Текст книги "Любопытство убивает"

«Этот парень – форменный надсмотрщик над рабами», – добродушно усмехнулся Литтлджон.

Детективы попрощались с пастором.

– Я зайду к вам завтра, – добавил Литтлджон. – А тем временем будьте добры, сэр, припомните самые вопиющие случаи вмешательства мисс Тидер в частную жизнь людей и сообщите мне. Это может оказаться полезным.

– Непременно, инспектор. И пожалуйста, приходите ко мне в любое время, когда пожелаете. Никаких усилий не жаль, лишь бы покончить с этой ужасной историей. Всего доброго вам обоим.

По пути к коттеджу «Брайар» детективы завернули в деревенский полицейский участок и отвлекли констебля Харриуинкла от тарелки с требухой. Всякий раз, когда какой-нибудь местный фермер резал свинью, в дом полицейского отправляли сверток с мясом, поскольку страж закона питал к нему особое пристрастие. Констебль предавался эпикурейскому наслаждению без пиджака, поэтому поспешно надел мундир, чтобы приветствовать начальство. Олдфилд представил ему инспектора Скотленд-Ярда. Лицо Харриуинкла засияло от гордости. Мысль о сотрудничестве с известным человеком льстила ему необычайно. Констебль не мог дождаться, когда же представится возможность зайти в «Колокол» и сообщить всей деревне, что он вместе со Скотленд-Ярдом расследует преступление. Конечно, он не мог допустить, чтобы его видели с местными выпивохами за кружкой пива, другое дело – заглянуть в паб, напомнить публике о затемнении и тому подобном, а потом как бы невзначай упомянуть о расследовании.

– Мы с вами будем часто видеться, Харриуинкл, – произнес Литтлджон. – Завтра соберемся, чтобы обсудить проблему, вы должны высказать свое мнение на случившееся. Инспектор Олдфилд уже передал мне официальный отчет, но я хотел бы услышать ваш устный рассказ о событиях того дня. А пока возвращайтесь к своему ужину. Простите, что побеспокоили вас так поздно. До свидания.

От гордости грудь констебля Харриуинкла раздулась колесом, так что пуговицы на мундире едва не отлетели. Разделавшись с требухой, он прорепетировал свое выступление перед хозяином «Колокола». Небрежным тоном, как бы вскользь бросил:

– Тот человек из Скотленд-Ярда сказал мне: «Сэм, я хочу услышать ваше донесение. Устное, поскольку я высоко оценил ваш отчет».

Страж закона из Хилари никогда раньше не имел дела с убийствами, не говоря уж о коллегах из Скотленд-Ярда. Когда случаются такие события, свиных потрохов и чая недостаточно.

– Мар! – крикнул он жене. – Принеси-ка мне бутылочку пива из тех, что стоят в камере. Похоже, мне наконец привалила удача. Это мой шанс блеснуть. Может, получу сержантские нашивки, кто знает? Давай-ка поживее, уточка моя, меня ждет работа.

Любящая уточка тотчас вразвалочку отправилась в забранную решеткой холодную коморку, где за отсутствием в деревне преступников хранили пиво, домашнее вино из ревеня, соленья и грязное белье, ожидавшее очередной стирки.

Тем временем детективы подошли к коттеджу «Брайар». Олдфилд остановился у ворот.

– День завершается, а у меня еще много работы, – сказал он. – Не возражаете, если я оставлю вас здесь, а завтра утром мы встретимся?

– Нисколько. Я побеседую с Сарой Расселл, а потом отправлюсь ужинать. Дам вам знать, если появятся новости.

Детективы расстались, и Литтлджон позвонил в дверь дома. После недолгого ожидания дверь отворилась, и в темноте дверного проема (здесь строго следовали указу о затемнении) он различил невысокую полную женскую фигуру, похожую на туго набитый мешок, перевязанный посередине.

– Вам что-то нужно, сэр? – раздался приятный голос.

– Вы мисс Расселл?

– Да, это я, сэр.

– Можно мне войти? Я хотел бы поговорить с вами.

– А скажите, пожалуйста, как вас зовут?

– Литтлджон. Инспектор Литтлджон.

Женщина с шумом втянула воздух.

– Вы уверены, что не хотите видеть преподобного Уиньярда? Он только сейчас пришел и как раз ужинает в столовой.

– Нет, Сара, я пришел увидеться с вами.

– Тогда входите, сэр, хотя мне придется попросить вас пройти в кухню. Это единственная комната, кроме столовой, где нет затемнения.

Литтлджон проследовал за женщиной по темному коридору, и она открыла дверь, за которой тепло и уютно светила лампа. Со стола еще не убрали остатки ужина – кушанье из говядины, сыр, соленья и кекс с тмином, – а возле камина в кресле-качалке сидел гость, коренастый жилистый мужчина с грубым землистым лицом и глубокими складками на щеках. Жидкие темные волосы, зачесанные набок, скрывали лысеющую макушку. У него были зеленые, слегка навыкате глаза с желтоватыми белками и бледный нос луковицей с тонкими подвижными ноздрями. Редкие, песочного цвета усы свисали на широкий рот с узкими губами. Он важно, по-хозяйски восседал в кресле, сложив на животе крупные узловатые руки. Вошедшего детектива он оглядел с видом самодовольного превосходства, что часто можно наблюдать у тех, кто воображает себя Божьими избранниками.

– Это мистер Торнбуш, мой будущий муж. А это инспектор Литтлджон, Уолтер.

«А-а, духовный пастырь и верный поклонник», – усмехнулся Литтлджон.

Мистер Торнбуш поднялся, протянул вялую ладонь и пожал руку детектива.

– Рад встрече, друг мой, – пылко произнес он.

– Вы можете говорить при мистере Торнбуше, сэр. У нас нет секретов друг от друга, – промолвила Сара краснея.

Мистер Торнбуш выразил свое согласие торжественным кивком, уселся и приготовился слушать. Служанка подвинула стул для Литтлджона и села сама. У нее было приятное круглое румяное улыбчивое лицо, а черные волосы, уложенные на прямой пробор, придавали ему выражение спокойного достоинства, которого так недоставало ее жениху. Эта простая славная женщина средних лет, подумал Литтлджон, заслуживала мужа получше, чем самовлюбленный колесный мастер, что, довольно развалившись в кресле, шумно переводил дыхание, словно потягивал какой-то невидимый напиток.

– Итак, Сара, – начал инспектор, – я здесь, чтобы расследовать смерть вашей покойной хозяйки и, если удастся, отдать в руки правосудия ее убийцу.

– «Падут нечестивые в сети свои…»[13]13
  Пс. 140:10.


[Закрыть] – вдруг произнес мистер Торнбуш.

Казалось, он собрался сопровождать комментариями каждую фразу Литтлджона. Инспектор вспомнил замечание мистера Клапледи насчет пристрастия проповедника к псалмам и нехотя смирился с мыслью, что придется продолжать беседу под аккомпанемент меди бряцающей и кимвала звенящего.

– Вы жили вместе и, вероятно, знали, куда обычно ходила мисс Тидер, чем интересовалась, – продолжил Литтлджон. Он твердо решил сосредоточиться на Саре и не обращать внимания на ремарки из репертуара мистера Торнбуша. – Вы можете рассказать мне о ней? Чем она занималась в последние дни, перед тем как ее постигла печальная участь?

– «Как нечаянно пришли они в разорение, исчезли, погибли от ужасов!»[14]14
  Пс. 72:19.


[Закрыть]

От этой неожиданной реплики Сара вздрогнула.

– Ну, сэр, – проговорила она. – Конечно, я хочу помочь, сделаю все возможное. Наверное, то, что я расскажу, прольет свет на случившееся. Разумеется, я не знала, что у мисс Тидер на уме, а о том, куда она ходила, могу судить по случайным обмолвкам – иногда, когда хозяйка разговаривала сама с собой или волновалась, я кое-что слышала. Вообще-то она была скрытной и помалкивала, держала при себе свои секреты.

– «Бездна бездну призывает голосом водопадов Твоих!»[15]15
  Пс. 41:8.


[Закрыть]

– А в последнее время ее что-то тревожило. В прошлое воскресенье она, вернувшись домой из церкви, не захотела обедать, хотя я приготовила отличный холодный ростбиф (я против того, чтобы стряпать в день Господень).

– «Помни день субботний, чтобы святить его!»[16]16
  Исх. 20:8.


[Закрыть]

– А в чем, по-вашему, могла быть причина, Сара?

– Хозяйка говорила что-то о мистере Лорримере из Холли-Бэнка – это огромный дом прямо посередине между двумя деревнями Хилари. Дескать, он сообщил ей какую-то поразительную новость после церковной службы. Что-то насчет миссионерства и мистера Уиньярда, я точно знаю, поскольку мисс Тидер перевернула все вверх дном – искала нынешний адрес преподобного, хотела ему написать. И написала. Я отправила письмо в тот же день ближе к вечеру.

– Очень интересно, Сара. Я должен в этом разобраться. Пожалуй, побеседую с мистером Уиньярдом перед уходом. Возможно, он даст объяснение. Что-нибудь еще?

– Вообще-то в прошлую пятницу хозяйка тоже из-за чего-то переживала. Когда я проходила мимо ее спальни наверху, она надевала перчатки, чтобы выйти из дому, и бормотала себе под нос: «Полли Друс, ну конечно. Маленькая распутница. Иезавель. Я с тобой расправлюсь, мисс Друс!» Полли, немного ветреная девушка, прислуживает в кухне в поместье. Думаю, мисс Тидер отправилась в большой дом, чтобы встретиться с ней, хотя мне ничего не говорила. Порой она бывала спокойной, тихой, словно чужие грехи ее не заботили.

– «Как изгарь отметаешь Ты всех нечестивых земли…»[17]17
  Пс. 118:119.


[Закрыть]

– Я сказала – чужие грехи, – продолжила Сара, бросив обожающий взгляд в сторону проповедника, который своими неуместными замечаниями уже раздражал Литтлджона. – Но потом вдруг случалось что-то в таком роде. А то и два-три происшествия за раз, можно сказать. В субботу она тоже что-то задумала насчет «Аппер-Хилари». Это ферма мистера Уикса. Каждую осень миссис Уикс давала хозяйке яблоки-дички на джем. Там растут славные, крепкие яблочки. Так вот, мисс Тидер собралась со своей большой корзиной за этими дичками, а когда уходила, говорит мне: «Иду за своей кислицей». Прямо так и сказала и добавила: «Если бы на ферме «Аппер-Хилари»» горчила только кислица». Что она имела в виду? Дело тут нечисто, попомните мои слова.

– «Ты положил беззакония наши пред Тобою и тайное наше пред светом лица Твоего»[18]18
  Пс. 89:8.


[Закрыть].

Литтлджон с трудом сдерживался. Ему страстно хотелось заставить умолкнуть кимвал звенящий каким-нибудь язвительным замечанием, однако он промолчал, чтобы не огорчать славную Сару.

В эту минуту стукнула входная дверь.

– Боже, – запричитала служанка. – Видимо, мистер Уиньярд поужинал и ушел, а вы хотели с ним встретиться, сэр. Ах как жаль. Мне следовало его предупредить.

– Не волнуйтесь, Сара. Это подождет до завтра. Пожалуй, я тоже пойду. То, что вы рассказали, мне поможет. Благодаря вам в расследовании наметилось несколько направлений. Возможно, я зайду снова, когда вы будете не так заняты собственным делами. – Он перевел взгляд на Торнбуша, однако тот не дрогнул, а продолжал сидеть с отрешенным видом, занятый своими мыслями.

Инспектор поднялся и взял шляпу.

– Надеюсь, завещание мисс Тидер изменит вашу жизнь к лучшему, Сара, и в будущем вы будете счастливы. Все говорят, что вы верно служили своей хозяйке.

– Вы очень добры, сэр. Да, мисс Тидер обещала позаботиться обо мне, да и мисс Марта тоже кое-что мне оставила – она умерла около двух лет назад. Правда, деньги были у мисс Этель, что во многом удерживало меня возле нее. В последнее время мне бывало нелегко. Все приходилось делать самой: убирать, стряпать и стирать в таком большом доме…

– «Моав умывальная чаша моя…»[19]19
  Пс. 107:10.


[Закрыть] – послышалось из кресла-качалки.

– По словам мисс Этель, обе мои хозяйки не поскупились. Я знаю, мисс Марта была щедрой. Она самая добрая женщина во всем мире. Хорошо обеспечила меня при условии, что я останусь с мисс Этель до конца ее дней.

– «Да возвеличится Господь, желающий благоденствия рабу Своему», – прозвучала первая уместная цитата из псалтыря.

Литтлджон протянул служанке руку. Женщина застенчиво пожала ее.

– Большое спасибо и до свидания, Сара.

– До свидания, инспектор. Приходите еще, если я могу вам чем-нибудь помочь.

– Всего доброго, мистер Торнбуш. Оставляю вас с вашей розой саронской[20]20
  Аллюзия на «Песнь песней»; в русской библейской традиции – нарцисс саронский.


[Закрыть].

Литтлджон не смог удержаться от этой последней шпильки. Однако мистер Торнбуш не улыбнулся. Замечание Литтлджона он принял всерьез и расценил как комплимент в свой адрес. Колесный мастер проводил Литтлджона до двери, будто желал донести до него заключительное слово мудрости.

– Вы узрели свет истины, друг мой? – торжественным тоном спросил он. Его жаркое, как у собаки, дыхание пахло тмином, и сквозь этот запах пробивался крепкий дух маринованного лука.

– Нет! – буркнул Литтлджон и поспешил прочь – посмотреть, много ли съестного осталось ему на ужин в «Колоколе».

Глава 5. Разговоры, подслушанные за ужином

Когда Литтлджон покинул дом мисс Тидер, уже стемнело, но до гостиницы «Колокол» было недалеко и он без труда нашел дорогу. По пути заметил темную фигуру, шедшую в противоположном направлении, а в следующее мгновение его окликнул бодрый голос:

– Добрый вечер, сэр! Надеюсь, вам будет удобно в номере. Я как раз говорил об этом с хозяином «Колокола». Его зовут Джек Ноукс. Он позаботится, чтобы вас хорошо устроили, сэр.

– Спасибо, Харриуинкл. Очень любезно с вашей стороны. Надеюсь, у хозяина в печи найдется что-нибудь мне на ужин.

– Запеченная свинина, сэр, – немедленно отозвался констебль, поскольку мясо в гостиницу поступило из того же источника, что и свиная требуха, уже отчасти переваренная желудком полицейского. – Я вам больше не понадоблюсь сегодня вечером?

– Нет, спасибо, Харриуинкл. До завтра. Всего вам доброго.

– До свидания, сэр.

В скромной старомодной гостинице «Колокол» номера для жильцов не отличались большим простором, но в виде одолжения полиции владелец заведения Ноукс превратил собственную гостиную в личные апартаменты инспектора. Литтлджон вошел в темный холл, пересек зал с барной стойкой, где, как всегда по вечерам, уже начинали собираться завсегдатаи, и навстречу ему из темноты вышла миссис Ноукс. Она проводила детектива в уютную небольшую комнату по соседству с баром. Там уже стоял накрытый стол. В ожидании ужина Литтлджон обвел глазами гостиную. В стене между комнатой и общим залом было маленькое окно с раздвижной дверцей. По особым случаям, таким как свадьбы, семейные торжества или частные приемы, Ноукс предоставлял приглашенным свою гостиную, а блюда к столу подавались из бара через это окно. Со своего места за столом Литтлджон слышал гул разговоров в зале, но смутный, невнятный. Убийство мисс Тидер всколыхнуло округу и стало, наверное, главной темой пересудов за вечерней кружкой пива. Инспектор поднялся, тихо приблизился к панели, прикрывавшей окно, и осторожно приоткрыл ее, всего на дюйм. Щель получилась не настолько широкой, чтобы ее заметили, однако она неплохо пропускала звук. Как вскоре убедился инспектор, его эксперимент удался, а догадка вполне подтвердилась: имя мисс Тидер действительно упоминалось довольно часто под звон кружек и стаканов.

За ужином Литтлджон слышал, как гремели кружки, хлопали – открывались и закрывались – двери, звучали приветствия, когда к компании кто-то присоединялся, толпа шумно требовала выпивки, топот не смолкал. Разговоры то разгорались, то стихали, но, как только речь зашла об убийстве, гвалт унялся: посетителям хотелось послушать новости. Беседа все больше захватывала публику, и у детектива разыгралось воображение. Голоса грубые, голоса тонкие, визгливые, раскатистые, масленые, усталые, робкие, застенчивые, важные и самодовольные сменяли друг друга, каждый спешил высказаться. Странно было слушать людские свидетельства и пытаться угадать по тону и интонации, можно ли им доверять.

Пока Литтлджон ел свинину под яблочным соусом, среди других голосов заметно выделялся звучный тенор, принадлежавший Люку Пирсону, неуемному певчему церковного хора.

– Насколько могу судить, а сегодня я обошел всю деревню, никто не видел мисс Тидер, после того как она распрощалась со стариной Хаксли. Ну и где же она находилась все время? Похоже, этого никто не знает, – заявил тенор.

Публика встретила его слова дружным гулом, и Литтлджон вспомнил, что газетные репортеры при палате общин обычно именуют подобный шум возгласами одобрения.

Из общего хора выделился более визгливый тенор, словно завел свою арию солист:

– Нет, Люк, тут я тебя обскакал. Моя Мэри видела старую Тидер уже после того, как та распрощалась с Хаксли. Моя девочка несла кое-какие напитки в Хаф-Эйкр, где в то время шла жатва, и видела, как мисс Тидер рассталась с Хаксли и двинулась вдоль дальней изгороди, будто направлялась в сторону дороги на Эвингдон. Наша Мэри говорит, что не обратила бы на нее внимания, но мисс Тидер, когда отошла от Хаксли, спугнула кролика, прятавшегося в кустах, Хаксли вскинул ружье и пальнул прямо у Тидер под носом. Она аж подскочила, сказала моя Мэри, а старина Хаксли давай смеяться.

– Ну и куда она пошла после? Вот в чем загвоздка и великая тайна, – вступил баритон.

Хор снова подхватил тот же лейтмотив.

Звучный тенор явно успел подкрепить свои силы очередной кружкой и заметно повеселел:

– По всему видать, это дело рук Уолтера Торнбуша, что целыми днями Библию долбит. Надоело ему ждать денег Сары Расселл, вот он и решил поторопить матушку-природу.

На остроту зал отозвался громким хохотом. Чей-то густой бас возразил, что Уолтер не смог бы убить даже рисовый пудинг. Эта реплика вызвала новый взрыв смеха.

– А вот тут ты не прав, Джуд, – пропищал едва ли не дискантом немощный старческий голос. – Торнбуш – хитрый малый, и своей выгоды не упустит, не важно, поет он псалмы или нет. В лице Уолтера есть что-то жестокое, с виду-то он набожный, однако натура у него подлая. Я хорошо помню Уолтера еще мальчишкой. Парень был сущим наказанием, вечно изводил девочек, дергал за косы. Маленький паршивец. А вскоре ему открылся «свет истины». По крайней мере, так он утверждает. Тщеславие, вот что привело его к «свету», а вовсе не смирение и сердечное покаяние.

Густой бас, очевидно, успел к этому времени изрядно набраться и не стал ввязываться в спор, лишь усмехнулся:

– Если на то пошло, почти у каждого в Хилари имелась своя причина убрать с дороги Тидер. Уж больно много секретов она знала, вот и стала опасной. Разобраться тут будет непросто, полиции предстоит та еще работенка. Налей-ка мне, Джек.

Послышался шум пивного насоса, из крана хлынула струя.

Еще один тенор, прежде не выступавший, решился на сольную партию:

– Все вы тут правду сказали. А помните историю, что приключилась с моей Нэнси и Рубеном Биллотом? Рубен тогда много чего наговорил, грозил пристукнуть старую Тидер, но это он, конечно, в запальчивости. Однако собрался подать на нее в суд, только Сэм Харриуинкл посоветовал ему не бросать деньги на ветер. Тидер распускала слухи, будто моя Нэнси путается с Рубеном, дескать, она видела их в роще у фермы «Починз», они там вроде как греховодничали. Ну а я тогда так сказал: если парень не может греховодничать с девчонкой, которая ему по сердцу, то с кем же ему греховодничать? Вскоре после этого Нэнси с Рубеном поженились. Разумеется, мисс Тидер их малость подстегнула. Дедом я пока не стал, хотя они вот уже два года женаты, но старой Тидер никогда такого не понять, это уж как пить дать.

Тенор приложился к кружке, его шутка вызвала громовой хохот.

Литтлджон, который отдал должное свинине и перешел к сыру, усмехнулся. Ситуация его забавляла, вдобавок он собирал информацию. Под рукой у него лежал старый конверт, и инспектор черкал на нем заметки.

Чей-то хриплый голос перекрыл раскаты смеха:

– Многие хотели бы посчитаться с той женщиной, Тидер. Взять, например, преподобного Оукера. Его опозорили перед всем приходом. Не то чтобы я когда-нибудь жаловал уэслианцев[21]21
  Приверженцы методистской церкви.


[Закрыть]…

– Кого бы там ты ни жаловал, придержи язык насчет уэслианцев, – сердито проворчал кто-то – видимо, последователь упомянутой конфессии.

– Тихо, тихо, не нужны нам тут религиозные войны! – прикрикнул хозяин паба, и зал снова взорвался хохотом.

Мужчины требовали еще выпивки, грохотали по стойке кружками, слышался звон монет, отрывистый стук дротиков, жужжание голосов и общий нестройный гвалт.

– Дознание завтра…

– Здесь человек из Скотленд-Ярда…

– Сэм Харриуинкл рад-радешенек…

– Был тут только что: хвастался, будто работает бок о бок с человеком из Лондона, мол, теперь они друзья не разлей вода…

Тенор снова принялся за свое:

– Может, мисс Тидер и была сущей чумой, однако выступала за нас, мирных людей, и мы на ее стороне против того, кто сотворил с ней такое, кем бы он ни был. Следующим может стать любой из нас. Мы должны помочь поймать убийцу.

В ответ раздался одобрительный гул. По столу загрохотали кружки. Дверь отворилась и закрылась, раздались тяжелые шаги, стук грубых, подбитых железом ботинок. Новоприбывшего встретили приветственными криками.

– Вечер добрый, Исайя, где ты был? А мы уж решили, что тебя тоже укокошили.

«А-а, – подумал Литтлджон, – на сцену выходит герой дня, Гормли, что первым оказался на месте преступления».

Исайя сварливо пробурчал:

– Пинту мягкого, и запиши на мой счет.

– Где ты был? – не унимался тенор.

– Спорил со своей чертовой семейкой, вот чем я занимался. Вся деревня уже знает, что старая Тидер захлебнулась в сливной яме. И вот что мне пришло в голову: когда я нашел ее, в яме была вода, но когда утром уходил, там было сухо. Я откачал воду и выгреб лопатой дерьмо со дна.

– Пока тебя не было, воды натекло! – живо отозвался кто-то.

В голосе Гормли прозвучало раздражение:

– То же самое твердил и наш Джордж, вот мы и препирались, пока я не велел ему заткнуться и не разговаривать так с отцом. Вот что я тебе скажу: я перекрыл слив в отстойнике, пока чистил его, а когда преподобный начал лезть в мои дела и разозлил меня, я вроде как объявил забастовку, взял да ушел. Но забыл открыть слив. Нет. Кто Тидер в яму столкнул, тот и воду пустил.

Зал снова загудел, возникли споры. Резкий голос Гормли сорвался на крик, однако его заглушил более мощный тенор Люка Пирсона:

– Да замолчите вы, довольно болтать об убийстве! Я сыт этим по горло. Мы собрались здесь провести время в обществе, а все толкуют только о смерти, будто ничто нас больше не волнует. Если вы сейчас же не прекратите, я пойду домой.

Толпа поддержала эти слова одобрительным ревом, и разговор перекинулся на дротики. Оказалось, что команде «Колокола» скоро предстояло сойтись в смертельной схватке с игроками «Головы быка» из соседнего городка Грейби.

Литтлджон поднялся и неспешно отправился в пивной зал, рассмотреть пеструю компанию и завязать дружеские связи. Завсегдатаи паба приняли его вежливо, он выпил кружку пива за стойкой, пока вокруг велись горячие споры, перечислялись возможные претенденты на победу в решающем поединке и взвешивались все «за» и «против». Публика держалась настороженно, и Литтлджон решил не торопить события, дать людям время узнать его получше. Он попрощался и вышел из паба, чтобы немного прогуляться, глотнуть свежего воздуха перед сном.

Улицы были пусты. В чернильной темноте едва заметными тенями проступали тесно сбитые дома. Ветер свистел в кронах деревьев возле гостиницы. Где-то в отдалении затявкала лиса, ей в ответ раздался лай дворовых собак. Детектив зажег трубку и медленно побрел по дороге. Рядом в канавах возились какие-то зверьки. Часы на церкви пробили десять, и завсегдатаи «Колокола» начали расходиться. Послышались прощальные приветствия, звук шагов: бодрая, уверенная поступь; шаткая вихляющая походка; тяжелое шарканье; клацанье подбитых гвоздями ботинок и мягкое шлепанье резиновых подметок. Мигали огоньки ручных фонариков. Инспектор отправился назад тем же путем, мимо коттеджей возле паба. Кое-где из щелей между шторами пробивался слабый свет, другие дома тонули в темноте. До Литтлджона донесся визгливый женский смех. Где-то плакал ребенок. Гулкое эхо подхватило и разнесло в тишине сердитые крики какого-то пьяницы, наверное, недовольного тем, как его встретили дома. Литтлджон вообразил мисс Тидер в такой же вечер, как этот. Вот она подкрадывается, подглядывает, подслушивает. Ночь – идеальное время для убийства под покровом темноты, и все же кто-то решил убить эту женщину среди бела дня.

Хозяин «Колокола» Ноукс мыл стаканы и кружки, когда вернулся постоялец. Литтлджон остановился поговорить с ним. После короткого обмена общими фразами инспектор спросил:

– Кто такой преподобный Оукер?

Ноукс вытер тряпкой пивные лужицы с длинного соснового стола в зале и окинул детектива цепким взглядом. Хозяин паба был плотным краснолицым мужчиной средних лет с добродушными водянисто-серыми глазами.

– Мистер Оукер? Он был настоятелем методистского прихода в Эвингдоне, но служил в четырех здешних церквах. Жил между Хилари и Эвингдоном и приезжал сюда раз в месяц по воскресеньям, чтобы провести четыре службы.

– Что заставило его уехать?

– В здешней молельне случился большой скандал. Поползли слухи, будто он водит шашни с миссис Танделетт. Прихожане отвернулись от него, перестали посещать службы. Говорят, сплетни распустила мисс Тидер.

– А кто такая миссис Танделетт?

– Жена майора Танделетта, отставного военного, что жил здесь. Когда началась война, его призвали. Он куда-то уехал, а жену оставил дома, со служанкой, конечно. Они занимали коттедж «Вудбайн», прямо позади пастората.

– Что же случилось?

– Похоже, кое-кто сообщил майору Танделетту о происходящем. Он водил дружбу с нашим пастором, так что мистер Клапледи может рассказать вам больше. Я подробностей не знаю. Но преподобный Оукер покинул наши края.

– В чем заключались слухи?

– Мистер Оукер был специальным констеблем[22]22
  Добровольцы, привлекаемые к охране общественного порядка в помощь полицейским силам, особенно в экстренных обстоятельствах.


[Закрыть]. Поговаривали, что он слишком часто захаживает в коттедж миссис Танделетт во время дежурства. Это все, больше мне добавить нечего.

Ноукс явно испытывал неловкость, и Литтлджон решил отложить дальнейшие расспросы до встречи с пастором. Он пожелал владельцу паба доброй ночи и вернулся к себе в комнату. Прежде чем отправиться спать, набросал в блокноте план на следующий день.

«Мистер Клапледи. Узнать насчет передвижений мисс Т. Были ли у нее другие враги? Спросить о любовной истории Рубена Биллота. Выяснить о скандале вокруг Оукера и Танделетт. Какие факты в этом деле правдивы? Разобраться с заявлением И. Гормли относительно воды в отстойнике. Как работает эта штуковина?

Хаксли. Передвижения в день преступления. Алиби? Что он обсуждал с мисс Т. перед тем, как ее убили? Куда она направилась, когда рассталась с ним? Кто такая «наша Мэри», видевшая мисс Т. после беседы с Хаксли?

Уиньярд. О чем писала ему мисс Т. и почему так из-за него огорчилась? Алиби?

Лорример из Холли-Бэнка. Что он сказал мисс Т. после церковной службы в прошлое воскресенье, и почему она встревожилась?

Сара Расселл и У. Торнбуш. Алиби?

Полли Друс. Что здесь заинтересовало мисс Т.?

Уикс с фермы «Аппер-Хилари». На какую горечь намекала мисс Т., что вызвало ее беспокойство?»

Литтлджон добавил к своему списку Евангелический союз за обращение грешников к покаянию и подумал, что нужно как можно скорее навести справки об этой организации. Он спустился вниз к телефону, позвонил в Скотленд-Ярд и оставил сообщение для своего коллеги, сержанта Кромвеля, чтобы тот срочно собрал информацию.

Литтлджон тихо вернулся к себе в комнату и вскоре выключил свет, затем раздвинул шторы. С дороги донеслись тяжелые шаги, кто-то прошел мимо паба. Детектив различил в темноте широкополую шляпу и грузную фигуру Этелстана Уиньярда. Тот направлялся к старому дому мисс Тидер, где остановился. И похоже, возвращался из пастората. Какое место занимал этот человек с островов южных морей в причудливой мозаике, которую Литтлджону предстояло собрать по фрагментам, словно составную картинку-загадку?

Детектив зевнул, забрался в постель и крепко проспал до самого утра.