Текст книги "Манхэттенский охотничий клуб"

Глава 9

По дороге обратно в Бриджхамптон Кит и Мэри молчали, но не потому, что понимали друг друга без слов, как иногда бывает у счастливых супругов, проживших много лет вместе. Их нежелание говорить скорее свидетельствовало о пропасти, уже давно возникшей между ними, которая теперь расширилась настолько, что даже случившаяся трагедия, затрагивающая их обоих, была не в силах заставить их общаться.

И тем не менее Мэри чувствовала, что должна сказать что-то, потому что знала: у Кита нет такого мощного источника утешения, как вера, и ему одному со своей болью, – настолько осязаемой, что ее можно почти потрогать руками, – не справиться. Когда Мэри наконец мысленно прочла о спасении души Джеффа все молитвы, какие знала, она повернулась к сидящему рядом мужчине, который много лет был ее мужем.

– Кит, я знаю, как тебе тяжело. Но Господь, взваливая нам на плечи ношу, сам же и помогает ее нести. И если ты позволишь Ему тебе помочь... – Она прикусила губу, зная, что ее следующие слова будут Киту неприятны, но понимая, что их обязательно следует произнести. – Это наша вина, – продолжала Мэри. – Тогда, много лет назад, когда я позволила тебе... – Она замолкла, не желая даже произнести это вслух. – Ты знаешь, о чем я говорю. Мы виноваты... во всем.

Кит бросил на нее косой взгляд и печально вздохнул.

– Мэри, тебе не в чем себя обвинять. Мы с тобой тогда не сделали ничего плохого, что бы ни говорил отец Нонан. А Джефф уж определенно ни в чем не виноват.

– Если бы он не был ни в чем виноват... – начала Мэри, но Кит не позволил ей закончить фразу.

– Только не городи, пожалуйста, эту чушь насчет жюри присяжных, Синтии Аллен или кого-то еще. Джефф не причинил этой женщине ни малейшего вреда, в этом я уверен на все сто процентов. А тело, которое нам показали в морге, – Кит посмотрел ей в глаза, – принадлежит не Джеффу.

Мэри дернулась, как будто ее ударили кулаком в живот. «Как не Джеффу? О чем это он говорит? Да, свалившееся на нас горе перенести очень трудно, но избегать смотреть правде в глаза, притворяться, что этого не случилось... Легче все равно не станет, наоборот, еще тяжелее».

Мэри взяла руку мужа в свои.

– Кит, ты же был там, видел его. Зачем же притворяться...

Кит высвободил руку.

– Притворяться? Что значит «притворяться»? Я говорю тебе, Мэри: тело, которое мы видели там, – это не Джефф.

Мэри отпрянула.

– Ради всего святого, о чем ты говоришь? Я просто не понимаю.

Кит ненадолго оторвал взгляд от дороги и сердито посмотрел на нее.

– Повторяю: это не Джефф. Когда я был там утром, мне показали другого мертвеца.

Мэри почувствовала головокружение. Другого? Боже, неужели Кит сошел с ума?

– Татуировка! – хрипло проговорил он. – У Джеффа была татуировка, а у того несчастного, которого мне показали утром, ее не было!

– Я помню о татуировке Джеффа, – сказала Мэри, пытаясь понять логику Кита. – Но она исчезла. Она... – Ее лицо сморщилось, когда перед ее глазами возникло обезображенное тело сына. – Она сгорела, Кит. Поэтому ее там и нет.

– Ты хотя бы сделай над собой усилие, чтобы понять, о чем я говорю! – бросил в ответ Кит, крепко сжимая руль и машинально давя на педаль газа. – Утром эта часть тела у него обгоревшей не была. – Он повысил голос. – И там тоже не было татуировки, Мэри! Я говорю тебе...

– Осторожнее! – крикнула она, потому что их машина угрожала ударить впереди идущую. – Постарайся успокоиться. Ты хочешь, чтобы мы тоже погибли?

Кит замедлил ход, потом потянулся и взял руку Мэри. Но она ее отдернула, отодвинувшись к дверце, и произнесла дрожащим голосом:

– Он умер, Кит. Джефф умер, и ты должен это принять.

– Я не собираюсь принимать ничего, кроме правды. Говорю тебе еще раз: сегодня нам показали не Джеффа!

Мэри была готова взорваться, но справилась с собой. Она сильно прикусила губу, ожидая, пока схлынет волна злости. Затем произнесла спокойно, глядя перед собой:

– Не хочу больше ничего об этом слышать. Отвези меня домой.

– Дело в том, что... – начал Кит, но Мэри его прервала:

– Наш сын умер сегодня утром. И мне придется к этому привыкнуть. Я должна принять эту ношу, которую на меня возложил Господь. Это очень трудно, но придется. А ты... пытаешься притвориться, что этого не случилось. Отвези меня домой, Кит. Просто отвези меня домой и не говори больше ничего.

В кабине опять воцарилось молчание, которое на этот раз ни Мэри, ни Кит не пытались нарушить.

Глава 10

Джефф не знал, что боится темноты. Но раньше ему никогда и не приходилось бывать в настоящей темноте. Такой, когда перестаешь верить, что снова увидишь свет, которая обволакивает, как саван, душит и делает слепым. Джефф понятия не имел, где находится и как долго. А единственной надеждой сохранить рассудок стала свисающая с потолка пыльная лампочка.

Сейчас он понял, что совершил роковую ошибку. Когда сопровождавший его человек спрыгнул с платформы станции метро на Бауэри-стрит и ринулся в темноту туннеля, Джеффу следовало остаться на месте и дождаться полицейских, которые появились бы через несколько секунд. Но в тот момент он не думал – у него не было на это времени, – а просто подчинился инстинкту.

Инстинкт этот, видимо, до поры до времени таился в той части мозга, которая отвечала за самые примитивные эмоции, и потому в тот момент он ничем не отличался от дикого животного, преследуемого охотниками. Джефф побежал в туннель метро следом за человеком, которого почему-то боялся меньше, чем людей, бежавших к нему по платформе. Единственным его желанием сейчас было не потерять из виду человека, силуэт которого смутно маячил впереди. Он становился видимым в тусклом освещении на секунду или две, а затем опять исчезал, чтобы через некоторое время возникнуть вновь. Неожиданно Джефф чуть не врезался в него, потому что тот остановился.

Стук собственного сердца и тяжелое дыхание заглушали почти все звуки, но он все равно услышал характерный шум приближающегося поезда.

Вдалеке появились огни.

– Прочь с путей! – рявкнул человек. – Давай же!

Джефф двинулся налево, но тот схватил его за руку.

– Сюда!

И почти втащил на узкую рабочую платформу, где в бетонной стене туннеля имелась неглубокая выемка.

Грохот перерос в ужасающий рев, темноту туннеля пронзил яркий луч. Джефф прижался спиной к холодному бетону.

Поезд промчался настолько близко, что если бы Джефф протянул руку, то к этому металлическому монстру можно было бы даже прикоснуться. Их окружило густое облако пыли. Джефф имел неосторожность глубоко вдохнуть и закашлялся. Если бы человек не держал его за руку, он бы, наверное, упал под поезд.

Неожиданно все закончилось. Рев поезда затих так же быстро, как возник. Кашель долго не прекращался. У Джеффа ослабли ноги, и он, скользя спиной по стене, опустился на стальной пол рабочей платформы.

– В первый раз действительно несладко, – сказал человек, стоящий рядом. – Но через некоторое время ты научишься задерживать дыхание, и тогда пыль не будет тебя донимать так сильно. Ладно, пошли.

Человек спрыгнул на пути и уверенно двинулся вперед, как будто шел по улице. Джефф последовал за ним. Через несколько минут сопровождающий нырнул в проход, ведущий налево, а потом полез вверх по лестнице, в другой проход, а за ним дальше, в третий, по стенкам которого были проложены трубы.

Сколько времени они шли, Джефф не представлял. Может быть, два часа или двадцать минут. Возможно, они прошли уже несколько миль или крутятся на одном месте. Он потерял ориентировку через несколько секунд после того, как поднялся по первой лестнице, и знал, что если отстанет, то заблудится. Окончательно и бесповоротно.

Заблудится в подземелье под этим гигантским городом.

Заблудится в темноте.

Когда Джефф уже был близок к изнеможению и боялся, что не сможет двигаться дальше, перед ними возникла тяжелая металлическая дверь. Человек открыл ее и втолкнул Джеффа внутрь. Затем дверь закрылась за ним с глухим звуком.

После темноты туннеля свет в комнате показался Джеффу очень ярким. Примерно через полминуты, когда глаза окончательно привыкли, он увидел, что в комнате находится еще один человек. По виду на несколько лет старше его, но намного крупнее и выше. В общем, настоящий гигант с внушительными бицепсами.

Джефф узнал оранжевый комбинезон, какие носят осужденные в тюрьме Рикерс-Айленд. Если бы фургончик не разбился, на нем сейчас был бы такой же.

– Как тебя зовут? – спросил здоровяк.

– Джефф, – ответил он после небольшой паузы.

– Джефф, – тихо повторил здоровяк, потом кивнул. – Мне это имя нравится. Очень. – И улыбнулся Джеффу, обнаружив отсутствующий зуб. – А я Джаггер.

Затем он присмотрелся к Джеффу, и улыбка с его лица исчезла.

– Я вижу, ты не из тюрьмы. Меня отсюда забирают? – Он насупился. – Тогда тебе придется просить подкрепления. Потому что назад я возвращаться не собираюсь.

Увидев, как правая кисть Джаггера сжалась в огромный кулак, Джефф поспешно качнул головой.

– Да не намерен я тебя забирать. Ты скажи мне хотя бы, где мы находимся.

– В подвале больницы, – ответил Джаггер, опустившись на матрас, который был единственным предметом в комнате.

– Больницы? – спросил Джефф. – Какой больницы?

– Той, куда меня положили.

– Когда это было?

Джаггер пожал плечами.

– Не знаю. Да и неохота мне обо всем этом думать. – Он снова заулыбался и похлопал по матрасу рядом с собой. – Садись.

Джефф не решался, пробуя рукой дверную ручку. Она повернулась, но дверь была заперта.

Джаггер поднялся с пола и сделал шаг в его направлении. Его голос стал тише, и в нем появились угрожающие нотки.

– Ты не уйдешь. Я не хочу, чтобы ты уходил.

Джефф вдруг понял, в какую больницу попал. Скорее всего это «Беллвью». О ней рассказывали заключенные в следственной тюрьме. И все приходили к выводу, что лучше сидеть в Рикерс. Там по крайней мере не все сумасшедшие. Но почему Джаггера перевели из Рикерс-Айленд в «Беллвью»?

– Я никуда не уйду, даже если бы очень захотел, – сказал Джефф, глядя на кулак Джаггера. Затем двинулся от двери, и кулак разжался.

Все это происходило час назад, а может быть, два или даже больше, Джефф не знал. Он наконец уселся на пол, опершись спиной о стену, и заснул. Минут через пятнадцать он открыл глаза и встретил взгляд Джаггера. Тот сидел на матрасе и не сводил с него глаз. Бетонный пол был холодный, и все тело ломило.

Затем свет погас, и накатила ужасающая темнота. Темнота и тишина. Темнота была такой густой и тяжелой, что душила Джеффа, а тишина настолько полной, что давила на уши. Казалось, он никогда больше не услышит ни звука.

Прошло несколько секунд, и Джефф почувствовал у своих ног что-то крадущееся.

– Джаггер, ты где? – В темноте его голос звучал неестественно громко.

– Здесь, – отозвался сокамерник со своего матраса.

Потом по ногам пробежало какое-то существо. Джефф ударил рукой и попал по чему-то мягкому. Раздался писк.

Крыса! Джефф рывком подтянул ноги и быстро поднялся. А затем голос по ту сторону двери с нажимом произнес:

– Слышите, вы оба! Прочь от двери! Садитесь на матрас и не двигайтесь. Если пошевелитесь, то дверь закроется и свет больше никогда не зажжется. Ждите, пока я сосчитаю до десяти.

Человек за дверью начал считать, а Джефф на несколько секунд застыл. Где этот чертов матрас? Как же его найти?

– Джаггер, – прошептал он. – Где ты?

– Здесь, – прозвучало в ответ.

Джефф осторожно шагнул вперед, остановился, потом сделал еще шаг.

– Скажи что-нибудь.

Но говорить Джаггер не стал, а просто схватил своей огромной рукой Джеффа за ногу.

– Все в порядке, парень. Ты на месте.

К тому времени, когда человек за дверью закончил счет, Джефф успел опуститься на матрас. Дверь открылась, и темноту прорезал луч фонаря, который ослепил их, надежно пригвоздив к месту.

– Добро пожаловать на игру, – произнес невидимый тюремщик. – Правила простые: выиграете – станете свободными. Проиграв, умрете.

Джефф услышал, как на пол что-то поставили. Затем луч фонаря погас, дверь затворилась, и комната снова погрузилась в темноту. А через некоторое время зажглась лампочка.

Рядом с дверью стояла большая эмалированная миска с каким-то варевом, по виду напоминающим баранье рагу. Из вязкой массы торчали две ложки. Рядом с миской стояла фляга.

Джефф посмотрел на Джаггера. Тот пожал плечами и принялся есть. Джефф наблюдал за сокамерником, как тот поглощает пищу, и в его ушах звучали слова невидимого тюремщика: «Выиграете – станете свободными. Проиграв, умрете».

Он перевел взгляд с Джаггера на голую пыльную лампочку, свисающую с потолка.

«Выиграете – станете свободными. Проиграв, умрете».

А вдруг опять погаснет свет?..

Джефф знал, что случится, когда свет погаснет. Его со всех сторон охватит ужасная удушающая темнота, и прячущиеся в ней твари снова начнут к нему подкрадываться.

А в ушах все звучало: «Добро пожаловать на игру. Правила простые: выиграете – станете свободными. Проиграв, умрете».

«Проиграв, умрете».

Глава 11

Кит Конверс чувствовал себя так, будто не спал вовсе. Он провел вечер в одиночестве, приняв почти полбутылки[7]7
  Бутылка – около 0,9 литра, одна пятая галлона.


[Закрыть] скотча. И не того хорошего скотча, который они с Мэри всегда приберегали для гостей, а дешевого пойла. Кит купил его однажды по случаю и почти сразу же пожалел. Иногда наливал себе после работы, но, сделав один-два глотка, морщился и выливал остатки в раковину. Но вчера вечером в раковину ничего не попало. Кит выпил все без остатка в надежде, что алкоголь поможет вытеснить из сознания образ обожженного тела, которое ему показали сегодня.

Показали со словами, что оно принадлежит его сыну.

Кит сидел в кресле, потягивая виски, тщетно пытаясь забыть увиденное в морге, а также слова Мэри на обратном пути: «Он умер, Кит. Джефф умер, и ты должен это принять».

Но, черт побери, почему же утром на теле четко был виден необожженный участок кожи в том месте, где у Джеффа была татуировка?! Но ее там не осталось. Мало того, к концу дня на теле, которое им показали, вообще чистых участков не было. Так что определить, была там татуировка или нет, оказалось невозможно.

После полуночи Кит заставил себя лечь в постель, но чистая полоска кожи продолжала висеть перед глазами, как будто освещенная каким-то внутренним светом. Полоска кожи, где должна быть татуировка.

Кит проснулся с больной головой. Принял холодный душ, оделся, выпил кофе, после чего его сомнения переросли в абсолютную уверенность.

«Тело, которое мне показали в морге, принадлежит не Джеффу. В таком случае что происходит? Мне показали чужое тело? Разве такое возможно? Возможно ли, чтобы в морге в тот момент находилось тело еще одного молодого человека, погибшего в огне?»

Кит решил сварить еще кофе. И пока кофеварка делала свою работу, прошел в небольшой уголок за гостиной, который служил ему кабинетом, включил компьютер и загрузился в Интернет. Он искал всюду, просмотрел архивы всех новостных агентств в округе. Оказалось, что за последнюю неделю в Нью-Йорке в огне погибли только три человека: Джефф и два полицейских охранника.

Значит, это должен быть Джефф?

После третьей чашки Кит встал.

«Наверное, Мэри права. Я просто отказываюсь принимать правду, хватаюсь за любую надежду, как утопающий за соломинку. Пора уже привыкать к страшной реальности».

Кит повторял это снова и снова, но его все время перебивал внутренний голос, продолжающий настаивать, что в этом деле что-то не так, и хотя это кажется совершенно невозможным, но тело, которое он видел в морге, принадлежит не Джеффу.

Кит сел в пикап и, выехав на скоростную магистраль, направился в город. Но на этот раз не в центр медицинской экспертизы, а в полицейской участок Пятого округа на Элизабет-стрит.

Поставив машину на закрытую стоянку примерно в квартале от здания полицейского участка, Кит вышел на оживленную улицу. В девять утра здесь было полно народа. Вместо вывески на здании участка красовались два одинаковых зеленых глобуса. А в целом это было обычное белое строение, отличающееся от других только двойными передними дверями, выкрашенными в линялый бледно-голубой цвет, больше бледный, чем голубой. Кит подумал, что одно из двух: либо чиновник, который выбрал этот цвет, был дальтоником, либо – что более вероятно – городские власти приобрели по дешевке партию лежалой краски, которую никто не хотел покупать. Проникнув через полуоткрытую голубую дверь в небольшой вестибюль, Кит толкнул внутреннюю застекленную дверь, машинально осматриваясь, где тут у них металлодетектор, без которого не обходилось ни одно присутственное место, которые он посещал после ареста Джеффа. Но здесь стояло несколько столов, из которых заняты были только два, а в центре комнаты разговаривали трое полицейских. Справа Кит обнаружил место, где сидел дежурный сержант.

Тот с бесстрастным лицом внимательно выслушал Кита, а затем произнес:

– Вы хотите видеть рапорт о вчерашней автомобильной катастрофе на перекрестке Делейнси и Бауэри? – Кит кивнул, и сержант нахмурился. – Зачем?

Кит был готов к этому вопросу.

– Там погиб мой сын, – ответил он, решив умолчать о сомнениях относительно того, что Джефф мог остаться в живых. – Я хотел бы знать подробности.

Дежурный сержант перевел взгляд на двух патрульных полицейских, направляющихся к двери.

– Послушай, Райан, на вчерашней катастрофе, кажется, работали ты и Эрнандес. Подойдите, пожалуйста, тут есть вопросы.

Кит представился и заговорил:

– Понимаете, мне очень нужно знать, как это произошло. Дело в том, что мой сын...

– Его сын был в той машине, – сказал дежурный сержант с нотками сочувствия в голосе. – Может, ты расскажешь ему, как все случилось?

Джонни Райан пожал плечами.

– Собственно, и рассказывать особенно нечего. К тому времени, когда я там появился, фургончик уже горел. В него врезался какой-то автомобиль, старая развалюха.

– А что с водителем? – спросил Кит. – Он не пострадал?

Райан снова пожал плечами.

– Если и пострадал, то не очень сильно, я в этом уверен. Он мгновенно скрылся с места происшествия. Но не беспокойтесь, мы его найдем.

Другой патрульный – на его идентификационной карточке значилось, что он Энрико Эрнандес, – покачал головой.

– Насчет машины уже известно. Накануне вечером этот драндулет угнали со стоянки в Куинсе. Мы полагаем, что это был подросток – видно, решил покататься. Но вся беда в том, что, когда это случилось, на улице никого не было. Я имею в виду, что у нас нет свидетелей.

– Но кто-то должен был его видеть, – настаивал Кит. – Ведь это случилось почти в центре Нью-Йорка...

– А вам приходилось бывать там в пять тридцать утра? По Бауэри-стрит можно пустить снаряд, и он никого не заденет. Там околачивались двое пьяниц. Они – единственные свидетели происшедшего, но ни один из них и двух слов связать не может. Первый говорит, что он в этот момент рылся в мусорном контейнере, а второй заявил, что вообще спал. Сказал, что проснулся, только когда взорвалась эта штуковина. – Эрнандес вдруг вспомнил, с кем разговаривает, и попытался отыграть назад. – Я имею в виду...

– Значит, как это произошло, вообще никто не видел? – спросил Кит.

– Да, – кивнул Эрнандес, но затем поспешно добавил: – Но это не означает, что мы не ищем. В том, чтобы выяснить подробности катастрофы, мы заинтересованы не меньше вашего. Там погиб не только ваш мальчик, но двое полицейских охранников. Их убил этот негодяй на угнанной машине.

– А вы, случайно, не помните фамилии этих двух пьяниц? – поинтересовался Кит.

– Одного зовут Эл Келли, – ответил Джонни Райан, испытывающий явное облегчение, что наконец-то может сообщить хотя бы какие-то незначительные сведения отцу парня, погибшего вчера утром. – Келли почти все время ошивается в этих местах. У него седые длинные патлы, и обычно на нем три или четыре свитера, а сверху пальто. Но учтите, если человек, которого вы найдете по этим приметам, к десяти утра не пьян, то это не он. – Райан посмотрел на Эрнандеса. – Ты помнишь второго?

– Питерсон. Что-то вроде этого. Кажется, я его прежде не видел, но это не значит, что он не околачивается где-нибудь поблизости. – Он повернулся к дежурному сержанту. – А почему бы не показать ему рапорт? Есть какие-то причины?

Сержант пожал плечами.

– Насколько я знаю, нет. – Он ткнул пальцем в сторону одного из столов. – Спросите Сейерза. Скажите, что вам надо, и он найдет.

Кит повернулся к двум полицейским.

– Там может быть что-то такое, чего вы мне не рассказали?

Райан вздохнул.

– Если и будет, то немного. Но по этому делу уже работают специалисты. Кстати, эти ребята сейчас наверху. Спросите у них, думаю, они вам что-нибудь расскажут.

– Вы говорите, они здесь? – спросил Кит. – А когда с; ними можно поговорить?

Дежурный сержант пожал плечами.

– Не раньше, чем через полчаса. Подождите вон там. – Он качнул головой в сторону скамейки у обшитой деревом стены, которая была покрашена такой же уродливой краской, что и входные двери.

Зазвонил телефон, и дежурный снял трубку.

– Пятый участок, сержант Маккормик.

– Я лучше зайду позднее, – сказал Кит. Но, выходя за дверь, он знал, что больше ему здесь делать нечего.