Текст книги "«За други своя…». Хрестоматия православного воина. Книга о воинской нравственности"

Евсевий Кесарийский (Памфил) О Константине Великом

В приведенных фрагментах из книг отца церковной истории Евсевия Кесарийского (ок. 263-339 гг.) повествуется о борьбе Константина Великого с двумя своими главными врагами Максенцием[25]25
  Марк Аврелий Валерий Максенций (278-312 гг.) – сын императора Галерия, узурпировавший власть в Риме в 306-312 гг.


[Закрыть] и Лицинием[26]26
  Флавий Галерий Валерий Лициний (ок. 263-325 гг.) – римский император (правил в 308-324 гг.), ставленник Галерия.


[Закрыть], победное завершение которой превратило Римскую империю в христианскую державу.

Уразумев, что ему нужна помощь выше воинских средств, Константин, для отражения злоумышлений и чародейских хитростей[27]27
  Максенций по языческому обычаю был весьма склонен прибегать к гаданиям, нередко ужасного свойства.


[Закрыть], которыми любил пользоваться тиран, искал помощи Божьей. Вооружение и множество войска почитая средствами второстепенными, он признавал непреоборимым и несокрушимым только содействие Бога. Поэтому стал думать, какого Бога призвать бы себе на помощь. При решении сего вопроса, ему пришло на мысль, что немалое число прежних державных лиц, возложив свою надежду на многих богов и служа им жертвами и дарами, прежде всего бывали обманываемы льстивыми оракулами, обольщались благоприятными предсказаниями и оканчивали свое дело неблагоприятно. Ни один из богов не был к ним столь милостив, чтобы не подвергать их посланным свыше бедствиям. Только отец его[28]28
  Констанций I Хлор (греч. χλωρός – бледный) – римский император (правил в 305-306 гг.).


[Закрыть] шел путем тому противным. Видя их заблуждение и во всю свою жизнь чтя единого верховного Бога всяческих, он находил в Нем спасителя своего царства, хранителя его и руководителя ко всякому благу. Константин различал это сам про себя и основательно рассуждал, что полагавшиеся на многих богов подвергались и многим бедствиям, так что между людьми не осталось ни рода их, ни племени, ни корня, ни имени, ни памяти, между тем как Бог отца его давал ему чувствовать разительные и весьма многие доказательства своей силы. Сверх того наблюдал он, что прежде уже вступавшие в войну с тираном сражались при множестве богов, однако же имели постыдный конец[29]29
  Галерий, соправитель Констанция Хлора, и его ставленник Флавий Север безуспешно пытались подавить мятеж Максенция.


[Закрыть]. Слагая все это в своем уме, он почитал безумием – попусту держаться богов несуществующих и, после стольких доказательств, оставаться в заблуждении, а потому убедился, что должно чтить Бога отеческого.

О том, как во время молитвы он удостоился видения от Бога, то есть среди дня увидел на небе крест из света с надписью, повелевавшею сим побеждать

И начал призывать Его, просить и умолять, чтобы Он явился, вразумил его о себе и в предстоящем деле простер ему свою десницу. Усердно вознося свои молитвы и прошения об этом, василевс[30]30
  Василевс (др.-греч. βασιλεύς) – титул римских и византийских императоров.


[Закрыть] получил удивительнейшее, посланное от Бога знамение, так что и поверить было бы не легко, если бы говорил кто-то другой. Но нас с клятвой уверял в этом сам победоносный василевс, когда, спустя долго после того, мы писали настоящее сочинение и удостоились его знакомства и беседы; посему, кто станет сомневаться в истине сего сказания, тем более, что и последующее время было свидетелем его истины? «Однажды, в полуденные часы дня, когда солнце начало уже склоняться к западу, – говорил василевс, – я собственными очами видел составившееся из света и лежавшее на солнце знамение креста, с надписью: «сим побеждай!». Это зрелище объяло ужасом как его самого, так и все войско, которое, само не зная куда, следовало за ним и продолжало созерцать явившееся чудо.

О том, как во сне явился ему Христос и повелел в войне с врагами иметь знамя, изображающее крест

Константин находился, однако же, в недоумении и говорил сам себе: «Что бы значило такое явление?» Но между тем как он думал и долго размышлял о нем, наступила ночь. Тогда во сне явился ему Христос Божий с виденным на небе знамением и повелел, сделав знамя, подобное этому виденному на небе, употреблять его для защиты от нападения врагов.

Изготовление такого крестного знамени

Встав вместе с наступлением дня, Константин рассказал друзьям свою тайну и потом, созвав мастеров, умевших обращаться с золотом и драгоценными камнями, сел между ними и, описав им образ знамени, приказал, в подражание ему, сделать такое же из золота и драгоценных камней. Это знамя некогда случалось видеть и нам собственными очами.

Описание крестовидного знамени, которое ныне римляне называют хоругвью

Оно имело следующий вид: на длинном, покрытом золотом копье была поперечная рея, образовавшая с копьем знак креста. Сверху на конце копья неподвижно лежал венок из драгоценных камней и золота, а на нем символ спасительного наименования: две буквы показывали имя Христа, обозначавшееся первыми чертами, из середины которых выходило «r». Эти буквы василевс впоследствии имел обычай носить и на шлеме. Потом на поперечной рее, прибитой к копью, висел тонкий белый плат – царская ткань[31]31
  «Царской тканью» Евсевий называет шелк, стоивший в его время баснословно дорого.


[Закрыть], покрытая различными драгоценными камнями и искрившаяся лучами света. Часто вышитый золотом, этот плат казался зрителям невыразимо красивым, вися на рее, он имел одинаковую ширину и длину. На прямом копье, которого нижний конец был весьма длинен, под знаком креста, при самой верхней части описанной ткани, висело сделанное из золота грудное изображение боголюбивого василевса и его детей. Этим-то спасительным знаменем, как оборонительным оружием, всегда пользовался василевс, для преодоления противной и враждебной силы, и приказал во всех войсках носить подобные ему.

Поражение войск Максенция в Италии

Константин вооружился против тирании всеми средствами. Признав Бога всяческих и призвав, как спасителя и помощника, Христа Его, также поставив перед своими гоплитами и копьеносцами победную трофей со спасительным знаменем, он выступил со всем войском в поход и решился возвратить римлянам полученную ими от предков свободу. Между тем как Максенций, надеясь более на хитрости волшебства, нежели на любовь подданных, не смел выйти даже и за ворота крепости, но всякое место, всякую страну, всякий подвластный себе город защитил множеством гоплитов и бесчисленными отрядами войска, – василевс, надеясь на помощь Божью, раз, два и три нападал на войска тирана и, разбивая их с первого раза, занял большую часть Италии.

Смерть Максенция на мосту реки Тибр

Наконец, он был уже близ Рима. Но чтобы не принуждать его воевать с римлянами ради тирана, последнего, будто какими цепями, Бог сам увлек весьма далеко от городских ворот и, говоря вообще, всем верным и неверным, лично видевшим дивные события, деятельно доказал, что древние, описанные в священных книгах происшествия, для многих нечестивых кажущиеся мифологией, для верующих истинны. Как во времена Моисея и благочестивого некогда народа еврейского, Бог ввергнул в море колесницы фараона и войска его, и в Чермном море погрузил отборных всадников тристатов (Исх. 15, 45), так, подобно камню, пали во глубину Максенций и бывшие с ним гоплиты и копьеносцы[32]32
  Имеется в виду эпизод сражения у Мульвиева моста в 312 г.


[Закрыть]. Обращенный в бегство Константином, подкрепляемым силой Божьей, Максенций на пути должен был перейти через реку. Соединив суда, он сделал из них мост[33]33
  Наплавной мост.


[Закрыть] и благодаря этому искусству приготовил свою гибель, хотя надеялся употребить его для погибели друга Божьего. Между тем, как последнему помогал сам Бог, – тот жалкий человек, лишившись Его помощи, тайными своими хитростями погубил самого себя. Именно: так как хитрости, скрытно заключавшиеся в связях моста, по мановению Божьему, воздействовали в не предполагаемое время; то мост исчез, суда со всеми людьми вдруг погрузились в речные глубины, – и сам бедняк прежде всех, а потом его щитоносцы и копьеносцы; так что вспомоществуемые от Бога победители, подобно народу, бывшему под предводительством великого служителя Божьего Моисея, если не словами, то самым делом повторили песнь, воспетую против древнего нечестивого тирана, и воскликнули: Поим Господеви, славно бо прославися: коня и всадника вверже в море. Помощник и покровитель бысть мне во спасение. И еще: Кто подобен тебе в бозех, Господи, кто подобен Тебе? Прославлен во святых, дивен в славе, творяй чудеса (Ис. 15, 1. 2. 11).

Вступление Константина в Рим

Подобно великому служителю Божьему [Моисею], воспев на самом деле это и подобное этому, в честь Владыки всех и Виновника победы, Константин с торжеством вступил в царственный город. Тотчас все и члены сената, и другие высшие и знатные сановники, со всем римским народом, как бы освобо дившись от оков, приняли его с веселыми лицами и сердцами, с благословениями и невыразимой радостью. В то же время мужья с женами, детьми и тьмой рабов громогласно и неудержимо провозглашали его своим избавителем, спасителем и благодетелем. Впрочем, обладая как бы врожденным благочестием, он нисколько не тщеславился сими вос клицаниями и не возгордился похвалами, но сознавая помощь Божью, тотчас же вознес благодарственную молитву к Виновнику победы.

О его статуе с крестом в руках и о надписи

И возвестил всем людям о спасительном знамени посредством великого писания и столпов, а именно, среди царственного города воздвиг против врагов этот священный символ и начертал определенно и неизгладимо, что сие спасительное знамя есть хранитель римской земли и всего царства. Когда же на самом людном месте Рима поставили ему статую, он немедленно приказал то высокое копье в виде креста утвердить в руке своего изображения и начертать на латинском языке слово в слово следующую надпись: «Этим спасительным знамением, истинным доказательством мужества, я спас и освободил ваш город от ига тирана и, по освобождении его, возвратил римскому сенату и народу прежние блеск и славу».

(Евсевий Памфил. Кн.1. гл. 27, 37-40)

* * *

Этот-то вышеупомянутый [Лициний] низвергся в бездну богоборцев и, соревнуясь с собственным бедствием с теми, коих погибель за нечестие видел своими глазами, снова, как некое уже погасшее пламя, возжег гонение на христиан, и произвел пожар нечестия ужаснее прежних. Впрочем, изворачиваясь, подобно какому-нибудь страшному зверю или лукавому змею, дышащему гневом и богоборческой угрозой, он, из страха к Константину, еще не дерзал явно восставать на подвластные ему Церкви Божьи, но, скрывая яд злобы, устраивал тайные и частные козни епископам, из которых славнейшие умерщвлены им по навету областных начальников. И способ убийства их был каким-то странным, до того времени неизвестным[34]34
  При Лицинии во время гонений на христиан в 320 г. пострадали 40 мучеников севастийских.


[Закрыть].

О том, как Константин склонился на сторону христиан, когда готовилось гонение

Молву о том, что сказали мы выше, находя невыносимой, Константин принял мудрое решение и, к врожденному человеколюбию присоединив твердость характера, поспешил на помощь угнетаемым. Рассудив так, василевс решился немедленно подать спасительную десницу людям, доведенным до крайней степени зла. И вот он сделал обыкновенные распоряжения к вооружению войска: собрались к нему все фаланги и конные тагмы[35]35
  Тагма – кавалерийский отряд, насчитывавший до 200 воинов.


[Закрыть], и перед всеми ними приказано нести знаки доброй надежды на Бога[36]36
  Имеются в виду знамена, несущие изображение креста, по образцу, описанному выше.


[Закрыть], оправдываемые тем символом, о котором говорено прежде.

О том, что во время сражения там, где показывался символ креста, там одерживалась победа

В самом деле, где он показывался, там враги обращались в бегство, а победители преследовали их. Когда василевс узнал об этом, то символ спасения, как действительнейшее средство победы, повелел переносить туда, где видел какой-либо свой отряд ослабевшим. Победа с ним тотчас восстанавливалась, потому что сражавшихся при нем укрепляли бодрость и сила, посылаемые свыше.

О том, что для ношения креста избрано было пятьдесят человек

Посему тем из своих щитоносцев, которые отличались крепостью тела, силой души и благочестивым нравом, Константин повелел состоять единственно при служении этому знамени. Таких мужей числом было не меньше пятидесяти, и они не имели другой обязанности, как либо стоять вокруг знамени, либо следовать за ним в качестве стражи, когда каждый из них попеременно нес его на своих плечах. Писателю настоящей истории, спустя много времени после сих событий, рассказывал об этом на досуге сам василевс, и, комментируя свой рассказ, присоединил следующее достопамятное происшествие.

О том, что один из крестоносцев убежал и был убит, а другой пребыл в вере и спасся

Однажды в самом пылу сражения, говорил он, в войске произошел шум, и распространилось великое смятение. В это время некто, носивший на плечах знамя, сильно страдал от робости и потом передал свою ношу другому, чтобы убежать с поля битвы. Когда же один принял, а другой удалился и нахо дился уже вне охраны знамени, пущенная стрела в сего последнего пронзила ему чрево и лишила его жизни. Принимая наказание за боязливость и неверие, он упал и умер. Напротив, для того, кто взял спасительное знамя, оно сделалась охраной его жизни, так что, сколько ни пускали в него стрел, – он оставался невредим. Все удары их принимало на себя копье знамени. Тут было что-то выше всякого чуда: как могли стрелы врагов, бросаемые в самое небольшое по объему копье, вонзаться в него и пронизывать его насквозь, а того, кем было оно носимо, избавлять от смерти, так что к людям, назначенным для сего служения, ничто не прикасалось. Это сказание не наше, кроме других сведений, и оно передано нашему слуху также василевсом. Силою Божьей одержав первые победы, он двинул войско в боевом порядке и пошел далее.

Различные битвы и победы Константина

Передовые отряды вражеского войска, не выдержав первого его натиска, побросали оружие и поверглись к ногам василевса, и он сохранил их всех невредимыми, находя удовольствие в спасении людей. Другие же, не выпуская из рук оружия, решились сражаться. Узнав, что дружеского призыва они не слушают, василевс послал против них войско. Неприятели тотчас же дали хребты[37]37
  Распространенное выражение, означавшее «обернуться спиной к врагу».


[Закрыть] и обратились в бегство. После сего одни из них пойманы и по закону войны побиты, а другие, падая друг на друга, погибли от собственных мечей[38]38
  Смысл выражения неясен. Возможно, воины Лициния, чтобы не сдаваться на милость победителя, предпочитали покончить жизнь самоубийством, закалывая друг друга.


[Закрыть].

Бегство и волхвование Лициния

После сего, начальник их, видя, что ему нет более помощи от рабов, что множество собравшихся к нему воинов исчезло, и что надежда на мнимых богов на деле оказалась ничтожной, предался постыдному бегству. Беглец действительно ушел и находился в безопасности, потому что боголюбивый василевс, желая доставить ему спасение, не велел слугам своим преследовать его по пятам. Он надеялся, что, сознавая размеры своих бедствий, Лициний когда-нибудь оставит свое дерзкое неистовство и направит ум к лучшему образу мыслей. Думая так по избытку своего человеколюбия, Константин не хотел помнить зла и намеревался даровать недостойному прощение. Но тот не оставлял своей порочности, прибавлял зло ко злу и устремился еще к большим дерзостям, даже снова и с новой надменностью обратился к злодейским средствам волхвов. О нем можно сказать почти тоже, что сказано о древнем тиране: Бог ожесточил его сердце (Исх. VII, 3).

О том, как Константин молился в палатке и побеждал

Но запутав себя в такие [преступления], Лициний стремился к бездне погибели. Напротив василевс, видя, что ему нужно будет вторично вступить в сражение, посвятил досуг своему Спасителю. Вне ограды[39]39
  Имеется в виду вне ограды военного лагеря.


[Закрыть] и на весьма далеком от него расстоянии поставил он палатку кресту и, держась там непорочного и чистого образа жизни, возносил молитвы к Богу, по примеру того древнего пророка Божьего, который, как уверяет божественное слово, поставил свою скинию также вне войска (Исх. 33, 7)[40]40
  «Моисей же взял и поставил себе шатер вне стана, вдали от стана, и назвал его скиниею собрания…»


[Закрыть]. При Константине находились тогда немногие верные, известные ему своим расположением к благочестию. Это было обыкновенным его занятием и в других случаях, когда он намеревался вступить в сражение, потому что, радея о безопасности, действовал медленно и любил все делать по совету Божьему. В свободное время, вознося молитвы своему Богу, он, вероятно, сподоблялся богоявления, потом, как бы подвигнутый божественным вдохновением, выбегал из палатки и вдруг приказывал тотчас же двинуться войскам и немедленно обнажить мечи. Устремившись массами, войска его рубились отважно и, мгновенным натиском одержав победу, воздвигали победные трофеи над врагами.

Человеколюбие [Константина] к пленным воинам

Вести так себя и свое войско среди военных подвигов василевс привык задолго прежде. Своего Бога всегда ставя выше своей души, он старался все делать согласно с Его волей, и осмотрительно решался на смерть многих. Поэтому не более думал о спасении своих подданных, как и о спасении врагов, и когда его слуги одерживали победу в сражении, убеждал их щадить пленных, чтобы, то есть, будучи людьми, они не забывали о родственной природе людей. Если же иногда видел, что ярость его воинов неукротима, то укрощал ее деньгами, повелев каждого неприятельского воина, взятого живым, оценивать определенной мерой золота. Такая-то приманка спасать людей изобретена мудростью василевса, и тысячи даже варваров, выкупленные золотом василевса, были спасены.

Еще о его молитвах в палатке

Это и много подобного тому приятно было василевсу совершать и в другое время: тогда, как и теперь, по обычаю, перед началом сражения, он уходил в свою скинию и посвящал свободные часы молитвам к Богу, чуждаясь всякого самоугождения и всякой роскоши, обуздывая свое тело постом и лишениями и умилостивляя Бога прошениями и мольбами, да явит ему свое благоволение и помощь, и за тем старался исполнить все, что Бог полагал ему на ум. Он имел также неусыпное попечение обо всех и молился за спасение своих не более чем за спасение врагов.

О том, как Лициний увещевал своих воинов не сражаться против креста

Узнав на деле, какова божественная и неизреченная сила спасительного знамени, посредством которого войско Константина умело обращать врагов в бегство, Лициний уговаривал своих воинов отнюдь не выходить ей на встречу и, как часто случалось не заглядываться на нее, ибо она страшна своей силой, враждебна ему и неприязненна, посему надобно остерегаться борьбы с ней. Распорядившись таким образом, он устремился в сражение с тем, кто, по человеколюбию, медлил и откладывал смерть его. Неприятели, возбуждая в себе смелость мыслью о множестве богов[41]41
  Лициний, как повествует об этом Евсевий, винил в своем поражении старых богов и изобретал себе новых, еще в большем количестве.


[Закрыть], вступили в дело с великой военной силой… [Константин же], облекшись в броню благочестия, противопоставил толпе противников спасительное и животворящее чудо [знамя], как некий устрашающий, или охраняющий от зол памятник, и сперва удерживался, щадил врагов, чтобы, сохраняя заключенный договор, не начать первому.

Победа Константина

Когда же увидел, что противники тверды в своем намерении и уже взялись за мечи, тогда, придя в негодование, одним криком и ударом прогнал всю силу неприятелей, и в одно и то же время одержал победу над врагами и демонами.

Смерть Лициния и торжество над ним

После того, отдав самого богоненавистника и его приверженцев по окончании войны, [Константин] предал их должной казни. Вместе с тираном взяты были, подвергнуты суду и погибли советники богоборчества, а другие незадолго надмевавшиеся надеждой на суетное, теперь самим делом приняли Бога Константина и согласились признавать его Богом истинным и единым.

(Евсевий Памфил. Кн. 2. гл. 1, 3, 7-10, 12-14, 16-18)

Глава 2. В служении христианскому братству

Псевдо-Маврикий
Стратегикон

В древнейшем полемологическом сочинении Византийской империи – трактате, авторство которого приписывается императору Маврикию (правил в 582-602 гг.), описаны требования к военачальнику, в ряду которых особо выделяются благочестие и человеческие качества, помогающие снискать полководцу Божие благословение в воинских трудах. Трактат датируется концом VI-началом VII века.

Когда предстоит сделать что-либо важное, то главнокомандующий не должен уклоняться от труда, считая это как бы недостойным для себя, но взять руководство в предстоящем деле в свои руки и работать по возможности наряду с прочими. Вследствие этого каждый воин будет охотнее повиноваться и легче переносить труд, стыдясь неисполнения.

На проступки, совершенные многими воинами сообща, должен смотреть снисходительнее и присуждать к наказанию не всех, а только подстрекателей прочих; иначе одинаковое для всех наказание возбудит еще более неудовольствия и бунт.

В ежедневном обращении с воинами главнокомандующий должен держать себя просто, быть прямым и любить их, как отец, обучать их снисходительнее и настойчиво требовать исполнения того, что важнее, наконец, вступать с ними в разговоры, употребляя при этом ласковые слова, фамильярность и прочее, что подходит к их понятиям; без этого нельзя уверенно управлять войском. Но относительно наложения справедливо заслуженных наказаний ему надо стараться быть твердым, непоколебимым и справедливым, в особенности когда надо наказать вожаков восстания, а не ждать, пока оно разрастется. Непоколебимость и справедливость главнокомандующего увеличивает авторитет его в глазах воинов.

Советуем ему охранять права воинов, есть умеренно, спать немного и в ночное время думать о том, что предстоит сделать. Потому что ночью лучше размышлять, так как ум не развлекается внешним шумом. Решаться, в особенности на важное, не сразу, а подумав; но раз решение принято, то ни по лености, ни вследствие боязни не упускать благоприятного случая для исполнения. Кто боится, тот не проницателен, смотрит вперед и представляет себе все в худшем свете. Не превозноситься при удаче и не падать духом при неудаче – это достояние твердого и непоколебимого ума (характера).

Кто более заботится о войске и об обучении его, тот менее будет подвергаться опасностям в бою. Никогда не следует вести в бой войско, не убедившись заранее в его мужестве.

В мирное время дисциплина и взыскания заставляют воинов исполнять свои обязанности, в военное же они становятся послушными от доверия к вождю и из-за наград.

Если воины будут почему-либо бояться неприятеля, то должно различными способами возбудить их мужество. Решаться надо осмотрительно, но раз решившись, быстро приводить задуманное в исполнение, потому что случай благоприятный на войне непродолжителен и, упустив его, можно потерять все сразу. Кто не превозносится в удаче и не теряет головы при несчастии – тот явно предназначен к военной службе. Не тот страшен врагам, кто умеет красно говорить, а тот, кто действует решительно.

Излишний страх перед главнокомандующим, вследствие непомерной его строгости, вселяет в войске ненависть к нему, излишняя же снисходительность – презрение к нему. Главнокомандующий сам должен быть во всем примером для своих воинов, добродетельным и воздерживаться от всего того, что запрещено воинам. Но должен своей справедливостью заслужить любовь своих воинов. Он обязан знать личные качества и слабости каждого из военачальников, а также кому и что лучше можно поручить.

Как нельзя без кормчего ввести судно из моря в гавань, так нельзя победить и неприятеля без порядка и военного искусства, посредством которых мы, при помощи Божией, можем разбить не только равное нам по числу неприятельское войско, но даже если оно много превосходит числом. Потому что сражения выигрываются не [опрометчивой] смелостью и не многочисленностью, как думают некоторые неопытные, а после помощи Божьей порядком и военным искусством, которому тем более предстоит дела, чем более неопытных в войске. Соблюдающие это остаются невредимыми и действиями своими приносят пользу, не соблюдающие – поражение и гибельные потери…

Итак мы советуем главнокомандующему прежде всего быть благочестивым и справедливым, чтобы через это снискать себе благоволение Божие. Потому что, склоняя Бога на свою сторону, он будет отважнее.

Каждая банда или тагма[42]42
  Банда, тагма – названия подразделений византийской армии.


[Закрыть], будет ли она стоять в лагере или где-либо вместе с другими, или одна сама по себе, должна каждый день рано утром перед занятиями, а также каждый вечер после ужина петь по установленному обычаю молитвы и Троесвятие…

Относительно же крика «с нами Бог», который в старину издавался в бою при атаке, то это кажется нам не только бесполезным, но даже и вредным и дающим повод к расстройству, когда он издается в такое время. Потому что при крике более трусливые из воинов останавливаются в то время, когда сражение в полном разгаре и перестают идти вперед, а более смелые, в запальчивости, выскакивают вперед и нарушают порядок в строю. Лучше накануне дня сражения служить молебны в лагере, а перед выходом из лагеря, священники, Император и прочие начальствующие лица должны возглашать перед всеми: ГОСПОДИ ПОМИЛУЙ! Затем в каждой мере для предзнаменования счастливого исхода, провозглашать троекратно: С НАМИ БОГ! при выходе из лагеря. Когда же войско обороняется в лагере, то до битвы должно хранить полное молчание и не подавать голоса несвоевременно. От этого и войско не волнуется и команды начальников более слышны. Это вытекает прямо из понятия о сражении, а также из необходимости единства и из присутствия неприятеля. Но иногда, когда войско идет в бой, кстати, чтобы кричали, в особенности те, которые наступают сзади, для устрашения неприятеля и для воодушевления своих.

(Маврикий. Тактика и стратегия.

Кн. 2, XVII; кн. 7, I; кн. 8, I, II)