Текст книги "Ведьма отлива"

Глава 2

– Ничего, что мы приехали? – спросила Бетти Колдер.

– Мы?

– Хэл и я.

Хэл Омистон, его племянник. Хэл Омистон, вялый и высокомерный молодой человек, не скрывавший своего презрения к отставшему от жизни дядюшке.

– Машину вел Хэл. Я хотела, но он мне не позволил. Мы проехали двадцать пять миль без единой остановки и успели как раз к приходу твоего поезда. Видишь ли, Хэл был у меня… – Бетти осеклась. – Ты ведь не возражаешь, правда?

– Нет, не возражаю. Но я не знал, что мой уважаемый племянник навещает тебя.

– Господи, он меня не навещает! Он зашел в «Кавалер и перчатку», чтобы повидаться с тобой.

(«Наверняка хотел занять денег. И конечно, взял машину, когда обнаружил, что меня нет».)

Хотя Гарт не произнес этого вслух, ничего и не надо было произносить. У него появилось неприятное ощущение, что Бетти может прочесть и другие его мысли тоже.

Они стояли в холле, с расписными белыми деревянными панелями по стенам и с черно-белым «в шашечку» полом. Никакой другой обстановки, кроме пышной пальмы в кадке, стойки для шляп и телефонного столика, здесь не было. Хотя газовые рожки заменили на электрическое освещение, горела, и то в полнакала, только одна лампа. В темноте холл казался даже выше; стук закрываемой двери отозвался эхом где-то наверху.

Бетти немного испугалась. На ней был строгий жакет и такая же юбка, к манишке приколоты часы. Совсем не красавица, она была благовоспитанной, сдержанной, скромной, можно сказать, целомудренной девушкой. В блестящих карих глазах читались смущение и обида. Бетти благоухала духами, словно и не проехала двадцать с лишним миль по летней жаре; ее вуаль, шляпа, слюдяные очки и сумочка валялись на столике.

– Пожалуйста, – проговорила она, – пожалуйста, не надо!

– Что не надо?

– Думать то, что ты думаешь.

– Разве я что-нибудь сказал?

– Нет. Ты никогда ничего не говоришь. Хотя лучше бы сказал. Ты не должен упрекать бедного Хэла. Да, он взял твою машину, но только потому, что я попросила его.

– Это как же?

– Ох, ладно! – вскрикнула Бетти.

Ее каблучки простучали по шахматному полу к столу.

– Вот, – она выдернула из кучи черный кейс, – твой портфель. Ты забыл его в коттедже. Я испугалась, что он понадобится тебе на работе, и решила его привезти.

В портфеле ничего не было, кроме нескольких напечатанных страниц, которые… Тут Гарт приказал внутреннему голосу заткнуться. Однако это ничего не меняло. Случается, что глупца повергают в смятение грядущие беспокойства, которые может принести женщина.

– Ты проехала такое расстояние, чтобы привезти…

– Ах, дорогой, какое это имеет значение?

– Для меня имеет, Бетти. Мера моего раскаяния…

– Не велика заслуга – сделать то, что хочется сделать. И я не хотела заставить тебя ревновать. Я, правда, люблю это делать, но только тогда, когда это выглядит забавно.

– Ну ладно. А мой уважаемый племянник, эта молодая свинья…

– Пожалуйста! Если тебе не нравится Хэл…

– Да, я его не люблю. Он со всей наглостью юнца ставит старших в неловкое положение. Я настолько его не люблю, что даже одалживаю ему деньги. Но Хэл, я хотел сказать, – это повод, чтобы оправдать мою неприветливость. Настоящая причина в том, что в девять часов сюда должен прийти человек и тебе с ним совершенно незачем встречаться. Кстати, где Хэл? И как ты попала в дом?

– Хэл пошел в бар «Критерион». Очень приятный молодой человек позволил мне войти, когда я постучала; он сказал, что он твой помощник.

– Майкл? Но ему незачем было сюда приходить!

Дверь в приемную справа была закрыта. В дальнем конце находилась дверь в кабинет Гарта. Дальше располагалась комната, которую доктора называли малой библиотекой. Дверь в нее внезапно распахнулась, и на пороге возник Майкл Филдинг со своим обычным дерзко-застенчивым видом. Все четыре пуговицы его горчичного жакета были застегнуты, словно он готовился к серьезному испытанию.

– Может быть, это и так, сэр, – заявил он, – но как раз хорошо, что я пришел. Пациент уже здесь.

– Уже? Я опоздал?

– Нет, сэр; полковник Селби пришел слишком рано. Он в приемной. Я надеюсь, вы не задержите его долго, доктор. По-моему, он сильно напуган.

Слова Майкла разнеслись эхом по всему холлу. Гарт взглянул на закрытую дверь.

– Мистер Филдинг, – официальным тоном произнес он, – проводите леди Колдер. Да, – собрав со стола вещи Бетти, он сунул все Майклу, – возьмите. Я думаю, леди Колдер предпочитает подождать в малой библиотеке. Потом пригласите полковника Селби в кабинет.

– Вам это не нужно, да? – спросила Бетти, протягивая Гарту портфель. Ну, не важно.

– Очень нужно, леди Колдер, благодарю вас. – Гарт забрал портфель и напомнил: – В малую библиотеку, мистер Филдинг!

В тоне его слышалось: «И не спорить!» Спустя несколько минут он уже сидел с любезным и торжественным видом за своим столом. Но ситуация осложнилась еще больше.

В кабинет чуть не маршем вошел плотный пожилой мужчина, со стального оттенка сединой, лысеющий, с прямой спиной и командным голосом. Казалось, полковнику приходится следить за собой, чтобы говорить тише.

– Мы однажды уже встречались, доктор, – сказал он, чопорно подав руку. Хэмпстед. Два года назад. Очень любезно с вашей стороны, что вы приняли меня.

– Ничего, пожалуйста.

– Ах да. Я имел в виду, – полковник Селби махнул рукой, – этот визит в ночи, тайком, словно я какой-нибудь вор. Но у меня не большой выбор. Дело в том, что…

– Что же вы не садитесь?

– Благодарю. Дело в том, что…

Полковник Селби тяжело вздохнул. Его сюртук с шелковыми отворотами, белый жилет и широкий черный галстук с перламутровой булавкой – все дышало демонстративной благопристойностью. Но стиснутые кулаки портили впечатление.

Над столом висела люстра с колпаками в виде стеклянных цветков. Когда Селби опустился на подушки черного кожаного кресла, стоявшего перед столом Гарта, свет упал на лицо полковника: веки его нервно подрагивали, на лбу блестели капли пота.

– Послушайте, – опять начал он, – я пришел к вам. Пришел, потому что вы друг Боствиков. Это облегчает дело. Иначе было бы хуже. Слушайте, то, о чем мы будем говорить, должно остаться в тайне!

– Конечно. Надеюсь, мне не нужно убеждать вас в этом.

– И никуда не пойдет дальше, да поможет вам Бог?

– И никуда не пойдет дальше, да поможет мне Бог!

– Доктор, как поступают с сумасшедшими людьми?

В старом доме стояла полная тишина. Этот кабинет с зелеными стенами и витающим запахом антисептиков вызывал острое ощущение чего-то мрачного и нереального. Слева, на каминной полке из белого мрамора, стояли бронзовые часы, рядом с ними – фотография Бетти Колдер с одной стороны и фотография родителей Дэвида с другой. Резная рама обрамляла зеркало над камином.

Стиснув подлокотники кресла, полковник Селби наклонился вперед:

– Откровенно! Что делают с сумасшедшими людьми?

– Зависит от того, что вы понимаете под словом «сумасшедший». Это слишком расплывчатый термин. Вы знаете, в Бедламе {Бедлам – разговорное название Вифлеемской королевской психиатрической больницы, основанной в Лондоне в 1247 году} не все люди «сумасшедшие». Многие из них просто думают, что они помешаны; их пугает само слово, и таким можно помочь.

– Вы полагаете?

– Мы можем проверить это. Вы о ком говорите? О себе?

– Обо мне? – Он уставился на Гарта и вздохнул. – Громы небесные! Неужели вы думаете, что я говорю о себе?

Гарт ждал.

– Давайте будем говорить гипотетически. Нет! Давайте будем говорить о конкретном человеке, которого я знаю. Обратите внимание, здесь моя ошибка. Всегда стараюсь быть пристойным – и, надеюсь, был. Тихо! Это не оправдывает моего промаха. Даже если Бланш подозревает…

– Бланш?

– Миссис Монтегю. Друг. Домоправительница. Весьма богобоязненная особа.

– Да, кажется, я встречал эту леди. Дальше, пожалуйста.

Могучая рука полковника зависла над подлокотником.

– Напрасно я не пришел сюда раньше, доктор. Но легко говорить. Я не согласен, что в последнюю пару лет стал на плохую дорожку. Забавная вещь: я сидел в этой вашей приемной и листал книжку, одну из тех, что вы держите для посетителей. Вот она-то и стала последней каплей.

– Книжка?

– Да. О женщинах, которые одержимы дьяволом или думают, что одержимы. Таинственная история. Полагаю, в конце книги всему найдется объяснение. Но я видел такое в Индии. И мне это не кажется забавным. Мне не смешно.

– Полковник Селби, – бросил Гарт, – тут, наверное, какая-то ошибка, я не стал бы держать подобную литературу в своей приемной.

– Но она там есть. Книга в красном переплете. «Фантом», автора не помню, с картинкой на обложке. Там женщина… ну, почти раздетая, знаете ли, склонилась над спящим парнем. Я бы заподозрил, что книжку положили к моему приходу, но мне она не понравилась.

– Говорю вам, сэр, вы, должно быть, ошиблись.

– А я вам говорю…

Снаружи, в холле, пронзительно зазвенел телефон.

Контакт был нарушен, нить разговора оборвалась. Полковник Селби побледнел, отвернулся от Гарта и медленно перевел взгляд на камин. Руки его снова вцепились в подлокотники.

В холле послышались поспешные шаги. Телефон умолк. Обычно из-за толстой двери кабинета слов нельзя было разобрать. Но Майкл Филдинг, как и большинство пользующихся телефоном людей, был вынужден кричать.

– Миссис Боствик? – прокричал он. – Да, доктор здесь. Но боюсь, я не смогу позвать его. Нет, я не могу. Если это так срочно, может быть, вы передадите что-нибудь, миссис Боствик?

К голосу Майкла присоединился другой голос, на что тот зашипел: «Ш-ш! Тише!» – после чего все звуки заглушил треск – на улице кто-то запустил двигатель автомобиля. Гарт повернулся к посетителю:

– Понимаете, полковник Селби…

– Извините, – выпалил тот.

– Извинить?

– Я, пожалуй, не стану продолжать. Боюсь, я напрасно отнимаю у вас время. Очень жаль, но это так. Вы меня извините, доктор?

Мотор автомобиля все еще трещал. Гарт почувствовал, что настроение полковника Селби резко изменилось. Вдруг посетитель закрыл ладонями лицо, потер глаза и уронил руки, словно с призывом о помощи, на который Гарт бессилен был ответить.

– Вы извините меня, доктор? Вы не станете задерживать меня?

– Задерживать вас? Нет, конечно. Но если я могу быть чем-то полезен, обращайтесь.

– Благодарю. Я подумаю. Вот моя карточка. Пришлите ваш счет. Ни за что на свете я не стал бы тревожить вас, если бы не… Моя шляпа и трость в приемной. Я пойду?

– Полковник Селби, возможно, вы еще измените свое решение!

– Доктор, я не могу изменить решение. Что сделано, то сделано.

Полковник поклонился с чувством собственного достоинства. Гарт поклонился в ответ. В тот же миг Майкл Филдинг заглянул в открывшуюся дверь кабинета без приглашения, даже не постучав.

– Сэр, – начал он, – здесь человек из Скотленд-Ярда, он не уходит и ничего не желает слушать. Но это еще не все.

– Мистер Филдинг, – с холодной яростью прервал его Гарт, – не будете ли вы любезны проводить полковника Селби до дверей?

– Простите, сэр. Мне только что передали нечто очень важное.

Гарт сосчитал до трех.

– Мистер Филдинг, не будете ли вы так любезны проводить полковника Селби до дверей? Его шляпа и трость в приемной.

– Да, сэр.

Треск мотора за окном перерос в рев, потом тон изменился и звук стал удаляться по направлению Харли-стрит. Глухая тишина воцарилась в кабинете. Майкл и полковник Селби вышли. Гарт стоял возле стола, тупо уставившись в книгу записей.

Потом кто-то кашлянул. Инспектор Георг Альфред Твигг, в котелке с немыслимо загнутыми полями, наблюдал за Дэвидом с порога.

– Ах, доктор! Мы снова встретились.

– Если вы преследуете меня, то это неизбежно. Надеюсь, вам недолго пришлось ждать?

– Ах, как всегда. Не возражаете, если я войду?

– Обычно предполагается, что мой кабинет – место приватное. Но сейчас входите. Чем быстрее мы начнем, тем раньше кончим. Хотя прошу меня на минутку извинить.

– о?..

– Я сказал, на минутку. У меня небольшое дело в приемной. – Гарт вежливо указал на черное кожаное кресло. – Чувствуйте себя как дома, инспектор.

И он вышел в холл.

Бетти, видимо, в малой библиотеке; дверь библиотеки закрыта. Зато входная дверь была немного приоткрыта, в щель с улицы пробивался слабый свет газовых фонарей. Гарт вошел в приемную и с порога оглядел комнату.

Два окна, затянутые шелковыми шторами, выходили на улицу. У полковника Селби была, по крайней мере, возможность выкурить здесь сигару: окурок валялся на фарфоровом блюде в центре стола, и запах табака еще витал в воздухе. Тоскливое место. На столе среди разбросанных журналов горела лампа мозаичного стекла. Роман назывался «Чьей рукой?» и был открыт на фронтисписе. Новое шестишиллинговое издание.

Гарт не видел ни полковника Селби, ни Майкла Филдинга, но услышал, как полковник Селби что-то сказал. Майкл засвистел, подзывая кеб.

«Бланш Монтегю», – подумал Гарт.

Один свисток для кеба, два – для экипажа, три – для такси. Майкл все еще свистел. Гарт не стал рассматривать книгу на столе в приемной, он ее уже видел. Вместо этого он припомнил ту ночь, когда они с Винсентом Боствиком, тоже в кебе, ехали по улицам Хэмпстеда к дому на Нагс-Корнер.

Они держали путь через Свисс-Коттедж и Фицджонс-авеню на последний холм, куда кеб взбирался с трудом, даже когда не было грязи. Возле Черч-роу они повернули направо, миновали Сент-Джон и поднялись по узкой и очень крутой улице, больше напоминавшей проселочную дорогу.

Дом полковника Селби был окружен высокой каменной стеной, попасть внутрь можно было только через решетчатые железные ворота. Хотя, по словам Винса, полковник не был богат, можно предположить, что помимо половинной пенсии у него имелись кое-какие собственные средства. Миссис Монтегю, крепкая женщина с редкой сединой в черных волосах, расположилась на сиденье в углу. Марион смеялась. Три человека покончили с собой в этом доме.

«Стоп!» – сказал себе Гарт.

Повернувшись, он поспешил обратно в кабинет и остановился, неприятно пораженный увиденным.

Невозмутимый инспектор Твигг сидел в большом кресле. Шляпа Твигга лежала на полу рядом с ним. В руках он держал черный портфель с золотыми буквами «Д. Г.» на пряжках. Твигг пытался его открыть.

– Он заперт.

– Разумеется.

– Вы можете его открыть?

– Да. – Гарт с трудом сдержался. – Знаете, инспектор, я редко сталкивался с такой откровенной наглостью. Встреча с вами – для меня нечто новенькое. Клянусь Юпитером, это даже занятно! У вас есть ордер на обыск?

– Нет еще, нету.

– В таком случае я не стану отпирать портфель.

Красный лоб Твигга пересекла морщина. Инспектор задумчиво разглядывал ширму в углу кабинета, скрывавшую раковину. Внезапно его гневный взгляд упал на вечерний костюм Гарта.

– Все вы, джентльмены, одинаковы. Вы думаете, мир принадлежит вам. Думаете, что можете делать все, что захотите и как захотите. Может быть, скоро вы пожалеете, что не захотели мне помочь, когда вам давали такой шанс.

– Мы вернемся к обсуждению вопроса о чьей-то двойной жизни?

– Черт возьми, вернемся!

– Что вам здесь нужно? Ну, выкладывайте!

– Сейчас еще не время терять самообладание, сэр. – Твигг воздел руки торжественным жестом священника. – Хотя это не последняя наша встреча. Но я вам расскажу. Речь идет о вашей подруге, у которой очень странные склонности. Некоторые могут даже подумать, что леди просто немного тронулась головой…

– Леди?

– Именно так. И что бы ни утверждал мистер Каллингфорд Эббот, хотя я не пуританин, у меня есть для этого другое слово. Однако не в том суть. Не наше дело обсуждать несуразные выходки леди (или ее репутацию) до тех пор, пока она не нарушает закон. Но до этого недалеко, доктор. Я вас просто предупреждаю.

– О! О чем? Если о миссис Боствик и ходят какие-нибудь нелепые слухи…

– Миссис Боствик? – переспросил Твигг. Он медленно поднялся. – При чем здесь миссис Боствик? – спросил он. – Я говорил вовсе не о миссис Боствик. Я говорю о вашей подруге, о леди Колдер.

Глава 3

– Инспектор, вы шутите?

– Это не шутки. И ничего смешного тут нет. За исключением, может быть (вы ведь извините меня за то, что я так говорю?), за исключением глупости, которую вы совершаете, если думаете, что никто ничего не замечает. Эта теперешняя леди Колдер… вы знаете, кто она такая?

– Она – вдова сэра Гораса Колдера, губернатора Ямайки. Он умер в пятом году.

– Ого! – Твигг широко раскрыл глаза. – Это правда так. Ну, не будем считать ее круглой дурой. А вы знаете, кто она еще?

– Кто?

– Послушайте меня, сэр. Я вам человеческим языком говорю. Вы встретили ее в Остенде, так?

– Да.

– Прошлым летом, так?

– Если это вас так волнует, да.

– Она приехала туда из Парижа. Что она делала полгода в Париже?

– Я не стал ее расспрашивать.

– Я могу вам рассказать, – заявил Твигг. Он поставил поблескивавший пряжками портфель на стол. – Она родилась в Хокстоне. Их было три сестры. Перед тем как выйти замуж за престарелого сэра Гораса, она вместе с сестрами готовилась стать танцовщицей. «Мулен Руж» как раз подходящее для этого место. Но старый джентльмен оставил ей неплохое состояние. Очевидно, что-то заставило ее вернуться во Францию в прошлом году. Но это мы обсуждать не будем. О том, кто она есть, я могу сказать вам коротко и ясно. Она шантажистка и профессиональная проститутка.

– Как вы смеете!

– «Смеете», – печально передразнил Твигг. – Как красиво! Прекрасные слова для джентльмена, который знает все о человеческой душе. Умиляться чистой невинности, а потом обнаружить, что остался в дураках.

– Убирайтесь. – Гарт шагнул вперед.

– Я не стал бы с этим шутить, доктор. Вы можете меня выгнать отсюда, но у вас будут большие неприятности, поскольку я офицер полиции. Не говоря уж о том, что такое грандиозное зрелище на Харли-стрит попадет во все газеты.

Гарт взял себя в руки.

То же сделал инспектор Твигг. После слов «как вы смеете» маленькие глазки на крупном лице налились кровью. Но теперь, понимая, что зашел слишком далеко, детектив сменил тон и заговорил почти ласково:

– Я хочу, сэр, чтобы вы перестали думать, будто мы стараемся заманить вас в ловушку или причинить вам вред. Нет. Это честно. Если бы вы заехали в Ярд, когда я вас об этом просил, вы бы все это услышали от мистера Эббота, секретаря комиссара. А он ваш друг.

– Я понимаю.

– Вот! Мистер Эббот высказался бы вежливее. – Твигг пристально посмотрел на своего собеседника: – Доктор, вы, упаси бог, не предлагали этой женщине выйти за вас замуж?

Гарт молчал.

– Так. Похоже, предлагали. А еще удивляетесь, почему она так волнуется. Даме под тридцать, как я понимаю. И у нее не слишком много шансов подцепить кого-нибудь из ровесников. Но, я надеюсь, вы оставили эту идею?

– Ваша заботливость меня просто умиляет. Так в чем именно вы обвиняете леди Колдер?

– Господи, вы поверили хоть одному моему слову?

– Нет.

– В передней есть телефон, – показал пальцем Твигг, – а мистер Эббот еще на работе. Поговорите с ним! Спросите его! Если не верите мне, может быть, он вас убедит.

У Гарта немного закружилась голова.

– Мы поступим лучше. Давайте спросим у самой леди Колдер. Оставайтесь здесь, инспектор.

Гнев, несомненно, признак слабости или неуверенности; это эмоциональная распущенность, которой нельзя потакать. К тому же следует быть очень осторожным с Георгом Альфредом Твиггом. Лучше не обращать на его выходки внимания. И все же бывает, что единственная возможность сохранить душевное равновесие – это дать волю гневу.

Твигг бросил что-то ему вслед, но Гарт не обратил внимания. Небрежно постучав в дверь, он вошел в библиотеку.

В комнате было пусто.

Парадная дверь оставалась приоткрытой и скрипела на слабом сквозняке. Снаружи послышались шаги. Потом по ступенькам крыльца взбежал запыхавшийся Майкл Филдинг.

– Извините, что задержался, – сказал он. – Нам пришлось дойти до самой Девоншир-Плейс, прежде чем удалось раздобыть кеб для полковника Селби. Вдруг он спохватился: – Если вы ищете леди Колдер, то она ушла.

– Ушла?

– Уехала на машине, я думал, вы сами догадаетесь. Этот ваш автомобиль шумит не меньше, чем парочка «максимов».

– Почему леди Колдер ушла?

– Доктор, это сейчас не важно! Я в который раз пытаюсь сказать вам, что передала миссис Боствик. Кажется…

– Мистер Филдинг, не будете ли вы любезны объяснить, что здесь произошло?

Майкл прошел вперед через сумрачный вестибюль, мимо декоративных пальм; вид у него был не только взволнованный, но и озадаченный.

– Видите ли, сэр, это случилось за пару минут до того, как ушел полковник Селби. Мы с леди Колдер сидели в малой библиотеке, там, – он махнул в ту сторону рукой, – когда этот полицейский постучал в парадную дверь. Он заявил, что он из Скотленд-Ярда и все такое. Я сказал ему, что вы заняты, но он без всяких там «с вашего позволения» прошмыгнул в приемную.

– Да?

– Следующее, что мне известно: леди Колдер побежала прямо к машине. Она бросила на сиденье свои вещи и выхватила из кузова ручку. Я подумал: «Ну, привет! Она же не умеет водить машину. И конечно, не настолько сильна, чтобы провернуть ручку. А если попытается, то повредит запястье».

– Леди Колдер, – вмешался Гарт, – не особенно сильна, но она, как вы могли заметить, достаточно крепкого сложения. И, кроме того, она состоит в Королевском обществе спасения утопающих.

– Я вас не совсем понял.

– Королевское общество спасения утопающих. Бейли-стрит, Бедфорд-сквер. Там учат, как вынести пострадавшего из воды и сделать ему искусственное дыхание.

– Сэр, к чему вы это говорите?

Дэвиду Гарту слишком хорошо запомнились тренировки на берегу возле Фэрфилда: лицо Бетти и ее загорелое тело, выделявшееся на утоптанном белом песке пляжа.

– Я хочу сказать, мистер Филдинг, что леди незачем было бежать.

– Кто об этом говорит? Я подумал, что ей, может быть, нужна помощь, вот и все. Я вышел, чтобы помочь ей, и в это время зазвонил телефон. Звонила миссис Боствик, очень взволнованная…

– Мистер Филдинг, пойдемте со мной.

В малой библиотеке, как и в кабинете, горели четыре электрические лампочки, и колпаки на них тоже были в форме цветка. Мягкие кресла и напольная пепельница на высокой ножке придавали комнате вполне уютный вид. Вдоль стен стояли застекленные книжные шкафы с дверцами, завешанными рисунками на мелованной бумаге. В них помещалась в основном медицинская литература.

В первый момент, поверх плеча Майкла, Гарт увидел собственное отражение в стекле книжного шкафа. А в следующий различил среди тяжелых темноватых томов красный переплет романа, автор которого пожелал назваться Фантомом.

Так, Майкл, догадываюсь, что мы слышали именно этот телефонный разговор. Сегодня вечером я обедаю с мистером и миссис Боствик. Миссис Боствик говорила из Гайд-парк-Гарденз, так?

– Нет, сэр, из Хэмпстеда.

– Из дома полковника Селби?

– Во всяком случае, я так понял. Она сказала, что ей нужно поговорить с вами, и еще сказала: «Эта женщина сведет меня в могилу».

– Какая женщина?

– Тут я не совсем понял. Это вообще было нелегко. Не успел я сказать «Миссис Боствик» или «Это вы, миссис Боствик?», когда она назвалась, как из приемной появился этот детектив и встал рядом со мной. Он все время спрашивал: «Ну, мой мальчик, чего хочет миссис Боствик?» Я не мог заставить его замолчать или уйти, и слышно было плохо.

– Майкл, а почему инспектор Твигг интересовался Марион Боствик?

– Я не знаю, сэр. Наверное, лучше вам спросить у него?

– Да, я так и сделаю. Но не раньше, чем выясню кое-какие подробности… Подождите-ка!

Гарт ожидал увидеть Твигга стоящим у телефона в холле, но инспектора там не было, хотя из приемной доносилось его посвистывание. Дэвид схватил микрофон и слуховой рожок – две детали, прилагавшиеся к коробке, которая висела отдельно на крюке. При этом нужно было еще прижать металлический штырек на коробке, чтобы на том конце могли услышать то, что вы сказали.

– Скотленд-Ярд! Каллингфорда Эббота!

Здание Нью-Скотленд-Ярда представляло собой массивное строение из белого и красного кирпича с конусообразными башнями по углам и галереей над внутренним двориком, соединявшей основной корпус с южным крылом. С тех пор как столичная полиция перевела сюда свой штаб, здесь всегда толпился народ.

Да, за прошедшие семнадцать лет отношение публики к департаменту уголовной полиции сильно изменилось.

Когда они переехали в новое здание, еще не забылась их неудача с поимкой Джека-потрошителя. Тогда же начались реформы, но их результаты стали ощутимыми лишь после того, как должность комиссара занял бывший глава индийской полиции мистер Эдвард Генри.

Хулители замолчали. В 1905 году в связи с делом убийц из Масуэлл-Хилл впервые в британском суде идентификация по отпечаткам пальцев была признана в качестве доказательства. Авторитет полиции сильно вырос.

Основные заслуги в этом приписывались сэру Эдварду Генри, но и его сослуживец, Каллингфорд Эббот, тоже был причастен к этому успеху. Эббота называли секретарем комиссара, хотя официально такой должности не существовало. В отсутствие шефа он возглавлял департамент.

Эдвард Генри был резок и молчалив; Каллингфорд Эббот – богатый дилетант с моноклем и седеющими усами, по вечерам обычно обедавший в сине-золотой гостиной «Кафе-Руайяль», – тоже бывал жестким, но порой мог проявить милосердие. Он увлекался оккультизмом, но при этом поклонялся техническому прогрессу.

– Понимаете, – говорил он Гарту не далее как пару недель назад, – что хорошая работа полиции – это просто хорошая организация плюс новые идеи. Эти ваши игры… как это называется? Психоанализ?

– Да, но психоанализ – только термин.

– Ага! Мы заставили судей признавать за доказательство отпечатки пальцев. Скоро мы заставим их признать, что пуля, выпущенная из нарезного ствола, может быть идентифицирована столь же однозначно. А когда-нибудь мы начнем использовать и психоанализ тоже.

И теперь Гарт, звоня по телефону Каллингфорду Эбботу в Скотленд-Ярд, очень надеялся встретить там понимание. Но его надежды сразу улетучились.

– Ошибка? – повторил бодрый, благожелательный и циничный голос Эббота. Ну нет. Инспектор Твигг – не самозванец. И боюсь, что нет никакой ошибки также в отношении леди, уехавшей в Фэрфилд.

– Бетти Колдер?

– Как ни смешно.

– Вы что, серьезно полагаете, что я поверю в подобную чепуху? Или хотя бы намекните, с чего это все.

– Дорогой Гарт, – раздраженно сказал Эббот, – верите вы или не верите, здесь я вам ничем помочь не могу. Вот так. Что касается сути дела, то она куда древнее вашего психоанализа. Такова мужская натура.

– О чем вы?

– Когда какой-нибудь сельский житель желает порезвиться – особенно если он женатый человек, – он поездом и пароходом отправляется прямо в Париж. Правильно? Со многими это случается, так?

– Да, и с вами тоже.

– О, несомненно, – голос Эббота потеплел, – но я не замешан в деле о шантаже.

– А кто замешан?

– Вы хотите, чтобы я сказал вам об этом по телефону?

– Да.

– Это ваш лучший друг Боствик. Винсент Боствик.

(Господи боже мой!)

Гарт обернулся. Со своего места у телефонного столика он видел библиотеку, а слегка наклонившись, мог заглянуть и в кабинет. Майкл Филдинг отвел взгляд от книжного шкафа, Твигг теперь стоял в дверях. Оба не двигались, правда, Твигг все еще насвистывал сквозь зубы. Хотя как они могли услышать то, что прозвучало по проводу?

– Гарт! Вы здесь?

– Здесь.

– Позвольте прочитать вам небольшой отрывок из отчета, – продолжал Эббот. – Девичья фамилия (хороший термин, правда?) Элизабет Стакли. До того как выйти замуж за Колдера (ему было семьдесят три, и он по старческому слабоумию слепо ее обожал), она в течение трех сезонов танце вала в «Мулен Руж». Там всегда любили английских красоток. А если еще увидеть ее без одежек?!

– Я пока не имел такого удовольствия, – вежливо ответил Гарт.

– Рекомендую, – также любезно посоветовал Эббот, – посмотреть на нее в купальном костюме. Только учтите, это зрелище вас потрясет. Вы хотя бы видели ее ноги? Это ноги танцовщицы. Теперь дальше.

За то время, пока она танцевала в «Мулен Руж», три человека, имевшие с ней дело, после возвращения в Англию попали в очень неприятную ситуацию. Я не могу открыть их имен, но не в именах суть. Один из них – биржевой маклер, другой – член парламента из консервативного округа, а еще один – глава частной банковской фирмы. Ваша подружка Бетти преследовала их, и писала им, и звонила. Если человек ее избегал, она звонила его жене. Мы не знаем, что произошло в первых двух случаях; дело было как-то замято. А вот банкир застрелился.

Повисла тишина.

Вошел, немелодично насвистывая, инспектор Твигг.

– Он застрелился осенью 1902 года, – заметил Эббот. – Мисс Бетти избежала наказания; родственники самоубийцы подтвердили, что имел место шантаж, но отказались выдвигать обвинение. Следующим летом она вышла замуж за сэра Колдера, уехала на Ямайку и оставалась там до тех пор, пока он два года спустя не умер. Прошлым летом, до вашей с ней встречи в Остенде, она опять была в «Мулен Руж».

Каллингфорд Эббот снова выдержал паузу. Гарт хорошо его себе представлял: энергичного, неутомимого, с моноклем в левом глазу, склонившегося над бумагами.

– Послушайте, Гарт. Колдер оставил ей хорошее состояние. Но что удивительно! Этот коттедж на морском берегу – весьма скромное жилище, я правильно понимаю?

– Разумеется.

– Именно. В то же время у нее полдома в Лондоне на Патни-Хилл. Еще один факт, который может вызывать не просто академический интерес. Как нам стало известно, прошлым летом, еще в Париже, она вступила в общество сатанистов.

– В какое?

– В общество сатанистов. С непристойными обрядами поклонения Сатане. В Париже всегда найдется несколько фанатиков, но еще больше скучающих искателей приключений.

– Эббот, ради бога! Я надеюсь, вы не станете утверждать, что Бетти ведьма?

– Едва ли. Но вы спрашивали о фактах. Итак, ей потребовались деньги, и она вернулась в «Мулен Руж», чтобы провернуть очередной шантаж. А к группе сатанистов она присоединилась, потому что ей нравится появляться полуобнаженной. Большинство женщин, даже уважаемых, получали бы от этого удовольствие, если бы осмелились на такое. Впрочем, пусть это вас не огорчает, дорогой мой.

– Меня это не огорчает, – сказал Гарт.

– В самом деле? А я думал…

. – Ничего, пустяки, не обращайте внимания. Минуту назад вы заявили, что Винсент Боствик был… что он увлекся Бетти. Этому есть доказательства?

– Мистер Боствик, как мне говорили, прошлым летом был в Париже.

– Как и тысячи других туристов, позвольте заметить. Откуда вы знаете, что он с ней встречался? Или она преследовала его в Лондоне, как, по вашим словам, преследовала других? Она писала ему или пыталась с ним увидеться?

– Нет, – почти с удивлением проговорил Эббот, – ничего такого нам не известно.

– Ну и?..

– Боюсь, в доказательствах такого рода нет нужды. Она не получила денег от Боствика, это очевидно. – Тон Эббота изменился. – Но эта старая-старая игра играется в старой-старой манере. Слушайте, Гарт! Три раза за последние две недели она звонила миссис Боствик на Гайд-парк-Гарденз.