Книга: Открой глаза. Эссе об искусстве - Джулиан Барнс

Структура и содержание Композиционно книга выстроена в хронологическом порядке, охватывая период от романтизма до постмодернизма. Открывающая глава посвящена Теодору Жерико и его знаменитой картине «Плот Медузы», а завершающая – современному художнику Говарду Ходжкину.

Особенность сборника заключается в том, что Барнс не стремится дать исчерпывающее описание художественных явлений, а предлагает читателю собственный, глубоко личный взгляд на известные произведения искусства. Автор анализирует не только сами полотна, но и контекст их создания, биографии художников, а также восприятие картин современниками.

Стиль повествования Авторский подход характеризуется отсутствием авторитетов и готовностью подвергать сомнению любые устоявшиеся мнения. Барнс не боится ставить под вопрос даже самые очевидные интерпретации, предлагая читателю взглянуть на знакомые произведения под новым углом.

Язык изложения отличается легкостью и доступностью, при этом сохраняя высокий интеллектуальный уровень. Автор умело сочетает академичность с разговорным стилем, делая сложные искусствоведческие концепции понятными широкому кругу читателей.

Целевая аудитория Книга рассчитана на ценителей искусства, готовых к глубокому погружению в мир живописи. Однако она будет интересна и тем, кто только начинает свой путь в искусстве, поскольку автор не требует от читателя глубоких предварительных знаний.

Критические замечания Некоторые читатели могут найти текст излишне детализированным, особенно в части анализа малоизвестных произведений. Отдельные моменты могут показаться перегруженными фактологическим материалом, что может затруднить восприятие.

Итоговые впечатления Сборник «Открой глаза» – это не просто искусствоведческий труд, а настоящее путешествие в мир живописи, где каждый читатель может найти что-то новое для себя. Барнс создает пространство для диалога с искусством, где нет единственно верных ответов, а есть множество возможностей для интерпретации и понимания.

Главная ценность книги заключается в том, что она заставляет читателя по-новому взглянуть на привычные вещи, переосмыслить устоявшиеся представления об искусстве и открыть для себя новые грани известных произведений. Это именно тот случай, когда искусство становится не просто объектом изучения, а поводом для глубокого размышления о природе творчества и восприятия.

Но для искусства все это не имеет значения: оно продолжает существовать выше нашего понимания, огромное и безразличное.

Что меня покорило в этой книге, так это влюбленность Барнса в искусство. Он рассказывает так, что я невольно зачаровывалась многими из авторов, с горящими глазами высматривала волшебство в картинах, которые ранее я бы скорее всего пропустила, лишь скользнув взглядом, не задержавшись. Обычно мне будуарные картины девятнадцатого и начала двадцатого века не кажутся столь интересными, но Барнс доказал свою причастность к искусству и сумел показать их, скажем, в новом освещении, добавил глубины.

«А цензура продолжает действовать, ограничивая знания потомков. Это не просто запрет картины и литографии с неё: подавлена реакция поколения, для которого она написана, тех людей, что могли бы поведать нам, как её следует читать. Из-за этого пробела для сегодняшнего зрителя картина оказывается ещё более непроницаемой. В этом смысле цензура своего добилась, как это часто случается…»

Мне не нравится изобразительное искусство прошлого века (да и нынешнего тоже), и Джулиану Барнсу не удалось это исправить ни на йоту. Любопытно, ставил ли автор целью это сделать. Нет, я про себя конкретно. На всём протяжении книги чувствовалось, что автор пишет о том, что его увлекает, что ему занятно было знакомится с искусством XX века и некоторыми его представителями. А потом и рассказывать. С современным тоже. И в этом моменте главное — созвучно ли написанное с твоим восприятием и видением изображённого, зафиксированного момента на холсте. Всё-таки понимание и представление одного человека может кардинально отличаться от понимания и представления другого. С этим ничего не поделаешь. То, например, чем восторгается Джулиан, у тебя может вызвать лишь безразличное «ну ладно, ну ok». И вот это различие в интерпретации накладывает определённый, не совсем положительный отпечаток. Если в первой половине книги я ощущал баланс в повествовании между творчеством художников и их личностями, моментами из биографии, то во второй половине весы качнулись в сторону второго. Больше становится акцент на отношениях (или отсутствия таковых) с женщинами. Всё чаще проскальзывают слова «эротично», «порнографично». Это не понравилось. Но что поделать, если это личное кардинальным образом отзывалось в картинах некоторых художников? Или просто автор так видел, а истина другая? Ну вот какие чувства у вас вызывает, например, лицезрение картины «Сотворение мира» Курбе (если абстрагироваться от названия)? Сборник снабжён кар… иллюстрациями цветными. Это плюс. То, что их мало (или недостаточное количество, на мой взгляд) — это минус. Многие картины, которые упоминаются в тексте или описываются автором, не иллюстрированы, а это значит, что при чтении приходилось брать смартфон или включать ноутбук, чтобы посмотреть, как они выглядят. Это не вполне удобно, как вы понимаете. Довольно скоро это надоело. Я бросил это дело. Фантазия, воображение, здравствуйте! Скука, добро пожаловать! Вопрос: зачем описывать картину целую страницу, а потом на следующей представлять оригинал? «Ну блин!» — единственная доступная мне мысль, перетекающая в недовольный возглас при таком повороте событий. Или после такого же отсутствие оного. А я читал сквозь строки, пропуская куски описания, думая, что меня дальше ждёт. А фиг там! Разочарование. Приходилось перечитывать. «Да блин!» Спасали в такие моменты истории бытия авторов. Я знал, что у известного психоаналитика Зигмунда Фрейда был внук художник, но на этом мои знания ограничивались. Благодаря этой книге я познакомился с ним поближе. Занятная, надо сказать, личность, этот Люсьен. Спасибо за это Джулиану Барнсу. Навеяло, что методы работы отдельных персонажей из мира художников иногда способны вогнать в ступор человека несведущего. Бедные натурщики и натурщицы. А спор по поводу дилеммы, люди какого призвания более капризны, мнительны и заносчивее разгорелся с новой силой. И хоть о композиторах здесь почти (или совсем не упоминается) не упоминается, они в моём сознании добавились по умолчанию. Как же без них?! «Спасибо», Джулиан! Всяких личностей читающие встретят на страницах заметок поданного Его Величества Короля, не только отвратительных и вызывающих антипатию. Творчество художников, упоминаемых в тексте, которое мне мило и находит хоть какой-то отклик в душе, так и останется близким и волнующим. А увлечь чем-то новым, открыть новые имена у писателя не получилось. Но думается мне, что в данном случае это не сколько «вина» и неумение автора, сколько моя невосприимчивость. Кстати, будет на страницах сборника и сравнение литературы с живописью, заметки про взаимоотношения некоторых писателей и художников предоставит автор возможность почитать. За что ему моя благодарность.

«Какая мерзость. И как жалок род человеческий. В попытках не думать о преступлениях и глупостях этого мира (и не страдать от них) я с головой погружаюсь в искусство: печальное утешение…» (с)

В общем и целом, неоднозначные у меня впечатления об этом сборнике эссе. Всё-таки литература, музыка и архитектура мне ближе. Так уж исторически сложилось. Рассуждения, что первично — линия или цвет, мне безразличны. Изучать, как менялось творчество того или иного художника (за редким исключением) тоже не особо интересно. Объём, фактура и гармония цвета, контрасты, глубина, мазок, оттенок, насыщенность, интенсивность, колорит, композиция, вот это вот всё — почти всегда проходит мимо меня. Но это субъективно. Этим нужно гореть, это должно завлекать. Тем более, если имеешь счастье лично быть знакомым с кем-то из живущих и творящих в одном с тобой временном промежутке. Я же, в силу своей, наверное, ограниченности, оцениваю картины по принципу «нравится-не нравится», а также пробуждает какие-либо эмоции написанное или нет (не важно даже, какие это эмоции и чувства, главное — их наличие; а тревога это, восторг ли, задумчивость, замешательство и проч. — пусть). Барнс пишет, что картине не требуется длинной подписи. Она должна вызывать эмоции. Например, такие как «а-а», «эм», «о-о» и проч. И не только он. Живопись XX века с её течениями так и останется не понятой и не принятой мной. Как к этому относиться, я не знаю, но это факт. Я как считал это нелепой мазнёй (хорошо, не всё), так, пожалуй, и буду. И вот именно такие односложные впечатления и вызывают у меня творения художников XX и XXI века. В отличие от более ранних представителей живописи. Там талант, чистый гений на первом месте. А у этих личные переживания, огромное яйцо в клетке, гигантский мишка в центре парка. Ну… Что является искусством, что можно считать искусством, как меняется отношение людей с годами, веками к тому или или иному течению — об этом тоже можно будет прочитать и, может быть, возразить автору. Доходило и доходит и сейчас дело до судов по этому поводу. Я уж не говорю про непрекращающиеся споры обывателей, людей приземлённых. Тем более, в наш-то век «интернетов этих ваших». Только без оскорблений и рукоприкладства. И мирно, по возможности. А то ведь всякое бывает. И простая, сиюминутная, быстро проходящая обида в подобных вещах — это не самое страшное. Надо ли оно вам или нет — решать, как всегда, исключительно вам. Мои сумбурные мысли по поводу этого сборника вам вряд ли помогут. Если любите и вам интересно изобразительное искусство, то — почему бы и не попробовать. А ещё если вам нравится художественное воплощение литературного таланта Джулиана Барнса, то открыть другую сторону этого писателя не будет лишним. Ознакомившись с данной работой, я так и не пришёл к пониманию, какую художественную книгу прочитать у него первой. Жаль. Отложу решение этого вопроса на потом. Обещанное аннотацией «виртуозное равновесие едкой иронии и утонченного лиризма, сарказма на грани цинизма и веселого озорства» видимо гуляло в другом месте. Не удалось с ним пересечься. С утверждением, что «это собрание тонких, остроумных и, порой, неожиданных наблюдений, дарящих не только литературное удовольствие, но и богатую пищу для ума» я согласен лишь наполовину. Ну да ладно. Истина в глазах смотрящего. Или смотрящей.

«Верьте искусству, а не художнику; истории, а не рассказчику. Художник забывает, но искусство помнит все…»

Каждое эссе очень хорошо построено. Немного биографии, немного описания картин, немного рассуждений. И всё это написано именно языком художественной литературы, а не какой-то научно-популярной. Фактически каждое эссе это небольшая история про художника. Автор может иногда вообще почти ничего не рассказывать о жизни очередной личности, но достаточно нескольких ярких деталей, и вот просто знакомое имя превращается в живого человека, со своим характером, своим взглядом на мир.

Личность художника раскрывается именно через картины. Наверняка здесь есть определенная доля мнения автора, и его отпечаток тоже накладывается. Но тем не менее художники раскрываются именно через свои работы, иногда прослеживается вся их биография, где-то акцент на личной жизни, где-то упор на какие-то события, повлиявшие на творца.

На меня всё равно наибольшее впечатление произвело первое эссе, про Жерико. Но наверное просто сама история его картины "Плот Медузы"" не может оставить равнодушной. Картина написана по реальным событиям, которые художник немного пропустил через себя, что-то поменял, что-то приукрасил. Сами факты кошмарные, потерпевшие кораблекрушение люди, которые дошли до каннибализма, уже жутко. И картина впечатляет ещё сильнее от того, что ты знаешь, про что она, для чего. Это настоящее произведение искусства, в котором есть и жизнь, и собственно искусство. Вообще наверное само искусство это и есть жизнь, пропущенная через душу творца, в итоге получается шедевр.

Не смотря на мое почти абсолютное невежество в том, что касается художников, мне было очень интересно читать, в итоге сложилось какое-то впечатление о каждом человеке, про которого пишет автор. Его картины, методика, стиль, его искусство.

Иногда забавно раскрывается характер очередного творца. Сезанн, который бесится, когда его модели двигаются, смешной. И Мане, который просил, чтобы модели просто жили, тоже интересный.

Одно из самых ярких впечатлений от конкретных работ это Редон. Его психоделические картины с отрубленными головами не выходят из головы так быстро. Конечно, головы там вовсе не отрубленные, они сами по себе, цельный организм, существо, создание. НЕЧТО. По-другому и не скажешь. Для меня, даже после прочтения эссе, так и непонятно, а про что собственно Редон. Но его работы точно цепляют, хотя от них иногда в буквальном смысле тошнит.

Спасибо автору, я забила свой гугл-поиск десятками картин, мне всё хотелось увидеть, рассмотреть, изучить. Вот это мотивация к изучению изобразительного искусства, я почти ничего о нём не знаю, к сожалению, но останавливаться на нескольких эссе мне точно не хочется.

Рассуждения Барнса охватывают довольно короткий промежуток времени от начала 19 века до современности. 

Несмотря на кажущуюся легкость, вопросы, которых он касается, в масштабе искусства огромны. Что можно считать искусством? Как вообще искусство становится искусством? Как оно влияет на нашу жизнь? Он ищет связь между эпохами и художниками, показывает пути развития от направления к направлению,видит тонкие нити, связывающие художников и произведения.

Барнс прав, порой все, что нужно, широко открыть глаза и смотреть, чисто и непредвзято. Но мы раз за разом совершаем те же ошибки: прежде чем, отправиться на выставку, считаем своим долгом хотя бы мельком пробежаться по биографии художника, искренне считая, что нам это поможет.Но заметьте, Барнс даже не утруждает себя написанием имен художников.

Что? Вы не знаете, как зовут Фантен-Латура? Ничего страшного, это и не важно. Важно то, как меняет наше восприятие знание о том, как жил художник, что пил, что ел, с кем дружил или конфликтовал, какие тайны и секреты прятал, и какой была личная жизнь, важно, то, как это отразилось на творчестве художника. 

Читать Барнса мне в любом жанре интересно из-за его уникальной способности представить предмет совершенно с другой стороны, раскрыть новые грани или показать неожиданную глубину. 

Все-таки, искусство современности мною ценится меньше, но узнать некоторые подробности жизни и творчества Фрейда (нет, не «того самого», а его внука) было интересно. Хотя, признаюсь честно, его картины «18+» на меня производят сильное, но отталкивающе впечатление. Мне не хочется разглядывать их подолгу. В них я вижу только жёсткое и холодное изображение плоти, терзаемой временем и художником, и его равнодушие, если даже не презрение. 

И просто провалиться мне на месте, если кто-то согласится с тем, что Дега, вероятно, был женоневистином (это идея не Барнса, он лишь рассказал, что такое имело место быть), и в его картинах женщины уродливы и похожи на животных в зоопарке для забавы. 

Женщины Дега для меня оди из самых карсивыхи живых. 

Рассуждения об искусстве - не простая область, мы неизменно и даже против свей воли превносим сюда свои предубеждения и жизненные установки. 

И именно на примере Фрейда я сильнее всего ощутила, как знание некоторых фактов о его личной жизни, характере и поступках, мое воспитание и мой стиль жизни меняют мое восприятие картин. Мне стало казаться, что всех позировавших женщин он «принуждал морально или физически».

И эта книга показывает, как важно иногда просто смотреть.

Эссе не объединены стилем, различаются как по структуре, так и по содержанию. У Барнса своя какая-то тактика, и он её придерживается. Вот он пишет о цензуре в творчестве и картине как протесте. А вот он уже рассказывает, как картины проживают собственную жизнь. А вот здесь нашлось место размышлениям о границе между искусством и ремеслом. Сюжеты картин сравнимы с сюжетами романов, и порой этот роман немыслим без невидимой личности стоящей за ним - самого художника.

Рассуждениям о связи биографии творца и его творчества в книге уделено немало внимания. Насколько на наше восприятие картины влияет знание фактов из жизни художника? Возможно ли изучение творчества в отрыве от изучения личности? И нужно ли вообще пытаться заглянуть в личную жизнь творца? Сколько процентов успеха кроется в интересной и незаурядной биографии, которая так влечёт стороннего наблюдателя?

Эта книга не учебник и не пособие, не подробный разбор истории искусств и не научное исследование, это очень приятное чтение о том, что творчество иногда может менять мир, иногда в нём кроется спасение, а иногда оно просто помогает бодрее взбираться по лестнице.

Меня никогда не водили в детстве на выставки, просто в нашем городе ничего особо выдающегося не экспонировалось, а родители не были фанатами настолько, чтобы специально куда-то ездить. Но интерес к галереям пришел как-то сам собой с возрастом. Мне нравится ходить среди картин, рассматривать изображения, узнавать знакомые и запоминать незнакомые полотна. Правда способность (или желание, в этом я еще не разобралась) всматриваться в картины, осмыслять все детали, анализируя их в связке с биографией художника или с реальной историей у меня пока не появилась. А вот Барнс раскрыл некоторые художественные работы и их авторов именно в таком свете.

Больше всего меня зацепило первое эссе про Жерико и его картину "Плот "Медузы". Картину я видела и раньше, но никогда не задумывалась, что сюжет иллюстрирует реальное событие. Было крайне интересно узнать историю попытки спастись с корабля "Медуза", вот уж где по-настоящему напряженная и трагичная история. И не менее интересно было следить за рассуждениями Барнса, почему Жерико из множества эпизодов от крушения до спасения изобразил именно этот.

Остальные эссе больше знакомят читателя с художниками, их историей, характером, стилем, нежели с какими-то конкретными картинками. Достаточно кратко, но емко у автора получилось обрисовать именитых живописцев. Но не все эссе отложились в памяти: то ли одни художники затмили своими историями других, то ли мне проще было запомнить тех, о ком я хотя бы слышала, то ли просто что-то понравилось больше, оттого и запомнилось лучше. Наверное, стоит считать этот сборник размеренно, останавливаясь после каждой главы.