Текст книги "Тайная помолвка"

– Это в-вам сообщила миссис Андерхилл? О боже! Не думаю, будто вы поверите, что она узнала о моем дяде не от меня, но, клянусь вам, это правда!

– Очередное мое заблуждение! Я, естественно, предположил, что вы упоминаете его в каждом разговоре, и уже спрашивал себя, как случилось, что вы ни словом не обмолвились о нем во время нашей первой встречи.

Она поперхнулась смехом.

– Прошу вас, перестаньте смешить меня! Сэр Уолдо, умоляю, ступайте и поговорите с миссис Миклби, или с леди Коулбэтч, или с кем-нибудь еще! Даже если среди моих родственников числилось бы хоть двадцать генералов, я по-прежнему остаюсь простой гувернанткой, а вы должны знать, что гувернанткам полагается скромно держаться на заднем плане.

– Это представляется мне высокопарной чушью, – заметил он.

– Ничего подобного! Это… это вопрос социальной нечистоплотности. Меня обвинят в том, что я самым неподобающим образом выставляю себя на передний план. Я уже вижу, что миссис Баннингем с недоумением спрашивает себя, что это на вас нашло, раз вы так долго разговариваете со мной! Это как раз то, что нужно, чтобы возбудить в людях нездоровое любопытство! Вы парите в таких высях, откуда вам не видно, да и дела нет до того, что думает о вас весь остальной мир, но, уверяю вас, я-то остаюсь здесь!

– Знаете, я не настолько невежествен, как вы полагаете! – заверил он ее. – Последнее, что мне сейчас нужно, – возбудить в людях нездоровое любопытство! Вместе с тем мне трудно поверить, будто одна из самых презренно-высокомерных матрон сочтет достойным внимания тот факт, что я развлекаю беседой племянницу одного из своих знакомых. Я бы, пожалуй, скорее согласился с тем, что она сочтет проявлением грубости с моей стороны не сделать этого!

– Вы действительно знакомы с моим дядей? – поинтересовалась она.

– Ну, разумеется, мы с ним – члены одного клуба! Поверьте, я не намерен хвастаться! Он превосходит меня возрастом и влиянием, и знакомство – это все, на что я претендую.

Она улыбнулась, но окинула его испытующим взором.

– Быть может, вы знакомы и с его сыном, сэр? Моим кузеном, мистером Бернардом Трентом?

– Насколько мне известно, нет, с ним я не знаком. А должен был?

– О нет! Он еще очень молод. Но у него имеется множество друзей среди богатых любителей спорта. Вот я и подумала, что вы могли встречать его.

Он покачал головой, и так как в этот момент к ним подошел сэр Ральф Коулбэтч, Ансилла воспользовалась предлогом, чтобы извиниться и отправиться на поиски Шарлотты. Вскоре она увидела, что ее подопечная танцует с Артуром Миклби, и с сожалением, к которому, впрочем, примешивалось некоторое изумление, отметила, что, пока она сама разговаривала с Непревзойденным, ее предприимчивая воспитанница сумела убедить Артура пригласить себя на танец. Она знала, что некоторые матери непременно упрекнули бы ее за то, что она не слишком строго следит за совсем еще юной девушкой, допущенной в гостиную всего лишь на часок для того, чтобы издали понаблюдать за тем, как танцуют другие, перед тем как скромно подняться к себе и улечься в постель. Но она ничуть не удивилась тому, что миссис Андерхилл безмятежно взирает на эскапады своей дочери, как и тому, что она разрешила Шарлотте потанцевать.

– Я понимаю, что должна была сказать «нет», – призналась почтенная матрона, – но мне нравится смотреть, как веселится молодежь, а сейчас она явно довольна собой, да храни ее Господь! Кроме того, я уверена, что не будет никакого вреда, если она станцует контрданс-другой, поскольку вальс исключается категорически, в этом можете быть уверены! Да и, в конце концов, это ведь не какой-нибудь официальный бал, потому что в этом случае все было бы по-другому. – Оторвав взгляд от Шарлотты, миссис Андерхилл добродушно проговорила: – А если какой-нибудь джентльмен пригласит вас встать с ним в круг, моя дорогая, я надеюсь, вы ему не откажете! В этом не будет ничего зазорного, особенно после того, как сэр Уолдо направился прямо к вам и заговорил так, словно вы с ним – старые добрые друзья!

– Он говорил о моем дяде, мадам, – пояснила мисс Трент, воспользовавшись предлогом, который подсказал ей Непревзойденный, но при этом слегка покраснев. – Видите ли, они знакомы.

– А, именно так я и сказала миссис Баннингем! – кивнула миссис Андерхилл. – «Можете не сомневаться, – сказала я, – что сэр Уолдо наверняка дружен с генералом, и сейчас они болтают о нем и своих лондонских знакомых! Нет ничего более естественного, – продолжала я, – ведь мисс Трент обладает очень хорошими связями». Она аж позеленела от зависти, точно вам говорю! Право слово, я не склонна обижаться там, где никакой обиды не подразумевается, но за миссис Би[22]22
  Миссис Андерхилл имеет в виду миссис Баннингем (английская «Би» – первая буква ее фамилии). Распространенный в англоязычных странах прием (сокращение).


[Закрыть] числится должок еще с того приема у лорда-наместника, где она вела себя невыносимо высокомерно! – Чело ее затуманилось, и она вдруг призналась: – Но всегда найдется что-нибудь, что испортит удовольствие, и я не стыжусь признаться вам, мисс Трент, что то, как его милость смотрит на Тиффани, повергает меня в трепет! Попомните мои слова, она уже вскружила ему голову, потому что даже слепому видно, что он от нее без ума!

Отрицать очевидное было бессмысленно. Мисс Трент подумала, что было бы странно, если бы он не смотрел на Тиффани с восторженным блеском в глазах: Тиффани, всегда падкая на лесть, буквально сияла, щеки ее окрасил нежный румянец, глаза сверкали, подобно сапфирам, а на губах играла очаровательная и озорная улыбка. Полудюжина молодых джентльменов умоляли ее оказать им честь вывести ее на первый круг; одарив их россыпью обещаний, она протянула руку лорду Линдетту, встав с ним в пару, а трое не столь везучих девиц так и остались без кавалеров. Но Тиффани едва ли обратила внимание на это обстоятельство.

– Мисс Трент, если он намерен станцевать с ней более двух раз подряд, я этого не допущу! – внезапно заявила миссис Андерхилл. – Вы обязаны сказать ей, что она не должна этого делать, поскольку меня она не послушает, а ее дядя полагался на вас, в конце концов!

Ансилла, улыбнувшись, ответила:

– Она не станет выказывать вам свое пренебрежение на людях, мадам. Я позабочусь о ней, разумеется, но при этом полагаю, что и лорд Линдетт не пригласит ее на третий танец.

– Господи, дорогая моя, да он согласился бы протанцевать с нею хоть до самого утра!

– Да, но он понимает, что не может себе этого позволить, а врожденное чувство меры, я убеждена, не позволит ему хотя бы предпринять подобную попытку. Кроме того, следует признать, мадам, что Тиффани в любом случае не наградит его более чем двумя танцами.

– Тиффани? – не веря своим ушам, переспросила миссис Андерхилл. – Да представления о том, что такое приличия, у нее не больше, чем у бездомной кошки!

– Увы! Зато она прирожденная кокетка, мадам! – Ансилла не смогла удержаться от смеха при виде ужаса, отобразившегося на лице миссис Андерхилл. – Прошу прощения! Разумеется, это очень дурно – крайне преждевременно, не по годам! – но признайте, что из-за обычного флирта с лордом Линдеттом вы не должны ударяться в панику.

– Да, но он – целый лорд! – возразила миссис Андерхилл. – А вы же знаете, как она всегда говорила, что выйдет замуж только за пэра!

– Мы должны убедить ее, что она прогадает, выбрав себе в мужья кого-нибудь ниже виконта! – легкомысленно отозвалась Ансилла.

Танец закончился, и вскоре она с удовольствием убедилась, что была права: в следующий круг Тиффани вошла с Артуром Миклби, а танцевать буланже[23]23
  Буланже (фр. «булочница») – танец, разновидность контрданса, завершавший бал. Все участники выстраивались в круг, парами, взявшись за руки. Сначала на три шага партнерша кружилась вокруг руки партнера, затем наступала его очередь. При этом весь круг двигался, сначала – в одну, а потом – в другую сторону.


[Закрыть] отправилась с Джеком Баннингемом. Лорд Линдетт тем временем отбывал номер сначала с мисс Коулбэтч, а потом – с мисс Чартли. Мисс же Трент ловко выудила Шарлотту из группы изрядно шумевших молодых людей и, не слушая возражений и причитаний, увела ее наверх, в спальню. Шарлотта сочла, что с нею обошлись невероятно жестоко, раз ей пришлось покинуть веселье еще до ужина: она с нетерпением ожидала возможности выпить свой первый бокал шампанского. Мисс Трент, наигранно содрогнувшись, передала девочку с рук на руки ее старой нянечке, а сама вернулась в гостиную.

Войдя в залу, она обнаружила, что музыканты взяли перерыв. Миссис Андерхилл нигде не было видно, и Ансилла решила, что та перешла в соседнюю гостиную, где несколько гостей из тех, что постарше, увлеченно играли в вист. Тиффани тоже куда-то исчезла, и Ансилла ощутила, как ею овладевают дурные предчувствия. Едва она успела сообразить, что в зале отсутствует и Линдетт, и подумала, где их искать в первую очередь, как рядом раздался чей-то голос.

– Ищете свою вторую подопечную, мисс Трент?

Быстро обернувшись, она обнаружила, что ее насмешливо рассматривает сэр Уолдо. Ловким щелчком пальца открыв табакерку, он деликатно угостился крошечной понюшкой.

– На террасе, – коротко обронил он.

– О нет! – непроизвольно вырвалось у нее.

– Что ж, они, разумеется, могли поддаться искушению и прогуляться по парку, – снизошел он до объяснения. – Но заявленной целью была именно терраса.

– Не сомневаюсь, что это лорд Линдетт увел ее туда!

– Вы так полагаете? А мне почему-то представляется, что это мисс Уайльд едва ли не силой увлекла его за собой!

Ансилла прикусила губу.

– Она еще очень молода, только-только закончила пансион!

– Это соображение должно внушать ее родственникам особую тревогу, – сочувственно заметил он.

Поскольку она была полностью согласна с ним в этом вопросе, то не нашлась, что бы такое сказать в оправдание поведения Тиффани.

– Она… имеет склонность проявлять упрямство и пренебрегать… А поскольку это ваш кузен самым неподобающим образом вызвался сопровождать ее, я думаю, что вы должны были остановить его!

– Моя дорогая мисс Трент, но я вовсе не сторож Линдетту! Как и мисс Уайльд, если на то пошло. И слава Богу!

– Очень жаль! – сухо откликнулась она. Но затем, увидев на его лице выражение веселого изумления, она добавила: – Да-да, можете смеяться, сэр, зато я опекаю мисс Уайльд, или, во всяком случае, несу за нее ответственность. И поэтому мне совсем не до смеха! Я должна предпринять что-либо!

С этими словами она окинула комнату внимательным взглядом, а между бровей у нее пролегла нахмуренная складка. Стояла теплая июньская ночь, в гостиной было душно. Уже несколько дам с изрядно раскрасневшимися лицами усиленно обмахивались веерами, а у джентльменов начали уныло вянуть туго накрахмаленные уголки сорочек. Чело мисс Трент разгладилось; подойдя к небольшой группе в составе мисс Чартли, очаровательной мисс Коулбэтч и младшей из дочерей мирового судьи, окруженных их обожателями, она проговорила со своей очаровательной улыбкой:

– Здесь ужасно жарко, вы не находите? Но открыть окна я не рискну: сами знаете, какой поднимется крик! Не хотите ли ненадолго выйти на свежий воздух? Ночь такая тихая и лунная, ни дуновения ветерка, и я распорядилась, чтобы слуги подали на террасу лимонад. Но вы должны накинуть на плечи шаль, имейте в виду!

Предложение с благодарностью подхватили джентльмены и жизнерадостная дочь мирового судьи, которая весело захлопала в ладоши, воскликнув:

– Ой, как здорово! Пойдемте же поскорее!

На лице мисс Чартли, подумавшей, как отнесется к этому мама, отобразилось легкое сомнение, но потом она решила, что если мисс Трент возглавит этот променад, то ничего предосудительного не произойдет; и уже через несколько минут эта весьма предприимчивая леди собрала вокруг себя четыре или пять пар, что-то горячо прошептала на ухо ошеломленному Тоттону и уведомила нескольких матрон, сопроводив свои слова ободряющей улыбкой, что поддалась на уговоры их отпрысков, позволив им (под ее присмотром, разумеется) прогуляться по террасе, прежде чем возобновить экзерсисы на танцполе. Она позаботится о том, чтобы никто из юных дам не простудился, а теперь ей нужно бежать, дабы убедиться, что они не забыли свои накидки.

Сэр Уолдо стал благодарным свидетелем этой высокохудожественной импровизации; и когда мисс Трент, выпроводив стайку молодежи на террасу, уже собралась было последовать за ними, он вновь оказался рядом с ней и одарил улыбкой, от которой ей вдруг стало жарко.

– Отличная работа! – проговорил он, отводя в сторону тяжелую портьеру, которой было занавешено высокое окно гостиной, выходившее на террасу.

– Благодарю вас! Надеюсь, у меня все получится, но, боюсь, мое поведение будет сочтено весьма странным для респектабельной гувернантки, – отозвалась она, выходя под свет луны.

– Ничуть: то, что вы предложили, достойно всяческого восхищения, – возразил он, следуя за ней. Поднеся к глазам лорнет, он окинул взглядом представшую перед ними сцену. – Разумеется, я отдаю себе отчет в том, что если наши беглецы решили затеряться где-нибудь на природе, то отыскать их будет неблагодарной задачей, и… Но нет, все-таки они оказались не настолько неблагоразумны. Какое счастье! Теперь мы оба можем быть покойны!

– Да, разумеется! – с преувеличенной сердечностью отозвалась она. – У меня буквально сердце кровью обливалось при виде того, какое беспокойство вы продемонстрировали, сэр!

Сэр Уолдо рассмеялся, но, прежде чем он успел ответить, она шагнула в сторону, чтобы набросить шарф на плечи Тиффани. Кортни, выжидавший удобного случая, воспользовался возможностью, впервые выпавшей ему за целый вечер, когда Непревзойденный остался один, и решился-таки обратиться к нему, с подчеркнутым уважением осведомившись, не желает ли он бокал шампанского. Затем он поспешно добавил, дабы сэр Уолдо не осадил его, сочтя непозволительной дерзостью то, что он осмелился заговорить с ним:

– Я – Андерхилл, чтоб вы знали, сэр!

Сэр Уолдо отказался от шампанского, но в очень дружелюбной и необидной манере, чем опроверг уверения мистера Джека Баннингема, предрекавшего, что любая попытка со стороны Кортни увлечь Непревзойденного беседой получит суровый и безжалостный отпор. Он сказал:

– Мы ведь уже встречались в Маноре, не так ли? И, как мне представляется, давеча я видел вас на дороге в Харрогейт, когда вы правили превосходной гнедой лошадкой.

Большего Кортни не мог и ожидать. Уже через несколько мгновений он подверг сэра Уолдо строгому перекрестному допросу в отношении его мнимых и реальных подвигов. Непревзойденный держался бесподобно, но наконец прервал его:

– Неужели вы намерены упрекать меня во всех моих юношеских глупостях? Я-то думал, что давно искупил их!

Кортни был шокирован, а вот мисс Трент, случившаяся в пределах слышимости, решила, что ее первое благоприятное впечатление о Непревзойденном оказалось не таким уж ошибочным.

Глава 6

Миссис Миклби была первой, кому выпала честь развлекать Непревзойденного и его кузена. Но, по всеобщему мнению, событием, положившим начало череде увеселительных мероприятий, благодаря которым нынешнее лето запомнилось как нечто необыкновенное, стал неофициальный бал у миссис Андерхилл. Хозяйки, до той поры без особого интереса стремившиеся превзойти друг друга, вдруг оказались объяты духом жесточайшего соперничества, а пригласительные билеты, дождем пролившиеся на округу, обещали доселе неслыханные угощения, начиная от блюд из черепахи и заканчивая венецианскими завтраками. Ассамблеи и пикники устраивались ежедневно, и даже миссис Чартли поддалась всеобщей моде и устроила завтрак на свежем воздухе для нескольких избранных гостей на развалинах аббатства Киркстолл-Эбби. Это незатейливое мероприятие обернулось оглушительным успехом, в отличие от куда более изысканных развлечений, предлагавшихся на протяжении месяца: не только погода в тот день выдалась великолепной, но и сам Непревзойденный почтил его своим присутствием. Минуло немало времени, прежде чем миссис Баннингем, чей бал с котильоном оказался нестерпимо скучен, смогла приветствовать супругу приходского священника хотя бы с некоторой видимостью радушия; не стало для нее утешением и то, что она могла винить только себя за провал вечеринки, долженствующей затмить собой все остальные. Ей хватило самомнения, чтобы исключить из числа приглашенных семейство из Стейплз, по строжайшему секрету сообщив своей ближайшей подруге, миссис Систон, что она намерена не дать Тиффани Уайльд возможности флиртовать с лордом Линдеттом под крышей ее дома. Миссис Систон не открыла эту тайну никому, за исключением миссис Уинкли, которая, как она была уверена, не станет распространяться о ней; но каким-то мистическим образом миссис Андерхилл узнала о злонравных намерениях миссис Баннингем и опередила ее, разослав собственные приглашения еще до того, как пригласительные, с золотым обрезом, билеты миссис Баннингем были доставлены из Лидса. Одного из помощников конюха отправили к сэру Уолдо Хоукриджу, приглашая его с кузеном отобедать в Стейплз в тот роковой день; как только его согласие было получено, аналогичное приглашение было разослано Чартли и Коулбэтчам. Это никакой не официальный прием, писала им миссис Андерхилл, а всего лишь вечерние посиделки с друзьями.

– И если этим я не утру нос миссис Би, можете считать меня глупой гусыней! – заявила она мисс Трент. – От злости она будет рвать на себе волосы, вот что я вам скажу! Вместе со своими балами и котильонами!

Досада миссис Баннингем была неописуемой, когда она получила вежливые сожаления сэра Уолдо; но ярость ее не знала границ, когда она обнаружила, что беглые гости вовсю веселятся в Стейплз, где они отужинали на террасе, а после того, как стемнело, вошли внутрь, чтобы сыграть в такие детские забавы, как бирюльки[24]24
  Бирюльки – набор игрушечных предметов (посуды, лесенок, шляпок, палочек и так далее), старинная настольная игра. Смысл игры состоит в том, чтобы из кучки таких игрушек вытащить пальцами или специальным крючком одну игрушку за другой, не затронув и не рассыпав остальных. Чтобы бирюльки было удобно зацеплять, их изготавливают в форме предметов, имеющих ушки либо отверстия, – чашек, чайников и так далее. Иногда бирюльки изготавливают в виде кусочков абстрактной формы, тогда в них сверлят несколько небольших отверстий. В качестве бирюлек можно также использовать подручные предметы – соломинки или спички. Основное назначение игры – стимуляция мозга, воображения, расчета движения тел в пространстве. В переносном смысле «играть в бирюльки» – заниматься пустяками, ерундой, оставляя в стороне главное и важное.


[Закрыть] и вопросы и ответы[25]25
  Игра в вопросы и ответы. Участники садятся в два ряда лицом друг к другу. Последний участник ходит за их спинами и задает вопросы, обращаясь к кому-либо из сидящих. Но отвечать должен не тот, к кому обратился ведущий, а сосед сбоку или напротив.


[Закрыть]. Отличительной же чертой ее собственной вечеринки стала томная вялость и апатия. Все ее участники были разочарованы из-за отсутствия Непревзойденного; и если дамы втайне радовались тому, что среди них нет Тиффани, то молодые джентльмены, включая и собственного сына миссис Баннингем, Джека, полагали все балы, на которых они не имели чести лицезреть ее, смертельно скучными. Миссис Баннингем лишилась даже сомнительного удовольствия воображать, будто в Стейплз Непревзойденного одолевает скука, потому что Кортни рассказывал Джеку, что вся компания разошлась только после полуночи, а в игре в бирюльки Непревзойденный разбил их всех в пух и прах, включая даже мисс Трент, у которой были такие ловкие пальчики. Пожалуй, он специально вызвал мисс Трент на соревнование, когда выяснил, как хорошо она играет. Словом, забава получилась что надо, а сэр Ральф Коулбэтч вообще делал ставки на мисс Трент, и даже пастор рискнул поставить крону[26]26
  Крона – старинная английская монета достоинством в 5 шиллингов.


[Закрыть]. Миссис Баннингем не могла обманывать ни себя, ни кого-либо еще, полагая, что Непревзойденный откровенно скучал.

А ему и впрямь нисколько не было скучно; равным образом, и Джулиану было совсем нетрудно убедить его принять приглашение миссис Андерхилл. Непревзойденный, изначально планировавший пробыть в Йоркшире не дольше, чем требовалось для того, чтобы провести в Брум-Холл кое-какой ремонт и усовершенствования, почему-то тянул с отъездом, причем в условиях, которые трудно назвать комфортабельными, поскольку строители уже начали подготовительные работы. Впрочем, у него были свои причины для промедления; но если он питал хотя бы малейшие надежды на то, что Джулиан вернется с ним в Лондон, то ему все равно пришлось бы отказаться от них (по крайней мере временно) ради того, чтобы спасти безумно влюбленного юношу от беды. А когда он запустил пробный шар, то Джулиан с напускной беззаботностью ответил:

– Знаешь, я, пожалуй, перееду на время в Харрогейт, если ты намерен вернуться в Лондон. Мне нравится в Йоркшире, я взял на себя кое-какие обязательства и практически пообещал Эдварду Баннингему, что съезжу в следующем месяце вместе с ним на скачки.

Итак, сэр Уолдо остался в Брум-Холл, выписывая сложную циркуляцию и стараясь соблюсти баланс между собственными интересами и интересами Джулиана. Его доверчивый молодой кузен был бы поражен и оскорблен до глубины души, если бы знал о том, что под маской ленивого безразличия Уолдо скрывается твердая решимость любой ценой помешать его ухаживаниям. Вера юноши в Уолдо была слишком сильна, и потому поколебать ее было нелегко; он ни на мгновение не пожалел о его присутствии, но его частенько охватывало состояние легкого беспокойства. Уолдо ни разу не позволил себе ни слова осуждения в адрес Тиффани, но Джулиан не мог избавиться от подозрения, что кузен относится к ней с легким презрением, обращаясь с ней как с избалованным ребенком, выходки которого необходимо терпеть, но при удобном случае показательно поставить на место. А потом, разозлив ее до невозможности, он вдруг смягчался и рассеивал ее дурное настроение своей знаменитой улыбкой и комплиментами, в которых насмешка очаровательно сочеталась с восхищением. Даже Джулиан не взялся бы утверждать, издевается ли он или говорит искренне, зато он знал точно, что в присутствии Уолдо она терялась и никогда не бывала на высоте положения. Как он думал, скорее всего, она тоже чувствует, что Уолдо ее недолюбливает, и это заставляло ее нервничать и смущаться. А ведь когда вы молоды и застенчивы, да еще хотите произвести впечатление на того, перед кем благоговеете, то в попытке скрыть собственное смятение очень легко сделать фатальную ошибку и начать вести себя развязно и нагло. Джулиану и в голову не приходило, что застенчивость категорически не свойственна Тиффани; еще меньше он мог предположить, что Уолдо намеренно провоцирует ее, заставляя выставлять напоказ наименее привлекательные стороны своей натуры.

Но сэр Уолдо, имея за плечами пятнадцатилетний опыт, с первого взгляда раскусил Тиффани. Не в его обычае было возбуждать в неоперившихся птенцах пылкие чувства, но уже через неделю после знакомства с Тиффани он без малейших угрызений совести принялся заигрывать с нею, дабы она переключила свое внимание с Джулиана на него. Он избежал слишком многих ловушек, расставленных ему, дабы не распознать дамских штучек, направленных на то, чтобы возбудить его интерес; еще он знал, что по какой-то причине, остающейся за пределами его понимания, обладает даром вдохновлять дебютанток[27]27
  Дебютантка – здесь: девушка из высшего общества, впервые выходящая в свет.


[Закрыть] на романтические, но совершенно неуместные чувства. Подобных казусов он избегал как огня с тех самых пор, как проявил отеческую (по его собственным представлениям) доброту к племяннице старого друга. А она взяла и влюбилась в него; именно из той крайне неловкой ситуации он вынес умение безошибочно распознавать признаки того, что какая-нибудь девица готова потерять из-за него голову. Поскольку он не испытывал ничего, кроме презрения, к тем ловеласам, которые были не прочь поживиться за счет невинной красоты и неискушенной чистоты, то взял себе за правило давить подобные тенденции в зародыше. Если бы он заметил в Тиффани хотя бы малейшие симптомы романтической страсти, то непременно прибег бы к своему железному правилу; но он не увидел в ней ничего, кроме стремления присоединить его имя к списку своих побед, и сильно сомневался в наличии у нее сердца, способного страдать. На тот случай, если он ошибается, с цинической откровенностью думал он, ей не повредит испытать некоторые муки безответной любви, поразившей ее многочисленных поклонников. Он считал ее равно бездушной и тщеславной; и, хотя время могло излечить ее, он был убежден, что по своему характеру и происхождению она стала бы крайне неподходящей супругой для молодого лорда Линдетта.

Он сказал мисс Трент, что не является сторожем Джулиана, и это, строго говоря, было правдой. Отец юноши оставил того на попечение его матери, назначив в качестве попечителей двух джентльменов средних лет, подвизающихся в юриспруденции; но проницательная и неглупая тетка София с самого начала прибегла к помощи Уолдо в воспитании благородного сироты. И постепенно он вырос из славного кузена, познакомившего своего протеже со всеми приличествующими настоящему мужчине видами спорта (помимо того, что время от времени посылал ему несколько гиней в нечастых письмах, а еще реже снисходя во всем блеске своего величия на Итон, являясь в карете, запряженной упряжкой прекрасных лошадок, способных покрыть шестнадцать миль в час, и обращаясь с его приятелями с той покровительственной небрежностью, которая заставляла их завидовать любому студенту, проживающему в городе на частной квартире), до светского наставника, открывшего Джулиану доступ к избранным кругам и проведшего его мимо опасных водоворотов, в глубинах которых нашли свой бесславный конец многие неопытные навигаторы. Со временем он привык относиться к Джулиану, как к младшему брату; и, хотя юноше уже сравнялось двадцать три, он по-прежнему полагал его таковым: куда больше леди Линдетт он винил бы себя в том, что позволил Джулиану заключить губительный брак, если бы не пошевелил и пальцем, дабы помешать этому.

Отбивать возлюбленную у юного кузена, который по-прежнему безоговорочно доверял ему, было противно его натуре, но задача эта не представляла особой сложности для мужчины с его обаянием и опытом. Избалованная с момента своего рождения до невозможности, наделенная не только красотой, но и огромным состоянием, привыкшая (с подачи окружающих) считать себя завидной невестой, Тиффани полагала само собой разумеющимся, что каждый неженатый мужчина должен пасть к ее ногам. Сэр Уолдо наблюдал за ней на балу в Стейплз, когда она пыталась всевозможными уловками покорить сердце Хэмфри Коулбэтча; и он нисколько не сомневался в том, что проделывала она свои штучки исключительно из-за того, что этот эрудированный, но не слишком привлекательный юноша до сих пор оставался глух к ее чарам. Кроме того, он понимал, что, хотя победу над ним самим она сочла бы оглушительным триумфом, в ее глазах он безоговорочно принадлежал к категории седобородых старцев, чудом доживших до наших дней. В быстром взгляде, который она метнула на него в первые минуты знакомства, читалось раздумье и даже тень сомнения. Она, безусловно, уже нацелилась заполучить его в свои сети, но он с легкостью мог на корню пресечь ее робкие поползновения. Он бы так и поступил, если бы не заметил обожания, с коим Джулиан взирает на ее прелестное личико, и не осознал бы, что простодушный юноша совсем потерял голову.

Сэр Уолдо не только не был очарован красотой Тиффани, но и не оказался настолько глуп, чтобы рассчитывать добиться чего-либо путного, указав Джулиану на те недостатки его возлюбленной, которые были совершенно очевидны ему самому, но к которым Джулиан оставался слеп и глух. Однако под мягкостью и уступчивостью юноши крылись тонкая душа и твердые принципы, которых, по мнению сэра Уолдо, и в помине не было у Тиффани; ничто не остудило бы его пыл столь же безоговорочно, как осознание того, что вместо них она руководствуется лишь тщеславием да полным пренебрежением к чувствам и желаниям кого-либо еще, кроме себя самой. Джулиан наверняка пропустил бы мимо ушей и с негодованием отверг любые предостережения, пусть даже из уст столь обожаемого наставника, как его великолепный кузен, но не поверить собственным глазам он бы не смог. Вот почему Непревзойденный вместо того, чтобы отвергнуть притязания мисс Уайльд, был с нею попеременно то нежен, то холоден, заставляя ее поверить, что она пробудила в нем интерес, а на следующий день принимался ухаживать за какой-нибудь другой дамой. Время от времени он отвешивал ей комплименты, но с такой же легкостью был готов и осадить ее; вовлекая же ее в легкий флирт, он проделывал это с такой показной небрежностью, что она терялась в догадках, уж не играет ли он с нею, как взрослый, развлекающий ребенка. До сих пор ей не доводилось иметь дела с такими, как он, поскольку все ее обожатели были намного младше его и им явно недоставало утонченности и хитрости. Они или домогались ее любви, или (подобно Хэмфри Коулбэтчу) не обращали на нее никакого внимания. А вот Непревзойденный, то обаятельный, то ненавистный, оставался для нее непостижимым и недосягаемым; вместо того чтобы изнемогать от тоски, он смеялся над ее воздыхателями, говоря, что они выставляют себя на посмешище. Тиффани даже оскорбилась на него за это и вознамерилась покорить во что бы то ни стало. Но он, завидев сердитые огоньки в ее глазах, лишь улыбнулся:

– Нет-нет! У вас все равно ничего не выйдет, моя дорогая.

– Не понимаю, что вы имеете в виду!

– Только то, что вы спрашиваете себя, а не получится ли у вас выставить и меня на посмешище. На вашем месте я не стал бы и пытаться: я никогда не увиваюсь даже за хорошенькими девицами.

– Хорошенькими! – задохнулась от возмущения Тиффани. – Это я-то – хорошенькая?!

– Ну да, а разве нет? – совершенно серьезно подтвердил он. – Во всяком случае, я так думаю, но, видите ли, я не испытываю предрассудков к брюнеткам. Хотя, пожалуй, кое-кто может и не согласиться со мной.

– Согласятся как миленькие! – заявила она, порозовев от негодования. – Они говорят – все говорят – что я очень красива!

Он сумел сохранить невозмутимое выражение лица, хотя уголки губ у него предательски дрогнули.

– Да, безусловно, – отозвался он. – Всем известно, что богатая наследница не может быть некрасивой!

Она же уставилась на него так, словно не верила своим ушам.

– Но… разве вы не считаете меня красивой?

– Считаю.

– Да я и сама это знаю, – непринужденно призналась она. – Ансилла полагает, что я не должна так говорить – а я и не намереваюсь, потому что утрачиваю толику своей красоты, когда делаю это. По крайней мере так уверяет Ансилла, но, как мне представляется, этого не может быть. А вы что скажете?

– Полностью с вами согласен: это же абсурд! Но вы поступили правильно, упомянув об этом.

Она с мрачным подозрением уставилась на него, обдумывая его слова, и наконец спросила:

– Почему это?

– Обычно люди крайне невнимательны! – сладчайшим голосом ответствовал он.

Она заразительно рассмеялась.

– Ах, вы невыносимы! Ужасное создание! Не желаю более с вами разговаривать!

Он небрежно помахал ей рукой на прощание, когда она упорхнула прочь, но про себя подумал, что, забыв о жеманстве и внезапно рассмеявшись, застигнутая врасплох и признавая поражение, она выглядит обворожительно.

Мисс Трент, незаметно подошедшая к ним и слышавшая последний обмен любезностями, бесстрастно заметила:

– Не только невыносимый, но еще и гадкий и отвратительный!

Он улыбнулся, с одобрением глядя на нее. Она всегда была одета чрезвычайно просто, но свой недорогой муслин и льняной батист носила с исключительной элегантностью; он никогда не видел, чтобы даже в самый жаркий день на ее лице отражалось что-либо еще, кроме холодной невозмутимости.

Сэр Уолдо, уладив маленькое недоразумение, установил с мисс Трент прекрасные отношения. От него не укрылась скованность, прозвучавшая в ее голосе, когда она спросила, не знает ли он ее кузена, а еще ему показалось, что она вздохнула с облегчением, когда он ответил, что не имеет чести быть знакомым с мистером Бернардом Трентом; он решил проконсультироваться на этот счет у Джулиана.