Текст книги "Люди Севера: История викингов, 793–1241"

Жертвоприношения в Нюдамском болоте

Ни одна другая группа археологических находок не демонстрирует воинственность скандинавского общества в римском железном веке так наглядно, как Нюдамское болото на юге Ютландии. Сегодня лежащее чуть севернее датско-немецкой границы, в железном веке это место предположительно находилось на земле англов, германского племени, от которого получили свое название англичане. В наши дни болото превратилось во влажный луг, но в римскую эпоху это было озеро, поросшее камышом. В 1830-х гг. местные крестьяне, добывая из заболотившегося к тому времени озера торф, стали находить старинное железное оружие и щиты. Эти находки в конце концов привлекли внимание антикваров, и с 1859 по 1863 г. на болоте работал датский археолог Конрад Энгельхардт, поднявший оттуда много разного оружия, две целые ладьи, обшитые внахлест, дубовую и сосновую, и еще одну дубовую ладью, которую перед затоплением намеренно разломали. Раскопки остановила разразившаяся в 1864 г. война между Данией и Пруссией, после которой местность оставалась под немецкой властью до 1920 г. Во время войны сосновую лодку разобрали на дрова немецкие солдаты. Новые тщательные раскопки в 1984–1997 гг. обнаружили еще несколько тысяч артефактов.

Недавно возникшая наука дендрохронология – исследование годовых колец в старых образцах древесины – с высокой точностью датирует постройку дубовой ладьи 310–320 гг. К моменту захоронения она была уже не новой, так что предположительно затопили ее где-то около 350 г. Бо́льшая из двух ладей, дубовая, имела 21,3 м в длину и 3,65 м в ширину и приводилась в движение силами 30 гребцов. Это было судно с острым носом и кормой, с высокими косыми штевнями, управлялось оно рулевым веслом, не жестко закрепленным на борту. Как и у хьортспрингской ладьи, найденной всего в нескольких километрах от Нюдама, у дубовой нюдамской обшивка собрана внахлест, но здесь доски не стянуты лыком, а сбиты железными гвоздями с загнутыми концами. Внутренний каркас крепился к обшивке, как и у хьортспрингской ладьи, веревками из липового лыка. Никаких гнезд для мачты в дубовой ладье не оказалось, так что нюдамское дубовое судно не имело паруса. Рисунки, сделанные с сосновой ладьи, показывают, что она была около 18,5 м в длину и 3 м в ширину, вмещала около 22 гребцов и имела примерно ту же конструкцию, что и дубовая. Признаков мачты также не обнаруживается. Современные археологи раскопали в болоте несколько фрагментов сосновой лодки, самым важным из которых было рулевое весло, жестко соединенное с бортом с помощью деревянного штыря. Такой тип рулевого весла использовался на норманнских кораблях всю эпоху викингов и после. Рулевое весло всегда устанавливалось на борту, справа от кормчего, почему и называлось старборд (старонорвежское styri / руль и borð / борт). Найденный в ладье щит изготовлен из дерева, срубленного в 296 г., так что приношение ладьи, вероятно, произошло в начале IV в. Бо́льшая часть третьего судна предположительно остается в болоте, но в этой третьей ладье определенно использовались уключины, и доски обшивки у нее скреплены загнутым гвоздем. Построена она из дерева, срубленного в 190 г., так что затоплена, вероятно, в начале III в.

Произошедший в начале железного века переход к веслу с уключиной – важное событие. На войне удобнее грести лицом вперед, потому что команда видит, куда идет корабль, ей легче заметить врага, и она быстрее высаживается и грузится, чем команда, сидящая спиной. Вместе с тем при гребле с уключинами спиной вперед намного эффективнее расходуется энергия, и переход на эту технологию позволил увеличить дальность плавания. Об этом свидетельствует сосновая ладья, так как она предположительно была построена в Швеции. В то время корабельные сосны на юге Скандинавии не росли, а орнаменты, которыми украшены доски лодки, идентичны орнаментам на камнях в Швеции, вырезанным примерно в то же время. Момент перехода точно не известен, но самое раннее свидетельство применения весел с уключинами – уключина из болота Хурдаланн в Норвегии, датированная в пределах около 30 г. до н. э. – 250 г. н. э.

Много споров вызывает время появления паруса на скандинавских судах: сведения, которыми располагают ученые, скудны. Кельтские народы Галлии, Британии и Ирландии определенно ходили под парусом в доримские времена, и Тацит в «Истории» пишет, что германцы с побережья Северного моря применяли парусные суда в войне против Рима в первом столетии Новой эры. Вместе с тем в «Германии» он пишет, что свионы (шведы) не применяли на своих судах ни паруса, ни уключины. Обе нюдамские ладьи, конечно, имели уключины, но не имели парусов. В то время когда ладьи затопили в болоте, южные соседи англов – саксы – на парусных судах совершали нападения на римскую Британию и прославились своим обыкновением на обратном пути, призывая попутный ветер, приносить в жертву римских пленников. Таким образом, в IV в. скандинавы не могли не знать о парусе. Многие скандинавские купцы и солдаты-наемники наверняка были знакомы с римскими парусными судами. Однако самое раннее бесспорное указание на применение паруса в Скандинавии относится к VII в. – это камень из Карлби, с восточного побережья Ютландии, на котором вырезан корабль типа нюдамского, идущий под парусом.

Парус и Скандинавия

Позднее появление паруса в Скандинавии трудно объяснить, тем более что сама по себе технология нисколько не сложна: шерстяное одеяло или кожаный плащ, два деревянных шеста и веревка – вот все, что требуется для устройства простейшего паруса. Наиболее широко признанная версия, будто кили судов типа нюдамской ладьи не выдержали бы нагрузки, создаваемой парусом, никем не проверялась экспериментально и звучит неубедительно, если вспомнить, что по всей земле паруса устанавливались на самых разных типах плавательных средств, конструкция которых зачастую куда примитивнее, чем у нюдамских ладей. Дежурный довод таков: если парус не применялся, значит, в этом просто не было нужды. На военных судах в любом случае многочисленная команда, а парус хорошо заметен (викинги, приближаясь к враждебным берегам, нередко опускали его в надежде высадиться на берег незамеченными), так что в нем, возможно, и не видели особенной выгоды, пока речь шла о недальних плаваниях по закрытым от ветра фьордам и вдоль берегов. А командовать гребцами, видимо, было для вождей и конунгов лишним знаком власти. Вместе с тем дальний поход на веслах – это тяжкая работа даже для привычного моряка, так что аргументация такого рода не убеждает. Возможно, преимущества паруса стали очевидны консервативным мореплавателям – скандинавам, лишь когда в V в. они начали совершать дальние морские походы, торговые и военные.

Ладьи составляют лишь часть нюдамских находок. Раскопки обнаружили тысячи единиц оружия или его частей: мечи, копья, пики, топоры, луки со стрелами, затейливо украшенные деревянные ножны, серебряные пряжки от ножен и ремней, а еще серебряные слитки и личные вещи вроде расчесок и деревянных коробов. Оружейные находки наиболее многочисленны вблизи ладей, но в болоте обнаружились во множестве и другие военные приношения. По большей части они состоят из нескольких копейных наконечников, но одно, окруженное оградой из 36 мечей, погруженных остриями вниз, насчитывает больше тысячи объектов. Совершенное около 450–475 гг., это самое крупное из известных оружейных приношений в Нюдамском болоте и одно из последних в Скандинавии. Верования вновь менялись, болота утратили прежнюю роль священных мест, и обычай болотных жертвоприношений исчез.

Руны и магия

Находки в Нюдамской трясине указывают на еще одну важную перемену в жизни Скандинавии: обретение письма. Ранние германцы и скандинавы писали рунами, системой значков, похожих на ветки, известной как «футарк» (по названиям первых трех символов). Хотя их часто резали на камне и металле, изначально руны создавались для вырезания на дереве: их формы избегают горизонтальных линий, которые трудно увидеть в древесной текстуре. Старейшая из известных рунических надписей состоит из слова harja, личного имени, и сделана на гребне, найденном в болоте у Вимозе на острове Фюн и датированном приблизительно 150 г.

Крупнейший корпус ранних рунических надписей обнаружен на юге Скандинавии, но утверждать, что руны там и изобрели, нельзя, потому что руническое письмо знали все германские народы. Происхождение футарка имеет свою мифологию. В эпоху викингов скандинавы верили, что это дар Одина, который, чтобы постичь тайну рун, на девять дней пригвоздил себя копьем к Иггдрасилю. Нынешняя теория более прозаично возводит руны к латинскому алфавиту, с которым древние германцы легко могли познакомиться благодаря римским купцам или служа в римской армии.

Определенно в Скандинавии железного века руны знали и использовали далеко не все. Из тысяч артефактов, раскопанных в Нюдамском болоте, только на десяти есть рунические надписи. В основном на военном снаряжении – древках копий и стрел, наконечниках копий, декоративном навершии рукояти меча, ножнах. Единственный надписанный рунами предмет не сугубо военного назначения – серебряная поясная пряжка. Это позволяет заключить, что руны были признаком высокого общественного положения. Все надписи короткие, в одно или два слова, в большинстве случаев это просто имена: владельца предмета, мастера-изготовителя или резчика, вырезавшего руны. Например, на ножнах, найденных в сосновой ладье, есть надпись harkilaR ahti. Значение слова ahti неизвестно, но harkilaR – это мужское имя. Мечи в то время были редкой и дорогой вещью, так что Харкилар мог быть убитым командиром сосновой ладьи. Одна из надписей, сделанная на древке копья, вообще не складывается ни в какое слово: просто цепочка рун и похожих на руны значков. Это дает нам представление о том, как руны воспринимались: каждый отдельный знак был не менее значим, чем слова, которые этими знаками записывались.

Для большинства цивилизаций главным стимулом развития письменности была необходимость хранить данные о многолюдном и сложном обществе, в котором человеческая память уже не может удержать всю информацию, необходимую для успешного управления. Первыми появляются списки товаров и налоговые квитанции. Хроники, литература, исторические, религиозные и философские тексты возникают позже. Германо-скандинавский мир в римском железном веке был еще далек от этого уровня сложности, и письмо здесь служило иным целям. Слово «руна» значит «тайна» или «скрытое», так что это было эзотерическое знание. Считалось, что руны обладают магией. Они имели имена, воплощали богов, силы и идеи. Актом начертания руны человек привлекал ту или иную силу на службу. Вырезание какой-то из рун, названных именами богов, например стреловидной «тейваз», связанной с богом войны Тюром (Тейвазом), было взыванием к этому богу о покровительстве. Таким образом, вырезание на предмете рунических заклинаний превращало его в амулет. Вместе с тем не всякий мог резать защитные руны, а только обученный мастер-резчик: лишь тогда они обладали магией. Ошибки в написании делали заклинание бесполезным или даже вредоносным. До самой эпохи викингов применение рун в Скандинавии ограничивалось вырезанием имен и заклинаний, но затем появляются пространные памятные надписи. Норманнские граффити в жанре «Здесь был Хальфдан» обнаруживаются по всему доступному викингам миру от Гренландии до Греции и говорят о том, что к этому моменту руническая грамотность широко распространилась. Большинство германских народов вскоре после принятия христианства отказались от рун, обремененных языческими ассоциациями, и перешли на латинский алфавит. Тем не менее в Скандинавии руны продолжали использоваться и в Средние века, когда на футарке записывались даже своды законов и другие важные тексты. В провинции Даларна в средней Швеции традиция писать рунические заклинания дожила до ХХ столетия.

Римское влияние на севере

Косвенной причиной перемен в скандинавском обществе было влияние Рима на германские племена, соседствовавшие со Скандинавией на юге. К концу I в. до н. э. племена германцев имели с Римской империей общую границу, проходившую по Рейну и Дунаю. Несмотря на совершаемые обеими сторонами набеги, 400 лет она оставалась незыблемой. Контакты с Римской империей оказали громадное влияние на племена германцев, жившие вдоль границы. Они обогащались за счет добычи, полученной в результате вторжений, помощи римлян дружественным племенам, платы за воинскую службу. Северные соседи грабили пограничные племена, торговали с ними и тоже в свою очередь обогащались. Люди, преуспевшие в набегах или наложившие руку на распределение товаров, скоро выделялись из общей среды богатством и влиянием. Римские авторы, такие как Тацит, писали, что в германском обществе той поры главным общественным институтом стал комитат, или воинская дружина. Комитат, в эпоху викингов называвшийся в Скандинавии lið или hirð, составлялся из молодых воинов, пришедших служить вождю или королю. В награду за верность и воинскую службу они получали еду и кров, дары в виде оружия и украшений и долю в воинской добыче. Дружинники клялись хранить преданность вождю до конца дней, но и тот должен был честно выполнять свою часть договора. Вождь, не желающий или не способный вознаграждать своих воинов, недолго удержал бы дружину. Вожди, не отличавшиеся в военном деле, теряли вес, а те, что были хорошими воинами, укреплялись, потому что их успех привлекал новых сподвижников, а чем сильнее становилась дружина, тем успешнее она была на полях сражений. Такого рода динамика сформировала агрессивное, разбойничье общество, в котором война стала самым верным способом стяжать богатство, положение и власть. Другим итогом стала концентрация власти в руках все более узкого круга лиц, сопровождавшаяся острой конкуренцией между честолюбивыми мужчинами и способствовавшая объединению разных племен. Бывало, что сильное племя одолевало и поглощало слабого соседа, но столь же часто племена объединялись по обоюдному желанию. Они заключали союзы, создавая коалиции, чтобы успешнее вести войну. Когда такой союз скрепляли военные успехи, он становился основой для новой этнической общности. Например, таким образом из многоплеменных союзов сформировались народы саксов и франков.

Германский железный век (400–800 гг.) был в Скандинавии героической эпохой – этот протоисторический этап развития частично отражен в легендах о воинах-драконоборцах и великих битвах. В начале этого периода процесс централизации, преобразивший германский мир, еще не достиг Скандинавии. Иордан в своей работе «О происхождении и деяниях гётов» перечисляет более 20 племен, обитавших на «острове Скандза», и это без учета англов и ютов, живших на Ютландии, которую Иордан частью Скандзы не считал. Список Иордана целиком основан на рассказах Родульфа, изгнанного короля норвежского племени рани. Однако, согласно Иордану, два племени доминировали уже тогда: шведы, или, как они называли себя сами, свеары, и даны, чья территория включала Сконе и Блекинге, что на крайнем юге современной Швеции. Еще одним мощным племенем были гёты, жившие между шведами и данами на лесистом Южном нагорье Швеции. В Норвегии обитало восемь основных племен, границы расселения которых можно установить с достаточной определенностью, так как их названия этимологически связаны с географическими названиями современной Норвегии. Раумарики, вероятнее всего, жили в Румерике, алоги – в Холугаланде, за Северным полярным кругом, руги – в Ругаланде и т. п. Рани, из которых вышел Родульф, вероятно, обитали в Румсдале, долине реки Раума, на западе страны. Из-за своей иззубренной территории Норвегия даже к началу эпохи викингов оставалась страной многих племен. В других землях большинство племен, перечисленных Иорданом, к тому времени уже исчезли. Даны ассимилировали англов с ютами и еще одно упоминаемое Иорданом племя – герулов, живших между данами и гётами. Шведы и гёты ассимилировали остальных. Определенно, это не было мирное слияние. По всей Скандинавии расплодились крепости – мы знаем более 1500, относящихся к этому периоду. На острове Эланд протяженностью 137 км возвели 19 круглых фортов из камня, так, чтобы всюду было не больше 3–4 км до убежища. В те же годы наблюдался отток населения с побережья вглубь территории – верный признак того, что вдоль берегов орудовали пираты. Может быть, в Европе эпоха викингов началась не прежде 793 г., но в Балтийском море что-то подобное «заварилось» много раньше.

Первая половина германского железного века называется Великим переселением народов (400–500 гг.): несколько волн германских миграций обернулись в 476 г. окончательным падением Западной Римской империи. Первопричиной германских миграций было начавшееся около 370 г. вторжение в Восточную Европу гуннов, свирепого народа кочевников-тюрков из Средней Азии. Племена, у которых хватало сил, пустились отвоевывать себе безопасные земли у соседей и привели в движение почти весь германский мир. Иные племена раскололись и были поглощены сильнейшими, а из временных военных союзов родились новые этносы. Ряд племен, в том числе готы, вандалы, бургунды и свевы, искали спасения на территории Римской империи и, смяв пограничные кордоны, проникли на ее земли. До Скандинавии гунны не добрались, но политический хаос Великого переселения открывал ее обитателям новые возможности для развития. Британия в 410 г. вышла из-под власти Рима и досталась в добычу саксам, которые высадились там и вскоре стали заселять изобильные земли юго-востока и центральных равнин. Саксы также не преминули воспользоваться хаосом, который вторжения чужаков посеяли в Римской Галлии, и закрепились в нормандском Па-де-Кале и на реке Луаре. В то же самое время саксы дошли до Оркнейских островов на севере, на западе до Ирландии и на юге до Аквитании. В Британии к саксам скоро присоединились англы, расселившиеся по восточному побережью Англии на север от залива Ферт-оф-Форт. Следом приплыли юты, чьей главной базой стал, по-видимому, Кент. Еще одно племя из Южной Скандинавии, герулы, совершало морские походы на юг до Аквитании и Северной Испании, но они не основали никаких известных колоний. Часть этого непоседливого народа еще в III в. перебралась на земли нынешней Украины, и оттуда они Черным морем отправлялись в походы, чтобы нападать на города Восточного Средиземноморья. Герулов, оставшихся в Скандинавии, в VI в. покорили даны. Вероятнее всего, именно в этот период в Скандинавии вошли в обиход паруса: трудно представить, чтобы англы, юты и герулы так далеко уплывали для грабежа и колонизации на гребных судах – ведь это недели и месяцы пути, – когда их соседи саксы с теми же целями бороздили те же воды на куда более скоростных парусных ладьях.

Эпоха «Беовульфа»

У скандинавских морских разбойников были заботы и поближе к родным берегам: нападения на Фризию, область на побережье Северного моря, ныне разделенную между Германией и Нидерландами. Около 528 г. во Фризию нагрянул скандинавский король Хигелак, поднявшийся по Рейну до Неймегена, где был разбит франками и погиб. Во время этих событий Скандинавия уже выходила из сумрака доистории: поход Хигелака описан в четырех независимых друг от друга литературных источниках, включая практически современную ему «Историю франков» Григория Турского и эпическую англосаксонскую поэму VIII в. «Беовульф»[3]3
  Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах. – М.: Эксмо, 2014.


[Закрыть]. К сожалению, источники не сходятся в том, чьим предводителем был Хигелак. Григорий Турский и еще два франкских источника называют его королем данов – это первое упоминание данов в истории, – но в «Беовульфе» он именуется королем гётов, народа из Южной Швеции, или даже ютов, обитателей Ютландии. Герой поэмы Беовульф принимает участие в походе Хигелака и после поражения короля в битве вплавь отправляется домой в полном вооружении под водой. Беовульф спасает датского короля Хродгара от ужасных чудовищ-людоедов – Гренделя и его матери, становится королем гётов и погибает, убивая дракона, который опустошал страну. В «Беовульфе» также описан еще один поход данов на Фризию, который отражен и в частично сохранившейся ранней англосаксонской поэме «Финнсбург». Есть еще франкская поэма, написанная около 570 г., рассказывающая о другом крупном вторжении данов во Фризию, также отраженном франками. До начала эпохи викингов больше никаких упоминаний о датских нападениях на фризов не встречается, так что, вероятно, этот разгром на 200 лет отучил данов вторгаться в те края, которые франки считали своей сферой влияния.

Великое переселение народов для Скандинавии стало в буквальном смысле золотым веком. Германцы и гунны в ходе миграций неплохо поживились римским золотом и серебром, захватывая его грабежом и получая в виде дани. Немалая часть этого богатства в конце концов оказалась в Скандинавии, прибыв с купцами, пиратами, грабившими балтийские берега, или вернувшимися домой наемниками. Одна из дорог, которыми римское золото текло в Скандинавию, вела через Восточную Европу и воды Балтики к островам Борнхольм, Эланд и Готланд, где обнаружено несколько кладов с драгоценностями, относящихся к эпохе Великого переселения. Впрочем, самый богатый клад этого периода обнаружили в XVIII в. в Турехольме, провинция Седерманланд в средней Швеции, и он состоял из 12 кг золота. Драгоценности закапывали в землю по двум причинам: для ритуального приношения богам или – в те эпохи банков еще не изобрели – для сохранности. Во втором случае, однако, владелец намеревался рано или поздно забрать сокровище, а не оставлять его дорогостоящим посланием в грядущее для археологов либо кладоискателей. Для большинства кладов говорить об обрядовых мотивах нет никаких оснований, и в том, что владельцы столь многих тайников не вернулись за своими сокровищами, проще всего увидеть признак времени, полного опасностей. Борнхольм, Эланд и Готланд особенно часто подвергались нападениям, так что владельцы покинутых кладов, по всей видимости, были убиты разбойниками или захвачены в плен и увезены для продажи на невольничьем рынке. Ввозимое римское золото большей частью переплавлялось и превращалось в изысканные украшения или иные престижные предметы на потребу аристократии. Именно в начале эпохи Великого переселения мастера в Южной Скандинавии выработали скандинавско-германский звериный стиль, в котором условные и неестественно вытянутые фигуры реальных и вымышленных зверей, переплетаясь, образуют головокружительно сложные узоры. Новый стиль стал, по-видимому, реакцией на неспокойные времена, оригинальным языком символов, понятным лишь тому, кто знает, как их читать. К сожалению, до нас это знание не дошло. Ввезенный англосаксами в Британию, звериный стиль смешался с аборигенными кельтскими стилями, и так появился гибридный гиберно-саксонский декоративный стиль, прекрасные образцы которого мы находим в иллюстрированных рукописных книгах, таких как Линдисфарнское Евангелие и Келлская книга. В Скандинавии звериный стиль прошел несколько этапов развития, но в конце эпохи викингов его вытеснил привнесенный извне христианский романский стиль.

Один из характерных типов ювелирных изделий эпохи Великого переселения народов – брактеаты, золотые медальоны-подвески, приблизительно копирующие римские образцы. На брактеатах часто встречаются изображения мужской головы и лошади – предположительно, Одина и его боевого коня Слейпнира, – а иногда и рунические надписи, по большей части не поддающиеся дешифровке. При этом мало найдется артефактов, столь убедительно доказывающих богатство владельца, как два изукрашенных золотых рога для питья, обнаруженных в Галлехусе, на Ютландии, больший из которых имеет длину 75,8 см и весит более 3,5 кг. Подобные сосуды, другая драгоценная столовая утварь, изящные украшения и оружие выставлялись на обильных пирах, которые были лучшим – после военных походов – способом упрочить репутацию короля или вождя: путем раздачи сподвижникам геройских порций мяса, заполнения желудков элем и медом и осыпания пирующих ценными дарами. Другой пример римского влияния в этот период – гульдгубберы («золотые человечки»). Это миниатюрные жертвенные таблички из золотой фольги с оттиснутыми на них фигурами мужчин, реже – женщин или пар, которые, как считается, делались по подобию римских храмовых монет. Около 75 % от 3000 найденных гульдгубберов происходит из Сорте Мулда, торгового и культового центра на острове Борнхольм. Изготовление гульдгубберов было поставлено на поток, многие их них очевидно штампованы одной и той же матрицей.

Неспокойные времена отразились не только в металлических изделиях севера, но и в легендах. Именно тогда зародилась важнейшая из скандинавских легендарных саг – «Сага о Вёльсунгах». Она рассказывает о деяниях легендарного героя Сигурда: как был выкован его волшебный меч Грам, как Сигурд убил дракона Фафнира и завладел его проклятыми сокровищами и как сам был убит по наущению отвергнутой возлюбленной валькирии Брюнхильды. Хотя такой сюжет вряд ли мог иметь какую-то фактическую основу, нескольких ключевых персонажей «Саги о Вёльсунгах» можно отождествить с историческими личностями периода Великого переселения. Муж Брюнхильды Гуннар написан с короля бургундов Гундахара, погибшего в сражении с гуннами в 437 г.; убивший Гуннара король Атли – это почти не завуалированный Аттила, предводитель гуннов (умер в 453 г.), а Йормунрек, муж дочери Сигурда Сванхильды, – это Эрманарих, король готов, который покончил с собой после поражения в битве с гуннами в 375 г. Прототипом самого Сигурда, по мнению некоторых исследователей, стал франкский король Сигиберт (умер в 575 г.), убитый в семейной распре между его женой и его братом с любовницей. Если это так, то прообразом Брюнхильды вероятно, была жена Сигиберта Брунгильда Бургундская.