Текст книги "По прихоти судьбы"

Джулия Тиммон
По прихоти судьбы

1

Проклятье! Грузовик заглох в противоположном конце улицы, а она у нас не маленькая. Выскакиваю прямо в домашних шортах, футболке и шлепанцах и лишь на полпути сознаю, что стоило хотя бы накинуть кофту – погода портится: налетел ветер и сгущаются тучи.

Маленький толстый водитель кряхтя выбирается из-под автомобильного брюха и разводит руками.

– Увы, мисс! Не повезло!

– Что же мне делать? – спрашиваю я, тщетно пытаясь найти какой-нибудь выход. Растерянно смотрю на грузчиков. Те стоят, сложив ручищи на груди и выражая всем своим видом: даже не проси. – Может…

– Хотите предложить нам тащить вашу мебель через всю улицу? – спрашивает смуглый и более высокий, с сигаретой в углу рта. – За такую работу, уважаемая, берут вдвое больше, чем нам в этой конторе платят за целую неделю! – Он ухмыляется, и сигарета между его губ покачивается, будто кивает в подтверждение его слов.

– Но ведь не я виновата в том, что машина сломалась! – в отчаянии восклицаю я.

Водитель прижимает руки к волосатой груди, выглядывающей из-под наполовину расстегнутой рубашки, и наклоняется вперед.

– Но и не я, уж поверьте! Эту поломку было невозможно предугадать. Она непредвиденная, форс-мажорная, так сказать. Придется звонить в автосервис, вызывать специалистов. – Он в задумчивости почесывает лысеющую макушку, глядя на грузовик и явно не помня о мебели.

– А мне-то что делать? – снова спрашиваю я. На кончик моего носа капает первая крупная капля дождя. Только этого не хватало!

Водитель кривит губы, которые когда-то, может, и были четко очерчены, но теперь совсем бесцветные и будто бы съедены. Такое впечатление, что их вовсе нет, есть лишь ротовая щель.

– Сейчас позвоню ребятам. Пусть присылают другую машину. – Он достает телефон и набирает номер.

Ежусь. Не столько от холода, сколько от мысли, что придется, пока не приедет второй грузовик, торчать возле этого. Бежать домой на каких-нибудь десять минут не имеет смысла. Дождь усиливается. Черт…

– А Билли? – спрашивает в трубку водитель, корча подозрительные гримасы. – Тоже занят? Ну хоть кто-нибудь может подъехать?

У меня падает сердце. Час от часу не легче!

– Когда он освободится? – спрашивает водитель. Ему что-то отвечают. – Ясно, – без особого энтузиазма протягивает он и, глядя на меня, закрывает сотовый. – Придется подождать, мисс…

– Долго?

Водитель откашливается.

– По меньшей мере часа три.

– Вы что, издеваетесь надо мной?! – почти кричу я. – Я заранее оплатила доставку, выполнила все, что от меня требовалось, аккуратно и вовремя.

Водитель делает утешительный жест руками.

– Знаю-знаю. Но помочь при всем своем желании… – он снова отвешивает поклон и стучит по груди кулаком, – ничем не могу.

Грузчик бросает в лужицу незатушенный окурок, и тот с шипением плывет по водной поверхности. Второй парень смотрит на небо, потом на часы и с безразличным видом забирается в кабину. Курильщик морщится, смахивает с постриженных ежиком волос дождевые капли и следует примеру товарища.

Поднимаю к губам руку и уже приоткрываю рот, но тут одергиваю себя и сжимаю пальцы в кулак. Дурацкая привычка грызть ногти, особенно когда волнуешься, последние два года настойчиво напоминает о себе. Мне казалось, я отделалась от нее навсегда, еще восемнадцатилетней девочкой. Убираю со лба прилипшую к коже влажную прядь волос и обхватываю себя руками. Что делать?

– Проблемы? – звучит из-за моей спины незнакомый приятный голос.

Поворачиваюсь и вижу футах в десяти не очень высокого, но крепкого мужчину со взглядом человека, который ни при каких обстоятельствах не склонен вилять и лизоблюдничать. На вид ему лет тридцать пять. Столько же было бы Ричарду, не случись беды…

Незнакомец дает мне черный нераскрытый зонтик. Беру его, бормочу слова благодарности и, только когда нажимаю на кнопку и зонт с хлопком открывается, задумываюсь о том, откуда этот парень взялся и с какой стати интересуется моей незадачей да еще беспокоится, что я в своей тонкой короткой футболочке вот-вот промокну до нитки.

– Дэниел Суитмен, – представляется он, протягивая мне руку.

– Трейси Монтгомери, – бормочу я, беря зонтик левой рукой и пожимая правой пятерню Суитмена.

– Что случилось? – спрашивает он, кивая на грузовик.

Тяжело вздыхаю.

– Сломался. А до моего дома – целая улица.

– Груза много? – деловито интересуется Суитмен.

– Прилично, – безотрадно говорю я, вытирая лицо. – Целый детский гарнитур. Диван, шкаф, секция для книг, для игрушек, письменный стол и стулья…

Суитмен без слов кивает, достает из кармана телефон и набирает номер.

– Джош, ты сильно занят? Смог бы вырваться на полчасика? Понимаешь, тут такое дело…

Он объясняет, какая требуется помощь, а я смотрю на него широко раскрытыми от изумления глазами. Верно говорят: мир не без добрых людей.

– Порядок, – говорит он, убирая телефон. – Мой приятель как раз тут поблизости, подъедет минут через пятнадцать. У него фургон.

– Думаете, туда все поместится? – с сомнением произношу я.

– Шкафы разобраны? – спрашивает Суитмен.

Водитель, который все это время наблюдает за нами, кивает и раскрывает задние дверцы грузовика.

– Разобраны. Доски в непромокаемых упаковках.

Суитмен заглядывает внутрь.

– Справимся. Пока Джош не подъехал, кое-что можно отвезти и на легковушке.

– Гм… Моя машина, как назло, в ремонте, – извинительно улыбаясь, говорю я. – А соседа сегодня нет, он уехал навестить мать.

– Обойдемся без соседа, – невозмутимо отвечает Суитмен. – Мой «порше» в двух шагах. – Он указывает рукой на автомобиль, припаркованный чуть поодаль у обочины, на противоположной стороне дороги. – Сейчас подгоню его прямо сюда. – Он делает шаг в сторону.

– Зонтик! – кричу я, протягивая ему зонт.

Суитмен поворачивается, окидывает меня странно внимательным, я бы даже сказала, задумчиво-ласковым взглядом и с улыбкой качает головой.

– Ну что вы, какие глупости. Вам он нужнее: вы совсем не по погоде одеты.

Наклоняю голову и смотрю на свои коротенькие шорты и ноги в резиновых шлепках. Пальцы от холодного дождя уже красные и в комочках мокрой уличной пыли. Да уж!

– А я не растаю. – Суитмен улыбается и продолжает путь.

Провожаю его долгим взглядом и пытаюсь понять, действительно ли в его глазах, несмотря на внешнее спокойствие, отражается давняя затаенная грусть или мне это лишь показалось.

Несем в дом подушки от диванчика и стулья, и я еще на крыльце чую запах гари.

– Мой пирог! – Влетаю в парадную, бросаю подушки прямо на пол в прихожей – благо они в полиэтилене, – проношусь на кухню и выключаю духовку. Открывать дверцу и заглядывать внутрь даже страшно. Ну и денек выдался! Все наперекосяк.

– Еще одна неприятность? – интересуется Суитмен, улыбаясь сдержанной сочувствующей улыбкой.

– Вам смешно, а мне… – С тяжелым вздохом вытаскиваю из духовки противень с пирогом.

Суитмен подходит и окидывает мое подпорченное творение оценивающим взглядом.

– Всего лишь немного подгорел. А сверху смотрится так, что хоть продавай. – Он наклоняется ниже и вдыхает запах неудавшейся стряпни. – И пахнет отлично. Так и тянет попробовать.

Смеюсь.

– Что вы! Его теперь только выбросить на помойку.

– Не вздумайте! – почти приказывает Суитмен, впрочем таким тоном, что мои губы, несмотря на тридцать три несчастья, растягиваются в широченной улыбке. – Лучше пригласите меня на чай, – говорит он настойчиво и при этом совсем не нагло. – Когда разберемся с мебелью, естественно.

Кривлюсь.

– Собираетесь есть эту черноту?

– Черноту я срежу, – с убеждением говорит Суитмен. – А остальным с удовольствием полакомлюсь. Если, конечно, пригласите.

Опять смеюсь. Чудной он, этот Дэниел Суитмен. Но весьма симпатичный. И почему-то жаждет мне помочь.

– Я вас приглашаю, мистер Суитмен.

Он приподнимает руку.

– Давайте без официальностей? «Мистер Суитмен» слишком долго выговаривать. Называйте меня просто Дэниелом. А я вас буду звать Трейси, не возражаете?

Пожимаю плечами.

– Нет.

Дэниел смотрит на часы.

– Поехали назад. Джош всегда весь в делах, не привык терять время даром.

– Конечно. – Окидываю кухню беглым внимательным взглядом: на сей раз выключено все – свет, газ и вода.

Выходим на улицу и бежим до машины бегом. Зонтик я, по-видимому, бросила на пол вместе с подушкой. Только бы не забыть отдать его Дэниелу. Садимся на передние сиденья, и я краем глаза рассматриваю своего нового знакомого. Кто он такой? На психопата, искателя приключений или афериста вроде бы не похож. Хотя кто его знает? И кто может дать точный портрет чокнутого или, скажем, бессовестного жулика?

Дэниел заводит мотор.

– Любишь готовить? – спрашивает он.

Усмехаюсь.

– Не особенно. Просто сегодня выходной, захотелось немного побаловать дочь. И соседа – мы с ним давние друзья.

Дэниел бросает на меня многозначительный взгляд. Поднимаю руки и, бог знает зачем, поспешно уточняю:

– Именно друзья, без всяких там глупостей. Брэд ровесник и товарищ моего отца, я для него как дочь, а Лаура, моя девочка, ему вроде внучки. Когда его прежние соседи собрались продавать дом, мы как раз искали жилье. Брэд позвонил нам, и теперь мы рядышком…

Умолкаю, на миг переносясь мысленно в те дни, когда мы с Ричардом, молодожены, уверенные в том, что нашему браку не будет конца, делали первые шаги в семейной жизни, полной открытий и сюрпризов. Я только входила в роль жены, Ричард – в роль мужа. Завтрак на двоих, общие планы, мелкие ссоры, что неизменно заканчивались морем поцелуев… Тогда все казалось романтическим приключением, забавной игрой. Сердце пронзает привычная боль, и я, чтобы Суитмен ничего не заметил, отворачиваюсь и смотрю в окно.

– Значит, у тебя правило: по выходным баловать дочь и соседа вкусненьким, так? – спрашивает он.

– Не то чтобы правило… – Смущенно смеюсь. – Кулинар я не ахти какой. А вот мой… – Осекаюсь. Говорить Суитмену о покойном муже почему-то не хочется. Ричард готовил отменно. Причем без особых усилий, легко, как будто между делом. Конечно, нечасто – большую часть своего времени он посвящал работе. Будь она неладна…

Суитмен поворачивает голову, но ни о чем не спрашивает. Слава богу!

Прочищаю горло.

– Лаура любит попить чайку с пирогом домашнего приготовления, а у меня, к сожалению, нет возможности печь каждый день. Ну или даже раз в неделю. – Заставляю себя улыбнуться и стараюсь казаться беззаботной. – Сегодня вот выдался свободный денек, но, увы, не вполне удачный.

Дэниел останавливает машину.

– Насчет пирога не беспокойся, я же сказал: нижнюю часть отрежем. Лаура ничего и не заметит.

– Пирог просто развалится, – со смехом возражаю я. – Тогда Лауру, тем более Брэда, будет точно не провести.

– Положись на меня, – уверенно говорит Дэниел, выходя из машины.

В эту самую минуту из-за поворота показывается белый фургон. Дэниел взмахом руки приветствует друга. Авторемонтники еще не приехали. И хорошо, а то мы бы толкались вокруг грузовика всей гурьбой.

Джошу на вид лет сорок с хвостиком. У него продолговатое спокойное лицо, вьющиеся короткие темно-русые волосы и приветливая улыбка. За дело он берется так, будто мы договорились с ним за неделю и я пообещала ему заплатить за перевозку мебели столько, что не жаль убивать на это субботнее время. Деньги! Только бы не забыть расплатиться и с ним, и с Дэниелом.

Переложить разобранную мебель из грузовика в фургон, благо рук теперь целых четыре пары, получается в считанные минуты. Я было тоже схватилась за упаковку с досками, но Дэниел уверенным жестом отстранил меня.

– Таскать тяжести не женское дело. Организм у вас для этого не приспособлен.

– Но я… – попыталась возразить я.

– Давай не будем спорить? – попросил Дэниел настолько властно-дружелюбным тоном, что я без слов отошла на пару шагов в сторону. Дождь почти прекратился. Судя по свинцовому небу – ненадолго.

Вообще-то я терпеть не могу, когда на меня смотрят как на создание жалкое и беспомощное, но сейчас, удивительно, мне даже отчасти приятно чувствовать себя более слабой. Так нередко бывало и с Ричардом. Черт! Я ведь решила, что должна отучиться от привычки на каждом шагу вспоминать о муже, сравнивать с ним всех и вся, видеть его черты и манеры в каждом втором мужчине! Эх!.. Не так-то это просто…

Когда мы останавливаемся возле дома, начинается настоящий ливень.

– Переждем? – спрашивает Дэниел, глядя на лужу у крыльца, всю в пузырях. Мы втроем сидим в кабине – я посередине.

Джош смотрит на часы и качает головой.

– Не могу. Времени в обрез.

Вся сжимаюсь при мысли о том, что доставляю столько хлопот совершенно незнакомым и на редкость отзывчивым людям, и бросаю косой виноватый взгляд сначала на Дэниела, потом на Джоша. И тот и другой выглядят так, словно перспектива вымокнуть под проливным дождем нисколько их не смущает.

Дэниел кивает.

– Понял.

Они одновременно открывают дверцы и выпрыгивают в серую стену воды. Я мгновение-другое сижу, остолбенев от неловкости, потом до меня вдруг доходит, что надо скорее открыть парадную. Я втягиваю голову в плечи и тоже ныряю в водяную пелену.

Ребята действуют быстро и четко, лица обоих спокойно-сосредоточенные.

– Может, мне тоже? – спрашиваю я, когда Дэниел во второй раз входит в прихожую и опускает на пол очередную порцию досок.

Он категорично качает головой и вытирает мокрое лицо рукавом.

– Нет, лучше поставь чайник.

– Но так было бы быстрее… – не слишком настойчиво спорю я.

– Нет, – повторяет Дэниел, и я, неизвестно почему, повинуюсь.

Кто он такой и откуда взялся? – снова звучит в моей голове, когда я наливаю воду в чайник и ставлю его на плиту. Нет ли тут какого-нибудь подвоха? Может, он надеется содрать с меня кругленькую сумму? Или они вообще грабители? Проникли в дом под видом бескорыстных доброхотов, чтобы проверить, можно ли здесь поживиться, а сами, когда меня не будет, явятся на этом же фургоне и с отмычками в карманах. Вспоминаю книжку Дэнни Кинга, как-то раз попавшую мне в руки на отдыхе. Там о грабительских уловках написано очень правдоподобно, причем от первого лица и в подробностях. Задумываюсь о том, как бы не угодить в ловушку, и снова подношу ко рту палец, даже надкусываю ноготь, но опять тут же сжимаю кулак.

– Готово! – объявляет из прихожей Дэниел.

Вздрагиваю, поворачиваю голову. Оба мои помощника стоят у парадной, отряхивая с рук воду. Выдвигаю ящик буфета и достаю два чистых полотенца. Мошенники они или нет – желать им слечь с воспалением легких я в любом случае не собираюсь.

– Вот, вытритесь.

Джош и Дэниел берут полотенца и кивают в знак благодарности.

– Идемте пить чай, – зову я сдержаннее, чем следовало бы, поскольку мысль о возможных грабителях все никак меня не покидает.

Джош качает головой.

– Спасибо, но мне надо ехать по делам.

По делам! Мысленно усмехаюсь. Какие у нормального человека могут быть дела в субботу? А для ворюги, конечно, выходные самое время действовать. Наивные мирные горожане разъехались по родственникам или отдыхают за городом, а их дома с нажитым добром стоят, защищенные лишь замками и сигнализациями. Для грабителей-профессионалов глупые железки и проводки не проблема. Складываю руки на груди и уже кривлю губы в иронической улыбочке, когда в голову приходит другая мысль: может, я ошибаюсь?

Мне делается стыдно, щеки заливаются краской. Поспешно опускаю руки и, неловко маскируя свое смущение, тру лоб ребром руки.

– Сколько я… вам должна?

Джош и Дэниел переглядываются. Джош отдает мне полотенце.

– Нисколько. – Он поворачивается и берется за дверную ручку.

Хватаю сумочку и достаю кошелек.

– Нет, постойте! Так не пойдет. Вы убили столько времени, возились с моей мебелью, промокли…

Джош машет рукой и улыбается своей дружелюбно-скромной улыбкой.

– Перестаньте. Всего хорошего.

Не успеваю я добавить ни слова, как он открывает дверь и уходит. В растерянности смотрю на Дэниела.

– Как же так?

– Вот так. – Он вытирает лицо и шею, вешает полотенце на спинку стула и окидывает взглядом доски и диванчик в мокрых полиэтиленовых упаковках. – Кто это будет собирать?

– Специалист. Завтра у них выходной, поэтому он приедет в понедельник, ближе к вечеру, – тараторю я. – Правда я еще не знаю, отпустит ли меня начальник пораньше, но, надеюсь, вредничать не станет. – Глупо улыбаюсь, все пытаясь не думать о грабежах.

Странное дело: Дэниел Суитмен одновременно и пугает и привлекает меня. Представляю, что сейчас он выпьет чашку чая, через силу съест кусок пирога – исключительно, чтобы угодить мне, – и уйдет. Скорее всего, навсегда. Стараюсь найти предлог, чтобы задержать его, но ничего не придумываю.

Значит, так нужно, говорю себе. Да, лучше не ввязываться ни в какие истории. Только бы он правда не оказался преступником. Всматриваюсь в профиль Дэниела и прислушиваюсь к своему сердцу. В нем спокойствие, никаких дурных предчувствий. Впрочем, у мерзавцев это в крови – бесстыдно втираться в доверие и для достижения своих грязных целей выдавать себя за добреньких и порядочных.

– Чайник кипит, – говорю я, заглядывая на кухню. – Прошу к столу.

Иду к плите и выключаю конфорку. Дэниел следует за мной и в задумчивости останавливается на пороге.

– А на сегодня у тебя какие планы?

Поворачиваю голову и в недоумении замираю с чайником в руке.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что если ты никуда не уходишь, я мог бы до вечера собрать мебель. Тогда тебе не надо будет отпрашиваться и снова разбираться со «специалистами».

Настораживаюсь. Что-то тут не то… Ему определенно что-нибудь нужно от нас или от нашего дома. Молча хлопаю ресницами, отмечая, что джемпер и джинсы моего незваного гостя насквозь мокрые, но говоря себе, что не стоит придавать этому особого значения. Дэниел засовывает руки глубоко в карманы джинсов и смотрит на меня немного исподлобья и с легким прищуром. Такое впечатление, что мое замешательство его ранит.

– Ты боишься меня, Трейси? – негромко спрашивает он. – Думаешь, что все это странно?

– Гм… – Надо бы соврать – мол, ни капли я не боюсь, но к чему это приведет? – Если честно, да. – Хихикаю, вновь ставя чайник на плиту. – Не каждый день сталкиваешься с людьми, которые будто возникают из-под земли в минуту, когда на твою голову сыплются неприятности, и протягивают руку помощи. Невольно вместо признательности начинаешь терзаться подозрениями.

Черт! Резать в глаза правду-матку еще одна моя дурная привычка. Излишняя честность нередко причиняет больше страданий, чем ложь. Но так уж я устроена – порой просто не могу думать одно, а говорить другое.

– Признаться, я вот сейчас стою и размышляю: а не грабители ли они? – продолжаю я. – Не проверяют ли, сколько в нашей двери замков, какая установлена сигнализация и где расположена гостиная, а где лестница на второй этаж, чтобы заранее наметить план? – Резко умолкаю, вдруг подумав о том, что, если мои предположения бред, Дэниел смертельно обидится.

Но он улыбается и даже понимающе кивает.

– Я болван. Совсем не подумал, что могу тебя просто-напросто испугать. Надо было сразу объяснить, как все получилось. Поверила бы ты или нет… и поверишь ли теперь – не знаю. – Он на миг опускает глаза, снова смотрит на меня своим открытым, немного печальным взглядом и несколько сбивчиво, но спокойно, как тот, кому совершенно нечего скрывать, продолжает: – Сегодня выходной… Мы договорились с приятелем съездить за город, покататься на велосипедах, но у него раньше времени вернулась из командировки сумасшедшая жена…

– Сумасшедшая? – переспрашиваю я.

– Не в прямом смысле, конечно. – Дэниел усмехается. – Просто ее вечно все не устраивает, и она ворчит и орет. Сегодня явилась как раз в ту минуту, когда мы с Роном уже садились в машину. И с ходу подняла крик. Такой-сякой! Траву во дворе сегодня явно не подстригал! На окне в гостиной чуть сдвинута шторка! И куда это вы намылились, бабники несчастные! Наверняка к девкам! – Он закатывает глаза и кривит рот. – Все в таком духе.

Смеюсь. Нет, он определенно не какой-нибудь мерзавец, проносится в голове утешительная мысль.

– В общем, мне пришлось поскорее оттуда исчезнуть, – пожимая плечами, говорит Дэниел. – А кататься на велосипеде отпала всякая охота. Еще и стали собираться тучи. Я остановился на вашей улице, чтобы купить воды, заметил грузовик, подошел ближе… Ты стояла такая растерянная и несчастная, что я не мог поступить иначе – предложил свою помощь. Вот и все.

Вскидываю руки.

– Только не надо меня жалеть! Я… – Останавливаю себя, пытаюсь успокоиться. Это после гибели Ричарда я стала такой нервозной – могу вспыхнуть совсем без причины, точнее причины есть, но они во мне, остальное тут ни при чем.

Дэниел протягивает вперед руку.

– Я не жалею тебя, то есть тогда, конечно, пожалел, но… это не та жалость, какую испытываешь к беспомощным и ни на что не годным, – с чувством и торопливо уверяет меня он. – А совсем другая – к взрослому, самостоятельному человеку, по воле обстоятельств оказавшемуся в затруднительном положении. Я не жалею тебя… – медленно и четко повторяет он.

Пытливо всматриваюсь в его лицо, желая определить, не кривит ли он душой.

– Правда?

Дэниел улыбается так, будто перед ним умилительно забавный ребенок, но при этом я почему-то не чувствую себя ущербной, даже вздыхаю с облегчением.

– Разумеется, правда, – бормочет он.

– Тогда… – Я повожу плечом. В самом деле, неужели человек не может просто так взять и помочь кому-то, не подразумевая ничего плохого? – Тогда… ладно.

Лицо Дэниела озаряет улыбка.

– Вот и хорошо. – Он оживляется. – Так как насчет сборки? Доверишь это дело мне?

– Тебе что, больше нечем заняться? – улыбаясь спрашиваю я.

Дэниел быстро качает головой.

– Совершенно нечем. А мне без работы никак нельзя – руки начинают страшно зудеть, – говорит он с потешной серьезностью.

Смеюсь.

– Может, тебе просто стоит обратиться к дерматологу? Пройдешь курс лечения – и не будет мучить зуд.

– Еще скажи: надо хоть раз в неделю мыть руки с мылом. – Дэниел криво улыбается и вновь становится самой серьезностью. – Я обращался, и не только к дерматологу, но и к психиатру. Совет дают один: жаждешь поработать – работай! Сегодня мне необходимо собрать детский гарнитур. Или пропаду.

– Хорошо, уговорил! – хохоча, соглашаюсь я. Этот парень большой оригинал. К тому же не лишен чувства юмора, обаяния и подкупающего артистизма.

Он глубоко вздыхает и складывает руки перед грудью.

– Спасибо. Ты моя спасительница. – Деловито выглядывает в прихожую и осматривается по сторонам. – Где у вас детская? Наверху? Хотелось бы знать, как выглядит мое рабочее место.

– А как же чай? – спрашиваю я. – Ты промок, сейчас в самый раз выпить горяченького. А то, не дай бог, подскочит температура.

– Чай подождет, – уверенно отвечает Дэниел, уже делая шаг в сторону лестницы. Следую за ним. – А за мое здоровье не беспокойся, – говорит он, похлопывая себя ладонью по крепкой груди. – Я закаленный.

Мне снова кажется, что в его дурашливом тоне слышатся нотки грусти. Ерунда, говорю я себе. Таким, как он, тосковать обычно не о чем.