Текст книги "Острова в космосе"

Джон Кэмпбелл
Острова в космосе

© 1930, by Experimenter Publications, Inc.

* * *

Пролог

В начале двадцать второго века доктор Дж. Ричард Аркот, прославленный как «величайший из ныне живущих физиков», и математик Роберт Мори, его блестящий ассистент, изобрели так называемый «молекулярный двигатель движения», использующий случайную энергию тепла для получения полезного движения.

Инженер-конструктор Джон Фуллер помог им построить летательный аппарат с таким двигателем, чтобы получить возможность найти и захватить таинственного воздушного пирата, чьи грабежи серьезно нарушали работу трансконтинентальных авиалиний.

Пират Уэйд был гениальным, но страдающим неврастенией химиком, открывшим, помимо всего прочего, секрет невидимости. После того, как он излечился от своей психической неустойчивости с помощью современных психомедицинских методов, Аркот взял его на работу, помогать в создании межпланетного корабля для полета на Венеру.

Венерианцы оказались гуманоидной расой похожих на людей существ, использующих для общения телепатию. Несмотря на их сходство с землянами, голубая кровь и раздвоенные большие пальцы делали нас с ними достаточно разными, и это могло бы вызвать недоверие и расовые трения, если бы обе планеты не объединились в общую оборонительную сеть против Черной звезды.

Черная Звезда, она же Нигра, была мертвым, выгоревшим солнцем, окруженным планетной системой, очень похожей на нашу. Но ее обитатели были вынуждены использовать свою науку, чтобы производить достаточно тепла и света, необходимых для выживания в черных холодных глубинах межзвездного пространства. В их нападении на Солнечную систему не было ничего злого или угрожающего, они просто хотели заполучить звезду, которая излучала бы свет и тепло. Поэтому они атаковали нашу Солнечную систему, не понимая, что нападают на равных им по интеллекту существ.

У землян и венерианцев было еще одно преимущество перед ними. Нигранцы провели долгие тысячелетия, борясь с окружающей природой, и у них не было времени воевать между собой, поэтому они ничего не знали о том, как вести войну. А вот жители Земли и Венеры знали это слишком хорошо, поскольку у обеих планет была долгая история войн.

Так что нигранцев ждало неизбежное поражение – они были отброшены назад к Черной Звезде.[1]1
  См. «The Black Star Passes», Ace Books, F-346.


[Закрыть]

Война была окончена. Жизнь стала скучной. Но Аркот, Уэйд и Мори все еще ощущали вкус приключений.

I

Трое мужчин сидели за столом, заваленным графиками, набросками математических функций и книгами, полными тензорных формул. Рядом со столом стоял интегральный калькулятор Мансона-Брэдли, который один из собеседников использовал для проверки некоторых уже выведенных им уравнений. Результаты, которые они получали, как будто бы указывали на нечто гораздо большее, чем ожидалось.

Эти результаты были поистине удивительными для всех троих.

Зажужжал интерком, прерывая их работу.

Доктор Ричард Аркот протянул руку и повернул выключатель.

– Говорит Аркот.

Лицо, мелькнувшее на экране, было деловым и решительным.

– Доктор… Аркот, здесь мистер Фуллер. Мне приказано проверить всех ваших посетителей.

Ричард кивнул.

– Пошлите его наверх. Но с этого момента я не общаюсь ни с кем, кроме своего отца, председателя межпланетной комиссии или мистера Мори-старшего. Если они придут, не трудитесь звонить, просто отправьте их наверх. Я не буду принимать звонки в течение следующих десяти часов. Понятно?

– Можете не беспокоиться, доктор Аркот.

Физик отключил связь, и изображение исчезло.

Не прошло и двух минут, как над дверью вспыхнул свет. Аркот нажал на кнопку, и дверь скользнула в сторону. Ричард взглянул на вошедшего и заговорил с притворной холодностью:

– Припозднившийся Джон Фуллер. Ты что, сел на самолет, летящий не в ту сторону? Тебе понадобился целый час, чтобы добраться сюда из Чикаго.

Фуллер печально покачал головой.

– Основную часть времени я потратил на то, чтобы пройти мимо ваших охранников. Добраться до семьдесят четвертого этажа здания «Трансконтинентал Эйруэйз» труднее, чем украсть Тадж-Махал. – Пытаясь подавить усмешку, он низко поклонился. – Кроме того, я думаю, что вашему королевскому высочеству будет полезно немного подождать. Вам платят пару миллионов в год за то, чтобы вы возились в лаборатории, пока честные люди зарабатывают себе на жизнь. А если вы случайно наткнетесь на какой-нибудь полезный гаджет, вам еще больше увеличат зарплату. Вас называют учеными и тратят ресурсы двух миров, чтобы дать вам все, чего вы хотите – и извиниться, если это не получится сделать в течение двадцати четырех часов. Без сомнения, вашим величествам будет полезно подождать.

С высокомерной улыбкой Джон уселся за стол и принялся спокойно перебирать лежащие перед ним листы бумаги с уравнениями.

Аркот и Уэйд засмеялись, Роберт Мори промолчал. С печальным выражением лица он подошел к окну и посмотрел на сотни стройных, изящных аэрокаров, которые парили над городом.

– Друзья мои, – сказал Мори почти со слезами, – я представляю вам великого доктора Аркота. Эти бесчисленные машины, которые мы видим, были созданы, благодаря одной его идее. Просто идее, заметьте! А кто придал ей математическую форму и сделал ее вычисляемой, а следовательно, полезной? Я это сделал! И кто разработал расчеты для межпланетных кораблей? Тоже я! Без меня они никогда бы не были построены! – Он резко повернулся, как актер, играющий короля Лира. – И что я за это получаю? – Роберт обвиняюще ткнул пальцем в сторону Аркота. – Что я получаю? Его называют «самым блестящим физиком земли», а меня, который проделал всю тяжелую работу, называют «его помощником-математиком». – Он торжественно покачал головой. – Это жестокий мир.

Уэйд, сидевший за столом, нахмурился и уставился в потолок.

– Если вы сделаете свои расценки более точными, они будут более надежными. В новостях говорилось, что Аркот – «самый блестящий физик системы», а вы – «блестящий ассистент-математик, проявивший большой талант в разработке математических расчетов для новой теории доктора Аркота».

Произнеся свою речь, Уэйд принялся раскуривать трубку. Фуллер постучал пальцами по столу.

– Ну же, клоуны, кончайте с этим и расскажите мне, почему вы вызвали трудолюбивого человека из-за его чертежного стола, чтобы он пришел в вашу игровую комнату. Что у вас в рукаве на этот раз?

– О, это очень плохо, – сказал Аркот, удобно откидываясь на спинку стула. – Нам очень жаль, что вы так заняты. Мы подумывали о том, чтобы посмотреть, как выглядит Антарес, Бетельгейзе или Полярная звезда вблизи. И если нам не будет слишком скучно, мы можем сбегать в гигантскую туманность Андромеды или еще куда-нибудь. Непохоже, что ты сильно занят. Ты мог бы помочь нам, спроектировав корабль и заработав себе на билет. В жестком купе.

С этими словами Ричард посмотрел на Джона и грустно улыбнулся.

Глаза Фуллера сузились. Он знал, что ученый шутит, но знал также, насколько далеко он способен зайти в своих шутках – и сейчас его слова звучали так, словно он действительно имел все это в виду.

– Послушай, учитель, – ответил Джон, – человек по имени Эйнштейн сказал, что скорость света – это максимально возможная скорость, больше двухсот лет назад, и никто до сих пор не представил никаких доказательств обратного. Установил ли Господь новый закон для скорости?

– О нет, – покачал головой Уэйд, взмахивая трубкой важным и величественным жестом. – Аркот просто решил, что ему не нравится этот закон, и сам придумал новый.

– Подожди минутку, – перебил его Фуллер. – Скорость света – это свойство пространства!

Насмешливая улыбка Аркота исчезла.

– Ну вот, теперь ты все понял, Фуллер. Скорость света, как и говорил Эйнштейн, является свойством пространства. Что произойдет, если мы изменим пространство?

Джон моргнул.

– Изменим пространство? Как это?

Аркот указал на стакан с водой, стоявший рядом.

– Почему в воде все выглядит искаженным? Потому что лучи света искривляются. А почему они искривляются? Потому что по мере того, как каждая световая волна перемещается из воздуха в воду, она замедляется. Электромагнитные и гравитационные поля между этими атомами достаточно сильны, чтобы увеличить кривизну пространства между ними. А что произойдет, если мы обратим этот эффект вспять?

– О, – тихо произнес Фуллер. – Я все понял. Изменяя кривизну окружающего вас пространства, вы можете получить любую скорость, какую захотите. Но как насчет ускорения? Потребовались бы годы, чтобы достичь этих скоростей при любом ускорении, которое мог выдержать человек.

Ричард покачал головой.

– Взгляни еще раз на стакан с водой. Что происходит, когда свет выходит из воды? Он снова мгновенно ускоряется. Изменяя пространство вокруг космического корабля, можно мгновенно изменить его скорость до возможного в этом пространстве значения. И поскольку каждая частица ускоряется с одинаковой скоростью, мы не почувствуем этого, как не чувствуем ускорения, вызванного гравитацией в свободном падении.

Фуллер медленно кивнул. И внезапно в глазах у него блеснул огонек.

– Я полагаю, ты уже придумал, где взять энергию, чтобы привести в действие такой корабль?

– Так оно и есть, – ответил Мори. – Дядя Аркот не из тех, кто забывает такие мелочи.

– Ладно, давай, рассказывай, – вновь повернулся Джон к Ричарду.

Тот ухмыльнулся и закурил свою трубку, присоединившись к Уэйду в попытке заполнить комнату непроницаемым туманом.

– Итак, – начал Аркот, – нам нужны были две вещи: огромный источник энергии и способ ее хранения. Начнем с того, что обычная атомная энергия не годится. Она недостаточно управляема, а уран – это не то, что мы могли бы перевозить тоннами. Поэтому я начал работать с токами высокой плотности. При температуре жидкого гелия, близкой к абсолютному нулю, свинец становится почти идеальным проводником. Еще в тысяча девятьсот двадцатом году физикам удалось заставить ток в течение четырех часов течь по замкнутому контуру. Это было просто свинцовое кольцо, но сопротивление было настолько низким, что ток продолжал течь. И им даже удалось пропустить шестьсот ампер через кусок свинцовой проволоки размером не больше карандашного грифеля. Я не знаю, почему они не пошли дальше, но они этого не сделали. Возможно, это было связано с тем, что у них не было изоляции, необходимой для подавления эффекта короны, и что в токе высокой плотности электроны имеют тенденцию выталкивать друг друга из провода. Во всяком случае, я попробовал повторить их опыты, используя металл люкс в качестве изолятора вокруг провода.

– Постой, постой! – перебил его Фуллер. – Могу я спросить, что это еще за металл люкс?

– Это была идея Уэйда, – усмехнулся Аркот. – Помнишь те два вещества, которые мы нашли на Нигранских кораблях во время войны?

– Конечно, – кивнул Джон. – Одно было прозрачным, а другой – идеальным отражателем. Ты еще сказал, что они состоят из света – из фотонов, настолько сильно сконденсированных, что их удерживают вместе гравитационные поля.

– Правильно. Мы сперва назвали их легкими металлами. Но Уэйд сказал, что это слишком запутывает, потому что при удельном весе сто три и пять металл определенно не является легким! Так что Уэйд придумал пару новых названий. «Люкс» по-латыни означает «свет», поэтому он назвал прозрачный «люксом», а отражающий – «релюксом».

– Звучит странно, – заметил Фуллер. – Впрочем, как и каждое придуманное слово, когда слышишь его впервые. Рассказывай дальше.

Аркот снова раскурил трубку и продолжил:

– Я пропустил ток в десять тысяч ампер через маленький кусочек свинцовой проволоки, и это дало мне плотность тока в десять в десятой степени ампер на квадратный дюйм. Затем я начал поднимать напряжение и модифицировал эту штуку полем двойной полярности, чем-то похожим на поле молекулярного движения, за исключением того, что оно работает на субнуклонном уровне. В результате примерно половина свинца, подаваемого в камеру, стала контратерреновым свинцом! Атомы просто вывернулись наизнанку, так сказать, давая нам атом с позитронами, вращающимися вокруг отрицательно заряженного ядра. Он даже дал нейтронам обратный спин, превратив их в антинейтроны. Результат: полное уничтожение материи! Из-за того, что атомы контратерренового свинца встретились с атомами земного свинца, в результате чего произошла взаимная аннигиляция, давшая нам чистую энергию. Часть этой энергии можно использовать для питания самого механизма, остальное – полезная энергия. То есть нас есть вся необходимая нам энергия – в буквальном смысле тонна.

Фуллер ничего не сказал: он выглядел просто ошеломленным. Он уже начинал верить, что эти трое способны совершить невозможное, причем готовы сделать это по приказу.

– Вторая проблема, – продолжал Аркот, – это, как я уже сказал, способ хранения энергии, чтобы она могла высвобождаться так быстро или так медленно, как нам нужно. Это было детище Мори. Он полагал, что можно будет использовать для накопления энергии аппарат пространственного напряжения. Это старый метод: индукционные катушки, конденсаторы и даже сама гравитация накапливают энергию, напрягая пространство. Но с аппаратом Мори мы могли бы хранить гораздо больше. Торообразная индукционная катушка, так называемая «пончиковая» катушка, заключает в себе все свое магнитное поле. Мы построили замкнутую катушку, используя принцип Мори, и рассчитывали накопить в ней несколько ватт энергии, чтобы посмотреть, как долго мы сможем ее удерживать. К сожалению, мы допустили ошибку, подключив его к городским линиям электропередач, и это обошлось нам в сто пятьдесят долларов по четверти цента за киловатт-час. Мы взорвали предохранители повсюду. И после этого стали использовать релюкс-пластинчатый генератор. Во всяком случае, эта штука может накапливать энергию, причем в большом количестве, и точно так же может выпускать ее.

Арко выбил пепел из трубки и улыбнулся Фуллеру.

– Это самое необходимое из того, что мы можем предложить. Мы поручаем тебе работу по вычислению напряжений и деформаций, связанных с этим. Нам нужен корабль, способный перемещаться на расстояния в тысячу миллионов световых лет.

– Да, сэр! Сию минуту, сэр! Вы хотите гросс таких кораблей или только дюжину? – с сарказмом поинтересовался Джон. – Ты действительно веришь в большую работу! Но откуда взять деньги на эту твою прекрасную мечту?

– Вот тут-то, – мрачно подал голос Мори, – и начинаются неприятности. Мы должны убедить папу. Как президент Трансконтинентальной авиакомпании, он мой босс, но беда в том, что он еще и мой отец. Когда он услышит, что я хочу прокатиться с вами по всей Вселенной, он, скорее всего, откажется от всей этой сделки. Кроме того, отец Аркота тоже имеет здесь большое влияние, и у меня есть здоровое предчувствие, что ему тоже не понравится эта идея.

– Боюсь, что нет, – мрачно согласился Ричард.

В комнате повисла тишина, которая казалась почти такой же тяжелой, как пелена трубочного дыма, которую отчаянно пытались разогнать кондиционеры.

Мистер Мори-старший полностью контролировал их финансы. Корабль, который запросто мог обойтись в сотни миллионов долларов, стоил намного дороже того, что собравшиеся в комнате четверо мужчин могли бы получить сами. Их изобретения были собственностью компании «Трансконтинентал», но даже если бы это было не так, ни один из четверых и не подумал бы продать их другой компании.

– Я думаю, у нас будет гораздо больше шансов, если мы устроим им большую, впечатляющую презентацию, что-то действительно впечатляющее, – предложил Джон. – Мы покажем все преимущества и возможности использования такого аппарата. Покажем полный комплект его чертежей. Тогда они могут согласиться.

– Возможно, – ответил Мори, улыбаясь. – Во всяком случае, попробовать стоит. И давай выберемся из города, чтобы сделать это. Мы можем поехать ко мне в Вермонт. Можем использовать лабораторию там, наверху, для всего, что нам нужно. Мы уже все продумали, так что нет никакой необходимости оставаться здесь. А кроме того, там есть озеро, в котором мы можем предаться небольшому атавизму по отношению к рыбному этапу эволюции.

– Вполне, – согласился Аркот, тоже широко улыбаясь. – И это озеро нам тоже понадобится. Здесь, в городе, только восемьдесят пять градусов[2]2
  По Фаренгейту, то есть примерно 29,44 по Цельсию – Прим. ред.


[Закрыть], потому что аэрокары поглощают тепло для своего молекулярного двигателя, но в сельской местности будет девяносто с лишним.

– Тогда в горы! Давайте собираться! – оживился Фуллер.

II

Все собранные ими книги и бумаги были поспешно уложены в портфели, и четверо мужчин поднялись на лифте на посадочную площадку на крыше.

– Полетим на моей машине, – предложил Роберт Мори. – А ваши пусть просто останутся здесь. Несколько дней они будут в безопасности.

Он скользнул на водительское сиденье и включил двигатель, остальные тоже заняли свои места.

А потом они медленно взлетели, глядя вниз на оживленное движение большого города. Нью-Йорк уже давно отказался от своих рек в качестве торговых путей: они были прочно покрыты стальными палубами, которые использовались как общественные посадочные площадки и наземные автомобильные дороги. Вокруг них возвышались титанические сооружения из блестящей цветной черепицы. Солнечный свет ярко отражался от них, и контрастные цвета зданий, казалось, сливались в одну большую многоцветную картину.

Стремительные торговые самолеты внизу, летящие между огромными зданиями, и увеселительные автомобили наверху – все это создавало череду меняющихся, мельтешащих в невероятной скоростью теней, которые мерцающим узором тянулись над городом. Длинные ряды кораблей прилетали из Чикаго, Лондона, Буэнос-Айреса и Сан-Франциско, а постоянные потоки, идущие из другого полушария – из России, Индии и Китая – были подобны могучим черным змеям, которые опутывали город.

Мори свернул на северную полосу движения, вылетел на соседнюю скоростную полосу и нажал на акселератор. В этом направлении он пролетел двести пятьдесят миль, пока не миновал Бостон, а затем свернул на первом же повороте и направил корабль к их цели в Вермонте.

Не прошло и сорока пяти минут с тех пор, как они покинули Нью-Йорк, и Роберт спикировал к маленькому горному озеру, отличному месту для уединения. Он осторожно позволил кораблю плавно скользнуть в ангар, где в свое время был построен первый корабль молекулярного движения. Аркот выскочил из машины.

– Разгружаемся здесь и идем на озеро, – сказал он. – Думаю, что перед тем, как мы начнем работать над нашим кораблем, нам нужно поплавать и немного поспать. Мы можем начать завтра. – И он одобрительно посмотрел на чистую голубую воду маленького озера.

Уэйд тоже вылез из машины и оттолкнул Ричарда в сторону.

– Ладно, тогда отойди с дороги, малыш, и дай человеку уйти, – фыркнул он и направился к дому, захватив портфели.

Аркот был ростом шесть футов два дюйма и весил около двухсот фунтов, но Уэйд был еще на два дюйма выше и весил на добрых пятьдесят фунтов больше. Его руки и грудь были созданы по тому же общему плану, что и тело гориллы, так что у него были все основания называть Аркота малышом.

Мори был еще выше, но он был не так крепко сложен и весил всего на несколько фунтов больше Ричарда, в то время как Фуллер был немного ниже Аркота.

Благодаря нескольким факторам размер среднего человеческого существа неуклонно увеличивался в течение нескольких столетий. Только Уэйд мог считаться «большим» человеком по сравнению со средним, потому что средний рост был выше шести футов.

Основную часть дня друзья отдыхали, купаясь и устраивая тренировочные бои. В рестлинге Уэйд постоянно доказывал, что он не только сложен как горилла, но и очень мускулист и силен, но Арко несколько раз дал всем понять, что этого недостаточно и что его, Ричарда навыки тоже не лишены достоинств: если ему удавалось продержаться против Уэйда дольше двух минут, огромные мышцы его противника начинали быстро уставать от недостатка кислорода.

В тот же вечер, после ужина, Мори вступил с Уэйдом в ожесточенную шахматную битву, причем Фуллер был заинтересованным зрителем этого. Арко тоже наблюдал за игрой, но никак ее не комментировал.

После нескольких минут безобидной игры Мори внезапно остановился и уставился на доску.

– Ну и зачем я это сделал? – проворчал он. – Я собирался переместить своего ферзя вон туда, чтобы объявить тебе шах на главной диагонали.

– Ага, – мрачно ответил Уэйд, – именно этого я и ждал. У меня был верный мат в три хода.

Аркот спокойно улыбнулся.

Они сделали еще несколько ходов, а потом Уэйд заметил, что на его игру словно бы что-то влияет.

– Я собирался устроить размен ферзей, – признался он. – Но я рад, что не сделал этого. Думаю, это оставляет меня в лучшем положении.

– Это точно, – согласился Мори. – Я должен был разобраться с этим разменом. Ты меня тоже удивил – обычно ты как раз размениваешь фигуры. Боюсь, теперь мое положение безнадежно.

Так оно и было. В течение следующих десяти ходов Уэйд находил слабые места в каждой атаке Роберта, после чего атака катастрофически проваливалась. В конце концов, Мори был вынужден сдаться: его король оказался в безнадежном положении.

Уэйд потер подбородок.

– Знаешь, Мори, мне казалось, что я точно знаю, почему ты делаешь каждый шаг, и я видел все возможные варианты, – сообщил он.

– Да, я тоже это заметил, – усмехнулся его противник.

– Давай, Мори, мы с тобой попробуем сыграть, – предложил Фуллер, усаживаясь на стул, который освободил Уэйд.

Несмотря на то, что обычно их с Джоном силы были равны, Мори снова потерпел сокрушительное поражение за удивительно короткое время. Казалось, что Фуллер может предвидеть каждый его ход.

– Брат, я сегодня не в форме, – вздохнул математик, вставая из-за стола. – Аркот, давай посмотрим, устоишь ли ты против Уэйда.

Ричард сел за стол, и хотя он никогда не играл в шахматы так усердно, как остальные, принялся с легкостью удалять с доски фигуры Уэйда одну за другой.

– И что это на тебя нашло? – удивленно спросил Мори, увидев, как на доске складывается очень сложная ситуация, выгодная для Аркота. Ричард играл гораздо лучше, чем обычно, внезапно с гордостью понял Роберт.

Аркот посмотрел на него и улыбнулся.

– Вот и ответ, Мори!

Его противник моргнул.

– Что… какой ответ?

– Да… я серьезно… не удивляйтесь так… вы уже видели, как это делается, – начал объяснять Аркот. – У меня есть наставник, точнее, более опытный учитель. И я подумал, что его навыки могут пригодиться нам в наших исследованиях.

Лицо Мори, слушающего этот странный монолог Ричарда, становилось все более удивленным.

Наконец, Аркот повернулся к Уэйду, который тоже смотрел на них с Мори широко раскрытыми от удивления глазами.

– Неужели? – удивленно спросил он. – И когда же ты этому научился?

Последовала долгая пауза, во время которой Аркот с явным напряжением смотрел на Уэйда. Фуллер начал понимать, что происходит.

– Ну что ж, – снова заговорил Уэйд, – если ты так хорошо изучил этот трюк, попробуй. Давай посмотрим, как ты проецируешь свои мысли! Вперед!

Окончательно догадавшись, что происходит, Фуллер расхохотался.

– Он проецировал свои мысли! Он не сказал тебе ни слова! – выпалил он и посмотрел на Аркота. – По правде говоря, ты сказал слишком мало, чтобы я понял, как ты проделал этот телепатический трюк, но я совершенно убежден, что ты это сделал.

– Некоторое время назад я провел три месяца на Венере, – объяснил Ричард, – обучаясь у одного из их выдающихся телепатов. На самом деле, основная часть этого времени была потрачена на теорию – научиться делать это на практике не так уж трудно. Это просто требует тренировки. Весь секрет в том, что этой силой обладает каждый. Это очень древняя способность человеческого мозга, и большинство низших животных обладают ею в большей степени, чем люди. Когда у людей развилась речь, она придала нашим мыслям больше конкретики, и у нас появился более свободный и ясный тип мышления. В результате телепатия вышла из употребления. Я покажу вам, как это делается, потому что это будет бесценно, если мы встретим в космосе какую-нибудь необычную расу. Проецируя образы и концепции, можно будет обойтись без проблем с изучением языка. После того, как вы изучите основы, все, что вам будет нужно, это практика. Но следите за собой! Слишком много практики может привести к сильнейшей головной боли! Ладно, а теперь начнем…

Остаток вечера Аркот провел, обучая друзей венерианской системе телепатии.

Все четверо проснулись в девять. Аркот встал первым, и вскоре остальные сочли целесообразным последовать его примеру. Ричард принес из лаборатории в спальню большую катушку Теслы и сумел вызвать достаточное напряжение в пружинах кровати, чтобы получить очень эффективные, хотя и безвредные искры.

– Давайте, ребята, на палубу! Уэйд, как главный химик, ты должен синтезировать немного кофе и термически обработать несколько яиц для нас. У нас сегодня впереди большая работа! Проснитесь и пойте! – Он не выключал катушку, пока не убедился, что каждый из его товарищей отошел на значительное расстояние от своей кровати.

– Ой! – завопил Мори. – Ладно! Выключи это! Я хочу надеть штаны! Мы все встали! Ты победил!

После завтрака компания отправилась в комнату, в которой велись расчеты. Там было два разных интегральных калькулятора и много бумаги и оборудования, чтобы каждый мог делать свои собственные вычисления и рисовать графики.

– Для начала, – сказал Джон Фуллер, – давайте решим, какую форму мы хотим использовать. Как дизайнер, я хотел бы отметить, что сфера является самой прочной, куб легче всего построить, а форма торпеды эффективнее всего с аэродинамической точки зрения. Однако корабль будет использоваться в космосе, а не в воздухе. И нужно помнить, что основную часть пути он будет нам нужен, скорее, как дом, чем как корабль.

– Нам может понадобиться аэродинамически устойчивый корпус, – вставил Уэйд. – Это было очень кстати на Венере. Такая форма чертовски полезна в чрезвычайных ситуациях. Как ты думаешь, Аркот?

– Я предпочитаю форму торпеды, – отозвался физик. – Хорошо, с корпусом решено. Как насчет двигателей, которые будут нести его? Давайте займемся ими. Начну с общих вещей, а факты и цифры обсудим позже. Первое: нам нужен мощный преобразователь массы в энергию. Мы могли бы использовать полый радиатор и космические лучи, чтобы нагревать его, и таким образом управлять отдельными энергоблоками, либо создать главный электрический блок и нагревать все остальные при помощи электричества. Итак, какой вариант лучше?

Мори нахмурился.

– Я думаю, мы были бы в большей безопасности, если бы не зависели от какого-то одного прибора. Если бы их было несколько и они находились бы как можно дальше друг от друга. Я за индивидуальные резонаторные излучатели.

– Один вопрос, – вмешался Фуллер. – Как работают эти резонаторные излучатели?

– Они сделаны по принципу термоса, – объяснил Аркот. – Внутренняя оболочка будет из шероховатого релюкса, который станет эффективно поглощать тепло, в то время как внешняя будет из полированного релюкса, чтобы удерживать излучение внутри. Между ними мы запустим поток гелия под давлением две тонны на квадратный дюйм, чтобы передать тепло в аппарат молекулярного движения. В горлышке бутылки будет находиться атомный генератор.

Джон все еще выглядел озадаченным.

– Послушай, а зачем нам вообще нужен молекулярный двигатель с этим новым двигателем космической деформации?

– Чтобы двигаться вблизи большой массы, в присутствии сильного гравитационного поля, – объяснил Ричард. – Гравитационное поле искривляет пространство таким образом, что скорость света в его присутствии становится меньше. А наш двигатель пытается деформировать пространство противоположным образом. Эти две силы просто уничтожили бы друг друга, и мы бы выбросили огромное количество энергии в никуда. На самом деле гравитационное поле Солнца настолько интенсивно, что нам придется выйти за орбиту Плутона, прежде чем мы сможем эффективно использовать космический тензодвигатель.

– Понятно, – кивнул Фуллер. – А теперь вернемся к генераторам. Я думаю, что силовые установки были бы проще и надежнее, если бы они управлялись от одного источника электроэнергии. Во всяком случае, мощность молекулярного движения контролируется, по необходимости, от одного генератора, так что если один из них может испортиться, то и другой тоже.

– Очень хорошие рассуждения, – улыбнулся Мори, – но я все еще склонен к децентрализации. Я предлагаю компромисс. Мы можем иметь главный энергоблок и главные вертикали, которые будут самыми большими управляемыми индивидуальными нагревателями космических лучей, а остальные – электрическими. Это могут быть просто нагревательные катушки, окруженные полем.

– Хорошая мысль, – согласился Аркот. – Я за компромисс. Идет, Фуллер? Отлично. Теперь следующая проблема – оружие. Я предлагаю использовать отдельную панель управления и отдельную генерирующую панель для силовых трубок, которые нам понадобятся в проекторах молекулярных лучей.

Проектор молекулярного луча проецировал поле, регулирующее движение молекул по желанию человека. В качестве оружия эта вещь была ужасающе смертоносна. Можно было внезапно подбросить в воздух половину горы, сделав так, чтобы все ее беспорядочно мечущиеся молекулы стали двигаться в одном направлении – с таким снарядом трудно было бы справиться. Или можно было прикоснуться лучом к носу корабля, заставив миллиарды его молекул остановиться, охладив его до абсолютного нуля, а потом с огромной скоростью обрушиться назад, на корму. Общий эффект был бы похож на тот, который возникает при лобовом столкновении двух кораблей, несущихся со скоростью десять миль в секунду.

Любой предмет, к которому прикасается этот луч, разрушается своими собственными молекулами, скручивается своей собственной силой и дробится своей собственной твердостью. Ничто не может устоять перед ним.

– Моя идея, – продолжил Аркот, – состояла в том, что, поскольку и для лучей, и для привода используется одна и та же энергия, у нас будет два отдельных блока силовых трубок, чтобы генерировать ее. Таким образом, если один из них сломается, мы сможем переключиться на другой. И мы даже сможем использовать оба сразу на приводе, если это будет необходимо. Молекулярные двигатели выдержат это, если мы сделаем их из релюкса и закрепим балками из люкса. И проекторы тоже смогут работать с энергией, используя новую систему отца. Это даст нам больше защиты и, в то же время, полную власть. Поскольку у нас будет несколько проекторов, мощность, необходимая для управления кораблем, будет примерно равна мощности, необходимой для работы проекторов. А кроме того, я предлагаю установить несколько тепловых проекторов.