можно верить.

Сенека был философом и политиком. И преданность его жены можно сравнить с верностью жен других философов-политиков из школы стоиков-циников, живших в первые годы Римской империи. Эти люди мечтали о возрождении республики и выступали против правительства на том основании, что если уж Риму суждено было иметь императора, то это должен быть человек, возвысившийся за счет своих достоинств, а не по праву рождения или силы. Эти люди выбирали себе хороших жен, которые разделяли их убеждения и были готовы, если потребуется, разделить с ними и их судьбу.

Три женщины были особенно знамениты: Аррия Старшая, ее дочь Аррия Младшая и ее внучка Фанния. Две последние были близкими подругами Плиния Младшего; Тацит, должно быть, тоже их знал.

Аррия Старшая, жена Цецины Пета, который был консулом в 37 году н. э. и почему-то дружил с императрицей Мессалиной, проявила свое мужество уже тогда. Когда ее муж опасно заболел, она утаила от него смерть сына и говорила о нем как о живом до тех пор, пока муж не выздоровел. После неудачного восстания иллирийских легионов против Клавдия в 42 году н. э. Цецина Пет был отозван в Рим и посажен под арест. Аррии было запрещено сопровождать его; но она наняла корабль, принадлежавший частному лицу, и вскоре прибыла в Италию. Когда заботливые друзья спрятали от нее все орудия самоубийства, она разбила голову о стену. Ее спасли, но она заявила, что женщину, твердо решившую умереть, не остановит ничто. Когда Цецин был поставлен перед выбором – самоубийство или казнь, – она вонзила себе в грудь кинжал, а потом протянула нож ему, воскликнув, что это не больно: «Paete, non dolet» (Плиний. Письма. 3 и 16).

(Это бесстрашная решимость покончить жизнь самоубийством – одно из наиболее замечательных свойств римлян; им обладали не только мужчины, но и женщины. Тацит рассказывает нам о сенаторе, которому Нерон велел покончить с собой: теща и дочь этого сенатора тоже вскрыли себе вены. Все трое умерли на глазах друг друга.)

В 56 году н. э. консулом Рима был Фрасея; он в течение десяти лет критиковал Нерона и в 66 году до н. э., после заговора Пизона, вынужден был покончить с собой. Его семья не колебалась ни минуты: жена Аррия, дочь Фанния, муж дочери Гельвидий Приск и ее пасынок (сын от первого брака Приска) Гельвидий Младший – все последовали за ним. Аррия Младшая, как и ее мать, не знала более сильного долга, чем подчинение мужу; ей помешал совершить в 66 году самоубийство только его запрет. Ее, вместе с остальными членами семьи, отправили в ссылку; вернули назад при Гальбе, потом снова сослали и снова вернули. К моменту смерти Веспасиана она и ее дочь уже похоронили своих мужей, ибо Гельвидий Старший был казнен. Его сына казнил Домициан в 93 году н. э., а женщин снова отправили в ссылку. Их вернул оттуда Нерва. Смерть Фаннии была столь же жертвенной, как и ее жизнь. Она добровольно стала ухаживать за весталкой, заболевшей туберкулезом, заразилась от нее и умерла.

Самые большие перемены, которые принесла с собой Римская империя и которые касались жизни женщин, чьи мужья принимали активное участие в общественной жизни, произошли из-за того, что их теперь не заставляли оставаться дома, когда мужья уезжали по делам в провинцию. Во время гражданских войн женщины бежали со своими супругами за море, и в результате этого люди стали сомневаться в мудрости республиканских правителей. Законы, вполне разумные в прежние дни, когда проконсулы и их помощники активно участвовали в управлении провинциями в течение года, во II веке до н. э. были изменены. Дело управления провинциями перешло в руки гражданской администрации. Конечно же глупо было бы ожидать, что жены магистратов станут вести себя так же, как жена консула во времена Гая Гракха, которая заставила выгнать мужчин из бани в Теане Сидицинской в Кампанье и прославилась своей глупостью на века.

В ходе своей общественной деятельности мужчине приходилось более трех раз уезжать из Рима и не менее года, а иногда и несколько лет исполнять административные или военные обязанности в какой-нибудь из провинций. Во время его отсутствия семья оставалась в Риме. Мальчики двенадцати лет и старше обычно отправлялись с отцом, и если не умирали в провинции (Порция лишилась двух сыновей, которые в 51 году до н. э. уехали с ее мужем Бибулом в Сирию), то их моральный облик часто ухудшался. Например, в Киликии в 51–50 годах до н. э. Марк приказал своему юному племяннику Квинтию Цицерону вскрывать письма, которые его мать писала из Рима отцу (он тоже находился в Киликии и работал в команде своего брата Марка). После этого Цицерон должен был передавать их дяде, потом снова запечатывать и вкладывать в почту своего отца. Более серьезные проблемы возникали в том случае, если привлекательная соломенная вдовушка становилась жертвой опытного соблазнителя. Ее мужу в провинции сообщали пикантные подробности ее падения, порой лживые, а порой – и правдивые. Узнав об измене, многие мужья, сразу же по возвращении домой, подавали на развод. Так Л. Лукулл развелся с Клодией (сестрой Лесбии), вернувшись с войны на Востоке в конце 60-х годов; его преемник Помпей, приехав из Италии в 62 году до н. э., расстался с Муцией. Чтобы избежать искушения, женщина должна была быть другой Элией Галлой, которая вела себя как Пенелопа. Ее муж в 20 году до н. э. уехал воевать с парфянами; Проперций мягко упрекал его в бессердечии.

После гражданских войн Августу было бы очень трудно возродить прежние обычаи, даже если бы он очень захотел. Но он был слишком умен, чтобы возрождать их.

Браки при нем были гораздо прочнее, чем во времена республики. Более того, жены теперь стали играть заметную роль в карьере своего мужа. Конечно, существовала опасность, что они начнут этим злоупотреблять, и в первые годы правления Тиберия две женщины чуть было не подчинили себе мужей – они стали вмешиваться даже в командование войсками. Это были Агриппина Старшая, жена Германика, и подруга Ливии Планцина, жена Кн. Пизо, губернатора Сирии. Публичное соперничество двух этих женщин в Сирии привело к трагедии – в 19 году н. э. Германик изгнал Пизо из своей провинции и вскоре умер, а Пизо был казнен в Риме по обвинению в измене.

Поэтому неудивительно, что на заседании сената в 21 году н. э., на котором председательствовал, в качестве консула, сын императора Друз, обсуждалось присутствие жен в провинциях. Это были очень интересные дебаты; их открыл Север Цецина, «викторианские» взгляды которого на женщин совпадали со взглядами Катона Старшего, изложенными в его речи против отмены Оппиева закона более двух веков назад. Тем не менее этому реакционеру не удалось помешать развитию прогрессивных тенденций.

После длительного вступления, в котором Север Цецина рассказал о своей счастливой жизни с женой, родившей ему шестерых детей, он заявил, что в течение сорока лет своей службы в разных провинциях всегда настаивал на том, чтобы она жила в Риме. Все это было сказано для того, чтобы показать, что он всегда подчинялся закону, в защиту которого выступает. После этого он заявил, что ни одна женщина не должна сопровождать своего мужа, когда он отправляется на административную службу в провинцию. Север подчеркнул мудрость существовавшего когда-то закона, запрещавшего женщинам входить в состав дипломатических или административных миссий за пределами Италии. И все потому, что в мирное время женщин надо развлекать, а от этого страдает управление провинцией, а во время войн они мешают эффективным боевым действиям, поскольку впадают в панику и превращают римскую армию на марше в подобие свиты варварских царей, совершающих путешествие по стране. Проблема заключается вовсе не в том, что, в случае ослабления дисциплины, женщины начнут плести интриги с целью захватить власть. «Они бродят среди солдат, заставляют офицеров быть у них на побегушках. А недавно случилось неслыханное – женщина командовала парадом когорты и даже маневрами легионеров. Членам сената не надо напоминать о многочисленных случаях казни продажных чиновников, при которых наказали мужей, хотя виновны были женщины. Это были жены, которые, с первой же минуты своего появления в стране, начинали притягивать к себе людей самого дурного толка и участвовать в интригах и заговорах. Фактически мы имеем не одну, а две официальные свиты и два правительственных дома, и все неразумные и деспотичные распоряжения исходят от женщин, которым законы Оппия и другие указы когда-то указывали на их место, но которые в наши свободные времена управляют домашним хозяйством, судами – и даже армией» (Тацит. Анналы).

Эту речь неоднократно прерывали криками о том, что она неправильна, а Цецина – не тот человек, который может произносить речи о государственной политике по столь важному вопросу, и мало кто из членов сената ее одобрил. В конце концов Валерий Мессала, унаследовавший от своего отца ораторские способности, ответил на вопросы, которые поднял в своей речи Цецина. Он отметил, что многие суровые законы прошлого были смягчены, и это правильно, поскольку времена изменились. Прошли те дни, когда у ворот Рима стояла война, а провинции находились в руках врага. Он полагает, что разрешение женам сопровождать своих мужей не так уж опасно, оно не нанесет серьезного удара по семейному бюджету, а провинциальным налогоплательщикам не будет стоить ничего; женщины просто будут жить рядом с мужьями, вовсе не мешая нормальной работе администрации. Если же разразится война, то мужчины наденут доспехи и пойдут воевать; но, когда они возвратятся после тяжелых боев, что может быть для них приятнее, чем отдых в обществе жен? Что касается обвинений в стремлении захватить власть и в жадности, которые Цецина выдвинул против женщин, то Валерий Мессала отметил, что, несмотря на склонность многих чиновников поддаваться различным искушениям, их не прекратили отправлять в провинции. «Если вы заявляете, что жены часто совращают мужчин с пути истинного дурными советами, то я задам вам простой вопрос: а что, холостяки безупречны? Оппиевы законы были хороши в прошлом, поскольку условия тех дней не оставляли иного выбора; если с тех пор были сделаны разные послабления, то только потому, что отвечают интересам общества. Не надо объяснять наши собственные слабости всякими отговорками. Если жена ведет себя недостойно, то виноват в этом ее муж[7]7
  В 24 г. н. э., через три года после этой речи, закон был изменен, и римские чиновники стали нести ответственность за любые преступления, совершенные в провинции их женами.


[Закрыть]. Один или два человека могут проявить слабость, но из-за этого не надо лишать мужей и жен их совместного партнерства в горе и радости. Женщины слабы от природы; а Цецина предлагает, чтобы мужья оставляли их одних и они становились жертвами искушения своей плоти и вожделения чужих мужчин. Если же мужчины будут следить за своими женами и спасут свой брак от гибели, то легко можно себе представить, что произойдет, если через несколько лет они будут расторгнуты под влиянием того, что в любом случае приводит к разводу. Мы стремимся провести реформы в отдаленных районах империи, но было бы большой ошибкой закрывать глаза на то, что происходит здесь, в Риме».

Друз произнес короткую речь в том же духе. Он сказал, что члены императорской семьи часто посещают отдаленные районы империи. Он сослался на свой брак и привел несколько примеров, когда Ливия сопровождала Августа в поездках по римским провинциям на Западе и на Востоке. Он сообщил о своем визите в Иллирию и в другие части империи, которые, в интересах страны, ему, возможно, потребуется нанести в будущем. «Я не думаю, что мне захочется поехать туда, – сказал он, – если для этого потребуется расстаться с женой, которую я горячо люблю, и не только ради наших детей, но и ради нее самой»[8]8
  Его дорогую жену звали Ливия; она была дочерью Друза и Антонии Младшей. Через два года после этой речи, в которой Друз с такой любовью говорил о ней, она была соблазнена Сеяном и участвовала в убийстве своего мужа.


[Закрыть].

В I веке н. э. посещение провинции правящим императором вместе с супругой было еще редким явлением, но в следующие века ситуация изменилась. Отправляясь на Восток, Траян взял вместе с собой жену и племянницу. Сабина путешествовала вместе с Адрианом вверх по Нилу. Младшая Фаустина умерла в Каппадокии; Юлия Домна была рядом с Септимием Севером, когда он умер в Йорке.

Глава 3. Введение в историю империи

В 27 году до н. э. Август восстановил мир после долгих лет гражданской войны. В 68 году н. э. умер Нерон. Между этими двумя событиями прошло менее ста лет. Пять императоров, правивших в течение этого периода, отличались яркими характерами, а их женщины, во многих случаях, вели себя совершенно неожиданно.

Август умер в 14 году н. э., в возрасте семидесяти пяти лет. Ливия стала его женой, когда закончилась гражданская война; и прожила с ним до его смерти. Она была одной из тех женщин, которыми он гордился; другими были его сестра Октавия и две племянницы, дочери Марка Антония, которых звали Антониями.

Тиберий, ставший императором в 14 году н. э., в возрасте пятидесяти четырех лет, был вдовцом; он оставался им и в 37 году н. э., когда умер в возрасте семидесяти семи лет. Его мать Ливия, влиятельная вдова, скончалась в 29 году н. э., дожив до восьмидесяти пяти лет.

В 37 году н. э. императором стал Гай Калигула, двадцатичетырехлетний юноша; он прожил после этого менее четырех лет, сменив за этот период четыре жены. Он имел трех сестер (одной из них была Агриппина Младшая).

В 41 году н. э., к своему собственному изумлению и удивлению всего мира, императором был провозглашен Клавдий. Ему шел пятидесятый год, и он правил до 54 года н. э. Его женами, в годы правления империей, были Валерия Мессалина и младшая Агриппина, его племянница. Мессалина была красива, весела, похотлива и глупа; Агриппина – честолюбива, как и ее мать, и поначалу более удачлива, чем она. Сын Агриппины Нерон стал императором в 54 году, в возрасте шестнадцати лет. Пять лет спустя он организовал ее убийство, впрочем довольно неумело. Первой женой Нерона стала его сводная сестра, фригидная Октавия. Она тоже была убита, и в течение трех лет, с 62 по 65 год, он был женат на Поппее. Статилия Мессалина стала третьей его женой; он у нее был пятым мужем.

Три дамы из этого списка пользовались влиянием и имели большие амбиции и политические интересы: это были Ливия и две Агриппины, мать и дочь. Другие всячески потакали своим желаниям, используя для этого свое очарование, подкрепленное огромным богатством: Юлия, Валерия Мессалина, Поппея.

В течение I века н. э. среди высших классов римского общества процветали коррупция, интриги, жестокость и легкомыслие. Женщины и мужчины императорского дома испытывали страсть к необыкновенным поступкам, в которые трудно поверить, и на это имелись две причины. Первая крылась в развращенном воображении погрязшего в сплетнях римского общества, которое не опасалось наказания за клевету и очернение людей. Чем занимался на Капри в конце своей жизни Тиберий? Конечно же участвовал в небывалых по своему разврату оргиях! Почему Гай Калигула демонстрирует такую привязанность к своим сестрам? Разумеется, потому, что состоит с ними в кровосмесительной связи!

Если первой причиной были римские сплетни, то второй – отсутствие чистых помыслов у римских историков. Вместо того чтобы отвергнуть скандальные сведения, они их повторяют. Эти историки были моралистами по профессии, любителями эпиграмм и сатириками по призванию и воспитанию. Поэтому портреты исторических деятелей, созданные ими, больше похожи на блестящие карикатуры. После того как оргии – или кошмары – Юлии и Клавдия ушли в прошлое, а их сменили Флавии, а потом Нерва и Троян, в моду вошла социальная респектабельность, и оргии Клавдиева двора стали казаться еще более шокирующими, чем раньше. Это было время, когда творили Тацит и Ювенал, и мы уже не можем представить себе историю той эпохи без их блестящего сатирического описания ее нравов. Они живописали их с огромным удовольствием, но будем надеяться, никогда не хотели бы испытать все это на себе.

Для императора было естественным ожидать, что его преемником станет сын – в лучшем случае родной, а в худшем – приемный. Трон переходил по наследству в семействе Флавиев (преемником Веспасиана стал сначала его старший сын, а потом и младший), а потом – от Нервы и далее. В четырех случаях его наследовали приемные сыновья, пока наследником Марка Аврелия не стал Коммод, его родной сын.

Что касается потомков Юлия и Клавдия, то наследование после Тиберия хотя и подарило Риму трех императоров, которые, как поначалу казалось, не имели никаких прав на престол, было достаточно успешным. Тиберий умер, оставив двух внуков, одного родного, другого – от приемного сына. Последний, по имени Гай Калигула, получив необходимую политическую и военную поддержку, захватил трон и быстро избавился от соперника. Когда Гай был убит, императором стал Клавдий; после него осталось два сына – родной и приемный. Этот пасынок был к тому же его внучатым племянником; его звали Нерон. Благодаря своей матери, младшей Агриппине, он пользовался сильной военной и политической поддержкой; он стал императором, а его сводный брат Британник был убран с дороги. Тем не менее мы не можем утверждать, что кто-либо из этих императоров был плохо подготовлен к исполнению своих обязанностей.

Во время долгого правления Августа (а он правил сорок лет начиная с 27 г. до н. э.) и Тиберия, который был императором двадцать три года, начиная с 14 года н. э., вопрос о престолонаследии представлял для римлян самый настоящий кошмар, который отравлял политическую жизнь Рима и личную жизнь императоров, а также их многочисленных родственников, но совсем не потому, что не было подходящих кандидатов, а потому, что все они умерли молодыми.

Тиберий, взойдя на престол, имел двух взрослых талантливых сыновей – Друза (родной сын) и Германика, своего племянника, которого он усыновил. Оба обещали стать умелыми правителями, если бы между ними не было конфликта. Этот конфликт постоянно поддерживался двумя заинтересованными партиями; в результате его, еще до того, как закончился девятый год правления Тиберия, оба юноши были мертвы.

В случае с Августом трагедия была ужасной. Он обладал слабым здоровьем, и с самого начала было ясно, что его правление не будет долгим. В то же самое время не всем нравилась система императорского правления, и немногие верили в ее неизбежность; Август мог только предположить – и то с большой осторожностью, в основном тонкими намеками, кто в случае его смерти может занять его место. Назначать преемника прямо было очень опасно.

Эту задачу сильно усложняло то обстоятельство, что у него не было сына. Однако, помня, что своим собственным возвышением он обязан в основном Юлию Цезарю (своему двоюродному деду и приемному отцу) и преданности войск Цезаря, которая досталась ему по наследству, он понимал, что его преемник должен, по возможности, быть из семьи Юлиев. Иными словами, это должен был быть сын или внук его сестры Октавии или его дочери Юлии. Это были единственные близкие родственники Августа и единственные женщины, в чьих жилах текла кровь Юлиев. Поэтому было очень важно подобрать Октавии и Юлии подходящих мужей.

Этим и объясняются все те сложности, которые отравляли семейную жизнь самого Августа и его родственников, и то значение, которое имели женщины его семьи в планах Августа по обеспечению римского будущего.

У Октавии был единственный сын, М. Марцелл, родившийся от ее первого мужа. В 25 году до н. э. Марцелл женился на Юлии, и Август решил, что его преемником станет либо сам Марцелл, либо один из его сыновей. Однако Марцелл умер два года спустя, не оставив детей. Тогда Август выдал Юлию за М. Агриппу, который, несмотря на свое темное происхождение, был отличным солдатом, преданным другом и в значительной степени помог Августу добиться императорского трона. На этот раз надежды Августа оправдались. Вскоре у него уже было два внука, которых он в 17 году до н. э. усыновил: Гай и Луций Цезари. Август мог теперь надеяться, что кто-то из них возьмет будущее Рима в свои руки.

Юлия родилась от брака, который распался еще до того, как Август стал императором. В течение всего срока своего царствования он был женат на Ливии. Если бы она родила хотя бы одного сына, будущее было бы гораздо светлее. Однако ситуацию осложняло еще и то, что Ливия имела двух сыновей от первого брака – Тиберия и Друза. Тиберий был замкнутым и сложным человеком; Друз открытым и приятным в общении; оба показали себя выдающимися полководцами и администраторами. Оба достигли совершеннолетия еще до рождения Гая и Луция Цезарей. Но они не принадлежали к семье Юлиев. Поэтому, учитывая их таланты и душевные качества, они с точки зрения наследования создавали Юлиям большие помехи.

В 9 году до н. э., когда Гаю Цезарю было одиннадцать лет, а Луцию Цезарю – восемь, Друз умер. Он был женат на Антонии, младшей дочери Октавии (от ее второго мужа Марка Антония). Он имел троих детей; старший Германик, в ту пору шестилетний мальчик, унаследовал от отца его обаяние и популярность.

Но звезды, по-видимому, вознамерились разрушить все планы Августа. К 4 году н. э. Гай и Луций Цезари умерли. Если бы в это время прошли выборы, вне всякого сомнения, люди выбрали бы правителем девятнадцатилетнего Германика. Август понял, что ему не остается ничего иного, как усыновить Тиберия, которому в то время было уже сорок пять лет. Это был опытный военачальник и администратор. Август ввел его в состав правительства и распорядился, чтобы после его смерти Тиберий был провозглашен императором. У Тиберия был собственный сын (еще один Друз), но Август настоял, чтобы он усыновил Германика.

Все надежды Августа на наследника, в жилах которого текла бы кровь Юлиев, рухнули; он неохотно подчинился неизбежному и, когда пришло время составлять завещание, выразился весьма грубо: «Поскольку злая судьба украла у меня внуков, я назначаю своим наследником Тиберия».

Октавия закончила свою жизнь в тоске; после смерти Марцелла все ее надежды рухнули; она так и не оправилась от горя. Жизнь Юлии, как мы уже видели, закончилась трагедией. Зато Ливия чувствовала себя победительницей. Гонку за наследство выиграл ее талантливый и чудесный сын Тиберий. Были попытки превратить ее в фигуру Иакиавеллиевого типа, возложить на нее ответственность за устранение наследников Августа, представить, что это она убирает с шахматной доски фигуру за фигурой, умело продвигая своего короля. В этом ее обвиняли члены семейства Юлиев и их сторонники и, к сожалению, сам Тацит.

Ниже мы расскажем об этом поподробнее, хотя нам придется повторяться. Но мы надеемся, что это поможет читателю разобраться в сложных взаимоотношениях членов семьи Августа, понять, почему они женились на тех или иных женщинах и какую роль играли эти браки в их династических планах. Все планы женщин этой семьи – в особенности Октавии, а за ней и младшей Антонии, Юлии и Ливии – были жестоко разрушены судьбой.