Текст книги "Предательство истины"

Этот печальный рассказ описывал страну, стоящую в шаге от пропасти.

– Тринадцатого апреля Совет безопасности Украины принимает решение о начале антитеррористической операции, и четырнадцатого апреля Турчинов своим указом вводит в действие это решение. Начинается операция. Они объявили террористами всех на юго-востоке, кто не принял их позицию. Всех, кто просил диалога и требовал исполнения своих прав.

Владислав, пытаясь справиться с охватившими его эмоциями, продолжал:

– Когда украинская власть показала, что она не способна на диалог, мы приняли решение о проведении референдума. Он был назначен на одиннадцатое мая. Незадолго до этого Россия обратилась к нам, чтобы мы отложили это решение, но остановить процесс было уже невозможно. Двенадцатого мая результаты референдума барабанным боем прокатились по страницам истории Донбасса. Этот день стал Днем Луганской Народной Республики – маяка стойкости и борьбы в мире абсурда. Каждый год мы отдавали честь воле и мужеству наших людей. Во всяком случае, до начала ковида.

В словах Дейнего чувствовалась неприкрытая гордость за свой народ. Народ, который для многих стал ориентиром в водовороте событий тех лет.

– Наши пути с Украиной разошлись. События в Одессе второго мая и в Мариуполе девятого мая оставили глубокий след в сознании людей. Мы решили взять ситуацию в свои руки и прибегли к тем же методам, которые украинские националисты использовали на западной Украине. В итоге все пришло к тому, что мы заняли здание СБУ и выдвинули свои требования. И мы продолжали контролировать это здание, когда стало понятно, что с незаконной властью уже не может быть никакого диалога. Украинские военные пытались выбить нас из здания СБУ, но у них ничего не вышло. Честно говоря, их попытки были просто смешными.

Я почувствовал его нескрываемое презрение к тем, кто думал, да и до сих пор думает, что сможет подчинить себе Донбасс.

– Во всем этом хаосе мы решили связаться с кем-нибудь из дореволюционного правительства Украины, чтобы найти хоть какой-то намек на разум в охватившем страну безумии. Верховная рада, пусть ее уже сложно было назвать полноценным парламентом государства, все еще имела какие-то остатки легитимности. Но наши попытки наладить диалог были попросту проигнорированы.

Слова Владислава становились все тяжелей, наливаясь свинцом, когда он рассказывал о том, что происходило в поворотный для Луганска момент в истории.

– Второго июня определилась дальнейшая судьба Луганска. Прошло сто дней с переворота в Киеве, с захвата власти, и Украина воспользовалась суматохой, чтобы нанести авиаудар по центру города. Украинский штурмовик нанес удар по тому скверу, в котором мы с вами только что были. Они использовали неуправляемые реактивные снаряды и тяжелые пулеметы, изрешетив здание и прилегающие площади, ознаменовав тем самым начало войны, которую решили развязать против нас. В это время на детской площадке неподалеку гуляли дети, пули и осколки снарядов падали буквально в ста метрах от них. Несколько снарядов попали в здания. Тогда мы поняли, что Украина готова на все, даже на уничтожение собственного населения.

Его руки сжались в кулаки, когда он рассказывал о том, как Украина приступила к террору его города.

– Тринадцатого июня Украина принимает решение о полном прекращении финансирования бюджетников, выплаты пенсий, а также издает указ о выводе всех органов власти из Луганска. Фактически бросают их. У нас не было другого выбора, мы взяли ответственность на себя и обеспечивали жизнедеятельность территорий самостоятельно. Украина затем попыталась полностью нас изолировать. Их войска взяли город в окружение, парализовав системы электро– и водоснабжения. Связь не работает. В какой-то момент их войска прорвали нашу оборону и захватили дорогу в сторону Краснодона. Город оказался полностью изолирован и регулярно обстреливается артиллерией. Так Украина пыталась убедить нас в том, как они любят своих граждан.

Повествование продолжалось, а тон нашего собеседника обретал решительность.

– Люди поняли, что они сделали правильный выбор, покинув Украину. Через какое-то время мы вернули утраченные позиции, отбивая атаки украинских войск. Линия боевого соприкосновения в итоге установилась вдоль реки Северский Донец и там уже в сторону ДНР до Дебальцева, находившегося под контролем украинцев.

История все больше становилась похожа на военную хронику с элементами триллера.

– Вместе с нашими братьями из ДНР мы удерживали оборону в своем секторе. Плечом к плечу мы встречали наступающего врага…

Я осторожно остановил его и задал вопрос, на который хотел получить прямой ответ:

– Владислав, в западных СМИ утверждают, что Россия срежиссировала фиктивные референдумы в Донбассе. Правда ли это?

В его ответе я услышал едва уловимую нотку разочарования – реакция на глупые пустые обвинения.

– Давай рассуждать реально. Юго-восток Украины, регион, издавна являющийся русскоязычным, всегда клонился в сторону России. И первого июня настроения людей не изменились. Юго-восток всегда был оплотом промышленности, созданным совместными усилиями всех пятнадцати республик Советского Союза. Жертвы, кровь и пот ковали наследие этой земли.

Владислав погрузился в раздумья, неторопливо размышляя о днях далекого прошлого.

– Эти земли впитали в себя дух людей из разных уголков СССР, своим тяжелым трудом они создали все, что здесь было. Но время шло, Украина развивалась, а вместе с ней развивался и радикальный национализм, чьи грязные руки попытались захватить все то, что осталось нам от некогда великой цивилизации.

Этот исторический экскурс позволяет нам распутать клубок противоречий на пути эволюции украинского государства.

– Русский язык стал камнем преткновения в украинской политике. Президентские выборы во многом строились на языковом вопросе, используя эту острую проблему для привлечения избирателей – древнейшая стратегия вплетения вопросов территориальной идентичности в политическую борьбу.

По мере повествования голос Дейнего становился все более уверенным, полным решимости донести правду.

– Пятого сентября был подписан первый протокол в рамках «Нормандского формата» – лучик надежды на то, что война подходит к концу. Он определял несколько пунктов выхода из вооруженного конфликта: прекращение военных действий, принятие Украиной закона об особом статусе Донбасса, запрет на преследование участников противостояния и освобождение задержанных.

Со смешанным чувством недоверия и уверенности он продолжил:

– Перевернулась очередная страница истории, и была подготовлена площадка для переговоров. Параллельно на Украине проходили президентские выборы. Порошенко, вооруженный громкими обещаниями о скором политическом урегулировании конфликта, вступил в президентскую гонку. Он обещал мир, единство и новую эпоху мира и процветания.

После этих слов он иронично усмехнулся:

– Представь: Порошенко – человек, который обещал достичь мира, стоит перед военными в Одессе. С наглой самоуверенностью он произносит пламенную речь о том, что украинские дети будут ходить в детские сады и школы, а дети Донбасса будут прятаться в подвалах, укрываясь от снарядов. Это видео облетело весь интернет, а его мрачное предсказание сбылось. Вот во что превратилась Украина. И вот во что Украина превратила Донбасс.

С заметным разочарованием на лице Владислав продолжил:

– Порошенко называл себя президентом мира, но остановить обстрелы он не смог, хотя и удалось снизить их интенсивность. Далее, шестнадцатого сентября Верховная рада принимает два закона: закон об особом статусе Донбасса и закон о запрете преследования участников протестов. Первый закон был передан президенту, чтобы он его подписал. Второй закон просто куда-то испарился. По закону президент должен в течение пятнадцати дней закон подписать, наложить вето или вернуть на доработку в Верховную раду, но он этого не сделал. А текст этого закона определяет, что выборы на наших территориях назначены на седьмое декабря.

В его интонации промелькнула легкая досада:

– Но начался октябрь, а ничего не происходило. Закон не подписан. Время подошло к середине октября – воз и ныне там. На одном из саммитов в Европе Порошенко задали вопрос о том, почему конфликт еще не урегулирован. И вот на этом форуме, как настоящий шоумен, он достал этот закон и размашисто его подписал, демонстрируя свое стремление достичь мира. Это было шестнадцатого октября. Дело сделано, мир наблюдал, но это был лишь фарс. Семнадцатого октября закон был опубликован, восемнадцатого октября он должен был вступить в силу, согласно украинскому законодательству.

Я почувствовал печальную иронию в его словах.

– Но не это самое интересное. Согласно законам Украины, решение Верховной рады, которым они назначают проведение выборов, принимается за девяносто дней до дня голосования. В особом порядке внеочередные выборы могут быть назначены за шестьдесят дней. Шестнадцатое октября плюс шестьдесят дней – шестнадцатое декабря. А в тексте самого закона было написано, что выборы должны состояться седьмого декабря. Таким образом, выполнить этот закон физически невозможно. Становится очевидно, что Порошенко специально затягивал подписание этого закона, чтобы сделать невозможным его выполнение.

Дейнего описывал все сложности политической организации новой республики в период хаоса:

– Тем временем Донбасс держался, народные советы формировались прямо на площадях, у них был спорный статус. Люди собирались на своеобразное народное вече и избирали своих представителей. Понимая, что власть нужно легитимизировать в рамках демократических норм, мы назначили выборы главы республики и выборы Народного совета на одиннадцатое ноября.

В голосе Владислава прозвучали нотки решительности, когда он подробно описывал предпринятые шаги:

– До этого пост главы республики занимал человек, которого избрали на заседании Народного совета. Но выбирать главу надо все-таки общенародным голосованием. И вот одиннадцатого ноября мы выбрали новый состав Народного совета и нового главу. Мы пригласили международных наблюдателей из самых разных стран, направили приглашения в Бюро по демократическим институтам и правам человека ОБСЕ – как раз то подразделение ОБСЕ, которое занимается изучением и оценкой выборов. Но они отказались. Тем не менее Украина начала информационную кампанию, в которой обвинила нас в незаконном проведении выборов и нарушении обязательств, прописанных в протоколе. Обязательств, которые, как я уже объяснил, были нарушены самой Украиной.

С ощутимой горечью и досадой он продолжил:

– Тем не менее Европа заняла проукраинскую позицию в этом вопросе и практически парализовала работу контактной группы. В период осени две тысячи четырнадцатого года заседания практически не проводились, хотя «Нормандская четверка» и ОБСЕ пытались способствовать активизации этого процесса. В ноябре глава республики назначил меня представителем ЛНР в контактной группе. До этого в этих встречах участвовали разные представители: и глава парламента, и глава правительства. Но теперь появилось какое-то постоянство. В свете этого ОБСЕ предпринимает новые попытки организации встреч.

В голосе Владислава звучала напряженная сосредоточенность.

– На протяжении декабря и января были назначены заседания в Минске. Туда приехали мы, ОБСЕ, российская делегация… и все. Украинские представители попросту не явились. И такая ситуация повторялась несколько раз. На фоне этого в декабре идут переговоры в рамках Совместного центра по контролю и координации режима прекращения огня и стабилизации обстановки на юго-востоке Украины. Этот орган был создан Генштабом Украины с участием народной милиции ЛНР и ДНР. Несколько раз я встречался с представителями Украины здесь, в Луганске, где мы обсуждали возможные мероприятия по снижению напряженности. Нам даже удалось подписать соглашение об отводе тяжелого вооружения. С украинской стороны его подписал генерал Думанский, которого через несколько дней после этого украинские власти обвинили в алкоголизме, уволили с должности и объявили соглашение недействительным. Поэтому наша работа продолжалась.

Очевидно, что разочарование не покинуло его до сих пор, но Владислав взял себя в руки и продолжил:

– В октябре нам удалось восстановить энергоснабжение на территории республики. Медицина у нас работала бесперебойно, несмотря на отсутствие воды и света. Мы обеспечили подвоз воды и установили генераторы в больницах.

Темп его речи слегка ускорился, когда он приступил к рассказу об одном из ключевых событий тех дней:

– В декабре место представителя Украины в совместном центре, с которого сместили Думанского, занял генерал Розмазнин. Мы пришли к тому, что Украина снова выразила готовность подписать соглашение, но первым условием в нем должно было быть установление трехдневного режима тишины.

Рассказ Дейнего стал свидетельством стойкости перед трудностями, неустанного стремления к миру вопреки всему.

– И вот мы встречаемся с генералом Розмазниным тридцать первого декабря в восемнадцать часов. Говорим о том, что у нас уже четыре дня тишины, и если бы мы подписали соглашение, то уже сегодня могли бы отводить вооружения. Он соглашается и сообщает, что ему нужно получить согласование для подписания документа. И на этой ноте готовности к решению проблемы мы расстаемся. Но в двадцать часов Украина взрывает линию электроснабжения, и вся республика остается без электричества. На улице мороз двадцать пять градусов, света нет, парализована вся инфраструктура. Вода в трубах остывает, и мы на грани того, что эти трубы начнут разрываться от замерзшей воды. И это за несколько часов до наступления Нового года.

Его голос стал мрачным, когда он рассказывал о борьбе за выживание в зимний мороз.

– Наши коммунальщики приложили титанические усилия, чтобы предотвратить коллапс системы электроснабжения. В течение трех часов они смогли восстановить подачу электричества на объекты энергоснабжения, запустить насосы и спасти систему теплоснабжения. В половину двенадцатого нам удалось подать свет в дома жителей, и люди смогли встретить Новый год со светом и теплом.

Повествование Владислава вновь перешло к вопросу военного террора, который Украина обратила против жителей республики:

– Восьмого января Украина усиливает военное давление. Они серьезно обстреливают наши территории, предпринимают попытку взорвать мост в Станице Луганской, хотя незадолго до этого мы договорились с украинской стороной, что мирные жители смогут пересечь линию соприкосновения и войти в республику в целях их безопасности.

Владислав сделал небольшую паузу, пронзительным взглядом посмотрел мне прямо в глаза и вдумчиво продолжил:

– Ситуация вокруг Дебальцева накаляется, поэтому в январе мы предпринимаем попытку наступления. Это было важно, потому что Дебальцево – это крупный железнодорожный узел, от которого зависит работа многих предприятий. На этом фоне был организован ряд заседаний контактной группы в Минске. После нескольких безуспешных попыток тридцатого января прошла встреча, где участвовали Кучма, второй президент Украины, Медведчук, лидер одной из политических партий, и Руслан Демченко, представитель украинского МИДа. Кроме них еще присутствовал начальник главного следственного управления СБУ Василий Вовк. ЛНР представлял я, а ДНР – Денис Пушилин, заместитель председателя Народного совета на тот момент. От России присутствовал Зурабов, посол России на Украине, а ОБСЕ представляла Хайди Тальявини, которая была координатором контактной группы. Мы обсуждали возможность реализации решения, которого мы достигли в сентябре – решения по политическому урегулированию конфликта. Суть заключалась в том, что украинская сторона не выполнила ни одно из обязательств в рамках достигнутых договоренностей.

В словах Дейнего прозвучала ирония.

– На одиннадцатое февраля было назначено заседание контактной группы. На эту же дату в Минске назначен саммит глав правительств стран «Нормандской четверки» – Германии, Франции, России и Украины. Мы все приезжаем в Минск одиннадцатого февраля. У нас уже есть готовый текст документа, который мы готовы подписывать. Госпожа Меркель прибывает в Минск, ее приглашают в «Президент-Отель» на саммит «Нормандской четверки». Но Меркель, узнав, что в том же отеле будет проходить заседание контактной группы, заявила, что она не войдет в одно здание с террористами, подразумевая меня и Пушилина. Очень быстро меняется дислокация, и заседание контактной группы переносится в «Дипсервис Холл» – бывшую резиденцию президента Беларуси.

По мере углубления в повествование тон Владислава становился все более напряженным.

– И вот в тот февральский день внимание всего мира было приковано к нам. Шли переговоры контактной группы, и одновременно в «Президент-Отеле» собралась «Нормандская четверка». Пока великие лидеры совещались в элегантных залах, мы с Пушилиным ожидали, вооружившись документом, в котором заключалась надежда на долгожданный мир.

Дейнего со свойственной ему уверенностью поведал о кульминации переговоров:

– Представители ОБСЕ были согласны с текстом документа, российская сторона его поддержала, Порошенко тоже с текстом был знаком, но в последний момент он отказался его подписывать. Он потребовал, чтобы в документе был пункт о закреплении контроля Украины над Дебальцевом. А в Дебальцево в тот момент были украинские войска, которые оказались в котле между народными милициями ЛНР и ДНР. Свободной была только одна дорога, и мы разрешали производить по ней ротацию военных, забирать раненых, подвозить продовольствие. Мы не хотели штурмовать город, потому что это привело бы к колоссальным жертвам. Мы давали им возможность уйти, но без оружия.

Теперь речь Владислава звучала еще более напряженно, отражая серьезность ситуации.

– Впоследствии я узнал от журналистов, которые присутствовали тогда в Минске, что во время обсуждений Порошенко выходил в холл, кому-то звонил и отдавал приказ открывать огонь по республикам из всех орудий, чтобы оттянуть наши силы от Дебальцева и обеспечить там возможность прорыва.

В воздухе повисла пауза, пропитанная тяжестью тех мгновений.

– В итоге мы нарастили военное давление, и к восьми часам утра Порошенко, наконец, дал согласие на подписание этого документа. С шести часов вечера до восьми часов утра шло вот это жесткое обсуждение.

Слова лились как поток, каждое из них несло в себе весь накал пережитых событий.

– Нам сообщили, что «Нормандская четверка» готова к подписанию документа, и мы приступили к этой процедуре. У нас тоже возникли определенные трудности из-за ситуации в Дебальцеве, и нам понадобилось еще около четырех часов, чтобы окончательно договориться. Изначально точкой отсчета для прекращения огня было одиннадцатое февраля, но мы потратили почти сутки на обсуждения, поэтому в итоговом документе скорректировали эту дату в тексте и подписали комплекс мер по урегулированию конфликта.

Внутренний взор Владислава стремительно пронесся по коридорам истории.

– Не было раньше такого в истории международных отношений, чтобы главы государств проводили переговоры в течение шестнадцати часов. Но в конце концов удалось достичь консенсуса. Через несколько дней после подписания документа мы завершили Чернухино-Дебальцевскую операцию, в которой украинская сторона понесла значительные потери, и закрепили свой контроль над городом. Там мы захватили огромные арсеналы западного оружия, в частности винтовок М16 и пистолетов Glock. Украина уверяла, что их потери в Дебальцеве составили около двухсот бойцов, но на самом деле счет шел на тысячи. Вот так развивалась ситуация с Минскими соглашениями. То есть Украина соглашалась брать на себя какие-то обязательства, только когда терпела поражение на поле боя.

Владислав сделал очередную паузу, давая нам с Машей возможность осмыслить его слова.

– Однако когда дело доходило до исполнения этих обязательств, все было далеко не так радужно. Украина постоянно саботировала выполнение договоренностей, меняла своих представителей и всячески затягивала процесс. В итоге Кучма, который все это время возглавлял украинскую делегацию, вообще отказался в этом участвовать. Кравчук, который заменил его на следующих этапах переговоров, вообще заявил, что украинская делегация не обладает полномочиями для выполнения подписанных в Минске соглашений. Никто не смог заставить Украину перейти к реальным действиям.

Я заметил, что голос Владислава в последние минуты звучал несколько сухо, поэтому предложил ему стакан воды. После непродолжительной паузы он продолжил повествование:

– На протяжении ноября – декабря Украина заняла совершенно деструктивную позицию, фактически отказываясь от какого-либо продолжения диалога. Регулярно проводились видеоконференции с украинской стороной, но никакого предметного обсуждения не получалось. К этому моменту стало понятно, что возможности договориться больше нет. «Нормандская четверка» предпринимала какие-то усилия, но и там произошли существенные изменения. В частности, ушел из жизни советник госпожи Меркель, который отвечал за техническую сторону ее участия в этих обсуждениях. А впоследствии и сама Меркель ушла с политической арены. То же самое происходило и во Франции: Макрону было вовсе не до «Нормандской четверки».

Глубокий вздох как бы подчеркнул его слова.

– Это классический случай, когда меняются политические приоритеты. Некогда важный процесс превратился в сугубо декларативный обмен мнениями, лишенный практического содержания. А без внешней мотивации Украина была абсолютно недоговороспособным государством. В итоге в конце декабря они и вовсе объявили о наращивании усилий по военному решению конфликта.

Лицо Владислава резко помрачнело.

– В январе две тысячи двадцать второго года мы увидели передвижения живой силы и военной техники, а с семнадцатого февраля начали обстрелы. Документы, которые попались нам в освобожденных населенных пунктах, четко подтверждали намерения Украины о военном захвате наших территорий.

На мгновение мне показалось, что вокруг резко потемнело, когда Владислав продолжил:

– Мы стояли на пороге трагедии, но благодаря Российской Федерации этого удалось избежать. Двадцать четвертого февраля Россия начала специальную военную операцию, благодаря которой нам удалось полностью освободить территорию нашей республики от украинских вооруженных формирований. Третьего июля мы освободили последний населенный пункт в ЛНР.

Я не мог не задать самый очевидный вопрос:

– Владислав, что бы вы сказали тем скептикам, которые говорят, что Россия напала на Украину?

– Ну, это очень спорный тезис. Когда тебя систематически провоцируют, а ты предпринимаешь определенные действия, чтобы предотвратить масштабный ущерб для себя и своей безопасности, можно ли это назвать нападением или вторжением? Представь, что тебя окружил десяток крепких ребят и пытается применить к тебе силу. Но ты нанес первый удар. Это будет нападением или защитой? А теперь давай посмотрим на карту размещения баз НАТО вокруг Российской Федерации. И эти провокации начались очень давно. Начиная с первого Майдана в две тысячи четвертом году, затем масштабные учения НАТО на Украине, а впоследствии и начало строительства американской военной базы в Очакове. А если посмотреть глубже, то теоретики российской доктрины с самого начала ставили задачу рассорить два братских народа и смотреть, как они друг друга уничтожают.

– Я бы хотел задать еще один вопрос, – осторожно начал я. – Почему независимость от Украины так важна для ЛНР и ДНР, особенно такой ценой?

Последовала пауза, наполненная глубоким смыслом.

– Все же речь идет не столько о независимости, сколько о жизни и смерти. Ужасающие события в Одессе, где украинские националисты совершили бесчеловечные акты, наглядно продемонстрировали их намерения. Как и то, что они пытались сделать здесь. Например, когда украинские войска окружили Луганск, они вошли в Новосветловку и начали терроризировать местное население. Жители обратились к украинскому командованию с просьбой прекратить бесчинства, а в ответ их просто загнали в местную церковь, заминировали и угрожали подорвать.

На пути сюда вы проезжали поселки Новосветловка, Хрящеватая, – продолжал Владислав, – вы видели там сгоревший танк на обочине. Там шли очень серьезные бои, а предшествовало этому то, что украинские военные попросту уничтожали эти населенные пункты. Вся разрушенная техника, которая там стоит – это все осталось после две тысячи четырнадцатого года.

Волнение охватило Владислава, и его голос слегка дрогнул, когда он вспоминал те события.

– Только по счастливой случайности трагедии не случилось. Впоследствии наши войска освободили этот город. То же самое происходило в самом Луганске. Здесь хотя бы не разгуливали танки, но город весь простреливался. В две тысячи четырнадцатом году летом на улицах не было ни единого человека, хотя на тот момент здесь все еще оставалось двести пятьдесят тысяч человек.

Его голос стал еще серьезней:

– Журналисты погибли на выезде из Луганска в сторону Счастья, поселок Металлист. Мы привезли местным гуманитарную помощь, и там оказалась съемочная группа ВГТРК. Украинцы прекрасно видели, что там были только гражданские, а журналисты были в синих бронежилетах с надписью «Пресса», но они все равно открыли по ним огонь из минометов. Двое ребят погибли – Игорь Корнелюк и Антон Волошин. И такое происходило постоянно.

Они хотели нас уничтожить, – мрачно подвел итог Владислав. – Слова Порошенко о том, что наши дети будут сидеть в подвалах, – это их ключевая доктрина. Глава Днепропетровска вообще тогда заявил: «Сейчас обещайте им все, что хотят, а вешать их будем потом». А мы все еще надеялись на то, что Европа не позволит разгуляться этому нацизму. Но западное общество молча наблюдало за всем этим, а сейчас они и вовсе активно поддерживают этот режим, обучают их и поставляют им оружие.

– Владислав, каким вы видите ваше будущее? Вы хотите быть независимым государством, объединиться в одно государство с ДНР или присоединиться к России? – осторожно поинтересовался я.

– Наша главная задача сейчас, – уверенно начал мой собеседник, – обеспечить безопасность на нашей территории и вернуть людей к мирной жизни. А как дальше будет – это будут решать сами люди, которые здесь живут. Я не могу предсказать, какой выбор они сделают. В две тысячи четырнадцатом году все шли голосовать за единение с Русским миром. Как будет дальше – покажет время.

Я задал следующий вопрос:

– На ваш взгляд, почему западные СМИ так сильно искажают происходившие и происходящие события?

Ответ не заставил себя ждать:

– Они пытаются подать информацию в выгодном для себя ключе. Государственные СМИ пытаются убедить свою аудиторию в том, что правительство все делает правильно. К сожалению, далеко не всегда это так. Но политическую повестку и векторы освещения задают именно те, кто на самом деле контролирует западные медиа, поэтому в западном информационном поле мы наблюдаем системную поддержку украинской позиции.

В списке вопросов, которые подготовила Маша, было еще немало пунктов, которые хотелось обсудить, поэтому я перешел к следующему:

– Как вы думаете, скоро ли Северодонецк снова станет пригодным для проживания городом? И как в этом вам помогает партнерство с Россией?

Казалось, этот вопрос Владислава особенно заинтересовал.

– Сейчас российские регионы активно включились в процесс восстановления республики: ремонтируются дороги, восстанавливаются системы электроснабжения. В первую очередь уделяется внимание больницам и учебным заведениям. Сейчас наша задача номер один – подготовить школы к первому сентября. Насколько быстро все удастся восстановить, сказать сложно, но процесс идет, и останавливаться мы не собираемся. Я надеюсь, что в течение пары месяцев жизнь наладится везде, где украинские войска оставили после себя только разруху.

– То есть Россия – надежный партнер? – уточнил я.

Владислав удивленно взглянул на меня и ответил:

– Я скажу больше: Россия не просто надежный партнер. Мы один народ, и российские регионы отнеслись к нашим проблемам как к своим собственным. К примеру, Алчевск – город металлургов. Шефство над Алчевском берет Вологодская область, где тоже развита металлургическая промышленность и есть города, которые сталкивались с похожими проблемами. Поэтому они лучше других понимают, с чем имеют дело и как нужно помогать. Так и с другими городами.

Дейнего на мгновение остановился, будто выхватывая из воздуха следующую мысль. Он столько всего хотел рассказать, но переживал, что займет слишком много нашего времени, и постоянно извинялся за то, что рассказывает так подробно.

– Мы уже сейчас видим, как идет восстановление дорог. Если вы съездите в ДНР, то поедете по участку новой отремонтированной дороги, там уже есть участки, которые полностью восстановлены. Можете здесь в Луганске посмотреть объездную дорогу – это практически новая дорога, качество можете оценить сами.

– Да, мы как раз по ней проезжали, это действительно очень качественное, ровное дорожное полотно, – подтвердил я.

– На выезде в сторону Алчевска снято старое покрытие, дорогу готовят к укладке нового. Такая же работа ведется на системах водоснабжения. Строится новый водовод в Ровеньки – достаточно проблемный участок. В Белогоровке готовится реконструкция насосной станции. Работы масса.

– У меня есть еще один небольшой вопрос. И вы можете ответить на него, а можете и не отвечать. Многие люди не знают, что думать, много пропаганды с обеих сторон. Даже в России немало эмоциональных либералов. И они спрашивают: как можно оправдать кровь на руках российских солдат? Что бы вы на это ответили? – задал я один из самых противоречивых вопросов из нашего списка.

Владислав слегка откинулся назад, размышляя над глубиной этой загадки.

– Давайте обратимся к истории. Как оправдать кровь на руках советских солдат, которые победили нацистскую Германию? Как оправдать кровь почти тридцати миллионов погибших советских граждан? Может, надо послушать современных либералов, считающих, что нужно было не оборонять Ленинград, а сдать его? По их мнению, туда вошли бы миролюбивые немцы, всем помогли, накормили и обогрели. Но мы же знаем, что на самом деле происходило там, где господствовали нацисты. Как они уничтожали местное население, как они вооружали полицаев, которые убивали свой собственный народ. Мы не хотим, чтобы такое повторилось.

Владислав на мгновение задумался, что-то вспоминая.

– Україна понад усе – это нацистский лозунг Deutschland uber alles, только на украинском языке. И история показала, что нет другого способа противостоять нацизму, кроме как демилитаризовать и денацифицировать это государство. Если этого не сделать, то нас, людей Донбасса, просто истребят. Мы этого не допустим, у нас нет другого выбора.