Текст книги "В чертогах марсианских королей"

– Это не совсем полистирол, – вмешался Ролстон.

– …и я думаю, что, если вовремя менять батарейки, она будет работать вечно. Ты хотел сказать, что это практически полистирол.

– Ты это серьезно насчет батареек? – спросила Лэнг.

– Я не уверена. Марти считает, что в верхней части панциря происходит химический метаболизм, но я еще не исследовала эту часть. Однако я не могу сказать, что это существо живое в привычном нам смысле слова. Сами посудите – он катается на колесиках! У него три колеса, приспособленных для движения по песку, а также нечто среднее между двигателем с резиновой лентой и спусковой пружиной. Энергия накапливается в свернутом в спираль мускуле и постепенно выпускается. Не думаю, что оно способно преодолеть больше сотни метров. Если только ему не удастся снова свернуть мускул в спираль, и я не знаю, как это можно сделать.

– Звучит довольно специфично, – задумчиво проговорила Маккиллиан. – Возможно, стоит выяснить, какую нишу они занимают? Судя по твоим описаниям, они не способны функционировать без помощи симбиотов. Возможно, они, как пчелы, опыляют растения, и те либо дают этим существам свою энергию, либо они воруют ее, чтобы завести пружину. Ты не нашла устройства, с помощью которого этот жучок может украсть энергию у вращающихся механизмов вертушек?

– Этим я хотела заняться завтра утром, – ответила Сон. – Если только Мэри не позволит нам проверить все сегодня? – сказала она с надеждой в голосе, но не ожидая положительного ответа.

Мэри Лэнг решительно покачала головой:

– Не к спеху. Там холодно, милочка.

Во время нового исследования сада с вертушками на следующий день обнаружилось еще несколько видов растений, а также одно существо, которое можно было отнести к животным. Это создание размером с муху-дрозофилу способно было перелетать с одного растения на другое, когда порыв ветра приводил в движение его свободно вращающиеся лопасти, напоминавшие винт вертолета.

Кроуфорд и Лэнг бродили вокруг ученых, пока те исследовали то, что им удавалось обнаружить. Они не очень-то стремились вернуться к работе, которой занимались последние две недели: попытке придать «Подкейн» горизонтальное положение, при этом не повредив корабль. Вскоре после приземления его закрепили стабилизационными кабелями. Кроме того, в планах была предусмотрена возможность положить его на бок на случай сильного ураганного ветра. Но, по проекту, заниматься этим должны были двадцать человек в течение целого дня с помощью множества хитроумных приспособлений. Работа предстояла долговременная, и спешить не следовало. Если бы корабль завалился и разгерметизировался, они лишились бы последнего шанса на спасение.

Кроуфорд и Лэнг с радостью использовали возможность прогуляться по сказочной стране. Цветение стало еще более буйным, чем в прошлый раз, когда Кроуфорд бывал в саду. Там появились толстые лианы, в которых, по словам Сон, текла вода: холодная и горячая, а также множество других жидкостей. Возникли новые «нефтяные вышки», причем в нежных пастельных тонах, придававшие этому месту еще больше сходства с нефтяным месторождением.

Они с легкостью обнаружили, откуда появились те «мэттьюсы». Сбоку на большой нефтяной вышке обнаружилось с дюжину двадцатисантиметровых шишек. Очевидно, эти жучки вырастали там, словно опухоли, а затем, созревая, отделялись. Но вот для чего они предназначались, так и оставалось неясно. Колонисты также выяснили, что мэттьюсы двигались строго по прямой, пока не расходовали весь запас энергии. Если их удавалось завести, они продолжали ползти дальше. Десятками они неподвижно лежали на песке в радиусе ста метров от сада.

Следующие две недели колонистам не удалось продвинуться в своих исследованиях. Тогда они на время оставили мэттьюсов и сосредоточились на еще одной загадке, требовавшей их внимания.

На этот раз Кроуфорд узнал о ней последним. Его вызвали по рации, и, явившись на место, он обнаружил, что вся группа сидела на корточках вокруг каких-то растений на кладбище.

Кладбище, где они похоронили пятнадцать своих товарищей в день катастрофы, заросло в течение недели после отлета «Берроуза». От места, где был изначально установлен купол, его отделяло около трехсот метров песка. Поэтому Маккиллиан решила, что новый сад возник благодаря жидкости, содержавшейся в телах умерших. Однако они не могли понять, почему этот новый оазис так радикально отличался от предыдущего.

Здесь тоже были вертушки, но они были лишены разнообразия и хаотичности оригинального сада. Все они были примерно одного размера – около четыре метров высотой – и одинакового темно-фиолетового цвета. Вертушки качали воду примерно две недели, после чего прекратили это делать. Когда Сон исследовала их, она заявила, что их опорные части замерзли и высохли. Казалось, они утратили пластификатор, благодаря которому вся их структура была гибкой и живой. Вода в трубах замерзла. Сон не могла сказать наверняка, но ей показалось, что растения погибли. Кроме того, обнаружилась еще одна сеть труб, которые обвивали нефтяные вышки и приподнимали прозрачные слои пленки повыше к солнцу, таким образом, нагревая циркулировавшую в них воду. Вода продолжала перекачиваться, но уже не с помощью ставшей привычной системы водяных мельниц. Около каждой из труб располагался насос, работавший за счет расширения и сжатия и обладавший клапанами, как у человеческого сердца.

Новое чудо выглядело очень просто на фоне живого нефтехимического комплекса. Это было приземистое растение, которое поднималось вверх на высоту не больше полуметра, а затем разделялось на два параллельных поверхности планеты стебля. На концах этих стеблей виднелось по шару абсолютно правильной формы. Один был серым, другой – голубым. И голубой был намного больше серого.

Кроуфорд быстро бросил взгляд на растение, после чего сел на корточки рядом с остальными, пытаясь понять, что могло вызвать у них такое беспокойство. Вид у всех был мрачный, почти испуганный.

– Вы позвали меня посмотреть на это?

Лэнг взглянула на него, и что-то в ее лице вызвало у Кроуфорда беспокойство.

– Посмотри, Мэтт. Посмотри внимательно.

Он так и сделал, чувствуя себя глупо и пытаясь понять, не хотят ли его разыграть. На верхушке большой сферы он заметил белое пятно и в нем, как в стеклянном шарике виднелись матовые завитки. Что-то ему это напоминало, и он вдруг почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом.

– Оно вращается, – тихо проговорила Лэнг. – Поэтому Сон и заметила его. Она приходила сюда в другой день, и оно находилось в ином положении.

– Дайте угадаю, – сказал Кроуфорд спокойным голосом, хотя ему стало совсем не по себе. – Тот маленький вращается вокруг большого, верно?

– Верно. И маленький всегда повернут к большому одной стороной. А большой поворачивается вокруг своей оси один раз за двадцать четыре часа. И его ось наклонена на двадцать три градуса.

– Это же… какое там есть слово? Планетарий! Это планетарий. – Кроуфорд невольно поднялся и покачал головой, пытаясь собраться с мыслями.

– Забавно, – тихо сказала Лэнг. – Я ожидала чего-то более эффектного или, по крайней мере, не настолько очевидного. Какой-нибудь инопланетный артефакт в скале среди костей пещерного человека или космический корабль, входящий в Солнечную систему. Наверное, я просто мыслю такими категориями, как керамические осколки или атомные бомбы.

– Ну, все это кажется мне какой-то банальщиной в сравнении с этим, – сказала Сон. – Вы… вы осознаете… о чем тут идет речь? Об эволюции или… или об инженерном деле? Это смастерили сами растения или же те, кто их создал? Вы понимаете, о чем я говорю? Эти колеса с самого начала казались мне странными. Я не могу поверить, что они возникли естественным путем.

– И что же ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что растения, которые мы здесь видели, были спроектированы подобным образом. Они слишком идеально адаптируются к окружающему миру, слишком хитроумно устроены и не могли просто возникнуть под воздействием среды. – Она отвела взгляд и посмотрела на долину перед собой. Та выглядела совершенно пустынной, одни лишь красные, желтые и коричневые пласты горных пород и опрокинутые валуны. А прямо перед ней крутились яркие вертушки.

– Но почему именно это? – спросил Кроуфорд, указывая на невероятное растение-артефакт. – Почему именно модель Земли и Луны? И почему здесь, на кладбище?

– Потому что нас ждали, – сказала Сон, по-прежнему не глядя в их сторону. – Вероятно, они наблюдали за Землей в течение их прошлого лета. Не знаю, но, возможно, летали туда. В таком случае они обнаружили мужчин и женщин вроде нас, которые охотились и жили в пещерах. Разводили костры, пользовались дубинками и копьями с заостренными камнями на конце. Мэтт, ты в этом лучше разбираешься.

– Кто они? – спросил Ролстон. – Думаешь, мы встретим марсиан? Людей? Я не представляю, как это возможно. И не верю в это.

– Боюсь, я тоже настроена довольно скептически, – поддержала его Лэнг. – Наверняка есть и другое объяснение.

– Нет! Нет другого объяснения. О, возможно, они и не такие же люди, как мы. Возможно, они сейчас находятся перед нами и вращаются как безумные. – Все с тревогой перевели взгляды на вертушки. – Но, думаю, их здесь пока нет. Думаю, что в ближайшие годы мы увидим, как растения и животные будут становиться все сложнее, создавая здесь биом и готовясь к появлению создателей. Представьте. Когда наступит лето, условия жизни сильно изменятся. Атмосфера станет почти такой же плотной, как на Земле, с примерно таким же парциальным давлением кислорода. Это произойдет через тысячи лет, и эти ранние формы жизни к тому времени уже исчезнут. Они приспособились жить при низком давлении, отсутствии кислорода и минимальном количестве влаги. Более поздние формы жизни будут приспосабливаться к среде, похожей на нашу. И вот, когда сцена будет полностью подготовлена, на ней появятся творцы, – произнесла она почти что с религиозным воодушевлением.

Лэнг встала и потрясла Сон за плечо. Сон медленно повернулась к ним и села рядом, но перед глазами у нее все еще стояла картина, которую она только что нарисовала. Кроуфорд тоже представил себе нечто подобное, и его это испугало. В этот момент его посетила еще какая-то смутная мысль, возможно, очень важная, но он никак не мог толком ее сформулировать.

– Разве вы не понимаете? – продолжала она, теперь уже более спокойным тоном. – Все слишком удачно складывается. Это не может быть простым совпадением. И эта штука, она словно… надгробный камень, памятник. Она выросла здесь, на кладбище, из тел наших друзей. Неужели вы верите, что это только совпадение?

Очевидно, что никто так не считал. Но в то же время Кроуфорд не видел причин, почему нечто подобное не могло произойти.

Обидно было откладывать разгадку этой тайны, но в тот момент они ничего не могли предпринять. Как не могли решиться и выкопать одно из этих растений, даже когда на кладбище появилось еще пять таких же. Все единогласно пришли к решению оставить марсианские растения и животных в покое. Большинство из них, будучи законченными атеистами, не поверили в теорию Сон, но всякий раз, проходя мимо сада, не могли отделаться от неприятного ощущения, будто вторгаются на чужую территорию. Подсознательно им казалось, что было бы лучше не приближаться к этому месту, поскольку оно может оказаться чьей-то частной собственностью.

В течение следующих шести месяцев среди вертушек не появилось больше никаких новых растений. У Сон это не вызвало удивления. Ведь это соответствовало ее теории, что растения были всего лишь заботливыми служителями, подготавливавшими территорию для разнообразных менее выносливых форм жизни, которые будут дышать воздухом. Они должны были подогреть почву и подвести воду ближе к поверхности, после чего, выполнив свои обязанности, им надлежало исчезнуть.

Трое ученых на время отвлеклись от своих исследований, так как намного важнее стало решить текущие проблемы. Заплатки на куполе держались уже не так прочно, как прежде, материал стал истончаться, появилась необходимость найти новый дом. Каждый день им приходилось ликвидировать последствия незначительных утечек, которые могли привести впоследствии к новому обрушению.

«Подкейн» опустили на землю. Теперь, ко всеобщему огорчению, надежды на нее не было никакой. Это был тяжелый день для Мэри Лэнг – самый плохой с момента обрушения. Она понимала необходимость этого поступка, но все равно считала такой конец бесславным для этого гордого летательного аппарата. Неделю она мрачно размышляла о случившемся, стала вспыльчивой, и общаться с ней оказалось практически невозможно. Затем она попросила Кроуфорда уединиться вместе с ней. Это был первый раз, когда она обращалась с подобной просьбой к кому-то из четверых членов экипажа. Час они лежали обнявшись, и Лэнг тихо всхлипывала, уткнувшись ему в грудь. Кроуфорд гордился тем, что она выбрала именно его себе в спутники в тот момент, когда больше не могла демонстрировать свою силу, с чем так успешно справлялась все это время. Впрочем, в какой-то степени это тоже было проявлением силы – показать свою слабость единственному из четверки, кто мог стать ее соперником за лидерство. Он не предал ее доверия. В конце концов, она ведь тоже утешала его.

После того дня Лэнг приняла безжалостное решение разобрать старушку «Подкейн». Она лично наблюдала за извлечением мотора, чтобы обеспечить команде больше жизненного пространства, и только Кроуфорд видел, чего ей это стоило. Они опустошили топливные баки и перелили топливо во все емкости, которые только смогли отыскать. Позже топливо могло пригодиться им для обогрева и зарядки батарей. Они смогли превратить пластиковые упаковочные ящики в топливные баки, выложив их изнутри кусками того двухслойного материала, который вертушки использовали для подогрева воды. Подобный вандализм вызвал у них тревогу, но другого выхода не было. На кладбище колонисты беспокойно оглядывались по сторонам, пока отрывали куски площадью в квадратный метр каждый.

Они обустроили себе жилище в форме вытянутого цилиндра. Дом был разделен на две маленькие спальни, кают-компанию и еще одну комнату, выполнявшую функцию лаборатории, склада и мастерской – ее оборудовали в бывшем топливном баке. Первую ночь Кроуфорд и Лэнг провели вместе в «пентхаусе» – бывшей кабине экипажа. Это было единственное помещение с окнами.

Лежа на жестком матрасе, не в силах уснуть, окруженный теплым воздухом, прижимаясь к Мэри Лэнг, чьи черные ноги, словно тени, обвивали его тело; глядя сквозь иллюминатор на яркие немигающие звезды и прекрасно осознавая, что проблема с кислородом, запасами еды и воды на следующие годы так до сих пор и не решена и не было никакой гарантии того, что они смогут пережить эту ночь на планете, едва их не уничтожившей, – Кроуфорд вдруг осознал, что никогда еще в жизни не был так счастлив.

В тот день, когда с момента катастрофы прошло ровно восемь месяцев, колонистов ждало два открытия. Первое касалось сада вертушек, а точнее, нового растения, которое, судя по всему, собиралось принести плоды. Это были грозди белых шариков, похожих на виноградины, очень твердых и довольно тяжелых. Второе открытие совершила Люси Маккиллиан – ее встревожило отсутствие события, которое до того дня происходило с ней с регулярностью лунного цикла.

– Я беременна, – заявила она тем вечером, и даже Сон оторвалась от изучения белого фрукта, услышав ее слова.

Это не стало неожиданностью. Лэнг предполагала, что подобное может произойти с той ночи, когда улетел «Берроуз», но не особенно переживала на этот счет. Теперь нужно было решить, как поступить.

– Я боялся, что такое случится, – сказал Кроуфорд. – Что будем делать, Мэри?

– Может, лучше ты мне скажешь, что делать? Ты ведь у нас эксперт по выживанию. В нашей ситуации дети принесут нам пользу или вред?

– Боюсь, что они станут для нас обузой. Во время беременности и после родов Люси понадобится больше еды, и впоследствии нам придется кормить еще один рот. Наши ресурсы такого просто не выдержат.

Лэнг ничего не сказала, она хотела выслушать Маккиллиан.

– Минуточку. А как же те байки про «колонистов», которыми ты кормил нас с тех пор, как нас бросили здесь на произвол судьбы? Ты слышал когда-нибудь про колонистов без детей? Если колония не станет расти, не будет и развития. Мы должны иметь детей. – Она смотрела то на Лэнг, то на Кроуфорда, и, судя по выражению ее лица, Маккиллиан мучили некоторые сомнения.

– Люси, у нас тут особые обстоятельства, – объяснил Кроуфорд. – Конечно, при более благоприятных условиях я был бы только за, но мы не уверены, что сможем выжить сами, не говоря уж о ребенке. Я считаю, что нам не стоит заводить детей, пока мы не упрочим наше положение здесь.

– Ты хочешь ребенка, Люси? – тихо спросила Лэнг.

Маккиллиан, похоже, сама не знала, чего она хочет.

– Нет. Я… но да. Да, думаю, что хочу. – Она с мольбой посмотрела на них, надеясь на понимание.

– Послушайте, у меня никогда не было детей, и я не планировала их заводить. Мне тридцать четыре года, и я никогда не страдала от их отсутствия. Я всегда хотела путешествовать, а это невозможно, если у тебя ребенок. Но и колонистом на Марсе я тоже не планировала становиться. Я… Все изменилось, разве вы не понимаете? Я была подавлена. – Она оглянулась, и Сон с Ролстоном кивнули ей с пониманием. Почувствовав облегчение от того, что она не одна ощущала на себе гнет обстоятельств, Маккиллиан продолжила уже более уверенным тоном: – Мне кажется, что, если я проживу еще один день, который будет в точности как вчерашний или позавчерашний, я просто закричу. Это же так бессмысленно – собирать информацию, но для чего?

– Я согласен с Люси, – неожиданно заявил Ролстон. Кроуфорду казалось, что он один не поддался отчаянию, которое неизбежно охватывает людей, брошенных на необитаемой земле. В своей лаборатории Ролстон выглядел воплощением беззаботной отрешенности, как будто для него существовали только его научные исследования.

– И я тоже, – сказала Лэнг, заканчивая дискуссию. Но затем она объяснила им причины, заставившие ее так высказаться.

– Посмотрим на это вот с какой стороны, Мэтт. Какими бы большими ни были наши запасы, мы не сможем продержаться на них следующие четыре года. Мы либо все умрем, либо найдем способ получить все необходимое из окружающей нас среды. И если нам удастся придумать, как это сделать, то какая разница, сколько нас здесь будет? В крайнем случае мы просто передвинем сроки, когда нам придется перейти на самообеспечение на несколько недель или месяцев.

– Я об этом не подумал, – признался Кроуфорд.

– Но это не важно. Главное то, что ты сказал вначале, и даже странно, что ты этого не понимаешь. Если мы колония, значит, мы должны расширяться. По определению. Историк, скажи, что происходит с колониями, которые не расширяются?

– Не береди старые раны.

– Они вымирают. Ребята, мы с вами больше не отважные исследователи космоса. Мы не те карьеристы, которыми были когда-то. Нравится нам это или нет, но лучше бы все-таки понравилось, мы – пионеры, пытающиеся выжить во враждебной среде. Обстоятельства во многом против нас. И мы не собираемся провести здесь всю жизнь, однако, как сказал Мэтт, будем строить наши планы так, словно поселились в этом месте навсегда. Какие будут замечания?

Замечаний не было. Но затем Сон задумчиво произнесла:

– Мне кажется, ребенок – это даже забавно. А если двое, то еще веселее. Кажется, пора озаботиться этим вопросом. Марти, пошли.

– Стой, дорогуша, – сухо сказала Лэнг. – Если попытаешься зачать сейчас ребенка, я заставлю тебя сделать аборт. У нас есть для этого химические препараты, и ты об этом знаешь.

– Это дискриминация!

– Может, и так. Но хоть мы и колонисты, это не означает, что мы должны вести себя как кролики. Беременную женщину придется освободить от тяжелой физической работы до конца срока, и мы не можем позволить себе больше одной беременности за раз. После того как Люси родит, можешь снова обратиться ко мне с этим вопросом. И все это время хорошенько наблюдай за Люси, дорогуша. Ты хотя бы знаешь, через что тебе придется пройти? Ты пыталась представить себе, как будешь надевать скафандр через шесть или семь месяцев?

Судя по их выражениям лиц, ни Сон, ни Маккиллиан об этом не задумывались.

– Вот так, – продолжала Лэнг. – Она в буквальном смысле окажется в заточении здесь, на «Подди». Если только нам не удастся смастерить что-нибудь для нее. Но я в этом очень сомневаюсь. Люси, ты все еще готова через это пройти?

– Я могу немного подумать?

– Конечно. У тебя примерно два месяца. После этого срока применять препараты небезопасно.

– Я советую тебе все-таки родить, – сказал Кроуфорд. – Знаю, мое мнение ничего не значит, я же просто люблю почесать языком. Но я умею делать это хорошо и не хочу держать это в себе. Потому что это нужно колонии. Мы все чувствуем, что не знаем, куда нам двигаться, у нас нет стимула продолжать бороться. Но если ты все-таки родишь ребенка, такой стимул появится.

Маккиллиан задумчиво постучала кончиком пальца по зубам.

– Ты прав, – сказала она. – Твое мнение в самом деле ничего не значит. – Она с радостью похлопала его по коленке, когда увидела, что он покраснел. – Кстати, я думаю, что ребенок твой. И я все-таки буду рожать.

Пентхаус теперь, похоже, по умолчанию был закреплен за Лэнг и Кроуфордом. У них это вошло в привычку после того, как между ними возникла прочная связь, и никто из оставшихся трех членов команды не возражал. Остальные женщины, судя по всему, не испытывали по этому поводу никаких неудобств, поэтому Лэнг оставила все как есть. То, что происходило между теми тремя, ее совершенно не касалось, пока все были довольны.

Лэнг лежала в объятиях Кроуфорда и размышляла, хочет ли она снова заняться с ним любовью, как вдруг в «Подкейн» раздался выстрел.

Она много думала о последней аварии и считала, что, отреагируй быстрее, многое можно было бы предотвратить. Поэтому на этот раз она бросилась к дверям, едва стихло эхо, и в спешке больно наступила Кроуфорду на ногу.

Прибежав на место, Лэнг увидела Маккиллиан и Ролстона, которые спешили к лаборатории, расположенной в глубине корабля. Над дверью мигала красная лампочка, однако она быстро поняла, что все еще не так ужасно, как могло быть: индикатор давления по-прежнему оставался зеленым. Сработал датчик задымления. Дым шел из лаборатории.

Сделав глубокий вдох, она вошла внутрь и тут же столкнулась с Ролстоном, который вытаскивал Сон. Не считая растерянного выражения лица и нескольких порезов, с ней, судя во всему, ничего страшного не произошло. Кроуфорд и Маккиллиан помогли уложить ее на матрас.

– Это было в одном из плодов, – сказала она, кашляя и хватая ртом воздух. – Я нагревала его в лабораторном стакане, и он взорвался. Кажется, меня это оглушило. Когда я очнулась, Марти выносил меня из лаборатории. Послушайте, мне нужно вернуться туда. Там еще один такой же… он может быть опасным! И я должна выяснить, не повредила ли я чего-нибудь… – Она попыталась встать, но Лэнг снова уложила ее на матрас.

– Успокойся. Что насчет второго?

– Я использовала зажим и дрель – только не помню, включила ее или нет. Хотела взять образец сердцевины. Вам лучше сходить проверить. Если дрель заденет то, из-за чего взорвался первый, этот тоже может взорваться.

– Я этим займусь, – сказала Маккиллиан и направилась в сторону лаборатории.

– Ты останешься здесь! – рявкнула Лэнг. – Мы знаем, что они не смогут уничтожить корабль, а вот убить, если тебе не повезет, вполне могут. Мы останемся здесь, пока оно не взорвется. Плевать на повреждения. И поскорее закройте дверь.

Не успели они закрыть дверь, как послышался свист, словно у закипающего чайника, а затем – металлический звон. Крошечный белый шарик выкатился из-за двери и стал отскакивать от стен. Он двигался настолько быстро, что за ним просто невозможно было уследить. Ударив Кроуфорда по руке, он упал на пол и, прокатившись по нему, остановился. Шипение стихло, и Кроуфорд поднял шарик. Он оказался легче, чем раньше. В нем было просверлено отверстие размером с булавочную головку. Коснувшись отверстия пальцем, он ощутил холод. Кроуфорд испугался, что обжегся, поднес палец ко рту и долго рассеянно сосал его, пока до него не дошло, что на самом деле произошло.

– Этот «фрукт» наполнен сжатым газом, – сказал он. – Нужно будет вскрыть еще один, только в этот раз очень осторожно. Я пока опасаюсь делать выводы, что это за газ, но интуиция мне подсказывает, что наша проблема может решиться.

К тому времени, когда на Марс прибыла спасательная экспедиция, никто ее так уже не называл. Она все время откладывалась из-за разных мелочей вроде затянувшейся жестокой войны с Палестинской империей, к тому же шансов, что кто-то из участников Первой экспедиции уцелел, становилось все меньше. Совершать путешествия дальше Луны стало непозволительной роскошью: для этого не было ни средств, ни инвестиций в миллиарды долларов, тогда как в Аравийской пустыне вопросы мировой энергетической политики решались в яростных спорах с применением тактического ядерного оружия.

Когда наконец появился космический корабль, он уже не принадлежал НАСА. Его полет финансировало недавно возникшее Международное космическое агентство. Члены экипажа были со всего земного шара. Двигатель тоже оказался новым, намного лучше прежнего. Как всегда, война дала отличный пинок под зад для проведения исследований. Эта экспедиция должна была продолжить изучение Марса в месте высадки и между делом отыскать останки двадцати американцев, чтобы затем отправить их на Землю.

Корабль эффектно приземлился посреди пламени и вздымающегося песка в трех километрах от базы Фарсида.

Капитан – индиец по фамилии Сингх – поручил команде заняться возведением постоянных построек, а сам вместе с еще тремя офицерами сел в вездеход и отправился к Фарсиде. Со времени отлета «Эдгара Райса Берроуза» прошло ровно двенадцать лет.

«Подкейн» теперь почти полностью скрывала паутина разноцветных лиан. Эти лианы были настолько прочными, что все попытки пробраться сквозь них к старому кораблю оказались безрезультатными. Однако оба шлюза были открыты, и струи песка просачивались внутрь. Хвост корабля был почти полностью погребен в песке.

Сингх велел своим людям остановиться и отступил назад, восхищаясь многообразием жизни в этом пустынном месте. Вокруг него вращались двадцатиметровые вертушки с лопастями шириной с крыло грузового самолета.

– Придется доставить с корабля режущие инструменты, – сказал он своей команде. – Возможно, они там. Что за место! Похоже, что работы предстоит много. – Он подошел к густым зарослям, покрывавшим площадь в несколько акров. Затем приблизился к участку, где преобладал фиолетовый цвет. Это место удивительным образом отличалось от остального сада. Здесь тоже возвышались похожие на нефтяные вышки вертушки, но они оставались неподвижными, как будто замерзшими. Все вышки покрывала полупрозрачная сеть из пластиковых полосок шириной в десять сантиметров каждая, причем настолько плотных, что они создавали непроницаемый барьер. Это напоминало паутину, состоящую не из нитей паучьего шелка, а из плоского тонкого материала. Они пузырями выступали наружу в пространстве между перекрещенными опорами вертушек.

– Алло, вы слышите меня?

Сингх подпрыгнул от неожиданности, затем обернулся и посмотрел на троих офицеров. Те были удивлены не меньше его.

– Алло, алло, алло? Мэри, это бесполезно. Может, попробуем другой канал?

– Подождите минуту. Я вас слышу. Где вы?

– Эй, он меня услышал! Кхм… говорит Сон Сью Ли, и я нахожусь прямо перед вами. Если внимательно всмотритесь в паутину, то разглядите меня. Я помашу вам рукой. Видите?

Прижавшись лицом к полупрозрачной паутине, Сингх начал всматриваться, и ему показалось, что он увидел какое-то движение. Паутина у него под руками была упругой, она отталкивала его, словно надутый воздушный шар.

– Кажется, я вас вижу. – Увиденное поразило его до глубины души. Когда к нему подбежали офицеры, он с трудом мог контролировать свой голос и не запинаться. – С вами все хорошо? Я могу вам чем-нибудь помочь?

Последовала пауза.

– Ну вот, теперь, когда вы об этом заговорили… возможно, вы появились очень даже вовремя. Но, может, я и ошибаюсь. Впрочем, если вы привезли игрушки или что-то в этом духе, было бы мило. Я рассказывала малышу Билли много историй о том, сколько всего замечательного вы с собой привезете! Поверьте, он мне теперь покоя не даст.

Капитан Сингх почувствовал, что ситуация полностью выходит из-под контроля.

– Мисс Сон, как мы можем до вас добраться?

– Ах, извините. Пройдите примерно десять метров, пока не увидите пар, выходящий из паутины. Видите?

Они поступили так, как сказала Сон, и оказались перед участком паутины, который вдруг раздвинулся и струя теплого воздуха едва не сшибла их с ног. Пар осел на лицевых створках их гермошлемов, превратился в воду и стал заслонять обзор.

– Скорее, скорее, входите! Мы не можем долго держать дверь открытой!

Они стали пробираться на ощупь, стряхивая с рук налипший на них иней. Паутина закрылась за ними, и они оказались в центре очень сложной сети, сплетенной из нитей этого похожего на паутину материала. Индикатор давления Сингха показывал 30 мбар.

Открылся доступ в еще один отсек, и они вошли в него. После того как они миновали еще трое ворот, температура и давление приблизились к земным показателям. Перед ними возникла невысокая восточная женщина, кожа которой загорела почти дочерна. Одежды на ней не было, но на губах сияла лучезарная улыбка, от которой ее глаза радостно блестели, а на щеках играли ямочки. В ее волосах виднелись седые пряди. Ей было – Сингх сосредоточился, вспоминая ее возраст – сорок один год.

– Сюда, – сказала она и жестом пригласила следовать за собой в туннель, также образованный пластиковыми полосками. Они плутали по лабиринту, перед ними открывались новые ворота, когда они приближались к ним, иногда приходилось опускаться на колени, если проход был слишком низким. До них стали доноситься детские голоса.

Вероятно, они достигли центра лабиринта, когда вдруг обнаружили людей, которых все давно уже списали со счетов. Их было восемнадцать. Дети затихли и с сосредоточенным видом уставились на взрослых, а остальные четверо взрослых…

Взрослые стояли на расстоянии друг от друга, пока крошечные вертолеты летали вокруг них и обвивали с головы до пят лентами, делая их похожими на живые майские деревья.

– Конечно, мы не уверены, что смогли бы выжить без помощи марсиан, – сказала Мэри Лэнг со своего оранжевого кресла, напоминавшего огромный мухомор. – Как только мы поняли, что происходит на кладбище, у нас отпала надобность искать дополнительные источники еды, воды и кислорода. Необходимость в этом исчезла. Мы всем были обеспечены.