Текст книги "Смертельный эксперимент"

Глава 10

Когда я вижу ее, то понимаю, ради чего стоит жить.

Вскоре после полудня я вернулся в Северный Берген, где Кэтлин снимала половину дуплекса[21]21
  Разновидность загородного коттеджа на две семьи.


[Закрыть], такого маленького, что шум душа я услышал, не успев еще войти. Я пересек гостиную и вошел в единственную спальню. На кровати лежала кипа одежды, которую Кэтлин планировала взять с собой. Комната была в два раза больше стандартной тюремной камеры, поэтому в ней нашлось место для полноразмерной кровати, тумбочки и туалетного столика с зеркалом. В дальней стене имелась дверь, которая вела в ванную комнату. Я приоткрыл ее и заглянул внутрь. Дверь душа была сделана из ребристого стекла. Оно здорово запотело от горячей воды, но я увидел достаточно, чтобы мое сердце забилось быстрее. Поэтому я потихоньку отошел и прикрыл за собой дверь, так, чтобы не испугать женщину.

Когда Кэтлин выключила душ, я окликнул ее по имени. Через мгновение она открыла дверь и вошла, вся закутанная в полотенце. Проскользнула через спальню в холл и понизила температуру кондиционера. А потом запрыгнула в кровать, где я ее уже поджидал.

А когда все закончилось, она выскользнула из постели, а я остался лежать, заложив руки за голову и любуясь ее спиной. Кэтлин высоко подняла руки над головой, выгнула спину и потянулась, совершенно не осознавая своей чувственности. Это была ее неотъемлемая черта – превращать любое действие в момент, который хочется запомнить на всю жизнь. Все еще стоя спиной ко мне, она надела трусики и повертела попкой, чтобы те лучше сели.

Кэтлин вернулась в ванную и стала сушить волосы, а я все лежал и думал, что же мне нравится в ней больше всего. И так и не смог ничего придумать. От Кэтлин невозможно было оторвать глаз, и я был абсолютно уверен, что всякий, кто увидит ее на празднике у Сала, немедленно в нее влюбится.

Наблюдая за тем, как она причесывается, я размышлял о том, как покойно чувствую себя в ее присутствии. И в этот момент меня как током ударило: за весь час, что я находился в доме, нам не понадобилось произнести ни одного слова.

К четырем часам дня мы уже были под облаками, сидя в самолете, который я арендовал у «Сенсори ресорсез», правительственной организации, возглавляемой моим куратором Дарвином. Обычно я могу бесплатно пользоваться воздушным флотом организации, даже когда путешествую по своим делам, но в этот раз мы летели на день рождения хорошо известного преступника, и Дарвин сделал все, чтобы «Сенсори» никак не была замешана в этом деле.

Около шести часов мы зарегистрировались в моем любимом отеле в Цинциннати. Пока я проверял мини-бар, Кэтлин начала раздеваться.

– Опять? – спросил я.

– Расслабься, тигр. Я просто хочу принять душ.

– Так ты же уже принимала душ несколько часов назад.

– Так то было для тебя. А теперь я делаю это для вечеринки.

Глава 11

– А где же все фэбээровцы? – спросила Кэтлин, когда наш лимузин проехал через ворота и по длинной подъездной аллее направился к особняку Сала.

В старые добрые времена ФБР и местная полиция расположились бы у подножья холма, записывая номера машин и делая моментальные фото их пассажиров.

– Сейчас организованной преступности живется гораздо легче, – пояснил я. – В наши дни федералы гораздо больше интересуются террористами. А что касается местных охранников правопорядка, так их шеф заедет сюда выпить вместе с мэром города.

– Так что, никаких автоматов? – нахмурившись, спросила Кэтлин.

Я совершил ошибку, неделю назад вспомнив о будущем дне рождения Сала. Кэтлин стала настаивать на том, чтобы я взял ее с собой. Я не хотел, чтобы она узнала об этой стороне моей жизни, но через два дня утонченного давления с ее стороны мне пришлось сдаться. Кроме того, мне самому было интересно посмотреть, какова будет ее реакция на Сала. Сможет ли она вписаться в социальную жизнь гангстеров?

– Не удивляйся, если заметишь оружие, – предупредил я ее.

Было видно, что Кэтлин в восторге от того, что ей придется встретиться с одним из боссов мафии. За последние несколько дней она задала мне сотни вопросов, касающихся моих отношений с Салом. Я вертелся, как уж на сковородке, и в конце концов сказал, что «Хоумленд секьюритиз» имеет неофициальные деловые контакты с бандитами, которые помогают нам находить террористов и других подозрительных личностей. Я объяснил Кэтлин, что мое присутствие на празднике Сала отвечает государственным интересам, и спросил, не хочет ли она сыграть роль волшебника на этом приеме. После того как я объяснил ей, что от нее потребуется, Кэтлин пришла в абсолютный восторг. Это было видно по ее желанию изучить жаргон, на котором гангстеры объясняются в фильмах категории «Б».

– Там будет много ребят по имени Лефти? – спросила она.

– Не знаю.

– А почему бандиты никогда никого не зовут Райти?[22]22
  Lefty по-английски значит «левша», а Righty – «правша».


[Закрыть]

– Не имею понятия.

Длинный лимузин подъехал к парадному подъезду и остановился.

Выйдя из машины, водитель обошел ее вокруг и открыл нам дверь. Кэтлин была одета в платье для коктейля, поэтому мне пришлось целомудренно прикрыть ее, пока она выбиралась из лимузина.

– А мне можно будет назвать кого-нибудь «грязной крысой»? – шепотом спросила она, располагаясь за моей спиной.

Я попытался сдержать улыбку, но у меня ничего не получилось.

– В чем дело? – спросила она.

– О чем ты?

– Я тоже хочу посмеяться.

– Ты не поймешь.

– Нет, пойму!

Мы поднялись по широким ступеням и вошли в дом. Здесь я помнил каждый гвоздь и каждую трещинку – два года назад мне пришлось тайно сюда проникнуть и отсиживаться на чердаке у Сала целую неделю.

Прием был в самом разгаре. Некоторые из гостей уже почти дошли до полной кондиции, что ярко продемонстрировал один молодой, но уже подающий надежды бычок из Дайтоны, который заорал:

– Эй, Крид! Да, да, я к тебе обращаюсь! Ты что, думаешь, что очень крутой? Да ты просто никто!

Я почувствовал, как напряглось тело Кэтлин.

Я пристально посмотрел на кричавшего и по его глазам понял, что он окончательно сбрендил. Парень начал двигаться в мою сторону. На его счастье, отец схватил его за шиворот и передал на руки телохранителям.

– Мой сын совсем не умеет себя вести, – сказал Сэмми «Блондин» Санторо. – Прошу вас простить его, мистер Крид. Это в нем алкоголь говорит. Мне не надо было брать его с собой.

Я молча посмотрел на него. Не успели мы войти в дом Сала, а я уже почти спалился.

Сэмми, хорошо известный убийца и смотрящий за городом в организации Сала, был испуган и явно не в своей тарелке. Присутствие Кэтлин на этом мероприятии было с самого начала большой ошибкой. Я с трудом представлял себе, что она должна думать. Наверное, не может понять, почему эти жесткие парни в таком ужасе от меня.

– Мистер Крид, я готов компенсировать вам все неудобства, – продолжил Сэмми.

Я подошел к нему поближе и прошептал несколько слов ему на ухо. Он поклонился, несколько раз поблагодарил и растворился в толпе гостей.

– Что, черт возьми, ты сказал этому человеку? – спросила Кэтлин.

– Я сказал ему, что и он, и его сын прекрасные актеры.

– О чем ты говоришь?

– Все это часть шоу, – пояснил я. – Сал нанял людей, чтобы те поддерживали соответствующую атмосферу. Это все постановка – так же, как когда ты приезжаешь в город на Диком Западе, там в любой момент может начаться стрельба в салуне.

Через фойе мы прошли в колоссальную, абсолютно белую комнату, на входе в которую застряли в потоке гостей.

– Так что, ты думаешь, что и здесь сегодня могут пострелять холостыми?

– Если такое случится, то просто старайся подыгрывать.

Через ее плечо я увидел, как Блондин и его мордовороты волокут сынулю через парадную дверь. Один из них закрывал своей рукой рот парня, так, чтобы я не слышал оскорблений, которые он выкрикивал в мой адрес.

Я узнал Джимми «Перламутрового» Ремини, который стоял рядом с нами.

– Привет, Джимми, – поздоровался я.

Он повернулся, чтобы посмотреть, кто с ним говорит. Узнав меня, мужик побледнел.

– Джимми?

«Перламутровый» потерял дар речи.

– Все в порядке, Джимми, – успокоил я его, протягивая руку. – Я здесь тоже гость, хочу поздороваться с хозяевами.

Джимми с облегчением выдохнул.

– Боже, как ты меня напугал… Мы ведь не виделись с… – Он задумался, пытаясь подобрать слова.

– С того момента, – помог я ему.

– Вот именно, – подтвердил он, – с того самого момента.

Мы представили друг другу наши дражайшие половины, и Кэтлин тут же поинтересовалась:

– О каком моменте вы говорите?

– Береги себя, Джимми, – произнес я, – и вы тоже, миссис Ремини.

С благодарностью они мгновенно очистили сцену.

– Мне они понравились, – заметила Кэтлин.

Громадная комната походила на пещеру с потолком на высоте двадцать четыре фута[23]23
  Около 11 м.


[Закрыть]. Попав сюда впервые, я сразу узнал, что над потолком есть пустое пространство, по которому можно было передвигаться только на четвереньках. А все время, пока «жил» в этом доме, я прятался в пустотах, расположенных над спальнями. Там можно было выпрямиться во весь рост, поэтому жилось мне совсем не плохо. Естественно, что по ночам мне приходилось замирать, однако, когда семья куда-то выходила, я мог шуметь и передвигаться по дому относительно свободно. Начал я с того, что направил часть теплого воздуха от отопления на чердак. А потом подключился к телефонному разъему и смог записывать все входящие и исходящие телефонные звонки.

Кэтлин обратила внимание на яркую картину, висевшую над камином.

– Это что, жена Сала Мария?

– Ты угадала.

– Она очень молодо выглядит. Когда она позировала?

– Лет пятнадцать назад.

Молодая женщина пробиралась сквозь толпу в нашу сторону.

– Но, Донован, она и сейчас прелестна! – воскликнула Кэтлин.

– Как ты права, Кэтлин! Познакомься, это Лиз Бонаделло, дочь Сала.

Лиз была классической итальянской красавицей, почти ровесницей Кэтлин – то есть ей было около тридцати пяти. Наблюдать, как они общаются друг с другом, было одно удовольствие. В течение следующих двух минут они умудрились коснуться с полдесятка различных тем и восторженно обсуждали что-то, что периодически вызывало у них взрывы смеха. У стороннего наблюдателя могло создаться впечатление, что они знают друг друга многие годы.

У Лиз было свое жилье, но Сал и Мария всегда держали ее старую спальню наготове, на случай, если Лиз заглянет на уик-энд. За всю ту неделю, что я просидел здесь на чердаке, Лиз ночевала дома только один раз. Обжившись, я тогда смог расслабиться и насладиться атмосферой их дома. В те часы, когда Сал и Мария куда-то уезжали, я спускался вниз, делал набеги на кухонные шкафы и холодильник, принимал душ и пользовался старым компьютером Лиз.

Кэтлин и Лиз закончили свою беседу и расстались с обещанием никуда не пропадать.

– Ну и как она тебе? – спросил я Кэтлин, когда Лиз отошла.

– Изысканная, темненькая, с хорошими сиськами и умеет хорошо одеваться, – ответила женщина.

– А вы, женщины, всегда оцениваете друг друга таким образом?

– Всегда. А ты вообще-то откуда свалился?

– И что же, по твоему мнению, она сейчас о тебе подумала?

– Изысканная, светленькая, сиськи маленькие, очень сексуальный сопровождающий.

– За это стоит выпить, – предложил я. – Особенно за то место про сопровождающего.

– Я бы тоже не отказалась. А где здесь бар?

– Вон там, – ответил я, показав на дверь, которая вела на веранду.

Выйдя в сад, я понял, что Сал превзошел самого себя. Терраса была украшена профессионалами. На ней стояли стильные колонны и различные цветочные композиции; все это было опутано сотнями крохотных белых лампочек, которые превращали террасу в волшебную, сказочную поляну. Столы покрыты льняными скатертями с выделкой, а в центре каждого стола стояла композиция из свежих орхидей. Стулья под белоснежными чехлами, с саше из органзы королевского голубого цвета.

Бар был около двадцати футов[24]24
  Около 10 м.


[Закрыть] в длину, и обслуживали его трое барменов, трудившиеся без передышки. Однако, несмотря на все их старания, свою выпивку мы получили только минут через десять. Пока мы ждали, я рассматривал дом. Шторы на всех окнах были отдернуты, а в комнатах зажжены все люстры. Я даже рассмотрел внутренности спальни Сала и Марии.

У меня тогда была серьезная причина, чтобы прятаться на чердаке у Сала. Ему слили какую-то ложную информацию про меня, и он решил, что меня необходимо убрать. Тогда я решил, что самым безопасным местом для меня будет его чердак. Я поставил его телефон на прослушку и просверлил несколько десятков крохотных отверстий в потолке во всех комнатах. В эти отверстия я вставил крохотные телекамеры. Моя цель была выяснить, кто из лейтенантов Сала оклеветал меня. Я думал, что когда обнаружу негодяя, то смогу вырвать у него признание. А если этого не произойдет, то мне придется убрать Сала. Как оказалось, ждать мне пришлось недолго. На шестую ночь, когда Сал и Мария находились в постели, я услышал, как проникли в дом два человека. С помощью камер я видел, как они крались по дому в сторону хозяйской спальни с обнаженными пистолетами. Сам я расположился над спальней Сала. Когда они включили свет, я, вооруженный двумя пистолетами, прыгнул сквозь стропила, проломил потолок и открыл стрельбу. Оба наемных убийцы были мертвы, а позже я узнал, что их прислал Арти Бутс, тот самый, который хотел подставить и меня.

Вы можете подумать, что Сал рассыпался в благодарностях, однако ему понадобилось целых два года, чтобы простить меня. И одной из причин, по которой он опять стал мне доверять, было то, что с помощью Виктора и Хьюго я смог завалить Джозефа Де Мео. Я наложил лапу на его офшорные счета, на которых хранились миллионы, и честно отдал Салу половину от всего украденного.

Счастья за деньги не купишь, но за очень большие деньги можно купить благосклонность.

Когда мы отходили от бара, я заметил Сала и Марию, принимавших своих подданных на другом конце террасы.

Один за другим бандиты подходили к Салу, целовали его в щеку и передавали ему конверты. Сал жал им руку, что-то говорил и все время улыбался. Как только очередной подданный отходил, Сал заглядывал в конверт и говорил что-то или Кости, или Большому Плохому Парню, он же Плохиш, – своим телохранителям. Мне показалось, что Кость что-то записывает в маленькую тетрадку, не исключу, что это были суммы подношений. После этого Сал укладывал конверт в большую деревянную шкатулку, которая стояла на столике и с которой Плохиш не спускал глаз.

Самое большое впечатление на нас с Кэтлин произвел задний двор.

Восемь широких ступеней спускались от центра террасы к солярию и бассейну, который был сегодня закрыт громадной сценой для танцев. На бельведере рядом с раздевалкой расположился оркестр из восьми музыкантов, – правда, он еще не начал играть. Пока что лабали двое довольно странных восьмидесятилетних стариков. У одного из них, скрипача, была шапка белых седых волос и самые толстые темные очки, которые я только видел в своей жизни. Не переставая играть, он двигался по залу, останавливаясь время от времени около хорошеньких женщин и шепча им что-то на ушко. Второй, гитарист, строил гостям гримасы, как ревнивый любовник, и изо всех сил старался не отстать от скрипача как в музыкальном, так и в социальном плане.

– Мне эти музыканты очень нравятся, – сказала Кэтлин. – Они такие милые.

– Милые, – согласился я.

– Ты только посмотри на них. А ведь каждому из них лет по восемьдесят, не меньше.

Я посмотрел. Более того, я их хорошо знал. Джонни Ди и Сильвио Брака были действительно восьмидесятилетними стариками, которые легко могли сыграть вам романтическую балладу, а уже в следующий момент разбить вам коленные чашечки молотком.

– Интересно, что он шепчет этим женщинам, – задумчиво сказал я.

– Хочешь, я пойду в толпу и сама узнаю? – предложила Кэтлин, широко улыбнувшись.

Глава 12

Сал увидел меня и махнул, чтобы мы подошли. Мы пробрались сквозь толпу, которая его окружала.

– Это моя жена Мария, – сказал он Кэтлин.

– А это Кэтлин, – в свою очередь сказал я.

Я кивнул Кости и Плохишу, и каждый из них коротко кивнул мне в ответ.

Сал устроил большое шоу из того, как он наклонился и поцеловал руку Кэтлин. Затем сделал шаг назад и осмотрел ее так, как мясник осматривает тушу быка, выбирая между первосортным мясом и обрезками. Первый сорт победил.

– Ага, – сказал он. – Правильно сделал, Крид, что привел эту цыпочку с собой.

– Прекрати, Сал, – вмешалась Мария. – Ты заставляешь девочку краснеть. – Повернувшись к Кэтлин, она продолжила: – Не обращайте на него внимания; он думает, что все еще жеребец.

Кэтлин улыбнулась.

На лице Марии появилась ярость.

– Я говорю правду, – сказала она. – Не смейте обращать на него внимания.

Кэтлин залилась краской и с недоумением посмотрела на меня.

– Мария, Кэтлин – подружка Крида, – с нажимом произнес Сал и поднял брови, чтобы подчеркнуть эти слова.

Видно было, что Мария не верит.

– Ради всего святого, они собираются усыновить ребенка, – добавил Сал.

– Это правда, Донован? – Отношение Марии мгновенно поменялось.

– Правда, – ответил я.

– Вы должны разрешить мне помочь вам с венчанием. – Женщина широко улыбнулась Кэтлин.

– Слышь, – расхохотался Сал, – они еще не собираются – как это называится? – обмениваться кольцами. Им больше нравится жить во грехе, как мы с тобой жили, помнишь? – И он подмигнул своей жене.

– Никогда ничего подобного не было, – фыркнула Мария и опять повернулась к Кэтлин: – Он говорит правду? Свадьбы действительно не будет?

Но прежде чем Кэтлин успела ответить, Мария осуждающе покачала головой и отошла к другим гостям.

– Ты принес конверт? – спросил Сал.

– Я принес кое-что получше, – ответил я, – но нам придется вернуться в дом, чтобы до этого добраться.

– А ты точно не врешь? – спросил Сал. – Тогда пошли быстрее.

Он велел Кости остаться и охранять наличность, а Плохишу приказал следовать за нами. Мы стали пролагать свой путь сквозь толпу доброжелателей и веселящейся публики.

– Откуда ты узнал про усыновление? – спросил я на ходу.

– У меня есть – как это называится? – свои источники, – улыбнулся Сал. – И, обернувшись к Кэтлин, спросил: – Вы когда-нибудь видели, как он дерется?

– Я однажды слышала.

– Слышали? А это еще что значит? – не понял Сал.

Кэтлин взглянула на меня, и я пояснил:

– В заведении у Нелли. С быками Джо Де Мео.

– Вы там были? – поинтересовался Сал.

– Ну, вроде того, – кивнула Кэтлин. – В тот момент я была в ресторане, где пряталась под столом.

Мы вошли в главную гостиную.

– Эй, Салли, – помахал нам от двери Санто Мангано. Сал помахал в ответ.

– Это просто красота, – продолжал он, – наблюдать, как Крид – как это называится? – наносит физические увечья. Однажды мы были в одном заведении, и там какой-то сильно кирной специалист по боевым искусствам ни с того ни с сего привязался ко мне. Плохиш и Кость не успели даже пошевелиться, а Крид уже набросился на этого парня, и, клянусь богом, это выглядело так, как будто водяной жук столкнулся с циклоном!

– Если вы считаете, что это что-то, то вам стоит взглянуть на него в постели, – заметила Кэтлин, сжимая мне руку.

– И чего, натурально?..

– Да, – ответил я. – Только в постели мне приходится играть роль водяного жука.

Сал начал хохотать, но внезапно все помещения заполнил громоподобный голос. Хозяин дома слегка присел, но остался стоять на ногах. Вокруг нас гангстеры бросались на пол и тянули за собой своих жен. Женщины визжали, а их мужья пытались найти укрытие. Из ножных и подмышечных кобур появилось оружие. В руках у слуг неожиданно появились ножи, напомнив мне о моем предсказании.

Голос был мужской и очень мощный, как глас разгневанного Бога. Он произнес:

– Величайшие бойцы в мире не всегда самые представительные.

Лампы погасли, и по потолку и стенам заплясали синие лучи лазеров, светивших из дальнего угла фойе. Опять раздался этот могучий голос:

– Приветствуйте же величайших бойцов всех времен!

Откуда ни возьмись, появилось облако дыма, а потом опять зажглись огни. На месте облака стояла инвалидная коляска. Но не простая, а сделанная из космических материалов. На ней были укреплены несколько дуг безопасности, фары и всевозможное электронное оборудование. Коляской управлял крохотный человечек, одетый в светящуюся рубашку и с копной дредов на голове.

Виктор.

Рядом с ним стоял неизменный и вечно злой Хьюго, Маленький Генерал. Хьюго был помощником Виктора, его ближайшим конфидентом и советником по всем военным вопросам. Виктор и Хьюго были маленькие люди, чьей мечтой было завоевать мир со своей армией карликов. Если бы это им удалось, то мы действительно стали бы жить в маленьком мире[25]25
  Намек на английскую идиому «It’s a small world» – «Мир тесен».


[Закрыть].

Все взгляды обратились на Сала.

– Расслабьтесь, ребята, – сказал он. – Малыши хотели – как это называится? – с шиком войти. Это я предложил им напугать вас до потери пульса.

Десятки гангстеров стали с глупым видом прятать оружие и разбираться со своими взбешенными женами, чуть слышно бормоча угрозы.

Виктор что-то изменил на ручке своего кресла, и теперь голос его звучал гораздо мягче:

– Могу ли я иметь честь переговорить с Сальваторе Бонаделло?

– Ну что ж, – сказал Сал, – давай – как это называится? – уважим малыша. – И мы направились в сторону Виктора и Хьюго.

– Мне надо припудрить носик, – сказала Кэтлин именно так, как мы с ней договаривались. – Вы не покажете, где здесь у вас дамская комната?

– Дамская комната? – переспросил Сал. – Вот это класс! – Он показал дорогу, и Кэтлин удалилась в туалет.

– А я сначала и не понял, о чем это она. – Сал наблюдал за Кэтлин, пока та не скрылась из виду. – Вот это женщина! Я тебе просто завидую, что ты можешь каждое утро просыпаться и видеть такое.

– Прошу вас всех поприветствовать моего слугу, Мерлина, – раздался в динамиках голос Виктора.

Никто не пошевелился и не издал ни звука. Все смотрели на Сала. Он обвел глазами комнату и закричал:

– Он хочет, чтобы вы похлопали. Ну же, черт возьми!

И захлопал первым. Остальные, явно озадаченные, нехотя присоединились к нему.

Где-то на заднем плане, за толпой плотно стоящих гостей, раздался женский крик. Все повернулись в ту сторону. Затем этот же крик раздался в динамиках, и все поняли, что Виктор нарочно отвлек их внимание, чтобы дать возможность появиться волшебнику.

Мерлин медленно двигался в сторону Сала. Плохиш вытащил свой девятимиллиметровый «магнум» и направил его в лицо волшебнику. Тот уставился на ствол с плохо скрываемым ужасом.

– Мне же сказали, что никакого оружия не будет.

– Оружие останется там, где оно сейчас. Так, на всякий случай, – ответил Сал.

– Очень хорошо. – Мерлину пришлось взять себя в руки. – Только, прошу вас, будьте поаккуратнее. Не могли бы вы дать мне один доллар?

– Чего, чего? – переспросил Сал, а потом повернулся к Виктору: – Послушай, это мой гребаный праздник, и я не собираюсь отдавать свои деньги этому утырку.

– Всего один доллар, – повторил Мерлин. – Уверяю вас, что вы не пожалеете.

– Смотри, сам не пожалей…

С этими словами Сал запустил руку в карман брюк и вытащил оттуда пачку банкнот, достаточно большую, чтобы заткнуть ею рот лягушке-быку. Он долго ковырялся в бумажках, пока наконец не отыскал один доллар, который и протянул Мерлину. В правой руке у иллюзиониста ничего не было – я внимательно наблюдал за ним, – и вдруг в ней оказалась шариковая ручка.

Мне приходилось видеть разных фокусников – и Мерлин был одним из лучших.

– Прошу вас расписаться на банкноте, чтобы мы все знали, что она ваша.

– А я и так знаю, что она моя, придурок, – произнес Сал в ответ, но все равно поставил свою подпись.

Мерлин взял банкноту и отступил на несколько шагов, держа ее высоко над головой.

– Не спускай глаз с этого урода, – повернулся Сал к Плохишу.

Большой Плохой Парень согласно кивнул и направил пистолет на фокусника.

Казалось, что Мерлин из воздуха достал конверт и, положив туда долларовую купюру, разорвал. Когда он это сделал, Плохиш взвел курок.

Нервничающему Мерлину, наверное, никогда не приходилось работать под таким давлением, однако он умудрился закончить фокус. Несколько раз сложил конверт и разорвал его на отдельные квадратики. После этого опять развернул целый конверт и поднял его над головой, ожидая аплодисментов.

Их он не услышал.

– Где мои бабки? – спросил Сал. – Эти ребята подтвердят, что тебе лучше не быть мне должным.

В разных концах комнаты раздались нервные смешки.

Мерлин протянул конверт Салу. В нем оказался подтвержденный банковский чек на сто тысяч долларов.

Вот теперь гости взорвались аплодисментами. Каждый из них знал, что такое подтвержденный банковский чек.

Сал с трудом сдерживал улыбку. Он выглядел как ребенок, который только что получил FAO SCHWARTZ[26]26
  Крупнейший магазин игрушек на 5-й авеню в Нью-Йорке.


[Закрыть] в наследство. Гангстер огрел Мерлина по спине и крикнул Виктору: «Браво!»

– Прочитай подпись на чеке, – посоветовал ему из динамиков голос карлика.

Сал попытался разобрать подпись, нахмурился и достал очки для чтения.

– Донован Крид, – произнес он наконец.

Я поклонился и сказал:

– Я же обещал тебя поразить.

Сал облапил меня.

– Вот это, я понимаю, уважение! – сказал он, оглядывая комнату.

Неожиданно мафиозо замер, как будто что-то вспомнил.

– А где же мой доллар? – поинтересовался он.

– Ваши деньги у меня, мистер Бонаделло, – раздался голос Кэтлин с другого конца комнаты. Она несла что-то в высоко поднятых руках, пробираясь сквозь толпу. Подойдя к Салу, передала ему две бумажки. Одной была купюра достоинством в один доллар, а другой – еще один чек на сто тысяч долларов.

Сал не стал дожидаться ее инструкций и сразу же схватился за очки и уткнулся в чек.

– Виктор только что передал мне еще сто штук, – объявил он на весь зал.

И толпа опять разразилась громовыми аплодисментами. Я показал Виктору большой палец, и он ответил мне тем же.

Сал посмотрел на Кэтлин и поцеловал ее в щеку.

– Советую тебе поскорее окольцевать эту птаху, пока она не улетела, – обратился он ко мне. – Ты ведь сам знаешь, что не молодеешь.

– Тебе здорово удался этот фокус, – улыбнулся я Кэтлин.

– Это было весело.

После этого мы наслаждались простыми и сытными блюдами классической неаполитанской кухни, такими как жареные макароны, цыпленок по-охотничьи, пирожки, стейк в свежем томатном соусе, ригаттони с брокколи, лазанья и несколько вариантов свиных ребер.

А после этого мы около часа танцевали под фонарями. С течением ночи гангстеры и их быки стали относиться ко мне спокойнее. Все было очень просто – Сал пустил слух, что я ушел на покой, и деньги, которые я ему передал, были отступными.

– Ну и кто же пытался тебя сегодня закадрить? – поинтересовался я у Кэтлин, пока мы в фойе ждали машину.

Она открыла сумочку и достала оттуда клочок бумаги с номером телефона.

– Чей же это номер?

– Какого-то парня по имени Ледоруб, – ответила она, – хотя я сомневаюсь, что так его окрестили при рождении.

Кэтлин еще раз осмотрела комнату, полную свирепых на вид гостей с переломанными носами, отрезанными пальцами рук и бесконечным количеством шрамов на лицах.

– Хотя, если подумать… – задумчиво произнесла она.