Текст книги "Колесо жизни и смерти"

9. Когда и от древностей бывает польза

Так близко, так мучительно близко!

Дэнни несколько секунд лежит на полу, проклиная злополучное невезение, которое вывело на ненадежный участок потолка именно его, а не Джимми. «Вот вам и доказательство, что папа был не прав, – думает он. – Иногда мы сами кузнецы своей удачи – но иногда просто наступаем не туда, куда надо». Он осторожно втягивает в себя воздух, проверяет, двигаются ли руки и ноги, ждет, пока в голове прояснится, а сердце чуть замедлит бег.

Джимми не в себе – это яснее ясного. Но что означали его причитания «он тут, он тут»? Ни дать ни взять персонаж фильма ужасов, клоуны любили смотреть их по вечерам после представлений. При воспоминании о страхе, застывшем в глазах Джимми, Дэнни передергивается. А что еще удивительней – он, похоже, искренне изумился, когда Дэнни обвинил его в поджоге. Лицо иллюзиониста на краткий миг прояснилось, и он стал похож на прежнего Джимми. Совсем нормальным – по крайней мере, по своим прежним нормам, по нормам «Мистериума».

Дэнни садится и встряхивает головой. Фыркает, прочищая нос и горло от пыли. Вокруг все еще темно, но в коридоре вспыхивает свет.

– Что тут происходит?! – кричит Роза. – Дэнни? Ты там?

Позади нее раздается громовой голос Заморы:

– Fuego! Пожар! Скорее тащите огнетушитель!

Мальчик поднимает голову. В лицо, на секунду ослепив, ударяет свет. Голос Розы звучит уже совсем рядом:

– Все в порядке, Дэнни, ты очень удачно приземлился.

Луч фонарика сдвигается в сторону, и, приподнявшись, Дэнни чувствует, как мягко пружинит под обломками матрас старинной кровати. По крайней мере, вот тут и впрямь повезло – с мягкой посадкой! Он провалился в одну из самых парадных спален «господской» половины дома.

Тем временем Розу догоняет Иззи. Гимнастка обводит глазами дыру в потолке и снова смотрит на постель:

– Людовик Четырнадцатый, Дэнни. Фамильное наследство. Мы чуть не продали эту кровать в прошлом году, когда позарез были нужны наличные…

– Что у вас там произошло? – перебивает Роза.

– Это был Джимми. Джимми Торрини! – бормочет Дэнни, поднимаясь на ноги. – На чердаке. С тем длинным кинжалом из столовой…

– Тсс… Помедленнее, – говорит Роза, помогая ему выбраться из груды обломков.

– Это был Джимми! И он говорит, что кто-то хочет его убить.

– Да ты шутишь!

Дэнни нетерпеливо трясет головой:

– Надо как можно скорей найти его – или того, другого!

Роза морщит нос, а потом стремительно начинает действовать и большими шагами выходит в коридор:

– Ну ладно, котики! В доме Джимми. Не спрашивайте, откуда вдруг и почему, но нам надо его найти. Фрэнки, почини наконец чертовы пробки! Аки и Джои, идите сюда!

Дэнни догоняет Розу в коридоре и нос к носу сталкивается с Син-Син.

– Слава богу, ты цел, – выдыхает она, обвивая его шею руками. – Нам снизу было все слышно, и я пыталась бежать за вами понизу…

Дэнни высвобождается из ее объятий:

– Надо найти Джимми – думаю, он вылез куда-то через крышу. И надо еще поискать в лесах вокруг.

Он выхватывает у Розы фонарик и мчится вниз по широкой лестнице, перепрыгивая через две ступеньки зараз. Син-Син торопится следом:

– Подожди, дурачок! Я тебе еще пригожусь!

Парадная дверь не заперта и распахнута в ночь. Дэнни выскакивает на усыпанный гравием двор. Воздух здесь свеж, хотя в нем явственно отдает дымом, а чуть в отдалении слышны крики с чердака, где Замора с помощниками еще сражаются с пламенем.

Бьорн словно врос в землю посреди подъездной дороги, глядя наверх, на крышу. Внезапно старинный особняк озаряется светом. Окна почти всех комнат вспыхивают, заливая сиянием лес рядом с домом. Тени вокруг кажутся еще темнее.

– Дэнни, что там творится? – рокочет здоровяк.

– Ты не видел, из дома никто не выходил?..

Однако его перебивает громкий крик Марии:

– Там кто-то есть, среди деревьев!

Не успевает она закончить фразу, как Дэнни уже несется к ней со всех ног и, завернув за угол, шарит лучом фонарика по кустам и деревьям, рядом с которыми стоит, вглядываясь в ночь, австралийка.

– Вон, он был вот там! – показывает она. – Высокий такой. А как понял, что я его заметила, развернулся – и наутек.

Син-Син догоняет Дэнни. Глаза ее сверкают.

– Так побежали! – кричит она. – В погоню!

Девочка стрелой летит по траве через полосы льющегося из дома света, прямо к опушке низкорослого дубового леска, спускающегося по крутому склону в долину. Дэнни с Марией бегут следом.

Метрах в пятидесяти снизу от них среди деревьев мечется крохотный огонек. Внезапно он исчезает.

– Это Джимми? – шипит Син-Син.

– Или тот второй, о котором он говорил.

– Ну так пойдем и выясним!

То быстрым шагом, то бегом они спускаются по холму, спотыкаясь на неровном склоне, огибая ветки и колючие кусты. Смотреть вниз трудно, корни и вьющиеся побеги цепляются за ноги точно охотничьи силки. Время от времени Дэнни останавливается и водит лучом фонарика по склону впереди, надеясь поймать им беглеца, но слегка побаиваясь при этом стать легкой мишенью, если у их противника есть пистолет. Прислушивается изо всех сил. Снизу вдруг раздается резкий треск. Дэнни подпрыгивает. Но нет, просто хрустнул сучок.

Мария останавливается рядом с ним, тяжело дыша.

– Он вооружен? – спрашивает мальчик.

– Возможно, у него в руке был пистолет, но точно я не уверена.

Син-Син проламывается сквозь густые кусты и показывает куда-то вниз, вправо:

– Я его вижу! Он бежит вон туда!

В это мгновение снизу раздается рокот пришедшего в движение мотора.

– Стой! Стой! Стрелять будем! – кричит девочка и, прыгнув с обрыва, пропадает из виду.

Слышится несколько глухих ударов, пронзительный крик Син-Син, а потом рев набирающего скорость мотоцикла. Добравшись до обрывчика, Дэнни видит стремительно скользящую между стволами деревьев тень. Вспыхивает передняя фара – и вот мотоцикл уже уносится прочь, в долину, подпрыгивая на ухабах неровной проселочной дороги.

– Син-Син?

Нет ответа.

Дэнни проламывается вниз через заросли и приземляется на проселок в тот самый миг, как свет красной задней фары мотоцикла скрывается за поворотом, напоследок мигнув несколько раз между стволов. В холодном ночном воздухе остается висеть запах выхлопных газов.

Сводная сестра Дэнни сидит рядом с дорогой, чуть откинувшись назад и опираясь на руки. Вид у нее слегка оглушенный. Она встряхивает головой.

– Что случилось?

– Я выскочила у него на пути, – объясняет она, тяжело дыша. – Но он, похоже, скорее сбил бы меня, чем остановился. Я едва успела отпрыгнуть.

Рев мотора уже превратился в еле слышный слабый рокот.

Дэнни со злостью топает ногой и, отвернувшись, гневно смотрит вдаль. Не успели!

– Но ты, наверное, захочешь кое-что проверить, – говорит она, поднимаясь на ноги и показывая на какой-то белый прямоугольник, поблескивающий на дороге в нескольких шагах от них.

Подойдя к нему, Дэнни видит, что это номерной знак B WS 2912.

Выходит, не зря он подозревал того типа с автостоянки! Наверняка именно его-то и боится Джимми.

– А под этой табличкой другой не было? Ты не успела разглядеть?

– Ну конечно успела! – гордо заверяет Син-Син. – Испанская табличка: 0354 CAM.

10. Когда карлики мечтают о рае

Дэнни молча бредет обратно к шато. Их преследует все тот же человек, думает он. Тот, что украл паспорт Дарко. Но если он и в самом деле опасен, почему не напал сейчас? И с какой стати ему охотиться за Джимми? И, коли уж на то пошло, где теперь сам Джимми?

Дом сверкает в ночи всеми огнями, мерцает зеленым сиянием через затянутые плющом окна. В воздухе еще висит привкус дыма, но отсветов под крышей уже не видно. Дэнни обводит взглядом кусты и жмущиеся к дому пристройки – не мелькнет ли где какое движение, хоть крохотный признак, что там в тени рыскает Джимми. «Мог бы он и в самом деле причинить мне зло? Наверное, мог бы – но предпочел бежать».

В холле он снова встречает Розу:

– А ты не подозревала, что здесь Джимми?

– О боже, нет! Удивилась не меньше тебя, bello, – отвечает Роза, наклоняя голову набок. То ли говорит правду, то ли очень хорошо притворяется. – Хотя я изрядно удивилась, увидев все те окурки. Мы проверили комнаты, обшарили чердак – в доме его уже нет.

– А в остальных постройках?

– Ребята как раз сейчас их обыскивают, одну за другой. Mamma mia, хоть пожар потушили!

Через подъездную дорогу к дому возвращается Дарко:

– В амбаре пусто. Сеновал я тоже проверил. Просто на всякий случай. Джои с девочками обыскивают сарай для телег, но, сдается мне, Джимми уже давно и след простыл.

Все трое прислушиваются, но слышат лишь, как вдалеке перекликаются по-французски сестры да шелестит ветер в ветвях деревьев.

Роза поворачивается к Дэнни:

– А что тот, второй?

– Это за ним я вчера гонялся в парке.

Дарко негромко ругается себе под нос:

– Лучше нам всем сегодня ночевать вместе – в большой зале. Просто для безопасности.

– Не думаю, что нам вообще стоит тут оставаться, – нетерпеливо заявляет Дэнни. – По-моему, надо ехать дальше. Прямо сейчас!

– Ничего с нами за одну ночь не случится, – возражает Роза. – Кроме того, мы ведь должны подготовиться к Берлину. Мы же профессионалы, Дэнни, пусть даже вокруг весь ад вырвется на волю.

На подготовку к ночлегу уходит немало времени.

Сначала надежно запирают все машины, а все комнаты на всякий случай тщательно обыскивают еще раз. Ничего не найдя, труппа запирает на ночь все двери. Билли и Фрэнки разжигают все камины, какие удается, и мало-помалу в особняк возвращается хоть какое-то подобие спокойствия и уюта. Циркачи один за другим засыпают, устроившись в спальных мешках перед большим камином в бальной зале. Дэнни с Син-Син лежат рядышком на двух диванчиках, слушают потрескивание и шипение поленьев в камине и пытаются хоть на время забыть о тревогах минувшего дня. Минут через десять Син-Син протягивает руку и на миг кладет ее Дэнни на плечо:

– Постарайся поспать.

– Спасибо. Ты тоже.

Мальчик слышит, как ухают в темноте леса совы, как едет через долину внизу поезд. Дэнни вдруг ловит себя на том, что мысленно репетирует посещение кладбища, где похоронены его родители, – бредет между рядами могил, останавливается и смотрит на их имена, вырезанные на надгробьях.

Веки мальчика наливаются сонной тяжестью, он закрывает глаза, вполуха прислушиваясь к тихой беседе сидящих перед камином Заморы, Дарко и Розы.

– Видать, совсем рехнулся, бедняга, – говорит Дарко. – Теперь на что угодно способен.

– Бедняжка, – вздыхает Роза.

– Я всегда знал, что он с приветом, – добавляет Дарко. – Помнишь, как он, бывало, весь дергался, когда изображал этого доктора Забвение? Я его до полусмерти боялся.

Замора кашляет, ерзает в кресле, стараясь поудобнее пристроить больную руку.

– Хотелось бы мне с ним все-таки побеседовать…

– Подозреваю, его и след простыл, – говорит Роза. – Боже, помните, когда-то мы все были молодыми, а из мира еще не исчезли порядок и здравый смысл?

– Нет! – смеется Дарко. – Не помню!

– Я думала, что все на свете знаю, – говорит Роза. – И все на свете могу…

Дэнни проваливается все глубже в сон. Дружеская болтовня перед камином снова напоминает ему товарищескую атмосферу прежних дней – крепкую дружбу бродячего цирка, в которой каждый должен во всем доверять остальным. Может, этот дух еще можно призвать обратно, восстановить в первозданном виде? Или уже слишком поздно? Во всяком случае – для этого воплощения «Мистериума»?

– Худшее, что может сделать циркач, – испортить чужой реквизит. Уж лучше сразу ножом пырнуть, – ворчит Замора.

– Ладно тебе, что было, то прошло, – парирует Роза. – Боже, чего бы я ни отдала сейчас за мир и покой!

Карлик поправляет перевязь.

– Надо тебе как-нибудь побывать в одном местечке, куда мы в прошлом году ездили с Бьорном. Маленький островок на озере Венерн – в Швеции, неподалеку от места, где живет его семья. Под Карлстадом. Мы туда плавали на лодке одним тихим-претихим утром. Над водой висел туман. Ни звука – только плеск весел. И когда добрались до острова – тоже сплошь тишина. Сосны, мягкий мох, земля усыпана хвоей. Мы там сидели и молчали – и жарили рыбу на костре. Ах! – вздыхает он. – Вот каков, по мне, рай. Тихий безмятежный островок. Плеск воды. Еда и пиво. И все время мира в нашем распоряжении – знай себе любуйся, как скользят по синему небу облака. Верно, Бьорн? – спрашивает он, глядя на вернувшегося с новой порцией дров гимнаста.

– Верно, старина, – соглашается тот. – Райское было лето. Но сейчас мы далеко оттуда. И я только что слышал – в Берлине выпал снег…

…Во сне Дэнни тоже падает снег. Густой, непрерывный, бесконечный. Вдалеке слышен вороний грай. А потом он видит и самих птиц – черные кляксы в гуще снежной бури. Мальчик вдруг с унынием осознает, что сидит в школе на уроке иностранного языка и не приготовил домашнее задание. Вороны снуют между деревьев, незнакомый учитель стоит у доски, читая что-то по учебнику… но голос у него странный – детский, писклявый, а слова почти невозможно разобрать. А потом – точно настроив радио на нужную волну – Дэнни слышит вдруг, что учитель монотонно считает по-немецки: fünf, zwo, acht, acht, vier – fünf, zwo, acht, acht, vier – drei, sieben, eins, eins, vier…[15]15
  Пять, два, восемь, восемь, четыре – пять, два, восемь, восемь, четыре – три, семь, один, один, четыре… (нем.)


[Закрыть]

Дэнни просыпается в смятении. Вокруг все спят. Кроме легкого похрапывания, не слышно ни звука.

Утром последние поленья еще мерцают в камине среди черных углей. Разыгравшийся снаружи ветер раскачивает голые деревья на склонах холма. Погода переменилась.

Фрэнки с Беатрис заряжают аккумулятор грузовичка под навесом рядом с амбаром. Как в старые дни, он повезет огромный скатанный шатер и груду сидений. Проходит час, и наконец покряхтывание и покашливание мотора сменяется ровным гулом. Беатрис победоносно дает задний ход, и из выхлопной трубы вырываются клочья черного дыма.

Проходя мимо, Дарко косится на дымное облако и морщится:

– Знаешь, откуда пошло слово «джаггернаут», Дэнни?

– А разве оно не означает «грузовик»?

– Оно из санскрита. Так называлась тяжелая колесница, которую тащили сотни верующих, а на колеснице стояла статуя Кришны, Властелина Мира. И люди бросались под колеса, а колесница их давила…

– Поменьше болтай, побольше работай, – Роза похлопывает Дарко по плечу. – Не видел, что ли, какой длины у нас список дел?

На дворе постепенно вырастает гора канатов, веревочных лестниц, обвязок, трапеций и проводов.

– А что, если заменить номер Заморы большим номером с метанием ножей? – спрашивает Роза у Дарко. – Что по этому поводу думает Син-Син?

– Мы тебя опередили, – отвечает Дарко. – Собираемся устроить в сарае первую репетицию.

– Дэнни, можешь найти в буфете в столовой комплект раций и принести Фрэнки, чтоб он их зарядил?

– Я хотел посмотреть, как Син-Син с Дарко репетируют.

– В день сборов – свистать всех на палубу.

Мальчик бегом отправляется за рациями и проводит десять мучительно долгих минут, отыскивая их среди царящего в буфете хаоса. Папа устроил бы всем выволочку за такой беспорядок! Выполнив поручение, Дэнни мчится к амбару посмотреть, как там справляется его новообретенная сестра. И, что уж там, слегка переживая за нее.

Но ведь в том-то и состоит вся суть номера с метанием ножей! У тебя и должно сердце выскакивать из груди. Он же знает, что Дарко в своем деле мастер, и никогда всерьез не боялся, что тот поранит маму, даже если смотреть было страшно. Но теперь совсем другое дело. В прежние времена Дэнни верил, что труппа «Мистериума» непобедима и неуязвима, неподвластна даже самой смерти. Хотя время от времени до них и доносились слухи о серьезных несчастных случаях в труппах, о том, как гимнасты калечились или еще того хуже. Но это было с другими…

Миновав двор, он входит в прохладный сумрак амбара. Ласточки, которых так любила мама, давно улетели, но тренировочная трапеция висит на прежнем месте – на случай, если воздушные гимнастки захотят немножко порепетировать. А сверху, за краем длинной лестницы, тонет в тенях старый сеновал под черепичной крышей.

Дарко с Син-Син поднимают головы, на миг прервав разговор над открытым чемоданчиком с ножами. Девочка переоделась в белое трико, и когда она делает небольшую разминку, сразу видно, сколько силы и ловкости в ее загорелых руках и ногах. Метатель ножей уже поставил мишень – высокое деревянное колесо с красными и черными кольцами. Дэнни подходит к нему, проводит пальцем по бесчисленным следам от ножей. Их столько, что они обрисовывают расплывчатую человеческую фигуру – там, где стоит ассистентка. В пределах этой фигуры – ни единой ножевой отметины, если не считать самого центра. Ассистентка всегда спрыгивает с мишени, когда Дарко делает последний бросок: прямо в яблочко. Многие годы ассистенткой Дарко выступала мама. И теперь ее контур сохранился на мишени точно негатив – доказательство ее храбрости и стойкости. («Она даже не моргнет никогда, – говорил папа, покачивая головой. – Вот как это у нее получается, а, Дэнни?»)

Син-Син хлопает мальчика по плечу. Тот подпрыгивает от неожиданности. А потом замечает, что там, где из-под трико проглядывает голая кожа, проступили мурашки. От холода? Или от страха?

– Странновато как-то, да? – шепчет девочка, выдавливая улыбку. – Иду по стопам своей матери. Хотя сама ее даже не помню.

– Если тебе на самом деле не хочется, то не надо… Ты не обязана никому ничего доказывать…

– Да я просто пытаюсь помочь, – бодрым тоном говорит Син-Син, оглядываясь. Дарко стоит рядом с чемоданчиком для ножей и разминает руку, собираясь перед номером. Лучше его сейчас не беспокоить.

– Все будет хорошо, – заверяет Син-Син и, встав на торчащие из мишени подставки для ног, раскидывает руки, ухватившись за колышки, вбитые с обеих сторон. – Видишь? – вызывающе улыбается он. – Мне оно как раз впору. Я уже выросла!

Дарко поднимает голову. Взгляд острый, внимательный.

– Ну ладно. Помни – после восьмого ножа спрыгиваешь налево. Я еще для верности крикну. И на первый раз буду бросать не близко.

– Начинай!

– Дэнни, отойди в сторонку, – просит Дарко. – На всякий случай – вдруг срикошетит.

Из колонок струится музыкальное сопровождение, и Дарко, мгновенно выйдя из глубокой погруженности в себя, начинает исполнять отточенный номер «Нож ниндзя». Колесом проходится по полу к ящичку, выхватывает из прорези первый клинок.

Фью-ю! – нож прорезает воздух и чуть дрожит, глубоко вонзившись в деревянную мишень на расстоянии ладони от левого колена Син-Син.

«Даже я невольно задерживаю дыхание, – думает Дэнни. – Не стоит. Все будет хорошо».

Дарко разворачивается, выхватывает еще два ножа и стремительно метает их один за другим. Первый вонзается в доску рядом с бедром девочки, второй – под вытянутой в сторону рукой. Вздрогнула ли чуть-чуть ее рука – или это просто отдача от силы удара? Глаза Син-Син полуприкрыты, она дышит медленно, сквозь губы, стараясь успокоиться.

Дарко выжидает с полсекунды, чтобы удостовериться, что она не запаниковала, а потом приступает к целой серии элегантных бросков. Вереница ножей, прорезав воздух, вонзается слева и справа от головы Син-Син, а потом вдоль правого бока. Восьмой нож Дарко бросает через плечо – он поражает мишень на расстоянии фута от подбородка Син-Син, но не втыкается в доску, как остальные, а отскакивает и падает на пол.

– Восьмой! – отчетливо и громко выкрикивает Дарко, и Син-Син изящным пируэтом соскакивает с помоста на пол. Через мгновение последний нож со свистом проносится в воздухе – в самую середину мишени.

Метатель ножей склоняется в театрально глубоком поклоне. А потом поднимает голову:

– Черт возьми! Неудачный бросок, восьмой номер. Но ты великолепно держалась, Син-Син. Для первого раза просто замечательно.

Син-Син натягивает на лицо улыбку и, уперев руки в боки, рассматривает результаты работы Дарко.

– Мог бы целить и поближе, – вызывающе заявляет она.

– Спешить некуда, – отвечает Дарко, один за другим вытаскивая ножи из доски. – Через пару дней тренировок ты будешь чувствовать себя совершенно уверенно. А я, пожалуй, сегодня заново перекрашу мишень. Разрисую, знаешь, в таком стиле тибетского буддизма – Колесо жизни* с перерождениями, кармой* и буддами. Мне это пришло в голову вчера вечером, когда мы с Заморой говорили про Джимми. И про рай. Все наши поступки значимы, мы должны нести за них ответственность…

– Что там на самой доске – мне без разницы, – фыркает Син-Син, – главное, чтобы ты в меня вместо нее не угодил!

Вид у нее спокойнее, чем прежде, – словно она прошла важное испытание.

Дэнни наконец выдыхает и отворачивается, чтобы Син-Син не видела, как он переволновался. «Слишком уж она независимая, – думает он. – Всю жизнь сама о себе заботится, не любит, чтобы ее опекали». Подойдя к длинной лестнице, ведущей на сеновал, он задирает голову, вспоминая, как в былые времена прятался там и наблюдал за труппой. До чего же там было уютно! Он уже собирается залезть туда и еще немного поломать голову над шифровкой, как голос Розы выкрикивает очередной приказ:

– Дэнни Ву! Одной чертовой рации не хватает! Где ты там?

– Иду! – кричит он и рысцой выбегает из амбара на свет.

– Я помогу, – кричит вслед Син-Син. – Дай только переоденусь.

Дарко один за другим вытаскивает ножи из мишени, тщательно вытирает каждый о штанину и лишь потом укладывает на место, в аккуратные бархатные прорези.

А потом смотрит наверх, в нависшие над головой тени.

Ответственность за наши поступки.

Аминь.

Где-то там, наверху, в старом, уже слегка подгнившем сене, истлевающих полевых цветах и травах прошлого лета, покоится остывшее, закоченевшее тело Джимми. Вчера вечером Дарко всадил ему в голову две пули из пистолета с глушителем. Отверстия, оставленные этими пулями, уже подсохли, кровь запеклась. Глаза под тяжелыми веками закрылись навеки.

Мыши, набирающие жирка перед зимней спячкой, тихонько покусывают бутерброд с сыром в кармане куртки Джимми.

А когда бутерброд доеден, свежепокрашенная мишень Дарко уже накрепко приторочена к стене грузовика с реквизитом, а караван «Мистериума» движется навстречу длинной холодной ночи.