Текст книги "На пятьдесят оттенков темнее"

Глава 5

– Грета, с кем разговаривает мистер Грей?

Мне хочется умереть. Я полна недобрых предчувствий, и мое подсознание кричит: «Беги, беги отсюда!» Но вопрос я произнесла небрежным тоном.

– А, это миссис Линкольн. Она владелица этого салона в доле с мистером Греем. – Грета с готовностью сообщает эти сведения.

– Миссис Линкольн? – Вероятно, миссис Робинсон развелась с мужем и женила на себе какого-нибудь беднягу саба.

– Да. Обычно ее здесь трудно увидеть, но сегодня заболел один из наших сотрудников, и она его заменяет.

– Вы знаете, как зовут миссис Линкольн?

Грета смотрит на меня, подняв брови, хмурится и надувает свои розовые губки, словно удивлена моим любопытством. Эх, может, я зашла слишком далеко?

– Элена, – отвечает она, почти с неохотой.

Меня захлестывает странное чувство облегчения от того, что меня не подвело мое шестое чувство.

«Шестое чувство? – фыркает мое подсознание. – Незамутненная детская интуиция».

Они все еще что-то обсуждают. Кристиан говорит горячо, с напором. Элена взволнованно слушает, кивает, качает головой и морщится. Вот она прикусила губу и поглаживает пальцами свою ладонь, словно желая успокоиться. Еще один кивок, и она бросает на меня взгляд, дарит бледную улыбку.

Я могу лишь таращиться на нее с каменным лицом. Пожалуй, я в шоке. Как он посмел привезти меня сюда?

Она что-то бормочет Кристиану; он бросает на меня краткий взгляд, затем поворачивается к ней и отвечает. Она кивает, и я думаю, что она желает ему удачи. Впрочем, я плохо умею читать по губам.

Кристиан возвращается ко мне; на его лице я вижу беспокойство. Черт побери, не зря я… Миссис Робинсон удаляется в дальнюю комнату и закрывает за собой дверь.

Кристиан хмурится.

– Все в порядке? – В его голосе мне слышится опаска, настороженность.

– Не совсем. Ты не хотел меня знакомить? – холодно спрашиваю я.

У него отваливается челюсть. Он выглядит так, словно я выдернула из-под его ног ковер.

– Но я думал…

– Что ж, и умные люди иногда… – Я не могу подыскать подходящие слова. – Мне хочется уйти отсюда.

– Почему?

– Ты знаешь почему. – Я опускаю глаза.

Он смотрит на меня горящим взором.

– Прости, Ана. Я не ожидал ее здесь увидеть. Она никогда сюда не приезжает. Она открыла новый салон в Браверн-центре и сидит обычно там. Сегодня кто-то заболел.

Я резко поворачиваюсь и иду к двери.

– Грета, Франко нам не понадобится, – говорит Кристиан, и мы выходим на улицу.

Мне хочется убежать, но я перебарываю это желание. Убежать далеко-далеко. Еще ужасно хочется плакать. Но больше всего я хочу уйти подальше от этого идиотского гламура.

Мы движемся по Шестой авеню. Я обхватила себя руками и нагнула голову, избегая веток. Мой мозг бурлит от бесчисленных вопросов, на которые пока нет ответа. Кристиан молча идет рядом, пока в моем сознании проносятся все эти мысли. Он не прикасается ко мне, и это весьма разумно с его стороны. Будет ли мистер Хитрец и на этот раз уклоняться от ответа?

– Ты приводил сюда своих саб? – грозно интересуюсь я.

– Некоторых приводил, – спокойно отвечает он.

– И Лейлу?

– Да.

– Но ведь салон выглядит новым.

– Я недавно закончил ремонт.

– Понятно. Так что миссис Робинсон встречала всех твоих рабынь?

– Да.

– Они знали про нее?

– Нет. Никто из них. Только ты.

– Но я не саба.

– Нет, конечно.

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом. В его широко раскрытых глазах читаю страх.

– Неужели ты не понимаешь, как все это мерзко? – Мой голос дрожит от гнева и возмущения.

– Да. Прости. – И он изображает раскаяние (как любезно с его стороны!).

– Я хочу подстричься, желательно там, где не будет твоих сотрудников или клиенток.

Он болезненно морщится.

– Ну, я пошла. Пока.

– Ты ведь не сбегаешь от меня? Нет?

– Нет. Я, черт побери, просто хочу подстричься. Где-нибудь. Я хочу сесть в парикмахерское кресло, закрыть глаза и забыть про всю фигню, которая тебя сопровождает.

Он проводит ладонью по шевелюре.

– Я могу прислать Франко к тебе домой, – спокойно предлагает он.

– Она очень привлекательная.

– Да, верно, – неохотно соглашается он.

– Она сейчас замужем?

– Нет. Уже пять лет как в разводе.

– Почему вы не вместе?

– Потому что у нас все в прошлом. Я уже говорил тебе.

Внезапно он морщит лоб, поднимает кверху палец, потом выуживает из кармана свой «блэкберри». Вероятно, телефон вибрировал; звонка я не слышала.

– Да, Уэлч, – рявкает он и выслушивает сообщение. Мы стоим на Второй авеню. Я смотрю на молоденькую лиственницу, опушившуюся нежной зеленью.

Мимо нас идут и идут люди по своим субботним делам. Несомненно, размышляют о каких-то личных драмах. Интересно, думаю я, входят ли в число этих драм сбежавшая экс-саба, умопомрачительная экс-доминантка и мужчина, чье поведение не укладывается в концепт приватности, предусмотренный законами США.

– Погиб в ДТП? Когда? – прерывает мои размышления Кристиан.

Э, кто? Я настораживаюсь.

– Тем более. Значит, этот говнюк рассказал не все. Он что-то знает. Неужели у него нет никакой жалости к ней? – Кристиан неодобрительно качает головой. – Теперь все начинает проясняться… нет… мне понятно, почему она такая, а не где она.

Кристиан обводит взглядом улицу, словно что-то ищет, и я невольно повторяю его действия. Но не замечаю ничего особенного. Все те же деревья, автомобили, горожане, спешащие по своим делам.

– Она здесь, – продолжает Кристиан. – Она следит за нами. Да… Нет. Два или четыре, двадцать четыре, семь… Я еще не объявил об этом. – Кристиан переводит взгляд на меня.

Не объявил о чем? Я хмурюсь, и он опасливо поглядывает на меня.

– Что?.. – шепчет он и бледнеет. – Понятно. Когда? Только что? Но каким образом?.. Никаких биографических данных?.. Понятно. Отправь по емейлу имя, адрес и фото, если есть… двадцать четыре, семь, с сегодняшнего дня. Поддерживай связь с Тейлором. – Кристиан отключает смартфон.

– Ну? – с тревогой спрашиваю я. Он скажет мне хоть что-нибудь?

– Это был Уэлч.

– Кто он?

– Мой секьюрити.

– Понятно. Что же случилось?

– Три месяца назад Лейла сбежала от мужа с каким-то парнем, а четыре недели назад он погиб в ДТП.

– Ой…

– Этот говнюк, врач, знал все это… – с гневом и досадой говорит он. – Горе – вот в чем причина ее странного поведения. Пойдем.

Он протягивает мне ладонь, и я машинально берусь за нее. Но тут же спохватываюсь и отдергиваю руку.

– Постой, мы не договорили. О «нас» и о ней, твоей миссис Робинсон.

Кристиан сердито морщится.

– Она не «моя миссис Робинсон». Мы можем поговорить об этом у меня дома.

– Я не хочу идти к тебе. Я хочу подстричься! – кричу я, стараясь сосредоточиться только на стрижке…

Он снова выхватывает из кармана смартфон и набирает номер.

– Грета, это Кристиан Грей. Мне нужно, чтобы Франко был через час у меня. Передай миссис Линкольн… Хорошо. – Он убирает смартфон. – Ты слышала? Парикмахер приедет в час.

– Кристиан! – лепечу я.

– Анастейша, у Лейлы явно нервный срыв. Я не знаю, за кем она охотится, за тобой или за мной, и что задумала. Сейчас мы поедем к тебе, соберем твои шмотки, и ты поживешь у меня, пока мы не разыщем Лейлу.

– Зачем мне это надо?

– Ради твоей безопасности.

– Но ведь…

– Никаких «но», – сердится он. – Ты поедешь ко мне, даже если тебя придется тащить за волосы.

Я удивленно смотрю на него. Невероятно. Пятьдесят Оттенков в великолепном, ярком многообразии.

– По-моему, ты преувеличиваешь опасность.

– Нет. Пошли. Продолжим разговор у меня дома.

Я с вызовом гляжу на него, скрестив на груди руки. Он заходит слишком далеко.

– Нет, – повторяю упрямо.

– Ты либо пойдешь сама, либо я тебя понесу. Меня устраивают оба варианта.

– Не посмеешь, – усмехаюсь я. Ведь не станет же он устраивать спектакль на Второй авеню.

Он улыбается, но его глаза остаются строгими.

– Ну, малышка, мы оба знаем, что если ты бросаешь мне перчатку, то я с радостью принимаю вызов.

Мы сердито смотрим друг на друга – и тут он наклоняется, берет меня за бедра и поднимает. Не успев опомниться, я уже лежу животом на его плече.

– Оставь меня в покое! – визжу я. Ох, как мне нравится так кричать!

Не обращая внимания на мои крики, он идет по Второй авеню. Крепко держит одной рукой, а свободной шлепает меня по заду.

– Кристиан! – кричу я. Люди оглядываются на нас. Я не знаю, куда деться от стыда. – Я пойду сама! Я пойду!

Он ставит меня на ноги и не успевает выпрямиться, как я уже шагаю в сторону своего дома, клокоча от ярости, игнорируя его. Да, конечно, иногда он идет рядом, но я продолжаю его игнорировать. Что я намерена делать? Я так злюсь, что даже не знаю, что злит меня больше – всего хватает.

По дороге я мысленно составляю такой список:

1. Он нес меня на плече – недопустимо для меня, как и для любого человека старше шести лет.

2. Он привел меня в салон, которым владеет вместе с бывшей любовницей, – не глупо ли?

3. В тот же салон он приводил своих бывших саб – тоже глупо.

4. Он даже не понял, что это некорректно, – а еще считается умным человеком.

5. Наличие сумасшедших подружек, хотя и бывших. Могу ли я винить его в этом? Я сейчас в такой ярости, что да, могу.

6. Он знает мой банковский счет – слишком неприлично.

7. Его покупка SIP – у него больше денег, чем ума.

8. Он настаивает на моем переезде к нему – угроза со стороны Лейлы, вероятно, серьезнее, чем он думал… Так почему же он не рассказал мне о ней вчера?

В моем мозгу шевелится догадка. Что-то изменилось. Что же? Я останавливаюсь, и Кристиан останавливается вместе со мной.

– Что произошло? – грозно спрашиваю я.

– Ты о чем? – уточняет он, вопросительно подняв брови.

– С Лейлой.

– Я уже сказал тебе.

– Нет, не сказал. Тут что-то еще. Вчера ты не настаивал на том, чтобы я перебралась к тебе. Так что же случилось?

Он нерешительно мнется.

– Кристиан! Отвечай! – требую я.

– Вчера она ухитрилась получить разрешение на ношение оружия.

Вот это да. Я смотрю на него, тупо моргаю и, переваривая эту новость, чувствую, что бледнею. Что вот-вот упаду в обморок. Вдруг она хочет его убить? Нет!..

– Значит, она может купить себе пушку, – шепчу я.

– Ана, – озабоченно произносит он и берет меня за плечи. – Я не думаю, что она наделает глупостей, но не хочу, чтобы ты подвергалась какому бы то ни было риску.

– Я-то ладно… а вот как быть с тобой? – шепчу я.

Он хмуро глядит на меня, а я обхватываю его руками, крепко прижимаюсь и утыкаюсь лицом в его грудь. Кажется, он не возражает.

– Пойдем назад, – бормочет он, наклоняется и целует меня в макушку.

Вот и всё. Вся моя злость ушла, но не забылась. Она рассеялась под угрозой опасности, нависшей над Кристианом. Мне невыносимо даже думать об этом.

В самом мрачном настроении я собираю небольшой чемоданчик, кладу в рюкзак свой ноут, «блэкберри», айпад и шарик «Чарли Танго».

– Ты и «Чарли Танго» берешь с собой? – удивляется Кристиан.

Я киваю, и он снисходительно улыбается.

– Во вторник вернется Итан, – лепечу я.

– Итан?

– Брат Кейт. Он остановится тут, пока не подыщет себе квартиру в Сиэтле.

Кристиан бесстрастно глядит на меня, но я замечаю, что в его глазах появляются льдинки.

– Ну вот и хорошо, что ты переедешь ко мне. Ему будет просторнее, – спокойно говорит он.

– Я не знаю, есть ли у него ключи. Во вторник мне надо будет сюда приехать.

Кристиан не отвечает.

– Я все собрала.

Он подхватывает чемодан, мы выходим на улицу и направляемся на стоянку, расположенную за домом. Там стоит моя «Ауди». Я непроизвольно оглядываюсь через плечо и не понимаю, то ли это паранойя, то ли за нами действительно кто-то наблюдает. Кристиан распахивает передо мной дверцу пассажирского сиденья и выжидательно смотрит.

– Ты садишься?

– Я думала, что сяду за руль.

– Нет, машину поведу я.

– Разве я плохо вожу? Только не говори мне, что тебе известно, сколько баллов я получила за вождение. Меня уже не удивляют твои шпионские наклонности. – Может, он знает, что я еле-еле одолела письменный экзамен.

– Садись в машину, Анастейша, – сердится он.

– Ладно уж.

Я поспешно ныряю в «Ауди». Честно говоря, мне страшновато. Возможно, ему тоже не по себе. За нами следит сумасшедшее существо – ну, бледная брюнетка с карими глазами, обладающая жутковатым сходством со мной и, возможно, купившая себе огнестрельное оружие.

Кристиан встраивается в поток машин.

– У тебя все сабы были брюнетками?

Он хмурится.

– Да. – Голос звучит неуверенно. Наверняка Кристиан удивляется, зачем мне нужно это знать.

– Мне просто интересно.

– Я уже говорил тебе, что предпочитаю брюнеток.

– Миссис Робинсон не брюнетка.

– Вот именно, – бормочет он. – Она-то и отвратила меня навсегда от блондинок.

– Ты шутишь, – удивляюсь я.

– Да, я шучу, – отвечает он с досадой.

С бесстрастным лицом я высматриваю за окном брюнеток, но Лейлы среди них нет.

Так, значит, он любит только брюнеток. Интересно, почему? Или миссис Необычайный Гламур, несмотря на то что она Старушка Робинсон, в самом деле отвратила его от блондинок? Я трясу головой: Кристиан Грей просто пудрит мне мозги.

– Расскажи мне о ней.

– Что ты хочешь знать? – Лоб Кристиана собирается в гармошку, а его тон рассчитан на то, чтобы меня запугать.

– Расскажи мне о вашем деловом соглашении.

Он явно радуется возможности поговорить о делах и успокаивается.

– Я скорее теневой партнер. Бизнес, связанный с салонами красоты, меня мало интересует, но она встроила его в успешную сеть других фирм. Я просто помог ей на старте инвестициями.

– Почему?

– Я был у нее в долгу.

– Да?

– Когда меня вышибли из Гарварда, она дала мне взаймы сто тысяч баксов, чтобы я мог начать свой бизнес.

Ни хрена себе! Она тоже богатая…

– Тебя вышибли?

– Это было не мое, Анастейша. Я промучился два года. К сожалению, мои родители не понимали этого.

Я хмурю брови. Мистер Грей и доктор Грейс Тревельян не одобряли его. Мне трудно это представить.

– По-моему, ты не прогадал, вылетев из Гарварда. На чем ты специализировался?

– Политика и экономика.

Хм-м… цифры.

– Так она богатая? – бормочу я.

– Ей было скучно. Она была дорогой куклой очень богатого торговца древесиной. – Кристиан повернул ко мне лицо и криво усмехнулся. – Он не позволял ей работать. Понимаешь, он любил все держать под контролем. Такой чудак. – На его лице вновь появилась усмешка.

– Неужели? Разве бывают такие диктаторы? По-моему, это из области мифов… – Я вкладываю в реплику весь сарказм, на какой способна.

Кристиан ухмыляется еще шире.

– Она ссудила тебя деньгами мужа?

Он кивает с озорной улыбкой.

– Какой ужас!

– Свое он вернул себе, – туманно возражает Кристиан, въезжая в подземный гараж в башне «Эскала».

Да ладно!..

– Каким образом?

Кристиан качает головой, словно ему неприятно вспоминать об этом, и паркуется возле «Ауди Quattro SUV».

– Пойдем – скоро приедет Франко.

В лифте Кристиан пристально смотрит мне в лицо.

– Ты все еще злишься? – интересуется он будничным тоном.

– Ужасно злюсь.

– Ну-ну, – кивает он и смотрит в стенку.

Тейлор ждет нас возле лифта и берет мой чемодан. Как он ухитряется всегда быть там, где нужно?

– Уэлч звонил? – спрашивает Кристиан.

– Да, сэр.

– И?

– Все улажено.

– Замечательно. Как ваша дочь?

– Все в порядке, благодарю вас, сэр.

– Хорошо. В час приедет парикмахер – Франко де Лука.

– Мисс Стил. – Тейлор почтительно кивает.

– Здравствуйте, Тейлор. У вас есть дочь?

– Да, мэм.

– Сколько ей лет?

– Семь.

Кристиан нетерпеливо смотрит на меня.

– Она живет у матери, – поясняет Тейлор.

– О-о, понятно.

Тейлор улыбается. Для меня это неожиданность. Тейлор – отец? Я следую за Кристианом в большой зал, впечатленная этой информацией.

Оглядываюсь по сторонам. Я не была здесь с того горького момента.

– Ты голодна?

Я качаю головой, мол, нет. Кристиан пристально глядит на меня, но решает не спорить.

– Мне нужно сделать несколько звонков. Располагайся как дома.

– Ладно.

Кристиан скрывается за дверью своего кабинета, оставив меня одну. Я стою посреди обширной картинной галереи, которую он именует домом, и прикидываю, чем мне заняться.

Одежда! Схватив рюкзак, я взбираюсь по лестнице в свою спальню и заглядываю в большой шкаф-купе. В нем по-прежнему много нарядов – все новые, с ценниками. Три длинных вечерних платья, три коктейльных платья и еще три повседневных. Все они, должно быть, тянут на запредельную сумму.

Я смотрю на ярлычок одного из вечерних платьев: 2998 долларов. Вот это да! У меня подкашиваются ноги, и я сажусь на пол.

Нет, я не узнаю себя. Обхватив голову руками, я пытаюсь осмыслить последние несколько часов. Как я устала! Зачем, ну зачем я встретила этого сумасшедшего – красивого как бог, сексуального как дьявол, богатого, как Крез, и вдобавок ко всему сумасшедшего?

Я выуживаю из рюкзака «блэкберри» и звоню маме.

– Ана, девочка моя! Давно ты не звонила. Как ты там, милая?

– Ой, понимаешь…

– Что такое? Ты так и не помирилась с Кристианом?

– Мам, все так сложно. По-моему, он ненормальный. Вот в чем проблема.

– Расскажи мне об этом. Мужчины… их иногда не поймешь. Вот и Боб – сомневается, хорошо ли, что мы переехали в Джорджию.

– Что?

– Да, он уговаривает меня вернуться в Вегас.

Да, у всех проблемы. Я не одна такая.

В дверях показался Кристиан.

– Вот ты где! А я уж решил, что ты сбежала, – говорит он с явным облегчением.

Я выставляю перед собой ладонь, показывая, что я разговариваю по телефону.

– Извини, мама, мне надо идти. Я перезвоню тебе попозже.

– Хорошо, милая, будь там осторожна. Целую тебя!

– Я тоже тебя целую, мам.

Я выключаю смартфон и гляжу на Кристиана. Он хмурит брови и держится до странного неловко.

– Почему ты здесь прячешься? – спрашивает он.

– Я не прячусь. Я пропадаю от отчаяния.

– Пропадаешь? Почему?

– Из-за всего этого, Кристиан. – Я машу рукой в сторону нарядов.

– Мне можно войти?

– Это твой шкаф.

Он опять хмурит брови и садится на пол, скрестив ноги.

– Это всего лишь тряпки. Если они тебе не нравятся, я отправлю их назад, в бутик.

– Ты слишком много на себя берешь, понятно?

Он чешет подбородок… свой заросший щетиной подбородок. Мои пальцы зудят – так мне хочется дотронуться до него.

– Знаю. Со мной тяжело, – бормочет он.

– Очень тяжело.

– С вами тоже, мисс Стил.

– Тогда зачем ты делаешь все это?

Он широко раскрывает глаза; в них возвращается опаска.

– Ты знаешь, почему.

– Нет, не знаю.

Он проводит ладонью по волосам.

– Да, с тобой сплошные проблемы.

– Заведи себе хорошенькую брюнетку-сабу. Такую, чтобы спрашивала «Как высоко?» всякий раз, когда ты велишь ей подпрыгнуть. Разумеется, при условии, что ей будет позволено разговаривать. Так зачем я тебе, Кристиан? Просто не понимаю.

Он смотрит на меня долгим взглядом, и я совершенно не знаю, о чем он думает в этот момент.

– Анастейша, ты заставила меня по-иному взглянуть на мир. Тебя не интересуют мои деньги. Ты дала мне… надежду, – тихо говорит он.

Что-что? Опять он изъясняется загадками.

– Надежду на что?

Он пожимает плечами.

– На большее. – Его голос звучит тихо и спокойно. – И ты права. Я привык, что женщины делают точно то, что я приказываю, когда я им это приказываю. И это быстро надоедает. А в тебе, Анастейша, есть нечто такое, что затрагивает во мне какие-то глубинные струны, глубокий, непонятный мне уровень. Это как пение сирены. Я не могу противиться тебе и не хочу тебя терять. – Он берет меня за руку. – Не убегай, пожалуйста, – наберись терпения и немного поверь в меня. Прошу тебя!

Он выглядит таким беззащитным и ранимым… Меня это тревожит. Я опускаюсь на колени и нежно целую его в губы.

– Ладно. Вера и терпение. Я буду руководствоваться ими.

– Вот и хорошо. Потому что Франко уже здесь.

Франко маленький, смуглый и веселый. Мне он сразу нравится.

– Такие красивые волосы! – восхищается он с немыслимым, вероятно, фальшивым итальянским акцентом.

Я готова поспорить, что он родом откуда-нибудь из Балтимора или типа того, но его энтузиазм заразителен.

Кристиан ведет нас в свою ванную, тут же уходит и возвращается со стулом, взятым из комнаты.

– Я оставляю вас здесь, – бормочет он.

– Grazie, мистер Грей. – Франко поворачивается ко мне. – Bene, Анастейша, что мы будем делать?

Кристиан сидит на диване и возится с чем-то, похожим на электронные таблицы. Мягкая, мелодичная классическая музыка плывет по большому залу. Голос женщины страстно поет, вкладывая в песню всю душу. Просто дух захватывает. Кристиан поднимает глаза и улыбается, отвлекая меня от музыки.

– Гляди! Говорю же тебе, что он одобрит твою прическу, – бурлит Франко.

– Ты выглядишь прелестно, Ана, – говорит Кристиан.

– Моя работа сделана, – объявляет Франко.

Кристиан встает и направляется к нам.

– Спасибо, Франко.

Франко поворачивается, обнимает меня по-медвежьи и целует в обе щеки.

– Больше никому не позволяй стричь твои волосы, bellissima Ана!

Я смеюсь, смущенная его фамильярностью. Кристиан провожает его до лифта и тут же возвращается.

– Как хорошо, что ты оставила длинные волосы, – говорит он, подходя ко мне.

Его глаза сияют. Он трогает пальцами прядь.

– Такие мягкие волосы! – восхищается он. – Ты все еще злишься на меня, Ана?

Я киваю, а он улыбается.

– Что же именно тебя сердит?

Я закатываю глаза.

– Тебе перечислить весь список?

– Что, даже список?

– Да, длинный список.

– Может, мы обсудим его в постели?

– Нет. – Я по-детски надуваю губы.

– Тогда за ланчем. Я хочу есть и еще кое-чего… – Он подмигивает.

– Я не позволю сбить себя с толку. Хоть ты и не эксперт, а настоящий сексперт в постели.

Он прячет улыбку.

– Что сердит вас особенно сильно, мисс Стил? Выкладывайте начистоту.

Ладно, слушайте, мистер Грей…

– Что меня сердит? Ну, во-первых, твое грубое вторжение в мои личные дела, то, что ты привез меня в салон, где работает твоя бывшая любовница и где наводили красоту все твои брюнетки; на улице ты обращался со мной, словно с шестилетней девочкой, – и, что хуже всего, ты позволяешь твоей миссис Робинсон прикасаться к тебе! – Я перехожу на визг.

Он удивленно поднимает брови, а его благодушное настроение улетучивается.

– Правда, целый список. Но только я еще раз объясняю – она не моя миссис Робинсон.

– Она может прикасаться к тебе, – повторяю я.

Он выпячивает губы.

– Она знает, где можно.

– Как это понять?

Он проводит по волосам обеими руками и на миг закрывает глаза, словно ищет вдохновения свыше. Вздыхает.

– У нас с тобой нет никаких правил. Я никогда еще не занимался сексом без правил, и я никогда не знаю, где ты прикоснешься ко мне. От этого я нервничаю. Твое прикосновение совершенно… – Он замолкает, подыскивая слова. – Ну… просто оно означает больше… намного больше.

Больше?.. Его ответ оказался для меня совершенно неожиданным. Это короткое слово с важным значением снова повисло между нами.

Мое прикосновение означает… больше. Как прикажете мне устоять, когда он говорит такие вещи? Серые глаза ищут мои; я вижу в них настороженность и опаску.

Я нерешительно протягиваю к нему руку, и мое предчувствие переходит в тревогу. Кристиан пятится назад, и моя рука повисает в пустоте.

– Жесткий предел, – шепчет он. На его лице читаются боль и паника.

Я страшно разочарована и ничего не могу с собой поделать.

– Вот если бы ты не мог дотронуться до меня, что бы ты испытывал?

– Пустоту и обездоленность, – сразу отвечает он.

Ох ты мой лукавый! Поистине Пятьдесят Оттенков. Я качаю головой и слабо улыбаюсь ему. Он заметно успокаивается.

– Когда-нибудь ты непременно должен мне объяснить, почему у тебя существует такой жесткий предел, откуда он появился.

– Когда-нибудь, – бормочет он, но потом за долю секунды сбрасывает с себя боль и беззащитность.

Как быстро он умеет переключаться! Из всех людей, которых я знаю, у него быстрее всего меняется настроение.

– Итак, вернемся к твоему перечню обвинений. Я вторгаюсь в твою частную жизнь. – Он кривит губы, обдумывая ответ. – Это из-за того, что я знаю номер твоего банковского счета?

– Да, это возмутительно.

– Я проверяю всех своих сабмиссив. Я покажу тебе. – Он поворачивается и идет в свой кабинет.

Я покорно плетусь за ним, ошеломленная. Он отпирает картотечный шкаф и достает из него пластиковую папку. На этикетке напечатано: АНАСТЕЙША РОУЗ СТИЛ.

Ни фига ж себе! Я сердито гляжу на него.

Он пожимает плечами, словно извиняясь.

– Вот, можешь забрать себе.

– Ну спасибо, – рычу я.

Потом просматриваю содержимое папки: копия моего свидетельства о рождении – господи, мой жесткий предел! – обязательство о неразглашении информации, контракт – боже! – мой номер социального страхования, резюме, записи по месту работы.

– Так ты знал, что я работаю в «Клэйтоне»?

– Да.

– Значит, это не было случайным совпадением. Ты не просто проезжал мимо?

– Нет.

Я не знаю, злиться мне или радоваться.

– Как все это мерзко. Ты хоть понимаешь?

– Не вижу ничего плохого. Я должен соблюдать осторожность.

– Но ведь это вторжение в частную жизнь.

– Я не злоупотребляю такой информацией. Анастейша, ее может добыть любой человек. Она нужна мне для контроля. Я всегда так поступаю и поступал.

Он настороженно глядит на меня. Теперь его бесстрастное лицо напоминает маску.

– Нет, злоупотребляешь. Ты положил на мой счет двадцать четыре тысячи долларов против моей воли.

Он поджимает губы.

– Я уже объяснял тебе. Эти деньги Тейлор выручил за твой автомобиль. Да, согласен, трудно в это поверить, но факт остается фактом.

– Но ведь «Ауди»…

– Анастейша, ты хоть приблизительно представляешь, сколько я зарабатываю?

Я густо краснею.

– Зачем это мне? Кристиан, меня не интересует состояние твоего банковского счета.

Его взгляд теплеет.

– Я знаю. Это одна из твоих черт, которые я люблю.

Я с испугом гляжу на него. Неужели он что-то любит во мне?

– Анастейша, я зарабатываю в час приблизительно сто тысяч долларов.

У меня отвисает челюсть – сама собой. Это же немыслимые деньги!

– Двадцать четыре тысячи долларов для меня – так, тьфу… Машина, книги, наряды – все это мелочи. – Он словно уговаривает меня.

Я гляжу на него. Он действительно не понимает, чем я недовольна. Вот чудак!

– Как бы ты себя чувствовал на моем месте, если бы на тебя обрушились такие щедроты?

Он смотрит на меня с недоумением. Вот она, его проблема, – неспособность понять других. Мы погружаемся в молчание.

Наконец, он пожимает плечами и отвечает с искренним недоумением:

– Не знаю.

У меня сжимается сердце. Да, основная проблема Кристиана – неспособность сопереживать. Он не может поставить себя на мое место. Что ж, теперь я это вижу.

– Не очень приятное чувство. Да, ты великодушный и щедрый, но мне от этого некомфортно. Я несколько раз тебе об этом говорила.

Он вздыхает.

– Анастейша, я готов подарить тебе весь мир.

– Мне нужен только ты сам, Кристиан. Без всяких доплат и добавок.

– Они входят в сделку, как часть меня самого.

Нет, так мы ни о чем не договоримся.

– Мы будем когда-нибудь есть? – спрашиваю я. Напряжение, возникающее между нами, забирает у меня силы.

– Да, конечно, – хмурится он.

– Я что-нибудь приготовлю, ладно?

– Валяй. В холодильнике много продуктов.

– Миссис Джонс уходит на выходные? И ты питаешься в эти дни нарезкой?

– Нет.

– А как?

Он вздыхает.

– Мне готовят мои сабы.

– А, ну конечно. – Я краснею от досады. Разве можно быть такой дурой? И с любезной улыбкой спрашиваю: – Что сэр желает?

– Все, что мадам сумеет найти, – мрачно отвечает он.

Ознакомившись с содержимым холодильника (оно меня впечатлило, есть даже холодный отварной картофель), я останавливаюсь на испанском омлете. Готовится быстро и просто. Кристиан все еще сидит в кабинете – несомненно, вторгается в частную жизнь какой-нибудь бедной, ничего не подозревающей дурочки и суммирует информацию. Неприятная мысль оставляет во рту горький привкус. Мои мысли лихорадочно мечутся. Он действительно не знает никаких границ.

Я всегда готовлю еду под музыку, и тем более мне она нужна сейчас, чтобы не ощущать себя сабой! Я иду к камину, где стоит док-станция, и беру айпод Кристиана. При этом готова поспорить, что в его плей-листе много мелодий, выбранных Лейлой. Меня жуть берет при одной лишь мысли об этом.

Интересно, где же она? И чего ей нужно?..

Я содрогаюсь при мысли о ней. Ну и наследство мне досталось!

Просматриваю обширное музыкальное меню. Хочется чего-нибудь бодрящего. Хм-м, Бейонсе, едва ли она во вкусе Кристиана. «Crazy in Love». О! Годится. Закольцовываю и прибавляю громкость.

Пританцовывая, возвращаюсь на кухню, беру миску, открываю холодильник и вынимаю яйца. Разбиваю их и принимаюсь взбивать, не прерывая танца.

Еще раз заглядываю в холодильник, достаю картошку, окорок и – о да! – горошек из морозилки. Отлично! Ставлю на плиту сковородку, лью немножко оливкового масла и снова взбиваю яйца.

Неспособность сопереживать, размышляю я, типична только для Кристиана? Может, все мужики такие, причем по вине женщин? Те сбивают их с толку? Я просто не знаю. Возможно, это знают все, кроме меня.

Жалко, что Кейт уехала; она бы мне точно все разъяснила. Она еще долго пробудет на Барбадосе и вернется только в конце недели. Из-за Элиота. Интересно, сохранилось ли у них и до сих пор то самое желание с первого взгляда?

«Одна из твоих черт, которые я люблю…»

Я замираю, забыв про омлет. Он так сказал. Значит ли это, что он любит и другие мои качества? Я улыбаюсь в первый раз после того, как увидела миссис Робинсон, – искренне, от души, от уха до уха.

Кристиан обнимает меня. От неожиданности я вздрагиваю.

– Интересный выбор музыки, – мурлычет он и целует в шею. – Как приятно пахнут твои волосы.

Он утыкается в них носом и глубоко вдыхает их запах.

Желание скручивает мой живот. Ну уж нет! Я вырываюсь из его рук.

– Я сержусь на тебя.

Он хмурится.

– Долго еще будешь злиться? – спрашивает он, запуская пятерню в свою шевелюру.

Я пожимаю плечами.

– По крайней мере, пока не поем.

На его губах появляется намек на улыбку. Он берет пульт и выключает музыку.

– Эта запись есть на твоем айподе? – спрашиваю я.

Он качает головой, его лицо мрачнеет, и я понимаю, что это была она – Девушка-призрак.

– Тебе не кажется, что она пыталась тебе что-то сказать?

– Что ж, возможно, если подумать, – спокойно соглашается он.

Что и требовалось доказать. Никакого дара сочувствия. Мое подсознание неодобрительно цокает языком.

– Почему ты не удалил эту песню?

– Мне она нравится. Но я удалю, если она как-то задевает твои чувства.

– Нет, все нормально. Я люблю готовить под музыку.

– Что еще тебе поставить?

– Сделай мне сюрприз.

Он направляется к док-станции, а я снова взбиваю омлет венчиком.

Вскоре зал наполняет божественно нежный и задушевный голос Нины Симоне. Это любимая песня Рэя «I Put a Spell on You».

Я вспыхиваю и, раскрыв рот, поворачиваюсь к Кристиану. Что он пытается мне сказать? Ведь он уже давно околдовал меня. О господи… его взгляд изменился, сделался острым, глаза потемнели.

Я завороженно смотрю, как он движется ко мне под медленный ритм музыки – плавно, словно хищник. Он босой, в джинсах и незаправленной белой рубашке. Красив как бог.