Текст книги "Куртизанка и джентльмен"

Джулия Росс
Куртизанка и джентльмен

Глава 1

Когда любовь отвергнута, гневаться – дело пустое. Однако не каждому выпадает счастье полюбить по-настоящему, даже мужчине, о котором мечтают все женщины Англии.

С кровоточащим сердцем Райдер гнал лошадь по горной дороге. В его жилах кипело негодование.

«Весьма сожалею, лорд Райдерборн, – сказала Белинда Кархарт, – но вынуждена вам сообщить, что не далее как утром я приняла предложение лорда Эстерли».

Райдер чувствовал себя униженным, оскорбленным до глубины души.

Райдер пустил лошадь помедленнее, затем остановился и устремил взгляд в морскую даль. На горизонте собрались тучи. Желтовато-зеленые буруны разбивались о скалистые изломы мыса, разлетаясь белыми брызгами.

На волнах, то исчезая, то вновь появляясь, что-то покачивалось.

Райдер приставил к глазам козырьком руку. Что это? Обломок кораблекрушения? Предмет снова пропал из виду.

Райдер всем сердцем любил этот край. Любил Уайлдшей, дом своих предков – свою отраду и свое бремя. Любил свою семью. Отца, стареющего герцога, чьи обязанности постепенно переходили к старшему сыну. Мать, блестящую и взыскательную светскую даму. Сестер, у которых тоже скоро не будет отбоя от поклонников. И младшего брата, Неистового Лорда Джека, повесу и красавчика с ангельским личиком, который давным-давно отправился скитаться по белу свету. Теперь он путешествовал по Индии со своей новобрачной, тогда как Райдеру обязанности и привилегии наследника не позволяли надолго отлучаться.

Это обстоятельство никогда не возмущало его, но сейчас в душе, как мышь в мешке с зерном, поселилось какое-то гнетущее беспокойство.

Пожав плечами, Райдер погнал лошадь вперед. Именно в этот момент предмет, который он заметил ранее, снова вынырнул из волн, оказавшись к берегу ближе, чем он ожидал. Его болтало из стороны в сторону, словно поплавок прибивая рывками к берегу.

На залитом водой дне суденышка кто-то лежал. Конь припал на задние ноги. Скользя копытами по грязи, лошадь ринулась вниз с горы напролом, через завалы выкорчеванных с корнем деревьев и заросли кустарника. Наконец копыта застучали по гальке, разметая ее в разные стороны. Райдер во весь опор гнал лошадь в сторону прибоя. Бросив поводья на шею коня, Райдер скинул шляпу, плащ, сюртук и направил лошадь в воду. Сердце гулко билось в груди.

Конь резво поплыл вперед. Седло превратилось в скользкий обмылок. Райдер понукал лошадь, сжимая в руках мокрую гриву и поводья.

Суденышко снова скрыли волны. Конь дышал со свистом, как дракон, изрыгающий пламя. Райдер крикнул. Его голос потонул в бескрайних просторах океана.

Крича, как безумец, Райдер вел лошадь по кругу, пока ялик, мелькнув, снова не скрылся за вздымающимся буруном.

Наполовину ослепленный, Райдер судорожно ухватился за планшир.

Женщина. Почти нагая. Из-под корсета и обрывков мокрой сорочки виднелась бледная, посиневшая кожа, оголенные бедра и руки были открыты холодному дождю и студеным морским волнам. Растерзанные черные, покрытые солью волосы липли к белоснежной шее и плечам и, словно морские водоросли, опутывали тонкий стан несчастной. Только ее лицо, лежащее на простертой руке, невозможно было разглядеть полностью.

Следующей волной лодку вырвало из рук Райдера.

Он погнал коня вслед за яликом. С носа суденышка свешивался канат, скользкий, как угорь. Приподнявшись в седле, Райдер ухватился за него. Набежавшая волна снова приподняла лодку, канат дернулся у него из рук, содрав кожу на ладонях. Райдер сумел удержать его, но сам вылетел из седла.

Холодные океанские волны с шумом, пузырясь, сомкнулись над его головой. Барахтаясь изо всех сил, Райдер уцепился за хвост коня и, отчаянно стараясь удержаться на поверхности, привязал канат к хвосту лошади. Когда ему удалось всплыть на поверхность, и лошадь повернула к берегу, снижающее у нее сбоку железное стремя больно ударило его по локтю. Райдеру все же удалось забраться в ялик.

Женщина была жива. Райдер приподнял ее, и она застонала. Голова безвольно откинулась назад, открыв белую шею. На одной щеке алела ссадина. Руки были сплошь покрыты кровавыми рубцами. Райдера захлестнула волна бешеной ярости, но он сдержал себя: теперь нужно было думать о спасении. Спасении женщины.

Сам он вполне мог бы доплыть до берега.

Когда Райдер вычерпал из ялика всю воду, он подпрыгнул над волнами. Лошадь, гордо вскинув благородную голову, влекомая инстинктом, плыла к берегу. Женщина кашлянула и открыла глаза. Трепетный изгиб ее талии жег ладонь Райдера. Незнакомка подняла руки, откинула со лба спутанные волосы.

– Все хорошо, – сказал Райдер. – Мы почти у берега. Теперь вы в полной безопасности.

Женщина вздрогнула, обхватив себя руками, и отодвинулась от него настолько далеко, насколько это было возможно. Ее губы, тем не менее, изогнулись в кривой усмешке, демонстрируя показную храбрость.

– Кто вы такой? – спросила она. – Сэр Галахад?

Он неласково взирал на нее из-под нахмуренных бровей. Глаза у него были цвета зеленого стекла, мятежные, как штормящее море, ясные и вместе с тем дикие, как бездонный океан. Вода ручьем струилась с аккуратно подстриженных волос на резко очерченное лицо – такие обычно нравятся женщинам. Вымокшая насквозь рубашка липла к крепкому, мускулистому телу. Под мокрыми бриджами вырисовывались очертания стальных бедер.

Высокий, мощный мужчина, мокрый как тюлень. Молодой, стройный и во всем великолепии своей мужской силы.

– Я Райдерборн, – сказал он.

Миракл подавила усмешку.

Вот так просто: Райдерборн. Какое высокомерие полагать, будто его знают. Даже если его титул пока что всего лишь титул учтивости[1]1
  Титул учтивости – титул, который не дает юридических прав, предоставляемых титулом, например, права быть членом палаты лордов. Такие титулы по обычаю носят дети герцогов, маркизов и графов


[Закрыть], положение старшего сына и наследника герцога Блэкдауна уступало только положению маркиза. Его имя, если ей не изменяет память, Лоренс Дюваль Деворан Сент-Джордж, для друзей – просто Райдер.

Для немногих, избранных друзей!

Для веселых молодых джентльменов, которые распутничают, пьют и прожигают молодость и состояние, он был лишь предметом досужих сплетен. Гордый отпрыск Сент-Джорджа – святого Георгия, – которому выпало стать одним из самых могущественных аристократов Англии. Что ж удивительного, если лорд Райдерборн шел своим, особым путем, возвышаясь над остальными?

Миракл иногда видела его издали в Лондоне, разумеется, в окружении стайки льстецов. И сейчас, даже вымокший до нитки, он был все тот же. Она наблюдала за игрой его мускулов, пока он вычерпывал из лодки воду. Хоть взгляд его зеленых глаз оставался настороженно-холодным, выглядел он весьма привлекательно.

Киль ялика заскрежетал о гальку. Лошадь остановилась по копыта в воде и встряхнулась, как собака. Наследник герцога натянул на ногу испорченный морской солью сапог и выпрыгнул из лодки. Разбрызгивая воду, он прошлепал к лошади и потрепал ее по черной шее. Конь выпустил из ноздрей струю воздуха и еще раз встряхнулся. Наследник герцога отвязал канат от хвоста животного, затем прошелся по берегу, собирая одежду, которую, должно быть, бросил здесь раньше.

Лошадь ждала, наблюдая за ним.

Он вернулся, протягивая женщине тяжелый плащ, а сам накинул на плечи сюртук и водрузил на голову шляпу.

– Кто это учинил над вами такое, мэм?

Словно не замечая протянутого ей плаща, Миракл устремила взгляд на океан. Белые барашки волн под низко нависшими тучами теперь вздымались еще выше. Вопреки какому-то странному зарождающемуся в ней веселью сердце ее оставалось безучастным ко всему, словно окаменело от горя.

– Никто, милорд. Произошел несчастный случай.

– Вас били. С вас сорвали одежду и пустили дрейфовать в открытое море. Кто это сделал?

Миракл, качнув головой, снова вздрогнула, всерьез обеспокоившись тем, что может сделать нечто в высшей степени неуместное – громко расхохотаться или ни с того ни с сего самым что ни на есть вульгарным образом загорланить песню.

Мужчина, взмахнув плащом, накинул его ей на плечи и протянул руку.

– Не беспокойтесь. Я отвезу вас в надежное место. – Его губы, привыкшие отдавать распоряжения, сложились в высокомерную линию. – Вставайте! Иначе окоченеете.

Миракл обеими руками вцепилась в ворот плаща.

– Будь у меня весла, я уплыла бы в море.

Глаза мужчины потемнели.

– Вы намеревались покончить с собой?

Миракл с трудом подавила смех.

– Я не склонна к мелодраматизму.

– Я тоже. Как ваше имя?

– Мисс Элейна[2]2
  Элейна – в рыцарских романах и поэмах Артурова цикла дочь короля Пеллеса, влюбленная в Ланселота; девушка, умершая от неразделенной любви к Ланселоту и погребенная с лилией в руке


[Закрыть] Сандерс, милорд.

– Так поднимайтесь же, мисс Сандерс!

Райдерборн подхватил Миракл на руки, бережно прижав к груди, й понес к лошади.

Миракл, точно море уже сломило ее волю, сдалась. Дальнейшее сопротивление представлялось нелепым.

– Лорд Райдерборн, я должна благодарить вас за спасение. А теперь, если вы окажете мне любезность и оставите меня здесь, на этом берегу, то я вполне самостоятельно смогу добраться до дома.

– Нет. – Он усадил ее в седло и, запрыгнув на лошадь, устроился сзади. – Вы пострадали больше, чем думаете. Вы поедете со мной.

– Хотите увезти меня силой?

– На вас нет ни одежды, ни обуви, у вас нет денег, вы насквозь промокли и продрогли до костей. Я должен отвезти вас в безопасное место, где вы сможете прийти в себя. И сделаю это силой, если потребуется.

Райдер подобрал поводья, и конь сорвался с места.

Вскоре копыта лошади застучали по мощеной улице крошечной деревеньки. Несколько каменных, крытых соломой домов спускались по склону холма до самого берега. Рыбацкие лодки были вытащены на берег. Сети растянуты на воткнутых в галечник столбах.

Они въехали во двор стоявшей на отшибе гостиницы. «Веселый монарх»[3]3
  Веселый Монарх – прозвище английского короля Карла II


[Закрыть] выглядел вполне приличным заведением, но в залитом дождем дворе и пустых стойлах все же чувствовалось запустение. Краска облупилась. Навстречу гостям вышел конюх в изношенной одежде.

– Комнату. – Лорд Райдерборн соскочил с лошади на камни. – Комнату, горячую ванну, ужин. О коне позаботьтесь особо.

Конюх потянул себя за чуб.

– Милорд!

Райдерборн бросил в раскрытую ладонь конюха монетку, затем повернулся к лошади и протянул Миракл руки.

Ничего иного Миракл в голову не пришло, как только соскользнуть с седла в объятия Райдера и обвить руками его шею, склонив голову ему на плечо. Дождь ручьями струился с полей его шляпы, но он держал голову таким образом, что заслонял Миракл от потоков воды. Конюх взял лошадь под уздцы.

– Мешанку из отрубей, – приказал герцогский сын. – Особенно тщательно вычистить.

– Слушаю, милорд!

Миракл внимательно посмотрела на коня, уводимого конюхом. Круп с великолепно развитыми мускулами. Холеная шкура, блестящая, несмотря на недавнее купание в соленой воде. Животное, бесспорно, стоило целое состояние.

– Вы доверяете свою лошадь этому мужичонке? – удивилась она.

– Целиком и полностью, – подтвердил лорд Райдерборн. – Пока оползнем не разрушило дорогу, в этом заведении останавливались все путешествующие вдоль побережья гужевые повозки. Пусть у них сейчас почти нет постояльцев, но ухаживать за лошадьми Дженкинс еще не разучился.

– Значит, теперь здесь бывают только местные жители?

Миракл сразу поняла, что голос изменил ей. Лорд Райдерборн посмотрел на нее и улыбнулся. Приятной, почти веселой улыбкой, свидетельствовавшей о том, что он бывает не только холодным и высокомерным, но запросто может и посмеяться от души.

– Вы желаете покоя, мисс Сандерс? Ищете уединения? – спросил он. – Вам надобно место, где вас никто не найдет? Все это вы получите здесь сполна.

Глава 2

Райдер ногой распахнул дверь спальни и в сопровождении двух горничных внес Миракл внутрь. В холодной комнате витал нежилой дух.

– Разведите огонь, Мэри, – велел Райдер одной из горничных. – Эллис, принесите горячего супу или чаю, или, может, подогретого вина, словом, чего-нибудь погорячее, что только сыщется в кухне.

– Слушаю, милорд. – Эллис поспешила выполнять приказание.

Пока Мэри хлопотала у камина, Райдер опустил Миракл на ковер, а сам тем временем, решительно приблизившись к кровати, сдернул покрывало. Простыни оказались сырыми.

– Когда разведете огонь, принесите другие простыни – чистые и сухие, – распорядился он, обращаясь к горничной. – И еще – грелку.

Мэри присела в реверансе и поспешила прочь из комнаты. Пламя в камине взметнулось вверх. По комнате стало распространяться тепло, заполняя самые отдаленные уголки.

Райдер ощущал какой-то сверхъестественный прилив жизненных сил. Его загадочная незнакомка, стройная, как молодое деревце, стояла посреди комнаты. Ее длинные мокрые волосы змеились поверх мокрого плаща. Она не мигая, с вызовом приподняв уголок губ, встретила его взгляд.

– Я предпочел бы, чтобы вы были со мной откровенны, – сказал Райдер. – Моя жизнь в общем и целом довольно предсказуема. Спасение юных леди из водной могилы для меня новый опыт. Возможно, в подобных обстоятельствах слышать в ответ ложь естественно. Мне об этом ничего неизвестно.

Женщина резко вскинула голову. Бледная кожа под розовым узором из синяков делала ее похожей на привидение, черные очи напоминали глаза оленя, почуявшего опасность.

– Знаю, я ваша должница, милорд. Однако это не дает вам права устраивать мне допрос.

– Кто еще мог вселить в вас такой ужас? Только супруг. Только он имеет над вами такую власть.

– Мои дела не имеют к вам ни малейшего касательства.

– Они стали касаться меня в тот миг, как я вытащил вас из океана. – Райдер шагнул вперед, движимый этой совершенно новой для него остротой ощущений. – Зачем нам скрывать от меня правду? Я один из немногих в Англии, способный оказать вам содействие, каким бы серьезным ни оказалось ваше затруднение.

– У меня одно затруднение, милорд, оно заключается в том, что я промокла, продрогла и устала. У вас, должно быть, свои заботы. Вот и займитесь ими.

– Поймите, я не могу вас оставить.

Брякнула дверная щеколда.

– Войдите! – отозвался Райдер.

Женщина-загадка отошла в сторону и, волоча за собой по полу плащ, присела на сундук возле стены.

В комнату вошли Мэри с Эллис. Одна несла стопку свежих простыней, возвышавшихся поверх грелки, другая – поднос. Метнув застенчивый взгляд на Райдера, Эллис опустила поднос на столик у камина и принялась помогать второй горничной стелить постель.

– Что-нибудь еще, милорд? – обратилась к Райдеру Мэри, когда все было сделано.

– Кадку и лохани с горячей водой, – сказал он. – А еще туалетные принадлежности – все, что может понадобиться леди.

– Вода греется, милорд. Ванну принесет Дженкинс. – Горничные, сделав реверанс, удалились.

Райдер осмотрел поднос.

– Ага, горячее вино! Хозяин не пожалел самого лучшего. В «Веселом монархе» прежде, пока оползень не наделал бед, имелся недурной запас вин.

Незнакомка, кутаясь в плащ, пристально взглянула на него:

– Почему вы отказываете мне в помощи?

– Я вам в ней не отказываю.

– Мне нельзя здесь оставаться. Я должна уехать!

– Только после того, как отдохнете и поедите. – Райдер наполнил два бокала. – Выпейте вина! Вам станет лучше.

В коридоре послышался лязг. Райдер решительно приблизился к двери и, резко распахнув ее настежь, увидел на пороге Дженкинса с ванной в сопровождении вереницы слуг, несших лохани с горячей водой.

– Примите ванну, – сказал Райдер. – Пусть вас ничто не тревожит. Никто вас здесь не найдет. Я обо всем позабочусь.

И, не оглядываясь, Райдер покинул комнату.

Как только прислуга покинула комнату, Миракл скинула мокрый плащ и освободилась от остатков разорванного корсета и сорочки. Горячая вода коснулась ран, заставив женщину сморщиться от боли. Она откинулась в ванне, оказавшись в ореоле собственных волос.

Однако разрушительная усталость, овладевшая ею, сделала свое дело. Миракл манила в свои объятия постель с уютной грелкой. Если прилечь на пару минут, вреда от этого, разумеется, не будет.

Она выбралась из ванны и, завернувшись в теплое полотенце, наклонилась к огню, чтобы высушить волосы. Ей принесли щетку для волос и гребешок, даже ароматную пудру для тела – все, чтобы угодить даме. Или мужчине?

Миракл бросила полотенце на пол и повесила плащ лорда Райдерборна поблизости от себя, чтобы можно было до него дотянуться. Затем в облаке пьянящего благоухания, с распущенными волосами, теплой шелковой волной ниспадавшими ей на плечи, легла в постель.

Она пробудилась от бешеного сердцебиения. Дверь с шумом распахнулась. В коридоре эхом отдавались мужские голоса. В темноте, поблескивая, плясали ослепительные огни. Значит, поздно! Слишком поздно! Теперь ее нагой потащат на смерть.

Будь они все прокляты!

Миракл схватила плащ, вскочила с кровати и метнулась к окну, пытаясь одолеть оконную створку. Шансов остаться в живых, спрыгнув во двор с такой высоты, практически нет, но такая смерть лучше, чем виселица!

Ее запястье сжала чья-то рука. Горячее дыхание, гневное и учащенное, обожгло щеку.

– Что вы затеяли, черт вас возьми?

Миракл подняла глаза и увидела лорда Райдерборна. Она посмотрела поверх его плеча. Громыхая ведрами, одни слуги вычерпывали из ванны остывшую воду. Другие зажигали свечи, устанавливали перед камином стол со стульями. Горничные внесли подносы с горячей едой. Испытывая невероятное облегчение и дьявольскую радость, Миракл закрыла глаза, наполнившиеся слезами.

Дверь за слугами затворилась, и Миракл осталась наедине со своим спасителем.

– Вы обещали, что не будете пытаться покончить с собой. – Его пальцы на ее запястье жгли ей кожу. – Неужто ваше слово ничего не стоит?

– Я сказала, что не сделаю этого без веской на то причины.

– И что же, этот ужин – достаточно веская на то причина? – спросил он. – У вас столь специфические гастрономические предпочтения, что в «Веселом монархе» их удовлетворить не смогут?

– Вовсе нет, милорд. Пахнет, право, божественно, и я страшно проголодалась.

– Я тоже.

– Тогда давайте ужинать, – сказала Миракл.

– Я хочу, чтобы вы доверяли мне, – сказал Райдер. – Неужели в этом желании нет никакого резона?

– Не знаю. Может быть, дело вовсе не в резонах?

– Ах, оставьте! Любой джентльмен спас бы и тонущую собаку, ничего не ожидая в качестве благодарности за спасение.

– Тогда почему вы удерживаете меня здесь против моей воли?

– Потому что у меня большие возможности, кроме того, вам лучше подкрепиться как следует и выспаться, прежде чем принимать следующее решение. Я принес вам одежду. Она вон там! На кровати. Кое-что должно вам подойти. Никто не найдет вас здесь, даже ваш муж.

Миракл судорожно сглотнула:

– У меня нет мужа.

– В вашем сердце, после того, что он учинил над вами, – скорее всего. Но, если вы пожелаете, я смогу сделать так, чтобы это стало реальностью.

– Я и без того ваша должница, милорд.

– Любой долг такого рода легко прощается. Что за важность?

Миракл закусила губу.

– Для меня это важно.

– Важен только долг чести, – настойчиво проговорил Райдер. – Нравится нам с вами это или нет, а я за вас в ответе и настаиваю, чтобы вы оставались здесь. Вы не можете уехать, не приняв моей помощи или не объяснив, почему я не должен вам помогать. Вы согласны?

Миракл еще плотнее запахнула плащ.

– Ничего другого не остается.

Райдер подступил к ней ближе, великолепный в своей мужской силе.

– Даете слово?

Миракл заглянула ему в глаза и увидела, как в них сквозь привычную надменность – неизбежную спутницу власти – проглядывает искренняя забота. Что еще было во взгляде этих зеленых глаз, он возможно, и сам не знал. Но Миракл знала.

– Даю вам слово, лорд Райдерборн, что не покину эту комнату, не открыв вам правды или не приняв вашей помощи.

– Стало быть, договорились, – сказал он. – Ловлю вас на слове.

– Тогда, если позволите, милорд, я оденусь. Дайте мне несколько минут, и я почту за честь составить вам компанию за ужином. Утром вы получите от меня либо правду, либо призыв о помощи, а возможно, и то, и другое.

Женщина вышла из-за ширмы.

Она прошла вперед, ступая почти бесшумно в белых атласных бальных туфлях, – в сущности, представлявших собой лоскуток материи на тончайшей подошве, с ленточками, оплетавшими щиколотки.

– Я допустила с вами грубость, – проговорила она. – Я не желала обидеть вас. Ваша светлость поступили в высшей степени благородно, и я вам благодарна. Я обязана вам жизнью и помню об этом.

– Благодарю вас. Вы и вообразить не можете, каким утешением является для меня это ваше признание. Вы проголодались?

– Как волк! – Женщина взглянула на него из-под ресниц.

– Боюсь, выбор у нас весьма невелик – придется довольствоваться тем, что оказалось у хозяина под рукой: здесь суп из бычьих хвостов, тушеный кролик, холодный пирог с говядиной, жаркое из цыпленка, пара фруктовых пирогов – вишневый и, кажется, с ревенем и имбирем да кувшин жирных сливок. Устроит ли вас столь нехитрая деревенская снедь?

– Меня все устроит, милорд, – и простая пища, и любые изыски.

– Так что же вы выберете? – поинтересовался он.

Не переставая улыбаться, она долила ему вина и ножом разрезала аппетитный пирог.

– Я, конечно, выберу самую благородную пищу из того, что есть, – ответила женщина.

Райдер осушил бокал, удивляясь, что она с такой легкостью отринула от себя все недавние страхи… Не потому ли, что находилась рядом с ним?

– Но разве этот ужасный мясной пирог не пугает вас, мэм? – поинтересовался Райдер, чтобы окончательно увериться в своем предположении. – Вы не находите его слишком грозным?

Женщина насмешливо вскинула бровь.

– А что, в других дам такие знатные пироги вселяют ужас, милорд?

– Увы, это случается весьма часто, мэм! – Райдер почувствовал приятное опьянение. – Да, слишком часто, черт возьми!

– Неужели говядина вызывает страх просто потому, что она из высшей знати? – Женщина, подавшись вперед, постучала по пирогу ножом. – Эй, вы, поднимайтесь, сэр Филейная Часть!

Райдера чрезвычайно волновала затененная ложбинка между дивных холмиков ее грудей. Он осушил очередной бокал, сказав себе, что отступать поздно.

– Однако вы не можете отрицать, что даже такой аристократ среди мяса, заключенный между толстыми слоями теста, превращается в холодный пирог.

– Но он вовсе не холодный, – возразила женщина. – С чего вы взяли? Я думаю, это пирог большой глубины и щедрости, где-то в середине он очень горячий. А теперь нам следует приступить к сладкому.

Она подцепила вилкой кусочек засахаренного имбиря и протянула ему.

– Вам, право, не стоит бояться имбиря, милорд. Пропорции между разными вкусами соблюдены отлично.

– Я его не боюсь, – с отчаянием в голосе возразил Райдер.

– Нет, боитесь. Ваша диета слишком долго ограничивалась горькими лесными ягодами из чащи, сквозь которую вы продирались. По-моему, вам давно пора себя немного побаловать.

– Нет! Это не так. – Райдер закрыл глаза, с трудом сдерживаясь, чтобы не перегнуться через стол и не поцеловать ее.

Затем он поднялся с намерением поклониться и покинуть комнату.

– Вас никто не найдет здесь, – повторил он. – Но я полагаю, мне нужно вернуться в Уайлдшей нынче же вечером.

– В такую непогоду? Вам, верно, было чертовски тяжело расти в колючих зарослях сомнений и угрызений совести. Неужели, милорд, ваши суровые принципы ни в коей мере не позволяют вам прикоснуться к дарованным нам жизнью радостям?

Она зачерпнула ложкой сливки из кувшина и смешала их со сладким соком пирога. Обмакнула кончик пальца в смесь густых сливок, липкой, тягучей смеси сахара, имбиря и прочих фруктов и провела им по губам Райдера.

Ее гибкий палец мягко прошелся по его оголенным нервам. Кровь Райдера воспламенилась. Он закрыл глаза. Для него в эту минуту исчезло все, кроме этого сладостного ощущения. Шурша шелками, она обогнула стол и подошла к нему. Апельсин, лаванда и мускус.

Его губы разомкнулись от мягкого прикосновения ее губ, отдававших вишней и сливками, засахаренным ревенем и имбирем, сладким ароматом женщины и вина. Весь во власти желания, Райдер встретил ее мягкий язык своим языком. Она поймала его руки в свои, не давая сдвинуться с места. Их сердца бились в унисон.

Это была головокружительная, добровольная капитуляция, хотя последнюю спасительную грань он еще не переступил. Только один поцелуй! И ничего больше! Только поцелуй! Целовался он неистово, самозабвенно и страстно.

Не прерывая поцелуя, она выпустила из своих рук его ладони, но только для того, чтобы пробежать пальцами вверх по его предплечьям и положить их ему на затылок. Поцеловав его в губы, она опустилась на колени, на распростершуюся вокруг смятую юбку между его расставленных колен и почувствовала, как Райдер запустил пальцы в ее волосы. Затем его ладони нашли ее обнаженные плечи и скользнули по ее стройной шее, украшенной черной бархоткой.

Когда женщина наконец прервала поцелуй, он и смеялся, и в то же время стонал от досады. Ее руки блуждали по его спине, проникая под рубашку, его ладони касались ее роскошных грудей. Он взял их в обе руки – сладкая тяжесть под шелком, – ощущая большими пальцами ее набрякшие соски.

В ответ на его ласки с ее уст сорвался слабый стон. Она снова поцеловала его. Их губы страстно искали друг друга, и вот ее пальцы расстегнули пуговицы на его бриджах. Желание в нем вспыхнуло с новой силой, сосредоточившись в одном пульсирующем центре, когда она высвободила и взяла в руку его готовый к бою жезл. Уверенными движениями она терла его, щекоча под головкой большим пальцем. У Райдера перед глазами поплыли радужные круги. Все его тело содрогалось от изумительных ощущений.

Райдер запрокинул голову, пытаясь оторваться от ее губ: колючки ежевичных зарослей все еще цеплялись за него, не желая отпускать, но женщина, стиснув его руки, развела их в стороны и, опустив голову, взяла в рот его мужское естество.

Словно со стороны Райдер услышал свой стон – бессвязные звуки наслаждения исторглись из его груди. Его руки судорожно стиснули ее руки. Ее язык погрузил его в забытье. Блаженство нарастало, доходя почти до кульминации. Голова Райдера безвольно откинулась назад, его мышцы напряглись, ее ладони прижались к его ладоням. Последнее движение языка – и она оставила его. Обезумевший, сотрясаясь всем телом, Райдер открыл глаза.

Женщина поднялась на ноги и отступила назад. Он взглянул на нее снизу вверх из-под набрякших век, наблюдая, как она расстегивает свое платье на плечах. Шелк с шорохом соскользнул на пол, упав к ногам. Ее неотразимые глаза были бездонными, ее улыбка – само искушение. В одном корсете и нижней сорочке женщина склонилась над ним, чтобы снова прильнуть к его губам. Ее дыхание обжигало. Она приподняла нижнюю юбку и, не прерывая поцелуй, опустилась верхом на его колени. Пока они целовались, она опустилась на его восставшую плоть.

Зарывшись лицом в ее плечо, он вошел в нее глубже, желая до конца познать все ее сладкие тайны. Ритмично двигаясь, Райдер не переставал ощущать изощренные ласки своей искусной любовницы. Никогда еще он не испытывал ничего подобного. Все сладость. Все жар. Все удовольствие. Ее мускулы сжались и пульсировали до тех пор, пока поток семени не поверг его в забытье экстаза.

– Ах, мой милый сэр Ланселот, – прошептала она ему на ухо. – Не такой уж вы и скромник!

– Кто вы? Я даже не знаю вашего настоящего имени.

– Ах, не сейчас! Оставим все до утра. В конце концов, вы связали меня обещанием: я не уеду, не поведав вам правду о моем затруднительном положении или не дав вам шанс помочь мне. Не проще ли сейчас действовать, сообразуясь с потребностью, которую мы оба удовлетворили так просто?

Райдер вгляделся в ее лицо. Было видно, что она ощущала потребность такую же сильную, как и он. Чтобы вновь обрести желание жить? Чтобы восстановить свои силы и вновь почувствовать себя личностью после жестокого предательства мужа? Раз так, то, возможно, это не было грехом и не содержало ничего, кроме чистого пламени страсти, сжигающего боль. Сжигающего сомнения. Сжигающего обязанности и сословные претензии.

– Да, – сказал Райдер, находясь под впечатлением этого неожиданного откровения. – Но разве не совершил Ланселот грех, когда так легко сдался Гвиневере?[4]4
  Гвиневера – супруга короля Артура, любившая Ланселота


[Закрыть]

– Нет. – Ее глаза были бездонны. – Она бы умерла, окажись он менее великодушным. А сейчас вам необходимо поспать, милорд, а не скакать, подобно безумцу, в непогоду домой.

– Мне необходимо, – проговорил Райдер, – конечно же, совсем другое.

– Так, значит, вы еще недостаточно отведали греха? Что ж, кровать действительно довольно удобная. Не переместиться ли нам туда?

Он нежно опустил ее на простыни. Прекрасная, как светящаяся звезда, она отодвинулась, устраиваясь на подушках.

– А что необходимо вам? – спросил он.

– Мне только одно – сохранить яркие воспоминания о моем рыцаре в сияющих доспехах.

Райдер сбросил сапоги, стянул рубашку.

– Не одно воспоминание, – сказал он. – Целую ночь воспоминаний.