Текст книги "Пламя и кровь. Кровь драконов"

Как только последний камень лег в стену замка, король велел очистить холм Рейенис от руин Памятной септы вкупе с костями погибших там Сынов Воина. Вместо септы он задумал построить огромную каменную «драконью конюшню», достойное жилище для Балериона, Вхагара и их потомства. Каменщиков и других рабочих, что неудивительно, найти оказалось не так-то просто; пришлось выставлять на работы заключенных из городских тюрем под надзором выписанных из Мира и Волантиса мастеров.

В том же году король отправился добивать остатки Святого Воинства, оставив вместо себя королеву Тианну с новым десницей, лордом Эдвеллом Селтигаром. В большом лесу к югу от Черноводной скрывалось еще немало Честных Бедняков. Их вылавливали и посылали на Стену, а отказчиков вешали. Предводительница, Рябая Джейна, долго избегала поимки, но в конце концов ее выдали трое своих же разбойников, получивших за это помилование и рыцарство.

Трое септонов, сопровождавших короля, объявили Джейну ведьмой, и король приказал сжечь ее на поле у реки Путеводной. В день казни триста Бедняков и простых крестьян попытались освободить ее, но Мейегор предугадал это, и спасителей перебили. Среди них был и вожак, сир Харис Хилл, межевой рыцарь незаконного происхождения. Три года назад он ушел живым из битвы на Большом Зубце, но на сей раз удача ему изменила.

В других местах, однако, обстоятельства складывались не в пользу короля Мейегора. Народ и знать, возмущенные его жестокими деяниями, все чаще оказывали поддержку его противникам. Септон Мун, избранный в пику «верховному прихлебателю» из Староместа, проповедовал против короля в Просторе и речных землях, привлекая к себе толпы сторонников. В холмах к северу от Золотого Зуба властвовал Рыжий Пес Доггет, и ни Бобровый Утес, ни Риверран не спешили его усмирять. Деннис Хромой и Нищий Сайлас также гуляли на воле, а рыцари и латники, посланные расправиться с ними, исчезали бесследно.

Все советники короля сходились на том, что ему пора взять себе новую жену, и расходились лишь в выборе невесты. Великий мейстер Бенифер предлагал гордую и прекрасную леди Звездопада, Клариссу Дейн: в этом случае ее земли отошли бы от Дорна Железному Трону. Алтон Батервелл, мастер над монетой, сватал свою вдовую сестру, дородную мать семерых детей. Она хоть и не красавица, зато доказала свою плодовитость, заявлял он. Десница, лорд Селтигар, имевший двух юных дочерей двенадцати и тринадцати лет, готов был отдать королю одну из них, а то и обеих. Лорд Веларион с Дрифтмарка советовал послать за Рейеной, вдовой Эйегона и племянницей короля: этот брак объединил бы обе ветви рода Таргариенов и помешал возможным козням королевы Алиссы.

Король выслушал их всех и от каждого взял нечто ценное. Мысль о том, что новая жена должна быть заведомо плодовитой, приглянулась ему, но сестру Батервелла он сразу отставил. Лучше, по совету Селтигара, взять сразу двух жен, а то и трех, решил он. Это утроит его надежды, и одной из них непременно должна стать Рейена. Алисса и ее младшие дети (бежавшие, как полагали, за Узкое море, в Тирош или Волантис) все еще представляли угрозу как для него, так и для сына, который мог у него родиться. Дочь Эйениса, став его женой, лишит младших брата и сестру каких бы то ни было притязаний.

После гибели принца Эйегона на Божьем Оке Рейена сделала все, чтобы спасти своих дочерей. Если бы Эйегон стал королем по праву, то наследницей его сделалась бы старшая дочь Эйерея… но ей и Рейелле, ее сестре-близнецу, был всего год от роду, и Рейена понимала, что подобные заявления равносильны смертному приговору. Она перекрасила девочкам волосы, дала новые имена и доверила их заботам неких могущественных союзников, чтобы их отдали на воспитание в знатные дома, не говоря, кто они в самом деле. Даже мать-принцесса не должна была знать, кто их растит, чтобы и под пыткой не выдать этого.

Самой Рейене спрятаться было негде. Она могла бы, конечно, тоже выкрасить волосы и переодеться септой или трактирной служанкой, но куда бы она девала дракона – голубую с серебристыми метинами Огненную Мечту, на которой летала с двенадцати лет? Принцесса просто жила у лорда Фармена в его Светлом Замке, чьи белые башни смотрели на Закатное море, – жила тихо, заполняя время книгами и молитвами и зная, что дядя рано или поздно вытребует ее к себе.

Случилось это раньше, чем ей бы хотелось, но не так скоро, как она опасалась. Воспротивиться значило бы навлечь на Светлый остров Мейегора с Балерионом. Рейена привязалась к лорду Фармену и прониклась еще более нежными чувствами ко второму его сыну Андроу – могла ли она отплатить им за гостеприимство огнем и кровью? Прилетев на Огненной Мечте в Красный Замок, она узнала, что должна стать женой Мейегора, своего дяди и убийцы своего мужа.

Рейена узнала также, что она не единственная невеста и что свадьба будет тройной. Все три будущие королевы были вдовами. Леди Жиенна из дома Вестерлингов побывала замужем за сиром Аланом Тарбеком, воевавшим на стороне принца Эйегона и погибшим вместе с ним в битве у Божьего Ока. Через несколько месяцев после его смерти Жиенна родила сына. Высокая, стройная, с роскошными каштановыми косами, она стала предметом ухаживаний младшего сына лорда Ланнистера, но для короля это не имело ровно никакого значения.

С огненно-рыжей леди Элинор из дома Костейнов все обстояло не столь просто. Ее муж – сир Тео Боллинг, рыцарь-помещик, участвовал в последнем королевском походе против Честных Бедняков, и леди Элинор в свои девятнадцать лет успела осчастливить его тремя сыновьями. Младший еще сосал грудь, когда его отца сира Тео арестовали и обвинили в заговоре: он вкупе с королевой Алиссой замышлял якобы убить короля и возвести на трон принца Джейехериса. Боллинг своей вины не признавал, но его осудили и в тот же день обезглавили. После семидневного, в честь богов, траура король объявил его вдове о новом замужестве.

Септон Мун в городе Каменная Септа заклеймил короля как безбожника и распутника, но другие не смели ничего возразить. Верховный септон отплыл в Королевскую Гавань для совершения обряда, и в теплый весенний день 47 года ОЗ король во дворе Красного Замка сочетался сразу с тремя невестами. Все они были наряжены в плащи отцовских домов, но народ, памятуя об их вдовстве, прозвал их Черными Женами.

Присутствие на свадьбе сыновей леди Жиенны и леди Элинор обеспечило послушание матерей. От принцессы Рейены многие ожидали сопротивления, но королева Тианна подвела к ней двух маленьких девочек с фиолетовыми глазами и серебристыми волосами, одетых в красные и черные цвета дома Таргариенов. «Глупа же ты была, если надеялась спрятать их от меня», – сказала Тианна, и Рейена произнесла брачные обеты, глотая слезы.

О брачной ночи ходило много странных и противоречивых историй; по прошествии стольких лет правду трудно отделить от легенд. Возвел ли король на ложе сразу трех жен? Едва ли. Посещал ли их поочередно? Возможно. Пыталась ли Рейена убить его спрятанным под подушкой кинжалом, как утверждала после? В самом ли деле Элинор Костейн разодрала спину Мейегора ногтями? Выпила Жиенна способствующее зачатию зелье, которое принесла ей Тианна, или выплеснула его старшей королеве в лицо? Приносила ли ей Тианна такое зелье? Впервые о нем заговорили при короле Джейехерисе, через двадцать лет после смерти обеих женщин.

Достоверно известно вот что. Сразу же после свадьбы король объявил Эйерею, старшую дочь Рейены, своей законной наследницей «до тех пор, пока боги не даруют мне сына». Младшую, Рейеллу, отправили в Старомест, чтобы сделать из нее септу. Племянник короля Джейехерис тем же указом лишался всяких прав на престол. Сына королевы Жиенны назначили лордом Тарбека и послали в Бобровый Утес на воспитание Ланнистерам. Старшие мальчики королевы Элинор отправились один в Орлиное Гнездо, другой в Хайгарден, младшего отдали кормилице: король не желал, чтобы его супруга сама кормила дитя.

Полгода спустя десница лорд Селтигар объявил, что королева Жиенна понесла. Не успел ее живот округлиться, как Мейегор обнаружил, что Элинор тоже беременна. Король щедро одарил обеих жен, а их отцам и братьям пожаловал новые земли, но радость его длилась недолго. За три луны до срока у Жиенны начались схватки. Разрешившись, как и Алис Харроуэй, мертвым уродцем без рук и без ног, с признаками обоего пола, она умерла сама.

Мейегор проклят, говорили в народе. Он убил родного племянника, восстал против Веры, бросил вызов богам, повинен в многих убийствах, разврате и кровосмешении. От гнилого семени живой сын не родится. Сам Мейегор думал иначе; он приказал сиру Оуэну Бушу и сиру Маладону Муру схватить и бросить в темницу королеву Тианну.

Увидев, какие ей готовятся пытки, пентошийка призналась, что отравила дитя Жиенны во чреве и поступила так же с плодом Алис Харроуэй. Отродью Элинор тоже не жить, заявила она.

Говорят, будто король сам вырезал ей сердце из груди Черным Пламенем и скормил своим псам. Все, однако, вышло по ее слову: на следующей луне королева Элинор родила мертвого уродца мужского пола с зачатками крыльев.

Шел 48 год ОЗ, шестой год правления короля Мейегора и последний год его жизни. Теперь уже никто в Семи Королевствах не сомневался, что король проклят. Последние его сторонники таяли, как роса на утреннем солнце. Королю донесли, что сир Джоффри Доггет вошел в Риверран не пленником, а как гость лорда Талли. Септон Мун вел тысячи верующих на Старомест, намереваясь заставить «верховного прихлебателя» отречься от чудовища на троне и отменить запрет на ордена Веры. Лорды Рован и Окхарт вышли ему навстречу со своими людьми, но не для битвы, а чтобы присоединиться к нему. Лорд Селтигар, отказавшись от поста десницы, вернулся в свой замок на Коготь-острове.

С Дорнских Марок докладывали, что дорнийцы собираются у перевалов, чтобы вторгнуться во владения короля.

Самый тяжкий удар, однако, нанес Штормовой Предел. Лорд Робар Баратеон объявил принца Джейехериса единственным законным королем андалов, ройнаров и Первых Людей, а принц, в свою очередь, назначил лорда Робара Хранителем Государства и королевским десницей. В присутствии матери Алиссы, сестры Алисанны, ста лордов-знаменосцев и штормовых рыцарей Джейехерис поклялся на Темной Сестре положить конец правлению дяди-узурпатора. Красивый четырнадцатилетний принц хорошо владел копьем, стрелял из длинного лука, был отменным наездником и летал на бронзово-буром драконе по имени Вермитор. У Алисанны, двенадцати лет, был свой дракон Среброкрылый. «У Мейегора только один дракон, – сказал Баратеон своим лордам, – а у нашего принца два».

Вскоре их стало три. Рейена Таргариен, узнав, что Джейехерис собирает войска у Штормового Предела, прилетела к нему на Огненной Мечте, взяв с собой дочь Эйерею… и меч Черное Пламя, похищенный у Мейегора, пока тот спал.

Король, что было на него совсем не похоже, медлил с ответом. Он велел великому мейстеру разослать воронов с приказом всем верным лордам явиться в Королевскую Гавань, но оказалось, что Бенифер уплыл в Пентос. Желая наказать жену за измену, он потребовал, чтобы Старомест прислал ему голову малютки Рейеллы, но лорд Хайтауэр вместо этого взял под стражу его гонца. Двое его королевских гвардейцев перешли к Джейехерису, а сира Оуэна Буша нашли мертвым у городского борделя с собственным членом во рту.

Лорд Веларион с Дрифтмарка присягнул Джейехерису в числе первых. Веларионы по традиции были королевскими адмиралами, и Мейегор в одно прекрасное утро узнал, что потерял весь свой флот. За лордом-адмиралом последовали Тиреллы из Хайгардена со всей мощью Простора, Хайтауэры из Староместа, Редвины из Бора, Ланнистеры из Бобрового Утеса, Аррены из Орлиного Гнезда, Ройсы из Рунстона.

В столице при короле остались около двадцати мелких лордов: Дарклин из Синего Дола, Масси из Плясунов, Тауэрс из Харренхолла, Стаунтон из Грачевника, Бар-Эммон с Острого Мыса, Баквелл из Оленьего Замка, Росби, Стокворт, Хэйфорд, Харт, Берч, Роллингфорд, Байвотер, Маллери и так далее. Все они, вместе взятые, привели с собой около четырех тысяч войска, где рыцарем был едва ли не каждый десятый.

Однажды ночью Мейегор собрал всех лордов в Красном Замке, чтобы обсудить с ними предстоящую битву. Видя, как их мало, и понимая, что великие дома не придут к ним на помощь, многие пали духом, а лорд Хэйфорд отважился даже просить короля отречься от престола и надеть черное. Мейегор тут же приказал его обезглавить и продолжал военный совет с головой лорда, вздетой на пику у Железного Трона. Совет затянулся за полночь, и лишь в час волка король позволил всем разойтись. Лорды Тауэрс и Росби были последними, кто видел его в живых – король сидел на троне, погруженный в мрачную думу.

Там, на рассвете, и нашла его Элинор, последняя из королев Мейегора: мертвого, бледного как полотно, в окровавленных одеждах. Одно из лезвий трона вспороло ему руку от запястья до локтя, другое пронзило шею.

Многие и по сей день верят, что Мейегора убил сам Железный Трон. Росби и Тауэрс, уходя, видели короля живым, часовые у дверей клялись, что в тронный зал до королевы никто не входил. Говорят также, что это Элинор насадила его на острия трона, чтобы отомстить за убийство своего первого мужа. Рыцари Королевской Гвардии тоже могли это сделать, но тогда им пришлось бы действовать сообща, ибо у каждой двери стояли по два гвардейца. Возможно также, что один или несколько неизвестных проникли в зал через потайной ход: секреты Красного Замка ведомы только мертвым. Наконец, сам король, не совладав с отчаянием в темные часы ночи, мог таким образом лишить себя жизни и тем избежать поражения и позора.

Мейегор Первый Таргариен, оставшийся в истории и преданиях как Мейегор Жестокий, царствовал шесть лет и шестьдесят шесть дней. Тело его сожгли во дворе Красного Замка, прах схоронили рядом с матерью на Драконьем Камне. Он умер бездетным, не оставив после себя наследника.

Восхождение Джейехериса I. Принц становится королем

Джейехерис I взошел на Железный Трон в 48 году ОЗ и правил Семью Королевствами пятьдесят пять лет вплоть до своей кончины в 103 году. В последние годы и после, когда стал править его преемник, его по очевидной причине называли Старым Королем. Но на протяжении куда более долгих лет Джейехерис был молодым и деятельным, поэтому более вдумчивые историки почтительно именуют его Умиротворителем. Архимейстер Умберт век спустя сказал о нем так: «Эйегон и его сестры завоевали семь королевств Вестероса (вернее, шесть), но единым целым их сделал лишь Джейехерис Умиротворитель»

Задача перед ним стояла нелегкая, ибо предшественники его разрушили многое из того, что создал Завоеватель: Эйенис – по слабости и нерешительности своей, Мейегор – по жестокости и свирепости. Новому правителю, совсем еще мальчику, досталось обедневшее, беззаконное, раздираемое войной королевство.

Даже его право на престол вызывало некоторые сомнения. Теперь он, правда, остался единственным из сыновей короля Эйениса, но ранее королем объявлял себя его старший брат Эйегон Некоронованный, погибший в битве у Божьего Ока. Эйегон оставил после себя двух дочерей-близнецов: Эйерею и Рейеллу. Если Мейегор был узурпатором, занявшим трон не по праву (каковым его и полагали некоторые мейстеры), то законным королем приходилось считать Эйегона, а наследницей престола – его старшую дочь Эйерею.

Весомым доводом против этого были пол и возраст двойняшек: в год смерти Мейегора девочкам сравнялось всего шесть лет. Кроме того, Эйерея, по отзывам современников, была ребенком тихим, плаксивым и до сих пор прудила в постель, Рейелла же, более смелая и крепкая, жила послушницей в Звездной септе. В королевы, по всем меркам, ни одна из них не годилась; даже их мать королева Рейена соглашалась, что трон должен отойти не им, а брату ее Джейехерису.

Кое-кто говорил, что больше всего прав как раз у самой Рейены, первенца короля Эйениса и королевы Алиссы. Шептались даже, что она-то и освободила страну от Мейегора Жестокого, – хотя каким образом она могла это совершить, улетев из Королевской Гавани на драконе, никто толком не мог сказать. Препятствием служил опять-таки ее пол. «Здесь не Дорн, – говорил лорд Робар Баратеон, – а Рейена не Нимерия». Да и сама дважды овдовевшая королева, успев всей душой возненавидеть столицу и двор, желала лишь одного: вернуться на Светлый остров, где узнала недолгий мир и покой, пока дядя не сделал ее одной из своих Черных Жен.

Принцу Джейехерису оставалось еще полтора года до совершеннолетия. Поэтому решено было, что регентшей при нем будет мать, вдовствующая королева Алисса, а Робар Баратеон стал его десницей и Хранителем Государства. Не следует, однако, думать, что Джейехерис был всего лишь марионеткой: юный король с самого начала настоял на том, что все важные решения будут приниматься с его участием.

Ждать с этим пришлось недолго. Как только бренные останки Мейегора возложили на погребальный костер, перед Джейехерисом встал главнейший вопрос: как быть со сторонниками покойного короля? К тому времени, как Мейегора нашли на Железном Троне мертвым, почти все великие лорды и многие из малых уже отреклись от него… но «почти» и «многие» не значит «все до единого». Немало лордов, чьи владения располагались на королевских землях близ столицы, стояли за Мейегора до самой его смерти, в том числе Росби и Тауэрс – последние, кто видел его живым. Под знамена Мейегора встали также Дарклин, Масси, Стаунтон, Бар-Эммон, Стокворт, Хэйфорд, Харт, Берч, Роллингфорд, Байвотер, Маллери, Баквелл.

Когда они узнали, что король мертв, их охватило смятение. Росби выпил чашу болиголова и последовал за своим королем, Баквелл и Роллингфорд бежали на корабле в Пентос, многие другие поспешили укрыться в своих замках. Только Дарклин, Стаунтон и Тауэрс остались, чтобы достойно сдать Красный Замок, когда туда прилетел Джейехерис с сестрами Рейеной и Алисанной. Как только юный принц сошел с Вермитора, гласит придворная хроника, «три верных лорда» склонили перед ним колена, сложили мечи к его ногам и признали его королем.

«Вы немного опоздали, – будто бы ответил им принц, хотя и без гнева. – Эти самые мечи помогли умертвить моего брата Эйегона у Божьего Ока». По его повелению лордов немедля заковали в цепи, хотя многие из сторонников Джейехериса требовали казнить их на месте. В темницах к ним вскоре присоединились королевский палач, лорд-дознаватель, смотритель тюрьмы, командир городской стражи и четверо оставшихся при Мейегоре королевских гвардейцев.

Две недели спустя, когда в столицу прибыли с войском лорд Робар Баратеон и королева Алисса, в тюрьму бросили еще сотни узников. Всех их – будь то рыцарь, оруженосец, стюард, септон или простой солдат – обвиняли в одном и том же: пособничестве узурпатору Мейегору Таргариену во всех его преступлениях и беззакониях. Не пощадили и женщин: знатных леди, служивших Черным Женам, взяли под стражу заодно с горожанками, объявленными «шлюхами Мейегора».

Темницы Красного Замка были наполнены до отказа, и никто не знал, какая участь ждет заключенных. Всех, кто поддерживал узурпатора, полагалось бы признать изменниками и предать смерти. За это стояла королева Алисса, у которой Мейегор отнял двух сыновей. «Этих людей и судить незачем, – говорила она. – Они молча, без всяких возражений, смотрели, как моего Визериса подвергают жестоким пыткам, так зачем же выслушивать их теперь?»

Ее гневу противостоял Робар Баратеон, десница короля и Хранитель Государства. «Наказания они, бесспорно, заслуживают, – говорил он, – но если казнить их, то другие приверженцы Мейегора побоятся склонить колена». Придется ему, лорду Робару, ездить от замка к замку и выковыривать их оттуда огнем и сталью. «В конце концов это будет сделано, но какою ценой? Столь кровавое деяние ожесточит сердцá против нас». Пусть узники предстанут перед судом, советовал он. Повинные в наихудших преступлениях будут казнены, другие же просто оставят заложников и отдадут казне часть своих земель.

Лорды молодого короля в большинстве своем признавали мудрость его рассуждений, но мнение лорда Робара могло и не возобладать, не вмешайся в дело сам Джейехерис. Четырнадцатилетний юноша сразу же доказал, что не станет сидеть сложа руки, пока другие правят от его имени. Взяв с собой мейстера, сестру Алисанну и горстку молодых рыцарей, он воссел на Железный Трон и созвал своих лордов. «Не будет ни судов, ни пыток, ни казней, – заявил он. – Страна должна знать, что я не такой, как мой дядя. С кровавой купели я свое правление не начну. Одни из вас пришли под мои знамена раньше, другие позже – пусть все остальные придут теперь».

Несовершеннолетний король не был еще помазан и коронован, посему его заявление не имело законной силы; решать что-либо без регентши и советников было также не в его воле. Но столь решительно и властно взирал он на всех с высоты Железного Трона, что лорды Баратеон и Веларион тут же поддержали его, а за ними и прочие. Лишь сестра Рейена осмелилась сказать «нет». «Они будут восхвалять тебя, когда на твою голову возложат корону, – сказала она, – как до тебя восхваляли дядю, а прежде отца».

Решение оставалось за регентшей, и королева Алисса, как ни жаждала она мщения, не пожелала идти наперекор сыну. «Иначе его сочтут слабым, – якобы сказала она лорду Робару, – а этого допускать нельзя. Именно это погубило его отца».

Вслед за этим тюрьмы стали понемногу пустеть. Узников, дав им сперва еду, питье и чистое платье, вводили в тронный зал по семь человек. Там перед взорами богов и людей они отрекались от Мейегора и клялись в верности его племяннику. Джейехерис каждого поднимал с колен, даровал помилование, возвращал земли и титул – впрочем, не совсем безвозмездно. Лордам и рыцарям предписывалось отправить на службу королю сына (если же у кого сыновей не имелось, то дочь). У самых богатых лордов, наподобие Тауэрса, Дарклина и Стаунтона, отчуждалась часть земель, прочие платили золотом за королевскую милость.

Оная милость простиралась не на всех. Дознавателя, палача и тюремщиков признали виновными в пособничестве Тианне из Башни, до смерти замучившей принца Визериса, бывшего одно время наследником и заложником Мейегора. Их головы и руки, дерзнувшие подняться на кровь дракона, принесли королеве Алиссе, чем ее величество осталась довольна.

Лишился головы также королевский гвардеец сир Маладон Мур. Его обвинили в том, что он удерживал леди Серису, первую жену Мейегора, в то время как другой гвардеец, сир Оуэн Буш, пытался вырезать ей язык. Королева якобы отбивалась так сильно, что клинок соскользнул и перерезал ей горло. Сир Маладон все отрицал, утверждая, что эта история выдумана и королева Сериса умерла единственно по причине своей «язвительности». Он, впрочем, сознался, что привел к Мейегору Тианну из Башни и стал свидетелем ее казни – а стало быть, кровью одной королевы все-таки себя запятнал.

Пять рыцарей из гвардии Мейегора оставались пока в живых. Двое из них, Оливер Бракен и Реймунд Маллери, вовремя перебежали к Джейехерису, но юный король справедливо заметил, что тем самым они преступили свои обеты, обязующие защищать короля даже ценой своей жизни. «Клятвопреступники мне здесь не нужны», – сказал он. Всех пятерых приговорили к смерти, но по просьбе принцессы Алисанны предложили помилование, буде они согласятся сменить свои белые плащи на черное облачение Ночного Дозора. Четверо – сир Оливер, сир Реймунд, сир Джон Толлетт и сир Саймонд Крейн – дали согласие и отправились на Стену.

Пятый, сир Харрольд Лангвард, потребовал испытания поединком. Джейехерис дозволил и хотел сам выйти против него, но тут королева-мать решительно воспротивилась, и бойцом короны стал молодой штормовой рыцарь. Сир Джайлс Морриген приходился племянником Дамону Верному, капитану Сынов Воина, который в свое время сразился с Мейегором на Испытании Семерых. Желая доказать свою преданность новому королевскому дому, сир Джайлс быстро покончил с пожилым сиром Харрольдом и вскоре был назначен лордом-командующим гвардии Джейехериса.

Весть о королевском милосердии разнеслась между тем повсюду. Приверженцы Мейегора один за другим покидали свои убежища и ехали в столицу, чтобы присягнуть новому королю. Многие делали это неохотно, опасаясь, что Джейехерис окажется столь же никчемным и слабым, как и его отец… но за отсутствием у Мейегора наследников не было и вождя, к коему могла бы примкнуть оппозиция. Затем они встречались с королем лично, и встреча эта убеждала даже самых заядлых его противников в том, что перед ними истинный государь: искренний, щедрый, отважный и рыцарственный. Великий мейстер Бенифер, вернувшись из добровольного изгнания в Пентосе, писал, что Джейехерис «учен, как мейстер, и благочестив, как септон». В этом, конечно, есть доля лести, но и правда присутствует. Даже королева-мать называла Джейехериса «лучшим из трех моих сыновей».

Не следует, впрочем, думать, что мир в Вестеросе воцарился за одну ночь. Истребление Сынов Воина и Честных Бедняков настроило против Мейегора и всего дома Таргариенов множество благочестивых мужей и жен. Покойный король обезглавил сотни воителей Веры, но сотни оставались еще на воле, и тысячи малых лордов, рыцарей-помещиков и крестьян укрывали их, кормили, помогали чем только могли. Призрачные отряды Нищего Сайласа и Денниса Хромого нападали внезапно и тут же скрывались в лесах. К северу от Золотого Зуба, между западными и речными землями, рыскал сир Джоффри Доггет, Рыжий Пес из холмов, поддерживаемый женой риверранского лорда леди Люсиндой. Объявив себя новым капитаном Сынов Воина, он намеревался вернуть былую славу этому ордену и собирал под свое знамя других рыцарей.

Наибольшая же угроза существовала на юге, где стояло под стенами Староместа войско септона Муна и союзников его, лордов Рована и Окхарта. Мун (был ли он септоном на самом деле, остается загадкой), наделенный мощным сложением и громовым голосом, объявлял себя подлинным главой верующих, но образцом праведной жизни отнюдь не служил. Он хвастал, что из всех книг прочел лишь Семиконечную Звезду, но и это остается сомнительным, ибо цитат из священного писания он ни разу не приводил, и за чтением или письмом его никогда не видели.

Босой, заросший, он мог говорить часами и каждую свою проповедь начинал со слов: «Я сам грешник». Таким он, обжора, пьяница и распутник, и был. Каждую ночь Мун брал себе новую женщину, и понесли от него столь многие, что прихожане его начали говорить, будто он способен оплодотворить и бесплодную. Многие по невежеству своему в это верили. Мужья предлагали ему своих жен, матери – дочерей, и Мун никому не отказывал. Межевые рыцари и латники из его войска начали рисовать на своих щитах «лунный член» (ибо Мун на общем языке означает «луна»), а сметливые ремесленники за хорошую плату придавали ту же форму посохам, дубинкам и ладанкам. Прикладывание к сим талисманам обеспечивало, по общему мнению, удачу и благополучие.

Каждый день Мун обличал грехи дома Таргариенов и «верховного прихлебателя», закрывающего глаза на их прегрешения. Настоящий верховный септон сделался, по сути, узником в своем староместском дворце. Лорд Хайтауэр, правда, не допускал Муна в город, но и выступать – вопреки настояниям его святейшества – против него не спешил. На вопрос, отчего он бездействует, лорд отвечал, что не желает лить кровь праведников, но многие полагали, что он попросту опасается вступать в бой с лордами Рованом и Окхартом. За отказ что-либо предпринять он получил у мейстеров Цитадели прозвище Доннел Медлительный.

Долгий раздор между Мейегором и Верой породил особую необходимость того, чтобы Джейехериса помазал на царство верховный септон. В этом лорд Робар сходился с королевой Алиссой, но чтобы принц мог совершить путешествие в Старомест, нужно было как-то рассеять орды септона Муна. Надежда, что для этого будет довольно одной вести о смерти короля Мейегора, не оправдалась: из пяти тысяч сторонников от Муна ушли лишь несколько сотен человек. «Что значит смерть одного дракона, когда на его место восходит другой? – вопрошал свою паству Мун. – Вестерос не очистится, пока всех Таргариенов не перебьют или не загонят обратно в море». Каждый день он призывал лорда Хайтауэра сдать ему Старомест, «верховного прихлебателя» – встретиться лицом к лицу с Честными Бедняками, коих тот предал, простых горожан – восстать против нечестивых правителей. (И каждую ночь грешил с новым пылом.)

В далекой Королевской Гавани тем временем держали совет, как избавить страну от этой напасти. И у короля, и у сестер его были драконы, посему иные убеждали его последовать примеру Эйегона Завоевателя с сестрами, сокрушившими двух королей на Огненном Поле. Но Джейехерис не хотел убивать, а королева Алисса это попросту запрещала, памятуя гибель Рейенис Таргариен вместе с драконом в Дорне. Лорд Робар не слишком охотно предлагал, что сам поведет войско и разобъет Муна, но в походе ему пришлось бы схлестнуться со штормовыми людьми, силами Рована и Окхарта, с межевыми рыцарями и Честными Бедняками. «Победу мы, конечно, одержим, но дорогой ценой», – говорил десница.

Возможно, их услышали боги, ибо затруднение это разрешилось самым неожиданным образом. В сумерки септон Мун, устав от целодневных речей, удалился в свой шатер для вечерней трапезы. Его, как всегда, охраняли Честные Бедняки – громадные бородатые воины с топорами, – но смазливую молодку, принесшую его святейшеству штоф вина, они пропустили беспрепятственно, догадываясь, что та желает зачать от него дитя.

Малое время из шатра доносились только раскаты смеха, а после стражники услышали стон, женский крик и яростный рев. Полунагая женщина выбежала и унеслась прочь, прежде чем Бедняки успели ее задержать. Следом наружу вывалился голый, окровавленный Мун. Он зажимал рукой рану на горле, и кровь струилась в его длинную бороду.

Говорят, будто он пробежал половину лагеря от костра к костру, пытаясь догнать беглянку. Но тут даже его силища изменила ему, и он упал замертво среди воющих от горя сподвижников. Убийца исчезла бесследно, и больше ее не видели. Разъяренные Честные Бедняки искали ее всю ночь – срывали палатки, хватали женщин, избивали мужчин, если те чинили препятствия, но их усилия оказались напрасными. Даже караульщики у шатра не могли толком описать ту, что убила Муна.

Четверо Бедняков, отнесших тело пророка в его шатер, допили вино из наполовину полного штофа и к полудню были мертвы.

Как только Муна не стало, войско его начало таять. Ручеек, заструившийся сразу после вестей о смерти Мейегора и воцарении Джейехериса, превратился в бурный поток. От покойника еще и дух не пошел, а десяток соперников уже дрались за звание вожака. Следовало бы предположить, что теперь людей Муна возглавят лорды, его союзники, но ничего подобного не случилось. Простолюдины, особливо Честные Бедняки, недолюбливали знать, а нежелание Окхарта и Рована штурмовать городские стены лишь усилило недоверие к ним.