Текст книги "Истинная любовь"

Глава 2

Час спустя подруги сидели на полу в маленькой комнатке с телевизором, поедая найденную в холодильнике пиццу и сандвичи с тунцом.

– Интересно, какие здесь продовольственные магазины? – проговорила Иззи. Девушки нашли в шкафу прекрасные хрустальные бокалы, и один из них она держала в руке. – Может быть, из него пил Бен Франклин, ведь его мать была родом с Нантакета.

Иззи предпочитала вино. Что же до Аликс, ей все больше начинал нравиться ром.

В первый раз, исследуя дом, подруги не нашли кухню. Она пряталась в задней части здания, за столовой. По сравнению с нею остальной дом казался ультрасовременным. С 1936 года здесь ничто не изменилось. Девушки с любопытством оглядели зеленую с белым эмалированную плиту с крышкой над конфорками, большую мойку со сливными полками с обеих сторон и металлические шкафчики. Холодильник оказался новым, но совсем маленьким, поскольку должен был уместиться там, где стоял его предшественник образца 1930-х годов. У дальней стены под окном притулился маленький столик с потертой пластиковой крышкой и скамья. Аликс вспомнила, что обычно сидела там и рисовала, пока кто-то из взрослых готовил ей сандвич. И снова перед ее глазами промелькнуло видение пожилой женщины. Если это тетя Адди, хозяйка дома, то где же была мама? И если они гостили у тети Адди, то почему жили в комнатах для прислуги? Все это казалось очень странным.

– Разве у тебя не чешутся руки выбросить все это на свалку? – спросила Иззи, оглядывая кухню. – Думаю, здесь нужны кленовая мебель и гранитная столешница. И я бы снесла стену между кухней и столовой.

– Нет! – с излишней горячностью воскликнула Аликс. – Я бы оставила все как есть, – подавив волнение, добавила она.

– Мне кажется, это место уже завладевает тобой, – произнесла Иззи и вдруг издала восторженный возглас, обнаружив замороженную пиццу. – Сегодня вечером устроим пир! Думаешь, эта штука работает? – Она кивнула в сторону старенькой духовки.

К изумлению обеих девушек, Аликс знала, как зажечь газ в духовке. Она легко справилась с норовистыми ручками, каждая из которых требовала особого подхода.

Иззи стояла чуть поодаль, молча наблюдая за подругой.

Аликс оглядела кухню, и снова у нее возникло чувство, будто она что-то знает, только не может вспомнить, что именно. Увидев за холодильником дверную ручку в виде головы пирата, она ахнула и отворила дверцу.

Иззи подошла посмотреть, что там такое.

– Этот шкаф всегда был заперт, но меня он просто околдовал. Я даже пыталась стащить ключ, но не смогла его найти. – Аликс смутно припомнила, как какой-то мужчина с низким голосом говорил ей, что ключ брать нельзя, но не рассказала об этом Иззи.

Девушки замерли, недоверчиво разглядывая содержимое шкафчика. На полках стояли бутылки со спиртным. И что самое странное, почти все они были с ромом. Темный, светлый, золотой, белый и, наконец, с десяток вариаций ароматизированного напитка. В середине шкафчика поблескивала мраморная доска, а под ней помещалось холодильное отделение, полное свежих цитрусовых фруктов. Возможно, эту кухню не обновляли уже без малого столетие, но бар так и просился на обложку глянцевого журнала.

– Теперь мы видим, чему отдавала приоритет мисс Кингсли, – заметила Иззи.

«Интересно, не потому ли ром так прочно ассоциируется у меня с Нантакетом, что я видела, как его пьют в этой комнате», – подумала Аликс. Заметив на дверцах шкафа с обратной стороны приклеенные листки с рецептами коктейлей, она решила поэкспериментировать.

– Как насчет «Зомби»? – спросила она подругу. – Для него требуется три сорта рома. Или, может, «Удар плантатора»?

– Нет, спасибо, – отказалась Иззи. – Я лучше выпью вина.

Девушкам не составило труда отнести еду и напитки в комнатку с телевизором. Остальные помещения казались слишком большими и пугающими для первого вечера.

– В твоем распоряжении три дня, – предупредила Иззи. Аликс поняла, что подруга имела в виду. – Интересно, сегодняшний день тоже считается? Если да, то до возвращения Монтгомери у тебя остается уже только два дня. Мне предстоит сделать массу покупок, а времени почти нет.

– Багаж прибудет завтра, у меня куча одежды.

– Я видела, что ты укладывала в чемоданы. Там только джинсы да спортивные костюмы.

– Но именно они мне и понадобятся, – возразила Аликс. – Я собираюсь работать, оставаясь на острове. Собиралась спросить папу, не знает ли он кого-нибудь, кто проводит здесь лето. Возможно, мне удастся получить работу. Конечно, он должен еще согласиться и одобрить, но, может быть, из этого что-то и получится.

– Я говорю вовсе не о твоем отце, – заметила Иззи.

Аликс отпила глоток коктейля «Удар плантатора». Обычно она легко пьянела, но на этот раз успела приготовить себе уже вторую порцию, даже не почувствовав головокружения.

– Я намерена учиться у Джареда Монтгомери. Если я предстану перед ним в шортах и открытой блузке или в причудливом наряде, созданном смелой фантазией дизайнера, он будет смотреть на меня, как на ту девицу сегодня.

– Так в чем проблема? – не поняла Иззи.

– Не думаю, что он увидел в ней мыслящее существо, как по-твоему?

Иззи снова наполнила вином свой бокал.

– Ты и твоя работа! У тебя только две темы. Ты когда-нибудь думаешь о чем-то еще?

– А что тут плохого?

– Что плохого, если ты думаешь только о работе? – недоверчиво переспросила Иззи. – Джаред Монтгомери – это шесть с лишним футов мускулатуры! Стоит ему войти в комнату, и все женщины млеют, тают от восторга. На лбу у каждой светится надпись: «Возьми меня. Пожалуйста». Не было еще смертной, которая от него отказалась бы, а ты… Все, о чем ты можешь думать, – его ум. А я и не знала, что он у него есть. Александра, ты стареешь.

Аликс сделала еще глоток, потом поставила бокал на коврик.

– Ты полагаешь? Думаешь, я не вижу в нем мужчину? Подожди, я кое-что тебе покажу.

Взбежав вверх по лестнице, она достала портативный компьютер и включила его. Когда она вернулась к Иззи, экран уже светился. Ей пришлось раскрыть не меньше восьми папок с файлами, переходя с одного уровня на другой и углубляясь все дальше, прежде чем на экране появился тщательно спрятанный документ.

Нижняя губа Джареда

 
Мягкая, сочная, дерзкая, полная соблазна,
Она притягивает меня и манит,
Завораживает, словно песня сладкоголосой сирены,
Сводит с ума, как волшебная флейта Крысолова.
Я мечтаю о ней во сне и наяву.
Хочу коснуться ее, лизнуть,
Ужалить кончиком языка,
Прижаться к ней губами,
Завладеть ею, почувствовать,
Как смешается наше дыхание.
О, губа Джареда!
 

Иззи прочла стихотворение трижды, прежде чем поднять глаза.

– Да, ты и впрямь видишь в нем мужчину. Ух ты! Кто бы мог подумать!

– Это было давным-давно, тогда я была ребенком. Я написала это после того, как мы с тобой прослушали его лекцию, а потом долгие часы говорили о нем. Помнишь, как он представил свою выпускную работу в архитектурной школе? Никаких рисунков и картонных макетов. Он построил ее при помощи молотка и гвоздей. Папа говорит, что студентам-архитекторам следует обязательно посвящать один год практике строительства. Он сказал… – Аликс умолкла, увидев, что Иззи вскочила на ноги.

– Идем.

– Куда?

– Заглянем в домик для гостей.

– Нет, мы не можем так поступить, – вставая, возразила Аликс.

– Я видела, как ты пялилась в окна. Значит, ты тоже, как и я, заприметила этот домик в глубине сада. Два этажа, на переднем фасаде большое окно.

– Но это, наверное, неприлично.

– Скорее всего это наш единственный шанс. Монтгомери уехал рыбачить на своей лодке, а мы, как тебе известно, приехали раньше времени. Он не подозревает, что здесь гости.

– И что из этого следует?

– Не знаю, – пожала плечами Иззи. – Но, может быть, как только он поймет, что в доме поселилась фанатичная студентка-архитектор, тотчас установит решетки на окна и двери.

Об этом Аликс не подумала.

– Я пойду на хитрость. Скажу ему, как я восхищаюсь его работой и…

– И его нижней губой? А тебе не приходило в голову, что у него, возможно, есть подружка? Если он не женат (или по крайней мере не был женат, когда мы с тобой в последний раз заходили в Интернет) и если он уехал один на своей лодке, это вовсе не значит, что он хранит обет целомудрия. Думаешь, эта женщина позволит тебе заглянуть в его жилище?

Аликс понимала, что Иззи предлагает сомнительный план, но, с другой стороны, Монтгомери мог хранить в домике свои чертежи и наброски. Быть может, ей представилась уникальная возможность взглянуть хотя бы одним глазком на замысел великого архитектора, прежде чем его увидит весь остальной мир.

Заметив нерешительность Аликс, Иззи потащила ее к боковой двери и вытолкнула на тропинку, ведущую через сад к домику для гостей. Высокий коттедж с тяжелыми шторами на окнах выглядел почти неприступным.

Иззи перевела дыхание и дернула дверную ручку. Дверь оказалась заперта.

– Нет, зря мы это затеяли. – Аликс повернула назад, к дому.

Но Иззи схватила ее под руку и потянула к боковой стене.

– Может, мы хотя бы увидим его спальню, – прошептала она. – Или кабинет. Или…

– Сколько тебе лет?

– Сейчас я чувствую себя так, словно мне четырнадцать.

Аликс отступила на шаг.

– Не следует этого делать… – Она вдруг замерла, глаза ее изумленно округлились.

– Что там? – воскликнула Иззи. – Пожалуйста, скажи, что это не призрак. Я читала, что Нантакет так и кишит привидениями.

– Там горит свет, – прошептала Аликс.

– Он оставил свет включенным? – Иззи отошла подальше и вытянула шею. В глубине комнаты она различила настольную лампу; такие обычно укрепляют над чертежным столом. – Ты права. Думаешь, у него домашняя студия? Ты и теперь скажешь, что нам не стоит входить?

Аликс уже стояла возле окна, пытаясь его открыть. Рама легко скользнула вверх.

– Термоизоляционное стекло, двенадцать на двенадцать, Андерсон, Южная Каролина, – пробормотала она и, подпрыгнув, пролезла внутрь, предоставив Иззи забираться в окно самой.

Оказавшись в доме, Аликс быстро огляделась. В тусклом свете, проникавшем из кухни, она смогла рассмотреть большое помещение, служившее одновременно гостиной и столовой. Оно выглядело довольно уютно, но Аликс хотелось найти источник света наверху. Она поспешно взбежала по лестнице, открыла правую дверь и увидела комнату с окнами на три стороны. Она тотчас представила себе, как должно быть красиво здесь в дневное время, когда все залито светом. На дощатом полу лежал потертый ковер, а под окнами стоял старинный чертежный стол, должно быть, эдвардианских времен. Рядом с ним помещался низкий комод, на крышке которого были разложены чертежные принадлежности. В эпоху компьютерных технологий и систем автоматизированного проектирования удивительно было видеть чертежи, выполненные от руки с помощью карандаша, пера и туши. Аликс потрогала цанговые карандаши, разложенные в строгом порядке по жесткости грифеля, от самого твердого к самому мягкому. Здесь были трафареты, кисти и рейсшина. Но кульмана Аликс не заметила.

Стена справа пестрела рисунками и чертежами. То были проекты малых архитектурных форм, не домов, и каждый поражал совершенством замысла и исполнения. Два эллинга, домик для гостей, детская игровая площадка. Три проекта гаража висели рядом с эскизами садовых построек. Рисунки и чертежи покрывали почти всю стену, не оставляя свободного места.

– Прекрасно, удивительно! Великолепно, – прошептала Аликс. Она отступила назад, к дверям, чтобы оглядеть стену целиком. Эта комната походила на храм, на святилище. – Могу поспорить, он никого сюда не впускает.

Больше всего Аликс удивило их с Джаредом сходство в творческих замыслах. Она твердо верила, что даже в самых мелких предметах скрыта красота, которую следует отыскать и раскрыть. Изящество мыльницы не менее важно, чем великолепие особняка.

– Ух ты! – воскликнула Иззи у нее за спиной. – У меня снова такое чувство, будто я перенеслась на много лет назад. Это похоже…

– На корабельную каюту?

– Да, напоминает декорации к фильму. Это каюта капитана.

Аликс обвела глазами комнату, стараясь запомнить, вобрать в себя все, каждую мелочь. Здесь повсюду стояли старинные вещи. Ее взгляд задержался на осколке фарфора с надписью «Кингсли». Угол занимала деревянная резная фигура русалки, украшавшая когда-то нос корабля. Выцветшая от ветров, дождей и соленых морских брызг, она, должно быть, избороздила немало морей.

– Разве их семья занималась китобойным промыслом? – спросила Иззи.

– Да нет, скорее торговлей. Возили товары из Китая, – не задумываясь, произнесла Аликс, хотя понятия не имела, откуда ей это известно. – Я ничего не слышала о Кингсли-китобоях, – добавила она себе в оправдание. Потом обошла комнату, прикасаясь к вещам и запоминая их. Будь у нее домашняя студия, она выглядела бы точно так же. – Разве это не чудо?

– Честно говоря, нет, – поморщилась Иззи. – Я предпочитаю компьютеры. Избавьте меня от перьев и туши. Это место не в моем вкусе. – Снаружи хлопнула дверца машины, и девушки испуганно переглянулись. – Нам лучше поскорее выбраться отсюда.

Аликс неохотно последовала за подругой в холл, но в дверях обернулась, чтобы бросить последний взгляд на святая святых Джареда. Ее взгляд упал на лежавший на полу набросок садового павильона. Восьмиугольного, с крышей, похожей на перевернутый тюльпан. Поддавшись безотчетному порыву, она подхватила листок, спрятала за пояс брюк и торопливо сбежала по лестнице.

Глава 3

Откинувшись на спинку стула, Аликс оглядела свое творение – картонный макет часовни. Склеить макет оказалось непросто: в ее распоряжении были лишь пачка плотной бумаги и клейкая лента. День клонился к вечеру, Аликс расположилась в большой гостиной в задней части дома. Здесь ей было особенно тепло и уютно. Ребенком она провела в этой комнате немало счастливых часов. Аликс помнила, как строила замки с множеством башен и башенок. Вначале она пользовалась старыми деревянными кубиками, пуская в ход все, что находила в ящиках комода и на полках. Потом появился конструктор «Лего», ее любимая детская игра. Огромная коробка, полная кирпичиков и всевозможных крошечных деталек, на дне которой лежали маленькие лодочки. Аликс строила для них эллинги.

Пока она играла, слышалась приглушенная легкая музыка, но это не был звук включенного телевизора. А главное, рядом всегда находилась какая-то женщина. Аликс так и видела ее ласковую одобрительную улыбку. Иногда в доме появлялись и другие люди. Молодой человек с вечно озабоченным лицом. Высокий мальчик, от него веяло морем. А еще улыбающиеся женщины, которые ели маленькие пирожные, украшенные желтыми кремовыми розочками. Аликс помнила вкус птифуров и щекотное прикосновение нового платья к коже.

Над большим камином висел портрет женщины. «Мисс Аделаида Кингсли» – гласила надпись под ним. Судя по прическе и одежде мисс Кингсли, художник писал ее в 1930-е годы. Миловидная девушка на картине выглядела сдержанной и степенной, но в глазах ее светился загадочный огонек. Женщина, что с каждым часом все яснее вспоминалась Аликс, была куда старше, но выражение ее глаз осталось прежним. Казалось, она что-то знает, видит нечто особенное, недоступное другим, но молчит об этом. Впрочем, она поделилась своим секретом с четырехлетней девочкой. Аликс точно не помнила, что рассказала ей тетя Адди, в памяти остались лишь нежность и любовь, исходившие от пожилой женщины Аликс хотелось провести этот день с подругой, исследуя старый дом и гуляя по острову. В конце концов Иззи предстояло вскоре уехать. Аликс боялась, что, вернувшись домой, та с головой погрузится в приготовления к свадьбе, и ей будет не до друзей. В конце лета состоится церемония, на которой Аликс сыграет роль подружки невесты, Иззи станет замужней дамой, и настанет скорее всего конец их девичьей дружбе. Аликс гнала от себя мысли, что замужество подруги неизбежно разлучит их.

Однако чудесный план Аликс провести день вместе с Иззи так и не осуществился. Она проснулась рано, но могла думать лишь о возможности показать свои работы великому Джареду Монтгомери. Если ему понравятся ее идеи, возможно, ей предложат пройти собеседование в его фирме. А если нет… что ж, по крайней мере Монтгомери увидит, какая она старательная ученица.

Растянувшись на кровати тети Адди, закинув руки за голову, Аликс рассеянно разглядывала шелковую розу на пологе. Даже если она не получит работу в бюро Монтгомери, быть его ученицей, пусть всего лишь несколько недель, – великая удача. Это время станет самой важной вехой в ее занятиях архитектурой. Она сможет с полным правом вписать ее в свое резюме. И что еще важнее, она приобретет бесценные знания. Как же иначе?

Ей хотелось придумать что-то необычное, произвести впечатление. Дом? Но такой масштабный проект не разработаешь за пару дней. Впрочем, Аликс всегда хорошо удавались карандашные эскизы, она могла бы, пожалуй, изобразить несколько фасадов. Правда, тогда нужно будет изучить остров. Все знали, что Монтгомери признает лишь решения, привязанные к определенной местности, к архитектурному окружению. Он не одобрил бы, к примеру, подражание позднеготическому стилю в Далласе.

– Чем же мне его поразить? – прошептала Аликс.

Долгие раздумья так ни к чему и не привели. Вдруг со стола в дальнем конце комнаты упала маленькая картина в раме. Как ни странно, внезапный шум в тишине спальни не испугал Аликс, но заставил вскочить с кровати.

Соскользнув на пол, она поежилась от утреннего холодка, проникавшего сквозь старую футболку и спортивные брюки. Сама не зная почему, она чувствовала, что упавшая вещица очень важна. Подняв ее, Аликс увидела фотографию сороковых годов – двух смеющихся молодых женщин. Одетые в летние платья, они выглядели счастливыми и беззаботными.

Конечно, хотелось думать, будто упавшая фотография – знак свыше, однако Аликс понятия не имела, как это понимать. Она вернула снимок на прежнее место и направилась было в ванную, но внезапно остановилась и снова взяла его в руки. На заднем фоне в отдалении виднелась небольшая церковь. Пожалуй, даже не церковь, а часовня, похожая на те семейные молельни, которые Аликс видела в Англии, когда ездила туда с матерью.

Аликс на мгновение представила себе домашнюю студию Джареда Монтгомери, его наброски парковых скульптур и беседок, деревьев и садового сарайчика.

– Что-то маленькое, – пробормотала она. – Ему понравится что-нибудь небольшое и изящное. – Аликс бросила взгляд на огромный портрет предка Кингсли, капитана Калеба, и почувствовала почти непреодолимое желание поблагодарить его.

Какой вздор! Качая головой, она прошла в ванную и стянула волосы резинкой. Вернувшись в спальню, Аликс достала из своей новой сумки большую красную тетрадь и снова взобралась на кровать.

Возможно, сыграло роль приближение свадьбы Иззи или желание найти что-то новое, не встречавшееся в работах Монтгомери, а может быть, идею подсказала ей упавшая фотография, но как бы там ни было, Аликс принялась делать наброски часовен. Раз увидев здание, заслуживающее внимания, она запоминала его в мельчайших подробностях и теперь легко рисовала по памяти.

С тех пор как развелись ее родители, август Аликс всегда проводила с отцом. Если дела позволяли Кену Мэдсену отлучиться из города, он увозил дочь путешествовать и изучать местную архитектуру. Они ездили на юго-запад страны посмотреть на индейские деревни – пуэбло, познакомились с миссионерским стилем, побывав в Калифорнии, посетили штат Вашингтон, чтобы увидеть постройки викторианской эпохи. Когда Аликс стала старше, отправились в Испанию полюбоваться шедеврами Гауди и, конечно, отдали дань восхищения Тадж-Махалу, совершив паломничество в Индию.

Аликс торопливо изображала все, что удавалось вспомнить, делая один набросок за другим. Изрисовав страницу, она вырывала ее из тетради и бросала на кровать.

Когда отворилась дверь спальни, Аликс подняла голову. В дверях стояла Иззи, одетая к выходу.

– Я так и думала, что ты не спишь. – Отодвинув листки в сторону, Иззи присела на край кровати, потом взяла в руки несколько рисунков. – Это церковь?

– Часовня. Маленькая семейная молельня.

Иззи принялась просматривать наброски один за другим. Аликс ждала, затаив дыхание. Она высоко ценила мнение подруги и сокурсницы.

– Прекрасно, – произнесла наконец Иззи. – По-настоящему здорово.

– Я понемногу приближаюсь к цели. Мне хочется собрать воедино все. Колоколенки, великолепные двери, полукруглые лестницы. Все! Я должна решить, что можно использовать и чего нельзя.

Иззи улыбнулась.

– У тебя обязательно все получится. Я только хотела сказать, что собираюсь пройтись по магазинам.

Аликс торопливо начала одеваться.

– Я буду готова через пару минут. Подожди меня.

Иззи поднялась.

– Ну нет. Ты отсюда не выйдешь. Тебе выпала редкая удача, так воспользуйся ею. Останься дома и нарисуй то, что сразит Монтгомери наповал. Кстати, внизу есть еда.

– Как тебе удалось найти открытый магазин в такую рань?

– К твоему сведению, уже одиннадцать часов, и чудесный городок Нантакет у нас под боком. Я вышла прогуляться и вернулась, а теперь готова всерьез заняться твоим гардеробом. Ты не можешь встретить верховного лорда, то бишь его императорское величество Монтгомери, в этих обносках. – Она с презрением оглядела спортивный костюм Аликс.

Аликс хорошо знала свою подругу.

– Вообще-то я, пожалуй, пойду с тобой. Мне нужны новые сандалии.

Иззи отступила к дверям.

– Нет, ты никуда не пойдешь. Я вернусь к обеду и посмотрю, что ты успела сделать. – Она поспешно выскочила из комнаты, закрыв за собой дверь.

– Я буду стараться изо всех сил, чтобы тебя порадовать, – крикнула Аликс ей вдогонку. Иззи явно хотелось пойти одной. Она любила покупать одежду, и в другое время Аликс с удовольствием составила бы ей компанию, но только не в этот день. Вдобавок фигуры у девушек были почти одинаковые, и Иззи могла купить подруге все необходимое, направив счет Виктории.

В полдень урчание в пустом желудке заставило наконец Аликс одеться и покинуть спальню в поисках завтрака. Иззи купила рогалики, салат с тунцом, фрукты и уйму шпината. Пищу полезную и сытную.

Аликс сделала себе сандвич, потом сбегала наверх и принесла рисунки, чтобы просмотреть их за едой. К своему ужасу, она обнаружила, что у нее осталось лишь два чистых листка бумаги.

Впрочем, рассудила Аликс, если ее мать не один раз гостила здесь, в доме должна быть бумага. Возможно, в зеленой спальне. Чувствуя себя сыщиком из детективного романа, Аликс направилась по коридору к комнате, которую облюбовала Иззи.

Когда же мама успела побывать на Нантакете? И почему держала в секрете свои поездки? Аликс как-то решила, что знает все о матери, но, похоже, она ошибалась. Однако справедливости ради следовало заметить, что с тех пор как Аликс покинула дом, поступив в университет, она жила собственной жизнью и многое скрывала от Виктории – своих приятелей, к примеру. Как выяснилось, и у мамы имелись свои тайны. Но почему? Может, здесь замешан мужчина?

В комнате стояли два шкафа, оба старинные и очень красивые. В одном лежало несколько свертков, должно быть, с покупками Иззи, другой был заперт. Аликс огляделась в поисках ключа, но не нашла его. Тогда, повинуясь внезапному порыву, она вернулась в свою спальню и, поискав в сумке, нашла связку ключей, которую прислала ей мать. Виктория не сказала, какой из них для чего предназначен; она не любила долгих объяснений и полагала, что дочь достаточно умна, чтобы разобраться во всем самостоятельно.

Один из маленьких ключей в связке подошел к замку. Открыв дверцы шкафа, Аликс обнаружила внутри целую канцелярию. Там были принтер, коробки с бумагой и письменные принадлежности. На полках теснились какие-то старые рукописи. Аликс заметила несколько фотографий, приклеенных к дверцам с внутренней стороны. На одной из них Виктория стояла, обнимая за плечи маленькую пожилую женщину, в которой Аликс без труда узнала Аделаиду Кингсли. «1998» – значилось на снимке. В том году Аликс исполнилось двенадцать.

Она вдруг почувствовала, как боль жаркой волной окатила тело и ударила в грудь. Теперь уже не вызывало сомнений, что Виктория не раз бывала на Нантакете, в доме Аделаиды Кингсли. Почему же она скрывала это от дочери? Конечно, мама ездила на остров в августе, догадалась Аликс. Этот месяц всегда считался священным временем, когда писательница принадлежала лишь самой себе. Она говорила, что уезжает в Колорадо, в уединенную хижину, чтобы, отгородившись от остального мира, поработать над новой книгой. Должно быть, она отправлялась туда не каждый год.

Аликс вновь обвела глазами содержимое шкафа. Неудивительно, что мама посещала Нантакет: героями всех ее книг были моряки. Но почему она держала это в секрете?

Первым побуждением Аликс было позвонить матери и спросить. Но как раз в это время Виктория совершала рекламное турне по двадцати крупнейшим городам Америки, выступая в образе улыбчивой, всегда жизнерадостной писательницы, какой привыкла ее видеть читающая публика. Аликс не хотела ей мешать. Вопросы могли подождать. А история обещала быть интересной. Хорошо зная мать, Аликс в этом не сомневалась.

Взяв бумагу, кое-какие канцелярские принадлежности и найденную в шкафу старую пачку матовой фотобумаги, она отнесла все вниз, в большую гостиную. В высокой тумбе она видела складные столики-подносы. Достав один, она поставила на него тарелку с сандвичем. Потом разложила на полу листки с набросками, уселась на диван, придвинув к себе поднос с едой, и принялась жевать, разглядывая рисунки.

Поначалу плоды ее усилий показались Аликс невообразимой мешаниной стилей и подходов. «Это чересчур!» – решила она. Ни одно решение не подходило к величавой безмятежности Нантакета.

Покончив с завтраком, она отодвинула в сторону столик и вновь внимательно оглядела наброски, но так ничего и не выбрала. Она начала уже отчаиваться, когда один из листков вдруг приподнялся с легким шелестом, словно подхваченный легким ветерком. Поглощенная своими мыслями, Аликс не заметила, что все окна и двери в комнате закрыты.

– Спасибо, – вырвалось у нее. Она недоуменно покачала головой. Кому спасибо и за что?

Аликс подняла рисунок. Этот крошечный набросок в углу листа она сделала так быстро, что почти забыла о нем. Изображение сочетало в себе черты испанских церковно-миссионерских построек и изысканную простоту квакерского стиля. Строгое, почти аскетичное, прекрасное в своей простоте.

– Думаешь, ему понравится? – заговорила Аликс и осеклась. А впрочем, это вполне естественно. Она одна в доме и может разговаривать вслух, сколько ей заблагорассудится. Почему бы и нет?

Положив рисунок на столик-поднос, она пригляделась к нему внимательнее.

– Это окно надо переделать. Оно должно быть чуть больше. А колоколенку не мешало бы укоротить. Нет! Здесь нужна более высокая крыша.

Схватив пачку чистой бумаги, Аликс заново набросала часовню. Потом сделала еще три эскиза. Добившись наконец желаемого результата, она взяла привезенную с собой масштабную линейку и начала чертить.

В три часа пополудни она сделала себе еще сандвич, достала из холодильника бутылку имбирного эля и вернулась в гостиную. Листки с рисунками теперь покрывали весь пол, новые эскизы лежали ближе всего к дивану.

– Мне нравится, – одобрительно заключила Аликс, обходя наброски.

Она съела сандвич, запивая его элем, потом взяла пачку фотобумаги, ножницы и клейкую ленту. Ей предстояло непростое дело – изготовить макет из подручных средств, но Аликс не сомневалась, что справится.

Когда из холла послышался шум отворяемой двери, было уже почти шесть часов. Иззи вернулась! У Аликс вдруг мелькнула мысль, что подруга вскоре уедет, оставив ее одну. Невеселая перспектива.

Подбежав к двери, Аликс увидела Иззи, нагруженную добрым десятком огромных пакетов с названиями магазинов.

– Как я понимаю, делать здесь покупки – одно удовольствие? – спросила она.

– Не то слово! Это необыкновенно, божественно, – отозвалась Иззи. Опустив ношу на пол, она растерла ладони, на которых ручки сумок оставили красные следы.

Аликс закрыла входную дверь.

– Пойдем, я приготовлю тебе что-нибудь выпить.

– Только без рома, – попросила Иззи, идя в кухню следом за Аликс. – Кстати, в одном из пакетов продукты. Морские гребешки, салат и десерт – малиновый и шоколадный.

– Звучит неплохо. Почему бы нам не поужинать в саду? Думаю, там достаточно тепло.

– Ты собираешься следить за его домом, верно?

Аликс улыбнулась.

– Нет, я хотела тебя умаслить, чтобы ты не слишком строго судила мою работу.

– Это все еще часовня, или ты уже превратила ее в собор? Я вижу контрфорсы из кедра и аркбутаны. А в окнах будут витражи с изображением какого-нибудь мускулистого морского капитана?

Аликс начала было оправдываться, объяснять, но внезапно передумала. Она прошла в гостиную, взяла макет и, вернувшись в кухню, поставила его на стол.

Иззи успела достать из пакета пластиковые коробки с салатом и собиралась выложить остальные продукты, но при виде макета замерла. Маленькая белая часовня с наклонной крышей и колоколенкой выглядела совсем просто, но поражала совершенством пропорций.

– Это… – прошептала Иззи. – Это…

Аликс ждала продолжения, но подруга молчала.

– Это – что?

Иззи опустилась на встроенную в стену скамью позади стола.

– Это лучшее из всего, что ты создала, – произнесла она, подняв глаза на подругу.

– Правда? Ты говоришь серьезно?

– Вполне, – подтвердила Иззи. – Эта часовня – квинтэссенция всех твоих трудов и знаний. Она действительно прекрасна.

Аликс, не в силах удержаться, радостно закружилась по кухне, а потом принялась доставать из шкафа тарелки и накрывать на стол.

– Мне действительно пришлось изрядно потрудиться. Я уже не надеялась, что удастся совместить новое, оригинальное со старым, традиционным. Я нарушила общеизвестную заповедь Монтгомери – идти от местности. Но при этом мысленно представляла, как эту часовню построят на Нантакете, так что… – Она осеклась, заметив, что подруга плачет. Иззи сидела за столом, не сводя глаз с макета часовни, по лицу ее катились слезы.

Аликс обошла стол и обняла ее.

– Мы еще увидимся, – пообещала она. – Я проведу здесь год и вернусь. Вы с Гленном будете…

Иззи, хлюпая носом, отстранилась.

– Не в этом дело. Я знаю, что ты вернешься.

– О, так ты из-за Гленна? Ты скучаешь по нему? – Аликс поднялась и, открыв ящик, достала коробку с бумажными салфетками.

– Ты знаешь, где что лежит в этом доме?

Аликс понимала: Иззи нужно время, чтобы прийти в себя, тогда удастся выяснить, в чем дело.

Ее вдруг охватило чувство вины. Лучшая подруга чем-то глубоко расстроена, а она понятия не имеет, что случилось. Чутье подсказывало Аликс: в чем бы ни заключалась проблема, Иззи скрывала ее, не желая тревожить подругу, недавно перенесшую сердечную драму.