Текст книги "Искренне Ваша"

Глава 5

На следующее утро в десять часов, когда юные леди обычно пишут письма или занимаются рукоделием, Лайза отправилась в парк упражняться в стрельбе из лука. Никто в доме не смел сказать ей ни слова против. В неподобающем поведении Лайзы винили ее отца, но опять-таки втихомолку.

Бартоломью Крэншоу обожал свое старшее дитя, не роптал на судьбу за дочь и всячески поощрял се увлечение стрельбой из лука. Этот спорт приучал к сдержанности и дисциплине и, кроме того, давал выход раздражению, которое Лайза с трудом обуздывала последние несколько месяцев. Постороннему Лайза могла бы показаться почти грубой в своей нетерпимости к слабостям родителей, но па самом деле она была всей душой предана отцу и матери и глубоко убеждена, что они не выживут без ее практичного, почти циничного мировоззрения. И чем больше она убеждалась в этом, тем чаще бывала на маленьком стрельбище в парке.

Радуясь теплому утру, Лайза взяла первую стрелу и натянула тетиву. Сестра стояла у нее за спиной и рассеянно вертела розовый зонтик. На припеке у Лайзы по шее уже заструился пот, но уходить в тень она не желала. Хорошо бы все лицо осыпало веснушками, да поскорее, со злорадством думала она. Сгодится любой способ насолить ненавистному лорду Баррингтону.

Гнусная, презренная жаба – вот кто он такой, думала Лайза, отчетливо представляя лицо лорда в самом центре соломенной мишени. Под рукавами-фонариками белого муслинового платья напряглись мышцы. До отказа натянув тетиву, Лайза отпустила ее. Просвистела стрела.

– Браво! – воскликнула сестра. – Первый выстрел – и в яблочко!

Лайза с победной улыбкой обернулась к Селии и замерла, обнаружив, что они с сестрой на поляне не одни. Селия тоже обернулась и вскрикнула.

– Меткий выстрел, – похвалил Джек Фэрчайлд бархатистым, ласкающим слух голосом.

Он стоял неподалеку, в небрежной позе, слегка опираясь на трость, и выглядел так же неотразимо, как накануне. Темно-коричневый сюртук плотно облегал стройную талию, под ним поблескивал на солнце голубой шелковый жилет. От взгляда Лайзы не укрылась до неприличия крупная выпуклость под бежевыми брюками. Высокий белый воротник и накрахмаленный галстук подпирали тяжелый квадратный подбородок Джека, подчеркивали полноту чувственных губ, а крахмальная белизна оттеняла бронзовый цвет кожи. Волосы падали на лоб Джека черными бурными волнами, но истинный шторм бушевал в глазах. Его взгляд был уже не обольстительным, как накануне: Джек смотрел на Лайзу с тревогой и сочувствием, которые подхватили ее, как морские волны речное суденышко. Слабея от одного вида этого красавца, Лайза поняла, что ее корабль уже дал течь.

– Мистер Фэрчайлд, – неловко поздоровалась она, прокашлялась и подняла голову. – Какой сюрприз!

– Мисс Крэншоу, – откликнулся он, улыбнулся, и солнце, словно по сговору с ним, сверкнуло на ровных белых зубах и отразилось в глазах. – Я пришел просить у вас прощения.

Джек шагнул вперед, и у Лайзы мелькнула абсурдная мысль: сейчас он схватит ее в объятия! Вздрогнув, она торопливо попятилась, но тут же спохватилась. Однако сестра заметила ее испуг и нахмурилась. Селия впервые видела Лайзу растерявшейся в присутствии мужчины.

– Лайза, – напомнила о себе Селия, теребя кружевной воротничок розового крепового платья. Под шляпкой тревожно поблескивали голубые глаза.

Лайза коротко и резко тряхнула головой, разметав черные локоны. «Не спрашивай, – безмолвно приказала она сестре. – Ни о чем не спрашивай».

– Простите ли вы меня за забытый танец? – продолжал Джек, подступая ближе. – Стоило мне задуматься, и я понял, что прекрасно помню вас.

В его глазах отразилась задумчивая улыбка, Лайза вспыхнула. Что именно ему запомнилось? Только танец?

– Уверяю вас, сэр, тот вечер вполне позволительно забыть.

– Ни в коем случае! Теперь, когда ко мне вернулась память, может, возобновим знакомство? – Демонстрируя изящную форму икр, он низко склонился над рукой Лайзы. Тепло его ладони проникло сквозь тонкую перчатку. Лайза подала ему лишь два пальца, но Джек ухитрился пожать все четыре. – Мисс Крэншоу, я очень рад встрече.

Не сводя с нее глаз, он прижался губами к тыльной стороне ее ладони. Поцелуй был настолько многозначительным, что у Лайзы закружилась голова, все поплыло перед глазами. Но она сумела взять себя в руки, нахмурилась и стала ждать, когда ему наконец надоест паясничать.

– Мистер Фэрчайлд, позвольте представить вам мою сестру, – произнесла она, когда Джек выпрямился. – Мисс Селия Крэншоу.

– Здравствуйте, мисс Селия. Очень приятно. – Джек обернулся к Селии, вновь пустил в ход все свое обаяние, и глаза молоденькой девушки изумленно округлились. Селия позволила поцеловать ей руку и смущенно хихикнула.

Лайза раздраженно закатила глаза, но тут Джек снова повернулся к ней, и она поспешно изобразила улыбку.

– Что привело вас в Крэншоу-Парк, мистер Фэрчайлд?

– Я сбился с пути. Шел к вам в гости, с рекомендательным письмом к вашему отцу, но заблудился, решив пройти через лес.

– Хорошо еще, что вас не пристрелил наш егерь, – сухо отозвалась Лайза, кладя лук на скамью. – Непрошеных гостей он не жалует.

– В таком случае поблагодарю судьбу за то, что встретился не с ним, а с вами – ведь вы вооружены лишь луком и стрелами. И я застал вас в чудесный миг. Никогда не видел, чтобы женщина стреляла из лука. На редкость впечатляющая картина, мисс Крэншоу.

Судя по теплому блеску глаз, он не кривил душой. От этой похвалы сердце Лайзы смягчилось, как губка становится мягче в воде. Лайза улыбнулась и невольно зарумянилась.

– Спасибо. Я уже давно учусь стрелять из лука.

– Стало быть, вот почему вы до сих пор не замужем? Претенденты боятся ваших метких выстрелов?

При упоминании о замужестве у Лайзы, сжалось сердце, она нахмурилась. Как объяснить этому учтивому красавцу, что она наконец решилась выйти за Баррингтона? Когда-то она гордилась независимостью. Радовалась, слыша, как восхищенно и с оттенком раздражения отзываются о ней люди, не понимая, почему дочь богатого купца обрекла себя на одиночество, хотя могла бы выбрать в мужья любого обедневшего дворянина. Но теперь выбор, жениха лишил ее нравственного превосходства. Все знали, что транжира Баррингтон охотится за богатым приданым – все, кроме простодушных родителей Лайзы.

– А вы почему не женаты, сэр? – попыталась уклониться от ответа Лайза, густо покраснев от щекотливых вопросов собеседника.

– Я придерживаюсь убеждения, что вступать в брак следует по любви. – Джек примял тростью травинку и задумчиво посмотрел на Лайзу, будто ожидая упреков. – Увы, – продолжал он, дерзко уставившись на ее губы, – на истинную любовь я не способен. Вероятно, это вы уже слышали.

– Разумеется. – Взгляд Джека заскользил по лицу Лайзы, коснулся глаз, и она печально улыбнулась. – Очень жаль, мистер Фэрчайлд, не правда ли?

Он поспешил прогнать тень грусти в орехово-карих глазах и усмехнулся:

– Отчего же? К чему жалеть о том, чего не можешь получить?

– «Не можешь» или «все равно не получишь»?

Он пожал плечами.

– Какая разница?

– И это говорит молодой повеса!

– Повеса уже не так молод, – возразил Джек. – Мне скоро тридцать пять.

А ей – двадцать пять. По сравнению с ней он древний старик. Но возраст не лишил его силы, которую буквально излучало гибкое мускулистое тело.

– И сколько сердец вы разбили этим притворным смирением, сэр?

Джек вскинул руки, как при виде грабителя, вооруженного пистолетом.

– Неужели у меня синяк под глазом, мисс Крэншоу? Вижу, мое обаяние над вами не властно.

– Да, – согласилась Лайза, закивала, и смоляные локоны, выбившиеся из-под чепчика, затанцевали у нее на висках. Глаза предостерегающе сузились. – Не воображайте, сэр, что тот единственный танец с вами произвел на меня хоть какое-то впечатление!

Джек опустил руки и нахмурился.

– Значит, вот в чем дело?..

– В чем? – переспросила Лайза, сверкнув глазами. Он уже решил, что для него она открытая книга. Ах, эта мужская самонадеянность! Лайзе вдруг стало душно. Она схватила со скамьи лук и вынула из колчана стрелу. Натянув тетиву, она пустила стрелу, почти не целясь, и ей сразу стало легче. Но стрела вонзилась в самый край мишени, только усилив досаду. Лайза повернулась к Джеку: – К чему искушать женщин обаянием, если вы не намерены сближаться с ними, сэр?

Джек открыл рот, но заговорить Лайза ему не дала.

– О, я слышала, как бескорыстно вы дарите радость дамам, несчастливым в браке! Какое великодушие!

– Лайза! – ахнула Селия. За время возмутительного диалога Селия успела сначала порозоветь, потом густо покраснеть и наконец побелела как полотно. Но Лайза не обратила на нее пи малейшего внимания.

– По-моему, вы эгоист, – продолжала Лайза, мысленно пугаясь и сравнивая себя с леммингом, которого неведомый инстинкт гонит в губительное море. – Вы учите женщин желать того, что они никогда не получат. А ведь вам прекрасно известно, что порядочной девушке незачем надеяться на счастливый брак.

– Да, знаю. Потому и не женюсь. А вы, значит, выходите замуж? Вы, мисс Крэншоу, неприступная Лайза? Стало быть, вы все-таки нашли в замужестве свою прелесть?

В приступе тошноты Лайза прикрыла глаза. Брак с лордом Баррингтоном. Господи, что она творит? И зачем этот человек ворвался в ее жизнь в самый неподходящий момент, дразня и вселяя надежду? Она должна быть тверда. С другой стороны, это прекрасный урок. Если она сумеет убедить в том, что довольна выбором, даже известного всему свету повесу, значит, убедит и остальных. Даже Дезире.

Лайза открыла глаза и взглядом пригвоздила Джека к месту.

– Да, я выхожу замуж. Вскоре будет объявлено о моей помолвке с виконтом Баррингтоном.

Джек не вздрогнул, не моргнул, даже бровью не повел. Пожалуй, хороший знак. Лайза вздохнула свободнее.

– И вы будете счастливы с ним? – негромко спросил Джек, испытующе глядя на нее из-под темных ресниц.

Слово «да» застряло у Лайзы в горле, она с трудом сглотнула.

– А вы наглец, сэр. Кто вам дал право издеваться надо мной?

– Простите еще раз, мисс Крэншоу, но издеваться я и не думал.

Она распрямила плечи.

– О чем же вы думали?

– Просто я кое-что вам привез.

– Что бы это могло быть? Вы же еще вчера никак не могли вспомнить меня.

Джек сунул руку в карман, потом бросил на Лайзу такой взгляд, что у нее мгновенно возникло ощущение, что сегодня утром она позабыла одеться. Теперь Лайза понимала, как чувствовала себя Ева, пока не нашла три фиговых листочка.

– Так что же, мистер Фэрчайлд? У вас есть что-нибудь для меня?

– Ничего, – ответил он, вынув пустую ладонь из кармана, – кроме вот этого.

Он шагнул вперед, его тень упала на лицо Лайзы. Глядя, в его сильное и решительное лицо, она запрокинула голову. Джек взял ее за руки и придвинул к себе легко, как перышко. Лайза ахнула, но он заглушил этот звук губами. Щеку Лайзы защекотали его колючие бакенбарды. Губы Джека напоминали твердый шелк, дыхание было благоуханным. От удовольствия Лайза растерялась. А она и забыла, что это такое! Застонав, она начала таять в его объятиях, прильнула к нему, втянула мускусный аромат и почувствовала, как в ее душе пробудился голод: еще, еще! Но это же безумие! Чистейшее безумие! Зато на мгновение она опять стала живой. Да, она ожила!

Джек вдруг отпрянул и нахмурился, словно уже успел раскаяться в своем поступке. Мгновением позже послышался глухой удар. Джек и Лайза обернулись одновременно и увидели, что Селия безвольно лежит на земле.

– О Господи, она лишилась чувств! – воскликнула Лайза и бросилась к сестре. – Бедняжка, это я довела ее!

– Приподнимите ей голову, – распорядился Джек, опускаясь на колено рядом с Селией.

Из-за деревьев послышался голос:

– Лайза! Лайза, ты где?

Лайза, которая держала на коленях голову сестры, в тревоге приподнялась и прищурилась, вглядываясь в даль.

– Мама идет!

Добродушная с виду, полнотелая дама поднималась вверх по холму к маленькому стрельбищу. Беспрестанно улыбаясь, она отводила со лба седеющую прядь и переводила дыхание. Заметив, что младшая дочь лежит на земле, она оторопела и в ужасе раскрыла глаза.

– Господи, что с ней?

– Селия в обмороке, мама.

– Что же нам делать? – Миссис Крэншоу присела рядом с Лайзой и растерянно уставилась на нее. – Лайза, что нам делать?

– Сначала отнесем ее домой, мама. Она… перегрелась на солнце. – Лайза украдкой переглянулась с Джеком. Только теперь ее мать заметила его.

– А вы кто? – озадаченно спросила миссис Крэншоу.

– Это мистер Фэрчайлд, мама. Он был так любезен, что остановился помочь мне. Вы не могли бы перенести Селию в дом, мистер Фэрчайлд?

– Разумеется. – Джек подхватил на руки бесчувственную девушку, прекрасно сознавая, что виновник ее обморока он сам. Как ни парадоксально, разрешив созданное им самим затруднение, в глазах миссис Крэншоу Джек мгновенно стал героем.

Сразу сообразив, к чему это может привести, Лайза поняла, что следующую стрелу придется пустить в грудь Джека Фэрчайлда. И немедленно, иначе он завладеет ее сердцем.

Глава 6

Пока дамы и слуги хлопотали вокруг Селии, Джек прохаживался по галерее Крэншоу-Парка. Чем объяснить мисс Крэншоу дерзкий поцелуй? Джек сам не понимал, что на него нашло. Но в тот момент собственный поступок казался ему совершенно естественным. Он собирался отдать Лайзе письмо, потом понял, что это слишком жестоко – давать смелой и сильной духом девушке понять, что ее тайна раскрыта. Но Джек считал своим долгом объяснить Лайзе: она заслуживает большего, лорд Баррингтон ей не пара. Между тем желание поцеловать ее хотя бы еще раз не утихало. Первым поцелуем он надеялся объясниться, но совсем забыл про мисс Селию. Да, для повесы он уже староват. Былое мастерство он растерял.

Пока он размышлял таким образом, лакеи подали чай: внесли треногий чайный столик, коробку с чайным листом, дорогой сервиз и блюдо со сдобными лепешками. Столик поставили в центре длинной гостиной, возле группы уютных кресел. Эта двухсветная комната напомнила Джеку старинные елизаветинские галереи – правда, окон здесь было не так много. Стены покрывали элегантные дубовые панели, в резных настенных канделябрах горели свечи, ноги Джека утопал» в пушистом алом турецком ковре. Погрузившись в раздумья, он переходил от одного портрета на стене к другому.

Впечатляющая коллекция полотен была здесь явно не к месту. Бартоломью Крэншоу происходил из купеческого сословия и сколотил состояние сам, поэтому никак не мог быть потомком древнего аристократического рода, вдруг примкнувшим к мещанам. Возможно, к знати принадлежала миссис Крэншоу, предположил Джек. Он не сомневался, что вскоре узнает всю фамильную историю.

– Вот вы где, дорогой мой! – послышался в глубине зала женский голос.

Джек обернулся и увидел спешащую к нему мать Лайзы. На ней был женственный и старомодный капот из персиковой тафты с рюшами у ворота. Белый чепчик с персиковыми лентами прикрывал элегантно уложенные светлые с проседью волосы. Пухлые щеки раскраснелись. Джек вдруг понял, что в молодости миссис Крэншоу красотой превосходила Лайзу. Небрежность в ней причудливо сочеталась с кокетством. Миссис Крэншоу простирала к гостю руки, приветствуя его как родного.

– Дорогой мой мистер Фэрчайлд! – дружески воскликнула она и пожала ему руки. – Как мне благодарить вас за спасение дочери?

– Боюсь, благодарить еще рано, миссис Крэншоу, – беспечно улыбнулся Джек и ответил на пожатие хозяйки дома. Миссис Крэншоу очень нравилась ему, хотя и проявляла странное равнодушие к судьбе Лайзы, что и подтвердила следующими словами:

– Напротив, сэр, Селия уже пришла в себя. Сейчас она сидит в постели и разговаривает с сестрой.

Джек вскинул бровь, едва удержавшись от замечания. Он хорошо представлял себе беседу двух юных девиц. «Клянусь, Селия, если мама узнает от тебя про поцелуй, больше ты от меня ни слова не услышишь!»

– Прошу простить мою неучтивость, мистер Фэрчайлд, – продолжала хозяйка. – Я до сих пор не знаю, кто вы и зачем прибыли в Крэншоу-Парк. Представьтесь, и я окажу вам достойный прием. Я Розалинда Крэншоу.

Ответить Джек не успел: в комнату вошла Лайза. Но это была уже не раскрасневшаяся, растрепанная девчонка, которую он встретил в глубине парка. С уложенными на затылке волосами, в скромном белом платье, она казалась свежей, как весенняя маргаритка. Простота платья подчеркивала поразительную красоту аметистово-синих глаз и нежно-розовых губ.

– Моя старшая дочь Лайза, мистер Фэрчайлд.

– Мы познакомились несколько лет назад в Лондоне, мэм, – сообщил Джек, не в силах отвести взгляд от Лайзы.

Девушка прикоснулась к материнской щеке приветственным поцелуем, а потом с потупленным взглядом повернулась к гостю:

– Мистер Фэрчайлд, спасибо вам за мою сестру. Не знаю, что с ней стряслось. – И она метнула в Джека проказливый взгляд из-под ресниц.

– Стало быть, вы знакомы! – воодушевилась Розалинда, – Лайза, дорогая, ты непременно должна рассказать мне про нашего обаятельного гостя.

Тем временем восхищенный Джек наблюдал, как на лице Лайзы сменяются чувства, не ускользая от его опытного взгляда. Ее глаза сначала опечалились, потом гневно вспыхнули и наконец потеплели в приятном предвкушении мести. Она заставит его поплатиться за самовольный поцелуй. Уголки ее губ дрогнули и приподнялись в лукавой улыбке.

– Мама, я уверена, что мистер Фэрчайлд не захочет вспоминать прошлое – ведь большинство людей стремится поскорее забыть его. Особенно таких, как мистер Фэрчайлд.

– Совершенно верно, мисс Крэншоу. – Джек усмехнулся и достал письмо от Артура. – К счастью, у меня имеется рекомендательное письмо, в котором все мои достоинства преувеличены, а былые промахи не упомянуты ни словом. Письмо от мистера Артура Пейли. С моими родственниками вы знакомы. Мой дед живет в часе езды отсюда, в замке Татли.

– Он служит у лорда Татли? – вежливо осведомилась Розалинда Крэншоу, беря письмо.

– Нет, мэм. Лорд Татли – мой дед. С Артуром мы также состоим в родстве.

– Лорд Татли – ваш дед? – не помня себя от радости, воскликнула миссис Крэншоу. – Не может быть!

Джек задумался: почему его фамилия ничего ей не сказала? Не знать о наследнике своего соседа, лорда Татли, она не могла. Впрочем, семейство Крэншоу редко бывало в Лондоне, а если и бывало, то вряд ли вращалось в высшем свете. Сплетнями Крэншоу не интересовались – иначе не принимали бы у себя лорда Баррингтона. А дед Джека был спесив и не считал нужным поддерживать знакомство с торгашами.

– Теперь припоминаю, – довольно продолжала Розалинда Крэншоу, – мне говорили, что наследник барона – некий лондонский повеса.

– Мама! – возмутилась Лайза.

Розалинда Крэншоу не сразу поняла свою оплошность, а когда поняла, смущенно заулыбалась:

– Дорогой мой, я не хотела оскорбить вас. Просто повторила, что слышала.

Джек примирительно улыбнулся, пока все рассаживались вокруг чайного столика: дамы на диване, а Джек – на довольно жестком стуле в стиле хепплуайт.

– Так значит, когда-нибудь, вы поселитесь по соседству, мистер Фэрчайлд? – продолжала миссис Крэншоу, жмурясь от удовольствия. – Нет, лорду Татли я не желаю зла, Боже упаси!

Джек принял поданную чашку чаю и отпил, обдумывая ответ. Его собеседница пыталась выведать, унаследует ли Джек титул, а если да, будет ли он достойной партией для мисс Селии – впрочем, для нее он староват.

– Несомненно, я поселюсь в замке Татли, мэм, – когда унаследую титул. Но мой дед крепок здоровьем, так что это случится еще очень не скоро. А пока я обосновался в Миддлдейле и практикую право. Это моя страсть – надеюсь, она поможет мне оказать ценную услугу вашему супругу, если он решит обращаться ко мне теперь, когда мистер Педигрю вышел в отставку.

– Я поговорю с ним, – пообещала Розалинда, удивленно моргая огромными сапфировыми глазами. Сообразив, что ее гость зарабатывает на хлеб своим трудом, она явно оторопела.

– Видите ли, миссис Крэншоу, я не из тех, кто только и ждет, когда богатые родственники испустят дух. Мой отец был преуспевающим торговцем и сумел приучить меня к труду, хотя я и знал, что когда-нибудь займу место в палате лордов. – Джек едва заметно усмехнулся, рисуя такой приукрашенный портрет отца. Однако он чувствовал, что миссис Крэншоу может стать ценной союзницей, достаточно расположить ее к себе.

– Юноша, мой супруг высоко оценит ваши принципы, – объявила Розалинда и одобрительно улыбнулась. – Могу с уверенностью сказать, что он наймет вас в поверенные.

– Папа наймет мистера Фэрчайлда? – переспросила Лайза, скептически глядя на гостя поверх чашки. – Не представляю себе пресловутого мистера Фэрчайлда в роли провинциального поверенного!

– Пресловутого? – изумленно переспросила Розалинда. – Лайза, дорогая, прежде ты никогда не бывала такой грубой.

Джек, не таясь, усмехнулся, но мудро промолчал.

– Напротив, мама, бывала, – с вызовом возразила Лайза, – и не раз.

– Она шутит, – поспешила заверить Джека Розалинда.

– Полно, мама, иначе скоро мистер Фэрчайлд уверует, что я примерная дочь. – Лайза отставила чашку, приняла развязную позу и забарабанила пальцами по столу, покачивая головой. – Нет, мама, я ни за что не поверю, что человек с таким богатым опытом, как у мистера Фэрчайлда, будет счастлив в сельской глуши. Самое лучшее для него – немедленно вернуться в Лондон.

– К моему решению поселиться здесь счастье не имеет никакого отношения. Я просто выполняю свой долг.

– И я тоже, – многозначительно отозвалась Лайза и подняла бровь.

Джек вскинул подбородок и расцвел дразнящей улыбкой.

– А вас, мисс Крэншоу, надо полагать, не радует мое соседство?

– Что вы, мистер Фэрчайлд, ничего подобного! – торопливо заверила Розалинда Крэншоу.

Но Лайза молчала. Выпрямившись, она разглядывала поднос с закусками так, словно выбрать самый лакомый кусочек было в сто раз важнее разговора с Джеком.

– Нет, мистер Фэрчайлд, – наконец ответила она. – Дело в том, что я не люблю разочарований. А желать вам добра, по-моему, бессмысленно.

– Весьма польщен.

– Не моя вина, что вы проигрались в пух и прах, как многие лондонские бездельники.

– Лайза! – укоризненно воскликнула ее мать. – Что за манеры! Надо полагать, ваше знакомство в Лондоне было не из приятных?

Джек со злорадством заметил, что у Лайзы покраснели уши. Насладившись ее смущением, он обратился к ее матери с признанием, которое рано или поздно все равно пришлось бы сделать:

– Наследства я не проиграл. Просто заплатил карточные долги отца. Простите мне эту прямоту, но я спешил опередить нелицеприятные слухи.

Лайза отложила кекс и повернулась к нему:

– Благородный поступок, клянусь честью!

– В самом деле, – согласилась се мать. – Мистер Фэрчайлд, вам надо всего лишь найти богатую невесту, и все уладится само собой.

– Если бы я мог, мэм!.. Но я не сторонник женитьбы по необходимости. Брак по расчету – преступление против природы, не так ли, мисс Крэншоу?

Он впился в нее взглядом, и насмешка на ее лице сменилась печалью. Эта извечная грусть казалась ему сорняком на роскошной клумбе. Джек хотел бы вырвать его с корнем.

– Не хотите ли узнать историю нашей семьи, мистер Фэрчайлд? – нарушила неловкое молчание Розалинда Крэншоу, меняя тему с изяществом груженой телеги. – Мы незнатны, но нам есть чем гордиться.

Чашка Лайзы со стуком опустилась на блюдце, между бровями обозначилась болезненная морщинка. Поначалу Джек решил, что Лайза застыдилась, предчувствуя, что мать прибавит лишние ветви к чахлому фамильному древу. Джека всегда забавляло, как ловко потомки конокрадов превращали их в придворных XIV века. Но на этот раз оказалось, что все гораздо сложнее.

– Что с тобой, милая? – ласково спросила мать, коснувшись ладонью плеча Лайзы.

Усилием воли Лайза стерла со лба морщинку, повернулась и с выражением неподдельной преданности поцеловала мать в щеку.

– Ничего, мама, прости меня. Всего лишь легкое недомогание.

– Давай расскажем мистеру Фэрчайлду, дорогая, – Розалинда поднялась и подвела гостя к первому портрету. – Это отец мистера Крэншоу, известный всему Девонширу мировой судья.

Джек кивнул и поднял брови.

– Таким предком можно гордиться, мэм.

– Но для вас это пустяк, мистер Фэрчайлд, – заметила Лайза, нехотя присоединившаяся к экскурсии.

– Мне, как поверенному, известно, как важна роль мирового судьи, – ответил Джек. – Выступать в королевском суде в Вестминстере, конечно, почетно, но простым людям зачастую приходится довольствоваться судом в родном городе или деревне, и надеяться только на то, что судья верно толкует законы. Я убежден, что закон – лучший друг гражданина. Да сохранит Господь мировые суды! – с пафосом закончил он, превратив импровизированную проповедь в пародию.

Лайза смотрела на него, как на душевнобольного во время приступа. Ее мать зааплодировала и рассмеялась.

– Верно, верно, мистер Фэрчайлд. – Она расцвела, словно вдруг обрела самое дорогое. – Я так рада, что вы настроены серьезно. Я уже устала внушать Лайзе, как важно чтить память предков.

– Мама, умоляю!.. Мистер Фэрчайлд – аристократ. Какое ему дело до наших ничтожных предков?

Но Розалинда не слушала ее, с гордостью перечисляя, кто изображен на портретах. Дойдя до противоположной стороны галереи, где висели портреты ее родственников, она прямо-таки засияла. Судя по благоговейному тону, Розалинда считала себя гораздо более благородной особой, чем своего мужа. Остановившись у одного особенно скверно написанного портрета в тусклых тонах и в массивной позолоченной раме, Розалинда величественным жестом указала на изображенную на нем задумчивую молодую даму – волоокую, с длинным носом и губами сердечком, разодетую в бархат, меха и кисейный чепчик, безумно модный в прошлом веке.

– А это, – чуть не лопаясь от гордости, провозгласила Розалинда, пристально следя за реакцией Джека, – моя родственница Мария Клементина Собеская. Она была женой короля-изгнанника Якова III. Мария приходилась внучкой польскому королю Яну III и была одной из богатейших наследниц Европы.

– Мама, мы ей седьмая вода на киселе, – глухо напомнила Лайза.

– Право, детка, давность лет еще никому не мешала хвалиться голубой кровью. Чем древнее род, тем лучше.

– Впечатляющая родословная, миссис Крэншоу, – сказал Джек, зная, что без его похвал экскурсия не закончится.

Два лакея распахнули дверь, и Розалинда обрадовалась новому поводу для гордости.

– А вот и лорд Баррингтон! Когда у нашей Лайзы и его светлости появятся дети, они будут настоящими аристократами – так, дорогая?

Джек заметил, как вздрогнула Лайза при виде Баррингтона, но она тут же взяла себя в руки, расправила плечи, вскинула подбородок. Вспомнив, что видел Лайзу такой сегодня утром, Джек заподозрил, что смелой девушке всю жизнь приходится скрывать свои истинные чувства.

– Добрый день, милорд! – обратилась Розалинда к Баррингтону.

Виконт начал хмуриться уже издалека. Окинув Джека быстрым, но внимательным взглядом, он повернулся к Лайзе, словно Джек не заслуживал приветствия.

– Кто этот человек? – Виконт ждал ответа, Лайза молчала.

– Милорд, это мистер Джек Фэрчайлд, внук лорда Татли, – вмешалась Розалинда.

– Ах да. – Виконт не улыбнулся, но его глаза оживились. – Рад знакомству, Фэрчайлд.

– Мы как-то перекинулись в карты у Будла, милорд, – дружелюбно напомнил Джек.

Виконт ответил ему взглядом сверху вниз.

– Может быть, может быть… Да, теперь припоминаю. Наследник Татли? Что привело вас в Крэншоу-Парк?

– Я предложил мистеру Крэншоу услуги поверенного.

Баррингтон на миг оторопел, потом запрокинул голову и разразился лающим смехом. Неприятный звук эхом отразился от высокого потолка. Лайза и Джек многозначительно переглянулись. Заметив, что его никто не поддержал, Баррингтон оборвал смех и прокашлялся.

– Забавно, Фэрчайлд, а на самом деле?

– Это правда, милорд. Я решил изведать радостей пасторальной жизни. Мистер Педигрю вышел в отставку, а я занял его место. Если у вас найдется для меня работа, буду рад взяться за нее.

Виконт прищурил глаза, явно не веря, что представитель бомонда способен вынести такое унижение.

– Так вы не шутите? – наконец понял он.

– Ничуть, – сухо отозвался Джек.

Обезьянье лицо Баррингтона осклабилось.

– Отлично. Нам понадобится поверенный вместо Педигрю. Крэншоу взял меня в дело.

– Повезло, – невозмутимо сказал Джек.

– Я позабочусь, чтобы завтра же утром Крэншоу заехал к вам. Мне он доверяет безоговорочно.

В последнем заявлении прозвучала не похвальба, а угроза.

– Как только Лайза и его светлость поженятся, мы все заживем дружной семьей, – объявила Розалинда. – Мистер Фэрчайлд, и все-таки я должна поблагодарить вас за спасение Селии. Не согласитесь ли вы навестить нас завтра вечером? Мы устраиваем праздник для наших арендаторов и соседей – без церемоний, в узком кругу. Соберется человек семьдесят, не больше. Будем рады принять вас, как особого гостя. А всей семьей мы соберемся до начала праздника – часов в пять.

– Охотно принимаю приглашение, мэм. – Джек склонился в полупоклоне, мимоходом заметив злорадную усмешку виконта.

Джек прекрасно знал, о чем тот думает. Виконт ни за что не упустит случая унизить Джека, наняв его в поверенные. Это самый надежный способ повелевать им, следить, чтобы единственный аристократ, в Миддлдейле не обольстил богатую наследницу прежде, чем, он, Баррингтон, поведет ее к алтарю. Если бы виконт знал, в каком отчаянном положении очутился Джек, то повременил бы злорадствовать. Джеку было нечего терять, и он решил сделать все возможное, чтобы спасти Лайзу Крэншоу от брака с титулованной, но гнусной особой.