Текст книги "Эльминстер в Миф Дранноре"

Глава пятая
Визит к коронелю

И так случилось, что Эльминстер из Аталантара отыскал эльфийское семейство и, очень неосторожно вступив в его дом, сделал то, что поклялся. Как многие, кто выполняет взятое на себя необычное и опасное обязательство, он получил за это весьма скудную благодарность. Если бы не милость Мистры, он легко мог бы умереть в тот же вечер в саду коронеля.

Антарн Мудрый

из великой истории могущества архимагов Фэйруна,

изданной приблизительно в Год Посоха

Орнталас Аластрарр, спотыкаясь, бродил по опочивальне. Схватившись за голову, он пронзительно кричал, при этом голос его был резок и некрасив. На его брови, подобно новой звезде, сиял драгоценный камень, и из него вырывался блистающий и потрескивающий шлейф магических молний. Шлейф тянулся к распростертому на полу телу того, кто принес кийру, – такому молодому, такому уродливому… такому человеческому.

Опочивальня Филаурели наполнилась шумом. Воины старались прорубиться через звуковой барьер, который выдерживал и их доспехи, и их клинки. Стражники терпели поражение, но опять устремлялись к магическому препятствию, крича от боли среди ярких искрящихся облаков, и опять бросались, только для того, чтобы отступить, справиться с трясущимися руками и попытаться снова. Там же на полу, под их высокими сапогами, веером разметав вокруг себя волосы, лежала Меларю, ошеломленная происходящим. Она совсем забыла обо всех заклинаниях, которые хранили ее драгоценные камни.

Чего нельзя сказать о матери. Леди Намирийта спокойно стояла среди «Поющего воздуха» и решительно вызывала заклинание за заклинанием, пласт за пластом растворяя преграду. Филаурель и большинство других женщин, увидев истинный облик Эльминстера и муки Орнталаса, завизжали, а магия Намирийты кружилась и крушила все вокруг. У каждой двери толпились слуги и вытягивали шеи, чтобы не упустить ничего из происходящего.

Старый маг спокойно переступил неподвижное тело человека с орлиным носом, встал, расставив над ним ноги, и вытащил меч, похоже, из пустого воздуха. Магия замигала и забегала вверх и вниз по клинку с рунической метой, когда он поднял меч и потряс им несколько неуверенно: так многие старые воины берут оружие на изготовку и вдруг обнаруживают, что оно кажется тяжелее, чем им помнилось. Другой рукой он поднял жезл. Мгновением позже, когда барьер, наконец, пал, растекшись тонким слоем белых искр, и воины дома Аластрарра с торжествующими воплями ринулись вперед, маг был к этому готов.

Голубое пламя сорвалось с кончика его меча, такое жаркое и стремительное, что воины в разгаре атаки вдруг откатились назад, скользя и падая, образуя своими телами неуклюжую кучу. Один эльф все-таки избежал этого и теперь мчался к безжизненному человеку, широко и свирепо размахивая мечом. Жезл выпустил серебристую иглу, видимо, очень убедительную, потому что занесенный меч превратился в радугу сверкающих искр, которые кружились и порхали, пока не пропали совсем. Парочка искр чуть не попала на ноги Нейриндама.

– Что за вероломство? – Леди Намирийта почти брызгала слюной в лицо старого мага. – Вы с ума сошли, престарелый брат? Или на вас подействовало какое-то колдовство этого человека?

– Успокойтесь, – спокойно и вежливо ответил старый маг. Теперь в его голосе было тоже довольно власти.

После этих повелительных, громоподобных слов были слышны только слабые стоны из угла, в котором, уткнувшись головой в стену, лежал Орнталас. Да еще там и тут всхлипывали женщины, не то плача, не то вздыхая, восстанавливая дыхание.

– Сегодня в этом доме слишком много кричат, слишком много мечут заклинаний, – заметил Нейриндам, – и слишком мало слушают, наблюдают и думают. Еще немного, и мы опустимся до Старимов.

Воины и слуги смотрели на старого мага с подлинным изумлением: Старимы всегда держали себя так, словно были вершиной всего самого благородного и прекрасного в эльфийском народе. Известно же, что еще их далекие предки считались первыми среди самых высокородных домов Кормантора.

Нейриндам обвел взглядом все эти изумленные лица, и уголки его губ слегка приподнялись, что могло быть расценено как улыбка. Не выпуская из рук клинка, он жестом показал, чтобы все его семейство и слуги расположились перед ним, вдоль одной стороны комнаты. Когда никто не тронулся с места, он снова испустил с кончика меча длинную, крутящуюся струю огня, в реве огненной дуги явственно различалось предупреждение. Медленно, почти бессознательно все повиновались.

– Теперь, – объявил им старый маг, – всего один раз и в течение довольно короткого времени вы будете меня слушать… Вы тоже, Орнталас, начинающий наследник дома Аластрарра.

Единственным ответом на его слова был стон, но те, кто повернулся, чтобы посмотреть на Орнталаса, увидели, как он кивнул, хотя еще прятал белое лицо в ладонях.

– Этот человеческий юноша, – сказал Нейриндам, указывая жезлом вниз, на тело, – воззвал к закону королевства. И все же вы – за исключением Филаурели, Шиндры и маленькой Нантлиин – напали на него. Вы внушаете мне отвращение.

Поднялся протестующий ропот. Он подавил его пламенем, вспыхнувшим в старых глазах, и продолжал:

– Да, вы вызываете у меня отвращение. Дом Аластрарра имеет сейчас наследные права только потому что этот человек рисковал жизнью и честью. Он проделал трудный путь в наш город, мимо сотен, если не больше, эльфов, каждый из которых мог его убить… И убил бы, знай он его истинную природу– Он пришел только потому, что Юмбрил просил его об этом. И потому, что он держит свое слово перед тем. кто не был его родственником, даже не был одной с ним расы, перед тем, кого он знал всего лишь несколько часов. И только потому, что он пренебрег всеми опасностями, кийра – эта память нашего дома, мудрость наших предков – не утрачена, И мы можем сохранить наше законное место в королевстве как первая династия. И все благодаря этому человеку, чьего имени мы даже не знаем.

– Как бы то ни было… – начала его сестра Намирийта.

– Я еще не закончил, – перебил ее брат, словно отрезал кинжалом. – Вы слышите меньше молодых, сестра.

Был бы момент не столь важным, а воздух не столь насыщен страхом и напряжением, весь двор мог бы насладиться зрелищем того, как в полной тишине острая на язык матриарх открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег рыба, как ее лицо залилось темно-красной, почти пурпурной, краской. Хотя на нее никто и не взглянул – все глаза были устремлены на Нейриндама, старейшего из ныне живущих Аластрарров.

– Человек воззвал к нашему закону, – твердо сказал старый маг. – Хорошенько запомните, молодежь: закон есть закон! Нельзя отступать или отказываться от него. Если мы это сделаем, мы будем не лучше самых отвратительных рукхов или самых бесчестных людей. Я не стану безучастно смотреть, как вы кровью Туррувина роняете честь рода, принадлежащую ему по праву. Честь нашего дома… и даже нашей расы.

Последовавшую за этими словами тишину нарушил только стон, донесшийся под ногами старого мага. Горбоносый, с волосами цвета воронова крыла человеческий юноша, пошевелившись, издал непроизвольный крик боли. Одна загорелая и довольно грязная рука случайно задела обутую ногу воина дома Аластрарра. Тот вскрикнул и схватился за меч.

Еще один клинок, и прямо над взлохмаченной головой человека, который пытался подняться, цепляясь за ногу стоявшего над ним эльфа.

Нейриндам спокойно наблюдал за происходящим, но в нужный момент точно рассчитанным ударом своего меча отбил занесенное над человеческой головой оружие и отбросил его в угол.

– Вы слушали, но плохо слышали, не так ли? – с мягкой печалью спросил он, увидев, как стражник съежился от страха. – Когда этот дом начнет пользоваться своим рассудком?

– Мой разум говорит мне, что Аластрарры навсегда запятнают свою репутацию и будут бесконечно презираемы всеми корманторцами из конца в конец нашего прекрасного королевства, как дом, который предоставил кров человеку, – с горечью сообщила леди Намирийта, драматически воздев руки.

– Да, – поднимаясь с пола, вмешалась Меларю, потирая ушибы после столкновения с барьером. – Свой рассудок вы потеряли, дядя!

– Что скажете вы, Орнталас? – спросил старый маг, ни на кого не глядя. – Что говорят… наши предки?

Надменный молодой эльф сейчас выглядел и серьезнее, и мрачнее, чем обычно. Никто из присутствующих в комнате не мог припомнить, чтоб видел его таким. У него все еще болела бровь, но странные тени уже появились в его глазах, будто память, но не собственная, погрузила его в бесконечное, удивительное прошлое. Он произнес медленно и неохотно:

– Благоразумие повелевает нам сопроводить человека к коронелю, чтобы никакое пятно не легло на наш дом. – Он переводил взгляд с одного члена семьи на другого. – И еще, если хоть один волосок упадет с его головы, наш дом лишится своей чести. Этот человек сослужил нам службу, какую не сослужил ни один живой эльф, исключая вас, благородный Нейриндам.

– А! – удовлетворенно воскликнул старый мат. – Вот видите, Намирийта, какое сокровище эта кийра? Орнталас носит ее совсем чуть-чуть, а уже рассуждает мудро.

Его сестра застыла в новом приступе гнева, но Орнталас улыбнулся с сожалением и сказал:

– Боюсь, что вы говорите сущую правду, дядя. Позвольте нам покинуть это поле битвы, пока на нем не разразилось новое сражение. Пусть песни будут нашей памятью Юмбрилу, моему брату, до рассвета… или до сонного забытья. Сестры, вы присоединитесь ко мне?

Он протянул руки, Меларю с Филаурелью, после некоторого колебания протянули в ответ свои, и все трое покинули опочивальню.

В дверях, когда они уже выходили, Филаурель оглянулась на человека как раз в тот момент, когда иноземец поднялся на ноги:

– Примите мою благодарность, сэр человек.

– Я – Эльминстер, – ответил горбоносый человек, поднимая голову. В его эльфийском появился странный акцент. – Принц Аталантара.

Он обратился к Нейриндаму:

– Я перед вами в долгу, высокочтимый лорд. Если вы поведете меня к коронелю, я готов.

– Да, брат, – прорычала леди Наймирита, и лицо ее передернулось от отвращения, – заберите это из наших покоев… И хватит пялиться на него, Нанти; ты унижаешь себя перед этим немытым животным.

Малышка, к которой относились эти слова, приоткрыв рот, смотрела на человека, у которого волосы растут даже на подбородке, у которого такие короткие, словно обрубленные, уши и… и все остальное. Эл ей дружелюбно подмигнул.

Увидев это, леди Намирийта чуть не задохнулась от ярости, а Шиидра, мать Нантлиин, схватила дочь за руку и едва не волоком утащила ее из опочивальни.

– Пойдемте, принц Эльминстер, – сухо сказал старый маг. – Впечатлительные молодые леди нашего дома не для вас. Хотя внушает доверие то, что вы не испытываете отвращения, сталкиваясь с представителем чужой расы. К сожалению, многие из моей родни не столь умны и великодушны, поэтому здесь вы в опасности. – Он протянул все еще поблескивающий меч рукояткой вперед. – Не понесете ли вы мой клинок?

Удивленный Эльминстер принял заколдованный меч и почувствовал слабое покалывание сильного заклинания, когда поднял легкое и гибкое лезвие. Меч был великолепен. Эл вскинул его, восхищенный и ощущениями, и тем, что сталь – если это была сталь – сияла таким ярко-голубым светом в освещенной опочивальне. Не один воин тревожно ахнул при виде того, что маг передал свое оружие незваному гостю, да еще человеку, но Нейриндам не обратил на них внимания.

– Для нас тоже есть опасность в том, что человек увидел величие и обороноспособность нашего королевства. Поэтому мы относимся снисходительно даже к некоторой потере вашей крови, да и вашей жизни тоже. Поскольку вы вынуждены сопровождать меня, мой меч накроет вас облаком, чтобы скрыть из вида.

– В этом нет нужды, лорд маг. Я нисколько не намерен противоречить вам, да и сбегать не собираюсь, – искренне ответил Эл, когда вокруг поднялась пелена тумана, заслоняющая их от посторонних глаз. – И у меня еще меньше желания нестись через этот прекрасный город одному, без вас, только чтобы поспеть вовремя.

– Я это знаю, но другие из моего рода слишком торопятся со своими луками и лезвиями. – Нейриндам сделал шаг вперед, и голубой туман закрутился вихрем, унося обоих прочь.

Эл удивленно огляделся. Теперь они стояли не в заполненной эльфами опочивальне, а под ночным, мерцающим звездами небом в самом центре сада. У них под ногами мягким пышным мхом стелились две дорожки. Тропинки встречались возле статуи огромной крылатой пантеры, которая озаряла ночь ярким голубым светом. Тут и там плясали и кружились вокруг прекрасных растений блуждающие огоньки. Некоторые из них покачивались над светящимися цветами в такт еле слышной мелодии невидимых арф.

– Это сад коронеля? – спросил Эл тихим шепотом. Старый маг улыбнулся, видя удивление в глазах человека. Едва слова прозвучали, как что-то поднялось от земли у самых их ног – призрачное, грациозное и, тем не менее, страшное и беспощадное на вид.

Все вспыхивало светло-голубым огнем. В воздухе возникли плавные линии, длинные, струящиеся волосы и глаза, которые казались черными ямами на фоне звезд.

– Кто идет?

– Нейриндам, старейшина дома Аластрарра, и с ним гость, – уверенно ответил старый маг.

Наблюдатель наклонился, чтобы встретиться с ним взглядом, а потом чуть качнулся, чтобы взглянуть в глаза Эльминстера, всего в каком-то дюйме от него.

Холодок с треском проскочил между живой плотью и бесплотным существом, когда темные провалы уставились прямо в глаза человеку. Эла парализовал страх. Не хотелось бы ему видеть, как это красивое и невозмутимое лицо исказится от гнева.

– Это человек. – Тяжелые светло-голубые волосы опасно взметнулись.

– Да, – сухим тоном ответил старый маг наблюдателю.

– Зачем ты принес запретное сюда, где ночами гуляет коронель?

– Чтобы встретиться с коронелем, конечно, – сказал Нейриндам полупрозрачной деве, – Этот человек принес кийру моего дома от умиравшего наследника его преемнику из самых лесных дебрей.

Кажется, кружащийся в воздухе дух посмотрел на Эльминстера с некоторым уважением.

– Такое коронель должен увидеть. Не так уж много интересного бывает в мире. – Светло-голубое призрачное лицо приблизилось довольно близко к лицу Эльминстера, чтобы еще раз слегка его коснуться. – Ты не умеешь говорить, человек?

– Не хочу обидеть вас, леди, – осторожно ответил Эл, – но я не знаю, как к вам обращаться. А еще я думаю, что это добрая встреча. – Он отступил на шаг и склонился в почтительном и изящном поклоне. – Я – Эльминстер из земли Аталантар. Кто вы, леди из лунного света?

– Самое необычное из удивительного, – сказало привидение, ярко засветясь. – Смертный, желающий узнать мое имя. Мне понравилось, как ты меня назвал. «Леди из лунного света» – прекрасно звучит! Знай же, человек по имени Эльминстер, что при жизни я была Браэриндрой из дома Калаут, последняя в своей династии.

Ее голос, сначала удивленный и преисполненный самодовольства, стал под конец таким печальным, что у Эльминстера брызнули слезы из глаз. Он хрипло произнес:

– Должен сказать, леди Браэриндра, пока вы тут пребываете, дом Калаута все еще стоит, и он не забыт.

– Ах, ну кто его помнит? – Голос ее стал совсем печальным. – С тех пор как я здесь, так далеко, лес пророс сквозь необитаемые покои, которые когда-то были так прекрасны. Разбросанные кости и рассеянная пыль – это все, что осталось от моей родни. Теперь я – блюститель королевского покоя. Корманторцы называют нас привидениями, боятся и держатся от нас подальше. Значит, моя судьба пребывать здесь в одиночестве. Так оно, видно, и останется.

– Я буду помнить о доме Калаута, – тихо, но твердо пообещал Эльминстер. – И если мне суждено остаться в живых, если позволено будет свободно ходить по Кормантору, я вернусь, чтобы поговорить с вами и рассказать обо всем, леди Браэриндра. Вы не будете забыты.

Светло-голубые волосы обвились вокруг Эльминстера, и холодок уколол его.

– Никогда не думала услышать от смертного, что он снова окажет мне честь в жизни, – ответил голос, полный удивления. – Еще меньше ожидала, что человек умеет так прекрасно говорить. Добро пожаловать, приходите, когда только найдете время.

Эльминстер вдруг почувствовал прохладное дуновение на своей щеке и непроизвольно вздрогнул – Нейриндам схватил его за плечо, поскольку он покачнулся.

– Моя благодарность и вам, мудрый маг, – добавил дух, в то время как Эльминстер с трудом улыбнулся. – Право, вы принесли самое необыкновенное, что можно показать нашему коронелю.

– Да, и поэтому мы должны пройти. Прощайте, Браэриндра. До следующей встречи.

– До встречи, – еле слышно ответил голос. Голубая дымка осела на землю и исчезла.

Нейриндам и Эльминстер заторопились по одной из моховых дорожек.

– Поистине, человек, вы производите на меня впечатление тем, что обременяете себя грузом чужих забот. Я начинаю надеяться и на человеческую расу тоже.

– Я… я почти не могу говорить, – сказах Эльминстер, стуча зубами. – Ее поцелуй был такой… холодный.

– Несомненно одно: она намерена была сделать именно это, а не вытянуть жизнь из вашего тела, юноша, – утешил его старый эльф. – Для этого она здесь и служит, она и ей подобные. А вообще, будьте мужественны. Холод пройдет, и вам не нужно будет бояться прикосновений привидений Кормантора, никогда. Точнее сказать, сколько бы ни продлилось это ваше «никогда».

– Эльфам, наверное, наша жизнь кажется слишком скоротечной, – буркнул Эл.

К этому времени дорожка привела их к нескольким беседкам, расположившимся полукругом среди кустов и неспешных ручейков, соединявших меж собой череду небольших водоемов.

– Да, – ответил ему эльфийский маг, – но я скорее имел в виду ту опасность, которая вам грозит. Говорите впредь так же честно, как разговаривали с призраком, юноша, иначе смерть найдет вас еще сегодня ночью.

Молодой человек за его спиной немного помолчал.

– Я должен становиться перед коронелем на колени? – наконец спросил он, когда они поднялись по нескольким каменным ступеням между двумя странными на вид деревьями и попали в просторный внутренний двор, весь в лучах светящихся растений.

– Руководствуйтесь выражением его лица, – спокойно ответил маг, продолжая, теперь уже не спеша, продвигаться вперед.

В центре мозаичной площадки, словно ни на чем, сидел эльф. Возле него в воздухе плавали поднос с высокими бутылками и скамеечка для ног, а по обеим сторонам стояли два хранителя. У двух эльфов в мантиях был такой вид, будто для них было большой наградой стоять здесь. При виде человека оба стража стремительно бросились навстречу, чтобы преградить путь Эльминстеру к коронелю, и, лишь увидев Нейриндама Аластрарра за спиной Эла, слегка замедлили ход.

– Должно быть, это вы помогли неприятелю миновать блюстителей? – ледяным от гнева тоном спросил один из эльфийских магов старого волшебника, не обращая на Эльминстера никакого внимания, как будто тот был не более чем столбом или засиженной птицами скульптурой. – Зачем? С какой вероломной целью вы открыли доступ человеку к сердцу коронеля? Вас послала сюда семья?

– Никакого вероломства, Эйринспейр, – спокойно ответил Нейриндам. – Меня привел вопрос затруднительный, и он требует совета коронеля. Этот человек воззвал к эльфийскому закону и оставлен в живых.

– Никакой человек не может требовать прав на основания законов Кормантора, – вставил другой маг, – Право могут получить только жители нашей страны, наш народ: эльфы и семьи эльфов.

– А как бы вы судили человека, который по чести, а не силой, получил кийру старейшего дома Кормантора? И бродил пешком по улицам нашего города, пока не нашел истинного наследника дома, чтобы отдать ее ему?

– Я, вне сомнения, поверил бы этому рассказу, только если бы мне это было доказано, – отозвался Эйринспейр. – Какого дома?

– Моего собственного, – ответил Нейриндам.

После его тихих слов ненадолго повисла тишина. Старый эльф, сидевший в кресле, сказал:

– Хватит споров, лорды. Этот человек здесь, значит, я могу судить. Подведите его ко мне.

Эльминстер обошел того мага, что стоял к нему ближе, и смело направился к коронелю. Он так и не узнал; что маг за его спиной сплел и метнул в него смертельное заклинание и что Нейриндан жезлом свел это заклинание на нет.

Когда Эльминстер преклонил колено перед правителем всего Кормантора, второй маг сплел еще одно темное заклинание, но коронель поднял руку, и приготовленная смертоносная магия сразу улеглась.

– Довольно всяких заклинаний, лорды, – распорядился он. – Давайте поговорим с этим человеком. – Он заглянул Эльминстеру в глаза.

У Эла вдруг пересохло во рту. Глаза короля эльфов были похожи на две бездны, открывшиеся в ночном небе. Звезды плавали и кружились в их глубине, какая-нибудь из них могла бы упасть в один из тех темных водоемов, что остались за спиной, и кануть на дно, и совсем исчезнуть…

Эл тряхнул головой, прогоняя видение, стиснул зубы, потому что потребовалось усилие, и поставил ногу в сапоге на выложенный мозаикой круг, в центре которого сидел король. Казалось, не менее чем башня замка навалилась на его плечи, когда он попытался выпрямить эту ногу. Он заворчал и попытался еще раз.

У трех эльфийских магов, что стояли позади него, что-то изменилось в глазах. Не было эльфа, даже среди них троих, который мог бы противиться воле коронеля, когда его заклинание стискивает рассудок.

Побледневший и трясущийся горбоносый молодой человек, по лицу и спине которого струились реки пота, все-таки медленно распрямлялся, продолжая смотреть на коронеля, пока не оказался вровень с сидящим эльфом.

– Вы все еще сопротивляетесь мне? – прошептал старый эльф.

Губы Эла двигались с трудом, мучительно медленно, когда он пытался подобрать и выговорить слова.

– Нет, – произнес он, наконец, медленно и осторожно. – Добро пожаловать в мои мысли. Вы не позволяете мне стоять?

– Нет, – ответил коронель, повернув голову так, что связь между их взглядами обрезало как ножом. – Я намерен держать вас на коленях, чтобы следить за вашей волей, – он нахмурился, сузив глаза, – и справиться с ней, если вы что-нибудь затеете. Возможно, вами управляет кто-то другой.

– Милорд! – воскликнул маг Эйринспейр, бросившись между Эльминстером и коронелем. – Это именно та опасность, от которой вы должны быть ограждены! Кто знает, какое смертельное заклинание может быть послано вам с этим парнем?

– Ну, значит, держите его так, чтобы он не мог сопротивляться, раз это входит в ваши обязанности, – устало и даже скучно отозвался коронель. – Не «случайно» же вам, всем троим, и Эйринспейру в том числе, позволено ломать шеи, замораживать легкие и все подобное в том же духе. Я узнаю, кому он служил, при помощи этого скипетра, а после этого прочту его память, чтобы понять, как к нему попала кийра.

С одного из подносов, плавающих у него под рукой, облаченный в белое эльф взял стеклянную бордового цвета палочку, длинную, гладкую и прямую, толщиной не более самого тонкого пальца. Вместе с тем она казалась слишком изящной и изысканной, чтобы заключать в себе какую-нибудь власть.

Эл внезапно обнаружил, что поднят на ноги, но при этом беспомощно повис в воздухе с плотно прижатыми к бокам руками. Он мог только дышать и водить глазами. Все остальное было словно охвачено неподатливым железом.

Между тем в стеклянной палочке разгорался свет. Старый эльф спокойно указал на голову Эльминстера, и они стали наблюдать, как тонкий сияющий луч выскользнул из палочки и медленно, почти лениво проплыв по воздуху, коснулся лба Эла.

Жуткий холод пронизал все тело аталантарца, висящего в воздухе. До кончиков пальцев. Он висел, дрожал и слушал, как неудержимо клацают его зубы. А потом он услышал, как изумленно ахнули все четыре эльфа.

– Что это? – попытался спросить он, но все, что у него получилось, это было невнятное бульканье с замороженных губ. Вдруг он почувствовал, что его рот стал свободным и что его повернули в воздухе лицом к призрачному образу, висевшему над патио. Ему были знакомы прозрачные очертания этого лица.

Мирное, безмятежное лицо внимательно рассматривало их всех со спокойным и снисходительным интересом. Глаза, обратившиеся на Эльминстера, озарились радостью и облили его светом.

– Та ли это, о ком я думаю, человек? – тихо спросил коронель.

– Это – Праведная Мистра, – скромно ответил Эл. – Я – ее слуга.

– Чего-то подобного и следовало ожидать, – немного мрачно произнес старый эльф. А мгновением позже они оба, и эльф, и Эл, растаяли. Осталось только плавающее в воздухе кресло… и пустота.

Три мага уставились в эту пустоту, а потом посмотрели друг на друга. Эйринспейр от растерянности завертелся на месте и снова взглянул на небо. Огромное лицо Мистры начало угасать, призрачные локоны завивались и развивались, как будто их кто-то потихоньку уносил за собой за пределы королевского сада.

Но что заставило эльфов-магов съежиться и, заикаясь, бормотать имена всех известных им богов, так это то, что прекрасное женское лицо посмотрело на каждого из них по очереди и широкая, удовлетворенная улыбка расплылась по нему.

Через несколько мгновений липа совсем стало не видно.

– Нет сомнений, это какая-нибудь хитрость молодого человека, – прошипел явно потрясенный Эйринспейр.

Нейриндам только покачал головой, но другой придворный маг ущипнул Эйринспейра за руку, привлекая его внимание и на что-то указывая.

Безбрежная улыбка внезапно появилась снова. На этот раз лица вокруг нее никакого не было, но каждый из трех магов знал, какое оно. Теперь оно, это лицо, будет видеться им до самых смертных дней.

Когда все трое повернулись к улыбке спиной и заспешили к ближайшим дверям, которые вели во дворец, еще одно зрелище заставило их остановиться и взирать на него в изумленной тишине.

По всему саду поднялись молчаливые призраки, чтобы посмотреть, как угасает улыбка.