Текст книги "Путешествие пилигрима в Небесную страну"

Гора Затруднения

Вот вижу, идут они втроем и дошли до подошвы горы, называемой Затруднение, где протекал родник. Тут пролегали еще две дороги кроме прямого пути, одна дорога вела направо, другая – налево, у подошвы холма. Но узкий путь прямо вел на холм Затруднение. Христианин подошел сперва к источнику и напился воды, чтобы освежиться, а потом поднялся в гору, говоря сам себе:

«Хотя и высок холм, но я спешу на него подняться. Не пугают меня затруднения; я вижу, что здесь единственный путь к жизни. Замолкни сердце, не страшись и не робей! Лучше с затруднениями идти по истинному пути, чем в спокойствии избрать путь ложный, ведущий к погибели».

Его два спутника стояли у подножия горы, но, увидев что гора необычайно крута, они не решились на нее подняться. Тут они увидали две другие дороги, и, полагая, что где-нибудь они вероятно сойдутся с узким путем, один из них избрал дорогу направо, называемую Опасность, а другой пошел налево по дороге, называемой Погибель. Первый пришел к густому нескончаемому лесу, а тот в пространное место с темными горами и пропастями. Там он споткнулся, упал и более не являлся.

Я следил взором за Христианином. Он шел сперва довольно быстро, потом медленнее, наконец принужден был карабкаться руками и ногами, чтоб добраться до вершины, так как гора была необычайно крута. На половине трудного пути вдруг представилась его глазам прелестная беседка, которую Владетель горы велел тут построить для отдыха утомленным путешественникам. Он вошел в нее и сел отдохнуть; потом вынул из кармана сверток и стал читать, чтоб укрепить себя духовно. Он стал также рассматривать с большим вниманием одеяние свое, полученное у подножия Креста. После этого от утомления он задремал и вскоре крепко уснул, чуть ли не до самой ночи. Пока он спал, сверток выпал из его рук и куда-то укатился. Вдруг слышит он чей-то голос, будящий его словами: «Пойди к муравью, ленивый, посмотри на действия его и сделайся мудрым» (Прит. 6:6). Христианин вскочил на ноги, пустился в путь и более не останавливался, пока не дошел до вершины горы.

Как только он туда дошел, два человека, бежавшие изо всех сил, встретили его. Одного называли Робкий, а другого Недоверчивый.

«Что с вами, господа, – сказал им Христианин, – вы бежите в противоположную сторону?»

Робкий рассказал ему, что они шли к горе Сиону, совершили трудный путь по крутой горе, но чем далее шли, тем более встречали опасностей, так что они решили вернуться к себе.

«Да, – прибавил Недоверчивый, – вдруг перед нами лежали на дороге два льва (не то спят, не то нет, не знаю), но без сомнения они нас разорвали бы на части, если б мы подошли ближе».

Хр.: «Вы меня пугаете. Но куда же я убегу, чтобы спастись? Если вернусь на свою родину, которая обречена быть сожженной огнем и серой, я непременно погибну. Если же мне удастся добраться до Небесного Града, то я уверен, что там обязательно буду спасен: я рискну. Вернуться – верная смерть. Идти вперед – страх смерти, но вечная жизнь затем: пойду вперед!»

Робкий и Недоверчивый быстро понеслись вниз с горы, а Христианин пошел далее. Но, обдумывая то, что слышал, он стал ощупывать карманы, чтобы вынуть сверток и тем укрепиться… увы! его не было. Христианин был в сильном горе, не зная, что ему делать. Ему недоставало того, что так чудно оживляло его и что должно было служить ему входным билетом в Небесный Град. Он был в недоумении и вспомнил, что он в беседке крепко заснул. Тогда он бросился на колени, просил Бога простить ему его безумное поведение и потом направил стопы свои обратно к беседке. Он вздыхал и плакал, бранил себя, что мог так забыться там, где дозволен был только короткий отдых. Ходя, он искал глазами не увидит ли где свертка, но вот дошел до самой беседки и ничего не мог отыскать. Тут горе его разразилось до высшей степени, и он стал укорять себя, говоря: «О жалкий я человек! Как мог я уснуть среди стольких затруднений! Как мог я так лелеять плоть, чтобы заспаться на месте, назначенном только для краткого отдыха утомленным пилигримам. Сколько бесполезного, лишнего пути я теперь принужден совершить. Тоже случилось с народом Израилевым, который за грехи свои был уведен Господом обратно к берегам Чермного моря, чтобы оттуда опять начать путешествие. Как далеко я бы мог быть теперь, если б не злополучное мое усыпление. И, пожалуй, меня на пути застигнет ночь, весь день мой пропал даром! Зачем не боролся я со сном!»

В это время он дошел до самой беседки и, войдя в нее, стал горько оплакивать совершенный поступок. Наконец, разглядывая с горестью все углы беседки, он вдруг заметил сверток. С трепетом радости кинулся он в ту сторону и, взяв его, бережно спрятал. Радость была неописуемая! Этот сверток служил ему удостоверением свободного пропуска в Небесный Град. Он тотчас стал снова подниматься в гору и быстро карабкался, чтоб скорей добраться до вершины! Однако задолго до этого солнце село, и приближающаяся тьма напомнила Христианину почему он так запоздал, и тут он опять стал вздыхать и упрекать себя в нерадении. Он знал, что скоро тьма скроет ему опасности пути. Уже начинал раздаваться заунывный вой диких зверей. Он вспомнил рассказ Робкого и Недоверчивого о львах, и ужас объял его.

«Эти звери обыкновенно ночью отыскивают себе добычу, – говорил он себе, – и когда они меня увидят, что мне делать, чтоб спастись от них?»

Но он все-таки продолжал путь и, пока обдумывал свое горькое положение, поднял кверху опущенный взор и увидел перед собой великолепное здание по имени Украшенный Чертог. Он стоял на возвышенности у самой дороги.

Украшенный чертог

Вижу я, что Христианин стал торопиться, чтобы скорей войти в Чертог. Но вот предстал узкий проход, по которому необходимо надо было пройти, чтоб добраться до караульного домика. Он осторожно стал оглядываться и вдруг увидел перед собой двух львов, лежащих на самом пути. «Вот она – опасность, о которой говорили Робкий и Недоверчивый», – сказал он. (Львы были прикованы, но цепей рассмотреть было невозможно.) Он остановился и подумал, что, пожалуй, он также решится идти назад, так как тут предстоит ему неминуемая смерть. Но обитатель домика по имени Хранитель, заметив недоумение Христианина и его намерение уйти, закричал ему: «Ужели вера твоя так слаба? Не бойся львов, они прикованы и находятся на этом месте для испытания веры искренних душ и для обличения тех, у кого ее нет! Иди по самой середине дороги, и они тебя не тронут».

Христианин последовал совету Хранителя и пошел среди дороги, хотя не без некоторого страха. Львы заревели, но его не тронули. Он ободрился и весело подошел к караульному. «Что это за дом? – спросил Христианин. – Можно ли мне в нем переночевать сегодня?» Хранитель ответил, что этот дом выстроен Владетелем горы с целью успокоить и приютить пилигримов, и спросил его имя.

Хр.: «Меня зовут теперь Христианином, но первое мое имя было Без благодати: я из рода Иафета, которого Господь убеждает поселиться в шатрах Сима» (Быт. 9:27).

Хран.: «Но как ты так запоздал? Солнце уже закатилось».

Хр.: «Я должен был придти ранее, но, увы, имел несчастие заснуть в беседке, что стоит на склоне горы. Притом, во время сна я выронил свидетельство свое и должен был вернуться туда, и как только отыскал его, пришел сюда».

Хран.: «Хорошо. Теперь я позову одну из дев здешнего дома, и если она найдет тебя достойным, то введет тебя в общество всего семейства, по правилам дома».

Хранитель позвонил. Дверь отворилась и вошла скромная, прелестная дева по имени Разборчивость, и спросила для чего ее звали.

Хранитель представил ей Христианина, как пилигрима города Разрушения, идущего на гору Сион, и передал его на ее благоусмотрение, по правилам, установленным в чертоге.

Сперва она расспросила его о его прошедшем, о его путешествии и надеждах, и осталась, по-видимому, довольна его ответами; потом она с улыбкой объявила ему, что сейчас позовет нескольких других членов семейства. Тут она направилась к двери и кликнула трех дев: Мудрость, Благочестие и Любовь, которые в свою очередь расспросили его о многом и, наконец, решили ввести его в остальную часть семейства. Многие из членов дома встретили его на крыльце со словами: «Войди к нам благословенный Господом, этот дом построен Им для отдыха всех подобных тебе пилигримов».

Он поклонился и пошел за ними в дом. Когда его усадили, то предложили ему питье и стали занимать его полезным разговором до ужина. Его собеседницы были: Благочестие, Мудрость и Любовь. Они начали так.

Благ.: «Вот, Христианин, мы тебя приняли в наш дом по родственному, так станем разговаривать для пользы твоей и нашей. Расскажи нам подробности твоего путешествия. Что побудило тебя совершить его?»

Хр.: «Я был уверен, что погибну, как все прочие живущие в граде Разрушения. Я не знал, куда идти, но человек по имени Евангелист, указал мне на единственный истинный путь».

Благ.: «Заходил ли ты к Истолкователю?»

Хр.: «О, конечно, и он мне показал столько занимательного! Трех указаний в особенности не забуду никогда; как Христос, не смотря на козни сатаны, сохраняет в сердце человека дарованную Им благодать; как человек грешен до того, что не смеет рассчитывать на милосердие Божие; также сновидение того, кто думал, что настал день страшного суда. И много полезного видел я там и с радостью остался бы долее у этого доброго человека, но я знал, что мне предстоит длинный путь».

Когда он рассказал все виденное им. Мудрость обратилась к нему с другими вопросами:

Мудр.: «Ты, верно, часто вспоминаешь о прошлой стране?».

Хр.: «Да, но со стыдом и ненавистью, потому что, если б я сожалел о ней, сколько раз уже мог бы туда вернуться, а теперь стремлюсь в страну лучшую, небесную».

Мудр.: «Не вынес ли ты оттуда чего-нибудь, в чем находил наслаждение?»

Хр.: «Да, но совершенно против моей воли остались при мне некоторые сокровенные плотские мысли, которые составляют радость моих соотечественников доныне и когда-то были для меня наслаждением, но теперь являются причиной скорби. И если 6 зависело от меня, я более не вспоминал бы о них, но когда желаю делать доброе, то прилежит мне злое» (Рим. 7:21).

Мудр.: «Не кажется ли тебе иногда, что то, что тебя смущает, иногда совершенно побеждено в тебе?»

Хр.: «Да, но это случается не часто; когда это бывает, то я называю это моим золотым временем».

Мудр.: «Не можешь ли ты вспомнить, что именно внушает тебе чувство, что все прежнее дурное в тебе побеждено?»

Хр.: «О, да! Когда вспоминаю, что видел на Кресте, тогда я это чувствую. Еще когда смотрю на вышитое мое одеяние или когда читаю сверток, который ношу на груди, и еще когда мои мысли несутся с восторгом туда, куда иду, и тогда мне кажется, что все прошлое забыто и убито во мне».

Мудр.: «Что внушает тебе такое желание идти на гору Сион?»

Хр.: «Там я надеюсь увидеть живым Того, Кто умер на кресте за меня. Там надеюсь совершенно избавиться от всего того, что меня еще смущает. Там, говорят, нет более смерти, и я буду в самом святом обществе. И скажу по правде, я люблю Его, потому что Он один меня избавил от моего бремени, и я утомлен своей внутренней испорченностью. Я жажду быть там, где более не стану умирать, и в числе тех, которые постоянно взывают: свят, свят, свят!»

Тогда Любовь вступила в разговор с Христианином: «Ты человек семейный? Есть у тебя жена?»

Хр.: «Жена и четверо маленьких детей».

Люб.: «Почему же ты их не привел сюда с собой?»

Христианин прослезился и отвечал: «О, с какой бы радостью я это сделал! Но они все восстали против моего путешествия».

Люб.: «Но тебе бы следовало объясниться с ними и указать им на опасность оставаться там».

Хр.: «Я так и поступил и рассказал, что мне сказал Господь о разрушении нашего города, но я им показался помешанным, и они мне не поверили».

Люб.: «А молился ли ты Богу, чтобы Он благословил советы, даваемые тобой семейству?»

Хр.: «О да, со рвением, потому что вы понимаете как дороги моему сердцу жена и дети!»

Люб.: «Какую же причину давали они, чтоб не следовать за тобой?»

Хр.: «Жена не могла расстаться с миром, дети мои преданы были безумному веселию юности. Так ли, сяк ли, но все оставили меня странствовать в одиночестве».

Люб.: «Но, может быть, ты сам своей суетной жизнью угашал все, что им внушал хорошими словами».

Хр.: «Я, право, не могу судить о своем образе жизни, зная, что часто поступал не так, как бы следовало. Знаю также, что человек может своими действиями уничтожить все, чему научал красноречивыми словами. Однако могу достоверно сказать, что я всегда старался и остерегался, чтобы дурной мой поступок не внушил им отвращения предпринять со мною путешествие. Это же, впрочем, и возбуждало в них насмешки, они упрекали меня в точности. А я отказывал себе часто во многом, в чем они не видели ни малейшего зла. Мне кажется, что помешало им идти со мной именно то, что им наскучила моя постоянная озабоченность не грешить против Бога и не делать вреда ближнему».

Люб.: «Так Каин возненавидел брата своего Авеля за то, что его дела были злые, а брата его – добрые. И если твое семейство восстало против тебя за то, что не находило в тебе зла, то они не имели понимания добра и твоя душа чиста от крови их».

Вот вижу я, что они все таким образом разговаривают, пока не подан был ужин. Когда все было готово, их пригласили сесть за стол. На столе было откормленное жирное мясо и самое лучшее вино. Вся их беседа касалась Владетеля горы, а именно: что Он сотворил и почему он построил этот дом. И судя по тому, что они говорили, я заключил, что Он сильный Боец, и поборол того, кто имел державу смерти, но не без страдания для Себя, что дало мне еще более любви к Нему.

«Я слышал, и поэтому верю, – говорил Христианин, – что Он совершил это дело, проливая много Своей крови, но что еще более придает славы Его делу – это то, что Он все это исполнил из одной любви к своим. Притом многие из его служителей уверяют, что они видели Его живым после смерти на кресте, и даже говорили с Ним, и они свидетельствуют, что слышали из собственных Его уст, как нежно Он любит бедных странников, что никто так любить их не может от востока до запада. Он с Себя сбросил всякую славу и могущество, чтоб сделаться бедным, как самые бедные в мире, и они получили от Него удостоверение, что Он не желает обитать один на Сионе. Еще рассказывали они, что многих бедных пилигримов Он произвел в князья, хотя по рождению они были нищими бродягами и получили свое начало в прахе и грязи». (1 Цар. 2:8).

Такими речами они занимались до поздней ночи. Потом предали себя покровительству Господа и отправились на покой. Христианину отвели высокую, просторную комнату, где окна были обращены на восходящее солнце. Название комнаты было Мир. Он спал до рассвета и, встав, запел:

 
Где ныне я? Заботу и любовь
Христа к пилигримам вижу вновь:
Он властию креста простил и освятил
И ближе к небесам в обители вселил.
 

Утром, когда все встали, хозяева дома, после первых приветствий, объявили ему, что они его не отпустят, не показав ему замечательностей этого здания. Сперва они его повели в учебный кабинет, где достали документы самых древних времен. Меж ними, насколько могу припомнить из моего сновидения, находилась и родословная Владетеля горы, из коей видно было, что Он Сын Предвечного и нисходит от Вечного Начала. Здесь также находились документы с повествованием всех Его деяний и имена тьмы тем странников, которых Он принял в свое служение и поселил в такие обители, которые ни от времени, ни по своей природе не могут придти в упадок.

Потом они прочитали ему деяния некоторых из служителей Господа, как они побеждали царства, творили правду, получили обетования, заграждали уста львов, угашали силу огня, избегали острие меча, из слабых делались сильными, были тверды на войне и прогоняли полки чужих. В другом документе было сказано, с какой готовностью Владетель горы принимает к Себе всякого, как бы ни оскорблял Ему человек в прошлом; лишь только он приходит к Нему, никого от Себя Он не отгоняет прочь. Много прочел Христианин замечательных повествований разных личностей, которые свидетельствовали, что все истинно так. Были тут и древние и современные рассказы; также и не мало пророчеств и предсказаний, которые ужасали и удивляли враждебных, а между тем внушали утешение пилигримам.

На другой день девицы повели его в оружейную палату, где они показали ему всякого рода оружие, приготовленное Владетелем для путешественников: мечи, щиты, шлемы, нагрудники, всесильную молитву и обувь, которая не обнашивается. И всего было здесь много, достаточно, чтоб вооружить столько людей для служения Господу, сколько звезд на небе.

Ему были также показаны некоторые орудия, которыми служители Господа когда-то совершили изумительные подвиги. Например: Моисеев посох; молот и кол, которыми Иаиль убила Сисару; сосуды, фонари и трубы, которыми Гедеон привел в бегство стан медиамский. Кроме того, был тут воловий рожок, которым Самегар убил шестьсот человек. Он увидел также ослиную челюсть, с которой Самсон одержал столько побед. Потом пращу и камень, которыми Давид убил Голиафа; наконец, ему показали и мечь, которым Господь умертвит человека-грешника в тот день, когда он явится как хищный зверь. И много занимательного и полезного увидел Христианин, отчего пришел в восторг. После того они все снова отправились на покой.

На другое утро Христианин стал собираться в путь, но они его упросили остаться еще до другого дня. «И тогда, – прибавили они, – мы тебе покажем (если погода будет ясная) Отрадные Горы, вид которых будет тебе тем более приятен, что они ближе к желанной тобой пристани, чем место, на котором ты находишся теперь». Он дал свое согласие. Когда рассветало, они повели его на крышу дома и велели смотреть на юг (Ис. 13:16–17). Он повиновался. И вот вдали виднелась обворожительная гористая страна, украшенная виноградниками, лесами, плодовитыми деревьями, всякими цветами, с родниками и фонтанами, словом все, что могло прельщать взор. Он спросил, как зовут эту местность; они ответили, что это Эммануилова страна, и что она точно также доступна для всех, как дом на этой горе для всех проходящих пилигримов.

«И когда ты войдешь туда, ты оттуда увидишь Врата в Небесный Град, и пастыри, живущие там, тебе на них укажут».

Наконец, он объявил, что должен отправиться далее, и они не стали отговаривать его. «Но, – сказали они, – сперва войдем снова в оружейную комнату». Когда они туда вошли, то вооружили его с ног до головы оружиями, испытанными на случай, если бы пришлось ему защищаться от врагов во время пути. Снаряженный таким образом, он направился со своими друзьями к воротам, и тут спросил Хранителя: не проходил ли еще какой пилигрим? Он ответил утвердительно.

Хр.: «Не знаете ли вы, как его зовут?»

Хран.: «Я спросил его имя, он сказал, что зовут его Верный».

Хр.: «О, я его знаю. Он из одного города со мной и мой близкий сосед. Как вы думаете, далеко он отсюда?»

Хран.: «Теперь он должен быть под горой».

Хр.: «Благодарю, да будет с тобой Господь и да пошлет Он тебе еще более благ за твое со мною ласковое обращение».

Он пошел в путь, но Разборчивость, Благочестие, Любовь и Мудрость решились проводить его до подошвы горы. Они все отправились, продолжая духовный разговор до самого спуска.

«На сколько было трудно подыматься на гору, – сказал Христианин, – на столько вижу, что опасно спускаться».

«Совершенно так, – отвечала Мудрость, – тяжело человеку спускаться в Долину Уничижения, в которую ты теперь входишь, и не оступиться, оттого мы тебя и хотели проводить вниз горы».

Он очень осторожно продолжал спускаться в долину, однако оступился раза два.

Когда они все сошли с возвышенности, Христианин, получив от своих спутниц хлеб, бутылку вина и кисть винограда, простился с ними и пошел далее.

Аполлион

В долине Уничижения трудно было бедному Христианину. Не долго шел он в безопасности. На него вдруг напал ярый враг, шедший к нему навстречу через поле. Имя ему – Аполлион. Страх начал овладевать Христианином… Он не знал бежать ли ему прочь или ожидать его на месте, где стоял. Но он сообразил, что на спине нет у него брони для защиты, и если пуститься бежать, то было бы выгодно для врага, который тотчас бы направил в него свои ядовитые стрелы, поэтому он решил стоять на месте и ожидать его. Аполлион подошел к нему. Наружность его была отвратительная. Вместо одежды тело его было покрыто рыбьей чешуей (чем он особенно горд), крылья его были как у дракона, из живота его выходил дым и огонь, а пасть его была точно львиная. Когда он подошел к Христианину, то взглянул на него с негодованием и стал его расспрашивать.

Апол.: «Откуда ты и куда направляешься?»

Хр.: «Я из города Разрушения, места всех зол, и направляюсь к городу Сиону».

Апол.: «Это значит, что ты из моих поданных, так как эта страна принадлежит мне, и я там князь и бог. Как же ты осмелился бежать от своего владетеля? Если б я не рассчитывал, что ты еще можешь мне послужить, я бы сейчас тебя так ударил, что разом повалил бы мертвым на землю».

Хр.: «Я родился, правда, в твоих владениях, но служба у тебя тяжела и плата такая, что ею не может жить ни один человек; ибо плата за грех – смерть (Рим. 6:23). И потому, когда я возмужал, я поступил как многие благоразумные люди, и стал искать выхода из беды».

Апол.: «Нет владетеля, который согласился бы терять своих подданных. И я этого не хочу. Но если ты жалуешься на мою службу и плату, так вернись только назад и все, что в стране можно найти выгодного, обещаю подарить тебе».

Хр.: «Но я уже нанялся на службу к другому, а именно, к Царю всех князей, и потому как могу я вернуться к тебе?»

Апол.: «Ты так поступил, как говорит пословица: променял кукушку на ястреба. Но обыкновенно случается, что нанявшиеся к Нему на службу после некоторого времени покидают ее и возвращаются ко мне. И ты поступи также, и тебе будет хорошо».

Хр.: «Я уже доверился Ему и клялся принадлежать Ему. Как могу я теперь покинуть Его и не быть повешенным за это как изменник?»

Апол.: «Ты точно также поступил со мной, однако я готов простить тебе, если ты согласен вернуться ко мне на службу».

Хр.: «Что я обещал тебе, было во время моего несовершеннолетия. Притом я верю, что Царь, у которого я теперь на службе, готов забыть и простить все, что я делал в угоду тебе. И скажу тебе, ненавистный Аполлион, истинную правду, что люблю мою новую службу, доволен правлением, обществом и страной моего Владыки гораздо более, чем твоими. И потому не приставай ко мне более, я его слуга и буду следовать Ему».

Апол.: «Обдумайся, когда будешь спокойнее и встретишь на пути нечто, что тебя отрезвит. Ты знаешь, что Его служители почти все кончают плохо, потому что они непокорны мне. Сколько из них умерли постыдной смертью! Ты считаешь Его лучшим властелином, а Он еще никогда не покидал своего места, чтобы придти на помощь к одному из погибавших своих служителей, а я сколько раз, весь мир это знает, либо властию своей, либо обманом спасал своих от владычества Его и стараний Его покорных слуг завладеть ими! Также и тебя я спасу».

Хр.: «Его медленность спасать их здесь на земле имеет целью испытание их любви и веры до конца. А то, что ты рассказываешь о страданиях их ради имени Его, то это самая великая их слава. Они и не ожидают на земле избавления от зол, они живут в ожидании славы, которую получат, когда их Князь придет во славе и с своими ангелами на землю».

Апол.: «Ты уже был ему неверен с тех пор, как поступил к Нему на службу. Ужели ты думаешь все-таки получить от Него плату?»

Хр.: «В чем же, о Аполлион, был я Ему неверен?»

Апол.: «Ты с боязнью отправился к Нему и чуть было не задохнулся в Топи Уныния, ты употребил разные ложные меры, чтобы избавиться от своей ноши, вместо того, чтобы ждать пока сам Князь снимет ее с тебя. Ты согрешил, уснув на пути, так что потерял самую драгоценную вещь. Ты в душе решился идти назад, когда увидал львов. И когда ты разговариваешь о своем путешествии и о том, что ты видел и слышал, ты просто ищешь личной славы во всех своих делах и словах».

Хр.: «Все это сущая правда, и еще более этого совершил я дурного, чего ты не досказал. Но Князь, Которому служу, всемилосерд и готов меня простить. Притом эти немощи держали меня окованным только в твоих владениях, я их там всосал и стонал под ними, каялся и получил прощение от самого Князя».

Тогда Аполлион вошел в такую ярость, что заревел, как лев, и воскликнул:

«Я враг этого Князя! Я ненавижу Его, и законы Его и народ Его. Я вышел сюда нарочно, чтобы погубить тебя».

Хр.: «Аполлион, остерегись и отойди от меня! Я на Царском возвышенном пути, на пути к святости. Побереги себя!»

Но Аполлион живо перепрыгнул через дорогу, отделяющую его от Христианина, и грозно ответил: «Мне такого рода боязнь не знакома. Готовься умереть, а я клянусь подземным своим царством, что далее ты не пойдешь. Здесь же изблюешь свою душу».

И с этими словами он пустил в него огненную стрелу прямо в грудь. Но Христианин проворно закрыл грудь свою щитом, бывшим у него в руке, и этим оградил себя от опасности. Тогда он стал сам нападать на врага, убедившись, что пришла минута борьбы на смерть, но Аполлион без остановки пускал в него стрелы, которые градом сыпались на бедного пилигрима, причиняя ему не мало глубоких ран. Особенно сильны были раны в голове, руке и ноге. Это принудило его немного отступить. Аполлион стал с новой силой наступать на него, и Христианин стал терять силы, так как от полученных ран и потери крови он сильно ослабел.

Аполлион, заметив его изнеможение, еще более налегал на него и, борясь с ним, повалил на землю, а в эту минуту Христианин выпустил из рук меч свой. Тогда сказал ему Аполлион: «Теперь уж ты мой», – и с этими словами он стал душить его так сильно, что Христианин начал отчаиваться сохранить жизнь.

Но Господу было угодно, чтобы, пока Аполлион собирался нанести последний удар. Христианину удалось достать упавший возле него меч и, поднимая его, он воскликнул: «Не возрадуйся передо мной, о враг мой! Хотя я упал, но встану» (Мих. 7:8). И с этими словами он ударил его так сильно мечем, что тот пошатнулся, как бы получив смертельную рану. Заметив это. Христианин снова ринулся на него, говоря: «Да, во всех случаях мы более, чем победители именем Того, Кто возлюбил нас»(Рим. 8:37; Иак. 4:7). Тогда Аполлион, распустив свои драконские крылья, отлетел от него прочь и Христианин более с ним не встречался.

В этой борьбе всякий, кто не был очевидцем, не может себе представить дикий рев и визг, которые испускал Аполлион во все время. Стоны и вздохи вылетали из груди Христианина. Ни одного довольного взора не заметил я на его лице во все время боя, но когда он ранил Аполлиона двуострым мечем, тогда он в самом деле с улыбкой радости поднял глаза к небу. Сцена была ужасающая.

Но вот явилась ему рука, держа листья от Древа Жизни, которые Христианин взял и приложил к полученным ранам, и они тотчас зажили и он стал здоров. Он сел на землю отдохнуть и поесть хлеба, и выпил вина из врученной ему бутылки. Укрепившись, он встал и пошел далее, держа меч в руке и говоря: «Быть может, мне встретится другой какой враг». Но по всей долине он более не встречал Аполлиона.

Пройдя Долину Уничижения, начиналась другая долина – Долина Тени Смертной, по которой следовало Христианину пройти непременно, так как путь шел по ней. Эта долина была совершенно необитаема. Пророк Иеремия ее описывает так: пространная пустыня с пропастями, место сухое и место Тени Смертной, страна, чрез которую никакой человек (кроме Христианина) пройти не может и где никто жить не может (Иер. 2:6).

Там с Христианином случилось нечто худшее, нежели борьба его с Аполлионом.