Текст книги "Преображение"

Глава 2

Март 1804 года

Стоявшая в Уайтфилде церковь, высокая, с колокольней, была необычайно красива: стены ее были покрыты белой штукатуркой, сквозь арочные окна струилось солнце. Кафедра пастора находилась высоко над головами прихожан, к ней вела лестница из орехового дерева, украшенная резьбой. На жестких скамьях, огороженных стенами с панелями, сидели прихожане.

Уэсли Стэнфорд сидел рядом со своей будущей женой, слегка касаясь пальцами ее руки, скрытой складками платья из розового шелка. Кимберли Шоу, высоко подняв голову, почтительно смотрела на пастора. Она была красива – с пухлыми щеками, с большими голубыми глазами и нежным изящно очерченным ртом. Время от времени она посматривала на Уэсли, улыбалась, и на ее щеке появлялась ямочка.

Рядом с ней сидел ее брат Стивен Шоу – высокий и крупный, он был похож на Кимберли: светловолосый, красивый, с ямкой на подбородке.

Рядом со Стивеном сидели две пары: Клей и Николь Армстронг, а за ними – Тревис и Риган Стэнфорд. Могучий Тревис все время ерзал по скамье, он откровенно спешил домой, а его красавица жена так же откровенно бросала на него убийственные взгляды. Но Тревис не обращал на них внимания. Клей, напротив, сидел совершенно неподвижно и только изредка поглядывал на свою миниатюрную темноволосую жену, как будто желая убедиться, что она находится рядом.

Пальцы Уэсли сжали запястье Ким. Он думал обо всех делах, которые ему предстояло закончить до того, как спустя две недели они уедут в Кентукки. В воскресенье они поженятся, проведут ночь – прекрасную ночь! – на плантации Стэнфордов и в понедельник рано утром отправятся в дорогу. В новом штате их ждал купленный Уэсом участок земли, на котором были выстроены новый дом и сарай, а за скотом присматривал сосед. Впервые в жизни Уэс будет жить там, где о нем смогут судить по его собственным делам и станут воспринимать не только как брата Тревиса Стэнфорда.

Пока Уэс размышлял об этой идиллической картине, боковая дверь церкви с треском распахнулась. Преподобный Смит прервал свою монотонную речь, посмотрел туда, откуда раздался шум, и увидел нечто такое, отчего потерял дар речи.

Старый безумец Илия Симмонс с покрасневшим от ярости лицом тащил за собой девушку, должно быть, одну из своих дочерей, со связанными веревкой руками. Из-за опухшего и искаженного лица узнать ее было невозможно.

– Грешники! – проревел старик. – Сидите в обители Господней, но все равно остаетесь грешниками и прелюбодеями!

Он толкнул девушку с такой силой, что та споткнулась и упала на колени. Когда Илия поднял ее, рванув за волосы, стало видно, что она беременна. На ее худеньком теле выделялся круглый плотный живот.

– Тревис! – воскликнула Риган с мольбой, но Тревис уже вскочил, чтобы помешать старику.

Илия вынул из кармана куртки пистолет и поднес его к голове девушки:

– Эта шлюха-прелюбодейка недостойна жить.

– В обители Господа! – гневно вскрикнул преподобный Смит.

Волоча девушку, Илия поднимался вверх по лестнице, ведущей к кафедре пастора.

– Смотрите на нее! – завопил он, оттянув ее плечи назад так, чтобы живот был лучше виден. – Что за грешник сотворил это?

Преподобный направился было к нему, но тот вдавил пистолет в висок девушки. Она была чуть жива, один глаз ее заплыл, а второй безжизненно смотрел вниз.

Обогнув скамью, Тревис медленно двинулся к старику.

– Послушай, Илия, – заговорил он спокойно. – Мы узнаем, кто это сотворил, и заставим его на ней жениться.

– Дьявол сотворил это! – завизжал старик, дернув головой. Все сидевшие в церкви ахнули в один голос.

– Нет, – спокойно ответил Тревис, медленно продвигаясь вперед. – Это совершил человек, и ему придется жениться на ней. А теперь отдай мне пистолет.

– Никакой не человек! – отозвался Илия. – Я глаз с нее не спускал; я следил за ней день и ночь; я старался вбить в ее голову добропорядочные мысли, а эта девка… – Он помолчал и заломил руку девушки за спину. – Двенадцатого сентября ее всю ночь не было дома. Тринадцатого сентября я попытался вколотить в нее стыд, но она рождена в грехе и умрет в грехе.

С каждой секундой лицо Уэсли бледнело – он понимал, что весь его мир рушится. Он знал, что эта девушка – Лиа, та, с которой он провел лишь час и чью девственную кровь на следующее утро обнаружил на своем плаще. Он не сомневался, что ребенок – от него. Если сейчас он объявит об этом, возможно, ему и не придется жениться на ней; однако он не был уверен, что Кимберли сможет простить ему это одно-единственное прегрешение. Но если сейчас он промолчит, эта Лиа лишится жизни.

Он поднялся.

– Не вмешивайся, Уэс, – бросил ему Тревис. Уэсли посмотрел на старика Илию.

– Я отец ребенка, – твердо произнес он. На секунду в церкви наступила тишина. Ее нарушил похожий на рыдание вздох Кимберли.

– Забирай эту грешницу! – проскрипел Илия и столкнул девушку с лестницы.

Уэсли и Тревис одновременно бросились вперед:

Уэс подхватил падавшую Лию на руки, а Тревис вырвал пистолет из руки старика.

Все вдруг задвигались – прихожане в смятении заторопились к выходу, Стивен обнял Ким, которая гордо подняла голову, причем в глазах ее не было ни слезинки, а Клей, Николь, преподобный Смит, Тревис и Илия направились за Уэсом в ризницу.

Придерживая юбки, Риган сквозь боковую дверь бросилась в дом священника, где попросила немедленно принести в ризницу горячей воды и чистую одежду. Когда она вернулась, в церкви царила полная сумятица. Девушка без сознания лежала на диване, веревку на ее руках разрезали, а Николь стояла рядом с ней на коленях. Клей встал позади Илии, который нехотя сел на стул. Преподобный Смит испуганно замер в углу. А в середине комнаты Тревис и Уэсли ревели друг на друга подобно взбешенным быкам.

– Уж ты мог бы держаться подальше от девственниц! И при всех… – закричал Тревис.

– Эта сука сама набросилась на меня, – отозвался Уэсли. – Откуда я мог знать, что это – не ее занятие? Я ей даже заплатил.

– Дурень! Зачем тебе понадобилось корчить из себя святого и при всех объявлять, что ребенок – от тебя? Я бы с этим делом разобрался.

– Как ты разбираешься со всеми делами в моей жизни, Тревис! – закричал Уэсли, сжимая кулаки.

Принесли воду. Служанка пастора, глаза которой расширились от ужаса, ушла. Риган опустилась на колени рядом с Николь. Не обращая внимания на братьев, стоявших посреди комнаты, они начали осторожно умывать девушку.

– Как ты думаешь, Кимберли после этого все же примет Уэса? – спросила Риган с тайной надеждой.

– Возможно, – ответила Николь, и плечи Риган опустились.

– Не пойму, зачем она легла с Уэсли в постель, раз была девственницей. И почему после этого вернулась к старику? Ты же слышала про ее сестру?

– Слышала, – ответила Николь, а затем, подняв брови, посмотрела на Риган. – Ты что-то придумала.

Риган посмотрела на Николь невинным взором. – Посмотри-ка! – Она кивнула в сторону испуганного пастора. – Они напугали священника. Попроси Клея увести Уэса на улицу, а я попрошу Тревиса уйти. Я хочу поговорить с девушкой.

Риган пришлось протиснуться между мужем и его братом и несколько раз ударить Тревиса кулаками в грудь, чтобы привлечь его внимание.

– Замолчите! – потребовала она, обращаясь к Тревису. – Идите в другое место и кричите там.

– Если ты будешь учить меня, что делать… – начал было Тревис, но Клей схватил его за руку.

– Давай выйдем на улицу. Девушке нехорошо. – Он кивнул в сторону Лии, лежавшей на диване.

– Грешницы! Все женщины грешницы! – вскричал Илия. Клей схватил его за руку и вытащил на улицу вслед за Тревисом и Уэсли, которые опять начали ссориться. Преподобный на цыпочках вышел за ними на улицу.

– Вот так будет лучше, – со вздохом заключила Николь, когда в комнате наступила тишина. – Как ты можешь терпеть их обоих под одной крышей?

– Крыша у нас большая, – ответила Риган. – Но с годами они становятся только хуже. Нет! – сказала она, обращаясь к Лии, которая попыталась сесть. – Лежи спокойно.

– Прошу вас, – прошептала Лиа опухшими, разбитыми губами. – Пока его нет, мне нужно уйти.

– Ты не можешь уйти, да и вряд ли вообще идти сможешь. А теперь лежи спокойно, – распорядилась Николь.

– Пожалуй, мы увезем ее к себе домой и покормим, – сказала Риган, добавив про себя: «И помоем».

– Нет, – отозвалась Лиа. – Не хочу причинять горе Уэсли. Пусть женится на своей Кимберли. Жаль, что так получилось с ребенком.

Николь и Риган удивленно взглянули друг на Друга.

– Ты давно знаешь Уэсли? – спросила Риган.

– Всю жизнь, – прошептала Лиа, откинувшись на подушки. Оставшимся невредимым глазом она видела двух женщин, подобных ангелам – необыкновенно красивых, с мягкими темными волосами и в платьях из ткани, сотканной богами. – Мне нужно уйти.

Риган осторожно уложила ее и приложила к опухшему лицу кусок влажной ткани.

– Ты знаешь Уэсли всю жизнь, но только один раз легла с ним в постель?

На губах Лии появилось подобие улыбки:

– Я только два раза видела его. – И с этими словами она погрузилась то ли в сон, то ли в полузабытье. Риган опять опустилась на колени:

– Хотела бы я услышать эту историю до конца. Ну что мог Уэсли делать с таким ребенком, коль скоро ему было положено хранить верность ее королевскому высочеству Кимберли?

– Ее королевскому… – Николь улыбнулась. – Надеюсь, Риган, ты не называла ее так при Уэсли?

– Нет, но однажды так сказала при Тревисе. Глупые мужчины! Они оба считают ее верхом женственности. Знаешь, я бы даже предпочла, чтобы Уэс женился на… ней, – она показала на покрытое синяками тело Лии, – а не на милой, прелестной мисс Шоу.

Не успела Николь ответить, как дверь распахнулась и вбежала Бесс Симмонс, сестра Лии.

– Я убью его! – закричала она и, упав на колени, схватила безжизненную руку сестры. – Она жива? Я убью его!

– Она жива, а кого из них вы хотите убить? Ее отца или Уэсли? – спросила Риган, подойдя к Бесс.

Бесс вытерла слезы:

– Старика. Лиа сама добивалась этого от мистера Стэнфорда.

– Вот как? – с интересом спросила Риган и помогла Бесс подняться на ноги. – Значит, Лиа действительно сама набросилась на Уэсли?

– Ну да. Глупышка, – она ласково посмотрела на спящую девушку. – Ради мистера Стэнфорда она была готова на все.

Николь и Риган усадили Бесс на стул.

– Ну-ка рассказывайте, – попросили они. Бесс потребовалось всего несколько минут, чтобы рассказать всю эту историю.

– Так это Лиа помогла Клею найти меня на острове, – задумчиво произнесла Николь.

– И все эти годы она любила Уэсли? – спросила Риган.

– Не было это настоящей любовью, – ответила Бесс, – потому как все эти годы она с ним не встречалась, но Лие вечно мерещилось, что она его любит.

– Больше, чем Кимберли, – прошептала Риган.

– Риган… – предупредила ее Николь. – Мне твои мысли не нравятся.

– Бесс, так хорошо, что вы пришли, – сердечно произнесла Риган и взяла ее за руку. – Клянусь, что о Лие позаботятся должным образом. – И ловко выпроводила Бесс на улицу.

С сияющими глазами она прислонилась к закрытой двери.

– Эта девушка спасла тебе жизнь и столько лет любила Уэсли.

– Риган, ты собираешься вмешаться? Эта история касается только Уэсли и Кимберли. Нам нужно забрать девушку домой, вылечить ее, дождаться рождения ребенка и, может быть, найти ей работу.

– А что будет с ребенком Уэсли? – с негодованием спросила Риган. – Мы хотим, чтобы его воспитали чужие?

– Может быть, Уэс и Ким его усыновят?.. – заговорила было Николь, но умолкла. – Пожалуй, говорить об этом преждевременно.

– Действительно, преждевременно – из-за милой, ласковой Кимберли. Вряд ли она сможет мириться с неудобствами, которые причиняют собственные дети, не говоря уже о чужих. – Риган села. – Николь, посмотри на нее и скажи, как она будет выглядеть, когда ее вымоют и вылечат?

Николь заколебалась, но уступила просьбе Риган. Она, кажется, догадывалась, что стоит за намеками Риган, и была уверена, что сможет помешать ей, но в то же время и соглашалась с ней. Уже многие месяцы она надеялась на то, что какое-нибудь событие помешает Уэсли жениться на Ким.

Стараясь сохранить беспристрастность, Николь разглядывала лицо Лии со следами побоев.

– У нее хорошие черты лица, она прекрасно сложена. При ее нынешнем состоянии не могу ничего сказать про глаза. Красавицей она, может быть, и не будет, но и безобразной не назовешь.

– Николь, конечно, сделать так, чтобы красотой она превзошла Кимберли, нам не удастся, – сказала Риган и встала. – Думаю, мы должны настоять, чтобы Уэс женился на матери своего ребенка и тем самым совершил достойный поступок.

– Риган, из этого ничего не получится, – с отчаянием отозвалась Николь. – Ты же знаешь, что Тревис способен уладить это таким образом, что девушка ни в чем не будет нуждаться, а Уэсу не придется на ней жениться.

– Он будет счастлив скорее с этой незнакомой девушкой, чем с Кимберли. Эта девушка любит Уэса, а Ким – я не сомневаюсь – не способна любить никого, кроме себя.

– Но Уэсли любит Ким, – упрямо продолжала Николь, пытаясь убедить подругу. – Он не любит эту девушку. К тому же, что мы о ней знаем? Может, она окажется еще хуже, чем Ким.

Риган с сомнением фыркнула:

– Ты слышала, что сказала ее сестра. Эта девушка могла бы вести более беззаботную жизнь в таверне, но предпочла остаться дома и помогать братьям и сестрам, хотя ей и приходилось сносить побои своего безумного отца. Как ты думаешь, многие ли на это способны? Может, мисс Шоу?

– Кимберли, может быть, и не способна, однако…

– Нам нужно выбирать между Кимберли и этой избитой девочкой, лишенной любви и заботы. При этих словах Николь рассмеялась:

– Честное слово, Риган, ты увлекаешься. Ты говоришь странные вещи. Ведь Уэсли будет решать сам. На мгновение Риган задумалась.

– Если бы вы с Клеем согласились и если бы Тревис принял сторону Ким – а Уэсли всегда поступает вопреки желаниям Тревиса, – мы смогли бы добиться своего.

– Клей не выносит Кимберли, – ответила Николь вполголоса.

– А что ты, Николь, думаешь о Кимберли? Николь пристально посмотрела на Лию.

– Я не желаю несчастья людям, которых люблю. Уэсли столько лет пришлось подчиняться Тревису.

– Разве плохо то, что у него появляется возможность начать новую жизнь в новых краях и с другой женщиной – возможность обрести подлинное счастье, а не прийти к неизбежному разочарованию? прошептала Риган.

– Клей считал, что ему следует жениться на Бианке, но вмешалась судьба, и мы с ним стали мужем и женой, – негромко отозвалась Николь.

– Но мы ведь хотим помочь судьбе, правда, Николь? – подсказала ей Риган.

Николь подняла глаза – в них затаился смех:

– Боюсь, что да, и слово «боюсь» здесь уместно.

Хотя поначалу Николь и испытывала сомнения, именно она больше всех стремилась устроить брак Уэсли и Лии. Клей смотрел в глаза жены и вспоминал, как намеревался жениться на одной женщине, а в конце концов женился на другой. К тому же слишком частые его ссоры с Кимберли мешали ему занять ее сторону.

Задумчиво потирая подбородок, Клей произнес:

– За мной долг перед Уэсом. Он помог мне избавиться от Бианки. Надо надеяться, что Лиа окажется лучше Кимберли.

– Меня это тоже волнует, – ответила Николь. Когда Клей, Риган и Николь присоединились к спокойным, как ни странно, Уэсли и Тревису, нужды убеждать Уэса не было.

– Поговори-ка с ним! – обрушился Тревис на Риган. – Он решил, что должен жениться на этой юной шлюхе. Он хочет лишить себя будущего из-за того, что эта хитрая дрянь ловко устроила дело и он стал ее первым клиентом. Если бы он хоть немного обладал здравым смыслом и в церкви промолчал, не исключаю, человек двадцать признались бы, что спали с ней. Интересно, не подстроила ли она так, что и на их плащах была девственная кровь?

Риган положила руку на плечо мужа и не стала спорить. Николь подошла к Уэсли и посмотрела в его потускневшие глаза.

– Ты же в это не веришь? Уэс покачал головой:

– Я не хочу на ней жениться, но она носит моего ребенка. В этом мой долг.

– А что же будет с Кимберли? – ласково спросила Николь.

– Она… – на секунду Уэс отвернулся. – Все было кончено, когда я признался в церкви.

– Уэсли, – сказала Николь и взяла его за руку. – Я не знаю эту девушку, но, по-моему, она обладает достоинствами, которые помогут ей стать хорошей женой.

Уэсли фыркнул:

– Она плодовита. Ну что, будем с этим заканчивать?

– Ради бога, подумай над этим хотя бы несколько дней! – Тревис взорвался:

– А вдруг ты образумишься. Мы могли бы найти ей мужа. Сын сапожника ищет себе жену. Он бы…

– Тревис, можешь взять своего сапожника и…

– Уэсли! – прервала его Риган. – Ты будешь по-прежнему ненавидеть Лию, когда она станет твоей женой?

– У нее и ребенка будет все самое лучшее. А теперь пора зайти в дом, к моей… – Его лицо исказила улыбка, больше похожая на гримасу:

– ., невесте?

В то роковое воскресенье еще до захода солнца Лиа стала госпожой Уэсли Стэнфорд. Собравшись с силами, она держалась на ногах и твердо отвечала на вопросы волновавшегося пастора. Она не вполне понимала, как все это случилось, но происходившее настолько походило на ее мечты – ведь на церемонии бракосочетания она стояла, не ощущая боли в теле, рядом с человеком, которого всегда любила.

Когда церемония закончилась, никто не произнес ни слова. Лие помогли поставить свою подпись рядом с подписью Уэсли в церковной книге, а затем Клей своими сильными руками отнес ее в дожидавшийся на улице фургон. Она слишком плохо себя чувствовала, чтобы обращать внимание на то, где находится и что ее муж со своим братом не желают смотреть на нее.

Ее посадили в лодку, которая поплыла вверх по реке, потом опять пересадили в фургон и наконец аккуратно опустили в чистую, мягкую кровать.

– В моей комнате, – фыркнул Уэсли, когда Риган и Клей уложили девушку. – Тогда мне нужно уехать.

– Уехать! – поразилась Риган. – Когда у тебя молодая жена и…

Уэсли остановил ее взглядом.

– Если ты думаешь, что я способен каждый день видеть это и не лишиться рассудка, значит, ты плохо меня знаешь. Мне нужно на время уехать и свыкнуться с этим.

Он вытащил снизу шкафа портплед и начал бросать в него одежду.

– Куда ты? – прошептала Риган. – Ты же не бросишь ее и ребенка?

– Нет, я сознаю свой долг. Я позабочусь о них, но мне нужно свыкнуться с мыслью об… этом! – С мрачной улыбкой он посмотрел на Лию, спавшую на его кровати. – Я съезжу в Кентукки, поработаю на ферме и весной вернусь. К тому времени ребенок подрастет и сможет отправиться в дорогу.

– Ты не можешь оставлять нам свои отбросы, – заявил Тревис, стоя в дверях. – Ты благородно решил, что должен сделать ее честной женщиной. Женщиной! Я даже не пойму, разумное ли она существо. Забирай ее с собой. Я вовсе не хочу, чтобы мне что-то напоминало о твоей глупости.

– Вычти расходы на нее из моей половины стоимости нашей плантации! – закричал Уэсли.

– Ты не можешь уехать просто так, – взмолилась Риган, но Уэсли уже был за дверью.

– Тревис, догони его, – взмолилась она. – А мы с Николь займемся девушкой. Ты же не можешь вот так расстаться с братом.

Поколебавшись, Тревис коснулся щеки жены, потом бросился вниз по лестнице. В окно спальни Риган следила за тем, как братья обнялись, потом Уэсли направился к пристани, где была привязана лодка, на которой ему предстояло пуститься в дорогу на запад.

Глава 3

Через два дня после отъезда Уэсли Лиа родила мертвого ребенка. Она поплакала над крохотным гробом, а потом ее опять уложили спать, и она спала несколько дней подряд, просыпаясь только для того, чтобы немного поесть.

Когда в конце концов Лиа пробудилась и огляделась по сторонам, ей показалось, что она находится в раю. Она лежала в просторной кровати с пологом из ткани кремового цвета. На выкрашенных в белый цвет стенах были развешаны картины – парусные корабли, сцены охоты. Комната была заставлена стульями, столами и конторками, подобных которым ей видеть еще не приходилось.

Лишь секунду она полюбовалась этим зрелищем, а потом спустила ноги на пол. На голове у нее был чепчик, а тело укутано в ночную рубашку ослепительной белизны; она удивленно коснулась этой одежды. Головокружение наконец прекратилось.

– Что вы делаете? – спросила появившаяся в двери женщина. – Миссис Риган! – крикнула она через плечо.

Когда Риган прибежала, Лиа, вырываясь из рук служанки, пыталась встать с кровати.

– Салли, довольно!

– Вы не знаете, какие они, – всхлипнула служанка, толкая Лию руками. Риган собралась с силами.

– Салли! Уходи, мы с тобой потом поговорим. Когда служанка ушла, Риган повернулась к Лие, которая опять попыталась сесть:

– Тебе нужно отдыхать.

– Мне нужно присмотреть за детишками. Старик их уморит голодом.

Мягко, но настойчиво, Риган заставила ее лечь.

– Об этом уже позаботились. Тревис с Клеем побывали на вашей ферме, забрали всех твоих братьев и сестер и сейчас устраивают их в разных семьях. А твоего отца никто не видел несколько недель, с того самого дня, когда он… явился в церковь. Тебе пока нужно отдыхать, есть и выздоравливать. Когда ты придешь в себя, то сможешь встретиться с братьями и сестрами. А вот и еда.

Перед изумленной Лией поставили красиво раскрашенный деревянный поднос с блюдами.

– Я не знала, что бы ты хотела поесть, и заказала все разное, – продолжала Риган, снимая серебряные крышки, чтобы показать ароматные горячие блюда.

– Я… – Лиа запнулась. Риган похлопала ее по руке:

– Ешь побольше, наслаждайся, а потом поспи. Прежде чем приступить к работе, тебе надо отъесться. Кстати, горшок стоит под кроватью. – С этими словами Риган вышла.

Лиа принялась есть, как делала это всегда – руками и с невероятной быстротой. Она не обращала внимания на то, что брызги от соуса попадают на полог. Поев, она воспользовалась ночным сосудом и выплеснула его содержимое в окно, как всегда поступала дома. Почесываясь, она опять легла в кровать и заснула, так что гнев Тревиса миновал ее, когда он услышал о том, как Лиа поступила с содержимым горшка.

Целых десять дней Лиа только спала и ела, а когда ссадины и синяки у нее зажили, Риган задумчиво посмотрела на нее. Она сообщила, что Уэсли уехал в Кентукки, куда будто бы давно уже собирался.

Лиа уяснила, что ночной горшок следует оставлять служанке, но так ни разу и не осмелилась выйти из спальни. Она сидела у окна и разглядывала огромную территорию плантации Тревиса, застроенную разнообразными зданиями, видела сотни людей, занятых делом, и постепенно ее стало охватывать беспокойство.

– А когда я должна приступить к работе, о которой вы говорили? – спросила она у Риган.

Та взяла Лию за подбородок и стала рассматривать ее лицо в свете солнца. Синяки почти совсем зажили.

– Скажем, завтра утром.

– Хорошо, – улыбнулась Лиа. – У вас есть для меня какая-нибудь старая одежда? Что-нибудь поношенное, – продолжала она, кивком показав на голубое шелковое платье Риган.

– Пожалуй, мы пока не будем думать о твоей одежде, – задумчиво ответила Риган. – Думаю, мы начнем завтра, если у Николь будет время. – Она не оставила Лие времени, чтобы задать вопросы. – Мне нужно идти. Предстоит подготовить очень и очень многое, – рассеянно добавила она и вышла из комнаты.

Когда Лиа проснулась на следующее утро, Николь и Риган, с чепчиками на голове и в старых грубых платьях из муслина, уже стояли возле кровати. На их лицах застыло суровое выражение.

– Нам придется нелегко, – негромко сказала Риган. – С чего начнем?

– С тела, а волосами займемся завтра. Не успела Лиа опомниться, как они схватили ее за руки, извлекли из кровати и повели из спальни. Пока они силой влекли Лию, та изумленно разглядывала ковры, картины и великолепную мебель. Они спустились в относительно скромную комнату, которая все же казалась замечательной по сравнению с той, в которой раньше жила девушка.

– Это будет моя комната.? Да подождите! вскрикнула она, когда Риган и Николь сорвали с нее ночную рубашку. Она наклонилась, пытаясь прикрыть наготу. – Вы не можете…

– Привыкай к этому, Лиа, – распорядилась Риган. – Дня два тебе одежда вообще не понадобится.

– Вы не имеете права… – начала Лиа и подхватила рубашку с пола.

– Залезай! – приказала Риган, показывая на гигантскую ванну, установленную в середине комнаты.

Лиа стояла неподвижно, загородившись ночной рубашкой.

Теперь твердым тоном заговорила Николь:

– Лиа, отныне ты член семьи Стэнфорд, а это имя и прекрасный дом подразумевают определенные обязательства. Прежде всего, нельзя сидеть за обеденным столом, благоухая как мул, а именно так от тебя сейчас пахнет. Поэтому мы с Риган собираемся посвятить несколько недель, а если понадобится, то и месяцев, чтобы сделать из тебя истинного члена семейства Стэнфорд. Мы тебя отмоем, обучим пользоваться кремами, масками, а когда с этим закончим, то научим правильно вести себя, ходить, говорить и вообще всему, что тебе полагается знать. Лиа переводила взгляд с Риган на Николь.

– А когда вы закончите меня обучать, от меня будет так же пахнуть, как и от вас? Когда Уэсли вернется, я буду в хорошем платье?

Риган и Николь с улыбкой переглянулись.

– В замечательном платье. Уэсли будет гордиться, что у него такая жена.

Позднее Лиа задавалась вопросом, полезла бы она в тот первый раз в ванну, если бы представляла себе, что задумали эти две жестокие женщины. Тогда она решила, что они будут рады, увидев ее чистую кожу, но Николь недовольно заметила:

– Это совсем никуда не годится: слишком много лет за ней не было никакого ухода.

Лию завернули в бумазейный халат и отвели в другую комнату, где стояла ванна с…

– Что это? – воскликнула она.

– Лечебная грязь, – засмеялась Риган в ответ. И вот Лию погрузили в грязь, заставили стоять в чем мать родила, дожидаясь, пока она высохнет, а затем вымыли еще в трех ваннах. Потом она лежала на столе, а Николь и Риган тем временем скребли ее кожу жесткими кожаными перчатками. Потом Лию погрузили в ванну с маслянистой на ощупь водой, куда добавили растительное масло, а когда она вылезла из воды, ее тело смазали огуречным кремом.

– Неплохо, – объявила Риган вечером. Выбившиеся волосы лезли ей в глаза, платье испачкалось. – Думаю, мы сделали немало.

Она шлепнула Лию по голым ягодицам, дала ей халат и проводила в комнату на втором этаже.

Ощущая, как дышит ее раскрасневшаяся кожа, Лиа в изнеможении упала на кровать.

На следующее утро Николь и Риган пришли опять. Лиа застонала и укрылась с головой одеялом.

– Нет, Лиа, – смеясь, заявила Риган. – Начни день с улыбки.

Она сдернула с нее одеяло, но Лиа сама спустилась на первый этаж в камеры для пыток.

– У меня руки чесались заняться этим, – сообщила Николь и сняла чепчик с грязных волос Лии. – Интересно, какого они цвета?

Лиа села на стул, а Николь принялась трудиться над ее волосами, расчесывая их жесткой щеткой так, что у Лии на глазах выступили слезы.

– Перхоть, – тихо сказала Николь, но Лиа даже не поняла, о чем она говорит.

Пока Николь занималась волосами, Риган наложила на лицо Лии смесь из кукурузной муки. Когда маска высохла, они принялись мыть ей всю голову. Понадобилось четыре раза намылить волосы, чтобы смыть накопившиеся за многие годы сало и грязь.

– Клясться в этом не буду, но, по-моему, проглядывает красноватый цвет, – сообщила Николь.

Несмотря на мокрые волосы, Лиа ощущала, что голова ее впервые в жизни необыкновенно легка; но не успела она сказать и слова, как Николь стала пригоршнями наносить кислое молоко на ее только что отмытые волосы. Голову ее обернули очень горячим полотенцем и оставили девушку одну в затемненной комнате. Лиа сидела, откинувшись, а под глаза ей положили натертую сырую картофелину.

«Уэсли, – думала она. – Я действительно, на самом деле его жена, и ради него стоит терпеть эти мучения».

Вечером ее волосы опять вымыли и прополоскали дождевой водой, в которую был добавлен лимонный сок, уксус и розмарин. Николь завесила все зеркала по дороге из спальни Уэсли к кладовым, где они работали, так что Лиа не знала, как теперь выглядит, но, погрузившись в постель, чувствовала, что пахнет от нее приятнее.

К своему ужасу Лиа узнала: Николь и Риган считали, что она будет менять нижнее белье и принимать ванну каждый день. Она-то думала, что проделала все эти процедуры раз и навсегда, но на третий день они опять усадили ее в ванну. Подруги вознамерились смягчить ее кожу, которая за годы тяжелого труда загрубела. Кожу на ее локтях и коленях счищали едва ли не до костей, а затем отбеливали лимонным соком и втирали в нее клубничный крем.

И целыми днями ей читали наставления. Николь учила ее, как ухаживать за кожей и волосами даже в том случае, если бы пришлось целый день походить в поле за упряжкой лошадей. Поскольку Лиа читать не умела, они помогали ей запомнить рецепты кремов, масок для лица, снадобий для мытья и укрепления волос и упорно заставляли Лию заучивать их наизусть до тех пор, пока та не смогла бы повторить их даже во сне.

Прошли две недели упорной работы. Николь погрузила руки в чистые, мягкие и густые волосы Лии и отступила назад, улыбаясь:

– Думаешь, теперь мы можем ее показать?

– Подожди. – Риган засмеялась. – Надень это, Лиа.

Она протянула ей пеньюар из темно-зеленой шелковой тафты, расшитой крохотными разноцветными птичками.

– Я не смогу, – попыталась возразить Лиа, но, взглянув на лицо Николь, смолкла. Она сбросила простое муслиновое платье и стала надевать пеньюар. От ощущения, которое вызывало прикосновение шелковой ткани, ее глаза слегка расширились:

– Как красиво!

– Ну и хорошо. А теперь иди сюда, – распорядилась Риган и подвела Лию к закрытому простыней зеркалу высотой в человеческий рост.

Когда Риган, раскрасневшись, сдернула простыню, Лиа ничего не сказала – она просто не поняла, кого видит в зеркале. Она повернулась, чтобы посмотреть, кто стоит за ее спиной, но когда отражение задвигалось, она замерла.

Женщина в зеркале была не просто хорошенькой, она была настоящей красавицей. Длинные густые каштановые с рыжеватым отливом волосы ниспадали ей на плечи и струились по спине, а на лице, которое отличала твердая линия, выделялись огромные зеленые глаза и крупный чувственный рот. Лиа осторожно подняла руку, чтобы коснуться своей щеки, и тут же рухнула на кровать. Риган и Николь расхохотались.

– Пожалуй, мы своего добились, – торжествующе сказала Риган, потом высоко подняла голову. – Я хочу вывести ее на люди хотя бы ненадолго.

– Сейчас еще рано, – предупредила ее Николь.

– Иди сюда, Лиа, – позвала Риган и взяла ее за руку.

Она провела Лию по той части дома, в которой та еще не была – по длинным коридорам, мимо просторной столовой.

– Этим комнатам нет конца?

– Ты скоро все здесь узнаешь. А сейчас пойдем с тобой в контору Тревиса.

– Это брат Уэсли? Риган засмеялась:

– Уэсли обычно называют младшим братишкой Тревиса.

– Для меня он не такой, – решительно отозвалась Лиа.