Текст книги "Верх совершенства"

К счастью для мисс Климпинг в школе появился новый педагог. Это была учительница младших классов Анцилла Трент, которая сама когда-то училась в этом заведении. К этому времени Теофания уже вконец устала выслушивать нотации и упреки со стороны своих учительниц, которых она называла за глаза «старыми клушами». Так что она сразу проявила интерес к новому педагогу, которая была всего на восемь лет старше ее самой. Особенно девочке нравились искорки юмора, которые постоянно светились в чистых серых глазах мисс Трент.

Прошло совсем немного времени, и Теофания поняла, что несмотря на свое стесненное материальное положение, Анцилла происходила из хорошей семьи и имела возможность вращаться в безусловно высоких кругах. Теофания подмечала, – и была отчасти заворожена этим, – утонченную элегантность и изящество, которые всегда отличали мисс Трент. И дело тут было вовсе не в ее нарядах. Одевалась она как раз достаточно скромно.

Словом, мало-помалу Теофания стала все чаще оказываться поблизости от новой учительницы и прислушиваться все внимательнее к тем советам, которые мисс Трент ненавязчиво высказывала по поводу различных жизненных ситуаций. В обязанности мисс Трент не входила работа со старшими ученицами. Она не подзывала к себе знаменитую проказницу, та шла сама. Ее влекло к мисс Трент. Анцилла с юмором отзывалась о некоторых странных забавах и «подвигах» Теофании, однако со временем сумела внушить богатой наследнице, что большинство ее выходок просто… детские. Когда же она узнала о твердом намерении Теофании выйти замуж за пэра Англии, мисс Трент не только поддержала эту идею как весьма достойную, но и с энтузиазмом набросала несколько вариантов плана, выполнение которого сулило существенно приблизиться к осуществлению этой мечты. Мисс Трент без особого труда доказала Теофании, что отнюдь не любая девушка может устроить свое будущие таким образом. Она доказала, что для того, чтобы стать женой пэра, надо обладать определенными достоинствами. Ну, и так далее…

Теофания – невероятно, но факт! – стала активно посещать занятия по привитию хороших манер. Научилась музицировать, немного читать, – благородной даме вообще-то это умение ни к чему, но так… на всякий случай.

Словом, она вышла из школы вполне благовоспитанной девушкой, да к тому же с некоторыми зачатками различных знаний. Это уже не была девчонка-сорвиголова.

Но справиться с ней было по-прежнему трудно. После школы стало даже еще труднее. Тем более, что она и слышать не хотела о планах относительно ее судьбы, вынашиваемых тетушкой Берфорд. Миссис Берфорд уже представила свою среднюю дочь светскому обществу, а Теофании туда не было доступа, так как ей говорили, что она еще слишком юна для света. Порой ей разрешалось присоединиться к гостям на маленькой вечеринке, совершить непродолжительную прогулку, но не более того. Она до сих пор считалась «мисс из учебного класса». Посещать концерты и уроки танца ей позволяли только в сопровождении и под присмотром гувернантки и своих кузин. Ее заставляли совершенствовать свой французский и учиться игре на арфе.

Миссис Берфорд была упряма. Но Теофания превосходила ее в этом качестве. Закончилось все тем, что спустя три месяца пребывания Теофании в доме ее дядюшки, миссис Берфорд проинформировала своего благоверного о том, что если он не хочет крупного скандала или чтобы его супруга раньше времени сошла в хладную могилу, пусть отошлет племянницу обратно в Йоркшир. Сэр Генри Берфорд колебался. И тут Теофания преподнесла им всем большой сюрприз. Она сбежала из дома однажды вечером на маскарад в Воксхолл Гарденс. Супруги Берфорд были уверены, что племянница спит у себя в комнате, а Теофания тем временем гуляла под ручку с каким-то ошалевшим от нежданно привалившего счастья юнцом, которого она, если честно, почти не знала, да и знать особенно не хотела. В ту минуту будущее одного из сыновей Берфордов прямо на глазах разваливалось на куски. Богатая невеста в лице кузины Вилд стремительно уплывала от него в даль. Кто-то из «доброжелателей» на следующий день рассказал обо всем миссис Берфорд. Та покрылась мертвенной бледностью и тут же повторила мужу свое требование. Что же касается свадьбы Теофании, сказала она в запальчивости, то, по ней, уж лучше пусть ее сыновья будут на улице просить милостыню, чем возьмут в жены эту негодную девчонку.

Господин Берфорд и рад был бы наконец-то избавиться от несносной племянницы, но он во всех ситуациях руководствовался здравым смыслом, а, точнее, выгодой. Ему очень не хотелось поручать Теофанию заботам миссис Андерхилл, которая к тому же уже давно доказала свою неспособность справиться с девчонкой.

Но тут счастливая мысль пришла в голову миссис Берфорд, для которой вопрос стоял ребром: или мучения, или забавы. Она придумала написать мисс Климпинг и молить у нее о добром совете. Мисс Климпинг в решении этого вопроса на первое место поставила заботу об интересах Анциллы Трент, которую очень любила. Она посоветовала миссис Берфорд постараться убедить мисс Трент согласиться на должность подруги-гувернантки Теофании и отослать обеих во владения миссис Андерхилл. К тому же мисс Трент была не только благородной девушкой, – это мог подтвердить господин Берфорд, который был знаком с ее родным дядей генералом сэром Мордаунтом Трентом, – но и отличным педагогом, единственным человеком, который имел какое-то влияние на неукротимую мисс Вилд.

Таким образом в скором времени Анцилла стала одной из обитательниц Степлза, а чуть позже и главной наперсницей миссис Андерхилл.

До этого миссис Андерхилл не откровенничала ни с одной из гувернанток, которые служили в ее доме. И хотя она была открытой, добродушной женщиной, ее можно было понять: она ревностно пеклась о своем высоком титуле местной светской дамы. К тому же она тщательно оберегала от посторонних тайну своего происхождения и эта ее тревога выражалась в строгом отношении со всеми подчиненными, которое граничило подчас с надменностью. Она была так рада возвращению своей племянницы, что не стала возражать против единственного выставленного условия: девушку должна сопровождать мисс Трент. Однако это ее уязвило, и она про себя твердо решила, что сколько бы генералов ни ходили в родственниках у новой гувернантки, если только мисс Трент посмеет корчить из себя великосветскую даму и будет смотреть на остальных обитателей Степлза свысока, это будет в корне пресечено.

Но мисс Трент и не подумала делать что-либо подобное. А то почтение, с которым она стала относиться к миссис Андерхилл, последняя редко видела даже от своих собственных детей. Словом, вся агрессивность и высокомерие миссис Андерхилл улетучились без всякого следа не позже, чем через неделю после появления в Степлзе мисс Трент. А спустя еще некоторое время она рассказала всем своим подругам о том, что не может нарадоваться на новую гувернантку. Ни о каком презрительном отношении к мисс Трент уже и речи не могло идти.

Развивая начатую тему, она сказала:

– Она ведь еще совсем ребенок, в конце концов. Но с таким миленьким личиком!.. К тому же я довольно наслушалась всяких рассказов о городских красавчиках… Словом, все это повергает меня в состояние тревога и обеспокоенности, милочка, не могу это отрицать.

– Но я полагаю, что это совершенно излишне, мэм. Говорю вам: это совершенно излишне! – живо ответила мисс Трент. – Возможно, она станет кокетничать с ним… Да наверняка станет! Хотя бы для того, чтобы показать нам всем, что она может заставить любого мужчину встать перед ней на колени. А он… Что ж, возможно, и он пофлиртует с ней. Но разве от всего этого ей будет какой-то вред?! Ну, уж нет! Со всей определенностью могу сказать, что у вас нет ни малейших оснований для беспокойства. Вы только рассмотрите эту ситуацию, мэм! Теофания ведь не маленькая служаночка, у которой нет никого, кто смог бы защитить ее в случае чего!

– Да, она не служанка, – согласилась миссис Андерхилл. Однако в ее голосе еще звучали неразвеянные сомнения. – Ваша правда, но… Возможно, у него появится желание… жениться на ней! И из всего этого может выгореть весьма хорошенькое дельце!

– Если у него появятся хоть какие-нибудь склонности к этому, – с веселым смехом проговорила мисс Трент, и ее холодные глаза потеплели, – мы должны будем успеть сообщить Теофании о том, что жених не является пэром Англии!

Миссис Андерхилл улыбнулась, но тут же со вздохом призналась, что по ней – так лучше уж сэр Уолдо вообще не приезжает в Брум Холл.

Это ее пожелание эхом отозвалось спустя несколько дней в устах сквайра, который с серьезным видом сообщил мисс Трент о том, что если б мог, искренне послал бы столичного хлыща сэра Уолдо к черту на рога!

Он нагнал ее на дороге, ведущей из городка в Степлз, слез со своей лошади, что было с его стороны весьма учтиво, и зашагал рядом с мисс Трент. В округе он слыл за человека, которого нужно опасаться. А все из-за того, что был немного вспыльчив и известен резковатыми манерами. Наконец, во время разговора с человеком он имел привычку так смотреть на него из-под ощетинившихся бровей, что тому становилось не по себе. В присутствии сквайра миссис Андерхилл, например, всегда начинала волноваться и становилась суетливой. Однако мисс Трент не относилась к категории людей впечатлительных. Она всегда спокойно выдерживала на себе его взгляд и отвечала на вопросы, которыми он выстреливал в нее, словно из пращи, без запинки и дрожи в голосе, вызывая тем самым его одобрение, на которое он вообще-то по отношению к людям был весьма скуп. Он называл ее здравомыслящей женщиной, в которой, слава богу, нет ни жеманства, ни всякой прочей свойственной женскому полу ерунды. При этом он добавлял, что больше ни о ком из всей округи не может отозваться столь положительно.

На очередной вопрос сквайра мисс Трент ответила с легкой улыбкой, что заставило его угрожающе нахмуриться и сурово проговорить:

– Только не вздумайте сказать мне, что вы в восторге от приезда звезды большого света!

Это вызвало у нее смех.

– И не скажу! С какой стати я должна быть от него в восторге? Мне кажется, сэр, что я уже выросла из того состояния, в котором свойственно быть в восторге от всего на свете.

– Выросла! – прогрохотал сквайр, усмехнувшись. – Девчонка!

– Двадцать шесть лет, с вашего позволения.

– Ага, я так и думал! Но это неважно! Дурой можно заделаться и в пятьдесят шесть! Взять, к примеру, мою жену. Глянуть на нее: вся дрожит от восторга. С чего это, спрашивается? Ждет не дождется этого столичного игрока в орлянку, который, видите ли, должен припожаловать к нам! Хочет даже устроить вечеринку в его честь, будьте любезны! А что там будет на столе, вы спросите? Все, как обычно? Как же! Я не удивлюсь, если в ее приглашении будет значиться обед с черепаховым супом! Да к нему еще вальс, чтобы закружить голову этому модному выскочке! Вы, можете, конечно, смеяться, мисс! И вас не упрекнешь! Но как я-то буду смеяться, когда этот хлыщ пришлет моей жене свои сожаления и извинения! А он их обязательно пришлет! Провалиться мне на месте, если я не вижу насквозь всех этих городских светских принцев! Я, конечно, позову его. И нанесу, так сказать, визит вежливости. Хотя, признаться, с большей бы охотой прошел мимо него, ни разу не оглянувшись.

– Ничего, сэр! – ободряюще сказала мисс Трент. – Рискну предположить, что он не продержится у нас дольше недели и уберется восвояси. А за такое короткое время он просто не успеет разбить здесь много сердец, не волнуйтесь.

– Разбитые сердца?! А, так вы о девчонках!.. Да какое мне до них дело? Меня волнуют ребята! Будь я проклят, если б не хотел, чтобы он оказался каким-нибудь бездельником с Бонд Стрит! Это бы по крайней мере не прельстило нашу молодежь. Беда в том, что он стопроцентный светский щеголь! А уж я-то знаю, насколько пагубно такие хлыщи действуют на неокрепшие мозги юнцов!

Улыбка исчезла с ее лица. Подумав несколько секунд, она сказала:

– Да, сэр, я тоже видела… Взять, например, мою собственную семью… Впрочем, это ведь было в Лондоне! Не думаю, что здесь, в наших спокойных местах, есть почва для того, чтобы пагубному влиянию поддался даже последний глупыш из числа местных молодых людей. Не та обстановка.

– С ума-то они, положим, не сойдут от выкрутасов этого хлыща, – нетерпеливо перебил ее сквайр. – Но шеи себе переломать могут вполне! Особенно пытаясь превзойти Совершенного! Подготовку уже начали, да как! Поверите ли? Мой Артур, который от рождения был увальнем, каких свет не видел, намедни разбил наш фаэтон, пытаясь проехать на нем в западные ворота моей фермы! Ладно бы измерил их сначала или хоть зрительно оценил бы, так нет! Куда там! А сынок Баннингхэмов что учудил! Въехал на своей серке, у которой зад, как у гусыни, вверх по лестнице в Брент Лодж! Да и ваш Кортни тоже хорош! Устроил охоту на белок на хэрроугейтской дороге! Ну, старик Адсток ему там всыпал хорошенько, и знаете за что? Тот чуть не перевернул его повозку! В дюйме проехал! Еще немного, и колеса зацепились бы! «Неужели нельзя было разминуться хотя бы на метр?!» – крикнул ему тогда Адсток. Но в следующий раз, поверьте, он уже слов тратить не будет.

Мисс Трент согласилась с этим, и разговор продолжался. Когда они потихоньку дошли до главных ворот Степлза, сквайр откланялся. Вскочив в седло, он на прощанье сказал, сардонически ухмыляясь, что им еще повезло, что Джозеф Кальвер не отдал концы в разгаре охотничьего сезона, когда каждый юнец в округе выпрашивает у отца охотничьи сапоги с белыми отворотами, и вот тогда бы была беда! Все ребята загнали бы своих лошадок в диких заездах и их привозили бы домой одного за другим на досках, которые устанавливаются на скачках в качестве препятствий.

– Попомните мои слова! – говорил он убежденно. – Молодой Андерхилл нарядится в пальто с десятком наплечных пелеринок и пуговицами размером с блюдца, вы и глазом моргнуть не успеете! Лично я сказал своему Артуру, что не стану ему помогать в том, чтобы он делал из себя пугало огородное в стремлении подражать светским господам! Что же касается Кортни, то я нисколько не сомневаюсь в том, что ему удастся выбить из своей матери все, что угодно! Все вы бабы одинаковые!

3

Видимо, то обстоятельство, что приезд Совершенного в Брум Холл предварялся обстановкой горячечного ожидания, было неизбежным. Молодой господин Миклби, сын сквайра, смог сообщить своим друзьям о том, что сэр Уолдо выслал своих лошадей вперед. Он сам видел двух грумов, которые въезжали в ворота Брум Холла. Впрочем, лошади, которых они вели с собой, не вызвали бурного восторга. Неплохие жеребцы, но в общем ничего особенного. К тому же всего два. За лошадьми показалась коляска. Обычная коляска для долгих разъездов. Как потом оказалось, в ней было всего лишь несколько довольно просто одетых слуг. Скромное же количество багажа просто разочаровывало. Вскоре стало известно о том, что сэр Уолдо едет из Лондона не торопясь и с остановками. И хотя это сообщение в общем вписывалось в ту систему представлений о знаменитом наезднике, которая сложилась у местной молодежи, слова «с остановками» как-то не легли на их слух, испортив всю воображаемую картину спортивного экипажа, нахлестывания лошадей с мощным отзвуком и клубов пыли из-под колес, которую так лелеяли молодые люди все последние дни в ожидании приезда звезды общества.

Въезд сэра Уолдо в Оверсетт остался практически незамеченным. Эту картину наблюдал всего-навсего конюх из «Короны», и его отчет об этом событии был обескураживающим. Вместо парного двухколесного экипажа, который был последним писком моды, – об этом знали даже в провинции, – сэр Уолдо приехал в обычном фаэтоне. Все думали, что он стремительно промчится по главной улице как вихрь, а он проехал по ней на спокойных рысях. Остановив упряжку перед «Короной», он спросил, как проехать к Брум Холлу.

– Нет, – говорил конюх Том, – если бы там были высокие козлы, я бы это сразу заметил. Обычный фаэтон. С обычными козлами. В упряжке четыре коняги. Неплохие, что тут скажешь? Первый сорт! Кровь с молоком!

Оказалось, что вместе с сэром Уолдо сюда пожаловал и еще один джентльмен. А сзади еще ехал грум. Речь сэра Уолдо была приятна, но совсем не походила на ту, которую ожидал от него услышать конюх. Что же касается его одежды, то она была нисколько не красивее, чем у господина Эша. И даже чем у господина Андерхилла-младшего.

Это обескураживало, но дальше было еще хлеще! Сквайр, который нанес-таки сэру Уолдо визит вежливости, был приятно удивлен личностью гостя. Это обстоятельство могло значить только одно: сэр Уолдо придется по душе сверстникам сквайра, но вот что касается господ Андерхилла, Баннингхэма, а также господина Артура Миклби… В их головах это вызвало смятение. Все отлично знали, что нет такого великосветского щеголя и денди, который бы снискал своей персоной одобрение такого человека, каким был сквайр.

Артур рискнул спросить, является ли сэр Уолдо светским человеком и денди.

– Откуда мне, черт возьми, знать?! – раздраженно ответил отец. – Во всяком случае, он не похож на попугая, если ты насчет этого. – Он оглядел сына с ног до головы, особенно задержавшись взглядом на безупречно накрахмаленных кружевах сорочки и на великолепном узле шейного платка Артура, и прибавил с нескрываемым сарказмом: – Можешь не сомневаться, по этой части ты его затмишь без всякого труда! По сравнению с тобой он будет выглядеть как свеча за один фартинг на ярком солнце!

В разговоре со своей женой он был деликатнее. Миссис Миклби также горела желанием узнать, каков собой сэр Уолдо, и оборвать ее было не так просто, как сына. Подстрекаемый своей половиной, сквайр сказал:

– Модник, спрашиваешь ты? Ничего подобного! В нем чувствуется хороший стиль и выглядит он как джентльмен, в отличие от нашего Артура, который только и знает, что обезьянничать!

– Не надо вымещать свое раздражение на собственном сыне! – воскликнула миссис Миклби. – Мой кузен говорил, что сэр Уолдо – сама элегантность! «Самой высшей пробы!» Вот как он сказал! Ну, ты знаешь, как чудно он выражается.

– На это я могу ответить только то, что его нельзя обозвать «элегантностью самой высшей пробы». Он не похож на хлыща, который тут же стал выставлять себя напоказ перед такими тихими людьми, как мы.

Миссис Миклби уже раскрыла рот для возражений, но, заметив зловещий блеск в глазах мужа, примолкла. Ободренный своим успехом, сквайр смягчился.

– Меня бессмысленно расспрашивать о том, какое на нем надето пальто или каким узлом он завязывает свой шейный платок, ты же знаешь. Потому что я никогда не обращал внимания на подобную мишуру. Хватит с меня любования тем жилетом, который был на Эше в нашу последнюю встречу! Впрочем, если бы на сэре Уолдо была бы надета подобная глупость, я бы это сразу заметил! Он выглядел так, как ему и следует выглядеть. Вся одежда нормальная. Без всяких идиотских пелериночек и оборочек. – Он сделал паузу и задумался. Потом добавил: – В нем что-то есть такое… Не знаю, как это можно назвать… Словом, пригласи его на ужин и увидишь сама. Кстати, я ему сказал, что он может как-нибудь заглянуть к нам и умять свой кусок баранины.

– Что?! Ты сказал ему… О, боже! Ты шутишь, наверное! Умять свой кусок баранины?! Господи, такого образца низкого и вульгарного отношения к человеку я еще не встречала! И что он ответил?

– Он ответил, что с радостью примет наше приглашение, – наслаждаясь своим триумфом, объявил господин Миклби.

– Очень любезно с его стороны! Я надеюсь, что смогу показать ему, мой дорогой Нед, что несмотря на то, что мы «тихие люди», нас все-таки нельзя назвать дикарями! Кого это он привез с собой? Какой-то молодой человек?

Но сквайр не смог просветить в этом вопросе свою жену. Сказал только, что сэр Уолдо назвал юношу своим кузеном, который пожелал составить ему компанию в этой поездке. Сам господин Миклби не видел молодого кузена, а расспрашивать о его личности было просто неприлично.

Чуть позже миссис Миклби раздраженно сказала миссис Чартли о том, что ее мужу вообще нельзя было подходить к сэру Уолдо, ибо он не умеет должным образом разговаривать с такими утонченными людьми. Она вообще не понимает, о чем могли беседовать эти два совершенно разных человека в течение целого часа.

Следующий человек, который увиделся с сэром Уолдо, был Кортни Андерхилл. И произошло это про таких обстоятельствах, которые рассеяли в душе молодого человека все сомнения относительно знаменитых талантов высокого гостя, которые уже успели было поселиться в его неокрепшем сознании. По какому-то счастливому знаку судьбы Кортни был удостоен чести своими глазами наблюдать демонстрацию сэром Уолдо одного из невероятных трюков, в котором полностью подтвердился его талант управлять конной упряжкой. За это зрелище не жалко было дать денег, если бы явилась такая необходимость.

После этого молодой Андерхилл счел своим долгом тут же поделиться своим восторгом с приятелями.

Он ехал по дороге, когда увидел приближающийся фаэтон сэра Уолдо. Он безошибочно определил принадлежность лошадей хотя бы потому, что не узнал их.

– Какая упряжка! Я никогда еще не видел таких великолепных скакунов! Подобраны друг к другу до мельчайших деталей! Вплоть до грив! Идеальная упряжка! Панорама была великолепная, потому что дело было как раз на прямом полумильном отрезке дороги в Лидс. Короче, Совершенный мчался во весь опор, стремительно нагоняя фермерскую повозку, с которой я разминулся за минуту до этого. Парень, который сидел в ней, прижался к самой обочине, освобождая пространство для фаэтона, но вы же знаете, какая узкая дорога в том месте! Да к тому же вся в рытвинах! Честно говоря, я думал, что Совершенный притормозит лошадей, но он только продолжал их нахлестывать! Когда он промчался мимо меня, я не поверил своим глазам и даже обернулся назад, чтобы удостовериться в том, что он не опрокинул фермерскую повозку и не свалился в канаву!

– И он даже не обратил на повозку внимания?! На такой дороге?! – вскричал распираемый восторгом Баннингхэм. Молодой Миклби покачал головой.

– Я бы даже и не пытался пробовать повторить это… Во всяком случае, не в том месте!

– Еще бы попробовал! – невежливо усмехаясь, вскричал Баннингхэм.

Это был прозрачный намек на последнюю неудачу Артура в обращении с конной упряжкой. Молодой Миклби залился краской. Однако, прежде чем он успел достойно возразить обидчику, Кортни нетерпеливо махнул рукой.

– Да ладно вам! Он не обратил внимания на повозку, как будто… как будто между ними было несколько ярдов свободного пространства! Ничего подобного я в жизни не видел, клянусь чем хотите! И вот еще что я подметил: он ловит над головой конец своей плети. Хочу вот тоже попробовать.

– А, – закивал головой Баннингхэм. – Черт возьми! Мой кузен говорит, что это самый неприметный прием, но мало кто умеет сделать его, как надо. Боюсь, у тебя ничего не выйдет. А была на Совершенном специальная одежда?

– Нет… Точно не знаю, потому что на нем было накинуто кожаное пальто. Такое бело-коричневое. Телячья кожа. Хорошая вещь, но ничего особенного. Грег говорит, что у светских людей по десять или даже больше пелеринок на кожаных пальто, но у Совершенного я не заметил ничего подобного. И букетика в петлице не было. Что-то такое непонятное просунуто и все.

В это самое время Совершенный, еще не сознавая всеобщего интереса, который был вызван в округе его приездом, познакомился с Брум Холлом и понял, что задержаться ему придется в Йоркшире на много дольше, чем он первоначально предполагал. Сам дом оказался в лучшем состоянии, чем он ожидал увидеть, и большая его часть, хотя и требовала значительного обновления, но по сообщению осторожно-пугливого Ведмора, была по крайней мере сухой. О восточном крыле особняка, где было несколько необставленных комнат, и о служебном крыле Ведмор сказать того же не рискнул. В последние годы, как явствовало из его объяснений, хозяин не уделял внимания этим помещениям. На крыше не хватало шифера как раз в восточном и служебном крыльях особняка. Ведморы сделали все, что было в их силах, а именно поставили кадки для сбора воды под наиболее крупными дырами, но это не могло помочь радикально. Словом, в этой части дома было весьма влажно.

– Я надеюсь, что мебель еще не успела загнить, – сказал сэр Уолдо. – Мы должны пригласить специалиста, который бы проверил все. И медлить с этим нельзя. Ваш хозяин нанимал управляющего имением?

– Сейчас у нас его нет, сэр! – печально ответил Ведмор, виновато потупившись. – Был сначала один… господин Хакинг. Очень уважаемый человек, но…

– Но потом его не стало? – догадался сэр Уолдо.

В принципе ни протекающая крыша, ни отсутствие управляющего не имели никакого отношения к компетенции старого швейцара. Но он был мягким, нервным человеком, который привык принимать на себя упреки за все недостатки в имении. Он стоял, понурив голову, и потому не сразу увидел, что сэр Уолдо ободряюще улыбается ему. Увидев это, он облегченно вздохнул, улыбнулся в ответ и сказал:

– Хозяин был весьма эксцентричным человеком, извиняюсь за выражение, сэр. Господин Хакинг считал, что здесь требуется провести кое-какие работы, но он так и не смог убедить хозяина выделить на это предприятие денег. В конце концов у него опустились руки. Он говорил, бывало, что у плохого домовладельца плохие жильцы, и надо вам признаться, сэр… Впрочем, вы ведь сами все увидите!

– Я уже успел увидеть достаточно, чтобы понять, что в ближайшие несколько недель я не буду сидеть без дела, – мрачно проговорил сэр Уолдо. – А теперь я бы хотел обсудить с миссис Ведмор вопрос о том, что требуется в первую очередь. Не будете ли вы так любезны пригласить ее ко мне?

– Уолдо! Ты ведь не собираешься угрохать все свое состояние на то, чтобы придать этим руинам жилой вид?! – вскричал лорд Линдет, когда Ведмор удалился. – Я, конечно, еще очень молод и недостаточно много сидел в седле, но по крайней мере меня нельзя назвать дикой уткой! А только дикая утка не увидит с первого взгляда, что наш скупердяй-кузен, мир его праху, запустил имение до последней степени! Мы, конечно, еще не осмотрели тут все в деталях, но, по-моему, уже сейчас все ясно! Наш старик-кузен не потратил на свою землю ни одной монеты добровольно! Из него все приходилось вытягивать клещами! Ясно, что он сдавал фермы на короткие сроки всяким грязным проходимцам, которые вытаскивали из земли все, что могли взять, но ничего ей не давали взамен! И я их не виню! Как же им было не воровать?! Представим, что я владелец земли и заставляю жить арендаторов в развалинах! Неудивительно, что они отплатят мне той же монетой! Словом, на всем этом можно смело ставить крест!

– Я не удивился бы, если бы узнал, что ты поставил на этом крест, будучи владельцем. Но при разумном управлении имение может приносить умеренный доход. По крайней мере окупить себя. Почему бы и нет? Не вижу причин, препятствующих этому.

– Тебе придется грохнуть в эту дыру собственные денежки! – парировал Джулиан.

– Возможно, дружище. Но ты что же думаешь, что я посмею выставить эту собственность на рынок в ее нынешнем виде? Плохого же ты, оказывается, обо мне мнения, юный друг!

– Да, именно такого! – смеясь, ответил Джулиан. – За то, что ты думаешь, что сможешь обмануть меня, заставить меня поверить в то, что ты серьезно надумал привести здесь все в порядок и в скором времени продать имение с большой прибылью! Не надо, не маши рукой! Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы меня можно было вот так просто одурачить! Ты собираешься привести имение в порядок, чтобы оно кормило очередную ораву твоих несчастных сирот! Вариант этот, пожалуй, выполним, но ты ужаснешься, когда поймешь, сколько денег придется ухнуть на его реализацию! Не возрадуешься!

Ах, если бы только старик Джозеф знал, как много общего у тебя с ним! – качая головой, сказал сэр Уолдо. – Только не пытайся отговорить меня. Ты же знаешь, что у тебя ничего из этого не выйдет. Не будем продолжать этот разговор – с минуты на минуту должна подойти миссис Ведмор. Утешься пока мыслью о том, что я еще не решил, подходит ли это имение для осуществления моей идеи относительно «оравы несчастных сирот». Ты, помнится, называл их еще негодными. Пока же я решил только одно, что это пойдет вразрез с моими принципами, если я просто так стряхну с себя заботу об этом… приятном предприятии.

– Приятном предприятии?! Неприятном долге! – воскликнул Джулиан.

– Хорошо! – дразня юношу, согласился сэр Уолдо. – Пусть будет по-твоему. Ты всегда попадаешь точно в мишень. Только не отговаривай меня, самоуверенный молодой отговорщик! У тебя ничего не выйдет!

Лорд Линдет понял, что сэр Уолдо прав по крайней мере насчет этого, и сказал:

– Но я хотя бы пытался это сделать. Может, несколько неуклюже.

– Топорно было сработано! По-деревенски! – смеясь, сказал сэр Уолдо.

Тут открылась дверь. Он, увидел, кто стоит на пороге, и сказал:

– А, миссис Ведмор! Заходите!

– Да, сэр, – сказала экономка, склоняясь в реверансе. – Если вы говорили о той несчастной простыне, которая порвалась у ее светлости ночью, то мне очень жаль, сэр. Они такие тонкие, полотняные…

– Об этом и о многом другом, – прервал ее сэр Уолдо, ободряюще улыбаясь. – Почему ты мне не сказал о простыне, Линдет? Как мужчина, а? Боялся, что миссис Ведмор намылит тебе голову? Ладно, уйди с глаз долой! А уж я сделаю, что смогу, чтобы примирить тебя с этой милой женщиной.

– О, сэр! – запротестовала было экономка, залившись краской. – Что вы, я уж и забыла об этом! Просто хотела объяснить вам…

– Я понял, что вы просто хотели объяснить мне. Можно было этого и не делать. А сейчас я хотел бы поговорить с вами вот о чем. Что бы вы посоветовали в первую очередь купить из того, что сделало бы эти хоромы пригодными для жилья? И где это все можно побыстрее достать?

Миссис Ведмор уже и забыла, когда в последний раз с ней разговаривали столь любезно. Она от изумления открыла рот и, безуспешно пытаясь справиться со своими чувствами, сдавленно проговорила:

– О, конечно, сэр! Я с радостью… Если вы серьезно, сэр…

Взглянув на выражение его лица, она поняла, что он вполне серьезен, глубоко вздохнула и тут же стала перечислять все вещи, в которых дом больше всего нуждался.

Если бы сэр Уолдо мог предвидеть результат этого разговора, то это вызвало бы на его лице гримасу неудовольствия, по крайней мере. Его прислуга в Манифолде, например, сразу же покупала необходимые для дома вещи и считала это само собой разумеющимся. И никому из его соседей и в голову не пришло бы проявлять хоть какой-нибудь интерес к тому, например, что в дом привезена самая современная кухонная печь (прихоть матери сэра Уолдо). Но он и представить себе не мог, что свобода действий, которую он предоставил миссис Ведмор в деле благоустройства дома, тут же станет предметом живейшего интереса и страстных дискуссий во всей округе.