Текст книги "Секретные боевые искусства мира"

Д.Ф.Гилби
Секретные боевые искусства мира.

Вместо предисловия

Аббат Сей, когда у него спросили, что он делал во время французской революции, ответил: «Я старался выжить».

Изучение искусства выживания я начинал сызмальства. Думаю, что интерес к ним возник у меня раньше, чем к отличиям девочек от мальчиков. Обучение продолжается и сейчас, когда я прошел через весьма специализированные искусства, ставшие популярными позднее, к тайным личным методам.

Я рано открыл, что наименее известное – не всегда худшее. Это знание впервые пришло однажды днем, когда мне было 14 лет. С двумя парнями лет на десять старше меня мы шли через парк, собираясь пообедать. Эти двое были лучшими уличными драчунами в городке.

Не помню, почему я оказался с ними (какая честь для мальчишки!), разве что я-то и угощал их обедом. Как бы то ни было, на полдороге через парк мы наткнулись на старика, явно откуда-то из Азии родом, опиравшегося на дерево и довольно пыхтевшего трубкой.

Мои спутники были наглы и голодны. Сочетание этих качеств плюс такой безответный объект для двух забияк – это было слишком заманчиво! Обогнав меня, они бросились к старику, все продолжавшему курить трубку, и неожиданно одновременно ударили его с двух сторон по лицу. Потом довольно хихикнули и отошли в сторону. Но жертва спокойно стояла на ногах.

Старик вынул трубку изо рта, выбил ее, положил в верхний карман пиджака и сказал: «Вам, кажется, чего-то надо?»

Будь кто-то из моих спутников похрабрее, он доказал бы и храбрость, и силу просто оставшись на месте. Но таковых не оказалось. Оба быстро исчезли, а я убежал еще раньше, согласившись с доктриной что «одна пара пяток стоит двух пар рук».

Вспоминая этот эпизод, думаю, что старик этот был настолько искусен, что ему даже не нужно было показывать свое мастерство. Он просто проиллюстрировал высший принцип боевых искусств: сделай так, чтобы не нужно было бороться за победу, а в конечном итоге бороться и за жизнь!!!

Его защита была более чем достаточной, чтобы нападавшие, поняв свою слабость, бросились бежать. Я восхищался им за это, как потом восхищался и другими. В этот день начались мои изыскания в области методов борьбы и обороны без оружия.

Я прошел через популярные виды европейского бокса и борьбы к дзюдо, айкидо, каратэдо, ушу. Сейчас эти виды боевых искусств приобретают все большую популярность во всем мире и известны многим.

Но что можно сказать о более секретных личных методах, которые не включены в программы популярных школ? Кто может сделать это?

Изучая общепринятые методы я встречал известных мастеров, способных на чудовищные демонстрации своего искусства, совмещенные при этом с весьма своеобразными способами его постижения и применения. С помощью лести, обмана, попрошайничества, обмена и просто краж я узнал об этих экзотических системах столько, сколько можно узнать вообще простому смертному. Издатель убедил меня кратко описать их здесь для того, чтобы ознакомиться с ними и впоследствии изучить смогли и читатели.

Два замечания прежде чем мы начнем. Первое: все описанные в книге системы и методы не просто опасны, они смертельно опасны! Многие бойцы были даже убиты в процессе обучения и совершенствования. Поэтому будьте осторожны! Тренируясь с партнером работайте только над скоростью и техникой движений. Силу оставляйте для тяжелого мешка и подобных снарядов. Второе: я не писатель. То, о чем я рассказываю в книге, основано на памяти, заметках, и может быть не совсем точным. Специально опущены несущественные детали и разные стилевые украшения, драматизирующие ситуации. В этом не было нужды, драматизм был в действиях и словах мастеров, которые не нуждаются в приукрашивании.

Думаю, что читатель этой книги сможет усвоить философию борьбы. Знаю, что он может научиться тактике боевых искусств. Нужно учиться усердно и сделать тактику борьбы своей собственной. Безусловно, от этого его жизнь обогатится. У меня, во всяком случае, так и было.

Джон Ф. Гилби Сентябрь, 1962г. Рейкьявик, Исландия.

Глава 1 Прикосновение отсроченной смерти

Давно я был наслышан о «прикосновении отсроченной смерти». О нем сообщали различные корейские, японские и китайские источники. Это казалось абсурдом. Ясно, что хорошо сконцентрированный и нанесенный в нужное место «атеми» может отправить человека на тот свет – это можно продемонстрировать. Но как поверить в то, что легкое прикосновение, почти незаметное для жертвы, может привести через две недели или два месяца к серьезным нарушениям внутренних органов, часто приводящим к смерти? Это, похоже, уже слишком. Я не мог поверить в это даже после того, как увидел много невероятных подвигов в боях на протяжении многих лет. Проведя какое-то время в залах каратэдо в Азии, я так никогда и не подошел близко к тому, чтобы увидеть это искусство. В 1955 году я отправился на Тайвань. Там передо мной прошло много разнообразных одаренных бойцов – людей, которые ломали кирпичи с той же легкостью, с какой ваша жена сломала бы кусок пирога; людей, которые могли лишь слегка коснуться вашего тела и вызвать этим появление ярко-красной линии у самой поверхности кожи; людей, которые могли выдержать вес свыше 80кг на своем фаллосе; людей, которые могли засунуть руку до локтя в необработанную, довольно твердую почву; людей, которые поджигали свои пальцы. Но мне снова не удалось увидеть «касание отсроченной смерти». Через два года я стал готовиться к отъезду.

За неделю до того, как должен был отойти мой теплоход, я беседовал в столице с известным тайваньским учителем кулачного искусства, звали его Оу Синьян. Его демонстрации боевого искусства были одновременно красивыми и мощными, рассказ очень оживленным (знание литературного китайского языка было достаточным, чтобы мы обходились без переводчика). С помощью соответствующих анатомических схем он объяснил, что мастера Шаолиня на протяжении веков руководствовались при нанесении «атеми» временем суток. Мастер говорил, что кровь подходит близко к поверхности тела в разное время дня по-разному, и бойцу нужно лишь знать ход ее циркуляции, чтобы нанести удар в ту часть тела, где кровь находится близко от поверхности. В этом случае наверняка наносится сильная травма, возможно даже с последующей смертью.

Метод проверен временем и надежен, продолжал мастер. Любой врач – специалист традиционной китайской медицины может подтвердить его действенность. Действительно, когда жертва драки приходила (или чаще ее приносили) к врачу, врач проводил лечение пользуясь той же анатомической схемой, если травма проистекала именно от таких ударов, соответствующих времени дня. Сказанное было поразительным. На Западе ничего подобного известно не было. Но все же – это были только слова. Могу ли я увидеть какие-либо доказательства? Сомнения обуревали меня.

Маленькая бородка Оу ощетинилась, хотя выражение лица не изменилось. Я поспешно сказал, что хотя и готов поверить его словам, не требуя доказательств, но многие скептики на Западе в это не поверят. Их можно убедить только какой-либо осязаемой демонстрацией.

Мастер произнес краткую команду. Из задней комнаты вышел молодой человек лет 25 с бесстрастным видом и гладкими мускулами. Оу встал со своего места и подошел к ученику. Без каких-либо предупреждений он быстро нанес ему удар, но не слишком сильный, не сжатым кулаком, а лишь суставами пальцев, в левую часть корпуса, где сразу после удара появилось маленькое красное пятно.

Оу вернулся на свое место; ученик кое-как добрался до кушетки с чужой помощью. Оу сказал, что в это время (около 3 часов пополудни) было очень опасно наносить удар в место с большим количеством крови. Поэтому удар был направлен несколько в сторону от опасной точки, так чтобы только продемонстрировать метод.

Оу взял меня за локоть и подвел к кушетке. Юноша лежал на спине, все тело напоминало мокрую тряпку; широко открытые глаза никуда не смотрели; дыхание было затрудненным и ускоренным. Я потрогал его лоб – он был холодным и влажным.

Оу сказал: «Не поверите же вы, что после такого удара ученик мог драться еще хоть мгновение?»

Я ответил: «Конечно нет».

«И как же», – продолжал он, – «ученые Запада объясняют все это? Я ударил его очень слабо в то место, куда часто бьют на западных соревнованиях по боксу. В этих соревнованиях удар, подобный моему, не только не причинил бы вреда противнику, но и оставил бы меня открытым для контратаки. Вы должны поверить, что техника и сила – это еще не все, что нужно в схватке. Важно знать куда ударить. Вы, конечно, это знали и раньше, но сегодня узнали еще одну важную вещь – когда ударить. Наша судьба не только в звездах, но и в часах. Помните это»

К этому времени юноше дали какое-то лекарство, и его дыхание стало более спокойным. На мой вопрос о состоянии ученика Оу ответил, что с ним все в порядке благодаря лекарству, и он еще около месяца будет не в той форме чтобы драться. За это время придут в порядок его внутренние органы.

Я устал и чувствовал себя немного выведенным из равновесия. После демонстрации приема наш разговор стал затухать, я готовился уйти. Однако неожиданно вспомнил о «касании отсроченной смерти». Может быть, удар в определенное время – это выражение той же силы? Чувствуя угрызения совести за отнятое у него время, я все же спросил Оу, слышал ли он что-нибудь об этом. Оу ответил не сразу. Он спокойно смотрел на меня. Это продолжалось минуту или больше. Я тоже смотрел ему в глаза; сердце во мне колотилось, а разум подсказывал, что я зашел слишком далеко и обидел мастера.

Оу сказал несколько слов по-тайваньски которых я не понял. Юношу вынесли вместе с кушеткой. Все вышли, кроме одного мальчика лет 15. Оу повернулся ко мне.

«По вашему тону видно, что вы связываете это так называемое „касание отсроченной смерти“ с ударом в определенное время который вы только что видели. Вы правы. Однако умение выполнять это „касание“ находится далеко за пределами возможностей большинства мастеров, даже самых лучших. На Тайване я один владею этим. Но редко демонстрирую свое умение даже перед китайцами».

В этом месте Оу улыбнулся, впервые за все время нашего разговора, и сказал: «Здесь контроль менее уверенный, чем в простом „ударе в определенное время“. Поэтому и опасность куда большая. Кто захочет подвергаться такому „прикосновению“, когда опасность не только физическая, но и психическая? Может быть, вы?»

Я ответил не сразу, думая что он шутит и будет продолжать свою речь и дальше. Но Оу замолчал. Он сидел со сводящей с ума слабой улыбкой и ждал. Тут уж заговорил я, признавшись, что я не только не квалифицированный, но и вообще не боец, возраст у меня не тот, и что через неделю меня ждет корабль и т.д.

Оу засмеялся, дав мне знак умолкнуть, и только тогда я понял, что он действительно пошутил.

Оу указал на юношу в задней части комнаты; тот не колеблясь вышел вперед. «У моего сына не было еще опыта, а он ему очень нужен», – сказал Оу просто.

Я поднялся, чтобы посмотреть. Оу начал движения своим правым указательным пальцем, легко поставив своему сыну точку чуть ниже пупа. Потом он снова повернулся ко мне.

«Вот и все, просто прикосновение. Ци передалась очень гладко. Так как вы уезжаете через неделю, я рассчитал эффект на три дня. В полдень ровно через три дня Алиня начнет тошнить и он сляжет. Так что я поручаю Алиня до этого времени вам. Через три дня встретимся в Тайбэе в „Южион-отель“. А пока – до свидания».

Так закончился наш разговор. Алинь со своей неизменной улыбкой возвратился со мной в Тайбэй. Я спросил, почувствовал ли он что-либо, когда отец сделал «прикосновение»? Алинь ответил отрицательно. Три следующих дня мы были неразлучны, и он очень понравился мне. Алинь помогал мне собираться на корабль – упаковывал багаж.

Утром третьего дня Оу, одетый на манер западного бизнесмена, пришел в мой отель. После обычных формальностей за чашкой чая он спросил, следил ли я за Алинем. Я ответил, что он все это время был со мной.

Мы втроем прогулялись по беспорядочной грязной прибрежной части города и вернулись в отель как раз в двенадцать. Мы зашли в мою комнату; Оу и я сели в кресла, Алинь лег на диван. Мы оживленно беседовали, но я думал об одном – о времени. Я попытался незаметно посмотреть на часы (12-05). Оу заметил мое движение.

«Не беспокойтесь», – сказал он, – «это произойдет, а я лучше подготовлюсь». С этими словами Оу открыл небольшую сумку, которую принес с собой, и достал оттуда несколько бутылок с жидкостями разных цветов и оттенков. Он взял их с собой в ванную комнату и пробыл там минут пять. Вернувшись, Оу сел в кресло подальше от кровати.

Через три или четыре минуты Алинь заговорил, чтобы нарушить тишину: «Пока что, папа, абсолютно ниче…» Голос оборвался и настала тишина.

Оу встал, сказал «это произошло»; подошел к кровати и потрогал пульс потерявшего сознание сына. В следующий момент он уже был в ванной и готовил микстуру.

Я подошел к кровати: пульс Алиня почти не прощупывался. Это обстоятельство вместе с открытыми пустыми глазами испугало меня. Вернувшись в кресло, я почувствовал себя совершенно беспомощным. Оу не обращал на меня внимания. Алинь после принятия микстуры постепенно приходил в себя, бледность почти исчезла. После массажа, холодного и горячего компрессов Алинь снова стал выглядеть как обычно.

Только тогда Оу повернулся ко мне. Он не пытался скрыть крайней усталости, хотя голос его был таким же мягким, как и раньше. Я понял, что он рисковал жизнью сына, и теперь хочет послать меня к черту.

«Вы видели?» – просто сказал Оу.

«С мальчиком будет все в порядке?» – спросил я обеспокоено.

Усталым голосом он ответил: «Да, бояться нечего. С ним все в порядке. Равновесие было пугающе неустойчивым, но это уже моя проблема. Теперь все хорошо. Через три месяца вообще все пройдет и не будет никаких последствий».

А потом: «Но теперь-то вы удовлетворены?»

Сказав ему, что да, и поблагодарив, я смущенно вышел, чувствуя себя в душе подлецом по отношению к юноше, к которому успел искренне привязаться.

Хотя, наконец-то я добился желаемого. Я увидел «прикосновение отсроченной смерти», которое почти привело к нужному концу. Могу поклясться на Библии, что оно существует, и нужно отдать должное мастеру Оу Синьяну постигшему столь страшно-великое искусство!!! И все же радость от полученного знания не была полной. В последний день, когда отходил мой кораблю, я увидел с палубы улыбающегося Алиня рядом со своим отцом. Они махали мне пока корабль не отошел от пристани. Думаю, что оба поняли мои чувства, и пришли чтобы их развеять. Им это удалось…

Глава 2 Ливерпульский хэдтер

Ливерпуль – это порт. А порты – города особые. Не настолько, как это изображают большинство писателей, но все же.

Я занимался дзюдо в грязном маленьком зале на грязной маленькой улочке. После занятий пошел в небольшое питейное заведение с несколькими ребятами. Мы говорили о дзюдо бесконечно долго (как писал У.Х.Хадсон): «Мы утомили луну нашими бесконечными разговорами».

Крепкий жилистый человек вошел с таким видом, будто он был здесь хозяином. Я кивнул в его сторону:

«Кто такой?» – спросил я, не обращаясь ни к кому конкретно. Парни подняли глаза, и один из них, Джим Онионс, сказал: «Это Ян Линдси. Ух, и сильный же он, могу я сказать».

Это вызвало мой интерес. Что значит «сильный»? Был ли он дзюдоистом? Я спросил.

Онионс ответил: «Нет. Просто уличный тип, но дерется здорово. Я видел его пару раз, ну и голова же у него».

При этом остальные парни рассмеялись, как будто это была шутка. Думая о причине внезапного смеха я заметил, что любой кто не думает головой в уличных драках долго не протянет.

«Нет, нет», – засмеялся Онионс, – «он действительно дерется именно головой. Голова – на нашем жаргоне „хэд“, и Линдси – самый лучший хэдтер. Я не знаю никого, кто был бы лучше».

Тут уж я забросал его вопросами об этом Линдси, вспоминая при этом о бойцах головой, которых видел. В Корее тактика боя головой казалось бы должна достигнуть уровня высокой науки, так как большинство уличных драк там напоминают поединки горных козлов, но, в конечном счете, этого не происходит. В Китае я знал одного известного бойца – Лу Аньто – который лбом забивал гвозди в доски и вынимал их зубами, причем гвоздь оставался абсолютно прямым. Но другие бойцы не особенно ценили это умение, хотя он и имел, говоря словами Честертона, «голову, которой можно пробивать двери». Они утверждали, что его голова, конечно, это – да, но это и все что он может делать (они, наверное, забывали о том, что гвозди тот выдергивал зубами – не хотел бы я подставлять свое ухо под такие клыки).

Я сказал Онионс, что хотел бы поговорить с Линдси. Онионс опять засмеялся и ответил, что в этом нет никакой проблемы, Линдси будет говорить хоть всю ночь напролет, лишь бы при этом его пивная кружка была полна. Онионс приблизился к стойке бара и заговорил с Линдси, который во время разговора несколько раз оглянулся на наш стол. Наконец они вместе подошли и Линдси сел рядом со мной. После должных формальностей я спросил Линдси о его «головной» тактике.

Через тонкие губы он с акцентом «кокни» начал рассказывать о драке головой. Он считал ее наукой, хотя большинство людей думало, что это грубые, чисто атакующие приемы. Они не затратили столько усилий на тренировку, поэтому не знали этого искусства и не могли знать. Иные используя голову делают это неправильно. Другие в драке просто пытаются нанести удар головой в живот противника – эта тактика настолько дилетантская, что о ней и говорить не стоит. Искусство драться головой требует прежде всего большой практики. Линдси сказал, что тренировался не менее часа в день на протяжении двадцати лет. Он считал это превосходным способом для ближнего боя. Более чем в ста стычках, часто против двоих сразу, это умение драться головой помогало ему побеждать.

Потом он встал и используя Онионса как партнера продолжал рассказывать и показывать. Для тренировки используется плотно набитый мешок с песком, лежащий на большом мешке с песком. Между мешками завязывается шарф. Атака обычно производится спереди или с боков (так как сзади в ближнем бою подойти к противнику трудно, хотя удар головой сзади тоже эффективен). Подойдя близко Линдси хватал шарф и, двигая воображаемую голову вперед, наносил лбом серию молниеносных ударов по передней поверхности головы. В последовательности было не менее семи ударов, главным образом направленных в нос, площадку под носом и виски (здесь он не ударял Оникса, а просто приближался и наносил удары в воздухе).

Атаки не были беспорядочными. Каждый удар был нацелен в определенное место и попадал именно туда; каждый удар наносился с полной силой, и все же все семь ударов были нанесены так быстро (меньше одной секунды – я отмечал время на следующий день), что глаз не мог воспринять каждый удар по отдельности.

Шарф, который имитировал воротник противника, не необходим. Линдси часто использовал одну руку или обе для ввода головы противника в область контакта. Иногда, подойдя достаточно близко, он часто строил из себя невинного, и разговаривал вплоть до вхождения в ближний контакт, откуда и начинал стремительную, всепоражающую, неостанавливаемую атаку.

При нанесении ударов использовались все части головы, но он не наносил удары верхушкой головы. Я рассказывал ему о китайском бойце, который атаковал именно верхушкой головы и даже разбивал ею кирпичи и черепицу. Линдси сказал, что это необычно, но он не советует делать это умному человеку. Также нужно избегать наносить удары в область рта, так как зубы противника могут нанести больше вреда нападающему, чем ему. Еще одно предостережение – прижимать кончик своего языка к верхней части рта, чтобы не укусить собственный язык во время атаки.

Правда ли, спросил я его, что некоторые мастера драки головой вкладывают себе в шапки бритвы, чтобы сделать атаку опаснее? Он сказал, что только дилетанты могут идти на такие низкопробные приемы. То же самое говорили китайцы о тех бойцах, которые вставляли себе в подошвы монеты с острыми ребрами, чтобы усилить свои удары ногами.

Я никогда не видел Линдси в настоящей драке, этого было и не нужно. Он показал достаточно, чтобы я его отметил как величайшего мастера драться головой, которого когда-либо видел!

Глава 3 Кулачные бойцы Бенареса

Мастера китайского кэмпо могут насмеиваться над каратэками Окинавы, Кореи и Японии, но все они, до одного, преисполнены уважения к традиционному индийскому кулачному бою. В конце концов именно от него произошел Шаолинь, да и вообще не следует, наверное, критиковать предшественников.

Большинство жителей Запада думает об Индии как о бывшей британской колонии, в которой живут тощие нищие. Некоторые знают, правда, что в области борьбы Индия стоит высоко как атлетическая страна. Но почти никто не знает, что кулачный бой – это тоже сильная сторона Индии. Ибо кулачный бой там не афишируется, а хранится в глубокой тайне.

Было время, когда в Бенаресе ежегодно проводились соревнования борцов. Они проходили в виде как индивидуальных, так и групповых схваток. Соревнующиеся доводили свои кулаки до такого состояния, что разбивали кокосовые орехи и камни.

В отличие от каратэдо, в этих схватках удары наносились настоящие, кровопролития были неизбежны. Часто это приводило к смертельным случаям, и полиция запретила такие соревнования.

В 1952 году я прибыл в Бенарес. Обращался к университетским профессорам, сикхам-таксистам, торговцам, швейцарам, клеркам, спрашивая, где можно найти учителя по кулачному бою. Всюду следовал отрицательный ответ.

Однажды я обедал с одним англичанином – Д.Роджерсом, управляющим металлургическим концерном. Роджерс увлекался западным боксом и мы часто говорили о нем. В этот день он говорил о неспособности Британии предложить миру хороших спортсменов. Отсюда мы перешли к выяснению вопроса о том, почему те или иные нации переживают подъемы и спады в боксе. Британия была самой сильной в XVIII веке, потом некоторое время были сильны французы; после того как Карпантье проиграл Демпси гегемония перешла к американцам. Даже внутри США различные национальности монополизировали боксерские титулы в отдельные периоды. Ирландцы, итальянцы, евреи, негры – у всех были свои дни славы. Почему же индийцы ни разу не выдвигались вперед?

Роджерс засмеялся, и сказал, что у него на фабрике работает мастером некий Сет, лучший боец в Бенаресе, в Индии, да и, пожалуй, в мире. Он (Роджерс) берет у Сета уроки бокса два раза в неделю вот уже в течении 5 лет.

Я начал уговаривать Роджерса чтобы он устроил мне встречу с этим Сетом. После долгих уговоров Роджерс все же согласился. На следующий день мы поехали к Сету.

Он встретил нас на пороге своего дома. Это был мужчина среднего роста и весом около 80кг.

Мы вошли в дом и сели в прохладной комнате. Я начал расточать комплименты, которые, как полагал, будут приятны уху восточного человека.

В ответ Сет на чистейшем английском языке неожиданно сказал: «Сэр! Какой прекрасный момент – ударить человека в рот, когда он говорит или курит!» Я умолк в растерянности. Он продолжал: "Важно не просто ударить, важно ударить и нанести травму! Так же не менее важно уметь защищаться. Защитить тело можно по-разному.

Один из ваших боксеров, кажется Баер, заставлял бить себя по голове до тех пор, пока не начинал ходить кругами и слышать несуществующие колокола. Но можно смягчить удары даже очень опытного противника. А если противник – не специалист, то мастер вполне может выдержать его удар. Пожалуйста, встаньте".

Я встал в неуверенности …

«Ударьте меня со всей силы в любое место моей головы. Не бойтесь за меня, я знаю вашу подготовку. Я это пробовал и с китайскими, и с японскими боксерами, теперь вот на вас. Если почувствую, что ваш удар будет выполнен не изо всех сил, то наше интервью на этом и закончиться».

Что было делать? Я бегло поглядел на Роджерса в поисках поддержки, но он лишь мягко улыбнулся. Итак, я сжал свой правый кулак как полагается в каратэ, принял дзэнкуцу-дачи, и с киаем нанес удар своим правым кулаком в его рот. Его выражение лица не изменилось. Он смотрел на меня с усмешкой в глазах.

«Хороший у вас удар, сэр. Пожалуйста, садитесь, и мы будем продолжать обсуждение».

Я сел и приготовился слушать об этом невероятном кулачном чуде.

«Мы начали таким образом потому, что именно так начинал я, так начинают и мои ученики. Чтобы нападать, нужно уметь защищаться. Для этого нужны годы – этому не научиться быстро, иначе результаты будут как у мистера Баера».

Подняв свой грубый мясистый кулак он продолжал: "Это – кулак, оружие, инструмент. Его нужно сжать сильно. Вот и сеть оружие; как мы используем его? Используем двумя путями. Первый – более или менее обычный, кулак как продолжение тела, в частности руки. Но есть и другой путь. Кулак может быть связан с рукой так, что он – только, так сказать, наконечник копья. В этом случае оружие – не кулак, а вся рука. В этом виде нападающая рука – прямая и чуть-чуть согнута в локте. Мощь, возникающая в такой «длинной» атаке, огромна; но как вы, наверное, догадываетесь, она должна быть замаскирована короткими атаками, а иначе против нее легко защищаться.

Когда вы наносите удары, они не должны быть случайными и бессистемными. Каждый удар должен иметь цель, а каждая цель – обоснование. Обычно наилучшие цели – виски, горло, солнечное сплетение и пах. Эффективный удар в любое из этих мест часто бывает фатальным.

Не будем задерживаться на ударах ногами. Есть много хороших методов, но в сутках только 24 часа. Если бы я дрался еще и ногами, то был бы несовершенным боксером, чего о себе при всей своей скромности сказать не могу".

Сет повел нас в соседнюю комнату, где два прекрасно развитых атлета делали глубокие приседания. Комната была слабо освещена, хорошо проветрена, и выходила на маленький дворик. Она была немного больше, чем первая комната; ее размеры, вероятно, были 6 на 10м.

«Это», – сказал он, протягивая руку через комнату, – "наш зал для занятий, а юноши – мои ученики. Традиционные кулачные бои держатся в большом секрете. Причина, по которой мы их не популяризируем – это то, что боимся злоупотреблений. Не только из религиозных соображений, но и в физическом аспекте. Эти двое учеников – мои сыновья. В нашей семье были потомственные бойцы в течение столетий. Ограничивая число учеников мы хотим сохранить религиозный и семейный характер обучения, ведь если употреблять наши методы ведения боя, то можно легко убивать.

Один из ваших президентов, Том Джефферсон, говорил, что каждый должен посвящать не менее двух часов в день физическими упражнениям. В течение 50 лет я занимаюсь по четыре часа, а эти мальчики – по пять. Они молоды, их жизненные силы, конечно, более высокого порядка. Практика должна быть регулярной и интенсивной, но не экстенсивной. Один прием, которым вы мастерски овладеете, стоит тысячи, с которыми ознакомитесь. Мы уделяем внимание немногим приемам, в основном повторениям."

Сет спокойным голосом обратился к сыновьям, и они подошли к небольшому возвышению возле стены. Я заметил, что к стене (бетонной) была прикреплена стальная плита толщиной в 2,5см, и ахнул, когда один из парней нанес со всей силы удар по стене правым кулаком, потом левым, потом опять правым. Слышался град ударов. Второй тоже начал наносить удары по стене. Я заметил, что ноги их не отклонялись назад, каждый удар фиксировал силу всего тела, начиная от ступней.

Сет заметил мое удивление.

«К таким ударам тоже подходят постепенно. Кости кулака должны формироваться, а не деформироваться, этого можно достичь лишь медленно. Могут ли ваши японцы или китайцы делать это? Я думаю что нет, ведь в каратэ макивара эластичная, ее даже легким ударом можно сдвинуть. Едва ли с ее помощью можно по-настоящему развиваться. Это мое личное мнение.»

Он продолжал: "Эти парни будут бить по стали в течение часа, причем кулаки не чередуются все время, порядок нанесения ударов разный. Например, три удара левым кулаком подряд, а потом два правым, и так далее. Думаю, что причины этого очевидны и объяснять их не нужно.

То, что вы видите – это только внешнее проявление ударов. Сердце метода – это внутренние тонкости, и они очень сложны. Слишком сложны, чтобы говорить о них сейчас. Может быть во время вашего следующего визита? Я хотел бы сказать, что так же как цель не выбирается случайно, так и техника. Все тело – внешне и внутренне – должно вкладываться в каждый удар, только тогда удар будет настоящим. Внешние факторы – положение кулака, тела, перемещение центра тяжести и т.д.; хотя они и требуют времени, но их усвоить сравнительно легко. А вот внутренние факторы – дыхание, фокусирование энергии (китайцы называют это «ци») занимают десятилетия; по крайней мере вдвое больше времени тратится ежедневно на эти факторы, чем на простое нанесение ударов".

Сет вернулся в первую комнату, сказав мне: «Я думаю, что этого достаточно». На этом окончилась наша беседа. Еще кое-что об этой системе я узнал от Роджерса. «Сет», – сказал Роджерс, – «обучал нас недлинным связанным приемам типа ката, а только коротким последовательностям, так как не ценил высоко град ударов. Он говорил, что один удар, правильно сфокусированный и нанесенный, стоит сотни просто обрушенных на противника. Действительно, первоклассный мастер!»

Роджерс также повел меня к двоюродному брату Сета, у которого была маленькая боксерская школа в восточной части города. Эта школа была несколько более коммерческой, чем школа Сета, и более специализированной. В ней обучали системе, где использовались в большинстве своем только большие пальцы. Я узнал, что большие пальцы можно использовать не только на весах у мясника. Целями были глаза и связки мускульных групп. Учитель делал чудеса, вставляя эти пальцы в любое желаемое место с огромной быстротой. Использовал он также кулаки и колени, но редко.

Один прием мне показался особенно хорошим. Так как пространство – это враг правильного перемещения, то всегда хорошо направить удар вдоль чего-то конкретного. Китайцы, например, предпочитают наносить удар только тогда, когда могут направить его вдоль своей руки или руки противника. Мастер большого пальца любой несжатой рукой (или обеими) с отставленным вбок большим пальцем (пальцами) скользит вдоль какой-то стороны головы противника. Выставленные большие пальцы легко попадают в глаза.

Я чувствовал, что эта система очень эффективна. Особенное впечатление на меня произвели некоторые формальности. Все было подчинено ритуалу. Например, занятия начинались и заканчивались чтением следующего: