Электронная библиотека » Джон Харви » » онлайн чтение - страница 5

Текст книги "Грубая обработка"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 23:08


Автор книги: Джон Харви


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Шрифт:
- 100% +

– 8 —

– Вашего инспектора еще нет, как я вижу? Миллингтон вскочил, услышав голос суперинтенданта.

Коленной он задел край стола, и, хотя со второй попытки ему удалось удержать кружку на месте, большая часть ее содержимого пролилась на его руки, газету, которую он читал, на пол.

– Нет, сэр. Не видел его после обеденного перерыва. Скелтон кивнул и оглядел комнату – что-то среднее между преподавательской начальной школы и раздевалкой в частном клубе по игре в сквош, на площадке которого он должен быть через двадцать минут.

– Что-либо передать ему, сэр?

Короткое покачивание головой, означавшее отрицание.

– Доброй ночи, сержант.

Грэхем Миллингтон с трудом выдавил из себя слова благодарности, глядя, как начальник прошел через дверь со спортивной сумкой в руке. Пять геймов с каким-нибудь обливающимся потом адвокатом, потом две порции джина с тоником, перед тем как ехать домой к ужину, который жена поддерживает для него на огне. У некоторых людей все в порядке. Жена же Миллингтона будет в это время на уроке русского языка (по курсу второго года), и ему придется остановиться по дороге домой и съесть бутерброд с ветчиной и сыром на поджаренном хлебе и парой маленьких кружек пива в какой-нибудь забегаловке.

Он вытащил из кармана носовой платок, вытер облитый стол и свои руки. То, что начальство застало его одного в конторе в такое позднее время, это хорошо, но почему он зашел, когда Миллингтон пил полуостывший чай и просматривал экземпляр «Пентхауза», который нашел в корзине для входящих бумаг Дивайна?

– Что они знают о вас?

– Телевидение Мидленда? – спросил Альф Левин. – Они работодатели и только.

Они сидели за угловым столиком в комнате отдыха, стараясь держаться по возможности подальше друг от друга, а также от группы подменных актеров, которые хвастались тем, как много раз они работали с Майком Кейном и Бобом Хоскинсом.

– Как давно вы работаете здесь?

– Восемнадцать месяцев, нет, должно быть, уже около двух лет.

– Звучит, как приговор.

Левин поднял свою кружку и отбросил картонный кружочек, который прилип к донышку.

– Последний был на двенадцать лет.

– Вышел через девять.

– Раньше.

– Хорошее поведение?

– Отличное.

Резник наклонился вперед, его локоть почти касался кружки с пивом, к которому он едва прикоснулся.

– Приятно видеть, что это иногда срабатывает. Что вернуло вас на правильную дорогу?

– С одной стороны – повезло. Но не только.

– Надеюсь, вы не собираетесь рассказывать мне, что стали религиозным?

– Нет. Просто попалась хороший офицер-попечитель.

– Повезло. Это как найти иголку в стоге сена.

– И такую же острую. Нашла место, где я мог жить, присматривала за мной, даже водила меня с собой на заседания, на консультации, где дают советы. – Его худое лицо осветилось, с париком он выглядел гораздо моложе своих сорока с чем-то лет. – Смех! Я – и вдруг на консультациях, где дают советы!

– Они были полезны?

– Нет, – усмехнулся Левин. – Не в этом дело. Дело в том, что она подняла меня до этого. Впервые я был чист с тех пор, как покинул школу и направился на север, не имея ничего, кроме того, чем наградила природа мою голову, и коробки со слесарными инструментами.

– Звучит, как глава из «Волшебника из страны Оз», – усмехнулся инспектор. – А вы, Альфи, действительно исправились?

– Бог тому свидетель. – Левин хлопнул рукой по груди.

– Не думаю, что он здесь этим вечером, Альфи. – Резник поставил свою кружку и посмотрел вокруг.

– Я думал, что он везде.

– А-а, – отметил Резник, – вы-таки стали религиозным.

– Купил отпущение грехов у Клиффа Ричарда, – заявил Левин.

– Это идет в зачет?

– Вы одна? – спросил Грабянский.

– Да, – промолвила Мария тан тихо, что он едва услышал.

– Что-что?

– Да.

Она представила его улыбку на другом конце линии.

– Мы должны увидеться.

– Нет.

– Мы должны.

– Зачем?

– Зачем вы притворяетесь? Она не знала, что ответить.

– Что, если сейчас?

– Нет. Это невозможно.

– Нет ничего невозможного.

– Гарольд…

– Ваш муж?

– Мой муж.

– Что с ним?

– Он скоро будет дома.

– Уберусь до того, как он придет.

– Нет.

– Я приду к вам.

– Нет! – слишком поспешно воскликнула она и услышала, как он засмеялся.

– Хорошо. Тогда встретимся завтра. И не говорите, что не можете.

Мария чувствовала себя выжатой как лимон, у нее вспотели руки, да и вся она была мокрая как мышь.

– Все будет хорошо, – прошептала она и крепко зажмурилась.

Альф Левин протянул свой пакет с чипсами Резнику, но тот отрицательно покачал головой.

– Что вы хотите? – спросил Альф. – Чтобы я вывернулся наизнанку перед вами?

– Не надо много слов, – поднял ладонь Резник, раздумывая, как бы ему лучше подойти к тому, чего он хотел.

– Чтобы я сообщил о своих партнерах, если такие были?

– Помогите мне, Альфи. Это ваша обязанность как гражданина.

– Перековавшегося гражданина.

– Совершенно верно.

Альф Левин откинул голову и высыпал в рот все, что оставалось в пакете. Эти хрустящие палочки возбуждали аппетит и вызывали желание пить независимо от того, какого они были вкуса.

– Еще пива, мистер Резник?

Когда Левин оттягивал верхнюю губу, у него открывались удивительно длинные передние зубы, такие мощные, что, казалось, они могли перекусить толстую кость.

– Дело в том, что я с ними теперь не имею ничего общего.

– Но ведь могли бы.

– Я мог бы многое.

– О многом я не прошу. Просто я хочу привести один довод, который, возможно, будет важен для вас.

– Какой довод?

– Справедливость всегда должна торжествовать.

Альф Левин скомкал пакет от чипсов и бросил его себе под ноги. По другую сторону бара задвигались и стали шумно выходить актеры.

– Пойдемте, мистер Резник, – позвал Альф, – прежде чем отвезти эту ораву, я хочу получить парочку сосисок. – И он подмигнул Резнику.

Гарольд Рой ничего не ел. Автоматическим движением он отвернул колпачок небольшой серебряной фляжки и опрокинул ее в свою полистироловую чашку кофе. Наблюдавший за ним Резник решил, что он заслуживает сочувствия. Режиссер выглядел как человек, обремененный многими заботами. Кроме того, кофе был ужасный.

Гарольд смял пустую чашку в руке и бросил ее в мешок для мусора, когда проходил мимо него, направляясь в комнату отдыха. «Достаточно трезв», – отметил про себя Резник, усаживаясь за стойкой бара через три стула от места, где сидел Гарольд.

Резник слышал, как режиссер заказал большую порцию водки с тоником, и улыбнулся. «Так должен бы поступить я», – подумал он. Каждый вечер его дедушка за ужином клал себе на тарелку маринованную селедку, покрывал ее тонко порезанными кружочками сырого лука, накладывал толстый слой желтого майонеза. Затем черный хлеб. Водка. И так каждый вечер.

– А вам, дорогуша? – обратилась к инспектору женщина за стойкой.

– Пива, – попросил он.

– Пинту?[2]2
  В Великобритании пинта (1/8 галлона) равна 0,568 литра (Прим ред.)


[Закрыть]

– Половину.

Он сделал первый глоток – под пенной шапкой приятный вкус и температура подходящая. Снаружи раздавался шум заводимых моторов, но отъезжали не все. Входили новые люди, голоса стали звучать громче. Иногда были слышны неприличные словечки, сопровождаемые выразительными жестами. Рядом с Резником сел молодой человек с золотой сережкой в ухе и кожаной куртке, искусно размалеванной краской. В музыкальный автомат были брошены монеты, и первые восемь строк песни Тома Джонса сопровождали несколько голосов. Довольно быстро Резник обнаружил, что к Гарольду Рою проявляет интерес не он один. Прислонившись к стене между табачным автоматом и большой агавой из пластика, преждевременно облысевший человек в широком кожаном жакете разговаривал с хорошенькой черноволосой девушкой в «луноходах», то и дело бросая через ее голову взгляды в сторону бара. «Если он не хочет поговорить со мной, – подумал Резник, – значит, это должен быть Гарольд Рой. В любом случае он необычно вежлив, дожидаясь подходящего времени и не проявляя нетерпения».

Но не все были такими сдержанными.

Продюсер «Дивидендов» очень торопился пробиться к своему режиссеру. Он ухитрился пожать несколько рук, похлопать по плечам, подарить несколько улыбок на пути от входа и до места, где и сидел с опущенными плечами Гарольд.

– Что случилось на этот раз? – поинтересовался он, усаживаясь рядом с ним.

– Не начинайте, Мак, – произнес Гарольд, не отрывая глаз от стакана.

– Никто не начинает, Гарольд.

– Хорошо.

– Никто ничего не начинает.

Гарольд устало кивнул, подвинул стакан к женщине за стойкой, показав жестом, что хочет повторить.

– Насколько я могу судить, финишем и не пахнет.

– Я думал, вы не будете…

– Я делаю свою работу, Гарольд. Жаль, но вы, кажется, больше не в состоянии даже изображать, что делаете свою.

Все вокруг замолкли. Слышался лишь постоянный, неравномерный стук шаров трех бильярдов в соседних барах.

Глаза Гарольда Роя были тяжелыми и красными от выпитого спиртного и гнева, а также нараставшего стыда. Был момент, когда Резник думал, что Гарольд мог закричать, стукнуть кулаком, выплеснуть в лицо собеседнику опять наполненный стакан. Затем это прошло. Когда он вновь согнулся над стойкой, двадцать человек, казалось, облегченно вздохнули.

– Сколько сцен мы сняли, Гарольд? Гарольд покачал головой.

– Мы не можем поговорить об этом утром? В кабинете?

– Сколько?

Голос Маккензи был безжалостен. Резник не мог видеть его лица, но знал, что тот получает удовлетворение от этого акта публичного унижения режиссера.

– Одну? Две на этот раз? Сколько же?

– Четыре.

– Сколько?

– Четыре.

– Четыре? Как много!

Гарольд попытался вскочить на ноги, но его каблук зацепился за табуретку, она покачнулась и с грохотом упала на пол. Он неловко устоял со стаканом в руке, водка пролилась на его одежду.

– Удивительно, – прогремел Маккензи, – что при всей этой водке и другой дряни, которой вы заливаете то, что когда-то могло быть мозгами, вы еще способны держаться на ногах. Это удивительно! – Маккензи придвинулся к Гарольду так близко, что тот мог ударить его. Резник подумал, что, возможно, он сделал это специально. – На тот случай, если это выпало из вашей памяти, у нас есть программа и ожидается, что мы готовимся к эфиру. Если вы позволите кому-либо еще выйти из установленного расписания, то наши передачи сведутся к пятнадцатиминутным эпизодам. – Во взгляде, который он бросил на Гарольда, было только презрение и никакой жалости. – В кабинете, – добавил он, – в восемь тридцать.

Маккензи ушел так же быстро, как и появился. На этот раз не было ни рукопожатий, ни приятных слов. Он прямо направился к выходу и резко открыл дверь. Сразу заговорило много людей. Резник допил пиво. Гарольд снова был у бара. Сидя на табурете, он дожидался новой большой порции водки. «Каковы у него шансы, – думал Резник, – оставить здесь свою машину и найти такси?»

Среди общего возбуждения Резник не заметил, как исчез человек в кожаном жакете. Что бы тот ни хотел сказать Гарольду, он, очевидно, решил, что с этим можно подождать до более благоприятного момента. Инспектор посмотрел на часы и согласился с этим. Кроме всего прочего, дома с нетерпением дожидались четыре кота, которых надо покормить. Исключение, очевидно, составляет Диззи, который может сам позаботиться о себе.

– Доброй ночи, – улыбнулся он барменше.

– Доброй ночи, дорогуша.

Голова Гарольда Роя покачивалась из стороны в сторону, его глаза прошлись по Резнику, но он его не видел. Водка и вся другая дрянь, как сказал Маккензи. Резник думал об этом, когда открывал машину и забирался в нее. Он также думал о Маккензи и о том, что заставляет таких людей получать удовольствие от публичного проявления власти, которой они обладают. В армии ему попадались такие люди, причем в количестве, достаточном, чтобы понять, что это не случайный феномен. Он служил под началом одного такого офицера три года. Тот никогда не был более счастливым, чем когда находил повод дать тебе взбучку перед другими, вытереть об тебя ноги и ожидать после всего этого, что ты будешь улыбаться ему и бежать со всех ног, чтобы распахнуть перед ним дверь.

«Боже! – подумал Резник. – Если я обнаружу, что делаюсь им подобным, брошу службу к чертовой матери».

Он переключил рычаг на вторую скорость и вывернул на главную дорогу. Менее чем через десять минут он будет снова в центре города.

«Проблема заключается в том, – рассуждал он, – что сам не замечаешь, как становишься таким. Хотя, – он улыбнулся своему отражению в зеркале, – среди окружающих меня людей, начиная с Линн Келлог и кончая Джеком Скелтоном, нет недостатка в тех, кто похлопает по плечу и направит на «путь истинный».

Направлять, конечно, будет суперинтендант. Если бы Резник услышал, что родители Скелтона заставляли его носить корсет, он бы этому ничуть не удивился.

Джек Скелтон сидел в кресле спиной к занавешенному окну. Шум машин на дороге казался далеким, негромким. Он не стал подниматься и включать свет. Он мог видеть контуры спортивной сумки там, где оставил ее, чувствовал слабый запах пота от одежды, в которой играл в сквош. На этот раз он выдержал и не смотрел на тикающие часы восемнадцать минут.

Кейт, его дочери, еще не было дома.

– 9 —

Майлз встретил Резника первым. Кот распознал звук мотора его автомобиля, когда тот был еще в конце улицы. Теперь он издавал приветственные мяуканья со стены, по которой бегал с поднятым хвостом. Резник протянул руку и стал поглаживать пушистую голову кота, почесывать его за ушами.

– Пойдем, – позвал его Резник. – Давай чего-нибудь поедим.

Прежде чем спрыгнуть на землю, Майлз пробежался по стене, затем пролез через прутья ворот, даже не дав Резнику открыть их полностью. Еще не доходя до двери, инспектор знал, что Диззи уже дожидается его там. Как всегда, он молча и как бы ниоткуда появился в самый решающий момент. Теперь он отгонял Майлза с пути, претендуя на право первому войти в дом.

Резник включил свет и наклонился, чтобы собрать с ковра корреспонденцию. Четыре конверта и визитная карточка.

Когда он проходил через прихожую, повеяло холодом, и Резник попытался вспомнить, когда он в последний раз прочищал радиатор. А может, было позднее, чем он думал, и система просто-напросто сама выключилась на ночь.

Пеппер устроился между хлебницей и кофейником, протянув вперед передние лапы. Показался и грязно-белый кончик хвоста Бада, обвившийся вокруг ножки кухонного стола.

Майлз и Диззи терлись об обе ноги Резника, громко мяукая.

– Отстаньте, – прикрикнул он, прекрасно зная, что это ничего не даст.

Открыв банку, разложил вилкой ее содержимое на четыре миски: зеленую, синюю, желтую и красную, затем посыпал каждую сверху чем-то необходимым для кошачьего рациона, один Бог знает, что это такое. Дал им цельного молока, хотя сам употреблял снятое. «Который теперь час?» – подумал он. Затем смолол две горсти черного кофе, залил его водой. Теперь он почувствовал, что достаточно расслабился, чтобы снять пальто, распустить уже ослабленный галстук, расшнуровать и снять ботинки. В гостиной он выбрал на полке запись Лестера Янга и включил стереопроигрыватель, поставив его на «тихо». Нью-Йорк с Джонни Гарньери: три дня после Рождества и всего ничего до нового, 1943 года. Снова очутиться там, когда все еще казалось возможным. «Я никогда не знала». «Иногда я бываю счастливым».

Вернувшись на кухню, Резник отогнал Диззи от миски Бада, потом нарезал хлеба, ржаного с тмином, вывалил из банки на тарелку сардин в соевом масле, разрезал небольшую луковицу и разложил кружочки поверх рыбы. Он нашел также достаточно большой кусок сыра и растолок его. Он взял визитную карточку и вместе с сооруженным им бутербродом отправился туда, где играла музыка.

На карточке по диагонали снизу шла подпись Клер Миллиндер. Карточка выглядела симпатичной, с закругленными углами и красным адресом в верхней части. Надпись на карточке гласила: «Пыталась поймать вас на работе и дома. Почему вы не установите автоответчик?»

«Вам нужна микроволновая печь, – говорил ему Грэхем Миллингтон. – Тогда вам не придется питаться все время одними бутербродами».

«Никогда не мог вполне понять, Чарли, – сказал Скелтон в один из странно спокойных дней, – что вы имеете против угрозыска».

«Дебби считает, что, – слышал он, как Нейлор объяснял Линн Келлог, – если мы внесем деньги за машину для мойки посуды сейчас, то она окупит себя гораздо раньше». Резник не мог вспомнить, было ли это до рождения их ребенка или после этого.

Лестер исполнял популярную когда-то «Только ты, только я». Вначале звучал один хор, затем трио, искусно размещенные, превосходно исполненные соло, рассыпанные по линии мотива. Мягкий и быстрый вздох под звук щеток и ухмылку Сида Катлетта и затем, с полным спокойствием человека, уверенного в своих руках и умении, Лестер создал из той же последовательности звуков другую песню, другую мелодию, связанную с предыдущей, но исключительно его собственную.

Для чего эти руки? Для чего эти звуки? А где твое воображение?»

Резник не поставил автоприставки к своему телефону по одной причине: каким еще путем оградить себя от плохих новостей? Посланий, которые вы не хотите слышать?

Он видел фотографию Лестера Янга, сделанную в 1959-м. Янг в студии со своей трубой в руке, но не играет. Костюм, в котором он снят, кажется слишком большого размера, даже по моде тех дней, как если бы он усох в нем. Его голова опущена вниз, щеки ввалились. В левой руке футляр, которым он закрывает мундштук. Может быть, он думал, что поставит его на место и больше никогда уже играть не будет. Возможно, сосуды в его горле уже лопнули и происходило внутреннее кровоизлияние.

Кофе был уже готов. На кухне Резник взял конверт, который, в отличие от тех, в которых приходили деловые письма, не был коричневым, и адрес на нем не был напечатан на компьютере. Он пытался сообразить, сколько прошло времени с тех пор, когда он видел этот почерк. Сколько лет? Он хотел порвать его на две, четыре, шесть, восемь частей, рвать, пока конверт и письмо не превратятся в конфетти.

– Сюда.

Он поднял Бада одной рукой и усадил его на колени. Чашка кофе закачалась на подлокотнике кресла. Мелодия внезапно оборвалась, не закончили музыкальную фразу саксофон и рояль. В дверях стоял Лестер с инструментом у рта, но теперь он смотрел в сторону. Как если бы что-то непрошенное, из другого времени, внезапно ворвалось в дверь из далекого 1943-го. Предупреждение. Призрак.

– 10 —

Звонок прозвучал около семи утра, это становилось уже привычным. Большей частью такой звонок означает, что хозяин или хозяйка дома, еще не очнувшиеся полностью от сна и не выпившие еще своей первой чашки чая, обнаружили, что заднее окно в доме разбито, а дверь распахнута настежь. Может быть, что-либо одно, а возможно, и то и другое. Обычно проходит какое-то время, прежде чем гнев выплеснется наружу.

Риз Стэнли и без того был в гневе. Снега на Обергургле было крайне мало – десять сантиметров на нижних склонах (десять!) и только пятнадцать сантиметров мелкого рассыпчатого выше. Его жена и дочь-подросток проводили время в шикарных заведениях, предназначенных для отдыха лыжников, оставляя там его деньги, а сын ухитрился сломать все пальцы на левой ноге. Идея взять его с собой оказалась просто лишней тратой времени и денег.

Всю дорогу от Гатвика Ризу пришлось бороться со сном и удерживать машину в правом ряду, в то время как все вокруг него спали, ворочались и храпели.

Наконец приехали домой, а там это…

Дежурный сержант тщательно записал все подробности, редактируя бранные выражения.

– Держите, Марк, – сказал он, протягивая лист бумаги Дивайну (тот проходил мимо). – Это для вас.

Дивайн бегло просмотрел бумагу, когда поднимался по лестнице, шагая через две или три ступеньки сразу. «Почему нормальные люди держат так много ценностей дома, а не в банковском сейфе? Если бы это был какой-то старый пенсионер, прячущий пятьдесят фунтов под матрасом, его еще можно было бы понять, бедного старого педераста. Но это…»

Дивайн бросил пальто на спинку стула и отправился за чайником. Ему предстояло многое сделать, прежде чем Резник и Миллингтон явятся и будут совать везде свои носы. Подробности других ночных грабежей, полученные сообщения – все это должно быть рассортировано, положено в папки и готово к тому, чтобы оказаться на столе инспектора вместе с его кружкой крепкого, без сахара, чая.

Последняя страница, первая страница, третья страница… чего он действительно хотел бы – это положить минут на десять ноги на стол и расслабиться с газетой в рунах.

– Ваши идеи? – осведомился Резник, глядя вокруг. Миллингтон, Дивайн, Нейлор, Келлог, Патель – никто из них, казалось, не горел особым желанием высказать свое мнение.

– Семейство выехало на зимний отдых, а из всего, что существует в области безопасности: ревун, охрана и все прочее, имеется только сигнал тревоги на стене, который бездействовал в течение последних восемнадцати месяцев. Очень много общего с работой у Роя. Что вы думаете об этом?

– Ворам везет? – предположил Дивайн, отодвигая стул в тень, подальше от стола инспектора.

– Повезло, что они не залезли туда раньше, – сказал Миллингтон. – Что толку в сигнале тревоги, если он даже не подключен?

– Его наличие, сэр, – заявил Патель, соединив вместе пальцы. – Средство устрашения.

Миллингтон отвернулся, игнорируя его.

– На этот раз оно никого не напугало, не правда ли? – заметил Дивайн.

Резник двумя пальцами отбивал дробь на оборотной стороне крышки стола.

– А если это ограбление не было спонтанным, сэр, – начала Линн Келлог.

– Не было чем? – прервал ее Дивайн.

– Спонтанным. Ну, это не было случайностью. Не было, как вы сказали, везением. Счастливым случаем.

– Используется это слово газетой «Сан»? – подал голос Нейлор. На его лице заиграла улыбка, редкая в эти дни.

– Только в кроссвордах, – заявил Миллингтон, целиком и полностью человек газеты «Мейл».

– Если это было так, сэр, – продолжала Линн, глядя на Резника и возвращая разговор к обсуждаемому вопросу. – Я хочу сказать, что, если те, кто сделал это, действовали на основе какой-то информации, почему они ждали до последней минуты?

– Может быть, хозяева вернулись раньше, чем предполагалось? – заметил Дивайн.

– Правильно, – произнес одобрительно Резник. – Хороший пункт. Может, они так и поступили. Обязательно уточните это, когда будете там.

«Боже мой! – удивился Дивайн. – Он согласился со мной!»

– Спросите об этой сигнализации. Кто установил ее, кто отключил, зачем?

– Сэр, – обратился к инспектору Грэхем Миллингтон, – не был ли там…

– Ллойд Фоссей.

– Да, Ллойд. Я ожидал, что он появится с подобным делом.

– Фоссей работал на одну местную фирму по безопасности, а потом был уволен, – объяснил Резник. – Мы думали, что он мог сделать что-либо из мести…

– Используя свои знания, чтобы подзаработать, – вставил Миллингтон.

– Но мы не могли привязать его ни к чему.

– Скользкий ублюдок.

– Может, на этот раз нам повезет больше, Грэхем, – Резник посмотрел на своего заместителя.

– Сделаю все, что смогу, сэр, – ответил Миллингтон, – после того как разберусь с этим китайским бизнесом.

– Еще одна шайка косоглазых педерастов, – произнес тихо Дивайн.

– Почему вы тан сказали? – спросил Патель.

– Так просто.

– Но вы сказали…

– Забудьте это.

– Нет, мне не нравится…

– Не сейчас, – остановил их Резник ровным голосом. – Через десять минут я должен увидеться с суперинтендантом, и поэтому у нас не остается времени, чтобы дать Марку совет, как избежать ловушек расовой нетерпимости.

– Какой нетерпимости? – возразил Дивайн обиженно. – Все, что я сказал, было…

Резник сурово посмотрел на него, и тот сразу замолк.

– Я попытаюсь присоединиться к вам после обеда, – сказал Миллингтон.

– Хорошо. – Резник посмотрел на часы. – Марк, вначале съездите в дом Стэнли. Если обнаружите что-либо важное, позвоните сразу сюда. Кевин, интересно выяснить, не застрахован ли этот дом и тот, который снимает семейство Рой, одной и той же компанией. Проверьте снова вспышку подобных грабежей, которая случилась недавно, и посмотрите, нет ли какой-либо связи с этими. Посмотрите, не сможете ли вы узнать, приходил ли кто-нибудь проверять владения перед тем, как были согласованы условия страховки. Если окажется, что сейчас работают те же грабители, что и в прошлый раз, и они пользуются внутренней информацией, нас не может удовлетворить только их арест, нам нужен также и источник информации. Все ясно?

Резник встал. Зашуршали подошвы, задвигались стулья.

– Линн, – обратился он к девушке, когда все стали выходить, – вы возвращаетесь в торговый центр?

– Да, сэр. – Ее голос не выражал особого энтузиазма.

– Позднее я могу оказаться там. Я разрешаю вам купить мне кофе.

– Слушаюсь, сэр.

Резник коснулся плеча Пателя. Молодой детектив тут же вскочил.

– Вы были правы, остановив Дивайна, – заметил он. – Хотя я не думаю, что он понял.

– Нет, не понял, сэр.

– Вероятно, мне следовало позволить вам попытаться объяснить ему.

Патель смотрел на инспектора, не произнося ни слова.

– Мария Рой, – спросил Резник. – Как вы оцениваете то, что она рассказывает?

– Звучит неубедительно, сэр.

– Противоречиво?

– Совершенно верно.

– Она все еще утверждает, что двое мужчин, ворвавшиеся в дом, – маленького роста и черные?

– Высокие, сэр. Высокие и черные. Они росли все время, пока я был у нее.

– Но все равно черные?

– О да, сэр.

– Может быть, она дальтоник? – подмигнул ему Резник.

– Я не думаю, что это так, сэр. Как я заметил за свою жизнь, дальтоников не так уж много.

Резник кивнул.

– Тогда я удивляюсь, зачем она лжет.

«Боже мой! – подумала Мария Рой. – Что со мной происходит? Я должна посетить врача, психиатра, а не стоять здесь, прячась в дверях и дожидаясь встречи с преступником». Ей казалось, что она дышит тан часто и громко, что это слышат все проходящие мимо. Она вынула руки из карманов, стянула палец за пальцем перчатки, смяла их в ладонях и вновь засунула руки в карманы. Зачем она выбрала это пальто? Оно совсем не смотрится, выглядит не элегантно. Она подняла воротник, затем снова опустила его, потому что в таком виде она выглядела, как шпионка, и, кроме того, так не шло к ее лицу. Стрелки часов на «Каунсил Хаус», очевидно, никогда не подойдут к одиннадцати.

Она снова застегивала верхнюю пуговицу на своем пальто, когда увидела его. Грабянский прокладывал себе дорогу между стайками сизых голубей, разгуливающих по площади.

Резник любил садиться на крайний с конца стойки табурет или следующий сразу за ним. Таким образом он сидел около емкости с апельсиновым соком и смесителем молочных напитков, а не у нагревателя-мармита, сохраняющего теплыми булочки с сосисками и выпечку, и тем самым избегал соблазна съесть их.

– Через десять минут, – пообещала Сара, одна из двух девушек, которые работали здесь. – Ладно?

Резник поднял большой палец, показывая, что это его устраивает. Аппарат по приготовлению кофе «эспрессо» напоминал старомодный паровоз, и часто приходилось подолгу ждать, когда он наберет достаточное количество пара.

Вошли и устроились две дамы лет под шестьдесят. Они положили свои пакеты с покупками, заказали по чашке чая и закурили. Большинство других клиентов составляли торговцы с крытого рынка, которые пили чай из своих собственных кружен, обычно хранившихся под стойкой, и обменивались шуточками.

Резник думал над словами Скелтона, которые тот сказал ему сегодня напоследок: «Что касается источника информации, Чарли, если такой вообще существует, не предполагаете ли вы, что он может быть ближе к дому?»

– Прекратите это, – заявила Мария.

– Прекратить что?

– Вы знаете что.

– Что?

– Глазеть.

Они были наверху, над магазинчиком игральных карт, в заведении, которое называлось «чайной комнатой», хотя ни один из них не пил чая. Они сидели у окна с видом на центр города. Внизу была площадь с ее паннами и алкоголиками, собирающимися вокруг фонтанов, и превосходной серой каменной громадой «Каунсил Хаус» с мозаикой и монументальными львами по обе стороны широкой лестницы. Проехал полупустой зеленый автобус, свернувший на улицу, которая поднимет его до колонн реставрируемого театра. Продавец газет кричал о выходе утреннего выпуска. Стайка пропускающих уроки ребятишек каталась на роликовых коньках. Количество пар, стоящих около подвижного стенда с кожаными пальто, сократилось. Прошла группа парней в рубашках с короткими рукавами, с усами и татуировкой. Все как обычно.

– Не надо!

Это был шепот, но одновременно и восклицание, внезапное, как скрип тормозов.

Головы все же обернулись. Грабянский только улыбнулся похотливой уверенной улыбкой. Его рука лежала на ее коленке. Подол ее юбки оставался там, куда он его сдвинул, двигался только его большой палец, поглаживающий кругами ее ногу под коленкой и выше.

– Все в порядке? – спросила официантка, выполняя свою обычную скучную обязанность.

Мария только сузила глаза, откинула назад голову и вздохнула.

– Почему вы не отойдете? – сказал Грабянский довольно вежливо. – Когда нам понадобится что-либо, мы позовем.

– Что мы делаем? – спросила Мария. Большой палец Грабянского оставался без движения, и Мария могла говорить.

– Пьем утренний кофе, – он улыбнулся. – Одиннадцатичасовой – тан его называют?

«Это своего рода истязание, вот что», – подумала Мария. Он снова начал водить пальцем. Она ухватилась за него, крепко сжав его ладонь. Он, пошатнувшись, перекинул свою левую ногу за ее правую и сильно прижал, тан что ей пришлось откинуться назад, чтобы не перевернуться вместе со стулом.

– На нас смотрят люди.

– Вам это только кажется.

– Им же все видно.

– Что?

– Что вы… делаете.

– Что я делаю?

«Сводишь меня с ума», – подумала Мария. – Они намазывают масло на свои булочки, – заявил Грабянский, – ставят маленькие хорошенькие галочки на списки своих покупок, думают о том, не сходить ли им сделать пи-пи. Они не смотрят на нас.

– Послушайте… – начала она.

– Да?

– Вы все еще…

– Да?

– Вы не сказали мне…

– Что?

– Вы говорили по телефону, вы говорили… что вы что-то хотите.

Грабянский рассмеялся глубоким горловым смехом. Мария была поражена этим звуком, почти рычанием, и она представила его в постели. Он снова засмеялся и сжал ее ногу. Мария удивлялась: как он узнает, о чем она думает?

– Будьте любезны, – подозвал Грабянский официантку.

– Да? – Женщина была уставшей, хотя и молодой, с тусклым обручальным кольцом на пальце. На потертом черном платье был гофрированный белый фартук. Мария думала, что такие носят только в порнографических видеофильмах, которые ее муж иногда находил восхитительными после того, как принимал достаточную дозу кокаина.

– Счет.

– Одну минутку, сэр, я…

– Мы уходим…

– Сейчас.

Официантка посмотрела на блокнот, который свисал с ее талии, суетливо полистала его, оторвала листок, оставив корешок на месте, разорвала листок на две части и положила на стол около нетронутой чашки Грабянского.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации