Текст книги "Помнишь ли ты..."

Глава 6

Кори была слишком возбуждена, чтобы есть, и потому лениво ковыряла вилкой в тарелке, а когда бабушка заметила это, беседа за большим кухонным столом вдруг оборвалась, и все, кроме Дианы, с беспокойством уставились на девушку.

– Ты почти не дотронулась до ужина, Кори. Что случилось, детка?

– Ничего. Просто я не голодна, – ответила она.

– Ты спешишь? – спросила мать.

– С чего ты взяла? – невинно отозвалась Кори.

– Ты то и дело поглядываешь на часы, – заметил дедушка.

– Просто мы с Дианой сегодня собрались в гости к Хэйуордам, – объяснила Кори, которой изрядно наскучил этот допрос. – У Дуга новый жеребец для поло, и мы хотим посмотреть, каков он в деле. Мистер Хэйуорд установил возле манежа большие фонари, чтобы можно было кататься поздно вечером.

– Новый жеребец для поло! – с понимающей улыбкой воскликнул отец, многозначительно поглядывая на идеально уложенные волосы Кори и тщательный макияж. – Полагаю, ты надеешься произвести на него хорошее впечатление с первой же встречи?

Чтобы доставить удовольствие родственникам и отвязаться от дальнейших расспросов, Кори съела кусочек цыпленка. Затем с недоуменной улыбкой взглянула на отца:

– Почему ты так решил?

– Потому, что ты выглядишь так, словно целый день провела в салоне красоты, а потом эта помада, розовая пудра, и еще… – Сдерживая смех, отец указал на ее глаза: – Что это у тебя на ресницах? Неужто тушь?

– А если мне захотелось хорошо выглядеть во время семейного ужина?

– Само собой, – сразу согласился отец и обратился к Мэри: – Сегодня я приезжал на ленч в клуб и случайно столкнулся там с бабушкой Спенса. Она играла в бридж в дамском игорном зале.

– Как самочувствие миссис Брэдли? – поспешно спросила Диана. Спенс сызмальства жил с бабушкой. Диана раскусила хитрость отца. Стараясь уберечь Кори от неизбежного поддразнивания, она добавила: – Я не встречалась с ней уже несколько месяцев.

– С ней все в порядке. Сегодня она была в ударе – и вполне понятно, ведь…

– Она так энергична для своих лет – верно, мама? – перебила отца Диана, но тот не сдавался.

– …ведь Спенс явился домой на уик-энд, чтобы отпраздновать с бабушкой ее день рождения.

– Он такой приятный юноша, – заметила Роза Бриттон, – обаятельный и внимательный.

– И при этом обожает поло, – вставил дедушка с многозначительной улыбкой, глядя прямо на Кори. – Но самое главное, он – близкий друг Хэйуордов, верно? – Родственники воззрились на Кори с понимающими усмешками. Только Диана воздержалась.

– Беда нашей семьи в том, что мы уделяем слишком много внимания тому, что делают или думают остальные.

– Ты права, дорогая. – Дедушка любовно обнял девушку за плечи, когда она приподнялась, чтобы помочь бабушке убрать со стола. – Есть, когда нервничаешь, вредно. Почему бы тебе не подняться наверх и заново не накрасить губы – чтобы выглядеть так же неотразимо, как до ужина?

Кори с облегчением соскользнула со стула и отнесла тарелки в раковину, а затем направилась наверх. Обернувшись через плечо, она бросила Диане:

– Выезжаем через пятнадцать минут.

Диана кивнула, думая о Коуле.

– Бабуля, – начала она, – можно я возьму к Хэйуордам остатки цыпленка?

Бабушка немедленно разрешила, но сидящие за столом домочадцы обменялись недоуменными взглядами.

– Диана, – растерянно произнес отец, – зачем Хэйуордам понадобились остатки цыпленка?

– Это не для них, – пояснила Диана, открывая холодильник и вытаскивая несколько яблок и апельсинов, – а для Коула.

– Но при чем тут уголь[1]1
  Игра слов. Коул – уголь (англ.). – Примеч. пер.


[Закрыть]? – в замешательстве спросил Роберт.

Диана рассмеялась.

– Нет, это имя – как у твоего приятеля Коула Мартина, – поправила она отца. Открыв дверцы стенного шкафа, девушка принялась исследовать его содержимое, одновременно продолжая: – Этот Коул работает на конюшне Хэйуордов и живет там. Он слишком худой – по-моему, ему жаль тратить на еду те небольшие деньги, которые у него есть.

– Несчастный старик, – пробормотал дедушка, словно исполнившись сочувствия к бедственному положению ровесника.

– Он не старик, – рассеянно возразила Диана, скользя взглядом по шеренгам банок с домашними консервами на полках. – Коул редко рассказывает о себе, но я знаю, что он учится в колледже и вынужден подрабатывать, чтобы закончить учебу. – Диана искоса посмотрела на бабушку, которая уже складывала жареные куриные грудки и тушеные овощи в большую пластиковую банку. – Бабушка, можно я возьму компот из персиков и немного варенья?

– Конечно, можно. – Миссис Бриттон вытерла руки и подошла к шкафу, чтобы помочь Диане. Расправив бумажный пакет, она положила туда три банки варенья.

– В прошлый раз, когда я угостила Коула твоим земляничным вареньем, – вспомнила Диана, – он сказал, что оно гораздо лучше конфет, а он без ума от сладостей.

Разрумянившаяся от этой похвалы изголодавшегося незнакомца, миссис Бриттон гордо присовокупила к угощению еще четыре банки земляничного варенья, а затем направилась к столу.

– Если он любит сладкое, пусть непременно попробует пирожки с черникой. Они очень полезные и питательные. – Бабушка взяла с блюда полдюжины пирожков. – Да, и обязательно угости его ореховым печеньем, которое я испекла вчера.

Когда бабушка разыскала второй бумажный пакет и снова шагнула к стенному шкафу, Диана остановила ее:

– Я бы не хотела, чтобы он считал это милостыней, бабуля. – Виновато улыбнувшись, она добавила: – Я убедила его в том, что у тебя фанатичное пристрастие к кулинарии и что у нас после каждого обеда остаются горы еды.

Дедушка поднялся, чтобы налить себе еще кофе, и усмехнулся, слыша объяснения Дианы. Обняв ее за плечи, он заметил:

– Коул сочтет нас либо безумцами, либо транжирами.

– Несомненно, – призналась Диана, не замечая, что родители уставились на нее с плохо скрытым изумлением. – Впрочем, было бы гораздо хуже, если бы он считал, что я занимаюсь благотворительностью, – призналась она с улыбкой, поднимая тяжелый коричневый пакет.

– Прежде ты ни словом не упоминала об этом парне, – спокойно заметил ее отец. – Кто он такой?

– Он? Ну, пожалуй… он совсем не похож на моих знакомых.

– Чем не похож? – продолжал допытываться отец. – Может, он бунтарь? Или ренегат? А может, просто недовольный?

Диана задумалась, остановившись в дверях.

– Наверное, он ренегат, но в хорошем смысле слова. Коул… – Она взглянула на родных и наконец закончила: – Особенный. Так мне кажется, и все. Он выглядит рано повзрослевшим и опытным. Он… словом, он не такой, как остальные, – неловко договорила она. Жизнерадостно взмахнув рукой, девушка поспешила уйти.

Воцарилось неловкое молчание. Через несколько минут ее отец обвел взглядом лица родственников:

– Жаль, но я предпочитаю других ее знакомых.

– Этот совсем не похож на них, – подхватила бабушка.

– Вот почему я уверен, что он мне не понравится.

– Роберт, – поспешила успокоить его жена, – это первый молодой человек, который понравился Диане, и потому ты немного ревнуешь. Вспомни, точно так же ты вел себя в прошлом году, когда Кори без умолку твердила о Спенсе.

– Теперь я к этому уже привык, – раздраженно возразил отец. – Мне и в голову не приходило, что увлечение Кори Спенсом затянется больше чем на месяц. А оно длится уже год и становится все сильнее.

– Кори влюблена в Спенса, – сухо заметила Мэри Фостер.

– Она решила это еще в тот вечер, когда они познакомились. А теперь уверена, что хочет выйти за него замуж. Ты давно заглядывала в ее спальню? Кори облепила фотографиями все стены. Она превратила комнату в святилище. Полнейшая нелепость!

Генри Бриттон разделял досаду зятя по поводу того, что в жизни девочек их заменили другие мужчины:

– Она скоро охладеет, вот увидите. В четырнадцать лет девочки еще не влюбляются по-настоящему.

Его жена взяла карандаш, собираясь закончить простой, но элегантный эскиз трафарета, который она придумала, чтобы расписать стены в верхней ванной для гостей.

– Генри, я влюбилась в тебя, когда мне было четырнадцать.

Роберт Фостер потерял нить разговора. Уставившись на дверной проем, где несколько минут назад стояла его дочь, он произнес:

– Скажите, мне показалось, что Диана покраснела, когда заговорила об этом конюхе?

– О студенте колледжа, – невозмутимо поправила Мэри и ободряюще сжала руку мужа.

Слегка расслабившись, Роберт смущенно взглянул на нее:

– Просто насчет девочек я строю такие грандиозные планы… Я не хочу, чтобы они увлекались мальчиками очень рано – иначе вскоре они поймут, чего лишились, выйдя замуж совсем молодыми.

– Насчет Кори строить планы незачем, – возразила бабушка. – С этой задачей она уже справилась сама. Она хочет выйти замуж за Спенса и стать знаменитым фотографом.

– Надеюсь, в обратном порядке, – хмыкнул Роберт.

Бабушка оставила его слова без внимания.

– А что касается Дианы, по-моему, она станет дизайнером интерьеров, а может, архитектором или писательницей. У нее немало талантов, но пока она не стремится проявить их. Не могу смотреть, как пропадает одаренность.

– Ее настоящий талант не пропадет, – возразил Роберт и, когда все выжидательно повернулись к нему, гордо заявил: – Хоть она и унаследовала артистическую натуру своей матери, но мозги ей достались мои. Со временем она найдет им достойное применение. Девочка всегда интересовалась бизнесом.

– Бизнес – это неплохо, – с улыбкой кивнула его жена.

– Очень неплохо, – подхватил дедушка.

Женщины переглянулись и поднялись.

– Мама, через полчаса стемнеет. Давай подумаем, как расставить столы.

Миссис Бриттон в замешательстве взглянула на мужчин:

– А вы уверены, что не хотите на десерт свежую землянику со сливками?

– Больше не могу съесть ни крошки, – объявил мистер Фостер.

– И я тоже, – подтвердил Генри Бриттон, поглаживая себя по животу. – Ты совершенно права насчет всех этих натуральных продуктов с низким содержанием жиров, Рози. Они вкусные и сытные, надо только к ним привыкнуть. А цыпленок сегодня удался как нельзя лучше. Ладно, девочки, ступайте во двор, займитесь делом.

Мужчины застыли в молчании, прислушиваясь к скрипу открывающейся двери, выходящей на задний двор. Едва дверь за женщинами закрылась, они вскочили. Роберт Фостер направился прямиком к холодильнику и вытащил картонный барабан французского ванильного мороженого, а Генри Бриттон бросился к одному из шкафов и достал оттуда яблочный пирог, купленный Гленной в булочной и припрятанный для мужской половины обитателей дома.

Вонзив нож в пышный пирог, Генри вскинул глаза на второго заговорщика:

– Большой кусок или средний?

– Большой.

Генри отрезал два увесистых ломтя и осторожно переложил их на тарелки, а Роберт в это время погрузил ложку в мороженое и извлек обратно целый айсберг.

– Одну ложку или две, Хэнк?

– Две, – твердо потребовал Генри.

Мужчины взглянули на Гленну, которая вытирала кухонные столы.

– Гленна, вы святая.

– Я предательница.

– Пока я жив, у вас не будет проблем с работой, – восторженно пообещал Роберт.

– Ваши жены уволят меня, едва узнают, на что вы меня толкаете.

– А мы снова наймем вас, – заверил ее Генри, смакуя запретное сочетание сахара и жиров. Вздохнув, он повернулся к зятю, на лице которого появилось выражение блаженства. – Я уж думал, Мэри с Розой нынче не уйдут отсюда. Боялся, что нам придется ждать, пока они не уснут, а затем совершить набег на кухню.

Мэри остановилась на лужайке, отвернувшись от кухонного окна, и продолжила обсуждать приготовления к завтрашнему приему.

– Так и сделаем, – наконец согласилась Роза. – Я позову Генри и Роберта помочь нам.

– Рано, – сухо возразила Мэри. – Они еще не справились с десертом.

Роза возмущенно подбоченилась:

– Что там у них сегодня?

– Яблочный пирог.

– Давно пора уволить эту Гленну. Помнится, Кончита и близко не подпускала ее к кухне.

Мэри покорно вздохнула и покачала головой:

– Гленна всего лишь выполняет приказы. И потом, они не дадут нам ее уволить. Не считая десертов, нам удается держать их обоих на низкокалорийной диете – мне известно, что Роберт придерживается ее и за завтраком, и за ленчем. – Она начала подталкивать тяжелый стол, понемногу переставляя его в нужное место, и Роза поспешила ей на помощь. – Вчера врач сказал Роберту, что холестерин у него наконец-то стал снижаться, – добавила Мэри.

– А как у него с давлением?

– Лучше не спрашивай.

Глава 7

Манеж был слегка наклонным, вытянутым на тридцать ярдов вправо от конюшни. Его окружала невысокая белая ограда; огромные ртутные фонари заливали его ярким, почти дневным светом, отбрасывая мрачные тени на все, что оставалось за его пределами.

Со своего наблюдательного поста у стены конюшни Диана видела, как Спенс выхаживал великолепного гнедого. Спенс что-то сказал Кори, та засмеялась и зашагала рядом с ним, и Диана улыбнулась, довольная за сестру.

Вместо того чтобы делить Спенса с Дугом, Барб Хэйуорд, отцом Дуга и какой-нибудь из многочисленных и неизбежных подруг Спенса, как предполагали Кори с Дианой, Кори заполучила его целиком. В последнюю минуту Хэйуорды вспомнили о дне рождения родственника и поспешили нанести ему визит, а на Спенса приглашение не распространялось.

И для Дианы вечер выдался удачным. Коул оказался в ее полном распоряжении. Частые встречи с ним по поводам, которые отнюдь не выглядели надуманными, требовали от девушки немалой изобретательности, но самым трудным было скрывать чувства к Коулу от самого Коула и от остальных.

Почти все подруги Барб сходили с ума от Коула – высокого, загорелого, широкоплечего и узкобедрого. Каждый дюйм его мускулистого тела дышал силой и сексапильностью. Полное отсутствие хоть какого-нибудь положения в обществе, нехватка денег и работа в конюшне пролегли между Коулом и его поклонницами подобно непреодолимой пропасти. И вместе с тем делали его бесконечно притягательным.

Он отказывался рассказывать о себе, и эта скрытность придавала ему таинственность и обаяние.

Он был недосягаем и потому еще более желанен.

Он не поддавался чарам томных взглядов, денег, дерзких выходок. И представлял собой достойную мишень.

Поскольку ни приказами, ни подкупом нельзя было развязать Коулу язык, девочки часами строили догадки насчет его семьи и оставшихся дома друзей, изобретали способы, чтобы помочь ему забыть и похоронить прошлое.

Они шли на все, лишь бы завладеть вниманием Коула, – от невинного флирта до вызывающих нарядов, от просьб осмотреть якобы вывихнутые щиколотки и сломанные запястья до попыток упасть к нему в объятия, когда он помогал им спрыгнуть с седла.

Диана наблюдала за реакцией Коула на попытки девочек кокетничать с ним и вскоре поняла: чем смелее попытка, тем беспощаднее отпор. Робких поклонниц он доводил до слез своими насмешками, снисходительно беседуя с ними менторским тоном. Более дерзких преследовательниц подвергал неделям холодного и отчужденного обращения. К сожалению, эти приемы заставляли поклонниц вновь искать способы завоевать расположение юноши.

Почти все девочки, которые бывали у Хэйуордов за последние два года, заявляли: они небезразличны Коулу. В этом году, в апреле, девять девочек поставили по десять долларов каждая, споря, кто из них первой поцелуется с Коулом. Диана воздержалась, заявив, что Коул ей ничуть не нравится, но вызвалась быть казначеем – и втайне помолилась, чтобы ей никогда не пришлось выдавать злополучный выигрыш победительнице. Этой же весной, чуть раньше, когда подруги Барб остались у нее ночевать, Барб объявила, что выиграла пари. В течение получаса она убеждала подруг, приводя приятно возбуждающие, со вкусом подобранные и маловероятные подробности об этом поцелуе и последовавших за ним ласках.

Диана чуть не вскипела от очередного описания еще одной страстной позы, но в эту минуту Барб рухнула на постель и захохотала.

– С первым апреля! – воскликнула она и была тотчас обстреляна воздушной кукурузой.

Как бы несчастлива ни была Диана, прежде чем Барб призналась в своей шутке, она не выдала себя – ни словом, ни гримасой. Ни до признания Барб, ни после.

Оглянувшись через плечо, Диана увидела, что Коул наполняет кормушку в последнем деннике, и поняла, что вот-вот он выйдет из конюшни и присоединится к ней. Она знала о Коуле гораздо больше, чем другие девочки, – потому что она одна проводила с ним достаточно много времени.

Диана могла с закрытыми глазами сказать, как солнечные лучи превращают его волосы в полированное эбеновое дерево; как внезапная белозубая улыбка смягчает резкие черты его лица, а в глазах искрится расплавленное серебро; она знала прикосновение его рук к талии – как-то раз Коул подкрался к ней сзади и, дурачась, подбросил в воздух, желая убрать с дороги. Девушка слышала неудержимую ярость у него в голосе, когда Коул вытаскивал из конюшни приятеля Дуга, беспощадно распекая его за то, что он вздумал курить в конюшне.

Еще Диана видела, как Коул принимал выводок котят, ласковым бормотанием утешая их мать, а потом буквально воскресил родившегося мертвым котенка, осторожно массируя ему грудь большим пальцем.

Диана наяву испытала некоторые ощущения, о которых другие девочки могли только мечтать, но между ней и остальными имелось два существенных отличия. Диана не стремилась превратить свои фантазии в реальность, и, кроме того, ей было ясно: мимолетная дружба с Коулом – все, на что она может рассчитывать.

Диана знала, что никогда не почувствует прикосновение его губ, не ощутит, как его руки сомкнутся у нее за спиной. Девушка слишком хорошо понимала: если Коул захочет поцеловать ее, она вряд ли сохранит здравый рассудок.

Коул не удосуживался заводить с ней осторожные разговоры или прибегать к сложной тактике – он считал Диану равной и не очень-то заинтересованной собеседницей. Но Диана не обольщалась: невозможно найти двух людей, столь разительно отличавшихся друг от друга.

Коул был грубоватым, порывистым и приземленным, а Диана – сдержанной, осмотрительной и безнадежно благопристойной.

Он принадлежал к миру мотоциклов, вытертых джинсов и многострадальных рюкзаков – выбранных ввиду необходимости самому прокладывать себе дорогу.

Неотъемлемыми составляющими ее мира были «БМВ», вечерние туалеты и соответствующий багаж – благодаря возможности придерживаться гладко заасфальтированных дорог.

Невзирая на свое философское отношение к ситуации, Диана вздохнула, глядя, как Кори шагает бок о бок со Спенсом. Охота на Спенсера Эддисона сулила Кори многочисленные разочарования и беды, но она с готовностью шла на этот риск. А Диана этого не могла и не хотела.

Коул закончил задавать лошадям корм и молча подошел к Диане, встав у нее за спиной.

– Я искренне надеюсь, что вздыхали вы не из-за Эддисона, – сухо проговорил он.

Диана виновато вздрогнула, мгновенно придя в волнение от его близости. Его голос был мрачным и страстным, как ночь; от него пахло мылом и свежим сеном; казалось, он нависает над ней – такой же непреодолимый и суровый, как горы на западе Техаса.

– Что вы имели в виду?

Подойдя поближе, Коул поставил ногу на нижнюю перекладину ограды и кивнул в сторону медленно приближающейся парочки:

– Мне неприятно видеть то, что встает между вами и Кори. Я никогда не встречал родных сестер, которые были бы так близки, как вы. А теперь мне совершенно ясно: Кори желает заполучить своего спутника с потрохами.

– Неужели это так заметно? – спросила Диана, вглядываясь ему в лицо, старательно не замечая, что рукав его рубашки касается ее плеча.

– Посмотрите на нее, когда Эддисон рядом, и сразу поймете, что у нее на уме.

От этих слов Диане стало не по себе, но она не могла сменить тему и потому проследила за его взглядом.

– Спенс – отличный наездник, – заметила она.

Коул пожал плечами:

– Да, он недурно ездит.

Диана знала Спенса с детства и потому пресекла попытку усомниться в его способностях:

– Он ездит не просто «недурно»! Все считают, что он способен стать профессиональным игроком в поло!

– Какое сокровище! – процедил Коул издевательским тоном, которого Диана прежде никогда не слышала от него. – Звезда футбольной команды колледжа, «профессиональный» игрок в поло и дамский угодник олимпийского масштаба!

– Зачем вы так? – спросила Диана, встревожившись за Кори.

Коул метнул в нее сардонический взгляд:

– Я еще никогда не видел Спенса без хорошенькой девушки, расточающей ему томные улыбки и благоговеющей перед ним – так, как благоговеете нынче вы с Кори.

– Я? – выпалила Диана, еле сдерживая смех. – Я?

Коул вгляделся в ее разрумянившееся лицо.

– Насчет вас я ошибся, – наконец признался он с усмешкой и повернулся к Кори и Спенсу, которые теперь не спеша двигались к конюшне. – Надеюсь, Кори легко отделается. Она чертовски крепко втюрилась в этого Эддисона. Сегодня она потратила на него целую пленку.

– Это еще ничего не значит, – покривила душой Диана. – Вы же знаете, как серьезно Кори занимается фотографией. Сейчас она работает над серией спортивных сюжетов, и поскольку Спенс ездит верхом…

– Он еще не садился в седло, Диана.

Закусив губу, Диана помедлила, а затем смущенно спросила:

– Вы думаете, Спенс заметил, как она к нему относится?

У Коула вертелся на языке решительный ответ, но он не хотел тревожить Диану и теперь, когда понял, что она не принадлежит к армии обожательниц Эддисона, был готов проявить милосердие к ближнему.

– Если он и заметил что-нибудь, значит, внимание Кори его не раздражает – или же он слишком хорошо воспитан, чтобы ранить ее чувства.

Коул положил руки на ограду, и они с Дианой замолчали. Наконец Коул произнес:

– Если Эддисон тут ни при чем, тогда кто же тот счастливчик, при мысли о котором ваше сердце бьется сильнее?

– Джордж Сигурни, – пряча усмешку, ответила Диана.

– Этот Сигурни тоже наездник вроде Эддисона? Или же просто будущий студент колледжа?

– Мистер Сигурни – глава приемной комиссии Южного методистского университета. Он подписал мое заявление, чем заставил затрепетать мое сердце…

– Диана, это замечательно! – перебил ее Коул с ослепительной улыбкой. – Почему же вы не сказали мне об этом раньше?

«Потому что когда я рядом с тобой, все остальное не имеет значения», – мысленно отозвалась Диана.

– Просто ждала подходящего случая, – небрежно ответила она.

Коул удивленно взглянул на нее:

– Вы уже решили, в какой области будете специализироваться?

Диана покачала головой, и Коул продолжал покровительственным тоном мудрого взрослого:

– Не беспокойтесь об этом. У вас впереди уйма времени.

– Спасибо, – ответила Диана с улыбкой. – А как насчет вас? Вы уже решили, кем станете, когда подрастете?

Коул усмехнулся, услышав ее дерзкий вопрос.

– Угу, – кивнул он.

– И кем же вы станете?

– Богачом, – с непоколебимой убежденностью выпалил юноша.

Диана знала, что в колледже Коул изучал преимущественно финансовое дело, но подробности его замысла оставались для нее неизвестными.

– И у вас есть какой-нибудь план?

– Да, кое-какие идеи.

А в это время Спенс повернул лошадь к конюшне, и Кори поняла, что ее время истекло, прежде чем Спенс успел сказать:

– Мне пора.

Кори попыталась придумать какой-нибудь остроумный ответ, но рядом со Спенсом она теряла способность мыслить.

– Я пообещал Лайзе заехать за ней в девять, – добавил ее собеседник.

– Вот как? – упавшим голосом произнесла Кори. – Ты пообещал Лайзе?

– Разве она тебе не нравится? – удивленно осведомился Спенс.

Кори восхитила непроходимая мужская тупость. К Лайзе Мерфи она питала в лучшем случае отвращение, и та отвечала ей взаимностью.

Месяц назад Кори с родными посетила состязания по верховой езде, проводившиеся в Сан-Антонио, и с удивлением и восторгом заметила среди зрителей Спенса. Поскольку она захватила с собой фотоаппарат, ей удалось сделать несколько превосходных снимков Спенса. Когда Лайза направила свою лошадь к конюшне, получив голубую ленту за выездку, Спенс двинулся за девушкой, и, естественно, Кори осторожно последовала за ними, надеясь еще несколько минут лицезреть предмет своего обожания.

В огромной конюшне было тесно от лошадей, конюхов, тренеров, владельцев и наездников, и Кори не сомневалась, что ее никто не заметит. Делая вид, что разглядывает лошадей, она медленно продвигалась вперед, останавливаясь, чтобы перемолвиться словечком с наездниками. Девушка почти достигла денника, отведенного для лошади Лайзы, когда Спенс двинулся наперерез ей на поиски кока-колы. Кори быстро отвернулась, и Спенс не заметил ее – но Лайза оказалась наблюдательнее. Большими шагами выйдя из денника, она остановилась лицом к лицу с Кори.

– Какого черта ты вертишься тут? – выпалила Лайза приглушенным, но исполненным негодования голосом. – Неужели ты не понимаешь, что выставляешь себя на посмешище, таскаясь за Спенсом по пятам? Немедленно убирайся отсюда и держись от него подальше!

Униженная, Кори вернулась на арену и присоединилась к родным на открытой трибуне, но держала фотоаппарат наготове – на случай, если Спенс появится снова. Ее предусмотрительность оказалась очень кстати: несмотря на то что Кори так и не увидела Спенса, она стала свидетельницей падения Лайзы в следующем заезде. Едва Лайза шлепнулась на мягкое место прямо в грязь – при этом у нее слетела шляпа и волосы закрыли лицо, – Кори успела снять несколько кадров. Один из снимков Кори полюбила особенно нежно и отвела ему постоянное место на стене своей спальни – несмотря на то что Спенса там не было.

Поскольку Спенс по-прежнему ждал ответа, она пожала плечами и безразлично произнесла:

– Я никогда не выделяла Лайзу среди твоих подруг.

– Почему это?

– Наверное, для тебя это не имеет значения…

– Нет, говори, – потребовал Спенс.

– Ну хорошо: она коварнее, чем двуглавая змея!

Спенс расхохотался и редким для него жестом явного расположения приобнял Кори за плечи. Кори пришла в такой восторг, что чуть не пропустила еще более удивительное зрелище: Диана стояла у ограды рядом с Коулом, и их руки почти соприкасались. К тому же Диана и привлекательный, но необщительный конюх Хэйуордов, по-видимому, были поглощены беседой.

Прежде Кори считала увлечение сестры невероятным, но сейчас преисполнилась уверенности: Диана влюблена в Коула. Кори лихорадочно принялась искать способ продлить их разговор, думая при этом, как бы подольше побыть наедине со Спенсером.

– Спенс, – вдруг выпалила она, – а ты не мог бы подвезти меня домой?

Он перевел взгляд с пары, стоящей у ограды, на свою спутницу:

– Разве Диана не захватит тебя с собой, когда соберется уехать?

– Так было задумано, – призналась Кори, а затем заговорщицки улыбнулась и кивнула в сторону ничего не подозревающей сестры. – Просто мне не хочется портить им вечер.

Спенс непонимающе уставился на нее, затем на Диану с Коулом, и недоверие у него на лице сменилось насмешливой улыбкой.

– Ты и вправду хочешь сказать, что Диана увлечена Коулом Гаррисоном?

– А ты считаешь это невозможным?

– Разумеется.

– Потому что он работает в конюшне? – Кори затаила дыхание, надеясь, что ее кумир предпочтет скрыть свой снобизм.

– Нет.

– Тогда почему же?

Спенс снова взглянул на Диану и покачал головой, усмехаясь:

– Неужели ты не понимаешь – из всех девушек на земле Диана в последнюю очередь способна заинтересоваться этим угрюмым, неотесанным типом. К тому же рядом с ним она робеет.

– Почему ты так уверен в этом? – спросила Кори, хотя в глубине души согласилась со Спенсом.

– Я превосходно разбираюсь в женщинах, – ответил ее собеседник снисходительно, – и к тому же не жалуюсь на свою проницательность.

– Проницательность! – насмешливо повторила Кори, вспомнив, как уверенно Лайза Мерфи держит Спенса в своих коготках. – Что это за проницательность, если ты считаешь Лайзу лакомым кусочком?

– Мы говорим не про Лайзу, а про Диану, – любезно, но твердо напомнил Спенс.

Поскольку он явно не собирался верить в романтическое увлечение Дианы Коулом, Кори принялась спешно подыскивать другое объяснение, благодаря которому Диана могла бы остаться у Хэйуордов, а Спенс отвез бы саму Кори домой. Девушка выпалила единственный правдоподобный довод, который пришел ей в голову:

– Ну ладно, придется открыть тебе тайну: пару лет назад Диана упала с лошади и с тех пор боится ездить верхом.

– Знаю.

Всеми силами стараясь придерживаться истины, Кори продолжала:

– А Коул считает, что ей надо преодолеть страх. Но ты ведь знаешь Диану: ей не нравится, когда кто-нибудь видит, как она нервничает или боится…

Наконец прозрев, Спенс ухмыльнулся.

– Диана берет частные уроки верховой езды! – пришел он к приемлемому, пусть даже и неправильному выводу. – Вот здорово! – Он кивнул на свой белый джип «Чероки», едва они приблизились к стоящей у ограды парочке. – Собери свои вещи – я подброшу тебя домой.

Кори кивнула и поспешила вперед – в надежде, что Диана не станет возражать и портить ее замысел.

– Спенс предложил подвезти меня домой, – объявила она, бросая на Диану умоляющий взгляд – такой красноречивый, что Коул прикусил губу, скрывая улыбку. – И теперь ты можешь пробыть здесь сколько захочешь.

Диана недовольно уставилась на нее. Лишившись компании Кори, она не могла и не хотела задерживаться с Коулом, но вместе с тем желала отправить Кори домой со Спенсом.

– Хорошо, – ответила она, решив уехать немедленно после сестры.

Пока Коул подхватывал поводья гнедого и вел в денник этого самого молодого обитателя конюшни, Диана наблюдала, как ее сестра и Спенс садятся в машину. Она смотрела на джип, пока его задние фары не исчезли за поворотом, а затем вошла в конюшню, чтобы забрать свою сумочку и ключи от машины. В дальнем конце длинного коридора Коул опустошал привезенный ею пакет, перекладывая угощение в маленький холодильник. Диана подошла поближе, чтобы попрощаться.

– До свидания, – произнесла она.

– Подождите немного, – сказал он, и у Дианы заколотилось сердце. – Если вы уедете так рано, вам придется тащиться следом за ними до самого дома, – добавил он с понимающей улыбкой, – что окончательно сконфузит Эддисона и чертовски рассердит Кори. Почему бы вам не задержаться и не разделить со мной эти припасы?

Диана приняла его приглашение с радостной улыбкой:

– Я уже поужинала, но с удовольствием составлю вам компанию.

– Только есть нам придется на коленях, – предупредил Коул.

– Предлагаю устроиться по-другому, – возразила Диана, выходя из конюшни.

Пока разогревались цыпленок и овощи, Коул разобрал пакеты, а затем наполнил свою тарелку аппетитными остатками чужого ужина и вышел из тесной кухни в коридор.

– Все готово, – произнесла Диана, потянувшись к выключателю. – Но если немного притушить свет, все будет выглядеть гораздо лучше – можете мне поверить. – Она выключила яркий свет в коридоре, и Коул остолбенел, пораженный ее достижением.

За каких-нибудь десять минут девушка превратила три охапки сена и лист фанеры в стол, накрытый пляжным полотенцем в красную, желтую и оранжевую полоску, взятым из багажника автомобиля. Посреди стола, между двумя керосиновыми лампами, высилась старая металлическая миска, наполненная сочными листьями гибискуса и ярко-оранжевыми бутонами.