Текст книги "Вопрос времени"

Очень скоро он понял, что сделал это не зря. Проходили годы, и он накапливал все больше и больше информации о прошлом и настоящем старой дамы. Но лишь тогда, когда на сцене появился Крис Петтерсон, он начал фиксировать все сведения на магнитной ленте.

Сидя в своем комфортабельном номере и слушая журчащий голос Петтерсона, он, наконец, узнал все подробности финансового положения миссис Морели-Джонсон. Особо важные сведения он потом переписывал в блокнот. Кроме драгоценностей, «роллс-ройса», мехов, картин и недвижимости, старая дама обладала состоянием в пять миллионов долларов. Едва он узнал это, как сразу понял, что пошел с верной карты и выиграл Эльдорадо.

Проходили годы. Каждый день был похож на предыдущий, и это было на руку планам Бромхида. День ото дня он усиливал свое влияние на хозяйку, и это не казалось ему утомительным. Все ее капризы он сносил с таким достоинством, что она действительно уважала его по-настоящему.

Бромхид смотрел в будущее. Но по мере того, как проходили месяцы, он все больше и больше убеждался в том, что Петтерсон имеет гораздо большее влияние на старую даму, чем он. Надо было признать это. Он понимал, что старую леди притягивали молодость и привлекательность Петтерсона. Он часто замечал реакцию хозяйки на молодых мужчин, которые прогуливались перед отелем. Правда, вскоре катаракта сделала ее практически слепой, и лишь мощные линзы в очках еще позволяли ей любоваться панорамой набережной. Так что не было ничего удивительного в том, что Петтерсон пользовался таким расположением миссис Морели-Джонсон. Молодой, со вкусом одетый, прекрасные манеры – чего еще желать?

Однажды утром она попросила Бромхида съездить в контору ее адвоката и привезти его к ней.

– Я хочу, чтобы вы привезли мистера Вейдмана сюда. Бромхид. И когда мы закончим разговор о насущных проблемах, вы отвезете его обратно. Ему нравится ездить в «роллс-ройсе».

– Конечно, мадам, – сказал Бромхид.

Насущные проблемы!..

Прежде чем отправиться в контору адвоката, он забежал к себе в номер и установил таймер на автоматическое включение магнитофона на 11.00, когда сюда прибудет Вейдман.

Он сидел в «роллс-ройсе» перед отелем, зная, что каждое слово из беседы его хозяйки и адвоката будет записано на магнитофон, пока он ожидает в машине. Доставив адвоката обратно в контору, он вернулся назад, вошел в свой номер и, сделав себе пару сандвичей и открыв бутылку пива, прослушал запись.

Как он и предполагал, речь шла о завещании старой леди. Миссис Морели-Джонсон завещала два миллиона долларов женским домам престарелых. Им же она завещала всю свою недвижимость и земельные участки. Еще миллион долларов было завещано слепым. Ее картины должны быть проданы, а выручка (еще около двух миллионов долларов) передана ЮНЕСКО.

В завещании фигурировали и конкретные лица: Петтерсону – сто тысяч долларов за его заботу и внимание к миссис Морели-Джонсон, Джеку Бромхиду пятнадцать тысяч долларов и «роллс-ройс» и двадцать тысяч долларов мисс Мей Лоусон, ее экономке.

Затем последовала пауза, и адвокат осведомился:

– А как насчет вашего племянника, Джеральда Хэммета? Вы что-нибудь оставите ему?

– Джеральд? – пронзительно переспросила старая леди. – Конечно же, ничего! Это ужасный мальчик! Он ничего не получит от меня!

Остальной разговор не представлял для Бромхида интереса. Он уселся поудобнее и принялся изучать свои записи.

Пятнадцать тысяч долларов, плюс «роллс-ройс» – это было совершенно не то, что он ожидал. И он должен был внести коррективы... тем или иным образом. Но в этот момент он не знал, как это сделать.

Племянник Джеральд Хэммет? Кто он? Первый раз он услышал о существовании племянника у старой дамы.

После некоторых размышлений он выключил магнитофон и убрал подальше записи. Еще есть время, сказал он себе. Племянник заинтересовал его. Родственник может опротестовать завещание... Нужно навести справки. Но это надо сделать очень осторожно. Один фальшивый шаг – и полиция будет тут как тут. Он вздрогнул от этой мысли.

Затем он вспомнил о Солли Марксе. Перед выходом из тюрьмы один из его тамошних приятелей сказал, что, если судьба забросит его на тихоокеанское побережье Калифорнии, он может, не стесняясь, в случае затруднений обратиться к Солли Марксу. Этот человек живет в Лос-Анджелесе, то есть в нескольких сотнях миль отсюда. Солли был очень пронырливым адвокатом, услугами которого пользовались гангстеры. Он видел на два метра под землей.

После некоторых размышлений Бромхид решил обратиться за помощью к Солли Марксу, естественно, сообщив тому имя человека, который рекомендует его. В справочнике он нашел номер телефона адвоката и позвонил ему. Едва Бромхид упомянул имя своего сокамерника и представился сам, как Солли стал очень предупредителен.

– Я приеду к вам лично, – сказал он. – Не будем разговаривать по телефону. Сообщите, где вы остановились, и ждите.

– Остановитесь в отеле «Франклин», – сказал Бромхид. – Я встречу вас там в шесть часов вечера завтра.

Бромхид испытал легкий шок, когда увидел Маркса, который сидел в холле отеля, ожидая его. Этот человек походил на отвратительную жабу: небольшого роста, широкоплечий, с обрюзгшим лицом, гора студня в кресле. Но маленькие черные глазки смотрели цепко и осмысленно.

Через несколько минут разговора Бромхид уже знал, что это именно тот человек, который ему нужен.

– Конкретных причин я объяснять не буду, – сказал он, когда они заговорили о деле. – Я хочу знать максимум информации о миссис Морели-Джонсон, проживающей в настоящий момент в отеле «Плаза-Бич». Кроме того, то же самое я хочу знать о Кристофере Петтерсоне, помощнике управляющего «Пасифик Трейдс Банк». И когда я сказал «полную информацию», это значит, я хочу знать о нем все: особенно о его сексуальном поведении. Затем я хочу знать все о Джеральде Хэммете, племяннике миссис Морели-Джонсон. Можете вы мне в этом помочь?

Маркс положил свою короткопалую руку, похожую на студень, на пальцы Бромхида.

– Я могу сделать все, что угодно, но за определенное вознаграждение. Как я понимаю, в настоящий момент вы располагаете не очень большим капиталом, но в будущем дела могут измениться к лучшему.

Бромхид заглянул в черные, ничего не выражающие глаза.

– Да, перспективы очень многообещающие.

Маркс прикончил виски.

– Нет проблем. Вы получите исчерпывающую информацию. Могу я спросить о ваших планах на будущее?

Бромхид криво улыбнулся.

– Я коллекционирую автографы. Может быть, это и детская забава, но у меня на это имеются свои причины. – Он вынул из кармана блокнот и протянул его Марксу. – Не поставите ли свою подпись вот здесь?

Маркс некоторое время смотрел на него, затем его безгубый рот, похожий на лезвие ножа, искривился, что, надо полагать, означало улыбку. Вытащив авторучку, он поставил свою витиеватую, неразборчивую подпись.

Бромхид изучал ее несколько минут.

– Что ж, достаточно сложно, – сказал он и, взяв авторучку Маркса, воспроизвел рядом точно такую же подпись. Вырвав листок, он протянул его Марксу. – Так где ваша подпись? – спросил он.

Маркс некоторое время изучал две совершенно идентичные подписи, затем разорвал листок на клочки и кивнул Бромхиду.

– Впечатляет, – сказал он. – Прекрасно, мой друг, вы можете пользоваться у меня неограниченным кредитом.

– Замечательно. Но все же, в какую сумму обойдется мне эта информация?

– Десять тысяч долларов.

Бромхид покачал головой.

– Нет... пять тысяч. Я могу уплатить только пять тысяч.

Маркс наклонился вперед. Он стал похож на коршуна, увидевшего добычу.

– Миссис Морели-Джонсон стоит пять миллионов. Не надо экономить, мой друг... десять тысяч или я и пальцем не шевельну.

– Восемь, – без особой надежды сказал Бромхид.

Маркс рассмеялся лающим смехом.

– Я же сказал, десять... Договорились, – и, поднявшись, Маркс направился к лифту.

Бромхид наблюдал за его уходом. Этот человек понравился ему.

* * *

Досье, полученное Бромхидом от Солли Маркса, содержало исчерпывающую информацию обо всех, кого он упомянул.

Прежде чем отдать досье, Маркс потребовал расписку на получение десяти тысяч долларов, и Бромхид выдал ее Марксу. Он был так уверен в том, что его план закончится полным успехом, что ни минуты не колебался. Его не испугали даже высокие проценты, запрошенные адвокатом.

– Если вам понадобится что-то еще, – сказал Солли, заботливо пряча расписку в карман, – вы всегда знаете, где меня найти.

При таких ставках его интерес был понятен, но, как думал Бромхид, он все же получил то, что хотел.

Он начал изучение досье с личности Джеральда Хэммета, так как тот представлял определенную опасность для Бромхида, поскольку мог оспорить завещание.

Он узнал, что Джеральд был единственным ребенком Лоусона Хэммета, превосходного горного инженера, который восемь лет назад погиб в шахте. Жена изменила ему с его лучшим другом, и он развелся с ней, добившись права оставить у себя сына Джеральда. Но отец с сыном не ладили между собой. Лоусон, несмотря на многочисленные попытки, так и не нашел пути к сердцу юноши. Это был злой, ленивый и неряшливый мальчик. Когда Джеральд закончил школу, он вообще сбежал из дома. Его отец даже не пытался отыскать его.

На свой двадцать второй юбилей он внезапно объявился у тетушки, миссис Морели-Джонсон. К этому времени он усвоил одну нехитрую аксиому, смысл которой был примерно следующий: если ты не просишь, то тебе и не дают. Он без всякого смущения спросил у тетушки, что она может для него сделать.

Если бы он подошел к старой леди с тактом и вежливостью, то та, вероятно, сделала бы для единственного племянника все, что бы он ни попросил, но тот решил не терять времени и грубо потребовал у нее денег. Это шокировало старую даму.

Маркс нашел свидетелей этой сцены. Швейцар отеля вспомнил этот инцидент и в деталях поведал о нем Марксу за десять долларов. Джеральд прибыл в отель грязный, в неряшливой одежде и вошел в холл как раз в тот момент, когда миссис Морели-Джонсон собиралась в магазин за покупками. Накурившийся марихуаны Джеральд был злой и агрессивный. Встретившись с тетушкой лицом к лицу в холле, он громким голосом сразу же заявил ей о том, чего ожидает. Старая леди уставилась на этого грязного мальчика, не веря своим ушам. Ее шокировало и то, что ее соседи, с которыми она жила в отеле, тоже были свидетелями этой сцены. Беспомощно посмотрев на племянника, она оглянулась на швейцара и взмахом руки подозвала его к себе.

Швейцар мгновенно оказался рядом, схватил Джеральда за воротник и, невзирая на его сопротивление, вышвырнул из отеля.

Эта сцена произвела на всех очень плохое впечатление, и, не будь у миссис Морели-Джонсон пяти миллионов долларов, директор этого первоклассного отеля, несомненно, попросил бы старую даму съехать.

В соответствии с досье, Джеральд отправился в Лос-Анджелес. Там он примкнул к группе хиппи и провел с ними три года, перебиваясь случайными заработками. В конце концов он совершенно опустился и дошел до того, что начал продавать наркотики. Его отец к этому времени был мертв, а из родственников оставалась лишь тетушка. Через два месяца он попал в поле зрения полиции и был пойман с поличным.

Он получил два года и провел их в исправительном заведении. За это время он имел возможность о многом подумать. В конце концов он пришел к выводу, что во всем виновато его воспитание в детстве, что весь мир перед ним в долгу, и этот долг оплатит его тетушка. Это было, конечно, заключение Маркса, но Бромхид подумал, что в этом он прав. Будь он на месте Джеральда, то тоже думал бы примерно так же.

Когда его выпустили, Джеральд уехал в Нью-Йорк и вновь примкнул к хиппи, но к наркотикам больше не притрагивался. Он знал, что, если его вновь арестуют, следующее наказание будет более суровым.

Все это время он жил один, но, наконец, встретился с Ведой Райсон. Она была милой молодой девушкой и, что более важно, имела постоянный доход от своего отца, который выплачивался ей за то, чтобы она не жила вместе с ним в доме. Веда разрешила Джеральду жить с ней в ее двухкомнатной квартире, оплачивала которую Веда. Жизнь Джеральда разительно изменилась, так как Веда ничего для него не жалела. Такое счастье длилось четыре месяца и в одночасье кончилось, хотя он уже начал привыкать к такой жизни. Он не поднимался с постели раньше одиннадцати утра. Она готовила ему еду. Когда он нуждался в одежде, стоило об этом только заикнуться. Никогда до этого он не жил так прекрасно.

И вот однажды утром, когда Джеральд, проснувшись, перевернулся на бок, Веда вдруг пронзительно вскрикнула и потеряла сознание. Последующие события были кошмарными. Он срочно вызвал «скорую помощь», и Веду на носилках унесли два дюжих санитара. В панике Джеральд последовал за ними.

В госпитале медсестра через некоторое время сообщила ему, что нет никакой надежды на выздоровление. Детективы Маркса не вникали в детали, но из досье можно было понять, что вот уже год Веда болела раком. Медсестру, которая сообщила это страшное известие Джеральду, звали Шейла Олдхилл. Другая медсестра сообщила детективам, что эта женщина и дня не может прожить без мужчины и ложится под всякого, кто хоть чуть-чуть симпатичнее обезьяны. Это заинтересовало детектива, но он все же не отметил этот факт в своем рапорте.

Веда умерла через тридцать восемь часов, и вновь случайно эту новость поведала Шейла Олдхилл. Джеральд был в панике. Кто теперь будет ухаживать за ним, кормить его и поить, покупать новые костюмы?

Как познакомились Джеральд и Шейла Олдхилл, было непонятно, но факт остается фактом: они вместе отправились домой, в двухкомнатную квартиру, которую Джеральд делил с Ведой. Шейла продолжала работать в госпитале, зарабатывая деньги на жизнь для себя и своего любовника. Джеральд проводил все дни, слушая поп-музыку, посещая кинотеатры и с нетерпением дожидаясь возвращения Шейлы. Из рапорта следовало, что ситуация не изменилась и по сей день: она работает в госпитале, а он живет за ее счет.

Все это было весьма интересно для Бромхида, но, прежде чем принять решение, он позвонил Марксу и попросил собрать более подробную информацию о Шейле Олдхилл. На все это ушло еще две недели, и это обошлось Бромхиду еще в две тысячи долларов, но когда он прочитал рапорт, то понял, что не зря потратил эти деньги.

Он узнал, что отец Шейлы был первой скрипкой нью-йоркской филармонии и иногда выступал на совместных концертах с миссис Морели-Джонсон – ее девичье имя было тогда Алиса Лессон.

Но лишь только тогда, когда он начал изучать прошлое Кристофера Петтерсона, этого донельзя падкого на женщин банковского служащего, его план начал вырисовываться.

После некоторых размышлений он решил первым делом встретиться с Джеральдом и Шейлой Олдхилл. Их надо было как можно быстрее вывести на сцену, так как миссис Морели-Джонсон сейчас подыскивала себе новую компаньонку. Она и слушать не хотела о врачах. Ее прежняя компаньонка проработала почти пятьдесят лет в госпитале. Миссис Морели-Джонсон не любила перемен, так что следовало ожидать того, что будущая компаньонка тоже должна была иметь медицинское образование.

На фирменном бланке отеля «Плаза-Бич» он написал письмо Джеральду, упомянув, что прибудет в Нью-Йорк поличным делам, и попросил встретить его в аэропорту Кеннеди. Затем он попросил миссис Морели-Джонсон дать ему выходной, так как он хочет встретить брата (явная ложь), который лишь на день приезжает в Нью-Йорк. Старая леди не только разрешила, но и оплатила проезд туда и обратно.

Прежде чем уехать в Нью-Йорк, он встретился с Марксом и попросил одолжить ему тысячу долларов. Маркс дал ему требуемую сумму без малейшего колебания, так как понимал, что в будущем заработает на Бромхиде гораздо больше. Миссис Морели-Джонсон обладала капиталом в пять миллионов долларов. И этого было достаточно. Он не хотел вникать в детали. Он знал репутацию Бромхида. Когда Бромхид убьет ее, тогда он и потребует деньги, но не раньше. Полиция не тронет его до тех пор, пока он не предъявит расписки, и это он сделает в случае необходимости.

Бромхид был несколько разочарован, увидев Джеральда Хэммета, но вспомнил философскую притчу, прочитанную им в какой-то книге, о том, что хороший рабочий и с плохими инструментами создаст произведение искусства. Едва он сказал Джеральду, что является личным водителем миссис Морели-Джонсон, как Джеральд сразу заинтересовался, хотя вначале с подозрением отнесся к Бромхиду.

Бромхид посвятил его в часть плана, не конкретизируя детали. Затем он спросил, не могла бы Шейла помочь в этом.

Джеральд заверил, что Шейла согласна.

Затем Бромхид спросил, нельзя ли с ней встретиться. Они выехали из аэропорта на «фольксвагене», который купила Шейла, направились к двухкомнатной квартире, которую они до сих пор снимали. Если та медсестра из госпиталя была права и Шейла нимфоманка, то это как раз то, что нужно. Глядя искоса на Хэммета, Бромхид гадал, чем мог этот невзрачный парень привлечь такую сексуальную женщину. А ведь она намного старше его.

Бромхид был немедленно очарован Шейлой. Хотя возраст уже давал о себе знать и он все меньше думал о женщинах, он сразу почувствовал запах секса, исходивший от этой женщины. Понял он также и то, что это уравновешенная, отдающая отчет своим поступкам женщина. Да, с ней у него не будет промашки!

Коротко рассказав о своем плане, он упомянул, что прежняя компаньонка миссис Морели-Джонсон умерла, так что надо торопить события, ибо она может подыскать другую кандидатуру на это место. Рассказывая детали, он немного беспокоился о Джеральде, который сидел поодаль и все больше и больше хмурился. Шейла же была во всем согласна с ним, чего нельзя было сказать о Джеральде. Но как только тот открывал рот, чтобы вставить слово, Шейла предостерегающе поднимала руку, и Джеральд умолкал.

Закончив, Бромхид взглянул на Шейлу.

– Итак, что вы на это скажете?

– Можно попытаться, – спокойно сказала она.

– Все это дело случая, – подтвердил Бромхид. – И из всего этого может ничего не получиться. Операция потребует длительного времени, но я считаю, что овчинка стоит выделки.

Джеральд в нетерпении принялся грызть ногти.

– Бог мой, и сколько же на это понадобится времени? – спросил он.

Бромхид хмуро посмотрел на него.

– Мы должны ждать до тех пор, пока старая леди не умрет. – Он помедлил, затем добавил: – Мы ведь все смертны.

Глава 3

Джеральд Хэммет сидел в своей скромной комнатке в отеле «Франклин». Приоткрыв дверь, он с нетерпением дожидался возвращения Шейлы. Она ушла из отеля в 10.45, и он надеялся, что она возвратится к 12.30 со свежими новостями. В 13.00 он спустился в бар, взял сандвич и бокал пива. Из бара он видел входную дверь отеля. Джеральд был очень обеспокоен. В 13.30 он вернулся в свой номер и вновь принялся ждать.

Что могло случиться? Шейла была главной фигурой в операции, и без нее Джеральд не заработает и цента. Вдруг она разбилась в машине? Его злило, что в этом плане ему отводилась такая незначительная роль, хотя именно он и являлся центральной фигурой во всем плане.

«Шейла и Бромхид вертят мной, как хотят, – раздраженно думал он. – Им кажется, что они держат все нити в руках, но мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним».

Около четырех часов, когда он потерял уже всякую надежду, он вдруг увидел ее идущей по коридору. В руках Шейлы были три пакета, раздувшиеся от покупок. Вне всякого сомнения, она провела все это время в магазине!

Он дождался, когда за ней закрылась дверь ее номера, затем вышел в коридор, посмотрел направо, налево и, убедившись, что его никто не видит, проскользнул к ней в номер.

– Что случилось, во имя Бога? – требовательно произнес он, закрывая дверь.

– Ты не должен заходить сюда, Джерри, – сказала она, бросая пакеты на кровать. – Зачем подвергать нас ненужному риску?

Джеральд выругался.

– Что случилось?

– Все в порядке. Меня взяли с испытательным сроком на три месяца. – Она подошла к зеркалу и принялась расчесываться.

– А что это такое? – с подозрением спросил Джеральд, махнув в сторону пакетов.

– А... одежда, – равнодушно сказала Шейла. – Твоя тетушка желает, чтобы я лучше одевалась.

– И она дала тебе денег?

– Конечно.

Он уставился на пакеты.

– Сколько она тебе будет платить?

– Сто сорок долларов в неделю.

– Вот как! – Джеральд тихо присвистнул. – Не слабо! Эта старая корова набита деньгами.

– А то! – ее холодный тон был для него ушатом ледяной воды.

– А Петтерсон?

– Мне удалось его убедить, что я именно та женщина, в которой нуждается твоя тетушка.

– Как тебя понимать, черт возьми?

– Это не твои трудности. Она хочет, чтобы я была у нее в шесть часов. Сам видишь, у меня совершенно нет времени.

– Ты хочешь сказать, что немедленно переезжаешь к ней?

– Да... Я ей нужна.

Джеральд забеспокоился.

– А что будет со мной?

Она прошла мимо него, вытащила чемодан и, поставив на постель, открыла его.

Он схватил ее за руку и рывком повернул лицом к себе.

– Ты слышала? А что буду делать я?

Она спокойно смотрела на него, и это ее спокойствие рассердило и в то же время испугало его.

– Ты же согласился с нашим планом, – сказала она, освобождая руку. – Осторожнее... ты поставишь мне синяк!

– Я сделаю и не это! – прохрипел он и, схватив Шейлу за талию, бросил на постель между пакетов.

Но едва он попытался упасть на нее и задрать платье, как Шейла резко ударила его по лицу. На глазах Джеральда выступили слезы, а из носа пошла кровь. Оглушенный ударом, он почувствовал, как она выскользнула из-под него, а в следующую минуту она уже сунула платок в его руку.

Джеральд поднялся, прижимая платок к носу.

– Сволочь!

– Успокойся! – безжалостно сказала она. – И отойди от постели, ты испачкаешь ее кровью.

Дрожа от ярости и в то же время чувствуя свое бессилие, Джеральд отошел от постели.

– Ну погоди, сволочь, – прошипел он, держа платок возле носа. – Я еще поквитаюсь с тобой, шлюха!

– Замолчи! – этот спокойный, жесткий голос отрезвил его, послужив сигналом тревоги. Он сел в кресло, а она исчезла в ванной и вскоре вернулась оттуда с мокрым полотенцем, которым ловко вытерла кровь с лица. Потом вновь ушла в ванную, в то время как он остался сидеть в кресле, словно наказанный ребенок.

– Джерри... – Она стояла в дверном проеме, внимательно глядя на него. – У меня очень мало времени, а поговорить нужно о многом. Это очень ответственная операция. А раз так, ты не имеешь права совершить какую-нибудь глупость, тем самым подставив нас под удар. Бромхид знает, чего хочет, и я тоже. Выиграв, мы сможем обеспечить нас всех на всю жизнь. И ты не должен вести себя, как глупый ребенок. Ты спрашиваешь, что будет с тобой? Но ведь с самого начала тебе отводилась второстепенная роль. Все будет хорошо, если ты согласишься на кое-какие условия.

Джеральд потрогал нос, чтобы убедиться, перестала ли идти кровь.

– Какие еще к черту условия? – с подозрением спросил он.

– Я буду давать тебе семьдесят долларов в неделю. Это ровно половина моего заработка, – продолжала Шейла. – Ты должен покинуть этот отель... Он слишком дорогой. Ты должен найти более дешевую комнату. Семидесяти долларов в неделю тебе должно хватить. Ты даже можешь найти работу.

Джеральд бросил платок на пол, убедившись, что кровотечение остановилось.

– Работу? О чем ты говоришь? Что это значит?

Она оценивающе посмотрела на него.

– Хорошо... нет вопросов. Но ты должен уложиться в семьдесят долларов в неделю и ни цента больше... большинство людей делают так.

– А ты тем временем будешь заниматься любовью со своим банкиром?

– Джерри... пожалуйста, оставь этот тон. Мне нужно собираться. Завтра ты уедешь отсюда. Операция началась, и это означает изменение нашей жизни. Так что не пытайся искать встреч со мной.

Он уставился на нее.

– Предположим, мне не нужны эти деньги, – сказал он. – Деньги приносят лишь одни беспокойства. Иди в постель, бэби. Я хочу тебя.

Ее лицо превратилось в холодную маску, но в глазах мелькнула злоба.

– Убирайся! – тон ее голоса испугал Джеральда. – Мне нужно собираться!

Он медленно поднялся.

– Как я смогу найти комнату? – сказал он плаксивым тоном. – Тебе хорошо, будешь жить с тетушкой в роскошных апартаментах и заниматься любовью с этим проклятым банкиром... А где я найду комнату?

– Джеральд! Уходи! – Шейла оглянулась, взяла сумочку и, раскрыв, вытащила семьдесят долларов. – Вот деньги... Следующие семьдесят ты получишь через неделю.

Он посмотрел на деньги, лежащие на кровати, заколебался, затем взял банкноты и сунул их в карман.

– Ты можешь думать только о деньгах, – сказал он.

– А ты о чем думаешь? Без денег не проживешь. А твоя беда как раз в том и заключается, что ты о них не думаешь. Предпочитаешь, чтобы за тебя об этом думали другие. Я, например.

– Мы были счастливы и с тем, что у нас было, – сказал он, направляясь к дверям. – Мне эта история сейчас совершенно не нравится.

– Сообщи мне в отель «Плаза-Бич» свой новый адрес, – сказала она, не глядя на него. – Я позвоню тебе.

Он остановился возле двери, помялся, затем нерешительно сказал:

– Я хочу тебя, бэби... сбрось трусишки.

Она равнодушно глянула в его сторону.

– Уходи, Джерри... Мне нужно собираться.

Холодный тон ее голоса и равнодушие в дымчато-голубых глазах яснее ясного сказали ему, что он потерял Шейлу. Он вдруг почувствовал страх и неуверенность и понял, что уговаривать ее бесполезно. Он вышел, бессильно хлопнув дверью.

Она вслушивалась в его удаляющиеся шаги. Когда хлопнула дверь его номера, она села на краешек постели, отпихнула коробки и закрыла лицо руками.

* * *

Около 11.00 на следующее утро Петтерсон припарковал машину недалеко от отеля «Плаза-Бич». Поднявшись по мраморным ступенькам, он вошел в роскошно обставленный холл.

Швейцар отдал ему честь. Это был широкоплечий, краснолицый мужчина, который приспособился угождать богатым старым клиентам отеля – как и требовалось от него, ведь они жили здесь.

– Доброе утро, мистер Петтерсон.

– Привет, Том, – Петтерсон остановился. Он придерживался правила быть всегда любезным с обслуживающим персоналом. Это ничего не стоило ему, но всегда приносило дивиденды. – Как ваша жена?

Швейцар скривился.

– Поверьте мне, мистер Петтерсон... никто не становится моложе.

– Чепуха. Расскажите это кому-нибудь другому. А вы слышали о... – И он рассказал анекдот, который услышал от одного из клиентов банка незадолго перед отъездом. Швейцар громко рассмеялся, а Петтерсон, ободряюще хлопнув старика по плечу, пошел дальше.

Едва он подошел к лифту, как нос к носу столкнулся с Германом Ласси, директором отеля. Это был высокий, стройный мужчина с почти лысой головой и ястребиным носом, походивший на преуспевающего сенатора.

Они пожали друг другу руки.

– Как поживает миссис Морели-Джонсон? – поинтересовался Петтерсон.

Ласси проявлял персональный интерес ко всем своим клиентам. Он пожал элегантными плечами.

– Видит все хуже и хуже. Я бы хотел, чтобы вы поговорили с ней на эту тему. Ведь в наши дни операция подобного рода не представляет никакой опасности. А в остальном, как мне кажется, без изменений. Она кажется весьма довольной новой компаньонкой. Я, правда, ожидал, что женщина будет немного старше... но миссис Морели-Джонсон довольна. – Он снова пожал плечами.

– Я тоже очень бы хотел уговорить ее сделать операцию, – искренне сказал Петтерсон. – Но она и слушать об этом не желает. Ну, а что касается мисс Олдхилл... Я рекомендовал ее старой леди. Они смогут вместе музицировать, и, я думаю, это будет весьма интересно старой леди.

– Не знаю. Да... Возможно... музицировать? Как интересно.

Открылась дверь лифта. Петтерсон еще раз пожал руку Ласси и шагнул внутрь, нажимая кнопку двадцатого этажа, где располагался пентхауз старой леди.

Когда лифт пришел в движение, он вдруг почувствовал, как кровь сильнее побежала по жилам при мысли о том, что вскоре он встретит Шейлу.

Он был несколько разочарован и обескуражен, что она до сих пор не встретилась с ним. Он даже хотел уже позвонить ей и еще раз напомнить, по чьей протекции она получила эту работу.

Выйдя из лифта, он пересек маленький вестибюль и нажал кнопку звонка пентхауза. От волнения у него вспотели ладони.

Дверь открыла Шейла.

– Доброе утро, мистер Петтерсон... Входите, пожалуйста.

Он замер, глядя на нее. В этой высокой даме в строгих очках и с нелепой прической на голове он с трудом узнал Шейлу. На ней была белая старомодного фасона блузка и черная юбка. Сейчас она выглядела вялой, апатичной и показалась Петтерсону какой-то бесполой.

Опомнившись, Петтерсон вошел в холл.

– Это вы, Крис? – послышался из гостиной голос старой леди, и дверь открылась.

Не глядя на него, Шейла прошла к двери.

– Это мистер Петтерсон, – сказала она и, посторонившись, пропустила его. Вновь он попытался поймать ее взгляд, но она уже прошла в соседнюю комнату, которая служила ей как бы кабинетом, не оставив ему иной альтернативы, как войти в гостиную.

Миссис Морели-Джонсон сидела в удобном кресле в своей элегантно обставленной комнате с шестью окнами, выходящими на террасу, где росло множество цветов и открывался прекрасный вид на Тихий океан и город.

Миссис Морели-Джонсон походила на женщину-птицу. У нее были острые живые голубые глаза и морщинистое лицо, подчеркивающее ее возраст. Она не скрывала этого и даже не пыталась как-то прикрыть морщины косметическими средствами. Зато она очень любила дорогостоящие украшения. Перстни и кольца были чуть ли не на всех пальцах. Она очень любила бриллианты, и на указательном пальце красовался большой перстень с бриллиантом в несколько десятков карат. На тонкой старческой шее было платиновое колье с бриллиантами, на запястьях бриллиантовые браслеты. Драгоценности, которые она надевала на себя каждое утро, оценивались в триста тысяч долларов, и кому, как ни Петтерсону, было знать это.

Катаракта на глазах сильно испортила зрение, но она все же была способна видеть, хотя чтение и письмо были сейчас для нее невозможны. Но это не беспокоило ее. Она все еще могла рассмотреть лица людей, а, вооружившись очками с мощными линзами, видела даже на приличном расстоянии.

Наклонившись вперед, она внимательно смотрела на Петтерсона, в то время, как он пересекал гостиную. Это был действительно самый привлекательный мужчина из всех, кого она знала. Его улыбка, красота, безупречные манеры доставляли ей огромное удовольствие.

– Крис! – она протянула ему руку, украшенную бриллиантами. – Неужели вы хотите испортить мне день деловыми разговорами?

Игривая нотка в ее голосе подсказала Петтерсону, что старая дама в хорошем настроении.

– Всего лишь несколько бумаг, которые нуждаются в вашей подписи, – сказал он, садясь напротив, но предварительно поцеловав ручку старой дамы, вдохнув аромат духов. Он знал, что это очень нравится ей, и не гнушался проделывать это при каждой встрече. – Но прежде скажите мне... как вы?