Текст книги "Джон Картер – марсианин"

23. Заблудился в пространстве

Я поспешил к казармам разведчиков, где надеялся встретить Кантоса Кана. Я предполагал, что здание охраняется, и оказался прав: несколько офицеров из дворца бродили у входа. Наши комнаты помещались в верхнем этаже, и попасть туда было можно через смежное здание. После сложных маневров мне удалось взобраться на крышу находившегося неподалеку магазина.

Перепрыгивая с крыши на крышу, я вскоре добрался до открытого окна и через минуту уже стоял в комнате перед Кантосом Каном. Он был один и не удивился моему приходу.

Я понял, что он еще ничего не знает о последних событиях. После моего рассказа Кан пришел в большое волнение. Известие, что Дея Торис обещала свою руку Сабу Тзэну, наполнило его негодованием.

– Этого не может быть, – воскликнул он, – это невозможно! Во всем Гелиуме не найдется никого, кто одобрил бы такой союз! Она, видно, совсем растерялась, что дала согласие на эту отвратительную сделку. Вы, Джон, не можете понять, как мы преданы правящему роду и с каким ужасом я думаю о таком недостойном союзе. Как спасти Гелиум от унижения?

– Если бы мне удалось добраться до Саба Тзэна, – ответил я, – то мой меч разом разрешил бы затруднения Гелиума, но я предпочел бы, чтобы этот удар нанес другой.

Прежде чем ответить, Кантос Кан поглядел на меня.

– Вы любите ее! Знает ли она об этом?

– Она знает об этом, Кантос Кан, и отказывает мне только потому, что дала обещание Сабу Тзэну.

Он вскочил и, схватив меня за плечо, поднял свой меч:

– Вы достойны, Джон Картер, стать мужем принцессы Барсума, и нет никого достойнее вас. Вот я кладу свою руку на ваше плечо и клянусь, что острие моего меча поразит Саба Тзэна во имя моей любви к Гелиуму, во имя Деи Торис и вас. Сегодня же ночью я попытаюсь проникнуть к нему во дворец.

– Каким образом? – спросил я. – Его охраняют четырехкратно усиленные патрули.

Он задумался только на миг:

– Мне известен тайный вход во дворец через башню. Я открыл его случайно, когда патрулировал дворец с воздуха. На этой службе мы должны обращать внимание на все необычное, и мне показалось странным, когда в окне самой высокой башни я заметил чье-то лицо. Оказалось, что это был сам Саб Тзэн. Он смутился, что я заметил его, и приказал держать увиденное в тайне, объяснив, что проход с башни ведет прямо в его апартаменты и известен ему одному. Если бы мне удалось пробраться на крышу главных казарм и взять мою машину, я через пять минут был бы у Саба Тзэна.

– Как охраняют лодки в казармах? – спросил я.

– Обычно на крыше дежурит один часовой.

– Выберитесь на крышу этого дома, Кантос Кан, и ждите меня там.

Не теряя времени на объяснения своего плана, я выбрался на улицу и поспешил к казармам. Внутрь было нельзя, так как там было полно офицеров.

Главные казармы представляли собой небоскреб тысячу футов высотой. Во всей Зоданге больше не было таких высотных зданий. Ангары больших военных кораблей находились на высоте пятисот футов от земли.

Мой план был опасен и труден: я намеревался взобраться по фасаду здания. Другого пути не было, и я рискнул. Мне удалось достаточно легко добраться до самого карниза благодаря обилию архитектурных украшений. Тут я встретился с первым серьезным препятствием. Карнизы выдавались футов на двадцать над стеной, и, хотя я прополз кругом всего здания, мне не удалось найти в них ни одного проема.

Верхний этаж был освещен и битком набит свободными от занятий солдатами. Итак, через здание я тоже не мог проникнуть на крышу.

У меня оставался один слабый шанс, и я решил воспользоваться им – ведь я делал это ради Деи Торис.

Прижавшись к стене всем телом, я одной рукой расстегнул длинный ремень своей амуниции. На одном конце ремня был крюк, он необходим летчикам, когда приходится чинить машину на ходу. Я несколько раз закидывал крюк на крышу, пока он наконец не зацепился прочно. Я осторожно потянул за ремень, чтобы укрепить положение крюка, но не знал, выдержит ли он мой вес. Тогда я рухнул бы вниз с высоты тысячи футов.

Секунду я помедлил, а потом, отделившись от стены, соскользнул в пустоту и повис на конце ремня. Глубоко подо мной были ослепительно освещенные улицы, мостовые и… смерть! Вверху на карнизе послышался короткий скрип и неприятный царапающий звук – меня бросило в пот. Потом крюк опять закрепился, и я почувствовал себя в относительной безопасности.

Быстро вскарабкавшись наверх, я ухватился за край карниза и взобрался на крышу. Став на ноги, я оказался лицом к лицу с часовым, направившим на меня дуло своего пистолета.

– Кто вы? Зачем? – крикнул он.

– Я воздушный разведчик и только что был на волосок от смерти, лишь по счастливой случайности не свалился на мостовую, – ответил я.

– Как вы попали на крышу? Немедленно объяснитесь, или я позову стражу!

– Послушай-ка, часовой, я только что чуть не погиб и сейчас все тебе объясню, – и я повернулся к краю крыши, где двадцатью футами ниже висело на ремне все мое оружие.

Часовой с любопытством перегнулся через карниз, а я схватил его за горло и повалил на крышу, пистолет выпал из его рук. Я связал его, заткнул рот и привесил к карнизу точно так же, как всего минуту назад висел сам. Я знал, что его заметят там не раньше утра, и хотел выиграть как можно больше времени.

Взяв оружие, я поспешил к ангарам и вскоре вывел оттуда мою машину и машину Кантоса Кана. Я прикрепил его летательный аппарат к своему, запустил двигатель и, соскользнув с края крыши, нырнул в пространство. Менее чем через минуту я благополучно приземлился на крышу перед изумленным Кантосом Каном.

Я не стал терять времени на объяснения, и мы обсудили дальнейшие планы. Было решено, что я попытаюсь достичь Гелиума, а Кантос Кан отправится во дворец и покончит с Сабом Тзэном. Он установил на моей лодке свой компас – остроумный прибор, который всегда указывает на какую-нибудь определенную точку поверхности Барсума. Потом мы распрощались и одновременно взлетели, направляясь к дворцу. У башни на нас ринулся с высоты патруль и высветил прожектором мой аппарат. Мне приказали остановиться. Я не обратил внимания, и тотчас же последовали выстрелы. Кантос Кан проворно скрылся во мраке, я же круто поднялся и с безумной скоростью понесся по марсианскому небу, преследуемый десятком воздушных машин. Вскоре позади появился быстроходный крейсер с экипажем в сто человек и батареей скорострельных орудий. Я повел свою маленькую машину зигзагами и удачно избегал света их прожекторов, но этим маневром терял время. Решив рискнуть, я положился на милость судьбы и полетел по прямой.

Кантос Кан открыл мне один гелиумский секрет в механизме, который значительно увеличивает скорость машины. Поэтому я надеялся обогнать своих преследователей, лишь бы мне удалось избежать их снарядов.

Я мчался вперед, пули свистели рядом, спасти меня могло только чудо. Но кости были брошены, и я взял прямой курс на Гелиум. Мало-помалу патрульные корабли отстали, и я уже поздравлял себя с удачей, как вдруг снаряд, выпущенный крейсером, взорвался у самого носа моего суденышка. Сотрясение чуть не опрокинуло его, и мой аппарат начал стремительно падать вниз, в ночной мрак. Мне все же удалось вывести машину на нужный курс, но я был недалеко от поверхности, так как до меня донеслись голоса животных. Набрав высоту, я отыскал взором крейсер и увидел, что он снижается. Очевидно, они подумали, что я подбит.

Когда их огни уже совсем скрылись из виду, я зажег лампочку над моим компасом, желая сверить курс. Новая беда: в него попал осколок снаряда, указатель скорости тоже был поврежден. Конечно, я мог приблизительно направить свой путь по звездам, но при таких условиях шансы найти Гелиум весьма невелики.

Гелиум лежит на тысячу миль южнее Зоданги, с исправным компасом я мог бы преодолеть этот путь за четыре-пять часов. Однако утро застало меня летящим на полной скорости над бесконечной поверхностью высохшего морского дна. Я был в пути уже около шести часов. Внизу показался город, но, судя по описанию Кана, это был не Гелиум.

Предполагая, что взял слишком далеко к северу или западу, я повернул на юго-восток и до полудня пролетел несколько крупных городов, но ни один из них не соответствовал описанию Кантоса Кана. Гелиум состоит из двух городов-близнецов, в центре одного из них возвышаются две гигантские красные башни, и две такие же, но светло-желтого цвета украшают соседний город.

24. Тарс Таркас находит друга

Около полудня я пролетел над большим мертвым городом древней части Марса. За ним расстилалась долина, где шло жестокое сражение тысяч зеленых марсиан. Меня осыпал град выстрелов, и машина рухнула в гущу схватки.

Воины сражались в общем строю длинными мечами, и тот, кто вздумал бы отделиться от остальных, немедленно попал бы под огонь своих же скорострельных орудий, паливших с фланга. Я понял, что надо биться или умереть, хотя больше шансов на последнее. Приземляясь, уже держал обнаженный меч наготове и готов был защищаться до последней капли крови.

Я оказался рядом с гигантом, отбивавшимся сразу от трех противников. Заглянув в его мрачное, искаженное яростью битвы лицо, я узнал в нем Тарса Таркаса. Он не видел меня, так как в этот миг трое его противников-варунов напали на него одновременно. Огромный воин быстро справился с одним из них, но споткнулся о чье-то тело, упал и очутился во власти своих врагов. С быстротой молнии набросились они на него. И Тарс Таркас отправился бы к праотцам, если бы я не успел прийти к нему на помощь. Я взял на себя одного из варунов, а в это время могучий тарк уже вскочил на ноги и покончил с другим. Он взглянул на меня, и быстрая улыбка мелькнула на его суровом лице. Коснувшись моего плеча, он сказал:

– Я с трудом узнаю вас, Джон Картер. Ни один смертный на всем Барсуме не сделал бы для меня того, что сделали вы. Рядом с вами мне начинает казаться, что на свете действительно существует дружба.

Времени на разговоры не было, так как варуны наступали на нас со всех сторон, и мы сражались плечом к плечу все эти долгие жаркие часы до вечера, когда напряжение битвы наконец ослабло. Последние варуны умчались на своих тотах в сгустившуюся темноту.

Десять тысяч марсиан участвовало в этом титаническом сражении, и на поле осталось три тысячи убитых. Ни та, ни другая сторона не просила и не давала пощады и не брала пленных.

Вернувшись после битвы в город, мы отправились прямо в дом Тарса Таркаса. Он должен был идти на заседание совета, всегда собиравшегося после выдающихся сражений, и я остался один.

Я отдыхал и вдруг услышал шум в смежной комнате. Когда я открыл дверь, огромное животное бросилось на меня и опрокинуло на кучу шелковых и меховых покрывал. Это был Вула, верный, любящий Вула! Он нашел обратную дорогу в Тарк и, как Тарс Таркас позже рассказал мне, отправился прямо в мое прежнее жилище и там стал упорно и безнадежно ждать моего возвращения.

– Тал Хаджус знает, что вы здесь, Джон, – сказал Тарс Таркас, вернувшись из резиденции джеддака. – Саркойя узнала вас и доложила ему о вашем возвращении. Тал Хаджус приказал мне вечером доставить вас к нему. У меня десять тотов, выберите из них любого, и я провожу вас до ближайшего канала, ведущего к Гелиуму. Тарс Таркас – суровый зеленый воин, но он может быть другом. Идем, пора в путь.

– А что будет с вами, когда вы вернетесь? – спросил я.

– Ничего хорошего, – ответил он. – Разве только мне представится желанный случай сразиться с Талом Хаджусом.

– Я остаюсь, Таркас, и мы вместе пойдем к вашему правителю! Я не хочу вашей жертвы. А может быть, вечером вам представится тот случай, которого вы давно ждете.

Он упорно стоял на своем, говоря, что Тал Хаджус часто приходит в дикую ярость при одной мысли о нанесенной ему обиде. За едой я пересказал Тарсу Таркасу историю, которую Сола поведала мне ночью во время похода в Тарк.

Он слушал молча, но лицо исказилось от волнения и боли при мысли о страшной судьбе, выпавшей на долю его дочери – единственного родного существа, которое осталось в его одинокой жизни.

Таркас больше не спорил, когда я предложил отправляться к Талу Хаджусу, и лишь захотел сначала поговорить с Саркойей. Я проводил его, и она вновь, как когда-то, бросила на меня исполненный ненависти взгляд.

– Саркойя, – сказал Тарс Таркас, – сорок лет назад была замучена женщина по имени Гозава, это произошло из-за вашего доноса. Воин, любивший эту женщину, жив и узнал о вашем участии в этом деле. Он не убьет вас своей рукой, это противоречит обычаям. Но кто сможет помешать ему привязать один конец ремня к вашей шее, а другой – к дикому тоту? Завтра он это сделает, но я справедлив и предупредил вас. Путь к реке Исс недолог, Саркойя.

На следующее утро Саркойя исчезла, и больше ее не видели.

Молча направились мы к дворцу джеддака и были немедленно приведены к нему. Он с трудом дождался моего прихода: мы застали его стоящим на возвышении и не сводящим глаз с двери.

– Привяжите его к столбу, – завопил он, – посмотрим, кто он такой, что сумел ударить могущественного Тала Хаджуса! Нагрейте железо! Я собственными руками выжгу ему глаза, чтобы они не оскверняли меня своими гнусными взглядами!

– Вожди Тарка, – перебил я Тала Хаджуса, обращаясь к совету. – Я был таркианским вождем и сегодня сражался за Тарк плечом к плечу с его знаменитейшим воином. Вы должны выслушать меня. Эту награду я заслужил. Вы справедливый народ.

– Молчать! – заревел Тал Хаджус. – Заткните ему рот и свяжите его, как я приказываю.

– Справедливость, Тал Хаджус, – воскликнул Лоркас Птомель. – Кто ты такой, чтобы пренебрегать обычаями тарков?

– Да, справедливость! – повторили десятки голосов, и мне дали возможность говорить.

– Вы храбрый народ и цените храбрость, но где же был ваш могущественный джеддак во время сегодняшней битвы? Я не видел его в гуще сражения – его не было на поле боя. Он насилует беззащитных женщин, но часто ли сражается с мужчинами? Даже я, пигмей против него, сшиб его одним ударом кулака. Таков ли должен быть джеддак тарков? Здесь, рядом со мной, стоит великий тарк, славный и благородный воин. Вожди! Тарс Таркас – джеддак тарков! Хорошо звучит?

Смутный одобрительный гул был ответом на мои слова.

– Совету стоит лишь повелеть, и Тал Хаджус должен будет доказать свое право на власть. Будь он храбр, он вызвал бы на поединок Тарса Таркаса, так как ненавидит его. Но Тал Хаджус боится. Тал Хаджус, ваш джеддак, – трус. Я мог бы убить его голыми руками, и он это знает.

Когда я умолк, настало долгое молчание, и глаза всех были устремлены на Тала Хаджуса. Он не произнес ни звука, не шелохнулся, но пятнистый, зеленый цвет его лица стал ярче, и пена застыла у него на губах.

– Тал Хаджус, – холодным, жестким голосом сказал Лоркас Птомель, – за всю мою долгую жизнь я никогда еще не видел, чтобы так унизили джеддака тарков. На подобный вызов может быть лишь один ответ. Мы ждем его.

Но Тал Хаджус по-прежнему стоял словно окаменев.

– Вожди, – продолжал Лоркас Птомель, – должен ли джеддак Тал Хаджус доказать свое право на власть в поединке с Тарсом Таркасом?

Двадцать вождей мрачно стояли вокруг возвышения, и сразу двадцать мечей взлетели вверх в знак утвердительного ответа. Теперь не могло быть колебаний. Это решение было окончательным, и Тал Хаджус, обнажив свой длинный меч, двинулся к Тарсу Таркасу.

Поединок продолжался недолго, и, наступив ногой на шею мертвого чудовища, Тарс Таркас сделался вождем тарков. Я воспользовался ситуацией, чтобы привлечь их на мою сторону в борьбе с Зодангой, рассказав Тарсу Таркасу историю своих приключений и в нескольких словах объяснив ему свой план.

– Джон Картер предлагает военный поход, – сказал новый вождь, обращаясь к совету. – Я изложу суть дела. Принцесса Гелиума, бывшая наша пленница, сейчас во власти джеддака Зоданги и должна выйти замуж за его сына, чтобы спасти свою страну от гибели. Картер предлагает нам освободить ее и вернуть в Гелиум. Добыча в Зоданге будет великолепная, а союз с народом Гелиума многократно укрепит нашу мощь. Мы могли бы увеличить деторождение и достигнуть бесспорного превосходства среди зеленых барсумцев. Что вы ответите?

Представлялся случай повоевать, и они бросились на приманку, как форель на муху. Не прошло и получаса, как двадцать верховых мчались по высохшему морскому дну созывать отдаленные племена.

Через три дня мы выступили в поход на Зодангу. Войско было не менее ста тысяч, так как Тарсу Таркасу удалось обещаниями богатой добычи привлечь к участию в походе три племени.

Я ехал во главе колонны рядом с великим тарком, а у ног моего тота трусил Вула, мой дорогой, любимый Вула.

Мы двигались только по ночам, днем скрывались в покинутых городах. Тарсу Таркасу удалось во время похода присоединить к нашим рядам еще пятьдесят тысяч воинов. И вот на десятую ночь похода наша многотысячная армия подошла к стенам огромного города Зоданги.

Боевая сила этой зеленой орды соответствовала десятикратному количеству красных марсиан. Никогда еще за всю историю Барсума не объединялось столько зеленых воинов. Между ними было трудно поддерживать хотя бы видимость согласия, и мне казалось чудом, что нам удалось довести их до города без междоусобных стычек.

Но теперь личные ссоры были поглощены общей ненавистью к красным. Они особенно ненавидели жителей Зоданги, которые уже много лет разрушали их инкубаторы.

Когда мы оказались у ворот Зоданги, мне предоставили открыть доступ в город. Я предложил Тарсу Таркасу разделить войско на два отряда и расположить их против главных ворот так, чтобы их не было слышно из города. Затем я взял с собой двадцать пеших воинов и приблизился к одним из небольших ворот, каких много было в стене. Здесь на страже стоял всего один часовой, который ходил вдоль стены по примыкающей к ней городской улице.

Стены Зоданги семьдесят пять футов вышиной и пятьдесят толщиной, выстроены они из гигантских глыб карборунда, и задача пробраться в город казалась моему эскорту неразрешимой. Они еще не знали меня. Поставив трех из них лицом к стене, я приказал двум другим влезть им на плечи, а шестому взобраться на плечи этих двух. Голова верхнего воина возвышалась над землей футов на сорок.

Я продолжал строить эту своеобразную пирамиду с помощью оставшихся воинов, и она достигла края стены. Разбежавшись, я быстро вскарабкался по ступенькам их плеч до самой вершины. Ухватившись за край стены, я взобрался наверх и расположился на ее ровной поверхности. За собой я втянул шесть связанных цепью ремней. Протянув конец связки верхнему воину, я спустил другой конец с противоположной стороны стены на проходившую внизу улицу. Никого не было видно, я спустился по ремню и благополучно спрыгнул с высоты оставшихся тридцати футов на мостовую.

От Кантоса Кана я знал, как открываются эти ворота, и через минуту мои двадцать бойцов-гигантов вступили в обреченный город Зодангу.

К моей радости, мы оказались на территории огромных дворцовых садов. Само здание дворца, залитое ярким светом, виднелось невдалеке, и я решил повести свой отряд прямо к нему.

Я отправил одного солдата к Тарсу Таркасу с донесением о моих намерениях и просьбой о подкреплении в пятьдесят тарков. Нам нужно было действовать быстро, без единого выстрела, а общее наступление должно начаться не раньше, чем я достигну дворца с моими семьюдесятью тарками. Стража у обоих ворот бесшумно отправилась вослед праотцам на отмели затерянного моря Корус.

25. Зодангская добыча

Распахнулись захваченные мною ворота, и на своих могучих тотах въехали пятьдесят тарков с самим Тарсом Таркасом во главе. Я повел их к дворцовым стенам, с которыми легко справился без посторонней помощи, и мой славный эскорт поскакал по садам джеддака Зоданги.

Когда мы приблизились ко дворцу, я издали заглянул через большие окна первого этажа в ослепительно освещенный приемный зал Тзэна Козиса. Огромное помещение оказалось полно придворными, вероятно, там происходило какое-то торжественное событие. Снаружи дворца не было видно ни одного стража. Это объяснялось тем, что городские стены считались неприступными. Я смог подойти к самому окну.

На массивных, усыпанных бриллиантами золотых тронах восседали Тзэн Козис и его супруга, окруженные офицерами и высшими сановниками. Перед ними находилось свободное пространство, охраняемое двумя шеренгами солдат. Как раз в эту минуту сюда с дальнего конца зала вступила процессия, идущая к подножию трона.

Впереди шли четыре офицера гвардии джеддака и несли на пурпурной подушке большую золотую цепь с браслетами и замками по концам. Вслед за ними четверо других несли регалии принца и принцессы царствующего дома Зоданги.

У подножия трона две эти группы разделились и встали лицом друг к другу с двух сторон свободного пространства. Затем прошли другие сановники, гвардейские и армейские офицеры и, наконец, две фигуры, настолько закутанные в пурпурные шелка, что их лиц нельзя было различить. Фигуры остановились перед троном, лицом к Тзэну Козису. Когда в зал вступил хвост процессии и все разошлись по своим местам, Тзэн Козис обратился к стоящей перед ним паре.

Я не слышал его слов, но вот два офицера выступили вперед, откинув пурпурное покрывало с одной из фигур. Миссия Кантоса Кана не удалась – передо мной стоял Саб Тзэн, принц Зоданги.

Тзэн взял с подушки одну из золотых цепей, надел ее браслет на шею своему сыну и защелкнул замок. Затем он повернулся ко второй фигуре, с которой офицеры снимали окутывающие ее шелка.

Я догадался уже о том, что идет брачная церемония, и теперь увидел невесту – Дею Торис, принцессу Гелиума.

Еще минута, и Дея Торис была бы навеки соединена с принцем Зоданги. Несомненно, это была великолепная и внушительная церемония, но я нарушил ее. Когда золотой ошейник для моей возлюбленной был уже в руках Тзэна Козиса, я занес над головой свой длинный меч и обрушил его на стекло огромного окна. Толпа остолбенела. Одним прыжком я очутился на ступеньках возвышения рядом с Тзэном Козисом, и, пока он стоял, окаменев от изумления, мой меч опустился на золотую цепь. Цепь, которая готова была приковать Дею Торис к другому.

В один миг все смешалось. Тысячи обнаженных мечей угрожали мне со всех сторон, а Саб Тзэн бросился на меня с украшенным камнями кинжалом, который он выхватил из-за пояса своих свадебных облачений. Я мог бы убить его как муху, но вековой обычай Барсума остановил меня. Он замахнулся кинжалом, я перехватил его руку и сжал, как в тисках, а острием своего меча показал на дальний конец зала.

– Зоданг пал! – закричал я. – Глядите!

Все повернулись туда, а там уже въезжали в зал на своих гигантских тотах Тарс Таркас и его пятьдесят воинов. Крики недоумения и тревоги вырвались из груди собравшихся. Но тут же воины и вожди Зоданги бросились навстречу таркам.

Столкнув Саба Тзэна с возвышения, я привлек Дею Торис к себе. За троном открывался узкий проход, но на пути стоял Тзэн Козис с обнаженным мечом. Мы схватились, и я нашел в нем недюжинного противника.

Пока мы бились с ним на широком возвышении, я заметил Саба Тзэна, спешившего на помощь отцу. Он уже занес руку для удара, но Дея Торис бросилась между нами, а мой меч поразил Тзэна Козиса, и в ту же минуту Саб Тзэн унаследовал трон. Видя отца мертвым, новый джеддак оттолкнул Дею и атаковал меня. К нему присоединились четыре офицера, и, прислонившись спиной к трону, я продолжал сражаться за любовь. Мне было очень трудно защищаться так, чтобы не задеть Саба Тзэна, ведь его смерть лишила бы меня Деи. Мой клинок мелькал как молния, отражая удары противников. Двоих я обезоружил, но уже другие спешили на выручку своему правителю.

Вдруг послышались крики: «Убейте женщину! Это дело ее рук! Убейте ее!»

Крикнув Дее Торис, чтобы она держалась за мной, я прокладывал себе дорогу к узкому проходу за троном. Но офицеры разгадали мое намерение, и трое из них перерезали мне путь.

Тарки были слишком заняты боем в середине зала, и я уже чувствовал, что только чудо может спасти Дею Торис и меня, как вдруг заметил Тарса Таркаса. Он пробивался к нам, каждый взмах его огромного меча укладывал десятки врагов. Сея смерть направо и налево, он пришел на помощь вовремя.

Храбрость воинов Зоданги была достойна уважения. Никто из них не пытался спастись бегством, и битва окончилась лишь тогда, когда кроме Деи Торис и меня во всем зале остались в живых только тарки.

Саб Тзэн лежал мертвый рядом со своим отцом, тела его воинов ковром устилали зал.

Когда сражение прекратилось, моя первая мысль была о Кантосе Кане. Я оставил Дею на попечение Тарса Таркаса, взял двенадцать воинов и поспешил с ними в подземелье дворца. Охрана была разбита, и мы не встречали сопротивления, блуждая по лабиринтам тюрьмы.

В каждом новом коридоре я выкрикивал имя Кантоса Кана и наконец услышал слабый отклик. По голосу мы вскоре нашли пленника, закованного в темной норе.

До него долетали смутные отголоски битвы, и его радости не было границ, когда он увидел меня. Он рассказал, что воздушный патруль схватил его прежде, чем он успел достичь высокой башни дворца.

Нам никак не удавалось перерезать сковывающие его цепи, и по его совету я вернулся наверх, чтобы взять у убитых тюремщиков ключи от замков. Я быстро нашел искомое, и вскоре Кантос Кан был с нами в тронном зале.

Грохот артиллерии, смешанный с криками, долетал до нас с городских улиц, и Тарс Таркас поспешно удалился из зала, чтобы руководить боем. Кантос Кан сопровождал его, зеленые воины начали перерывать дворец в поисках богатой добычи, а я остался наедине с Деей Торис.

Она опустилась на один из золотых тронов и приветствовала меня слабой улыбкой.

– Был ли когда-нибудь на нашей планете подобный вам воин! – воскликнула она. – Я знаю, что Барсум никогда не видел равного! Неужели таковы все люди на Земле? Один, на чужбине, преследуемый, вы за несколько месяцев достигли того, чего мы не могли достичь за все минувшие века: вы соединили вместе дикие орды высохших морей и повели их в бой. Вы сделали их союзниками красных марсиан.

– Ответ прост, Дея Торис, – улыбнулся я. – Это совершил не я, а моя любовь, любовь к вам – сила, сдвигающая горы.

Румянец окрасил ее лицо, и она ответила:

– Теперь вы имеете право говорить это, Джон Картер, и я имею право слушать, ибо свободна.

– И я скажу еще больше, прежде чем опять будет поздно, – отозвался я. – В моей жизни было много безрассудных поступков. Но я и во сне не мечтал завоевать себе такое создание, как вы, Дея Торис, потому что никогда не подозревал о существовании где-то во Вселенной принцессы Гелиума. Но вы – это вы, и я прошу вас, моя принцесса, быть моею!

– Не надо смущаться тому, кто прекрасно знает ответ, прежде чем он будет произнесен, – сказала она, вставая, и положила руки мне на плечи.

Я обнял ее. И среди города, наполненного борьбой и звоном оружия, где царили смерть и разрушение, Дея Торис, принцесса Гелиума, верная дочь Марса, бога войны, дала свое согласие Джону Картеру, джентльмену из Виргинии.