Текст книги "Сорванец"

Мистер Гиппетс с улыбкой принял деньги, и мальчики снова крикнули «ура»!

– Может быть, вам нужен экипаж, сэр? – спросил мистер Гиппетс.

– Нет, Гиппетс, благодарю: мне не стыдно идти с ним. Пойдем, мой мальчик.

– Сэр… – Овид потянул доктора за рукав. – Позвольте мне еще проститься с мамой Кердли…

– С мамой Кердли? А кто это?

– Няня, сэр.

– Женщина, которая заботилась об Овиде, когда он был маленьким ребенком, – пояснил смотритель.

– А! Непременно сделай это! – сказал доктор. – Беги вперед: мы пойдем за тобой следом.

– А вы… Вы не шутите со мной, сэр? – спросил мальчик, пытливо взглянув на доктора.

– Нет, нет, не бойся, я не передумаю и не убегу от тебя!

Успокоенный Овид вприпрыжку бросился по длинному выбеленному коридору, а доктор повернулся к смотрителю:

– Правильно ли я понял вас, Гиппетс: у этого мальчика нет никого родных?

– Никого, сэр. Насколько я знаю, он безродный.

– Это хорошо.

Гиппетс отвел доктора в детскую, где у решетки камина ползало около дюжины детей под присмотром нескольких нянек. Одна из них, очень суровая с виду женщина, качала громадную плетеную колыбель с шестью отделениями, в каждом из которых лежало по несчастному младенцу.

– Он очень хороший и любящий мальчик, сэр, – сказала доктору миссис Кердли, с которой нежно прощался маленький Овид Колеби. – Ну, прощай! Будь счастлив! Да благословит тебя Господь, мой дорогой! – говорила она, ласково целуя мальчика, который доверчиво прильнул к единственному любящему его существу.

Этот порыв материнской нежности принес няньке пять шиллингов33
  Ши́ллинг – английская монета, равная 12 пенсам.


[Закрыть], которые она, утирая с глаз слезы, не замедлила опустить в карман.

– Очень эксцентричный господин! – заметил Гиппетс.

– Да, правда, – согласился Сибери.

– Вот увидите, он очень скоро вернет нам этого маленького сорванца.

Тем временем доктор спокойно шагал по главной улице города, размахивая своей палкой. Рядом с ним, держась за его руку, шел притихший Овид, тщетно стараясь удержать навертывавшиеся слезы.

Доктор видел это и ласково пожимал руку мальчика.

«Вот такого-то мальчика мне и надо, – думал он. – Теперь я докажу этому Денби…»

Глава V
Настоящий сорванец

Служанка Мэри открыла дверь доктору и, увидев, что он сам снял с мальчугана шапку и повел его в гостиную, вытаращила от удивления глаза. В течение нескольких минут она стояла с открытым ртом, принявшим форму буквы О, а потом кинулась в комнату миссис Миллет, исполнявшей в доме доктора, после смерти его жены, обязанности экономки и кухарки.

– Какое безобразие! Доктор привел мальчишку из работного дома! – воскликнула Мэри с порога.

– Что? Мальчика из работного дома? – переспросила миссис Миллет, уронив новый чепчик, который шила себе в это время.

– Да, доктор провел его в гостиную!

– Это уж слишком! – возмутилась миссис Миллет. – Конечно, хозяин имеет право делать, что хочет, но я терпеть не могу мальчишек среди прислуги: эти бесенята просто невыносимы!

– Впрочем, он может носить уголь, – заметила Мэри после короткого раздумья, – а еще отворять двери, мыть овощи и делать многое другое. Какой-никакой, но помощник…

– Все равно не люблю мальчишек! – фыркнула миссис Миллет, отрезая кусок ленты.

Тем временем в гостиной происходила сцена иного рода. По дороге мальчика печалила разлука с немногими приятелями в школе. Но, оказавшись в доме доктора, он был так поражен новизной всего увиденного, что забыл о своих горестях. Даже круглое лицо Мэри ему понравилось, и он улыбнулся.

Доктор втолкнул мальчика в комнату, где Элен писала письмо, и произнес довольным голосом:

– Вот он!

Девушка подняла глаза и с удивлением посмотрела на мальчика.

– Как, папа?.. Разве ты…

– Да, да, моя дорогая, я уже выбрал! С этой минуты начинается мой опыт. Познакомься с ним, и пусть он освоится с нами.

Элен ласково протянула руку мальчику, который, казалось, был поражен прекрасной обстановкой комнаты. Его взгляд остановился на висевшем на стене прекрасном акварельном портрете доктора, нарисованном его дочерью. Мальчик рассмеялся, подбежал к девушке и, схватив ее за руку, закричал, указывая на него левой рукой:

– Смотрите, портрет этого старика! До чего же похож, правда?

Доктор нахмурился. Его дочь тоже смутилась, несмотря на комплимент ее мастерству, и в комнате на несколько мгновений воцарилось неловкое молчание. Но мальчик тотчас прервал его.

– Как вы поживаете? Как вы поживаете? – заговорил он подобно попугаю, тряся руку девушки.

Элен едва удерживалась от смеха. Лицо мальчика просияло, и он тоже улыбнулся откровенной улыбкой, придавшей его хорошенькому лицу очень приятное выражение.

– Какая вы красивая! – воскликнул он. – Вы в десять раз красивее, чем миссис Гиппетс по воскресеньям!

– Ну, оставим жену смотрителя в покое, – усмехнулся доктор. – Послушай, мой милый, мистер Гиппетс говорит, что ты очень дурной мальчик, и твой учитель сказал мне то же самое.

– Это правда. Мистер Сибери говорит, что хуже меня нет во всей школе.

Лицо Элен Грейсон омрачилось.

– Но ты должен стараться быть очень хорошим и вести себя примерно.

– Я постараюсь, сэр… А я останусь здесь?

– Да, навсегда.

– Как? В этой комнате?

– Да.

– А завтракать, обедать и спать я должен в приюте?

– Нет, ты будешь есть и спать здесь. И вообще будешь жить здесь с нами.

– Жить здесь с вами?! В этом доме, с этой красивой дамой и с девушкой с круглым лицом? – воскликнул мальчик вне себя от радости.

– Да, да!

– Тра-ра-ра-ра-а-а!!… – заорал мальчуган во все горло и, к великому изумлению доктора и его дочери, вдруг с необычайной быстротой завертелся колесом по всей комнате, перекидываясь с ног на руки и с рук на ноги.

– Стой! Стой! – закричал доктор, не зная, сердиться ли ему или смеяться.

– Я умею вертеться и в другую сторону! – крикнул мальчик и тут же проделал круг в обратном направлении. – Видели? – воскликнул он, раскрасневшись, и с торжествующей улыбкой остановился перед доктором и его дочерью. – В приюте ни один мальчик не может делать это так же быстро, как я. Мистер Си-бери как-то раз поймал меня… Ох и досталось же мне от него тогда!

Мальчик говорил это с таким невинным самодовольством, что Элен Грейсон расхохоталась, глядя то на него, то на озадаченного отца.

– Я вам еще не то покажу! – закричал мальчик, поощренный смехом девушки. – Вот, смотрите-ка!

Через мгновение он уже стоял на голове, вытянув вперед обе руки, к великой опасности для стоявших на камине украшений.

– Не надо! Не надо! – воскликнул доктор. – Встань!

– Не бойтесь, я ничего не разобью! – ответил мальчик. – За один пенни я могу стоять на голове сколько угодно.

– Встанешь ты, наконец?!

Мальчик опустил ноги на ковер и поднялся, сияя от гордости.

– А еще я могу ходить на руках!

– Нет, нет! Пожалуйста, не нужно!

– Гляньте-ка, мисс, как я бегаю по-кошачьи!

И раньше чем его успели остановить, Овид с удивительной ловкостью забегал на четвереньках по ковру и между стульями.

– Я так забавляю мальчиков, когда мы ложимся спать. А еще прыгаю с одной постели на другую. Где у вас спальня? Я сейчас покажу вам.

– Нет, нет! Хватит! – доктор схватил мальчика за шиворот. – В тебе ртуть, что ли?

– Нет, во мне сейчас совсем пусто: я очень голоден!

Элен, которая пыталась казаться серьезной, была вынуждена прикрывать рот платком и отворачиваться: уж очень комично выглядел доктор, в недоумении теребивший свои жесткие седые волосы. «План воспитать мальчика из работного дома, конечно, провалился, – подумала девушка. – По крайней мере, относительно этого мальчика».

Находясь в крепких руках доктора, маленький сорванец неутомимо работал глазами и наконец, указав на восковые фрукты под стеклянным колпаком, спросил:

– А их можно есть?

– Нет, – ответила с улыбкой Элен.

– А у вас будет к обеду похлебка?

– Я не знаю, что такое похлебка, – призналась девушка.

– Так я вам расскажу! Это гадкая вещь: в ведре воды наболтают овсяной муки, а потом разливают по мискам. Но все-таки это лучше, чем ничего!

– Гм! – кашлянул доктор, глубоко задумавшись.

Мальчик окинул его быстрым взглядом и затем снова обратился к Элен.

– В приюте нельзя спрашивать про еду, даже если совсем живот подведет.

– А ты голоден?

– Ужасно!

– Хочешь кусок пирога?

– Кусок пирога? Конечно! Ну, пустите же.

И, вырвавшись от доктора, он побежал к Элен.

– Садись на диван. Я позвоню, чтобы принесли пирог.

– А у вас большой колокол? Дайте я позвоню… Можно?

– У нас колокольчик, но позвонить в него ты можешь, – сказала Элен, подводя его к камину. – Вот так, довольно.

Девушка вернулась на свое место. Помимо ее воли, ей нравились светлые любопытные глаза мальчика, доверчиво смотревшие на нее. Она видела, что мальчик, оказавшись вне правил школьной дисциплины, поступал как маленький любопытный дикарь.

– Скажите, как это вы делаете, что волосы лежат у вас так красиво?

В это время в комнату вошла служанка.

– Принесите пирог, Мэри, и прибор. Постойте… И стакан молока!

– Слушаю, мисс, – ответила служанка, сурово взглянув на мальчугана.

– Вы пьете молоко? – спросил мальчик.

– Иногда. Но это для тебя.

– Для меня? Вы потом добавите в него воды, да?

– Нет, ты будешь пить цельное… Стой! Стой!

Но Элен опоздала: от радости мальчик уже колесом вертелся по комнате. Наконец он остановился перед ней.

– Почему ты так смотришь на меня? – спросила она.

– Не знаю. Мне очень хорошо! – ответил мальчик. – Скажите, эта девушка с круглым лицом, она ваша сестра?

– Нет, она наша служанка.

– Я рад этому, – заметил мальчик глубокомысленно. – Она не будет есть этот пирог? Нет?

Элен сжала губы, чтобы не засмеяться, и взглянула на отца. Тот сидел, задумавшись, нахмурив лоб и сжав губы.

Служанка вошла с пирогом и молоком и поставила поднос на маленький столик.

– Это ни на что не похоже! – говорила она, вернувшись к экономке. – Нынче горничные должны прислуживать приютским мальчишкам!

Тем временем в гостиной предмет ее недовольства с сияющими глазами следил за движениями Элен Грейсон, разрезавшей пирог.

– Вот, – сказала она, – сиди смирно и ешь.

Мальчик жадно схватил кусок и уже поднес его ко рту, как вдруг остановился и протянул его ей.

– Поешьте сначала вы, пожалуйста, – сказал он, борясь с желанием поскорее отведать лакомства.

Элен отрицательно покачала головой, но поступок мальчика ей понравился.

– Нет, – сказала она, – это тебе.

– А он возьмет, если я ему дам? – спросил мальчик, кивнув на доктора.

– Нет, нет. Ешь сам, милый.

Мальчуган жадно посмотрел на пирог, но тотчас снова протянул его хозяйке.

– Разрежьте его, пожалуйста, пополам, – сказал он, – на две равные половинки.

– Зачем?

– Одну я съем сам, а другую оставлю Билли Джинглу: у него была корь, и он чуть не умер. Он такой хороший малый!

– Ты получишь другой кусок, чтобы послать товарищу, – возразила Элен, и на глазах ее блеснули слезы: она была тронута великодушием мальчика и посмотрела на него с бо́льшим интересом, нежели раньше.

Мальчик уселся на обитый бархатом стул и, набив себе полный рот, с наслаждением принялся жевать. Однако вскоре вскочил и снова обратился к девушке:

– Какой чудесный пирог! Пожалуйста, откусите хоть кусочек!

Элен улыбнулась и, положив руку на плечо мальчика, отрицательно покачала головой. А тот пристально посмотрел на нее и вдруг схватил ее руку, прижал ее к своей щеке и тихо замурлыкал, как котенок.

Глава VI
Декстер Грейсон

– Слушай, Элен!

– Да, папа, – отозвалась девушка, с веселой усмешкой глядя на отца.

– Ну, что? – спросил доктор, притягивая к себе дочь. – Что скажешь насчет этого мальчика?

– Ты решил усыновить и воспитать его? – спросила она так тихо, чтобы мальчик не мог расслышать ее слов.

– Да, – ответил доктор тоже шепотом, – я хочу обработать и отполировать этот сырой материал.

– Но ты, конечно же, отведешь этого мальчика обратно и выберешь другого?

– С какой это стати? – спросил резко доктор.

– Я думала… что… что… – замялась Элен.

– Пустое! На нем я еще лучше докажу мою теорию!

– Да, папа, но…

– Он немножко дик и неотесан, как все мальчики, но живой, впечатлительный и с хорошими задатками.

– Без сомнения, папа, но уж очень он груб.

– Мы постараемся исправить его. Он прекрасный мальчик, дорогая моя. И мне нелегко было добыть этого волчонка! Смотри, он съел весь пирог!

– Так ты оставишь его, папа? – спросила девушка, взглянув на мальчика, прилежно подбиравшего крошки.

– А разве я когда-нибудь начинал дело и не доводил его до конца? Я намерен сделать из него джентльмена и прошу тебя помочь мне воспитать этого сиротку.

– Разве он сирота?

– Да, он сын какого-то несчастного бродяги, умершего в работном доме.

– Это ужасно! – воскликнула Элен, снова взглянув на мальчика, который ответил ей сияющей улыбкой.

– Ужасно? Вовсе нет! Для подтверждения моей теории нельзя придумать ничего лучше!

– Хорошо, папа, – тихо ответила девушка, – я буду помогать тебе, чем смогу.

– Я знал, что ты согласишься! – произнес доктор с чувством. – И предсказываю: ты еще будешь гордиться своим поступком вместе со мной.

– Все съел, все съел, все съел! – объявил мальчик, громко рыгнув и готовясь показать новый гимнастический фокус.

– Не смей! Сиди! – крикнул доктор.

Мальчик опустился на стул и притих, как мышонок.

– Видишь? – заметил доктор дочери. – Он послушен, это школьная выправка. И вот что: прежде всего его нужно переодеть.

– Хорошо, папа, сейчас.

– Послушай, моя дорогая, – продолжал доктор, – сам я ничего подобного не употребляю, но вы, девицы, мажете волосы помадой или кремом, чтобы они лучше росли… Не так ли?

– Да, папа.

– Так сделай одолжение, прикажи сейчас же намазать голову этого мальчугана двойной порцией помады: он острижен так коротко, что на него страшно смотреть, когда он без шапки.

– Боюсь, из этого ничего не выйдет, – возразила с улыбкой Элен. – Нужно ждать, когда волосы отрастут.

– Гм, пожалуй, что так, – согласился, нахмурившись, доктор. – Того парикмахера следовало бы высечь. Но мы можем все-таки придать парню более приличный вид.

– Ты оставишь его жить с нами или с прислугой? – спросила Элен нерешительно, и в следующее же мгновение она уже раскаялась в своих словах.

– Но, дорогая моя! – воскликнул доктор. – Как же я докажу правоту своей теории, если оставлю его с прислугой?!

– Извини, папа…

– Гм! Но с чего же нам начать?.. Мальчик чистый?

– Вполне.

– Значит, с этой стороны все в порядке. Я хочу как можно скорее избавить его от этой скверной бледности, присущей только детям из работных домов. Ты должна откормить его, Элен!

– Я уже начала, папа, – улыбнулась дочь.

– Гм, да. Теперь костюм!.. Впрочем, я совсем забыл… Слушай, любезный!

Мальчик подбежал к доктору, смело глядя то на него, то на Элен.

– Как, говоришь, тебя зовут?

– Овид, сэр. Овид Колеби.

– Это имя никуда не годится… Как бы назвать тебя?

– Не знаю, – ответил мальчик, засмеявшись. – Может быть, Джек?

– Нет, нет, не то…

Элен немало потешали озабоченный вид отца и быстрые, как у птицы, движения мальчика, которому явно наскучило ожидание. Он незаметно сел на ковер, вынул из кармана четыре камешка, положил на тыльную сторону ладони и, подбросив их вверх, поймал и сжал в кулаке.

– Сделай еще раз! – сказал ему доктор, заинтересовавшись игрой.

Мальчик весело улыбнулся, показав при этом белые зубы, и с замечательной ловкостью повторил фокус.

– Вот, Элен! – воскликнул доктор, торжествуя. – Ловкость – по-латыни «dexteritas». От слова «dexter» – то есть «правый»… Назовем мальчика Декстер! Ново и оригинально: Декстер, Декс… Слушай, тебя будут звать Декстер, а не Овид.

– Ладно, – кивнул мальчик.

– А если ты будешь вести себя хорошо, мы сократим это имя и станем называть тебя Декс.

– Лучше Дик, – возразил с живостью мальчик.

– Нет, не лучше!

– Ну ладно, пусть будет Декс, – согласился мальчик и, подкинув камешек до потолка, попытался поймать его за своей спиной, но промахнулся. Камешек ударился о стену.

– Ты чуть не разбил стекло! – прикрикнул доктор на смутившегося мальчика. – Убери свои игрушки в карман. Нет, лучше выбрось их за окно!

Лицо мальчика опечалилось.

– Позвольте мне отдать их кому-нибудь в школе! Они такие круглые, красивые…

– Брось их за окно, говорят тебе!

– Слушаюсь, – вздохнул мальчик и выбросил камешки в сад.

– Ну, теперь слушай меня.

Мальчик подошел поближе, положил руку на колено доктора и теперь весело переводил взгляд с мужчины на его дочь.

– Запомни: твое имя теперь Декстер.

– Ладно. Декстер Колеби.

– Нет, нет! – воскликнул нетерпеливо доктор. – Декстер Грейсон! И никогда не говори: «Ладно».

– Лад…

Мальчик остановился и утер рукавом нос.

– Вот что, Элен: прежде всего дай ему дюжину носовых платков с меткой: «Декстер Грейсон».

– Что? Дюжину носовых платков? И все для меня?

– Да, все для тебя. Ты должен пользоваться ими и не вытирать нос рукавом.

Мальчик открыл рот, чтобы сказать: «Ладно», но вовремя удержался. Доктор заметил это.

– Что мне придется делать? – спросил мальчик. – Чистить ножи, сапоги, башмаки? Носить воду?

– Ничего такого тебе не надо будет делать, мой милый. Теперь ты мой приемный сын и будешь жить с нами! – произнес доктор торжественно.

– Вот это да! – восхитился мальчик и повернулся к Элен. – Слышали?.. Я буду ему каким-то сыном!

– Приемным сыном, – заметил строго доктор. – Слушай: ты не должен так говорить со мной.

– Лад… – Декстер спохватился и взглянул на доктора.

– Понял? – спросил доктор после минутного молчания. – Ты будешь жить здесь как мой сын и можешь звать меня «отец» или «папа».

– Странно! – произнес, недоумевая, мальчик, видимо стараясь быть почтительным. – А как же мне звать вас? – спросил он Элен.

Девушка взглянула на отца. Вся эта сцена сердила и вместе с тем забавляла ее.

– Элен! – произнес доктор решительно. – Я не люблю полумер и намерен выполнить свой план в точности.

– Хорошо, папа, – ответила дочь, уверенная, что затея отца продлится не долее нескольких дней.

– Ну, теперь насчет платья, – сказал доктор. – Позвони, Декстер.

Мальчик бросился к звонку, уронив по дороге легкий стул.

– Они падают гораздо легче наших скамеек! – воскликнул он.

– Не вспоминай никогда о скамьях, Декстер! Я хочу, чтобы ты забыл свою прежнюю школу.

– Забыть ее? – спросил мальчик.

– Да, ее и все, что к ней относится. Ты теперь будешь моим сыном.

– Но мне захочется когда-нибудь повидаться с мальчиками…

– Нельзя.

– И с мамой Кердли нельзя?

– Гм! – пробормотал доктор. – Увидим после. Она когда-нибудь придет к тебе сюда.

– Ура! – обрадовался мальчик. – Пожалуйста, – обратился он к Элен, схватив ее руку, – отложите ей кусок пирога!

– Хорошо, Декстер, мы угостим и ее тоже, – ласково сказала девушка; ей было приятно видеть, что мальчик заботится о других.

– Когда она придет, – продолжал он, – мы завернем ей в бумажку также нюхательного табаку и… У вас есть джин?

– Молчи, молчи! – остановила его шепотом Элен.

– Она очень любит выпить рюмочку! – упрашивал мальчик.

– Ну, теперь насчет платья, – сказал доктор. – Мэри, пошлите Крибба за мистером Бледданом. Сейчас же.

– Слушаюсь, сэр, – и служанка вышла, сурово глянув на мальчика.

Через четверть часа явился мистер Бледдан, портной города Колеби. Декстера очень радовало и забавляло, что с него снимали мерку для нового платья, которое, как сказал портной, будет готово через неделю.

– Только через неделю! – воскликнул доктор. – Мальчик не может ходить так долго в этом платье!

– Возьмите готовый костюм, сэр. У меня много прелестных костюмов на его рост.

– Принесите, – сказал доктор коротко. – И захватите с собой чулки, рубашки и сапоги. Ему все надо, понимаете?

Не успел портной скрыться за дверью, как Декстер вскочил с места, готовясь опять выкинуть какой-нибудь эквилибристический фокус, но Элен успела вовремя схватить его за руку.

– Нет, нет, не здесь! – заметила она ему спокойно.

– Это оттого, что я так рад! – сказал мальчик, оправдываясь.

– Ты рад? Это хорошо. Элен, если мы приложим усилия, от его грубости скоро не останется и следа!

– Скажите, этот человек скоро вернется? – спросил Декстер, подбегая к окну. – Все эти вещи для меня? И мне можно будет сейчас надеть их?

– Да, Декстер, ты будешь иметь все необходимое, если будешь хорошим мальчиком.

– О, я буду, буду! Я буду очень стараться! А вы станете лупить меня палкой, если я не буду хорошим?

– Надеюсь, в этом не будет надобности.

– Мистер Сибери говорил, что ни один мальчик не нуждается в палке так, как я.

– Не будем вспоминать об этом, – нахмурился доктор. – Веди себя хорошо, и палка не понадобится. Ты должен научиться быть джентльменом!

– Джентльменом? – повторил Декстер, склонив голову набок. – То есть носить сюртук, воротнички с отворотами, высокие шляпы и играть весь день в крокет? Это мне нравится!

– Гм! Дело не в одном крокете, – заметил спокойно доктор. – Элен, мне нужно сделать несколько заметок для моей книги. Займись пока с Декстером и послушай, как он читает.

Доктор вынул свою записную книжку с карандашом, а Элен подошла к стеклянному шкафу и достала оттуда старую книгу, подаренную ей еще в детстве.

– Поди сюда, Декстер, – сказала она, – садись и читай.

Мальчик покраснел.

– Вам я буду читать с удовольствием! – сказал он. – Можно мне сесть на пол и положить книгу вам на колени?

– Можно, – ответила Элен, которой все больше начинал нравиться открытый, хотя и грубый нрав мальчика.

– Здесь читать? – спросил мальчик, открывая книгу наудачу. – Ах, какая здесь картинка! Что делают эти девочки?

– Оставь картинки, после посмотришь. Читай!

– Здесь?

– Да, вот с этого места.

– Я буду читать все! У нас в классе все читали по очереди по небольшому кусочку. А когда мальчик, бравший книгу от другого, не сразу находил, откуда продолжать, старый Сибери пребольно бил его.

– Хорошо, хорошо! Начинай же! – сказала ему Элен нетерпеливо.

Декстер начал читать, как его учили в школе: гнусаво-визгливым голосом, не останавливаясь на знаках препинания и растягивая без смысла каждое слово.

Когда мальчик прочел две строки, Элен нахмурилась, а на четвертой строке доктор в отчаянии остановил чтение:

– Стоп! Это невыносимо! Хуже пилы и свистульки!

В это время вошла Мэри:

– Завтрак подан, сэр.

– Ах, да, завтрак, – сказал доктор. – Вы положили нож и вилку для мистера Декстера?

– Для кого, сэр? – выпучила глаза служанка.

– Для мистера Декстера! – повторил резко доктор. – Поставьте ему прибор.

Мэри побежала к миссис Миллет.

– Кажется, хозяин сошел с ума! – воскликнула она. – Мальчишка будет завтракать с ними!

– Не может быть!

– Как видите, может! Мне велели поставить для него прибор.

– Так сделайте это поскорее! – сказала экономка.

Мэри поспешила исполнить приказание и, к своей немалой досаде, увидела, что Декстер действительно сидит за столом, с удивлением рассматривая блюда, стаканы и рюмки. Это занятие так захватило мальчика, что он совсем забыл о еде. Однако при виде горячей баранины он схватил нож и вилку и забарабанил ими по тарелке.

– Перестань, Декстер! – заметил ему доктор. – Положи приборы и подожди.

Мальчик отнял руки, а доктор начал разрезать мясо.

– Хочешь ягненка? – спросил он Элен.

– Я так и знал, что это ягненок! – обрадовался Декстер. – Какая маленькая ножка! В приюте нам никогда не давали ягненка.

– Тс-с-с! – спокойно остановил его доктор. – Не говори так. Хочешь ягненка?

– А сейчас мне можно говорить? – спросил мальчик так серьезно, что Элен не выдержала и засмеялась.

– Конечно, можно, – сказал доктор. – Отвечай, когда тебя спрашивают, и старайся быть вежливым.

– Постараюсь, даже очень постараюсь.

– Дать тебе ягненка?

– Да, дайте вдвое больше, чем ей. Мясо так хорошо пахнет!

Доктор слегка нахмурился, но дал мальчику большой кусок.

– Хочешь соуса, Декстер? – спросила Элен.

– Не давайте мне соусу! – закричал мальчик. – Оставьте себе. Я не люблю жир!

– Молчи, – заметил ему доктор, нахмурившись. – Мисс Грейсон хотела спросить тебя: не хочешь ли ты овощей?

– Картошки? Нет, благодарю, нас без конца кормили ею в приюте! – ответил мальчик, поспешно разрезая и глотая мясо.

– Не спеши! – заметил ему доктор. – У тебя нет ни хлеба, ни соли.

– Этого у нас тоже в избытке было в приюте, – ответил мальчуган, набивая себе полный рот. – Торопитесь, скоро будет звонок, и нам придется… Ох, что я говорю! Ведь здесь не будет звонка, не так ли?

– Не ешь так быстро, – строго сказал доктор. – Смотри, как завтракает мисс Грейсон, и старайся подражать ей.

Мальчик взглянул на доктора и стал есть медленнее. Но это было нелегко для него. Хорошо прожаренное, сочное мясо было очень вкусным и, не справившись еще со своим куском, он уже думал о том, дадут ли ему еще.

– Что у вас там? – спросил он доктора, наливавшего себе из маленького соусника.

– Мятный соус. Хочешь?

– Не знаю. Дайте попробовать.

Ему передали соус. Но, вместо того чтобы налить его ложкой на свою тарелку, Декстер поднес соусник к губам и, отпив из него, сделал уморительную гримасу.

Доктор хотел было сделать ему замечание, но заразившись веселым смехом дочери, тоже рассмеялся при виде корчившего гримасы мальчика, выражавшего явное отвращение.

– Горько и кисло, – сказал Декстер, отодвигая от себя соусник подальше.

– Но ты должен был бы…

– Оставь его, папа! – попросила Элен. – Ты испортишь обед бедному мальчику!

– Обед? Ведь он сказал, что это завтрак! – возразил Декстер, кивнув на доктора.

– Для тебя обед, а для нас завтрак, – заметил доктор. – Ну, попробуй вести себя как мы, и сними локти со стола.

Декстер так поспешно исполнил приказание, что уронил со стола рюмку. Нагнувшись, чтобы поднять ее, он увидел, что ножка от нее отлетела.

Доктор не мог удержаться от гневного жеста, а мальчик с диким криком мгновенно бросился в угол.

– Я не успел удержать ее, сэр! Я нечаянно, сэр! Только не бейте меня! Не бейте! Простите меня! Никогда не буду!

– Господи, что же это такое! – доктор нервно встал из-за стола.

Мальчик громко заревел и, без сомнения, выпрыгнул бы из окна в сад, если бы Элен не схватила его за руку. На глазах девушки показались слезы, а сердце переполнилось состраданием. Один этот крик о пощаде сделал для будущего Декстера больше, чем многие дни хорошего поведения.

– Тише, тише! – успокаивала Элен мальчика, который от страха хватался за ее платье.

– Я вытерплю палку, – шептал он, – только не позволяйте ему бить меня слишком сильно.

– Глупости! – резко сказал доктор. – Я вовсе не собирался тебя бить.

– Извините, сэр, мне показалось, что хотели… – рыдал мальчик.

– Я всего лишь строго посмотрел на тебя, за то что ты был неловок… Ты сделал это нечаянно.

– Да, нечаянно, нечаянно! – оправдывался, рыдая, мальчик, невольно вспоминая один тяжелый день из своей юной жизни.

– Нет, нет, еще не время! – поспешно крикнула Элен служанке, отворившей дверь. – Мы позвоним.

Служанка ушла, а мальчик, рыдая, снова прижался к девушке.

– Ну, полно, полно, – утешала она Декстера, – папа не сердится… Ты разбил рюмку, но извинился. Пойдем, садись за стол.

Усадив мальчика, она нежно поцеловала его в лоб. Мальчик, тихо всхлипывая, обвил ее шею руками.

Доктор отошел к окну.

– Ну, перестань, – успокаивала мальчика Элен. – Иди, папа, все прошло.

Доктор вернулся и, проходя мимо мальчика, поднял руку, чтобы погладить его по голове, но тот быстро, как испуганный зверек, увернулся – словно от удара.

– Господь с тобой, Декстер! Что ты? Так нельзя! – сказал доктор. – Ну, дай мне руку. Мой дорогой мальчик, мы с тобой должны быть друзьями.

– Как у них там, однако, строго, – заметил он по-французски дочери, – малыш страшно напуган!

Подавая доктору руку, мальчик все еще всхлипывал.

Завтрак возобновился, но у Декстера аппетит совсем пропал: он не мог доесть ягненка и едва справился с небольшим куском торта.

– О чем ты задумался, Декстер? – ласково спросила Элен после завтрака.

– Он меня пошлет назад в приют? – прошептал мальчик, глотая слезы.

– Нет, нет, – сказал доктор, услышав опасения мальчика.

Это, казалось, утешило Декстера.

Отправляясь вечером, после одиннадцати часов, спать, Элен Грейсон тихо вошла в маленькую белую комнатку, где спал мальчик. Лицо его освещалось луной, и он плакал во сне.

– Бедный ребенок! – прошептала девушка с глубоким состраданием.

Вероятно, ее присутствие повлияло на сны мальчугана, потому что он глубоко вздохнул и затем улыбнулся.

Элен нагнулась и поцеловала бездомного сиротку, заброшенного к ним судьбой. Заметив, что отец стоит в дверях, девушка невольно кинулась к нему.

– Господь с тобой, моя дорогая, – сказал он взволнованным голосом, – это так похоже на тебя. Я взял его по капризу, но этот бедный маленький дикарь, видимо, способен внушать более нежные чувства. С Божьей помощью мы сделаем из него человека, за которого нам не придется краснеть!

Бедный Декстер заснул в слезах, вполне соглашаясь с приютским начальством, утверждавшим, что другого такого сорванца, как он, не найти на всем белом свете. Охватившее его отчаяние преследовало мальчика и во сне, хотя в действительности его дела шли лучше, чем он мог ожидать.