Текст книги "Нечто чудесное"

Глава 10

Пламя свечей, оставленных горничной, убиравшей остатки ужина, весело плясало на каминной полке и низком столике. Свернувшись на диване, обитом цветастым ситцем, и положив голову на плечо мужа, Александра еще никогда не чувствовала себя так восхитительно-уютно.

Она пригубила вино, которым Джордан настойчиво угощал ее весь последний час. Интересно, когда он собирается уйти к себе? Правда, она была не совсем уверена, что сегодня он снял отдельный номер. Когда она умывалась перед ужином, он тоже мылся в смежной комнатке, но там стояла только узкая кушетка, очевидно, предназначенная для горничной или лакея. Однако у Александры не было горничной, поскольку она могла прекрасно поухаживать за собой, а Джордан предпочитал в коротких поездках обходиться без камердинера. И поскольку слуг у них нет, а скорее всего в гостинице просто слишком много постояльцев, Джордану придется спать в соседней комнате.

В камине разгорался огонь, изгоняя прохладу весенней ночи, принося тепло и покой, и мысли Алекс невольно обратились к детям. Сегодня Джордан обещал показать, как делаются младенцы. Александра никак не могла взять в толк, почему женатые люди упорно прячут под непроницаемым покровом тайны этот, по-видимому, нелегкий способ. Но если к нему все же прибегают, должно быть, не настолько он ужасен, и английские супруги, похоже, достаточно часто пользуются им с целью увеличения населения страны. Возможно, его держат в секрете, потому что высшее общество не желает, чтобы девушки, подобные ей, которые хотели бы иметь ребенка независимо от того, успели они обзавестись мужем или нет, не смели даже думать ни о чем подобном.

«Должно быть, так оно и есть», – решила про себя девушка. С сотворения мира только мужчинам дана власть устанавливать законы и правила. Наверное, именно они постановили, что девушка «обесчещена», если родит ребенка, не выйдя предварительно замуж за одного из них. Да… это имеет смысл. Но все же… все же в теории оставались некоторые слабые места…

«Малыш, – с легкой тоскливой завистью подумала Александра, – малыш…»

Мысль о темноволосом пухлом мальчишке, сыне, которого можно прижимать к груди, укладывать спать, любить, наполнила Алекс блаженным восторгом. Кроме того, она прочла достаточно много исторических трактатов, чтобы знать, как важен наследник мужского пола для титулованных особ, особенно таких влиятельных и могущественных, как герцоги. Внезапное осознание того, что именно ей предстоит подарить Джордану наследника, зажгло в Алекс неслыханные чувства гордости и радости.

Она скосила глаза на мужа, и сердце ее, казалось, замерло. Белая распахнутая сорочка обнажала смуглую кожу, отливавшую бронзой в отблесках огня. Сейчас Джордан с его слегка вьющимися волосами, точеным лицом и великолепным сложением как никогда походил на греческого бога.

Правда, она немного беспокоилась, что ведет себя до ужаса неприлично, лежа у него на плече и охотно отвечая на поцелуи, но, по правде говоря, перед Джорданом невозможно было устоять. Кроме того, он ее муж перед Богом и людьми, и вряд ли стоит делать вид, что она находит его ласки неприятными. Дедушка, очевидно, обеспокоенный теми впечатлениями, которые внучка вынесла из семейной жизни родителей, ненавязчиво, но часто объяснял, каким должен быть истинный брак.

– Люди склонны делать две ошибки там, где речь идет о женитьбе, – постоянно повторял он. – Первая ошибка – выйти замуж не за того, кто тебе предназначен. Но если все-таки тебе удастся этого избежать, не сделай второй ошибки: не пытайся отдать мужу лишь часть себя и своей любви. Только если подаришь ему безграничную любовь, он ответит тебе тем же.

Мысли Джордана, однако, были куда более практичны. В этот момент он обдумывал самый легкий способ избавить жену от одежды, не напугав при этом до полусмерти.

Александра ощутила, как губы Джордана прижались к ее макушке, и с нескрываемым удовольствием улыбнулась, но ничуть не удивилась, поскольку муж почти весь вечер целовал ее. Однако она была немного шокирована, когда вслед за этим Джордан взял у нее из рук бокал и, рывком притянув Алекс к себе на колени, стал целовать долго и страстно. И когда он наконец поднял голову и тихим, но непререкаемым тоном велел ей отправиться за ширму в углу комнаты и там переодеться в пеньюар, она была совершенно ошеломлена.

Мысленно обшарив сундуки в поисках наименее неприличного пеньюара из всех сшитых французскими модистками для свадебного путешествия, Алекс встала и нерешительно осведомилась:

– А где собираетесь спать вы?

– С тобой, – последовал откровенный ответ.

Глаза Александры подозрительно сузились. Она инстинктивно почувствовала, что решение провести с ней ночь имеет какое-то отношение к детям, и, сама не зная почему, неожиданно сообразила, что вовсе не так сильно хочет узнать эту тайну. Не сейчас.

– А не могли бы вы снять для себя другую, такую же уютную, удобную комнату? – с надеждой предложила она.

– Для того чтобы сделать ребенка, необходимо спать в одной постели, – объяснил он невозмутимо.

– Почему? – выпалила Александра.

– Через несколько минут я покажу тебе.

– Неужели нельзя объяснить на словах? – упорствовала девушка.

У Джордана вновь вырвался странный приглушенный полустон, однако лицо его оставалось совершенно серьезным.

– Вряд ли.

Джордан наблюдал, как неохотно Алекс плетется к ширме, и наконец широко улыбнулся впервые за последние несколько минут. Она уже начинает паниковать, а ведь он ее даже не коснулся! Очевидно, женщины с самого рождения наделены неким шестым чувством, предостерегающим их, что мужчины опасны и не заслуживают доверия, особенно в тот момент, когда бедняжки лишаются защитного барьера своей обременительной одежды.

«Александра поистине полна сюрпризов», – размышлял он, задумчиво поглядывая на ширму. Образованность ученого, душа невинной девочки и разум мудреца. Достаточно смела и дерзка, чтобы вскинуть ружье и убить бандита, пытавшегося прикончить Джордана, и настолько мягкосердечна, что тут же способна лишиться сознания от потрясения. Расспрашивает об отношениях мужчины и женщины с хладнокровным любопытством исследователя, теперь же, когда настало время познать все на собственном опыте, дрожит от ужаса и пытается оттянуть роковую минуту.

Ее страх беспокоил Джордана, но не настолько, чтобы расхолодить неодолимое желание обладать ею. И хотя Александра была крайне молода по сравнению с утонченными, искушенными и чаще всего корыстными женщинами, бывшими в прошлом его любовницами, она все же считалась довольно взрослой, чтобы выносить его ребенка. Более того, он дорого заплатил за привилегию наслаждаться ее телом, заплатил своими титулом и именем.

Однако несмотря на это, с каждой секундой его страсть все больше остывала: две мысли не давали ему покоя. Во-первых, Александра не имеет ни малейшего представления о том, что он собирается сделать с ней, а когда узнает, вероятнее всего, не только перепугается, но и станет сопротивляться. Во-вторых, даже если этого и не произойдет, Джордан не находил большого удовольствия в том, чтобы лишить невинности неопытную девочку, совершенно несведущую в тонком искусстве обольщения.

В отличие от других мужчин, гордившихся победами над девственницами, Джордан всегда предпочитал, чтобы его женщины были искушенными в любви, чувственными, готовыми на все партнершами, знавшими, как угодить ему, и принимавшими даримое им наслаждение без застенчивости и сдержанности. Тот факт, что обычно они пытались привлечь внимание Джордана из корыстных побуждений – либо завлечь завидного жениха в сети брака, либо погреться в лучах его славы и популярности, – не слишком волновал Джордана. В конце концов, он тоже требовал от них наслаждения и удовлетворения всех желаний, иначе говоря, потакание собственным прихотям и было той осью, вокруг которой вращался весь их пленительный мир.

Шорохи за ширмой стихли – по-видимому, Александра успела переодеться, но не выходит, боясь показаться в ночной сорочке.

Решив, что лучший способ успокоить ее – хладнокровно, деловито поговорить об одежде, вернее, о ее отсутствии, Джордан поднялся и прошел к буфету, намереваясь налить себе бокал вина.

– Александра, – не допускающим возражений тоном осведомился он, – тебе помочь раздеться?

– Нет, – испуганно пролепетала девушка, – я… я уже готова.

– В таком случае перестань прятаться и выходи.

– Не могу! Француженка, модистка вашей бабушки, – просто сумасшедшая! Во всем, что она сшила, – огромные дыры!

– Дыры? – в замешательстве переспросил Джордан. – Что еще за дыры?

Александра нерешительно выступила из-за ширмы, и при виде ее раскрасневшегося негодующего лица Джордан невольно взглянул на смелый глубокий вырез переливающейся атласной сорочки.

– Эта сорочка, – объявила она, обвиняющим жестом указывая на полуобнаженную грудь, – с дырой едва ли не до талии. В голубой – квадратная дыра, чуть не до половины спины. Ну а желтая хуже всех! Одна дыра на спине, другая – спереди, а сбоку разрез до колена! Французам, – мрачно добавила она, – вообще не следует давать в руки ножниц!

Джордан залился смехом, подхватил Александру на руки и зарылся лицом в душистые волосы. Плечи его неудержимо тряслись. И в этот миг привычный цинизм, так глубоко укоренившийся в душе Джордана, стал безвозвратно рушиться.

– О, Алекс, – выдохнул он, – не могу поверить, что ты настоящая.

Поскольку девушка не чувствовала себя виноватой за непристойный покрой этих дурацких одеяний, она не приняла его смех на свой счет, но торжественно предостерегла:

– Вам будет не до веселья, когда вы увидите все, за что заплатили такие деньги этой женщине!

Джордан сверхъестественным усилием воли подавил неуместное оживление, поднял голову и нежно посмотрел в обращенные к нему полные гнева глаза.

– Но почему?

– Потому, – расстроенно сообщила она, – что те сорочки, в которых не вырезаны дыры, прозрачны, как стекло!

– Стек… – И Джордан опять ничего не смог с собой поделать. Погибая от хохота, он закружил Алекс по комнате, охваченный бесконечной радостью и неожиданным счастьем обладания этим искренним, чистосердечным созданием.

Он понес ее к постели, но, когда чуть разжал руки и ее ноги скользнули по его бедрам, едва задев за налитую желанием плоть, Алекс мгновенно оцепенела. Растерянная, испуганная, словно понявшая, что с ним происходит, она лихорадочно вглядывалась в Джордана.

– Что вы собираетесь со мной сделать? – запинаясь, пробормотала она.

– Любить тебя, – мягко объяснил он, намеренно не вдаваясь в подробности.

Алекс затрепетала:

– Но как?

Джордан ободряюще улыбнулся, тронутый ее страхом и невинностью, сиявшими в огромных влажных глазах.

– Я постепенно расскажу тебе, как все будет, – пообещал он, но, поняв, что ответ вряд ли удовлетворит ее, добавил: – Проще говоря, что-то вроде зародышей будущего ребенка скрыто в моем теле, и я должен пересадить их в твое. Но никогда нельзя узнать, точно ли от этого получится ребенок. Поверь, Александра, – добавил он как можно убедительнее, предчувствуя, что многое из того, что он собирается делать, наверняка покажется ей «грешным», – между нами не может быть ничего дурного и неправильного. Люди занимаются этим в постели независимо от того, хотят они ребенка или нет.

– Правда? – прошептала она с душераздирающей доверчивостью. – Почему?

Джордан, спрятав улыбку, стал развязывать атласный бант у нее на груди.

– Потому что им это приятно… доставляет удовольствие, – просто ответил он, положил ей руки на плечи, и, прежде чем Александра поняла, что он задумал, сорочка скользнула по обнажившемуся телу и легла у ног сверкающим облаком. Джордан невольно затаил дыхание, пораженный неожиданной красотой этого юного существа. При такой худенькой фигурке груди оказались поразительно полными, талия – узенькой, ноги – длинными и стройными.

Александра, застыв от ужаса и стыда под взглядом мужа, упорно смотрела в пол и лишь тихо облегченно вздохнула, когда Джордан поднял ее и уложил на кровать. Торопливо спрятавшись за столь ненадежным прикрытием, как простыня, Александра подтянула ее до самого носа и поспешно отвернулась, как только Джордан стал раздеваться. При этом она настойчиво и безуспешно напоминала себе, что женщины испокон веков рожают детей и нет ничего странного или уродливого в том, что собирается сделать с ней Джордан. Кроме того, ее прямой долг – подарить ему наследника, и она решительно отказывается начинать семейную жизнь с того, чтобы уклоняться от исполнения этого долга.

Однако несмотря на все благие намерения, как только он лег рядом и наклонился над Александрой, ее сердце словно обезумело.

– Ч-что вы хотите? – пролепетала она, не в силах отвести взгляд от загорелой мускулистой груди.

Джордан осторожно приподнял ее подбородок, вынуждая встретиться с ним глазами.

– Для начала я собираюсь поцеловать тебя и прижать к себе, – пояснил он вкрадчивым, мягким, словно бархат, голосом. – И ласкать. Позже… позже мне придется причинить тебе боль, но всего лишь на минуту, на одну минуту, – пообещал он, чтобы Александра не страшилась заранее рокового мгновения.

Глаза девушки тревожно распахнулись, но в следующем вопросе прозвучала такая неподдельная тревога за него, что в душе Джордана что-то шевельнулось.

– Вам тоже будет больно?

– Нет.

Девушка, которая, по мнению Джордана, должна бы сопротивляться, стараясь оттолкнуть его, улыбнулась дрожащими губами и застенчиво дотронулась до его загорелой щеки.

– Как хорошо, – шепнула она. – Я не хотела бы, чтобы вам было плохо.

Огромный комок нежности и желания подкатил к горлу Джордана. Наклонив голову, он припал к розовому ротику в жгучем, огненном поцелуе, не в силах насытиться нежными губами. Заставляя себя не торопиться, он чуть ослабил объятия, легонько поглаживая стройную шею и дразняще проводя языком по ее губам, и не успела девушка ответить на молчаливый призыв, как язык Джордана скользнул через преграду зубов и встретился в чувственном танце с ее языком. Пальцы властно сжали ее затылок.

Ведомая неким инстинктом и наслаждением, бурлившим в крови, Александра чуть припала к нему, и сильные руки обвились вокруг нее, прижимая к отвердевшим чреслам. Стальная плоть дерзко вдавливалась в живот, и испуганная девушка попыталась отстраниться, но Джордан тут же успокаивающе погладил ее по спине и осторожно привлек к себе. Алекс затихла, но когда его ладонь снова легла ей на грудь, нервно вскинулась, сжимаясь от его прикосновения. Джордан неохотно отодвинулся, поднял голову и взглянул на девушку, бережно обводя большим пальцем контуры ее лица.

– Не бойся меня, милая.

Александра поколебалась, пристально вглядываясь в мужа, и Джордана почему-то пронзила сверхъестественная уверенность, что она проникает взором прямо в глубины его души. Однако то, что она там увидела, заставило ее тихо, но твердо заявить:

– Вы никогда не сделаете того, что пошло бы мне во зло, я знаю. Хотя внешне вы кажетесь жестоким, прекраснее вас нет на свете человека.

Ее слова задели неведомые струны в сердце Джордана. Он с тихим стоном впился в ее губы неожиданно голодным поцелуем. На сей раз она не осталась безучастной. Алекс судорожно прижала Джордана к себе, и тот, не отрывая губ, провел ладонью по ее плечу, по руке, а затем вверх, сжимая ее груди, обводя соски кончиком пальца, чувствуя, как острые вершинки твердеют и колют ладонь. Джордан стал осыпать поцелуями ее виски, глаза, щеки, игриво прикусил шею, но стоило ему коснуться кончиком языка чувствительного ушка, как Александра немедленно прильнула к нему и застонала от сладостного томления, ногтями впиваясь ему в спину.

Быстро проведя губами по ее щеке, Джордан принялся целовать налитые полушария, вбирая закаменевшие соски в рот, дразня их языком, безмолвно умоляя отдаться. Ее пальцы запутались в шевелюре Джордана, прижимая его голову к белоснежной груди, когда он начал с силой сосать розовую ягодку, и Алекс, охнув, стала бессознательно извиваться. Он припал губами к плоскому животу, лаская нежные шелковистые бедра, и только потом поднял голову.

Опьяненная происходящим, Александра ошеломленно смотрела в его пылающие глаза, чувствуя, как он терпелив с ней, но не подозревая о том, сколько приобретенного годами опыта потребовалось Джордану, чтобы заставить ее тело вспыхнуть под его ласками.

Она сознавала лишь, что умирает от любви и что хочет… должна подарить ему такое же восхитительное наслаждение, какое он дарит ей. И когда Джордан медленно приблизил чувственные губы к ее рту и прошептал: «Поцелуй меня, дорогая!» – иного приглашения Александре не потребовалось. Девушка была преисполнена твердой уверенности: все, что так чудесно для нее, станет таким же чудом для Джордана. И Алекс, сама того не понимая, обратила всю несокрушимую силу его искусства обольщения на самого Джордана: целовала его с таким безграничным пылом, в точности как целовал ее он сам, настойчиво проводя языком по его губам, побуждая их приоткрыться и проникая в рот с такой будоражащей притягательностью, что Джордан тихо застонал.

Под нежным натиском ее губ он откинулся на подушки, и Александра оказалась сверху, покрывая его лицо легкими возбуждающими поцелуями. Маленькая ручка погладила поросль темных волос на груди, чуть касаясь сосков; язык лизнул щеку и дерзко обвел раковину его уха. Под ее ладонью глухо, бешено колотилось его сердце, с каждым мгновением убыстряя свой ритм.

Ободренная, Александра припала губами к тому месту, где только что была ее рука, осыпая поцелуями его грудь. Когда она шаловливо сжала зубами его сосок, Джордан, задохнувшись, резко дернулся.

Его кожа была совсем как плотный атлас, и Александра наслаждалась ее вкусом, с безумной радостью замечая, как судорожно он вцепился ей в волосы, когда она стала посасывать сосок. Но как только она сползла ниже, лаская губами его живот, Джордан, издав непонятный звук, поспешно подтянул ее наверх, уложил на спину и приподнялся над ней.

Страсть сжигала каждую частичку его тела, и Джордан недоумевал, в какую минуту он превратился из охотника в добычу. Он сознавал только, что эта чарующая девочка, которую он пытался обучить радостям любви, вдруг превратилась в ослепительно неотразимую соблазнительницу, намеренно сводящую его с ума, заставляющую терять голову от неудовлетворенного желания.

Он грубо раздвинул ее губы своими; рука медленно поползла по бедрам и животу и наконец замерла на треугольнике волос. Александра мгновенно оцепенела и, сдвинув ноги, энергично затрясла головой. Джордан, почти лишившийся остатков воли, все-таки заставил свою руку лежать спокойно и поднял голову, глядя ей в глаза.

– Доверься мне, дорогая, – умоляюще прошептал он, начав нежно, но неустанно ласкать самое чувствительное местечко, скрытое складками плоти. Пальцы нырнули во влажное тепло в поисках наслаждения. – Не бойся.

После минутного колебания Александра обмякла, и ее бедра раскрылись словно сами собой.

Всего этого Джордан ожидал и знал, что она начнет отбиваться, как только ласки станут слишком интимными. Но Алекс дарила себя безоглядно, безудержно, презрев оковы страха, и ни на секунду не сомневалась в муже.

Волна нежности к этой невинной соблазнительнице с колдовскими глазами нахлынула на него, растопив лед в сердце. Никогда еще ему не отдавались с такой чистой, незамутненной любовью, так безрассудно пылко.

Девушка закрыла глаза, спрятав пылающее лицо у него на груди, пока его пальцы играли с крохотным холмиком, готовя его к вторжению.

Наконец Джордан, не в силах противиться огненному желанию и страшась мысли о том, что должен причинить Александре боль, лег на нее и, опираясь на локти, бережно сжал ладонями ее щеки. Пульсирующая плоть почти касалась пока еще сомкнутых лепестков.

– Алекс, – гортанно пробормотал он удивительно робко даже для самого себя. Длинные ресницы затрепетали, и Джордан понял: она уже все знает. Девушка часто и неглубоко дышала, но, вместо того чтобы зажмуриться, она не отрывала от мужа взгляда, словно пытаясь найти утешение и ободрение у того человека, который должен был вот-вот ранить ее. Медленно двигая бедрами, Джордан с каждым толчком проникал чуть глубже в тесную расселину, пока не дошел до тонкой преграды, но, пытаясь осторожно проникнуть сквозь нее, понял, что потерпел неудачу. Последняя надежда на то, что он сумеет избавить Александру от ненужных мук, оказалась напрасной.

– Прости, дорогая, – прерывисто прошептал он и, прижав ее к постели, рывком вошел в несопротивляющееся тело. Алекс инстинктивно рванулась и тихо вскрикнула, но ни разу не оттолкнула его. Вместо этого она позволила ему держать ее в объятиях и шептать ласковые слова.

Поспешно сглотнув слезы, девушка широко открыла мокрые глаза, пораженная тем, что резкая боль начинает стихать. Красивое лицо Джордана потемнело от страсти, и, встретив полный сожаления взгляд, она крепко обняла мужа.

– Все было не так уж и плохо, – заверила Алекс нерешительно.

Боже, она еще старается утешить его! Этого Джордан уже вынести не смог. Неприступная стена цинизма, равнодушия и холодной сдержанности, окружавшая его много лет, дала трещину и рухнула, смываемая приливной волной истинной страсти, бушующей в нем. С невероятной осторожностью Джордан задвигался, то глубоко входя в нее, то отстраняясь, не отрывая глаз от прелестного раскрасневшегося личика, особенно когда Алекс интуитивно нашла нужный ритм и начала отвечать на каждый толчок.

Не сознавая, что оставляет у него на спине кровавые борозды, она сливалась с ним в древнем как мир чувственном танце, подчиняясь требовательному вторжению, пока где-то внизу живота не стало нарастать безумное, буйное возбуждение, разрывающее ее тело кинжальными ударами желания.

– Не противься, дорогая, – глухо пробормотал Джордан, дрожа от напряжения и от необходимости сдерживать сладостное освобождение. – Пусть это произойдет.

Невероятное, немыслимое блаженство словно обдало Александру жидким пламенем. Она содрогнулась в мучительных спазмах, с губ сорвался пронзительный крик. В это же мгновение Джордан неистово ворвался в нее, изливаясь в жаркие глубины с силой, снова и снова подбрасывающей его тело. Конвульсии экстаза все еще сотрясали Джордана, когда он осторожно приподнялся и лег на бок, увлекая за собой Александру. Тела их по-прежнему оставались соединенными.

Девушка медленно выплыла из сладостного забытья. До этой минуты она не представляла, что можно так любить и быть любимой. Даже сейчас, покоясь в его объятиях, она все еще чувствовала жгучие, буйные ласки и безумие томительных поцелуев.

Почти с того мгновения, как Джордан лег рядом, Алекс поняла, что она необходима мужу, но не знала, чего именно он хочет от нее. Теперь все открылось. Он желал этого шквала чистого, незамутненного наслаждения и стремился, чтобы она тоже испытала это. Гордость и радость пронизали Александру при одной мысли, что она оказалась в состоянии дать ему все, смогла заставить трепетать это сильное тело, наполнить его восторгом обретенного блаженства.

Ей не пришло в голову стыдиться собственной раскованности, с которой она возвращала страсть Джордану. Любить означает отдавать все, ничего не утаивая, вверять себя другому человеку и принимать на себя ответственность за его счастье. И сегодня она этого добилась.

Алекс вспомнила о детях. Она никогда не понимала раньше, почему у людей рождаются подчас нежеланные дети. Вероятно, дело в том, что они не могут удержаться от того, чтобы снова и снова не проводить ночи в объятиях друг друга.

Джордан слегка пошевелился и приподнял голову, нежно глядя на жену. В неярком свете чистота ее лица была ошеломляющей. Неправдоподобно длинные ресницы, лежащие веерами на гладких щеках, высокие скулы, чуть порозовевшая кожа… В эту минуту она выглядела хрупкой, невинной и такой прекрасной! Он намеревался приобщить ее к страсти, но вместо этого она научила его бескорыстно, безудержно отдаваться возлюбленному. Сама невинность и пылкость, ни капли расчетливости и хитрости, доверчивая, искренняя и сладостная. Прирожденная искусительница.

Слабая улыбка тронула губы Джордана. Наконец-то он нашел в себе силы признать, что она использовала его собственные приемы, отвечая на его ласки, но при этом добавила нечто новое, неуловимое и глубоко трогательное. Нечто заставляющее его чувствовать себя гордым и одновременно смиренным, счастливым обладателем и все-таки недостойным этой девочки. Но почему ему вдруг стало так неловко?

Гадая, заснула ли уже Алекс, Джордан легко прикоснулся губами ко лбу жены и, прошептав ее имя, поднял руку, чтобы отвести со лба растрепавшиеся локоны. Глаза Алекс раскрылись, и от увиденного в их мерцающих глубинах рука Джордана замерла и внезапно задрожала: он узрел то же самое, что вызывало озноб во всем теле, стоило ей коснуться его.

Вся любовь Вселенной сияла в этих бездонных очах.

– О Боже, – хрипло прошептал он.

* * *

Уже под утро, когда он овладел ею второй раз, Джордан долго держал жену в объятиях, пристально уставясь на догорающие свечи, не в силах избавиться от ревности собственника, снова и снова терзавшей душу ядовитыми уколами.

– Александра, – предупредил он куда более мрачно, чем намеревался, – никогда не слушай мужчину, который попросит довериться ему, особенно если в этот момент на тебе не окажется одежды.

Александра удивленно нахмурилась:

– Скольких мужчин, по-вашему, я должна принимать в таком виде, милорд?

– Ни одного, – наставительно сказал он. – Я пошутил. – И уклончиво пояснил: – Вообще слишком глупо полагаться на людей. Они могут оскорбить и ранить тебя.

Александра мгновенно стала серьезной:

– Но в таком случае я сама причиню себе боль. Неужели вы не верите людям?

– Далеко не всем и не во всем.

Александра нежно провела пальчиком по его четко очерченным губам.

– Если это действительно так, – заявила она со смесью мудрости и наивности, которые столь обезоруживали Джордана, – вас никто никогда не разочарует. Но вы также лишаете себя возможности быть счастливым.

Александра еще теснее прильнула к мужу, задумчиво обвела контуры его лица, не сознавая, что этот простой жест зажег в нем новую искру желания.

– Вы прекрасны, нежны, мудры и сильны, – шепнула она, наблюдая, как темнеют его глаза от ее ласк. – Но вам следует научиться доверять людям, особенно мне; без этого любовь не выживет, а я люблю в…

Джордан завладел ее губами в исступленном поцелуе, не дав договорить, и унес ее с собой в звездный волшебный мир, где не существовало ничего, кроме буйной красоты их слияния.