Текст книги "Прекрасный принц"

Тэйлор не знала, обижаться ей или нет. Она только открыла рот, желая спросить техасца, часто ли в Америке женщин приравнивают к лошадям, но ей так и не удалось сформулировать свой вопрос. Лукас предостерегающе стиснул ладонями ее плечи.

Она все прекрасно поняла. Ей надо помалкивать. Она решила пока подчиниться. Но Боже храни Лукаса Росса, когда они останутся наедине. Уж она ему тогда выскажет все, подумала Тэйлор про себя, – ишь раскомандовался при всем честном народе. Она представила, как закатит ему грандиозный скандал, и хотя прекрасно знала, что никогда не позволит себе ничего подобного, тем не менее не сдержала улыбки, вызванной этой воображаемой картиной.

– Это моя жена. – Лукас сделал это заявление с явной ноткой собственника в голосе. И, как ни странно, не скорчил гримасу при слове жена. Сказать по правде, ему было даже почти приятно произнести его. Почти.

– А где тогда кольцо? – Это отметил другой техасец и подозрительно уставился на Тэйлор. Он так вел себя, будто она и Лукас пытались сыграть с ним какую-то хитрую шутку. Тэйлор было совершенно непонятно его поведение.

– Есть кольцо или нет его, а она все равно миссис Росс, – заявил Лукас.

– Росс? Интересно! Она-то себя называла совсем по-другому, – хмыкнул техасец.

Тэйлор сделала большие глаза от удивления и чуть не рассмеялась над своей собственной ошибкой.

– Я забыла, – торопливо вмешалась она. – Мы ведь только недавно женаты.

Они ей явно не поверили. Она вздохнула, высвободилась из рук Лукаса и встала рядом с ним, не сводя глаз со своих собеседников.

– Господа, разрешите вам представить моего мужа, мистера Лукаса Росса. – То, что произошло дальше, настолько поразило Тэйлор, что она не сумела скрыть своего удивления. Самый старший из техасцев воззрился на Лукаса и прошептал с благоговением:

– Неужели тот самый Лукас Росс с Территории Монтана?

Лукас коротко кивнул в ответ, а потом начал потихоньку отступать назад. Тэйлор взглянула на него и увидела, что выражение его лица резко изменилось. Он выглядел настороженным и смущенным. Эта перемена заинтриговала ее. Она почувствовала, что его надо срочно спасать, но не могла себе представить, от чего именно.

– Тот самый Лукас Росс? – Джентльмен из Огайо даже начал заикаться от недоверия.

Лукас вздохнул:

– Да.

Тэйлор никогда не думала, что у взрослых, солидных мужчин может перехватить дыхание, а у этих перехватило. О ней моментально забыли. Мужчины подались вперед. Она быстро отодвинулась в сторону, иначе разгоряченная толпа прижала бы ее вплотную к статуе и расплющила. Лукаса окружили со всех сторон. И все говорили одновременно. Всем хотелось пожать ему руку или похлопать по спине.

Техасцы наиболее бурно изливали свое восхищение.

– Вот это да! – то и дело повторял старший из кузенов.

Слух о том, что Лукас Росс находится в вестибюле «Гамильтон хауса», разошелся так же быстро, как бесплатное виски. И через несколько минут большинство из тех, кто находился в вестибюле, уже присоединились к группе восторженных поклонников. Им всем хотелось лично познакомиться с живой легендой.

Тэйлор была ошеломлена. До нее вновь и вновь доносились слова герой и легенда, и так как джентльмен из Бостона, выражая восторг по поводу Лукаса, упомянул войну, то она, естественно, предположила, что он заслужил свою репутацию во время вооруженного столкновения между Севером и Югом. Разумеется, причины и исход войны были ей известны. Она прочла об этом все, что только попадало ей в руки. Странно, что она не могла ничего вспомнить о Лукасе Россе.

Тэйлор стояла так, наблюдая за Лукасом и его восторженными обожателями, целых пятнадцать минут. Ей не составляло труда держать его в поле зрения, потому что он был выше всех ростом. Но и он тоже не выпускал ее из виду, то и дело поглядывая поверх голов, чтобы убедиться, что она никуда не делась.

Судя по всему, его не радовало это неожиданное всеобщее внимание. К тому же ему не нравилось, что кто-то стоит у него за спиной. Тэйлор пришла к такому выводу, когда увидела, как он постепенно передвинулся и встал так, чтобы сзади оказалась только мраморная статуя. Он, казалось, был сосредоточен лишь на том, чтобы не подпустить к себе врага с тыла. Именно так поступали все знаменитые разбойники – герои ее любимых грошовых романов, которых она прочитала бесчисленное множество.

Мысли лихорадочно мелькали в ее голове. Боже милостивый, неужели Лукас тоже был разбойником? Он что, таким образом приобрел свою репутацию? Тэйлор сразу же отогнала эту мысль. Нет, конечно же, нет. У него скверный характер и неистовый темперамент, но он не убийца. Тэйлор сделала этот вывод не просто интуитивно. Мадам все подробно разузнала о Лукасе, и хотя не успела или не пожелала делиться этими сведениями с внучкой, в глубине души Тэйлор была уверена, что бабушка никогда не стала бы настаивать на том, чтобы она вышла за человека с темным прошлым, лишенного достоинства, отваги и благородства.

Кроме того, всем известно, что разбойник постоянно сам ввязывается в драку и другие неприятности. Рассказы, которые она читала, – например, об Орнери Эдди из Уолкум Джанкшен – только подтверждали эту истину. Эдди все время желал сражаться. Этот разбойник с гордостью говорил о том, что, приехав в какой-нибудь новый город, через десять минут оставлял на дороге свежий труп. Можно было привести и другие примеры: в дешевых романах их было описано не меньше сотни.

Лукас относился к жизни совсем по-другому. Он хотел уединения и открытых просторов. Она вспоминала его слова, что ему больше не нравится жить в Редемпшене, так как этот городок в два квартала становится слишком людным. Ему не нравится жизнь в клетке. Ему, безусловно, ненавистна толпа. Она видела это по его лицу. И еще видела – он явно винит ее в том, что оказался в центре внимания.

Ей вовсе не хотелось брать на себя эту вину. Она не имела ничего общего с тем, что он легендарная личность. Она здесь ни при чем.

Если бы Лукас предупредил ее, что он такая знаменитость, она не стала бы его ни с кем знакомить и называть при этом его полное имя.

То, что он попал в неловкое положение, – только его собственная вина. И все же Тэйлор чувствовала легкие уколы совести. Ладно, она его выручит. Со вздохом она начала пробираться сквозь плотное кольцо мужчин, окруживших Лукаса. Добравшись наконец до мужа, взяла его за руку и громко, чтобы все слышали, сказала, что они опоздают на важную встречу, если не уйдут немедленно.

– Во время медового месяца не назначают важных встреч, – заявил Один из техасцев, растягивая слова в своей обычной манере.

– Они молодожены? – спросил джентльмен, которого она прежде не видела.

Кто-то в толпе выкрикнул:

– Вот это да!

Тэйлор уже слышала это красочное, но не совсем понятное выражение и решила, что это, очевидно, распространенный американский сленг. Она решила запомнить это выражение на будущее – на всякий случай.

– Да, его уже окрутили, – сказал кто-то еще. Последовали громкие поздравления. Лукаса снова начали хлопать по спине. Один рьяный джентльмен промахнулся и вместо Лукаса крепко шмякнул Тэйлор между лопаток. От этого удара она чуть не улетела далеко вперед, но муж удержал ее, крепче прижал к себе, строго посмотрел на обидчика и начал пробиваться сквозь толпу.

Наконец им удалось отбиться от назойливой компании. Лукас. протащил Тэйлор за собой почти через весь вестибюль. Только тогда она запротестовала:

– Можете уже отпустить меня, сэр, и перестаньте хмуриться. А то люди подумают, что мы вовсе не счастливые влюбленные.

Но Лукас не обратил никакого внимания на ее слова. Тэйлор подняла на него глаза и постаралась скопировать выражение его лица. Она решила платить ему той же монетой.

– У вас очень скверный характер, – заявила она, но совсем тихо, чтобы никто больше не услышал.

– Раньше такого не было, – отвечал он.

– Вы хотите сказать, что были легким в общении человеком?

– Да.

Она собиралась фыркнуть, потому что не поверила ему, но вовремя остановилась.

– И когда же это было?

– Когда я не был женат. Тэйлор постаралась не обижаться.

– Вы обвиняете меня в той суматохе, правда? Конечно, я не стала бы представлять вас этим джентльменам, если бы знала, что вы такая популярная личность. Но ведь вы меня не предупредили.

– Почему вы вообще с ними заговорили?

– Что, простите?

Он вздохнул:

– Тэйлор, разве бабушка не говорила вам, что с незнакомыми людьми разговаривать опасно?

– Я была в полной безопасности, – возразила она. – Никто бы не посмел приставать ко мне прямо в вестибюле гостиницы при всем честном народе.

– О! Это почему же?

Он прекрасно знал, что она ответит ему, и приготовился прочитать ей нравоучение по поводу ее наивности. Черт побери, в вестибюле было полно народу, кто угодно мог схватить ее и незаметно для окружающих вытащить на улицу. Неужели она не подозревает об опасностях большого города? Скорее всего – нет, подумал он. Ну хорошо, он заставит ее понять.

Тэйлор смотрела на него снизу вверх своими огромными чистыми глазами. Ему захотелось встряхнуть ее хорошенько. Но вместо этого он решил просто напугать ее.

– Объясните мне, почему никто не посмел бы приставать к вам? – Ему казалось, что голос его звучит очень грозно.

Она отвечала, прямо глядя ему в глаза:

– Вы бы им не позволили. Весь его запал моментально кончился. Ее ответ, такой быстрый и уверенный, сразу исправил ему настроение. Он не знал, что сказать. Этот комплимент застал его врасплох. Слишком она доверчива, подумал он, и откуда у нее столько веры в него?

– Вы правы, я никому бы не позволил прикоснуться к вам. – Он сам удивился, что сказал это.

Она улыбнулась. Лукас пристально смотрел на нее и неожиданно почувствовал непреодолимое желание ее поцеловать.

Однако ее следующая реплика заставила его забыть о своем желании.

– Я знаю наверняка, что женщина может спокойно проехать одна через всю эту великолепную страну и совершенно не бояться, что к ней будут приставать незнакомцы.

Ему снова захотелось встряхнуть ее, чтобы привести в чувство.

– Тэйлор… – начал он, собираясь прочитать ей нотацию по поводу ее нелепых представлений, но она перебила его:

– Я читала это в книге, а значит, это не может быть не правдой. Путевые записки миссис Ливингстон о ее путешествии по Америке весьма поучительны. К ней никогда не приставали.

– Она пожилая и сморщенная дама?

– Разве это имеет значение?

Он долго-долго смотрел в эти невероятно голубые глаза. Потом резко ответил:

– Это имеет очень большое значение.

Она решила положить конец этой дискуссии, оставив за собой последнее слово:

– Прошу вас, перестаньте волноваться. Уверяю, незнакомцы ко мне больше приставать не будут.

– А как насчет мужей?

6

Не любит тот, кто слов любви страшится,

Не любит тот, кто в ней спешит открыться,

Уильям Шекспир «Два веронца»

У этого мужчины какое-то извращенное чувство юмора. Целую минуту Тэйлор не могла сообразить, на что он намекает. Она не рассердилась, просто почувствовала раздражение.

– Я совсем не боюсь, что вы начнете ко мне приставать, мистер Росс. А мне что, надо этого бояться?

– Тэйлор…

Он произнес ее имя с предупреждающей ноткой в голосе.

– Да? – откликнулась она.

– Я скоро вернусь. Никуда не уходите.

Он сильно сжал ее плечи, и она пообещала, что не уйдет. Потом отошел к стойке администратора. Тэйлор видела, как он отдал ключ одному из служащих, наклонился, сказал ему что-то и вернулся к ней.

– Мы будем жить в одном номере.

Ее глаза расширились. Между прочим, подумалось ей, у мистера Росса, объявившего о своем решении, отнюдь не счастливый вид.

– Неужели вы не могли заранее заказать себе отдельный номер? – Тэйлор покачала головой.

– Я отказался от него.

– Почему?

– Потому что вокруг вас все время собирается толпа.

– Что вы имеете в виду?

– Ничего особенного. Мы женаты и уже спали с вами в одной постели.

– Но, мистер Росс…

– Не надо со мной спорить.

Он ухватил ее за руку и потащил за собой. Выражение его лица оставалось хмурым, пока они не подошли к Виктории. Тут он заулыбался, отпустил руку Тэйлор и помог Виктории подняться на ноги.

– Ну что, пойдемте наверх и поможем вам устроиться в вашем номере? – спросил он голосом приятным и легким, как летний ветерок.

– Так вам удалось достать для меня номер? – обрадовалась Виктория. – Здесь в вестибюле столько народа… я была уверена, что не осталось ни одной свободной комнаты.

По ее взволнованному лицу Тэйлор поняла, что Виктория наверняка сидела и переживала, как они устроятся на ночь. Тэйлор стало ужасно стыдно. Конечно, надо было остаться с Викторией и развеять ее опасения. Ей в ее деликатном положении нельзя ни о чем волноваться. Будущим мамам необходима спокойная окружающая обстановка. И еще им нужен отдых. Бедная Виктория выглядела совершенно изможденной.

Тэйлор поспешно подошла к ней, чтобы извиниться.

– Я совсем не подумала… Мне не следовало оставлять вас одну. Простите меня, Виктория.

– Ну что вы! Со мной все было в порядке, – отвечала Виктория, смущенная вниманием, которым ее окружили. – Несколько мужчин пытались развлечь меня, но я отправила их восвояси. Расскажите, что же происходило там у вас? Почему там царило такое оживление?

– Носильщик ждет, – объявил Лукас. – Тэйлор вам потом все расскажет. Пошли наверх?

Он явно торопился уйти. Пока они поднимались по лестнице на галерею, он несколько раз оглядывался через плечо, и Тэйлор догадалась: хочет поскорее избавиться от своих почитателей.

Их комнаты находились на четвертом этаже. Номер Виктории – с одной стороны длинного извилистого коридора, а Лукаса и Тэйлор – с другой. Лукас оставил Тэйлор с Викторией помочь ей распаковать вещи, а сам пошел с носильщиком в их номер посмотреть, как донесли багаж. Сундуки должны были оставить в подвале гостиницы на хранение до их отъезда.

Спальня Виктории, небольшая, но очень элегантная, была окрашена в бледно-лимонный цвет, что, по утверждению Тэйлор, очень успокаивающе действовало на глаза. Мебель из темно-вишневого дерева. Тэйлор не удержалась и пробежала пальцами по изящной резьбе на дверце гардероба. Мастер, должно быть, потратил месяцы работы, вырезая изысканный узор из листьев на гардеробе и на комоде.

Пока она развешивала платья Виктории в шкафу, та подошла к окну и выглянула на улицу.

– Я никогда не могла подумать, что Бостон такой большой и современный город, – заметила она. – Совсем не уступает Лондону, правда?

– Похоже, что так, – согласилась Тэйлор. – Кстати, внизу есть прачечная, Виктория. Если вам надо что-нибудь постирать и погладить, служащие говорят, что сделают все в течение дня. Мадам где-то читала и рассказывала мне, будто во всех хороших гостиницах имеются паровые прачечные, и потому бизнесменам нет необходимости возить с собой больше одной рубашки во время поездок. Понимаете, белье стирают в машине, которая приводится в движение паром. Она это белье как следует крутит и перемешивает, а потом выжимает таким странным способом – он называется центрифугой. А после его сушат потоками горячего воздуха. Так что рубашку можно постирать, высушить и погладить всего за несколько минут. Удивительно, правда?

Виктория ничего не ответила. Тэйлор так увлеклась распаковыванием одежды подруги, что не заметила, как та загрустила. Не услышав никакой реакции на описанные ею чудеса паровой прачечной она повернулась и увидела, что Виктория сидит на краю своей двуспальной кровати. Руки она сложила на коленях, а голову склонила так низко, что почти касалась подбородком груди. Вид у нее был очень удрученный.

Тэйлор сразу бросила свое занятие, подошла и встала рядом с подругой.

– Вы чем-то взволнованы? – спросила она.

– Нет, – отозвалась Виктория едва слышным многозначительным шепотом. Тэйлор озабоченно нахмурилась. Все-таки что-то было явно неладно, и она намеревалась это выяснить.

– Вам нездоровится?

– Нет.

Тэйлор помолчала. Ей хотелось, чтобы Виктория сама рассказала, в чем дело. И совсем не хотелось вытягивать из подруги ее проблему. Молодым воспитанным леди не пристало проявлять любопытство и уж тем более быть назойливыми. Мадам всегда говорила, что это одиннадцатая заповедь. – Вы хотите отдохнуть перед ужином?

– Думаю, да.

– А сейчас вам хочется есть?

– Думаю, да.

Тэйлор решила набраться терпения. Она села на край кровати рядом с Викторией, сложила руки на коленях и просто стала ждать, чтобы подруга рассказала, что ее беспокоит.

Неожиданный приступ застенчивости у Виктории окончательно сбил Тэйлор с толку. Они много времени провели вместе на корабле – практически все вечера. В то время как бывалые пассажиры, чтобы убить время, собирались на палубе вокруг трубы покурить и поговорить о своих прошлых путешествиях или играли в триктрак в комнате отдыха, а другие, более молодые и энергичные, играли на верхней палубе в более шумный шафлборд, она и Виктория уединялись в судовой библиотеке и говорили на все известные человеку темы. Они нашли решение многих проблем, волнующих все человечество, а также некоторых личных. Виктория поведала Тэйлор все о своей семье и немного о человеке, который предал ее, хотя упрямо продолжала настаивать, что никогда ни за что не раскроет его имени. Она говорила о своих мечтах и надеждах. Тэйлор о себе не говорила ничего. Зато рассказывала Виктории десятки историй о диких заповедных уголках Америки – историй, вычитанных ею из любимых книг. Единственная мечта, которую, по ее собственному признанию, она лелеяла, – это встретить когда-нибудь настоящего горца.

Из-за шторма путешествие оказалось более длительным, чем ожидали. Они провели на корабле полных двенадцать дней, и за все время Виктория ни разу не проявила застенчивости или сдержанности с Тэйлор. Той казалось, что подруга доверила ей все свои секреты. Новая странная перемена в ее настроении взволновала Тэйлор. Может быть, у нее есть еще одна тайна, которой надо поделиться?

Их молчание длилось несколько минут. Наконец Тэйлор решила, что ждет уже достаточно долго. Виктория казалась очень несчастной. Тэйлор похлопала ее по руке. Она решила во что бы то ни стало добраться до сути проблемы, чтобы помочь разрешить ее.

– Вы не все мне рассказали? Вас еще что-то беспокоит?

– Нет.

У Тэйлор вырвался громкий вздох.

– Вы хотите вынудить меня сделать это, да? – вопросила она трагически.

Только теперь Виктория взглянула на подругу. Глаза у нее были полны слез. Но, несмотря на свое горе, она была явно заинтригована.

– Что сделать?

– Хотите заставить меня ныть, пока вы не расскажете, что беспокоит вас.

– А вы, как я понимаю, ныть не любите, – в голосе Виктории уже слышалась слабая улыбка.

– Обожаю поныть, – призналась Тэйлор. – Просто я знаю, что не следует этого делать. А теперь скажите мне, в чем дело. Ну, пожалуйста. Я хочу помочь.

Виктория разразилась слезами.

– У тяжелого сердца язык заплетается, – прошептала она.

Тэйлор закатила глаза к небу. Но Виктория этого даже не заметила. Она была полностью поглощена тем, что разглядывала свои руки.

Опять она цитирует Шекспира. Это, наверное, особая черта ее характера, решила Тэйлор, потому что как только она расстраивается, так сразу же прячется за поэтическими фразами великого драматурга.

– Иными словами, вам трудно рассказать мне, что именно случилось, так?

Виктория кивнула.

– Не стесняйтесь, выкладывайте все начистоту. Ведь пока вы не скажете, в чем проблема, мы не сможем ее разрешить.

– Я не в состоянии оплатить гостиницу.

– Разумеется, вы не в состоянии, – отвечала Тэйлор. – Я прекрасно это понимаю. Я намерена…

Но Виктория прервала ее:

– Я чувствую себя нищенкой. Дома я могла покупать все, что захочу. У моих родителей были открыты счета во всех модных заведениях Лондона. А теперь… О Боже, я просто нищая!..

Последняя фраза прозвучала жалобным воплем. Тзйлор сочувственно похлопала Викторию по руке. Затем встала и начала ходить по комнате взад-вперед. Она размышляла несколько минут, прежде чем пришла к верному, на ее взгляд, решению.

– Вы будете нищей только до завтрашнего дня.

Это заявление заставило Викторию забыть о своих неприятностях. Платком, который дала ей Тэйлор, она промокнула слезы в уголках глаз и потребовала рассказать ей, что же подруга имеет в виду:

– Как это может быть: сегодня я нищая, а завтра уже нет?

– Мадам всегда учила меня, что наилучший способ понять, как чувствует себя другой человек, – это влезть в его шкуру. Я знаю, что мне не хотелось бы…

– Быть беременной? – подсказала Виктория.

И очень удивилась, когда Тэйлор отрицательно покачала головой.

– Я совсем не это хотела сказать. Кстати, когда-нибудь в будущем я мечтаю забеременеть. И если подумать, если взглянуть немного по-другому и забыть на мгновение все причины, по которым вам бы не хотелось носить в себе…

Тэйлор замешкалась. Ей было нелегко выразить словами то, что она чувствует.

– Это благословение, – наконец горячо проговорила она. – И настоящее чудо. Это в самом деле так. У вас внутри растет новая драгоценная жизнь. Подумайте об этом, Виктория. Новая безгрешная жизнь. Я завидую вам.

Виктория положила руку себе на живот.

– Ведь я даже ни разу не держала в руках младенца, – призналась она.

– Из вас получится прекрасная мать, – уверенно предсказала Тэйлор.

– Вам легко говорить, что вы хотите забеременеть. Вы ведь замужем и… почему вы решили, что я буду хорошей матерью?

– Потому что вы добрая, нежная и заботливая. Виктория залилась краской.

– Вы мне льстите, не надо. Я могу от ваших слов загордиться, и потом со мной невозможно будет жить.

Тэйлор улыбнулась. Ей было приятно, что настроение подруги улучшилось. Она решила перевести разговор снова на тему финансов.

– Так вот, минуту назад я собиралась, сказать следующее, – снова начала она. – Я знаю что не хотела бы чувствовать себя нищенкой, и поэтому, когда завтра мы встретимся с банкирами Мадам, я переведу на ваш счет кое-какие средства. И к обеду вы будете совершенно независимой женщиной.

Но Виктория уже отрицательно мотала головой, не дав Тэйлор до конца изложить свой план действий.

– Нет-нет, я не могу принять никакой благотворительности. Это недопустимо, – горячо запротестовала она.

На глазах у нее снова показались слезы. Для Тэйлор оставалось загадкой, как Виктория могла плакать и смеяться почти без пауз. Может быть, подумала она, настроение ее подруги меняется так часто в связи с ее деликатным положением. Если так, то, значит, это только временное явление. Тэйлор воспитывали, внушая ей, чтобы она никогда не показывала своих чувств. Леди не подобало громко смеяться при посторонних, а слезы всегда вызывали неодобрение, независимо от обстоятельств. И ей было очень нелегко с человеком, который только и делал, что нарушал это священное правило.

– Я же обещала помочь вам, – напомнила она.

– Вы уже помогли, – настаивала на своем Виктория. – Вы все это время были мне настоящим другом.

Упрямство Виктории становилось просто невыносимым. Тэйлор решила убедить ее, процитировав из Шекспира. Для Виктории, похоже, его умные слова имели огромное значение. Проблема, однако, состояла в том, что она не могла вспомнить ни одной подходящей фразы. Поэтому взяла и придумала свою собственную. Может быть, Виктория от расстройства ничего не заметит.

– Гораздо благоразумнее принимать, чем отказываться, – заявила она важным голосом и в ответ на вопросительный взгляд Виктории добавила:

– Это Шекспир.

– Никогда он ничего подобного не говорил.

И это в награду за такую умную выдумку!

– Он бы обязательно сказал это, если бы пожил подольше, – нашлась Тэйлор.

Но Виктория снова упрямо покачала головой. И весьма неэлегантно фыркнула. Однако Тэйлор не так легко было сбить с толку.

– Эти деньги – для ребенка, – сказала она, уверенная в том, что такой аргумент оспорить невозможно.

– Я найду работу. Я сильная и сообразительная, – возразила Виктория.

– И в положении, – напомнила ей Тэйлор. – Я не позволю вам делать ничего, что может повредить ребенку. – Она подняла руку, предупреждая возражения подруги. – Я прекрасно понимаю, что вы не будете делать ничего такого преднамеренно. Но ведь если вам придется работать по многу часов в день, вы обязательно изнурите себя. А вам необходим покой и отдых, так же как и вашей будущей дочери. Нет, Виктория, я ничего не желаю больше слушать. Вы принимаете эти деньги. Мадам бы тоже стала на этом настаивать.

Виктория долго смотрела на Тэйлор и ничего не говорила. Мысли кружились вихрем у нее в голове. Она была ошеломлена щедростью своей новой подруги. Никогда раньше она не встречала людей, подобных Тэйлор, – таких заботливых, участливых и добрых. Виктория считала, что Тэйлор – добрый ангел, которого само небо послало ей на помощь в ее самую трудную минуту, и он взял ее под свое крыло.

Но все-таки этот ангел был еще и человеком, напомнила себе Виктория, и до нее вдруг дошло, что она очень мало знает о своей подруге и благодетельнице.

– Мы были вместе на корабле много дней и часов, так ведь?

Смена темы смутила Тэйлор.

– Да, – согласилась она. – Это так.

– И я вам все рассказала о себе, не так ли? Тэйлор кивнула в ответ:

– И что…

Виктория не дала ей закончить.

– Я была полностью занята своими собственными проблемами тогда, – призналась она. – И именно поэтому не поняла до сих пор, что вы почти ничего не рассказали о себе. До меня только сейчас дошло, какая вы скрытная.

– Не скрытная, – поправила ее Тэйлор. – Просто… ненавязчивая.

– Но разве мы не друзья?

– Конечно, друзья.

– А друг берет на себя слабости и заботы друга.

– Почему вы все время цитируете Шекспира? Виктория пожала плечами:

– Когда я росла, он часто успокаивал меня. Я забывала о своих трудностях, когда погружалась в его пьесы. Временами у нас в доме бывало… нелегко. Вы ведь тоже прибегаете к такому же средству, Тэйлор.

– Я – нет. Виктория улыбнулась:

– А все эти рассказы о Дэниеле Буне и Дэви Крокетте? Они были вашими друзьями. Вам ведь тоже бывало нелегко, правда?

– Вы что, нарочно переводите разговор на другую тему, Виктория?

– Вы не доверяете мне?

Одну или две секунды Тэйлор колебалась, потом сказала:

– Доверяю.

– Тогда почему мне кажется…

– Кажется что?

– Что вы держите меня на расстоянии.

Тэйлор сникла. Она подошла к кровати и снова села рядом с подругой.

– Обидно, если вам так кажется, – проговорила она. – Просто… мне трудно что-то рассказывать о себе или о своей семье, кроме каких-то чисто поверхностных вещей.

– Потому что вас так воспитали?

– Может быть, – отвечала Тэйлор. Виктория вздохнула:

– Но друзья обычно доверяют друг другу свои секреты. А вы ни разу не поделились со мной ни одной своей тайной или тревогой. У вас нет никаких проблем?

Тэйлор чуть не рассмеялась – таким нелепым показался ей этот вопрос.

– Конечно, у меня масса проблем. Их так много, что невозможно сосчитать.

Виктория взяла ее за руку:

– И я – одна из ваших проблем? – Нет, вы вовсе не проблема, – заверила ее Тэйлор. – Мне был ужасно нужен друг, и вот я встречаю вас. Все это было похоже на… мистику. Боже, по-моему, я слегка драматизирую ситуацию, вам не кажется?

– А я считаю, что вы мне посланы небом, как ангел, – откровенно сказала Виктория. – Хоть это и кажется нелогичным, это единственный ответ, который приходит мне в голову. Вы ведь возникли ниоткуда в самую роковую минуту и спасли меня от гибели.

Тэйлор сделалось неловко от похвал в свой адрес, и она поспешила перевести разговор на другую тему.

– Так вот, о деньгах, – снова начала она. – Нам в самом деле надо решить этот вопрос сейчас.

– Но сначала я хочу задать вам свой вопрос.

– Да?

– А вот вы бы взяли у меня деньги? И, пожалуйста, отвечайте совсем честно, Тэйлор. Так взяли бы?

– Я сделала бы что угодно, чтобы защитить детей. Все, что угодно.

В голосе ее звучала непоколебимая убежденность. И все же гордость Виктории никак не могла успокоиться.

– А может быть, вы говорите только то, что мне сейчас хочется услышать. Вы бы приняли милостыню?

– Если бы было нужно, я бы ее потребовала. – Тэйлор устало вздохнула и провела рукой по волосам – это был жест отчаяния. – Боже милостивый, Виктория, я уже сделала такие вещи, которые мне раньше и во сне бы не приснились. Я вышла замуж за совершенно незнакомого человека, только чтобы…

– Что вы сделали?!

Тэйлор встала и начала расхаживать по комнате, собираясь с мыслями.

– Это такая длинная история, – проговорила она наконец. – Завтра я вам все объясню. Обещаю. А сейчас, пожалуйста, примите как должное: у вас есть одна очень веская причина, чтобы быть здоровой и бороться за существование в этом запутанном мире, а у меня таких веских причин – две. Сейчас я так устала, что не в силах вдаваться в подробности, да и вы тоже вымотались. Давайте поужинаем и пораньше ляжем спать. Я отвечу на все ваши вопросы после того, как встречусь с банкирами. Договорились?

Виктория буквально потеряла дар речи, когда услышала, что Тэйлор вышла замуж за незнакомого человека. Так вот почему она постоянно называла его «мистер Росс»!.. Но истинная причина этого брака пока оставалась для нее загадкой, и она уже начала испытывать нетерпение по поводу скорейшего наступления завтрашнего дня.

Наконец она смогла заговорить:

– Да, конечно, мы подождем до завтра. Но ответьте на один мой вопрос прямо сейчас, пожалуйста.

– Хорошо, – согласилась Тэйлор.

– Вам когда-нибудь бывает страшно? Я знаю, это глупый вопрос. Но мне просто вдруг стало любопытно. Понимаете, от вас постоянно исходит такая уверенность в себе… На меня это действует успокаивающе. Я все время чувствую, что вы знаете, что надо делать… даже через двадцать лет.

Тэйлор вдруг ощутила жуткую усталость. Нервы ее были на пределе, и больше всего на свете ей захотелось хотя бы на минуту-другую расслабиться и дать волю чувствам. И она поддалась этой минутной слабости.

– Страшно? Да, бывает. Я иногда так боюсь, что внутренне вся трясусь от страха.

Голос ее дрожал, когда у нее вырвалось это признание. Ей всегда было трудно поверять кому-то другому свое сокровенное. Виктории сразу стало стыдно, что завела этот разговор.

– Вы правы, – заявила она. – Мы обе очень устали. Подождем до завтра и тогда поговорим обо всем.

Тэйлор быстро кивнула.

– А деньги?

– Я буду рада вашей помощи.

– Спасибо.

– Это я должна вас благодарить. – Виктория встала и улыбнулась подруге. Ей хотелось как-то развеять ее грусть, потому что у Тэйлор был такой вид, словно на ее хрупкие плечи свалились разом все тяготы человечества.

– Расскажите мне еще о Дэниеле Буне, – попросила она.

Тэйлор сразу загорелась и принялась рассказывать одну из своих любимых историй об этом горце. А за ней последовала еще и еще одна, и только когда ее голодный желудок дал о себе знать, она вспомнила о времени.