Текст книги "Франк Эйнштейн и живые роботы"

Джон Шеска
Франк Эйнштейн и живые роботы

Jon Scieszka

Frank Einstein and The Antimatter Motor

Печатается с разрешения литературных агентств Writers House LLC и Synopsis Literary Agency

Copyright © Jon Scieszka, 2014

Illustrations copyright © Brian Biggs, 2014

Cover design by Chad W. Beckerman

© А.Блейз, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2015

* * *

1

Ровно 48 часов (2 оборота Земли вокруг своей оси) тому назад.

Ночь.

Темнота.

Вспышка!

Молния раскалывает тьму над застекленным потолочным люком.

Франк Эйнштейн поднимает голову и начинает считать вслух:

– Тысяча и раз. Тысяча и два. Тысяча и три. Тысяча и четыре. Тысяча и пять…

Трах-бабах! Старые металлические рамы на окнах в мастерской и научной лаборатории Франка дребезжат от раската грома.

– Одну милю свет проходит на пять секунд быстрее, чем звук… Значит, ударило в одной миле отсюда, – делает вывод Франк, и он совершенно прав, потому что свет распространяется почти мгновенно, а звук – гораздо медленнее. – Идем точно по графику.

Рис. 1.1.

– А ты уверен, что это сработает? – спрашивает Ватсон, поддергивая на руках желтые резиновые перчатки вдвое большего размера, чем надо. – По мне, так это все полный бред.

– План идеальный, – уверенно произносит Франк. – Во-первых, мама с папой опять уехали в путешествие. Во-вторых, дедушка Ал разрешил мне устроить лабораторию в гараже и брать любые запчасти, какие только понадобятся. И в-третьих, эти молнии накачают моего Умбота энергией по самые уши. Он оживет, и мы победим на Мидвильском конкурсе изобретателей и получим приз.

Молния.

Гром.

– На эти сто тысяч долларов дедушка Ал оплатит все свои счета. А с помощью Умбота мы потом сможем изобрести все, что захотим. – Франк закрепляет последнюю медную проволочку в мозговой схеме Умбота. – Что тебе не нравится?

– Ну, помнишь, в последний раз, когда мы решили собрать гоночную машину…

– Вакуумный выключатель! – перебивает Франк, протягивая руку, как хирург в операционной.

– …и ты приделал реактивный двигатель к детской коляске…

– Блок системы навигации!

– …а потом решил не ставить тормоза, чтобы «избежать лишнего расхода топлива»…

– Черепная коробка!

– Между прочим, у меня до сих пор остался шрам!

– Черепная коробка!

Ватсон шарит глазами по верстаку, заваленному запчастями, что накопились в гараже дедушки Ала за двадцать лет всевозможных механических, электрических и сантехнических ремонтных работ. Наконец, взгляд его падает на блестящий металлический ящик с двумя параллельными щелями.

– Ты имеешь в виду вот этот тостер?

Молния!

Франк снова поднимает голову к люку:

– Тысяча и раз. Тысяча и…

Бабах!

– Не больше полумили. Да! Черепную коробку, живо!

Ватсон перебрасывает Франку тостер.

Франк привинчивает на место последнюю деталь и укладывает Умбота в проржавевшую красную ванночку, в прошлой жизни бывшую кузовом тележки. Ванночка уже подвешена через блок к механизму, открывающему дверь гаража.

Франк отступает на шаг и окидывает любовным взглядом свое детище.

– Этот робот сможет думать, учиться и становиться все умнее и умнее. И сейчас мы его оживим силой молнии.

Он нажимает кнопку дверного механизма.

– Ж-ж-ж-ж-ж-ж! – жужжит моторчик. Канат натягивается. Старая ванночка с Умботом возносится под потолок гаража, навстречу открывающемуся люку.

– Есть! – восклицает Франк и заливается безумным хохотом. Волосы его становятся дыбом от ветра, ворвавшегося через люк, полы лабораторного халата развеваются. Франк хватает вилку для барбекю, которой предстоит направить силу молнии в железное тело Умбота. – Ватсон! Готов?

Ватсон потуже затягивает ремешок своих защитных очков и помимо воли мотает головой, потому что все в нем так и вопит: «Нет, нет!» Но он берет себя в руки и показывает Франку два больших пальца в болтающихся желтых перчатках.

Новый порыв ветра проносится по лаборатории.

Ванночка с Умботом продолжает подниматься к небу, наэлектризованному молниями.

Франк начинает отсчет:

– Раз! Два…

И вдруг…

Бзззззз!

Свет в гараже ярко вспыхивает и гаснет. Лаборатория погружается во тьму.

– О нет! – раздается в темноте вопль Ватсона.

Обесточенный мотор замирает, ванночка рушится вниз из-под самого потолка и с чудовищным лязгом врезается в бетонный пол.

Вспышка!

Бабах!

Молния и гром взрываются прямо над головами изобретателей в одну и ту же секунду. Голубовато-белый разряд, который должен был оживить Умбота, стекает по громоотводу и уходит в землю, пропадая без толку.

В стробоскопическом свете грозы перед глазами Франка и Ватсона мелькают картинки:

• ванночка подпрыгивает и подбрасывает Умбота в воздух;

• голова-тостер улетает направо;

• туловище-пылесос – налево.

И – темнота.

– Бурурум… бурурум… – рокочет гром уже откуда-то издалека.

– Франк? Вы там как, ребята? Целы? – Из-за двери лаборатории в круге мерцающего света свечи показывается голова дедушки Ала.

– Что это было? – спрашивает Ватсон.

– Хорошие у тебя перчатки, – замечает дедушка Ал, поднимая свечу повыше. – Наверно, сбой на электростанции. Хотя у соседей вроде бы свет горит.

Желтый луч свечи выхватывает из темноты останки Умбота.

– А это что такое?

– Да так, чепуха. Пытался кое-что сварганить для конкурса изобретателей, – отвечает Франк.

– Оно ведь не сломалось?

– Да нет, ничего страшного, – заверяет Франк, не желая лишний раз волновать дедушку. Подобрав с пола безжизненную голову и туловище Умбота, он аккуратно укладывает их на верстак. – Завтра все починю.

Ватсон с облегчением стягивает с рук перчатки, похлопывает голову-тостер по макушке и закидывает на плечо рюкзак.

– Все-таки самообучающийся робот – это отличная идея, – вздыхает он.

Франк скатывает в шарик лист бумаги, изрисованный чертежами робомозга и схемами атома, и бросает его на верстак, в кучу запчастей и металлолома.

– Спасибо, Ватсон. До завтра.

– Бррр-бррр-бурурум, – доносится последний отголосок грома, когда Франк уже проходит на кухню и закрывает дверь за собой и за дедушкой Алом.

2

В лаборатории Франка Эйнштейна царит тишина.

Гроза миновала. Франк спит. В Мидвиле все спокойно.

Небо прояснилось, и серебряный свет луны, почти уже полной, льется в окна гаража и сквозь застекленный потолочный люк.

Лунный луч выхватывает из тьмы голову-тостер и мозговую микросхему, лежащую на самой верхушке пирамиды из блока питания для видеоприставки, старых наручных часов, цифрового пианино, решетки для гамбургеров, блендера, моторчика от игрушечного самолета, спортивного тренажера для мышц живота, алюминиевого шланга, телевизионного пульта, магнитов, батареек, замков и лампочек, стального напильника, стереонаушников, маленького ручного пылесоса, вебкамеры, стеклянного колпака, колесиков от детской коляски, нескольких термометров и вентиляторов, автомобильного навигатора, ящика с образцами минералов, большой серебристой пепельницы и сломанной обезьянки-обнимашки.

В дверные щели сквозит. Легкому ночному ветерку не под силу сдвинуть с места камень, металл, дерево или хотя бы пластик. Но комок смятой бумаги на верстаке покачивается и теряет равновесие. Прокатившись на полтора оборота вперед, он задевает сжатую медную пружину. Пружина разворачивается и подталкивает стальной напильник. Напильник падает в ящик с образцами и бьет по куску кремня, высекая искру.

Искра выстреливает точно в центр мозговой микросхемы Умбота, собранной Франком собственноручно.

Огонек бежит по извилистым дорожкам, соединяющим чипы памяти.

Вспыхивают новые искры – две, три, четыре… и вот уже микросхема покрывается целой сетью огоньков, подозрительно похожей на систему нервных связей между клетками человеческого мозга.

Сеть огоньков превращается в мысль.

Мысль становится планом действий.

Глазок вебкамеры открывается и, моргнув заслонкой, посылает беспроводную команду безголовому телу робота. На груди у того загорается зеленая лампочка. Электрический разряд мчится дальше, в сердцевину туловища-пылесоса. Умножается, разделяется, распространяется по всему металлическому телу.

И перепрыгивает на механическую руку с зажимом, отвалившуюся от туловища при падении и лежащую на верстаке.

Зажим, заменяющий роботу пальцы, раскрывается.

Искра.

Зажим смыкается.

Искра.

Вся рука приходит в движение.

Потоки энергии несутся по лабиринтам электрических цепей. Механическая рука отвинчивает заднюю стенку от блока питания видеоприставки. Затем выбирает из груды хлама ручной пылесос, вебкамеру и стеклянный колпак. Луна скрывается за набежавшим облачком. В непроглядной тьме лаборатории две механические руки перебирают и сортируют запчасти и инструменты на верстаке. Закручивают винтики, взводят пружины, крепят подшипники и шестеренки. Соединяют детали, проклепывают швы, перестраивают электрические цепи, подпиливают напильником уголки, вставляют трубки в пазы и вот, наконец, водружают механическую голову на плечи механического тела. И голова, и тело полностью переработаны и готовы к употреблению.

Луна выглядывает из-за облака.

В лаборатории снова светло.

И на верстаке Франка Эйнштейна стоит кое-что новенькое.

Что-то, чего здесь раньше не было.

Что-то мыслящее.

Что-то способное учиться.

Что-то… живое.

3

В 8 часов 34 минуты утра по восточному стандартному времени у Франка срабатывает будильник.

Только не подумайте, что это какой-нибудь обычный будильник, который будит вас заурядным звонком. Нет, это будильник великого изобретателя Франка Эйнштейна.

А потому к нему прикреплен молоток.

И ровно в назначенное время спусковой механизм будильника приводит этот молоток в действие. Молоток ударяет по гвоздю, вгоняя его в планку с деревянным колышком на другом конце, блокирующим шестеренку от десятискоростного велосипеда. Планка сдвигается… шестеренка проворачивается… гантелька, подвешенная на другом конце цепи, ползет вниз… другая шестеренка тоже начинает вращаться… за ней – колесико… потом еще одно, и еще… и вот уже вся сложная система колес и шестеренок, покрывающая стену, приходит в движение, пока, наконец, последнее колесико не запускает червячный валик с металлическим стержнем. Стержень вращается, наматывая на себя веревочку, и огромные вертикальные жалюзи от пола до потолка плавно открываются, заливая всю комнату ярким утренним солнцем.

Франк садится в кровати, запускает руки в волосы и энергично чешет голову, чтобы проснуться побыстрее. До чего же ему нравится в гостях у дедушки Эла – здесь, на старой фабрике, переоборудованной под жилой дом с ремонтной мастерской, а теперь еще и с лабораторией лично для него, Франка!

Правда, ремонтная мастерская большого дохода не приносит. Жители Мидвиля просто выбрасывают сломанные вещи и покупают новые, а дедушке Элу интереснее просто возиться со всяким старьем, чем зарабатывать деньги. Но для того, кто хочет изобретать какие-нибудь любопытные штуковины и испытывать их в деле, дедушкина мастерская – самое лучшее место на свете.

Франк натягивает джинсы и футболку, а поверх футболки – свой мятый, заношенный, тысячу раз стираный-перестираный лабораторный халат. Затем сует ноги в ботинки. Только никаких носков! В носках ему неудобно, а все неудобное мешает думать.

Критически осмотрев игрушечную железную дорогу на полу. Франк приходит к выводу: правильно он сделал, что отключил вчера вечером свою Систему Доставки Ботинок. Это изобретение еще не доработано. Слишком часто утро начиналось с крушения Обувного Поезда.

Франк хватает книгу с огромной деревянной катушки для кабеля, заменяющей прикроватную тумбочку.

Снизу, из кухни, соблазнительно тянет блинчиками и кофе, и Франк мчится на запах – по широкому коридору с дощатым полом и через арочный проем двери, над которым все еще можно различить полустертый штамп мидвильского завода по производству застежек-молний.

Стены по обе стороны увешаны картами и чертежами дедушки Ала. Франк пробегает мимо «Фаз луны» и «Созвездий», сворачивает сначала налево, к «Тектоническим плитам» и «Геологическим эпохам», затем направо, к «Скелетной системе человека» и «Системе кровообращения», хватается за макет спирали ДНК, съезжает на два этажа вниз и, проскочив через дверь-вертушку, украшенную с одной стороны схемой растительной клетки, а с другой – схемой животной клетки, достигает пункта назначения.

– Доброе утро, Эйнштейн, – говорил дедушка Ал, вытряхивая блинчики из сковородки.

– Доброе утро, Эйнштейн, – откликается Франк, в тысячный раз повторяя их любимую шутку, которая на самом деле вовсе не шутка.

Дедушка Ал накладывает себе и Франку по целой горке еще дымящихся блинчиков и включает забавный светильник над столом – модель атома углерода из шести синих лампочек-протонов и шести красных нейтронов, составляющих центральное ядро, вокруг которого время от времени вспыхивают белые огоньки шести электронов.

Франк запихивает в рот теплый блинчик с топленым маслом и кленовым сиропом.

– М-м-м-м-м!.. Так что, электричество уже включили?

– Да, – кивает дедушка Ал. – Ты уж меня прости. Это, по-моему, я виноват. Сегодня утром нашел просроченный счет в холодильнике. Понятия не имею, как он туда попал, но я покрыл часть долга, так что электричество у нас теперь будет… по крайней мере, пока ты не закончишь свой проект.

– Не переживай, – отмахивается Франк. Куда больше проекта его беспокоит то, что дедушка стал таким забывчивым. – У меня полно других идей, как выиграть этот приз. Помнишь свой суперэлектромагнит?

Дедушка снова кивает и с улыбкой переводит взгляд на кухонную стену, украшенную схемой электромагнитной волны. Чуть выше схемы висит старая фотография, на которой маленький дедушка Ал запечатлен в обнимку с тем самым магнитом и с кубком победителя Мидвильского конкурса изобретателей.

– Наверно, именно тогда я и начал по-настоящему мыслить как ученый, – замечает он.

Франк берет еще блинчик.

– Да, и это потому, что ты уже тогда очень много знал.

Дедушка Ал откидывается на спинку стула и заливается громким, добродушным хохотом.

– Нет! Ничего подобного! Совсем наоборот: я начал понимать, как много на свете такого, чего я не знаю. В науке преуспевает тот, кто умеет задавать вопросы, а не тот, кто хорошо запоминает ответы. И неудача – это тоже в своем роде успех… при условии, что ты поймешь ее причину.

– Ну, тогда мой вчерашний эксперимент можно считать успешным, – проворчал Франк. – Потому что причина совершенно ясна: все пошло коту под хвост, когда отрубили электричество.

– Прости, пожалуйста, – повторяет дедушка Ал. – Я вижу, у тебя книжка Азимова? Ты изобретаешь робота?

Франк дожевывает последний блинчик.

– Я изобретаю робота, который сможет учиться сам. Хочу собрать ему мозг не по правилам программирования, а так, чтобы получилось что-то вроде нейронной сети. Если сделать роботу мозг, похожий на человеческий, есть шанс, что он сможет учиться, как человек, и понемногу умнеть.

– Интересно! – соглашается дедушка. – Значит, хочешь использовать биофизическую модель?

– Именно! Ты же знаешь, что у человека мозговые клетки соединены в сеть, вот таким примерно образом…

Франк хватает маркер и начинает чертить на дверце огромного промышленного холодильника схему нейронной сети.

– А компьютеры делают выбор между «да» и «нет» только по заданным правилам. Связи у них идут не по сети, а скорее по цепочке, вот как-то так…

– Искусственный мозг, устроенный по такому принципу, не может учиться, как мы, люди. Он может делать только то, на что его запрограммировали.

– М-м-м… угу… – кивает дедушка Ал.

– Но что, если я соберу своему роботу вот такой мозг?.. – взволнованно продолжает Франк.

– Ага, понятно, – говорит дедушка Ал. – Тогда каждая клетка будет связана со многими другими одновременно. Такой мозг сможет сам создавать алгоритмы. Сможет думать самостоятельно.

Франк вычерчивает сложную схему связей на своем чертеже.

– Да! Мало того, он сможет запоминать эти алгоритмы! И тогда у него появятся настоящие мысли. Как у человека. А потом…

Внезапно из угла кухни, где красуется полноразмерный муляж диметродона, доносится утробный динозаврий рев.

Дедушка удивленно смотрит на Франка:

– Кто это звонит в такую рань?

– Р-р-р-р-р-аргххх! – повторяет диметрофон дедушки Ала.

Дедушка нажимает динозавру на глаз. Парус-видеоэкран на спине динозавра вспыхивает и высвечивает два имени: «Боб и Мэри».

– А-а, вон оно что, – говорит дедушка. – Твои мама и папа.

Франк отвечает на зов доисторической рептилии:

– Алло?

– Алло! Франк, милый, это ты?

На экране появляется расплывчатая картинка: два лица в оранжевых меховых капюшонах.

– Привет, мам! Да, это я.

– У вас там все хорошо? Вы с дедушкой присматриваете друг за другом? Чем занимаетесь?

– Да, да. Я как раз говорил дедушке про свою модель искусственного интеллекта на основе нейронной сети. Хочу собрать ее и выиграть приз на Мидвильском конкурсе изобретателей.

– Замечательно. Только не забывай принимать витамины! Передаю трубку папе.

– Франк!

– Привет, па!

– Это самое крутое место из всех, куда мы до сих пор ездили! Самое дно мира! Знаешь, как оно называется?

– Конечно, – улыбается Франк. – Это Антарктида.

– Это Антарктида, сынок! Южный полюс!

Ледники! Лыжи! Снегоступы! Пингвины! Тюлени!

– Здорово! – откликается Франк. – Не забудьте посмотреть, что там творится с озоновой дырой. В это время года она всегда становится больше.

– Ах да, и еще киты! Чуть не забыл. Ну ладно, мы побежали. Некогда говорить. Позвоним через пару дней. Захочешь подробностей – читай в нашем блоге.

– Ага, понял, – говорит Франк.

– Ну, пока! Мы тебя любим!

Экран диметрофона гаснет.

Франк переглядывается с дедушкой.

– Ты уверен, что папа – твой родной сын?

Дедушка Ал смеется.

– Да, надо признать, наукой он никогда не интересовался. Но зато он любит путешествовать. И твоя мама – тоже. И как раз поэтому мы с тобой можем спокойно заниматься своими экспериментами.

– Кстати об экспериментах… – помолчав, добавляет дедушка. – Не знаешь, куда подевался тостер? Что-то я его нигде не вижу.

– Ой, извини. Это я его взял. Хотел использовать кое-какие детали для сборки робота. Сейчас схожу за ним.

Девяносто девять и девять десятых процента взрослых на месте дедушки Ала не упустили бы случая прочесть Франку длинную лекцию: нехорошо, мол, разбирать исправные вещи на запчасти, и если ты что-то откуда-то взял, то обязательно надо потом положить на место. К тому же электричество – штука опасная, да и вообще не стоит ничего трогать без разрешения и брать без спросу.

Но дедушка Ал Эйнштейн не таков. Он кивает Франку:

– Вот и ладненько.

Франк вбегает в свою лабораторию, включает свет и принимается рыться в груде запчастей и инструментов на верстаке, одновременно размышляя о том, как переделать мозг для самообучающегося робота.

Выбирая из кучи детали от тостера, он бормочет себе под нос:

– Наверное, надо побольше мозговых клеток и поменьше связей. – Франк складывает пальцы лодочкой и поднимает руку, словно чашу весов. – Или, наоборот, поменьше мозговых клеток… – он поднимает другую руку, а первую опускает пониже, – …и побольше связей.

Покачивая руками, Франк продолжает вглядываться в кучу хлама.

– Термостат, термостат… Где же ты, термостат?

В ответ раздается тихое жужжание, и что-то ложится на ладонь его правой руки.

– Термостат, – произносит механический голос.

– А, вот и он, – отвечает Франк. – Здорово. Спасибо.

Прижимая к груди детали тостера, он поворачивается к двери и продолжает размышлять вслух:

– Но откуда же взять энергию? Нужна искра, нужно…

– Добро пожаловать, – произносит механический голос.

Франк замирает, внезапно осознав, что он здесь не один.

Он оборачивается, смотрит на верстак, поднимает глаза повыше и кое-кого видит.

Точнее, кое-что.

И оно с ним разговаривает.

Детали тостера с лязгом падают на пол.

До Франка доходит.

– Ты! – восклицает он. – Ты живой!

4

Робот, стоящий посреди лаборатории Франка, кивает.

– Да, я живой. По крайней мере, согласно одному из определений термина «живой».

– Я так и знал, что все должно сработать! – восторгается Франк.

Робот протягивает ему правую руку.

– Меня зовут Клинк. Я носитель искусственного интеллекта, изготовленный методом самосборки.

Франк пожимает металлическую руку Клинка.

– То есть ты сам себя собрал?

– Да, – отвечает Клинк. – Я ведь так и сказал. Если бы это было не так, я бы этого не сказал.

Франк внимательно осматривает его и замечает, что почти все детали разбившегося Умбота пошли в ход: глаз-вебкамера, рука-шланг, дисплей от GPS-навигатора – все на месте. И тело-пылесос с колесиками и ручкой, по счастью оказавшееся ударопрочным. Только для головы Клинк предпочел не тостер, а стеклянный колпак, куда более презентабельный. И всё это аккуратно подогнано, соединено проводками и собрано в самого настоящего, полнофункционального, подвижного робота. Моргающего лампочками и говорящего.

– Но как?..

– Насколько я могу судить, вначале кто-то собрал нейронную сеть, составившую основу мозга. Недоставало только искры, чтобы она заработала. По моим подсчетам, вероятность того, что ты и был тем самым человеком, который ее собрал, составляет девяносто восемь процентов.

– Я? – переспрашивает Франк. – То есть… ну да, это я.

– Великолепно, – объявляет Клинк.

– Погоди… ты что, иронизируешь?

– Ты имеешь в виду, что я употребил слово, точнее говоря, наречие, в значении, противоположном словарному, с целью оскорбить кого-либо, выразить раздражение или вызвать смеховую реакцию? Интересно, зачем бы мне это делать?

– Постой-постой… ты что, и сейчас иронизируешь?

– Ну, по правде говоря… – Но Франк так и не успевает понять, иронизирует робот или нет, потому что их беседу с Клинком прерывает здоровенный мусорный бак на металлических ножках. Выскочив из-за верстака, бак с разбегу врезается во Франка и обвивает его парой алюминиевых шлангов, заменяющих руки.

Рис. 1.2.

– Человек! Обнимашки! Ты хочешь обняться! Я хочу обняться! Обними меня!

– Еще один робот?! – восклицает Франк, отрываясь от земли и повисая в металлических объятиях бака-энтузиаста.

– Как видишь, – отвечает Клинк. – Это Кланк. Еще один искусственный интеллект, изготовленный методом самосборки.

Кланк с улыбкой взирает на Франка сверху вниз.

– Потрясающе, – с трудом выдавливает Франк, уже начиная задыхаться.

– Прекрати обниматься, Кланк, – приказывает Клинк. – Людям требуется свободный доступ кислорода в легкие.

Кланк разжимает свои могучие объятия и роняет Франка на пол.

– Вот спасибо! – с облегчением вздыхает Франк.

– Во избежание недоразумений я должен уточнить, что Кланк представляет собой близкое подобие искусственного интеллекта, изготовленное по большей части методом самосборки.

В животе у Кланка крутятся и жужжат какие-то колесики.

– Вы останетесь довольны! – трубным гласом возвещает он у Франка над ухом.

– Кланк не сумел бы собраться без моей помощи, – продолжает Клинк. – Оставалось не так много запчастей, и пришлось пустить в ход все, что нашлось. Мы взяли для него мозг из твоей обезьянки-обнимашки…

– Обнимашки! – радостно повторяет Кланк.

– …блок памяти дешевых электронных часов…

– Бип!

– …и, самое главное, начинку цифрового пианино «Касио AL‑100R». Восемьдесят восемь клавиш, сотня ритмов.

– Боп-а-боп-боп… – громыхая «Меллоу-джазом № 1», Кланк выбирает из остатков запчастей на верстаке велосипедное колесо и в задумчивости сгибает его пополам.

– Ах да!.. Еще мы взяли четыре усилителя от спортивного тренажера «Аб-Мастер», – добавляет Клинк.

Справа от клавиатуры на брюхе Кланка гостеприимно загораются лампочки.

– Введите номер заказа и нажмите кнопку «сохранить»!

Франк Эйнштейн осматривает обоих роботов со всех сторон и довольно улыбается. Настоящее электромеханическое чудо! Мозг, прямо-таки бурлящий идеями, – и это он, Франк, его изобрел!

– Значит, твой мозг устроен по принципу нейронной сети? – уточняет он на всякий случай.

– Да, – утвердительно гукает Клинк.

– С гибкими синаптическими связями, обеспечивающими адаптивность и самообучаемость?

– Совершенно верно, – подтверждает Клинк.

– О да, би-боп-а-бип, – вторит ему Кланк в ритме «Танго № 2».

– Великолепно! – восклицает Франк.

Воображение рисует ему умопомрачительные картины будущего: Клинк и Кланк умнеют буквально на глазах, с каждой секундой. Сколько же всего замечательного он сможет изобрести с помощью двух этих чудесных роботов! Они придумают реактивные ранцы, с которыми человек сможет летать по воздуху! И аппараты для гиперпространственного перехода, и гигантские магниты, и силовые лучи, и киборгов, и невесть что еще… А когда изобретать в этом мире станет больше нечего, они откроют новые миры, целые вселенные, таящие в себе сотни новых загадок и возможности для новых изобретений.

– Это будет потрясающе! – выдыхает Франк.

Кланк нажимает кнопочку у себя на боку.

– Тук-тук, – отчетливо произносит он.

Рис. 1.3.

– Ты что, опять?.. О нет, только не это! – вскрикивает Клинк. – Я же знал, что надо было очистить тебе диск памяти перед установкой! Спрашивается, почему я этого не сделал?

– Тук-тук!

– Я же знаю, что ты будешь это повторять, пока я не спрошу: «Кто там?» – а потом начнешь демонстрировать радость от того, что я сказал то, чего говорить не собирался. Не понимаю, зачем ты это делаешь?

– Тук-тук!

– Охо-хо… Ну ладно, ладно. Кто там?

– Бу-у!

– Кто такой «Бу-у»?

– Не пугайся, дружок! Это просто шутка! – Кланк обнимает сам себя руками-шлангами и разражается механическим смехом: – Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!..

– ДЗЫНЬ! – внезапно звякает Клинк и необыкновенно внятно произносит: – Через. Две. Сотни. Ярдов. Поверните. Налево.

– Ха-ха-ха!

– Посмотри, что ты натворил! У меня из-за тебя опять запустилась эта дурацкая система навигации! – негодует Клинк.

– Ха-ха-ха! – повторяет Кланк. Его, очевидно, заело. – Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

– Вы… ушли… с маршрута… – Клинк колотит себя пылесосным шлангом по стеклянному колпаку.

Франк Эйнштейн таращится на них во все глаза.

– Это будет потрясающе, – повторяет он и, помолчав, добавляет: – И очень странно.