Текст книги "Мудрец_05"

Глава 4. Бегство Помпончика

Все, что Паша слышал о плацкартных вагонах, оказалось чистой и ужасной правдой. Длинное общее пространство, разделенное перегородками – вроде конюшни со стойлами. Никаких дверей, коридор узкий, в шаг шириной, все спешат туда-сюда, постоянно натыкаясь друг на друга. Паша даже не понял, как люди ухитряются найти здесь свои места. Зато Илья явно чувствовал себя в этом кошмаре как рыба в воде. Через минуту он уже стоял посреди тесного отсека и весело оглядывал сидевших там людей.

Их было пятеро – точнее, четыре с половиной: низенький мужчина в спортивном костюме и строгая пожилая женщина сидели на нижних полках, а толстяк в наушниках и девушка с младенцем на руках – за столиком у противоположного окна. Младенец, конечно, ревел во все горло: ничего другого от этого дня Паша и не ждал.

– А тут есть что-нибудь вроде шкафа с ключом? – тихо спросил он у Ильи. Тот был полон пугающего энтузиазма: улыбкой, игравшей на его лице, можно было осветить целый район. – Куда мы положим свои вещи?

– Под полку, гений.

Паша недоверчиво заглянул туда, надеясь, что это шутка. Он сразу представил, как ночью в поезд забираются бандиты и спокойно все крадут. Но никто, кроме него, про это вроде не подумал: под полкой все было набито чемоданами и сумками. Он медленно опустился на свободное место у окна, прижав к себе рюкзак. При мысли, что придется провести здесь больше суток, у него волосы вставали дыбом.

Тут мужчина в спортивном костюме деловито расстелил на столе газету, встал на нее и начал раскладывать на верхней, багажной, полке свое имущество: удочки, сачки, пакеты и сумки. Паша с ужасом посмотрел на его грязные босые ноги. Остальные не обратили на это ни малейшего внимания.

– На рыбалку еду, к друзьям, – как ни в чем не бывало объяснил мужчина. – Сейчас самый клев. Эй, ребята, что у вас вещей так мало?

Придумать ответ Паша не успел: мрачная седая женщина, сидевшая напротив них, подняла голову от кроссворда:

– Чтобы не буянили тут. Я тридцать лет директором спортшколы проработала, знаю, чего от вас, хулиганов, ждать.

И она метнула на них такой взгляд, каким в древние времена, судя по легендам, убивали на месте.

– Показывай, чего с собой прихватил, – негромко сказал Илья. От соседства с женщиной-директором он слегка приуныл.

Ничего показывать Паша не собирался, но Илья выхватил у него рюкзак и начал в нем рыться. Паша заглянул через его плечо – ему и самому было интересно, он не помнил, что туда положил.

В рюкзаке нашлась пара маек, влажные салфетки, сухие салфетки, книга «Занимательная физика» и зарядка от телефона.

Илья долго молчал.

– Я все понимаю, – выдал он наконец таким тоном, будто говорит с больным. – Но почему физика?

– Прихватил то, что на столе лежало. Слушай, я же спешил, и…

– Не продолжай. Ты на всю голову странный, – договорить помешала нога рыбака, которая чуть не засветила ему в нос, но Илья успел уклониться с такой поразительной ловкостью, будто подобное происходило с ним каждый день.

– Извини, пацан, – рыбак наклонился к ним. – Равновесие потерял. Никак не могу вещи уложить, падают.

– А что у вас там так воняет? – поджав губы, спросила директор.

– Прикорм из кукурузного масла. С анисом и фенхелем. На леща.

– Отличная, кстати, вещь. Макаешь в него червяка – рыба так и идет, – внезапно подала голос девушка, продолжая укачивать малыша.

Все здесь разговаривали так, будто знают друг друга сто лет.

Мужчина фыркнул:

– Вы же женщина, откуда вам знать?

– Я бы не меньше вас наловила, даже если бы у меня в одной руке ребенок был. И, кстати, прикорм так сильно вонять не должен. У вас бутылка не разлилась?

Рыбак, опасно балансируя на столе, открыл рюкзак. Запах стал еще сильнее – у Паши аж глаза заслезились.

– Да, и правда, – задумчиво протянул он, двумя пальцами держа блестящую от масла пластиковую бутылку. – Ну ладно, что с ней делать, тут поставлю.

Он оставил ее на полке, а сам спрыгнул на пол и тут же задал вопрос, которого Паша боялся больше всего:

– А вы что, одни? Куда едете?

– Он в Сочи едет, к бабушке, – нашелся Илья. – А я в Краснодар, тоже к бабушке. Нас родители давно одних отправляют.

Тут у Ильи задребезжал телефон – пришло сообщение. Он взглянул на него, поморщился и убрал мобильник в карман.

Единственный, кто за все время не произнес ни слова, – это толстяк в наушниках. Он был занят тем, что выкладывал на столик еду, салфетки, пластиковые тарелки, нож и вилку: явно не из тех, кто способен встать на стол ногами. Поэтому Паша тут же проникся к нему симпатией. Тем более что, судя по тому, как громко он врубил музыку в наушниках, он тоже не слишком любил ездить в поездах и общаться с соседями.

А на тарелках у толстяка тем временем появились: бутерброды с рыбой, сырная нарезка, колбаса, орехи, семечки, фруктовый салат и копченая курица. Илья провожал каждый кусок, исчезавший у толстяка во рту, тем непередаваемым взглядом, каким бездомный пес смотрит на людей в кафе. Паша старался вообще не смотреть – он страшно хотел есть, но признаваться в этом было стыдно, а где здесь люди покупают еду, он понятия не имел.

Пока он об этом думал, Илья вдруг подошел к толстяку и похлопал его по плечу. Паша в ужасе замер. Толстяк стянул один наушник и дружелюбно посмотрел на Илью. Из наушника полилось бодрое дребезжание какого-то старого рока.

– Дядя, – проникновенно сказал Илья, глядя на него печальными глазами. – Пожалуйста, дай бутерброд. Мы сумку с едой забыли.

Паша чуть не закрыл руками голову: от стыда ему хотелось провалиться сквозь землю. Он был уверен, что толстяк сейчас фыркнет, наденет обратно наушник и отвернется – так, скорее всего, поступил бы он сам, – но тот взял пластиковую тарелку, положил на нее понемногу всего, что лежало перед ним, и протянул Илье. Тот быстро закивал в знак благодарности, Паша еле слышно прошелестел: «Спасибо большое», но толстяк уже надел наушник и вернулся к еде, будто ничего странного не произошло.

Илья уселся на свое место, поставил тарелку на колено и принялся методично уничтожать все, что на ней лежало, а когда Паша потянулся, чтобы присоединиться, отпихнул его руку:

– Для начала скажи что-нибудь типа: «Дорогой Илья, я беру назад все слова про то, что ты дебил».

Паша насупился.

– Что, не дождусь? Ну тогда извини, – и с этими словами Илья быстро затолкал в рот очередной бутерброд.

Паша повернулся к нему спиной и сделал вид, что с большим интересом читает надпись на пакете с постельным бельем, а потом наткнулся взглядом на кроссворд женщины-директора.

– Канталупа, – сказал он.

– Ты как меня назвал? – возмутилась она. – Что за дети пошли, какие слова знают!

– Нет, это у вас в кроссворде. Итальянская дыня, – объяснил он, но она уже гневно отвернулась. – А по вертикали там будет слово фарватер, под ним – безысходность, и… Ааа-пчхи.

Паша чихнул снова, а потом еще раз пять. Он чувствовал себя как-то странно: глаза слезились, из носа текло. За следующие полчаса, пока Илья слушал байку рыбака о невероятно огромной рыбине, пойманной им в Москве-реке, он истратил полпачки носовых платков.

– Что, слабак, простудиться успел? – презрительно бросил Илья.

– Нет. У меня, кажется, аллергия на этот поезд, – хрипло сказал Паша.

– Да с чего? Тут даже животных нет.

– Почему нет? – удивилась директор. – А Помпончик?

Она потянулась под полку и достала оттуда сумку с забранным сеткой окошком. В сетку тыкалась маленькая морда с круглыми ушами.

– Хорек, – пораженно выдохнул Паша. – Они же хищники, да?

– Да-да, хищничек, домашненький, любименький, сарделечка моя, – лицо у директора сразу стало таким нежным, будто животных она любила больше, чем людей. – В санаторий еду. Знаете сколько пришлось искать, чтобы с хорьком пускали!

– Ого, какой зверь, – толстяк снял наушники и улыбнулся. – Можно я ему колбасы дам?

– Нельзя. Он ест только свежее мясо, – с негодованием ответила директор.

Паша чихнул, прижимая к лицу предпоследний оставшийся платок.

– У тебя что, аллергия на хорьков? – медленно произнес Илья. – Что ты за человек? Ладно бы на собак или лютики, но на хорьков!

– Хочешь подержать? – Женщина открыла молнию на сумке и вытащила хорька. Паша замотал головой. – Да ладно, он не кусается, ну не всерьез. Смотри, какой славный малыш.

Она пощекотала хорьку горло – тот попытался тяпнуть ее за палец, но она вовремя убрала руку – и протянула Паше. Хорек щелкал мелкими острыми зубами, глядя на него так, будто нашел-таки свежее мясо на ужин. Паша забился в угол.

– Вот дети пошли! Только с телефонами своими играются. Раньше все животных любили, как зверушку видели – за уши не оттащишь, – директор ткнула хорьком в сторону Ильи, но тот ловко сделал вид, что завязывает шнурки. Ребенок у девушки на руках заплакал громче.

– Я на минутку отойду, – вяло сказал Паша и пошел искать туалет. Обнаружил он его в конце вагона. Подошел к двери, подергал – заперто, – и тут все, кто сидел вокруг, приподнялись.

– Ты куда? – угрожающе спросила какая-то старушка.

– Я туда.

– Все туда. За мной будешь.

– А кто перед вами?

– Да все, – она широким жестом обвела коридор, и Паша понял, что насчет минутки он погорячился.

Он оглушительно чихнул, и на этом бумажные платки закончились. От размышлений об ужасах бытия его отвлекло лишь то, что он увидел розетку. Девушка, которая заряжала там телефон, как раз отошла, и он приготовился занять ее место, но у остальных здесь привычка к молниеносному броску явно была отработана лучше – из конца очереди выскользнул мужчина, закрыл грудью розетку и быстрым движением воткнул в нее провод от фотоаппарата.

Паша вздохнул. Он пытался встать так, чтобы ни с кем не соприкасаться, но постоянно наталкивался на чье-нибудь колено, влажное от пота плечо или руку. Мужчина, который стоял в очереди третьим, рявкнул куда-то в пространство:

– Маш, давай!

Откуда-то из середины вагона выскочила женщина, таща за собой троих детей, и проскользнула к нему. Потом к двери подошел старичок.

– Эй, дедуля, тут вообще-то очередь! – крикнул кто-то.

– Я занимал.

– Все занимали.

– Да я еще давно занимал, вон вам женщина скажет.

Женщина перед ним важно кивнула.

– А так тоже можно? – шепотом спросил у нее Паша.

– Конечно. Вася, ты где, я же заняла! – крикнула она, и через секунду рядом вырос ее муж.

Когда очередь наконец дошла до Паши, он влетел в кабинку, пока его кто-нибудь не оттеснил, и щелкнул замком. Тут было грязновато, еще вчера он ни за что не пошел бы в такой туалет, но после четверти часа в очереди был согласен и на это.

Поезд трясся. Оказалось, найти кнопку слива – целый квест. Потом выяснилось, что это не кнопка, а педаль. Умывальник вообще был какой-то странный – без крана, только инопланетная конструкция странной формы.

– Давай, у тебя ж пятерка по физике. И по труду тоже, – шепотом сказал себе Паша, лихорадочно пытаясь вымыть руки: до него даже через дверь доходили волны нетерпения оставшихся в очереди.

Он прощупал конструкцию со всех сторон и когда нажал ладонями снизу вверх, полилась вода. Холодная, правда, но это лучше, чем ничего. Он подставил руки – и тут вода кончилась. Паша нажал еще раз – вода полилась снова. Так, урывками, он умылся и вышел в коридор с таким чувством, будто только что своими руками собрал микроскоп.

Когда он вернулся на свое место, все было по-прежнему, разве что Илья и рыбак теперь подтягивались на спор, держась за край полки. Хорек, к счастью, был убран на место, но Паша все равно чувствовал его присутствие по своим слезящимся глазам и кому в горле.

Тут девушка посмотрела на него и, не переставая трясти погремушкой, требовательно спросила:

– Ты не заразный? У тебя правда аллергия?

Паша кивнул.

– Давай-ка проверим, – одной рукой не выпуская ребенка, второй она ловко нащупала в своей сумке упаковку таблеток и выщелкнула одну ему на ладонь. Паша проглотил насухо – он не хотел знать, где в этом поезде берут воду, – и откинулся головой на стену. Скоро его отпустило, дышать стало легче.

– Спасибо, – просипел он. – По-моему, вы мне жизнь спасли.

– Не за что. А теперь подержи-ка его, пойду умоюсь, – и она вдруг протянула ему ребенка.

– Почему я? – пролепетал Паша.

Она обвела взглядом остальных. Рыбак с Ильей теперь сидели друг напротив друга, сцепившись ладонями, и каждый пытался повалить руку соседа на стол. Толстяк поглощал очередной бутерброд и покачивал головой в такт музыке в наушниках. Директор смотрела в кроссворд так, будто взглядом пыталась заставить его загореться.

– У тебя тут самый благонадежный вид, – сказала девушка. – Аккуратненько подержишь? Он только поел, не проснется.

Паша открыл было рот, чтобы возразить, но она уже ушла. Он никогда не держал детей, так что просто замер неподвижно, как статуя, а потом ребенок заворочался, приоткрыл глаза и заплакал. Паша беспомощно огляделся. На плач никто не обратил внимания – за два часа к нему все привыкли.

Он слегка покачал ребенка – так, как видел в фильмах. Но тот молотил по воздуху ручками и Пашу за свою маму явно не принимал. Еще в фильмах детям пели или рассказывали что-нибудь. Петь Паша не умел, и с отчаяния решил рассказать. Он весь вечер думал об отце, картинах и о том, что такое отец мог найти где-то под Сочи, и теперь брякнул первое, что пришло в голову:

– Жил да был художник Коровин. Он рисовал лодки, набережные, Черное море. Любил яркие краски, чтобы цветы были пестрыми, а море – синим. Там, куда мы поехали, все будет как на его картинах.

Паша мерно потряхивал младенца, поезд тоже потряхивало, и слова от этого получались ритмичными, упруго отскакивали друг от друга, как мячи от асфальта. Младенец затих, и Паша, воодушевленный успехом, решил продолжать в том же духе:

– А есть еще Васнецов, прямо для тебя, малец. Добро пожаловать в его волшебный дворец, где повсюду царевны, волки, ковры-самолеты, здесь храбрый витязь не останется без работы. Или Рерих – он рисовал горы, Азию, дикие прерии, странных существ и прочее, днем и ночью, с понедельника по воскресенье. Ну а мне нравится Верещагин. Его любят мальчишки, ведь он про войну знал не понаслышке – сам поехал на фронт, воевал с японцами и пошел ко дну на боевом броненосце. У него на полотнах – черепа, шпионы, солдаты, люди убивают друг друга без жалости – даже Илье такие картины понравились бы. Еще был Серов, и – если спросить моих сверстников, все его помнят как автора «Девочки с персиками». Ему портреты вообще удавались, они всегда хорошо продавались, и…

Он случайно поднял глаза и поперхнулся. Все, кто сидел вокруг, давно бросили свои занятия и смотрели на него. Ребенок сонно и мирно моргал, глядя в потолок. Глаза у него слипались.

В этот момент вернулась девушка и забрала ребенка у Паши из рук.

– Я же говорила, что не проснется, – весело сказала она, сдувая с лица влажную прядь.

– А ты чего, рэпер? – уважительно спросил рыбак, с одобрением глядя на Пашу. – Про пацанов на районе и «Ладу»-девятку можешь такую телегу выкатить?

– Э… – сказал Паша.

– Да ты свой парень! – Рыбак стукнул его по плечу. – Илюха, чего ты сразу не сказал, что друган у тебя такой прикольный. Давай к нам! Ты армрестлинг уважаешь?

Илье все это не понравилось, и он собрался что-то сказать, но тут у него опять звякнул телефон. Он мазнул по нему взглядом и отвечать на сообщение не стал, но настроение от прочитанного у него явно испортилось.

– Я, если можно, спать лягу, – сказал Паша и посмотрел на верхнюю полку. – А как туда залезть?

– Упираешься руками в обе верхние полки, подтягиваешься – и готово, – серьезно сказал Илья.

– Другого способа нет? – с сомнением спросил Паша, глядя вверх. – Как туда старушки залезают? И дети?

– Все подтягиваются, – ответил Илья. – Других таких слабаков, как ты, нет.

Паша попытался, но подтянуться на такую высоту оказалось непросто. Минут пять он старательно пыхтел, подпрыгивал и дергался. Рыбак и Илья, судя по их красным лицам, из последних сил держались, чтобы не расхохотаться. Директор же подняла голову, только когда Паша случайно задел ногой ее кроссворд.

– Простите, – выдохнул он.

– Что ты цирк устраиваешь, мальчик? Будто в поезде никогда не ездил. Прекрати народ смешить, там ступенька есть.

И правда, оказалось, что со стороны коридора под полкой есть ступенька.

– Здорово мы тебя разыграли, а? – хохотнул рыбак.

– Видел бы ты, как между полками болтался, – вытирая глаза, простонал Илья. – Это же умереть со смеху!

Паша в этом ничего смешного не видел и хмуро взобрался наверх. Багажная полка нависала так низко, что Паша дважды треснулся о нее головой, прежде чем улегся на свое место.

Он отвернулся к стене, прижав к животу рюкзак. Подушка была как влажный мешок, набитый комками. Снизу доносился смех и разговоры.

– А где здесь выключается свет? – наконец спросил Паша.

– Нигде. Свет тут всю ночь горит. Я сама от этого с ума схожу, – сказала девушка с ребенком, и по ее голосу Паша понял: это не розыгрыш.

В конце концов все заснули, но от этого легче не стало: теперь со всех концов вагона доносился храп. Ребенок заплакал, но девушка пошептала ему, и он затих. А успокоить хорька было некому: он крутился и топотал под полкой.

Потом поезд тряхнуло и раздался грохот: толстяк скатился с боковой верхней полки и упал на пол. Паша ахнул и дернулся. Надо врача найти, он же себе все кости, наверное, переломал! Но толстяк поерзал на полу, перевернулся на другой бок и, кажется, снова заснул.

– Извините, – шепотом сказал Паша, свесившись вниз. – Вы, кажется, с полки упали.

Толстяк невнятно, добродушно и сонно что-то пробормотал. Потом, не открывая глаз, ухватился за ступеньку, ловко вполз обратно наверх, поворочался, уютно устроился и заснул. «Вот люди», – подумал Паша с невольным уважением. Он лег на спину и уставился в полку над собой. Его потряхивало, но аллергия была уже ни при чем. До него медленно доходило, что поезд удаляется от Москвы со скоростью восемьдесят километров в час, как в школьной задаче. И что у него нет денег на обратный билет. И что в целом он понятия не имеет, куда едет. От этой мысли в животе все сжалось до размеров теннисного мяча.

Паша решил не спать: вдруг украдут рюкзак, а там мобильник и оставшиеся двести рублей. Илья, дрыхнувший без задних ног на соседней полке, оставил свой телефон прямо на столике внизу – бери, кто хочет. Его телефон вдруг звякнул, но Илья даже не шевельнулся.

Паша потянулся вниз и зачем-то взял его телефон – наверное, потому, что в час ночи хороших новостей не бывает. Вдруг что-то серьезное, а Илья спит?

Это оказалось сообщение от его матери.

«Илюша, я ужасно волнуюсь за тебя, не могу спать. Пожалуйста, малыш, напиши мне, что с тобой все хорошо и где ты».

Паша долго смотрел в чужой телефон, закусив губу. А потом, сам не зная почему, нажал «Ответить» и написал: «Мама, не переживай, со мной все хорошо. Друг из школы и его родители позвали меня к себе на дачу. Тут очень здорово, мы весь вечер играли в настольные игры. Пожалуйста, не волнуйся».

Потом он подумал и убрал все запятые – так больше похоже на Илью. Он отправил сообщение, а затем удалил его из отправленных, чтобы Илья утром не увидел. Паша вытянулся на полке, крепче обнял рюкзак, еще раз пообещал себе не спать и сам не заметил, как заснул.

* * *

Он проснулся от того, что солнце било по глазам, и пару секунд лежал, не понимая, почему трехметровый потолок в его квартире вдруг оказался в тридцати сантиметрах от лица. А потом все вспомнил. Он подскочил, немедленно ударившись головой о верхнюю полку, и начал судорожно проверять вещи в рюкзаке. Как ни странно, все было на месте.

– Знаешь, худший псих во всем поезде – это ты, так что выдохни. Не нужны никому твои шмотки, – раздался голос Ильи, и Паша, потирая ушибленный затылок, посмотрел вниз.

На нижних полках кипела жизнь: толстяк ел котлеты с пюре – откуда он их взял, было полной загадкой; директор чесала щеткой хорька, сидевшего у нее на коленях; Илья помогал рыбаку с какими-то снастями, а девушка с ребенком давала им советы. С утра все они показались Паше такими родными, будто они знакомы сто лет. Он даже неуверенно улыбнулся:

– Доброе утро. Никто не будет возражать, если я слезу?

– Тебе никогда не хочется дать своему другу подзатыльник, чтобы говорил попроще? – спросил рыбак.

– Постоянно, – ответил Илья.

Паша соскользнул с полки – получилось неплохо – и сел на свободное место. За окном проносился новый, незнакомый мир: другие деревья, другой свет, будто все вокруг налилось красками. Мимо летели поля, деревни, и… Паша даже вздрогнул от неожиданности.

– Вы… вы видели? – растерянно оглянулся он.

Все посмотрели на него.

– Там корова… Живая корова! Прямо на поле.

– Да ты что, – с каменным лицом сказал Илья.

– Но я… я ее видел, правда!

– Вот достижение, а.

Остальные тоже выглядели так, будто ничего удивительного не произошло. Паша вздохнул и отправился покупать у проводницы зубную щетку и пасту.

Илья неодобрительно посмотрел на щетку.

– Нашел на что деньги тратить. В кои-то веки зубы чистить не заставляют, а ему неймется.

– Твоим зубам щетка не помешала бы, – вяло отшил Паша и пошел умываться.

Очередь была веселая, утренняя и бодрая, сражение с умывальником тоже прошло успешно, а потом Паше удалось захватить место у розетки, чтобы зарядить телефон. Он постоял минут двадцать, глядя на цветущие поля, мелькавшие за окном, и все внутри у него заныло от ужаса и предвкушения.

Когда его наконец оттеснили от розетки, он сунул телефон в карман и внезапно нащупал там свернутый лист бумаги.

«УчД 23 05 9 05 20Б». Записка, которую он нашел у отца на столе.

Паша вернулся на свое место и уставился в лист. Почему так много цифр? 23 05 – это двадцать третье мая, день встречи. Но что такое 9 05? 9 мая? Вряд ли. Может, время? Странное какое-то. И как расшифровывается УчД? Но если цифры – время, тогда буквы – это…

– Это что за каракули?

Паша шарахнулся в сторону, когда Илья попытался вырвать у него лист.

– Не твое дело.

– Нет, серьезно, что это?

– Знаешь, учитывая твой уровень развития, вряд ли ты мне с этим поможешь, – довольно злобно сказал Паша.

Илья держал в руке выпрошенный где-то банан, а Паша окончательно обалдел от голода, но еще не настолько, чтобы клянчить еду. Позже купит что-нибудь у проводника.

– Ну и пожалуйста, – пробормотал Илья и отвернулся к окну.

Поезд полз все медленнее, кажется, подъезжал к какой-то большой станции.

Отец сказал, что поехал куда-то под Сочи. А что, если УчД – название места? Но без Интернета это не выяснить. Паша потер шею. Когда он в следующий раз найдет Интернет, неизвестно.

– Чего надулся, малец? – весело спросил рыбак.

Паша хотел сказать «ничего», но подумал: «В конце концов, почему не спросить?» После всего, что произошло за последние сутки, это перестало ему казаться таким уж страшным.

– Вы случайно не знаете, есть около Сочи место, название которого похоже на это? – он протянул рыбаку записку. Тот задумчиво почесал подбородок. Паша был уверен, что ничего он не скажет, но вдруг морщины на лбу рыбака разгладились:

– Ясное дело, знаю. Это…

И тут поезд остановился.

– Это Россошь! – ткнув за окно, воскликнул рыбак. – Короче, потом вам все расскажу. Пойду пирожков куплю. Поезд пятнадцать минут стоит, а тут самые вкусные пирожки, какие я ел, – и, схватив кошелек, он умчался.

Все остальные тоже потянулись к выходу, а Илья подсел к Паше.

– Слушай, – начал он. Голос у него был злой: Илью явно обидело, что его оставили за бортом обсуждения. – Я тут подумал: даже если ты узнаешь, куда именно он поехал, как ты его найдешь? Денег у тебя сколько осталось – рублей сто пятьдесят? Я-то ночью с поезда сойду, и до сентября не увидимся. А ты чего делать будешь?

Паша сжал губы. Ответить ему было нечего. Илья увидел, что задел его, и решил не останавливаться на достигнутом:

– Мне надоело, что ты все время на меня наезжаешь. Ты типа крутой, а я так, никто. Но ведь не у меня папаша свалил неизвестно куда. Не я свинтил из дома с набором начинающего психопата.

Илья кивнул на рюкзак. У Паши застучало в висках, и он впервые в жизни почувствовал желание схватить человека за воротник и впечатать в ближайшую стену. А Илья смотрел на него так насмешливо и вызывающе, будто только этого и ждал.

– Что, врежешь мне? А тебе не слабо?

Паша уже сжал кулаки, заранее понимая, что драка будет проиграна, но вдруг за их спинами раздался знакомый голос.

– Привет, ребята.

От этого голоса у Паши одеревенела шея, и он пару секунд не мог заставить себя пошевелиться. Потом наконец обернулся.

В проходе стоял Морж. Рубашка на нем была другая, целая и снова наглухо застегнутая.

– Здрасте, а вы кто? – спросил рыбак. Он уже вернулся в вагон с целым пакетом пирожков. За спиной у него маячили остальные, тоже с пирожками.

– Я его дядя, – Морж кивнул на Пашу. – Эти молодые люди сбежали из дома, решили на море съездить. Мы их еле нашли. Родители чуть с ума не сошли, а этим хоть бы что. Я за ними от Москвы на машине ехал, поезд догонял. Все, ребята, на выход. Попутешествовали и хватит.

– Это вранье, – сказал Илья.

Паша закивал, уже не думая о том, что минуту назад хотел ему врезать.

Он обвел всех взглядом, ища поддержки, и вдруг понял одну вещь, которая раньше не приходила ему в голову: взрослые всегда на стороне взрослых.

– А я все думал, почему они без присмотра едут, – протянул рыбак.

– Мне они сразу не понравились, – сказала директор.

– Разве можно так с родителями поступать? – прижимая к себе ребенка, сказала девушка.

Толстяк просто осуждающе покачал головой и достал из пакета пирожок.

– Может, начальника поезда вызвать? – спросил рыбак.

– Не надо, – покачал головой Морж, глядя на Пашу так, что было ясно: шутки с ним плохи. – Я их домой заберу. Пошли, ребята.

Паша сглотнул. Остановка на этой станции длится пятнадцать минут, и десять из них уже прошли.

– Прежде чем выйдем, может, вы им расскажете, как влезли в мою квартиру? И что произошло в машине? – звенящим голосом начал он и повернулся к остальным. – Он преступник. Наверное. И мы никуда с ним не пойдем. Попытаетесь сдвинуть меня с места, заору.

– Какие дети пошли, а? Ремня бы им хорошего! – Морж обвел взглядом присутствующих.

Все согласно закивали, и в эту секунду Паше показалось, что все взрослые на свете, которым он всю жизнь верил, вдруг предали его.

– Друг, помоги мне вывести их из поезда, – проникновенно сказал Морж, обращаясь к рыбаку. Тот с готовностью кивнул.

– Мы вам тоже поможем, этих хулиганов надо вернуть домой, – сказала директор.

– А хотите, я вам расскажу, как все было на самом деле? – попятившись, выдавил Паша. – Он собирался меня похитить. Мой отец пропал, а этот знает, где он.

– Во заливает, – пробормотал рыбак и шагнул к нему.

Остальные тоже плотным кольцом сомкнулись вокруг Паши и Ильи: тот застыл на месте, словно баран.

«Это задача, которую необходимо решить, – сказал себе Паша, стараясь не трястись. – Надо просто с чего-то начать».

Он коротко взглянул наверх. Вещи, которые рыбак вчера упихивал на багажную полку, лежали там по-прежнему ненадежно, едва не падая вниз.

Паша ухватился за верхнюю полку, поставил ногу на ступеньку и сбросил вниз удочки рыбака. Их было штук пять. От неожиданности все пригнулись. Паша воспользовался моментом, чтобы нырнуть под полку и рвануть застежку на сумке с хорьком Помпончиком.

Хорек, мгновенно почуяв свободу, выбрался из сумки и длинным прыжком вскочил на стол. Директор завопила и бросилась его ловить. Девушка прижала к себе ребенка и попятилась. Толстяк натянул наушники и сел за стол – к погрому он явно не хотел иметь отношения. Рыбак попытался помочь с поимкой хорька, но споткнулся об удочку, и среди всех этих звуков Паша услышал наконец то, чего ждал, – свисток, возвещавший о том, что поезд готов отойти от платформы. Помпончик крупными прыжками промчался мимо Паши по коридору, рыбак и директор, толкая друг друга, бросились за ним.

Морж приготовился схватить Пашу за руку, но тот вывернулся. Настал момент для последнего штриха: он еще раз вскочил на ступеньку, схватил бутылку с прикормом для леща и сбросил ее на Моржа. Тот замотал головой, вытирая глаза, но даже вслепую успел схватить Пашу за майку.

К счастью, прикорм был на кукурузном масле, а масло делает пол очень скользким.

Морж, потеряв равновесие, рухнул, а Паша бросился к выходу из вагона: он чувствовал, что поезд уже тронулся, и успел выскочить на платформу, когда проводница собиралась закрыть двери. Илья выпрыгнул за ним, и проводница, возмущенно крича что-то им вслед, заперла дверь.

Паша увидел перекошенное лицо Моржа через стекло – тот что-то орал проводнице, наверное, пытался заставить ее снова открыть дверь, но поезд уже набирал скорость и, конечно, не остановился.

– Я думал, ты тихий псих, – с тоской сказал Илья, глядя вслед поезду. – Теперь я, пожалуй, уберу слово «тихий».

– Чего тогда в вагоне не остался? – выдохнул Паша. Он прокручивал в голове все, что устроил пять минут назад, и медленно покрывался испариной от ужаса.

– А ты видел, как он на меня посмотрел? Будто башку мне сейчас открутит. Нет уж, спасибо! Да и после разгрома, который ты устроил, мне не хотелось оставаться. Как тебе в голову такое пришло? Хорек, удочки, прикорм на леща?

– Вспомнил школьного трудовика. Он учил нас делать поделки из природных материалов и всегда говорил: пригодится все, что есть под рукой.

Илья хмыкнул.

– В списке людей, с которыми мне хотелось бы застрять неизвестно где, ты – на последнем месте, ботан.

– Зато я успел прихватить рюкзак.

– О, это круто. Теперь у нас есть набор влажных салфеток и две майки.

– Еще «Занимательная физика», – добавил Паша. – Кстати, напомни, где мы находимся?

Илья мрачно посмотрел на него:

– В Россоши. Только не спрашивай меня, где это. По географии у меня тройка.