Текст книги "Граф-пират"

Вайолет сделала реверанс. Флинт поклонился. Все это было так нелепо.

– Меня зовут Коркоран, мадам, – представился мичман, кланяясь.

– Рада познакомиться, мистер Коркоран. – У нее был красивый голос и благородные манеры.

Выглядела она вполне здоровой, хотя была бледна и под глазами стали заметны темные круги от бессонной ночи. Флинт подумал, не страдает ли она приступами морской болезни, однако по ней этого не было заметно – тогда кожа Вайолет имела бы зеленоватый оттенок. Можно было подумать, она просто вернулась с обычного веселого бала, если не считать невероятно чистой одежды и шляпки. Даже без служанки она сумела позаботиться о том, чтобы выглядеть безукоризненно.

Флинт заглянул в каюту.

Он увидел чемодан, переброшенный через спинку стула плащ и неказистый, комковатый матрас, на котором не было заметно вмятины от спящего человека. Одна из двух обычных кроватей на борту. Флинт спал на другой. Остальная команда ночевала в гамаках.

В каюте стоял специфический запах от множества когда-то ночевавших тут матросов: пота, перегара и других отходов человеческой жизнедеятельности. Каюту всякий раз тщательно мыли, но в ней всегда ночевали только мужчины. Другими словами, она пахла так же, как любая другая каюта на корабле, за исключением чистой каюты Флинта, потому что в ней спал только он один.

Его манеры были безупречны.

– Мисс Редмонд, – мягко произнес он, тщательно скрывая готовый вырваться наружу гнев, – какого черта вы делаете на моем корабле?

Коркоран откашлялся.

– Капитан, может, не стоит произносить таких слов перед мисс Редмонд? Она знатная ле…

Флинт бросил на него испепеляющий взгляд, и Коркоран закрыл рот.

После этого Флинт обманчиво ласково посмотрел на мисс Редмонд. Он дал ей несколько секунд на ответ. Отвечать она не спешила.

– Отлично. Пройдемте со мной, мисс Редмонд, и побеседуем наедине. Коркоран, пожалуйста, вернитесь к своим обязанностям. Спасибо, что обратили мое внимание на эту ситуацию.

– Да, сэр. Доброго дня, мисс Редмонд. – Он так напыщенно раскланялся, что чуть не коснулся колен своей лысеющей макушкой, после чего медленно попятился назад, не отрывая взгляда от мисс Редмонд, словно она была волшебным видением, а затхлая каюта – святилищем.

Наконец Коркоран выбрался на палубу.

Флинт был уверен, что он быстро сообщит новость другим матросам, немало при этом преувеличив.

«В какую же передрягу я попал! Вечно эти англичанки все усложняют».

– Мисс Редмонд, – твердо повторил Флинт и жестом пригласил ее идти вперед.

Чуть помедлив, она упрямо вздернула подбородок и повиновалась. Что ж, смелость ей понадобится, угрюмо подумал Флинт.

Глава 5

Флинт открыл дверь каюты, своего священного убежища: элегантное и простое убранство, типично мужская комната, какие он всегда занимал с тех пор, как в восемнадцать лет впервые стал капитаном корабля. Эта была просторнее обычной каюты. Кровать, стол, зеркало, шахматная доска, маленькая картина, мишень для дротиков, несколько книг, карты на стене. Памятные знаки. Все здесь служило особой цели или было подарено ему дорогими людьми.

Флинт пропустил мисс Редмонд внутрь и закрыл дверь.

В каюте было несколько стульев, но он не предложил ей сесть. Просто повернулся к ней лицом и начал напористо задавать вопросы, словно выстреливал из лука.

– Как вы попали на мой корабль, мисс Редмонд?

– Я узнала, что ваш матрос, Ратскилл, недоволен службой, и его было легко подкупить, капитан Флинт. Он вас не очень-то жалует.

Потеря Ратскилла не волновала капитана. Он был зол, что не в силах совладать с любопытством, и все же спросил:

– Сколько же он стоил?

– Пять фунтов. – В голосе Вайолет звучало удивление.

Флинт был тоже изумлен. Либо Ратскилл дурак, и тогда действительно лучше, что он ушел, либо он намного умнее, чем предполагал капитан, потому что решил отомстить ему, оставив вместо себя мисс Редмонд.

– После бала я сложила вещи и наняла экипаж, который довез меня до стоявшей на причале «Фортуны». Ратскилл на лодке доставил меня на борт и проводил в каюту для гостей, после чего отправился в Лондон тратить свои пять фунтов и наслаждаться свободой от вас.

– И в этой авантюре вы участвуете совсем одна?

– Да, – чуть помедлив, ответила Вайолет, оставив без внимания колкое замечание.

– Ваша семья знает о вашем местонахождении?

– Они думают, что я на празднике в Нортумберленде, куда отправилась сегодня утром в наемном экипаже. По крайней мере я просила слугу сказать им именно это. Он меня немного побаивается, поэтому не сомневаюсь, что он сдержал слово.

Все хуже и хуже.

– Но что вам здесь нужно?

Молчание Вайолет было скорее продиктовано нежеланием отвечать, нежели упорством. Она не знала, как сказать ему. Что ж, ему придется это выяснить.

– Вы желаете сбежать, чтобы не выходить замуж?

– Нет.

– Вы беременны и собираетесь броситься в море с борта моего корабля из чувства сожаления и потому что склонны к драмам?

– Нет! – Вайолет не покраснела, но в ее голосе слышался ужас.

– Отлично. Значит, я могу выбросить вас за борт.

– Я…

– Может быть, кто-то из членов вашей семьи избивал вас или плохо с вами обращался, так что сломя голову вы помчались в порт и пробрались на мой корабль, предварительно подкупив матроса, чтобы занять его место?

– Н…

– Значит, вы влюбились в Лавея и собираетесь последовать за ним на край света?

– Нет же!

Тут Вайолет на секунду отвела глаза.

– Возможно, одна из подруг подстрекала вас подняться на борт?

– Нет.

Флинт с такой яростью посмотрел на нее, что мог бы прожечь взглядом дыру у нее на коже между глаз.

– Мне нравится эта игра в угадайку, мисс Редмонд, но у меня мало времени и мне надо командовать этим чертовым кораблем.

Последние три слова он произнес, уже не сдерживая гнева.

Глаза Вайолет расширились. Он заметил, что она сжала кулаки. Кажется, его гневный выпад поразил, но не испугал ее.

Что ж, время покажет.

Какой изумительный цвет глаз: прозрачный синий, словно солнечный свет на волнах бурного моря. В суровой атмосфере корабля еще яснее ценишь красоту и изящество. А появление среди изголодавшихся по красоте моряков прекрасной женщины может привести к беспорядку, если не к катастрофе.

– Мисс Редмонд, – с суровой иронией произнес Флинт, – вы наконец скажете мне, зачем вы здесь?

И снова упорное молчание. Она все еще пыталась найти логическое объяснение. Женщины…

– Что ж, хорошо. Пока вы размышляете, с чего начать, потому что, уверяю вас, вы скажете мне правду, позвольте кое-что заметить. Вы отдаете себе отчет в том, к чему может привести присутствие такой женщины в компании мужчин, которые неделями, а то и месяцами, были лишены, мягко скажем, женского общества? Вы далеко не безобразны.

Только легкое движение глаз выдало ее изумление.

– В лести нет необходимости, капитан, – спокойно ответила она.

– Я и думать не смел о лести, никогда не считал ее нужной, к тому же я далеко не легкомысленный человек. «Фортуна» выполняет важное задание, которое может быть опасным. У меня небольшая команда трудолюбивых умелых мужчин, чьи сила и ум требуются мне в течение всего дня. И каждый из этих мужчин способен как на галантную любезность, так и на, скажем так, животное поведение в присутствии женщины. Они будут сражаться друг с другом за ее внимание и благосклонность, и не важно, что эта женщина может быть невинна или происходить из знатной семьи.

Флинт ожидал, что Вайолет покраснеет, но этого не случилось. Она лишь сжала губы, и на ее лице появилось напряжение. Флинт видел в ее поведении невероятную стойкость или же наглость, но он не был уверен, что именно.

– Женщина могла бы с легкостью нарушить равновесие в коллективе. Уверяю вас, вы именно такая женщина. Ваше появление может поставить мою миссию под угрозу и привнести разброд в команду, но ни один из моих матросов не заслуживает того, чтобы его душевное спокойствие было нарушено таким образом. Я решил рассказать вам все это на случай, если в вас вдруг проснется совесть, если уж вы недостаточно умны.

Вайолет слушала его слова, и ее лицо бледнело все больше. Она нервно сглотнула. Отлично. Значит, совесть у нее все-таки есть.

Однако Флинт заблуждался насчет ее бледности. Он действительно мог быть очень суровым.

Она рассердилась. А когда так бывало, она не контролировала себя.

– Неужели вы не в состоянии справиться с вашими людьми, капитан Флинт? – вежливо осведомилась она.

Флинт застыл на месте. На его лице появилось такое каменно-суровое выражение, что Вайолет показалось: у нее вот-вот застучат зубы. Она словно с разбегу наткнулась на стену.

Его голос зазвучал глуше, ровнее и еще более устрашающе.

– У вас должна быть веская причина подкупить моего человека и попасть на корабль. Потому что, если вы здесь из-за глупой прихоти, я без зазрения совести швырну вас за борт.

– Я уверена, что вас будет мучить совесть.

Ну зачем она это сказала? Вайолет боялась самой себя. Но сейчас дерзость была ее единственным оружием; наверное, так вели себя загнанные в угол животные: сражались до последнего.

Флинт ожег ее недоверчивым взглядом.

– Я не могу защищать вас каждую минуту, что вы находитесь на борту моего корабля, мисс Редмонд, и не могу позволить себе поручить эту обязанность кому-то из команды. Они не джентльмены, мисс Редмонд. – Боже, с какой иронией он произнес это слово! – Кое-кто из них при иных обстоятельствах может быть даже назван негодяем. Другими словами, они моряки и бойцы.

Вайолет знала, что нарушает правила. Но надменный тон Флинта сводил ее с ума.

– Я не позволю никому из них ко мне прикоснуться, милорд. Я не так беспомощна, как вы можете подумать. Разве я не подкупила Ратскилла? Осмелятся ли они пойти на поводу у своих животных инстинктов, как вы выразились, если узнают, что им за это грозит? Просто скажите им, что сдерете с них кожу заживо. Вы ведь капитан, а они вам преданы.

Надеясь, что поразила Флинта своими познаниями в области корабельных наказаний, Вайолет собралась было уйти, вспомнив о своем чемодане с двадцатью фунтами в каюте для гостей. Нужно было убедиться, что он как следует заперт.

Словно во сне краем глаза она видела, как он протянул руку и схватил ее.

Ее предплечье было будто зажато в тисках.

Вайолет лишь успела отметить, что Флинт схватил ее слишком грубо и что за всю жизнь к ней так не прикасались. Она совсем не могла шевельнуться, пока он резко не развернул ее лицом к себе.

Мгновение он удерживал ее на месте, удерживал больше свирепостью своего взгляда, а потом медленно отпустил, и его пальцы скользнули вниз по ее руке, оставляя горячий след от прикосновения.

Флинт ясно дал понять: если пожелает, он может сделать с ней все, что угодно, и даже прикоснуться к ней.

Вайолет была поражена.

Она едва удержалась, чтобы не потереть руку. Ей не было больно, но казалось, что его пальцы оставили на предплечье след. На ее щеках выступил румянец – то ли от гнева, то ли от унижения, или от того и другого. Вайолет словно утратила дар речи.

Она лишь молча смотрела на Флинта.

– Так-то лучше. Я хочу, чтобы на меня смотрели, когда я говорю, мисс Редмонд, и как капитан корабля я предпочитаю сам решать, окончен разговор или нет. Наш с вами разговор не окончен. И смотрите-ка, я осмелился дотронуться до вас!

Он ждал ее ответа. Вайолет хватило благоразумия промолчать.

– Вы кое-чего не понимаете. Я могу воспользоваться вами когда пожелаю и как пожелаю, если мне придет в голову такая мысль. А почему, собственно, и нет? Ведь я предпочитаю, чтобы мои женщины тоже работали. И я сильно сомневаюсь, что за всю жизнь вы приложили хотя бы минимум усилий.

Это кажется нелепым, но прежде всего ее поразила безупречная речь капитана, хлесткие удары словами. Она вспомнила своего французского наставника: тот же великолепный английский из уст человека, для которого этот язык чужой.

Граф обладал хорошими манерами.

Он жонглировал словами как трюкач, подбрасывающий светящиеся шары. Но за этими словами крылась его истинная натура, нечто такое, что ощутили все гости на балу в тот вечер, но так и не смогли понять.

Дикарь. Так его называли.

Он пристально смотрел в лицо Вайолет.

– Полагаю, вы понятия не имеете, о чем я говорю.

И только тут до нее дошло. По телу поочередно пробежали волны холода и жара. Конечно же, она прекрасно поняла его. Воспользоваться… Как животное.

Но никогда прежде она не слышала, чтобы слово «работать» употреблялось в подобном значении. Наверное, «дамы» из «Бархатной перчатки» именно так его и воспринимали.

– Я поняла вас, – ответила Вайолет ледяным тоном. По крайней мере она старалась. Ее голос звучал хрипло и испуганно.

Капитан насмешливо поднял брови.

– Что ж… Интересно, почему вы считаете, будто я не способен на это из прихоти? Я ведь животное и тому подобное, – рассеянно спросил он. Однако в его глазах сверкала нескрываемая ярость.

Они смотрели друг на друга.

– Вас называют дикарем, – поправила Вайолет. Ей хватило ума ничего не сказать в ответ на его другое замечание.

Его взгляд стал еще более недоверчивым.

Вайолет настороженно, не мигая, смотрела на него, и хотя сама она того не подозревала, ее взгляд был очень похож на взгляд ее брата Майлза, натуралиста, когда он пристально разглядывал хищные растения и разных ползающих гадов. Никогда прежде она не встречала людей, подобных графу Эрдмею.

– Так вы, мисс Редмонд, привыкли обращаться с мужчинами как с игрушками или слугами? Интересно, к какой категории вы отнесли меня?

Вайолет замолчала. Прежде она никогда не задумывалась об этом.

И когда наконец она поняла, что капитан прав, ее снова ослепил гнев. Словно он только что уличил ее в подглядывании сквозь замочную скважину. Граф открыл ей новую сторону ее характера, мягко говоря, не самую приятную.

Порой Вайолет обращалась с молодыми людьми, имевшими неосторожность приблизиться к ней во время бала, как с насекомыми во время пикника: их присутствие было неизбежно, хотя, кажется, они вполне привыкли, что их могут прихлопнуть.

– Совершенно определенно не к игрушкам, – сухо ответила она.

На его лице появилось странное выражение: ей показалось, что он сдерживает смех или у него вдруг начался приступ желудочных колик.

– Мисс Редмонд, удивительно, что мне приходится все это вам говорить, но на случай, если у вас все же есть совесть, знайте: заплатив моему бывшему моряку, чтобы пробраться на борт, вы совершили опрометчивый и эгоистичный поступок. Мне известна ваша репутация, но вы поставили и меня, и мою команду в неловкое положение, напугали свою семью, устроили скандал, и все из-за чего? Ради шутки, из простой прихоти…

Вайолет больше не желала слушать.

– Это не шутка, – прошипела она.

К счастью, граф замолчал на мгновение. Повисла зловещая тишина.

Вайолет не могла больше сдерживаться.

– Да, вы правы, я поступила безрассудно. Импульсивно? Прекрасное слово, капитан Флинт. Но это не простая прихоть. Мой брат Лайон, наследник отца, исчез больше года назад. Вы понятия не имеете, сколько горя принесло его исчезновение нашей семье, но я вам скажу так: все притворяются, будто все отлично, но на самом деле мы опустошены. И я подозреваю, что вы тоже пытаетесь найти его. Впервые за долгое время я услышала весть о нем.

– Что это значит, черт возьми?

– Это значит, что мой брат Лайон Редмонд может быть мистером Хардести или, как вы его зовете, Котом.

Глава 6

Молчание.

– Вы думаете… – Выражение лица графа было непостижимым. – Продолжайте.

– На балу вы обратили внимание на Джонатана. Вы сказали, он запросто мог бы оказаться близнецом мистера Хардести. А Джонатан очень похож на Лайона. Он исчез ночью больше года назад. Все считают, что ему разбила сердце мисс Оливия Эверси.

– Оливия, – мрачно повторил граф после секундного молчания. Сама Вайолет никогда бы не произнесла имя мисс Эверси лучше.

– Я пыталась рассказать Джонатану все, что мне удалось узнать от вас о Коте. И судя по его реакции, я поняла: мне не следует ничего говорить отцу, потому что никто в моей семье мне не поверит, никто не станет меня слушать. Конечно, они все очень любят меня, но, мне кажется, никто не представляет, какая я на самом деле. С чего бы им верить женщине? Зачем верить мне, особенно учитывая мое так называемое безрассудство? Кто-то должен предупредить Лайона, потому что я знаю, что вы собираетесь с ним сделать, капитан. И вот, когда я поделилась с вами своими подозрениями, вы разрешите мне остаться на корабле? Конечно, нет. Вы моя последняя надежда найти Лайона и спасти от вас, капитан Флинт. Кроме того…

– Есть еще и «кроме»? – ровным голосом перебил Флинт.

– Я не ребенок. Моя семья одна из благороднейших и старейших во всей Англии, и, осмелюсь сказать, даже вам известно, как вести себя в присутствии леди. Несмотря на все причиненные вам неудобства, я была бы благодарна, если бы вы вспомнили свои манеры, потому что ваше поведение не делает вам чести и лишь укрепляет всеобщее мнение, что вы дикарь, капитан Флинт. – Последние слова Вайолет произнесла свистящим шепотом. – Сущность настоящего джентльмена проявляется тогда, когда никто не может стать свидетелем его прекрасных манер. Не думаю, что вы в состоянии это понять, милорд, но благодаря древности нашего рода я уже не должна работать, если мне этого не хочется. Только подобные вам считают необходимость труда добродетелью. Именно благодаря труду моих предков мне уже не приходится трудиться, и моя семья считает это честью.

Слушая монолог Вайолет, Флинт ни разу не шевельнулся, лишь моргнул, словно она плеснула ему в глаза водой. После этого его взгляд вдруг стал живым и необычайно заинтересованным.

Вайолет закончила.

Флинт так долго хранил молчание, что ее гнев постепенно утих, не находя выхода. Она чувствовала себя уставшей, слабой, безвольной, похожей на покинутый гусеницей кокон. Ей казалось, что одно дуновение ветра способно сбить ее с ног.

Капитан казался задумчивым.

– И вы всерьез полагаете, что ваш брат Лайон и есть тот самый пират, потому что ваш младший брат похож на Кота, а корабль называется «Оливия»?

Любые слова, сказанные подобным тоном, звучали нелепо. Вайолет ничего не ответила.

– И что вы намерены делать – помешать мне передать вашего брата в руки правосудия?

Флинт был готов рассмеяться. Кажется, с ним вот-вот случится истерика. Вайолет знала: ей этого не вынести. Он говорил, с трудом сдерживая себя.

Она выпрямилась. Вайолет никогда не признается, что подобная мысль не приходила ей в голову. Она привыкла принимать решения на месте. Скорее она предпочитала это делать, потому что именно так обыденная жизнь наполнялась яркими красками.

– Возможно, вы могли бы использовать меня в качестве приманки во время поисков моего брата, если он действительно этот самый Кот. Вы сможете выманить его, если сообщите, что я с вами. Да, я намереваюсь предупредить его о вашем присутствии, как только вы меня к нему приведете. Если он и правда Кот, я уверена, что здесь какая-то ошибка. Лайон не может быть жестоким пиратом. Так что пусть победит сильнейший.

Боже, сколько эмоций сменилось на его лице за время долгой паузы!

Он пристально посмотрел на Вайолет.

– Скажите мне, мисс Редмонд, – задумчиво спросил он, – вам часто бывает скучно?

Вайолет могла поклясться, что у нее под ногами качнулся пол.

Должно быть, это было заметно. Она смотрела на капитана, чувствуя себя совершенно уязвимой. Откуда он узнал?

Уголок его губ чуть приподнялся. «Я так и знал». Ему стало смешно. Этот чертов умник хорошо понимал ее, но вот верить ей не спешил.

И тут Вайолет осенило: ведь это с ней всю жизнь обращались как с игрушкой. Ее баловали, ругали, иногда несильно наказывали, но всегда держали на изысканном, невидимом шелковом поводке, удивительно цепко держали ее братья или родители, что бы она ни делала, куда бы ни пошла, как бы нелепо или бездумно себя ни вела. Никто особенно не нуждался в ней. Конечно, она была такая же, как все лондонские аристократы.

Но Вайолет понятия не имела, как вести себя с такими людьми, как граф Эрдмей.

Он заговорил тише, мягче. Вайолет была сбита с толку – она уже привыкла к его резкому тону.

– …и я бы никогда в жизни, мисс Редмонд, не причислил ту «работу», о которой говорил, к добродетелям.

Его голос был похож на дым благовоний, просачивающийся сквозь запертые двери публичного дома. Вайолет интуитивно чувствовала, как этот голос буквально скользит по ее коже словно грубый шелк.

Граф все просчитал.

Сейчас он решил с ней поиграть. Сложившаяся ситуация показалась ему такой смешной, что он не устоял.

И это почти сработало. Вайолет сделала глубокий вдох.

Он вынудил ее спорить с ним. А это было все равно что идти по шатающимся сходням над бурными волнами. В случаях с мужчинами Вайолет прибегала к спору крайне редко. Ей всегда удавалось справиться с ними, и благодаря разнообразию стратегий она всякий раз побеждала скуку.

Домашние любимцы или слуги…

– У вас есть братья или сестры, капитан, лорд…

– Довольно и «капитана». Я понятия не имею – возможно, есть целая дюжина. Я не знаю моего отца.

Вайолет застыла. Ее губы непроизвольно приоткрылись. Она никак не ожидала, что будет беседовать с таким человеком. Даже представить существование подобного типа было очень трудно.

Неужели у него нет семьи? Никого? Внезапно Вайолет ощутила волну жалости, но тут же отмахнулась от нее. Не такой граф человек, которому нужна жалость или который захочет ее принять.

– Я вас пугаю, – уверенно заявил он.

Вайолет вздохнула.

– Немного, – призналась она. – Вы делаете это нарочно?

Граф как-то странно взглянул на нее. И тут, к ее полнейшему удивлению, он ухмыльнулся. Вайолет заметила три поразительные вещи: в углу его губ появилась ямочка, похожая на полумесяц, его глаза оживились, словно над темным морем сверкнула вдруг молния, и… Вайолет на миг затаила дыхание, будто бы эта молния поразила ее прямо в грудь.

– Вряд ли мне это нужно. Наверное, я просто такой и есть.

Дыхание Вайолет выровнялось, но она не могла отвести взгляда от того места, где только что была ямочка. Она тут же наказала себя за эту глупость, с силой вонзив в ладони ногти. У больших, страшных мужчин не должно быть никаких привлекательных черт вроде ямочек, с негодованием подумала она.

Лицо капитана смягчилось, но Вайолет не верила, что ей удалось его очаровать.

– Глупости! Вы недооцениваете меня, капитан Флинт, – холодно произнесла она.

Бравада. На самом деле он быстро ее раскусил.

«Вы утомляете меня, капитан Флинт, и пугаете меня». Никогда прежде ни один мужчина не смог напугать Вайолет.

«Но что хуже всего, вы заинтересовали меня».

Последняя мысль была самой ужасной, потому что впервые в жизни Вайолет испытывала неподдельный интерес к мужчине. И всему виной мимолетная улыбка и эта ямочка. Вайолет с ужасом поняла, что и ей не чуждо ничто человеческое.

У нее дрожали ноги от страха, усталости и от того, что она слишком долго, отчаянно храбрилась, хотя до сих пор прикрывалась лишь гордостью, надменностью, элегантностью и остроумием. Вайолет хотела забыться сном, забыть о графе, но вспомнила о крошечной качающейся зловонной каюте, о твердой койке с тонким бугристым матрасом, где наверняка кишат маленькие твари, о которых ее брат Майлз с удовольствием написал бы упоительную книгу.

Когда Вайолет осталась одна в каюте, она не осмелилась устроиться на койке, а села на стул рядом с ней, словно кровать была каким-то хищным зверем. Эти несколько часов стали очень тяжелыми. Она чуть не выбежала в панике из каюты, когда почувствовала, как корабль снялся с якоря и вышел в открытое море.

Вайолет подумала о Лайоне, о том, как хорошо было бы, если бы он вернулся домой. Она бросила взгляд на шахматную доску графа и с тоской вспомнила Майлза. Скорее всего сейчас он сидит, склонившись над доской у камина со старым мистером Калпепером в пабе «Свинья и чертополох» в Пенниройял-Грин, полностью погруженный в игру, а его жена Синтия с восхищением наблюдает за ним.

Как жаль, что ей не удалось рассказать о своих подозрениях Майлзу. Поверил бы он ей? Скорее всего не поверил бы, особенно если бы она упомянула о цыганке и Лавее. Даже Майлз тянул ее невидимый поводок и ласково похлопывал ее по голове.

От отчаяния в голову Вайолет пришла безумная идея. Итак, справиться с графом невозможно. Однако это не означает, что надо отбросить все мысли об играх. Эта стратегия не сработает. Вайолет ужасно хотелось отвоевать хотя бы часть потерянной гордости, не говоря уже о доверии.

– Вы играете в шахматы, милорд?

Граф удивленно посмотрел на нее.

– Шахматы, – повторил он, будто впервые услышал это слово.

Вайолет указала на красивый шахматный набор на столике в углу.

– Видите ли, сегодня мне не хотелось бы спать в этой мышиной норе…

– Мне ужасно жаль, что вам не придется поспать, мисс Редмонд. К тому же мыши мне всегда казались такими счастливыми.

Вайолет не сдавалась.

– Я предлагаю сыграть партию в шахматы за право провести ночь в вашей более приятной каюте. Если я выиграю, то в мышиной норе придется спать вам.

У нее были лучшие шахматные учителя во всем Суссексе. Брат Майлз помог ей отточить мастерство. Вайолет прекрасно знала, что умна.

Флинт чуть ли не поморщился от столь безрассудного предложения.

– Вы готовы играть в шахматы за право спать в моей постели?

Но даже он знал, что это слишком грубый намек. В уголках его рта появились морщинки. Вайолет пристально наблюдала за ним: не улыбнется ли он опять.

И вновь ему удалось заставить ее почувствовать себя глупо.

– Я сделаю маленькое усилие, как вы выразились. – Вайолет заметила, как мрачно блеснули его глаза, потому что она нарочно сказала это, она была хорошей ученицей и не прочь подразнить быка. – Если я выиграю, то буду спать на более удобной постели. А вы будете спать в той ужасной каюте. Вы боитесь проиграть?

Она знала, что граф останется безучастным к ее уколу.

Он молчал, словно оценивая ее.

Потом он так устало вздохнул, что Вайолет пожалела было его, но тут же вспомнила, что это она вызвала этот раздраженный вздох.

– Мисс Редмонд, ради всего святого… – Сколько деланного терпения в его голосе. – Я капитан этого корабля. Почему вы решили, что я стану играть в шахматы ради… – Он покачал головой, словно не в силах закончить фразу. – Я превосходно играю, – слабо добавил он. Вайолет подумала, что Флинт сейчас закроет лицо руками и горестно покачает головой.

– Значит, игра не затянется, – быстро ответила она. Ладони ее стали холодными и влажными, и она незаметно скрестила пальцы на удачу.

Граф посмотрел на нее, потом перевел взгляд на дверь, словно прикидывая, предпочесть ли свободу попыткам угодить своей безбилетной пассажирке.

Он снова вздохнул, направился к шахматной доске и задумчиво повертел в пальцах отполированного коня из слоновой кости.

– Сколько денег вы с собой взяли? – Флинт пристально посмотрел на Вайолет. – Полагаю, они у вас есть?

Вопрос удивил ее.

– Двадцать фунтов.

– Двад… – Он запнулся на полуслове и снова покачал головой с загадочной, недоверчивой улыбкой. – Хорошо, мисс Редмонд. Мы сыграем одну партию в шахматы. Если вы выиграете, то будете спать в моей каюте, а я переночую в «мышиной норе», как вы соизволили оскорбительно назвать предоставленную вам на моем корабле каюту. Я высажу вас в следующем же порту и найду человека, который доставит вас домой в целости и сохранности. Деньги вам пригодятся.

Вайолет испытала легкий укол совести: назвать каюту «мышиной норой» было действительно в высшей степени оскорбительно. Наверное, она повела себя невежливо, но и поведение Флинта не способствовало проявлению ее лучших качеств.

И тем не менее его предложение не пришлось ей по вкусу.

– Но…

– Не спорьте со мной. Я еще не закончил. А если вы проиграете, то отдадите мне пять фунтов в счет стоимости вашего плавания и я доставлю вас и ваш багаж в порт. Если ветер не переменится, мы доберемся до Гавра за два дня. Тогда вы будете сами искать постоялый двор и дорогу домой; можете присоединиться к бродячему цирку, поступить в бордель или убираться к черту – мне все равно. Всю жизнь вы принимали покровительство мужчин как должное, мисс Редмонд. Как должное вы принимали ваш комфорт, привилегии и безопасность. Даже сейчас вы полагаете, что я позабочусь о вас, что мужчины всегда будут защищать вас, несмотря на все ваше безрассудство. А мне… – Капитан сделал паузу, вытащил из кармана часы и сверил время. Даже в течение этого монолога его мысли витали где-то далеко. – …это не нравится.

Он поднял голову. Его глаза сверлили Вайолет. Последние слова эхом отдавались в комнате. Выражение лица капитана ясно говорило, что он настроен серьезно.

Вайолет ничего не ответила.

– И даже сейчас вы, похоже, не верите, что я могу бросить вас на произвол судьбы. – Он захлопнул крышку часов и снова убрал их в карман. – Так испытайте же меня.

Он разгромил ее прежде, чем началась игра.

Вайолет пристально смотрела на него и с трудом сглотнула.

Он это заметил, судя по блеску в его глазах. Он был доволен. Вайолет подумала, что он из тех, кто никогда ничего не упускает из виду, потому что любая деталь может иметь значение.

Думая так, она вся дрожала.

– Я принимаю ваш вызов. – Странно, но голос Вайолет звучал вполне твердо.

Флинт коротко кивнул, словно ее согласие его ничуть не удивило, носком начищенного сапога лениво пододвинул ей стул, естественно, на той стороне стола, где были расставлены белые фигуры, и жестом пригласил ее сесть.

По молчаливому согласию во время игры никто из них не разговаривал. В любом случае они не умели вести друг с другом приятную светскую беседу: утонченно-грубоватый капитан с невероятным титулом и юная аристократка, случайно оказавшаяся на его корабле, – к тому же недолюбливали друг друга и уже порядком устали.

И все же Флинт не назвал бы эту партию тягостной. Ему было по душе молчание, так необходимое при игре, прикосновение к изящным шахматным фигурам.

Шахматы ему подарил старый друг, капитан Морхарт, поэтому их сегодняшняя игра наполнялась еще более глубоким смыслом.

Флинт был счастлив, пока не понял, что проигрывает.

Он играл в шахматы с раджами и разбойниками, с самыми лучшими знатоками игры. Он был умен, внимателен, сообразителен, безжалостен и изобретателен, и все его лучшие качества проявлялись во время игры. Флинт был великолепным игроком.

Но Вайолет оказалась сильнее.

Осознание этого причинило ему сильную боль. Он с трудом подавил закипевший гнев, но после ее очередного умного и расчетливого хода гнев снова поднялся в его груди. Уязвленная гордость и ярость боролись в душе капитана.

Наконец им на смену пришло мрачное удивление. На затылке выступили капли пота и поползли вниз по спине. «Это выходит моя гордость», – язвительно подумал Флинт.