Текст книги "Послание к Галатам. Единственный путь"

1. События, предшествовавшие обращению Павла (ст. 13, 14)

«Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию и опустошал ее, и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий». Здесь апостол описывает, каким он был до обращения, «в Иудействе», т. е. «когда был еще ревностным иудеем». «Вы слышали о моем прежнем образе жизни», – пишет он, ибо уже рассказывал им об этом. Он упоминает о двух аспектах своей жизни до перерождения: о преследовании Церкви, которая теперь стала для него «Церковью Божией» (ст. 13), и о ревностном следовании традициям отцов (ст. 14). И в том, и в другом, по его словам, он был настоящим фанатиком.

Возьмем преследование Церкви. Он гнал Церковь Божью без всякой меры, жестоко. Это слово передает насилие, даже свирепость, с которыми он взялся за свое ужасное дело. Эти слова Павла можно дополнить фактами из книги Деяний. В Иерусалиме он шел из дома в дом, хватая всех христиан, которых только мог найти, мужчин и женщин, приказывал тащить их в темницу (Деян. 8:3), и, когда христиан убивали, он подавал на то голос (Деян. 26:10). Ему мало было гнать Церковь; он стремился опустошить, истребить ее (ст. 13). Он намеревался стереть ее с лица земли.

Так же фанатично он относился к следованию иудейским традициям: «…преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий» (ст. 14); «…я жил фарисеем по строжайшему в нашем вероисповедании учению» (Деян. 26:5).

Таким был Савл Тарсянин до обращения. Он был слепым приверженцем традиции, фанатиком, полностью посвятившим себя иудейству и преследованию Христа и Церкви.

Человек в подобном умственном и эмоциональном состоянии не склонен менять свое мнение или допускать, чтобы другие влияли на его точку зрения. Никакие уговоры и размышления, никакие психологические советы не смогли бы обратить человека в таком состоянии. Только Бог мог достучаться до его сердца – и достучался!

2. События во время его обращения (ст. 15, 16а)

«Когда же Бог, избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатию Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал Его язычникам…» Очень резок контраст между стихами 13 и 14, с одной стороны, и стихами 15 и 16, с другой. В стихах 13 и 14 Павел говорит о себе: «Я гнал Церковь Божию… я опустошал ее… я преуспевал в Иудействе…» Но в стихах 15 и 16 он начинает говорить о Боге. «Это Бог, – пишет он, – избрал меня от утробы матери моей; это Бог призвал меня благодатию Своею; это Бог благоволил открыть во мне Сына Своего». Другими словами: «В своем фанатизме я стремился гнать и опустошать, но Бог (Которого я не принимал в расчет) пленил меня и изменил весь путь моей жизни. Весь мой яростный фанатизм не мог сравниться с благом Божьим».

Заметьте, как выделен каждый шаг благодати Божьей. Во-первых: «Бог избрал меня от утробы матери моей». Как Иаков, избранный еще до рождения и предназначенный превзойти перворожденного Исава (ср.: Рим. 9:10–13), как Иеремия, предназначенный еще до рождения к тому, чтобы стать пророком (Иер. 1:5), так и Павел еще до рождения был избран, чтобы стать апостолом. Таким образом, если еще до рождения он был посвящен на апостольство, конечно, сам он к своему назначению никакого отношения не имел.

Далее, то, к чему он был предназначен до рождения, привело к его историческому призванию. «Бог призвал меня благодатию Своею», а значит – Своей любовью, даруемой не по заслугам или достоинству. Павел противился Богу, Христу, людям. Он не заслуживал милости, да и не просил о ней. И все же милость отыскала, а благодать призвала его.

В-третьих: «Бог благоволил открыть во мне Сына Своего». Не важно, говорит ли Павел о том, что он пережил на дороге в Дамаск, или о нескольких последовавших за этим днях; важно то, что ему был открыт Иисус Христос, Сын Божий. Павел преследовал и гнал Иисуса Христа, потому что считал Его самозванцем. Теперь его глаза были открыты, и он увидел, что Иисус был не шарлатаном, а Мессией для Израиля, Сыном Божьим и Спасителем мира. Он уже кое-что знал об Иисусе (но не говорил ни здесь, ни позднее, что эти знания были открыты ему сверхъестественным образом, – ср.: 1 Кор. 11:23), а теперь понял значение этих фактов. Это было откровение Христа для язычников, ибо Бог «благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я благовествовал его язычникам». Откровение было дано лично Павлу, но для того, чтобы он провозгласил его язычникам (ср.: Деян. 9:15). Павел должен был проповедовать язычникам не закон Моисея, как учили «пришедшие из Иудеи», а Благую весть (значение глагола «благовествовал» в ст. 16) – Благую весть о Христе. Этот Христос был открыт, по словам Павла, в нем (буквально). Мы знаем, что внешне тоже что-то произошло, ибо Павел утверждает, что видел воскресшего Христа (напр.: 1 Кор. 9:1; 15:8,9). Но в сущности своей это было внутреннее освещение души, Божье сияние в сердце Павла, «дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа» (2 Кор. 4:6). И это откровение настолько глубоко проникло в него, настолько слилось с ним, что он мог рассказать о нем другим. Отсюда и фраза из Нового английского перевода Библии: «Открыть Сына Своего во мне и через меня».

Эти стихи говорят об очень многом. Савл Тарсянин был фанатичным противником Евангелия. Но Богу было угодно превратить его в проповедника того самого Евангелия, которое он так яростно гнал. Избрание еще до рождения, историческое призвание и откровение Христа в нем – все это дело Бога. Поэтому ни его апостольское назначение, ни его благовествование не были получены им через людей.

Однако этим аргументы апостола не исчерпываются. Его обращение было делом Бога, это ясно из того, как оно произошло и что ему предшествовало. Но разве он не получил наставлений после обращения, и, таким образом, разве его благовествование все-таки не было от людей? Нет. Павел отрицает и это.

3. События после его обращения (ст. 16б–24)

«Я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью, и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим мне Апостолам, а пошел в Аравию и опять возвратился в Дамаск. Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из Апостолов я не видел никого, кроме Иакова, брата Господня. А в том, что пишу вам, пред Богом, не лгу. После сего отошел я в страны Сирии и Киликии. Церквам Христовым в Иудее лично я не был известен, а только слышали они, что гнавший их некогда ныне благовествует веру, которую прежде истреблял, – и прославляли за меня Бога».

В этом довольно длинном абзаце подчеркивается мысль, выраженная в конце 16-го стиха: «Я не стал… советоваться с плотью и кровью». Таким образом, Павел объявляет, что не советовался с людьми. Мы знаем, что к нему пришел Ананий, но, по-видимому, Павел не говорил о Евангелии ни с ним, ни с апостолами в Иерусалиме. Далее он подкрепляет это утверждение исторически. Он приводит три алиби, доказывая, что оставался в Иерусалиме не для того, чтобы другие апостолы поделились с ним Евангелием.

Алиби 1. Он пошел в Аравию (ст. 17)

Согласно Деян. 9:20, Павел некоторое время проповедовал в Дамаске; значит, для него самого Евангелие было сформулировано уже достаточно ясно, чтобы его провозглашать. Но, по всей видимости, сразу после этого он пошел в Аравию. Епископ Лайтфут замечает: «Темная завеса скрывает путешествие св. Павла в Аравию»[13]13
  Lightfoot. P. 87.


[Закрыть]. Мы не знаем, куда именно или зачем он пошел. Возможно, это было недалеко от Дамаска, потому что всей этой областью в то время правил аравийский царь Арета. Некоторые предполагают, что Павел пошел в Аравию как миссионер, с проповедью Евангелия. Иоанн Златоуст описывает «дикий и свирепый народ»[14]14
  Quoted by Lightfoot. P. 90.


[Закрыть], к которому Павел отправился с Благой вестью. Но весьма вероятно, что Павел пошел в Аравию, чтобы провести некоторое время в тишине и уединении, ибо именно об этом говорится в 16‑м и 17‑м стихах: «Я не стал тогда же советоваться с плотью и кровью… а пошел в Аравию». По всей вероятности, он провел там три года (ст. 18). Мне кажется, это было время уединения, когда Павел размышлял над Писаниями Ветхого Завета; над тем, что он знал о жизни и смерти Иисуса Христа; над тем, что пережил во время обращения; над Евангелием благодати, открытым ему во всей полноте. Предполагают даже, что эти три года в Аравии были для Павла тем, чем для остальных апостолов были три года с Иисусом. Павлу не пришлось быть с Иисусом, но теперь Иисус был с ним в течение этих трех лет уединения в пустыне.

Алиби 2. Он пошел в Иерусалим позднее и на короткое время (ст. 18–20)

Это событие произошло, по всей видимости, после того, как Павлу удалось бежать из Дамаска, когда его в корзине спустили по городской стене (Деян. 9:25). Павел открыто говорит о посещении Иерусалима, но не придает этому особого значения. Это посещение было далеко не таким значительным, каким рисовали его лжеучителя.

Во-первых, Павел пришел в Иерусалим «спустя три года» (ст. 18). Это почти несомненно означает три года после обращения, когда его благовестие уже полностью сформировалось.

Далее, придя в Иерусалим, он видел только двух апостолов, Петра и Иакова. Он пришел в Иерусалим, чтобы «видеться» с Петром. Греческий глагол (historēsai) употреблялся, когда речь шла об осмотре достопримечательностей города, а также означал «посетить кого-либо, чтобы с ним познакомиться»[15]15
  Arndt-Gingrich.


[Закрыть]. Лютер замечает, что Павлу «никто не приказывал идти к апостолам, он пришел сам и не для того, чтобы чему-то у них научиться, а для того, чтобы увидеться с Петром»[16]16
  Luther. P. 87.


[Закрыть]. Еще Павел видел Иакова, который здесь причислен к апостолам (ст. 19). Но других апостолов он не встречал. Их могло не быть в городе, они могли быть заняты, а может быть, они просто боялись Павла (ср.: Деян. 9:26).

В-третьих, он провел в Иерусалиме всего «дней пятнадцать». Конечно, за пятнадцать дней у апостолов, наверное, было время поговорить о Христе. Но здесь Павел пытается объяснить, что за две недели он не смог бы узнать от Петра и вобрать в себя всю истину Божью. Кроме того, он пришел вовсе не за этим. Из Деян. 9:28 мы узнаем, что большую часть времени, проведенного в Иерусалиме, он посвятил проповеди Евангелия.

Итак, первое посещение Павлом Иерусалима произошло только через три года, продолжалось всего две недели, и видел он только двух апостолов. Таким образом, смешно было бы предполагать, что он получил свое Евангелие от апостолов в Иерусалиме.

Алиби 3. Он пошел в Сирию и Киликию (ст. 20–24)

Подтверждение тому, что он совершил это путешествие далеко на север, можно найти в Деян. 9:30; отсюда мы узнаем, что братья отправили Павла, чья жизнь уже находилась в опасности, в Кесарию и «препроводили в Тарс», находившийся в Киликии. Поскольку Павел упоминает о том, что ходил и «в страны Сирии», можно предположить, что он еще раз побывал в Дамаске и по пути в Тарс зашел в Антиохию. Но как бы то ни было, здесь Павел старается подчеркнуть, что он был далеко на севере и не появлялся в Иерусалиме.

В результате, лично он «церквам Христовым в Иудее… не был известен» (ст. 22). Они знали о нем только по слухам, а слухи эти гласили, что самый ревностный их гонитель стал проповедником (ст. 23). И действительно, он стал проповедником принятой им «веры», которую раньше «истреблял». Узнав об этом, они «прославляли… Бога». Они прославляли не Павла, а Бога в Павле, признавая то, что Павел был уникальным завоеванием Божьей благодати.

Только через четырнадцать лет (2:1 – предположительно, это означает четырнадцать лет после обращения) Павел вновь посетил Иерусалим и пробыл там несколько дольше, совещаясь с апостолами. К тому времени благовестие его сложилось уже полностью. Но за четырнадцать лет с момента обращения до этой встречи с апостолами он приходил в Иерусалим только однажды, очень ненадолго. Все остальное время он провел далеко отсюда, в Аравии, Сирии и Киликии. Его алиби доказывают независимость его благовестия.

Сказанное Павлом в стихах 13–24 можно подытожить следующим образом: фанатизм его жизни до обращения, рука Божья в его обращении, его почти полная отдаленность от руководителей Церкви в Иерусалиме после обращения – все это вместе показывает, что проповедь его пришла не от людей, а от Бога. Против этого исторического, конкретного свидетельства ничего невозможно возразить. Апостол может лишь подтвердить и закрепить его торжественным заявлением: «А в том, что пишу вам, пред Богом, не лгу» (ст. 20).

Вывод

В заключение мы возвращаемся к тому утверждению, которое сделано на основе всех автобиографических фактов. Стихи 11 и 12: «Возвещаю вам, братия, что Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое; ибо и я принял его и научился не от человека, но чрез откровение Иисуса Христа». Приняв во внимание отсутствие почти всякого контакта Павла с апостолами из Иерусалима в течение первых четырнадцати лет его апостольства, можем ли мы признать, что благовествование Павла было дано ему Богом? Многие отказываются это сделать.

Некоторые восхищаются могучим умом Павла, но его учение кажется им жестким, сухим и сложным, и они отвергают его.

Другие говорят, что Павел виновен в искажении простого христианства Иисуса Христа. Около столетия назад было очень модным вбивать клин между Иисусом и Павлом. Однако сейчас общепризнанно, что делать этого нельзя, ибо все богословие Павла основано на учении Иисуса. Тем не менее у теории «клина» все еще есть защитники. Например, лорд Бивербрук написал небольшую биографию Христа под названием «Божественный пропагандист». Он говорит нам, что написал это как «человек занятой», пытаясь «понять Христа в неверном свете ограниченного интеллекта и с безусловно небольшими ресурсами». «Я изучал Евангелия и игнорировал богословие», – говорит он. Его мысль заключается в том, что Церковь во многом неправильно поняла и истолковала Иисуса Христа. Что касается апостола Павла, то, по мнению лорда Бивербрука, он «по своей природе не способен был понять дух Господа». Он «нанес христианству ущерб и оставил свой отпечаток тем, что стер многие следы Учителя»[17]17
  The Divine Propagandist, by Lord Beaverbrook (Heinemann, 1962). P. 11, 12.


[Закрыть]. Но разве Павел мог неверно истолковывать Христа, если он проповедовал особое откровение Христово, о чем он и говорит в 1-й главе Послания к Галатам?

Некоторые считают, что Павел был обычным человеком, с такими же страстями, как у нас, таким же несовершенным, как мы, а значит, его мнение ничем не отличается от мнения других. Но Павел утверждает, что благовествует согласно не человеку, но Иисусу Христу.

Другие говорят, что Павел просто отражал взгляды христиан первого столетия. Но в этом отрывке Павел всеми возможными способами показывает, что апостольство дано ему не Церковью. Он был совершенно независим от церковных властей. Он получил свои взгляды и знания от Христа, а не от Церкви.

Итак, перед нами дилемма. Верить ли нам словам Павла, когда он говорит, откуда пришло его благовестие, – словам, подкрепленным конкретными историческими свидетельствами? Или мы предпочтем соответственные теории без какого-либо исторического обоснования? Если Павел прав, утверждая, что его благовестие было не от человека, но от Бога (ср.: Рим. 1:1), тогда отвергать Павла – значит отвергать Бога.

2:1–10
Только одно Евангелие

Потом, чрез четырнадцать лет, опять ходил я в Иерусалим с Варнавою, взяв с собою и Тита.²Ходил же по откровению и предложил там, и особо знаменитейшим, благовествование, проповедуемое мною язычникам, не напрасно ли я подвизаюсь или подвизался.³Но они и Тита, бывшего со мною, хотя и Еллина, не принуждали обрезаться.⁴А вкравшимся лжебратиям, скрытно приходившим подсмотреть за нашею свободою, которую мы имеем во Христе Иисусе, чтобы поработить нас,⁵Мы ни на час не уступили и не покорились, дабы истина благовествования сохранилась у вас.⁶И в знаменитых чем-либо, какими бы ни были они когда-либо, для меня нет ничего особенного: Бог не взирает на лице человека. И знаменитые не возложили на меня ничего более;⁷Напротив того, увидевши, что мне вверено благовестие для необрезанных, как Петру для обрезанных, —⁸Ибо Содействовавший Петру в апостольстве у обрезанных содействовал и мне у язычников, —⁹И узнавши о благодати, данной мне, Иаков и Кифа и Иоанн, почитаемые столпами, подали мне и Варнаве руку общения, чтобы нам идти к язычникам, а им к обрезанным,¹⁰Только чтобы мы помнили нищих, что и старался я исполнять в точности.

Жизнь и служение Павла были отравлены коварной деятельностью лжеучителей. Куда бы он ни направлялся, они шли за ним по пятам. Как только ему удавалось насадить где-нибудь семена Евангелия, лжеучителя начинали смущать церковь, извращая Павлово благовестие. К тому же, как мы уже видели, чтобы подорвать авторитет его Евангелия, они ставили под сомнение его право на апостольство.

Это очень важно знать, потому что у противников Павла существует множество последователей в современной христианской церкви. Они убеждают нас, что не стоит обращать внимание на послания Павла. Они забывают или начисто отрицают, что он был апостолом Иисуса Христа, особым образом призванным, наделенным властью и вдохновленным на проповедь во имя Христа. Они полностью игнорируют заявление самого Павла (1:11,12) о том, что Евангелие пришло к нему не от человека, а от Иисуса Христа.

Одним из способов, с помощью которых лжеучителя стремились подорвать авторитет Павла, были намеки на то, что его благовестие отличается от благовестия Петра и от взглядов остальных иерусалимских апостолов. «Получается, – говорили они, – что церковью управляют два благовестия, Павла и Петра, и оба благовестия, по их словам, пришли от Бога. Какое из них нам принимать?» – «Конечно, – продолжали они, – разве можно следовать за Павлом, если он один, а Петр и все остальные апостолы с ним не согласны?» Несомненно, это был убедительный довод иудеев. Они пытались разрушить единство апостолов. Они открыто предполагали, что апостолы противоречат друг другу. Их игра состояла не в том, чтобы, «ограбив Павла, заплатить Петру», а в том, чтобы, возвысив Петра, досадить Павлу.

Об этих-то инсинуациях и говорит здесь Павел. В первой главе он показал, что его благовестие пришло от Бога, а не от человека. Теперь, в начале второй главы, он показывает, что его благовестие было тем же самым, что и благовестие других апостолов, ничем от него не отличалось. Доказывая, что его благовестие было независимым, он подчеркнул, что побывал в Иерусалиме только однажды за четырнадцать лет и провел там лишь две недели. Доказывая, что его благовестие, тем не менее, полностью совпадало с евангелием других апостолов, он подчеркивает, что, когда он еще раз пришел в Иерусалим для встречи с апостолами, они поддержали и одобрили его благовестие.

Давайте рассмотрим обстоятельства его визита в Иерусалим. Стихи 1 и 2: «Потом, чрез четырнадцать лет, опять ходил я в Иерусалим с Варнавою, взяв с собою и Тита. Ходил же по откровению и предложил там, и особо знаменитейшим, благовествование, проповедуемое мною язычникам, не напрасно ли я подвизаюсь или подвизался».

Это было его второе посещение («опять ходил я»), и случилось это «чрез четырнадцать лет» (вероятно, со времени обращения, а не с момента первого прихода в Иерусалим). Существуют два важных аспекта этого визита, а именно: те, кто сопровождал Павла, и принесенное им благовествование.

Во-первых, его спутники. Это были Варнава и Тит. Особенно замечательно то, что Варнава был евреем (несмотря на это, он вместе с Павлом благовествовал язычникам в Антиохии и далее во время первого миссионерского путешествия), в то время как Тит был греком. То есть, Тит был необрезанным язычником, ставшим христианином в результате именно той миссии Павла среди язычников, которая обсуждалась и осуждалась «вышедшими из Иудеи».

Во-вторых, его благовестие. Евангелие Павла, которое тот проповедовал язычникам, теперь было представлено на суд других апостолов. Действительно, Павел пришел в Иерусалим не за этим. Причина его посещения заключалась в другом. Он пришел «по откровению», говорится во 2‑м стихе. Это значит, что Павел пришел туда, потому что его призвал Бог, а не потому, что апостолы послали за ним, чтобы поставить его «на ковер» (мы не знаем, что это было за откровение, возможно, речь идет о пророчестве Агава о грядущем голоде, в результате чего Павел и Варнава были посланы в Иерусалим за помощью – см.: Деян. 11:27–30). Правда и то, что совещание Павла с другими апостолами носило частный характер и ни в коем случае не являлось официальной встречей или «синодом».

Тем не менее, хотя пришел он в Иерусалим не за этим и хотя встреча эта носила неофициальный характер, она все же состоялась. Павел «предложил» иерусалимским апостолам благовествование, которое проповедовал язычникам, и, по его словам, он сделал это, чтобы узнать, не напрасно ли он подвизался. Можно быть уверенными, что он сделал это не потому, что у него были какие-то личные сомнения или опасения по поводу Евангелия и ему нужны были одобрение и поддержка апостолов, ведь он проповедовал уже четырнадцать лет. Скорее, он сделал это для того, чтобы иудаисты не посчитали бесплодным его служение, прошлое и настоящее. Он предложил апостолам свое благовествование, чтобы обезвредить влияние лжеучителей, а не для того, чтобы укрепиться в собственных убеждениях.

Таковы важнейшие аспекты его визита в Иерусалим. Он взял с собой спутника-язычника и благовествование для язычников. Положение было напряженным и исключительно важным; в нем крылись либо величайшая опасность, либо не менее грандиозные возможности для последующей истории христианской Церкви. Как прореагируют иерусалимские апостолы на языческого спутника Павла и на его языческую миссию? Примут ли Тита как брата или отвергнут его из-за необрезания? Поддержат ли благовествование Павла или постараются каким-либо образом его изменить? Эти вопросы были у всех на уме. За ними стоял фундаментальный вопрос: сохранится ли свобода, данная нам Христом, или Церковь будет осуждена на стерильность и несвободу? Были ли у иудаистов какие-то основания для того, чтобы распускать слухи о трещинах в апостольском единстве?

Павел рассказывает своим читателям, что произошло во время этой эпохальной встречи. Тита, его необрезанного спутника, никто не принуждал обрезаться (ст. 3–5), его благовествие язычникам не встретило никаких возражений, и никто не потребовал его изменений (ст. 6–10). Напротив, Тита приняли, как приняли и Павлово благовестие. Таким образом, для истины Евангелия была одержана колоссальная победа. Трещина в апостольском единстве оказалась только мифом; для слухов не было никаких оснований.

Показав основное направление доводов Павла в этих стихах, мы рассмотрим их сейчас более подробно.