Текст книги "Вечный дикарь"

ОТРЯД ГРЕЙСТОКА НАСТИГ караван Ибн Асвада так неожиданно, что ни с той, ни с другой стороны не было сделано ни единого выстрела. Спасаясь бегством от свирепых воинов вамболи, арабы наткнулись на преследующую их группу белых людей и вазири и вынуждены были сдаться без боя.

Грейсток тут же потребовал, чтобы ему немедленно передали пленную белую женщину. В ответ Ибн Асвад, ударяя себя кулаком по груди, клялся и божился, что такой пленницы нет и не было в его караване. Однако один из рабов поведал воину вазири о том, что произошло на самом деле, и, как только стало известно, что Виктория похищена одним из лейтенантов шейха всего несколько часов назад, отряд Грейстока тотчас же устремился в джунгли на поиски девушки.

Чтобы облегчить движение и прочесать как можно большую территорию, люди лорда разбились на маленькие группы – каждый белый человек взял себе в помощь нескольких чернокожих вазири – и, рассыпавшись по лесу, стали двигаться в том направлении, в котором, по словам раба, увез девушку Абул Мукаррам.

По джунглям шли в одиночку, не видя друг друга, но находясь на расстоянии слышимости. Случилось так, что Вильям Картисс, оказавшийся один под гигантскими деревьями джунглей, неожиданно увидел нечто такое, что заставило его тут же остановиться.

Невдалеке от него, совершенно невредимая, стояла девушка, которую он любил и поисками которой сейчас занимался вместе с остальными. Тут же валялось на земле тело убитого араба. Огромный волкодав издавал угрожающее рычание, поглядывая в сторону Картисса. А прямо перед девушкой стоял ненавистный белокожий дикарь.

Картисс уже собирался выскочить из укрывавших его зарослей, как вдруг заметил, что юноша упер древко копья в землю, острым концом нацелившись себе в сердце. Действия и выражение лица троглодита столь определенно свидетельствовали о его намерениях, что Картисс затаился и решил подождать, пока дикарь покончит с собой. В том, что он собирается сделать именно это, американец не сомневался. Он издали наблюдал за происходящим и кривил губы в презрительной усмешке.

Виктория Кастер тоже смотрела на юношу во все глаза, пытаясь угадать, что он хочет предпринять. По логике вещей, как только что убеждала дикаря сама, девушка, ему оставалось одно. Однако любовь не подчиняется логике, и едва Виктория поняла грозное намерение Ну и осознала, какая утрата может ее постигнуть, как она с криком бросилась к возлюбленному, заслонив его от копья собственным телом.

– Нет! Нет! – закричала она. – Ты не должен делать это! Я не позволю. Я люблю тебя. Ну! Господи, как я люблю тебя!

И когда могучий дикарь снова заключил ее в объятия, девушка, захлебываясь от счастья, крепко прижалась к груди человека, который пришел из глубины веков, чтобы взять ее в жены.

Юноша обнял ее рукой за талию и, повернувшись, оба двинулись в западном направлении – туда, куда держал путь Абул Мукаррам. Увлеченные собой, они не заметили человека, выскочившего позади них из джунглей с искаженным злобой лицом, не видели, как он вскинул ружье и застыл, целясь в спину черноволосого великана. Не видели они ни быстрого прыжка волкодава, ни того, что произошло затем в нависшей над джунглями тишине.

Минут через десять Барни Кастер, пробравшись сквозь стену сплетающейся листвы, обнаружил такое, от чего у него перехватило дух. На небольшой полянке спокойно стояли два осла, помахивая хвостами и шевеля длинными ушами, возле них валялся труп Абула Мукаррама, а чуть поодаль, там, где кончались джунгли, он увидел распростертое на земле мертвое тело Вильяма Картисса, грудь и горло которого были разорваны мощными клыками. От него через поляну, не спеша удалялся свирепый волкодав, почуявший приближение Барни. Злобно зарычав, он оскалил свои окровавленные клыки, затем повернулся и исчез в джунглях.

Барни подошел ближе и принялся разглядывать землю возле ослов и тела араба. Он различил отпечатки мужской босой ноги и изящные следы женских ботинок для верховой езды. Американец поднял голову и посмотрел на джунгли, в которых только что исчез Теркоз.

Что повело его сестру в эти мрачные, дремучие дебри? Следует ли ему продолжать погоню? Барни очень сомневался, что сестра согласится вернуться без своего дикаря-великана. Где она будет по-настоящему счастлива – в безжалостном мире джунглей или в гораздо более безжалостном мире цивилизованных людей?

Часть вторая

ВИКТОРИЯ СОЗНАВАЛА, ЧТО ее брат Барни наверняка следует за ними по пятам сквозь джунгли – чтобы разлучить ее с Ну и возвратить домой.

Воспоминания о мире утонченной цивилизации, который она покинула, не давали ей покоя. Может быть, пока не поздно, оставить свою сумасшедшую затею – бросить этого дикаря и вернуться к брату и к удобствам привычной жизни? Но не голос рассудка направлял сейчас поступки девушки. Ей руководила сила куда более древняя, чем вся история цивилизации, ознаменованная достижениями лишь наших ближайших предков. Когда человек не обладал еще ни разумом, ни душой, он всецело подчинялся мощным импульсам, исходящим из самых его глубин и являющимся его полновластным хозяином. Это – инстинкт, благодаря которому развилась и сохранилась жизнь на нашей планете.

Именно инстинкт заставлял сейчас Викторию Кастер, чувствующую приближение брата, спешить вместе со своим возлюбленным все дальше и дальше в глубь джунглей. Разумеется, это давалось ей не без борьбы. Обуреваемая сомнениями, она уже готова была повернуть назад. Но тут Ну вопросительно глянул на нее.

– Они подходят, Нат-ул, – произнес он. – Ну не может сражаться с этими людьми, которые умеют с большого расстояния метать свинцовые молнии и пугать громом, похищенным ими с небес. Идем! Мы должны поспешить в пещеру Оо, а наутро двинемся дальше на поиски племени моего отца Ну, которое обитает за Бесплодными Скалами на берегу Беспокойного моря. Там, в нашем крае, мы с тобой будем счастливы.

Но страх все еще сковывал движения девушки. Тогда юноша поднял ее своими могучими руками и с драгоценной ношей на плечах помчался по направлению к пещере саблезубого тигра Оо. Девушка не сопротивлялась. Ее внезапно охватило блаженное чувство покоя и радости, как будто после долгого отсутствия она возвращалась наконец домой. За ними по пятам несся волкодав Теркоз.

Время от времени Ну залезал на нижние ветки деревьев – люди в его давнюю эпоху передвигались по деревьям так же свободно, как и по земле. Вот и Ну перепрыгивал с одной ветки на другую с легкостью и проворством белки. Виктория Кастер, в которой жива еще была современная цивилизованная девушка, от ужаса только зажмуривала глаза при головокружительных прыжках своего возлюбленного. По мере того, как они двигались вперед, страх перед будущим не только не покинул ее, а напротив, еще более усилился. Мысленно она уносилась назад, в мир цивилизации. В этом мире все было привычно и хорошо, кроме одного – там не было Ну, и он не мог последовать за ней туда, даже если бы она и решила вернуться.

К исходу третьего дня молодые люди наконец добрались до пещеры Оо. Смеркалось. Рука об руку они вскарабкались вверх по скале. Вдвоем вошли в пугающую темноту мрачного логова тигра-людоеда.

– Завтра, – сказал Ну, – мы отправимся на поиски пещер людей нашего племени. Мы обязательно найдем их.

Тьма опустилась на джунгли, на равнину и на горы. Ну и Нат-ул крепко спали, измученные долгим и трудным путешествием.

И вот тогда, из самых недр земли раздался глухой и зловещий грохот. Земля содрогнулась. Задрожали скалы. Огромные массы разбитых скал, сорвавшись с горных вершин, с шумом падали вниз.

Ну вскочил на ноги и тут же рухнул наземь, оглушенный и лишившийся чувств. Вокруг была непроглядная тьма. Никакой свет не проникал в пещеру снаружи. Страшный грохот продолжался всего несколько минут, в течение которых вздымалась поверхность земли. Наконец все стихло – истощив силы, планета успокоилась.

Ну лежал без сознания на том самом месте, где упал.

КОГДА НАТ-УЛ ПРОСНУЛАСЬ, было уже утро. Солнечные лучи освещали пещеру, в которой она лежала на груде мягких меховых шкур. Возле нее спала женщина, старше ее годами, но все еще прекрасная собою. Прямо перед ними, у самого входа в пещеру, лежали двое мужчин. Один из них был Тха, ее отец, другой – ее брат Ахт. Женщина была матерью Нат-ул, Лу-тан. Сейчас она тоже открыла глаза и, потягиваясь, подняла над головой свои обнаженные загорелые руки. Заметив, что дочь проснулась, Лу-тан величественным движением тигрицы, воплощающим отменное здоровье и изящество, повернулась к ней, и лицо ее озарилось улыбкой, обнажившей ряд крепких, белоснежных зубов. Девушка тоже улыбнулась в ответ.

– Как я рада, что опять светло, – произнесла она. – Вчерашнее землетрясение так напугало меня, что всю ночь мне снились ужасные сны.

При этом воспоминании Нат-ул поежилась. Тха тоже открыл глаза и поглядел на обеих женщин.

– Мне тоже приснился сон, – сказал он. – Мне снилось, будто земля опять содрогалась, скалы рушились, и Беспокойное море затопило и их, и наши жилища. На этом месте нельзя больше жить. После трапезы я пойду говорить с Ну о том, что надо искать новые пещеры в других землях.

Нат-ул поднялась и, пройдя между мужчин, подошла к выступу у самого входа в пещеру. Глазам ее открылась картина, хорошо знакомая и поразительно новая одновременно. Прямо под ней находилась открытая площадка у подножия скалы, по которой были разбросаны бесплодные валуны. Лишь небольшой прямоугольный кусок ее был расчищен от камней. Дальше тянулась узкая полоска тропических зарослей. Громадные древесные папоротники возносили свои могучие вершины на сотни футов над землей. Солнце, поднимаясь из-за края огромного моря, лежавшего прямо за джунглями, всходило на горизонте. И какое это было солнце! Темно-красное, распухшее до гигантских размеров! Несмотря на ранний час, было довольно душно, но Нат-ул привыкла к жаркому и влажному климату Неоцена. Повсюду уже кипела жизнь. Мириады разнообразных тварей кишели в джунглях, носились по воздуху, населяли бездонное море.

Нат-ул нахмурила брови. Она задумалась, пытаясь что-то вспомнить. Что же, в конце концов, сон: то, что происходит с ней сейчас, или то, что привиделось нынешней ночью?! Она встряхнулась. Потом бросила быстрый взгляд на свою одежду. Ничего особенного: рыжая оленья шкура, сандалии из толстой кожи Та, мохнатого носорога, которые крепились на ее стройных ногах при помощи кожаных застежек. Ну, разумеется, это ее привычный наряд, она всегда была так одета. «Всегда ли?» – тут же спросила девушка сама себя и задумалась, озадаченная собственным вопросом.

Ее рука машинально скользнула по голове к затылку. Взгляд девушки выразил недоумение, когда пальцы ощутили распущенные пряди волос, свободно спадающие на плечи. Видимо, чего-то недоставало в убранстве ее головы, но чего? Берета? Но откуда могла Нат-ул, дитя каменного века, знать о существовании беретов?

Она продолжала медленно ощупывать голову пальцами. Когда они наткнулись на повязку, которой девушка забирала волосы со лба, ее лицо озарила улыбка. Эту повязку сделал для нее Ну, сын Ну, из высушенной змеиной кожи. Она была такая нарядная, такая яркая: черный цвет соседствовал в ней с красным и желтым. При этом воспоминании к девушке, наконец, вернулось ощущение реальности. Она повернулась и возвратилась в пещеру. С деревянного крюка, вбитого в отверстие в скалистой стене, она взяла охапку изумительных перьев и прикрепила их к повязке на голове. Теперь пестрое оперенье украшало ее симпатичное лицо.

К тому времени встали и остальные обитатели пещеры – Лу-тан, Тха и Ахт. Мать Нат-ул колдовала возле кучи сухих веток, разводя огонь. Тха и Ахт вышли на выступ и полной грудью вдыхали утренний воздух. Нат-ул присоединилась к ним. В руках девушка держала пузырь. Втроем они спустились вниз, к подножию скалы.

Из пещер, расположенных по крутому склону, появлялись мужчины и женщины. Они здоровались с Нат-ул и ее спутниками, и каждый тут же начинал делиться впечатлениями о землетрясении, случившемся прошлой ночью.

Тха и Ахт направились в сторону моря к джунглям. Нат-ул остановилась возле небольшого источника с чистой ледяной водой, струящегося у подножия скалы.

Здесь находились и другие девушки, наполнявшие водой пузыри. Была тут Раел, дочь Кора, который делал самые острые наконечники для копий. Была тут Уна, дочь Ну, вождя, и сестра Ну, сына Ну. И, кроме них, было еще с полдюжины других девушек. Прямые, словно стрелы, и гибкие, как пантеры, они невольно привлекали к себе внимание проходивших мимо мужчин. Наполняя свои пузыри водой из источника, девушки весело смеялись и оживленно болтали друг с другом.

– Ты не испугалась, когда задрожала земля, Нат-ул? – полюбопытствовала Уна.

– Страшно испугалась, – ответила Нат-ул. – Но еще больше меня напугал сон, который я видела уже после того, как земля успокоилась.

– А что тебе приснилось? – с любопытством спросила Раел, дочь Кора – Кора, который лучше всех делал наконечники для копий.

– Мне приснилось, что я вовсе не Нат-ул, – ответила девушка. – Я оказалась в незнакомом мире среди совершенно незнакомых людей, мужчин и женщин. Самое поразительное, что я и сама была одной из них. На мне было множество одежд, но не из шкур. Я жила в пещере, которая совсем не похожа на пещеру – она построена на земле из того же материала, из которого сделаны деревья, – только нарезанного толстыми кусками, скрепленными друг с другом. В одной такой пещере было еще несколько пещер.

Нат-ул перевела дух и продолжила свой рассказ.

– Там было много мужчин и женщин, и у некоторых кожа была совершенно черная!

– Черная! – ахнули в изумлении остальные девушки.

– Да, – подтвердила Нат-ул. – И только у этих черных людей одежда чем-то напоминала нашу. Белые же люди были облачены в диковинные наряды. У их мужчин не было бород. В качестве оружия против своих врагов и диких зверей они используют короткие копья, которые издают страшный шум. Ими можно убить с большого расстояния.

– А Ну, сын Ну, там тоже был? – захихикав, поинтересовалась Раел.

– Да, он пришел и забрал меня оттуда, – важно ответила Нат-ул. – Ночью, когда мы спали в пещере Оо, задрожала земля. А утром я проснулась в пещере Тха, моего отца.

– Ну не вернулся домой, – сообщила Уна.

Нат-ул удивленно посмотрела на нее.

– А куда пошел Ну, сын Ну? – спросила она.

– Нат-ул, дочери Тха, должно быть лучше других известно, что Ну, сын Ну, отправился на охоту за Оо, убивающим людей и мамонтов, чтобы потом положить голову тигра перед пещерой Нат-ул, – сказала Уна в ответ.

– Значит, он до сих пор не вернулся с охоты? – переспросила Нат-ул. – Он говорил, что собирается идти, но я решила, что Ну шутит – ведь никому на свете не удастся в одиночку справиться с Оо, убивающим людей и мамонтов.

Конечно, Нат-ул не произносила слов «люди» и «мамонты». Говоря о мамонтах, она называла их Глу, а людей – Па. Разговор девушек шел на языке, который сегодня сохранился лишь среди человекообразных обезьян, если вообще где-то сохранился. Язык дикарей состоял из односложных слов. Но, несмотря на всю примитивность, он, тихий и плавный, был исключительно красив, и, случись вам, читатель, услышать речь пещерных людей, вы оказались бы, без сомнения, очарованы ею. Когда девушкам не хватало слов, они прибегали к помощи жестов и мимики, весьма красноречиво выражая своими руками и глазами то, что неспособен был выразить язык. Ведь племя Ну немногим отличалось от тех первобытных людей, которые еще совсем не умели говорить и объяснялись друг с другом только при помощи жестов.

Наполнив пузыри водой, девушки разошлись по своим пещерам. Едва Нат-ул успела, придя домой, повесить пузырь, как возвратились Тха и Ахт – один с тушей антилопы, другой – с охапкой плодов.

В полу пещеры, возле самого огня, в скале было выдолблено небольшое дупло. Нат-ул налила в него немного воды, а Лу-тан, нарезав мясо антилопы маленькими кусочками, бросила их в воду. Затем она вытащила из огня небольшой раскаленный камень и бросила его туда же. Вода сразу зашипела. Эти аппетитные звуки повторялись всякий раз, когда Лу-тан один за другим доставала и кидала в котел раскаленные камни, пока, в конце концов, вода не закипела. Дав мясу повариться несколько минут, Лу-тан присоединилась к другим домочадцам, уже рассевшимся возле примитивной кастрюли в ожидании завтрака. Иногда женщина окунала палец в котел, проверяя температуру, и, когда наконец решила, что еда готова, она кивнула Тха.

Мужчина воткнул свой каменный нож в кусок полусырого мяса и, вытащив его из котла, положил перед Лу-тан. Второй кусок получила Нат-ул, третий – Ахт, а четвертый Тха взял себе. Все четверо с достоинством приступили к трапезе. В их манерах не было ничего дикого и отталкивающего. За едой они весело переговаривались друг с другом, изредка над чем-то посмеиваясь. По всему было видно, что в доме Тха царят мир и согласие.

Ахт стал подшучивать над Нат-ул и Ну, сыном Ну, к которому, как он знал, сестра была неравнодушна. Выяснив, что Ну до сих пор не вернулся домой, Ахт язвительно предположил, что, вероятно, гиена загрызла могучего охотника и помешала ему расправиться с Оо. Однако Лу-тан тут же поспешила на помощь дочери. Она сказала, что Ну, сын Ну, скорее всего обнаружил саблезубого тигра вместе со всем его выводком и решил не возвращаться, пока не уничтожит их всех.

– Я тоже переживаю за Ну, – вмешался в их раз говор Тха, – но не из-за Оо. Ну, сын Ну, такой же великий охотник, как и его отец. Я буду рад снова видеть его живым и невредимым после всего, что могло случиться с ним нынешней ночью, когда дрожала земля, а из глубины ее доносился страшный рокот. Буду рад, если он вернется с охоты и возьмет мою дочь в жены, независимо от того, принесет он голову Оо или нет.

Нат-ул слушала слова отца молча. Она тоже начинала не на шутку беспокоиться. Вот ведь и ее отец, человек бывалый, а и тот со страхом говорит о силах, против которых бессилен человек, каким бы отважным и смелым он ни был.

После завтрака Тха, как и собирался, отправился в пещеру Ну, вождя племени. Здесь уже было много старых воинов и молодых людей. Их собралось столько, что внутри пещеры всем не хватило места. Узкий выступ у входа тоже был заполнен людьми. Тогда, по решению Ну, все отправились на небольшую расчищенную от камней прямоугольную площадку у подножия скалы. Это место было облюбовано для тех случаев, когда вместе собиралось много народу – здесь проводились советы племени, торжественные пиры.

Ну сел на плоский камень возле самого края площадки. С плеч его спадала косматая шкура огромного пещерного медведя. На поясе, поддерживавшем его набедренную повязку, висели каменный топор с деревянной ручкой и каменный нож. Древко прямого, как стрела, копья с каменным наконечником, которое вождь держал в правой руке, упиралось тупым концом в землю. Черные волосы Ну были грубо обстрижены, а из-под повязки из тигровой кожи, надетой на его голову, торчало одно-единственное прямое перо. Шею вождя украшало ожерелье из длинных острых клыков и когтей, а на всем его сильном бронзовом теле, с головы до пят, виднелись следы ранений, нанесенных этими самыми клыками и когтями, когда они еще оснащали лапы и пасти свирепых обитателей первобытных джунглей. Шкуру медведя Ну лишь набросил на плечи, поскольку утро выдалось теплое. В их жарком и влажном климате редко возникала острая необходимость в обильных одеждах, однако многие люди племени считали делом чести постоянно носить на себе трофеи, свидетельствующие об их смелости и удали, и соответствующим же образом украшали своих женщин.

Тха, второй человек в племени после Ну, выступал на совете первым. Поскольку язык дикарей был еще слишком юн, и слов в нем часто не хватало, приходилось прибегать к помощи жестов и разных знаков. Тем не менее, держать речь было весьма непросто: для этого требовалось богатое воображение, умственные способности, превышающие средний уровень, и некоторый актерский дар. Поскольку в те времена, когда искусство красноречия находилось еще в колыбели, убедить слушателей в правоте какой-либо точки зрения оказывалось очень сложно, то и ценилось подобное умение гораздо выше, чем теперь. Чтобы изложить перед Ну и воинами племени свои мысли, Тха должен был постоянно придумывать разные знаки и слова, передающие различные смысловые оттенки сказанного. Но выступление на совете было серьезным испытанием умственных способностей не только для Тха, а и для всей аудитории. В те давние времена люди умели внимательно слушать – им приходилось это делать, чтобы поспевать за мыслью говорящего. Даже в короткой речи заключался большой смысл. Кидаться словами попусту дикари еще не научились, о глупостях разговоров не заводили. Стараясь максимально сосредоточиться, они внимали говорящему не только ушами, но и глазами. Хуже всего было отвлечься и потерять нить рассуждений.

Отделясь от группы воинов, Тха шагнул на площадку для выступающих, специально оставленную свободной. Он увидел перед собой старейших мужчин племени, сидящих на корточках, за ними – остальных, стоявших на коленях. Позади всех толпились молодые мужчины племени Ну.

Тха зычно прокашлялся, содрогаясь всем своим мощным телом.

– Здесь, где мы обитаем, земля грохочет и дрожит, – начал он. – Скалы вот-вот рухнут. – Он указал в сторону пещер и сделал выразительный жест рукой вниз. – Мы все погибнем. Надо уходить отсюда. Надо искать новое место, где земля не трясётся. Звери есть повсюду. Плоды тоже есть повсюду. Злаки растут в долинах возле каждой реки. Мы можем охотиться везде, где пожелаем. Еды у нас будет вдоволь. Давайте заберем наших женщин и наших детей и покинем эти места.

Произнося свою речь, Тха наглядно изображал перед слушателями и охоту за дичью, и сбор плодов и зерна, и движение племени в поисках нового места обитания. Его жесты были исполнены изящества и достоинства. Воины слушали его с напряженным вниманием.

Закончив, Тха занял свое место среди старейших воинов и сел на корточки. Поднялся другой оратор, тоже пожилой человек. Он вышел на площадку и стал говорить, сопровождая слова жестами, об опасностях переселения. Он вспомнил многочисленные случаи, когда иноземцы, малыми группами и большими отрядами, приближались слишком близко к земле Ну и как тогда воины племени нападали на них, убивая всех, кто не успел спастись бегством.

– Другие поступят с нами точно так же, – заявил старик уверенным голосом, – если мы приблизимся к землям, на которых они обитают.

Едва он сел на свое место, как в центр из кружка молодых воинов пробрался Худ. Худ давно мечтал о Нат-ул, дочери Тха, и сейчас у него были свои причины поддержать ее отца. Во-первых, таким образом он мог снискать расположение старика. Во-вторых, если племя покинет эти земли немедленно, пока Ну, сын Ну, отсутствует, у Худа появится прекрасная возможность без всяких помех осуществить свои планы в отношении Нат-ул.

– Тха говорил мудрые вещи, – заявил Худ. – На этих землях небезопасно дальше оставаться ни людям, ни зверям. Луны не проходит, чтоб не было грохота и сотрясения земли, и кое-где в горах уже начались обвалы. В любой момент может рухнуть и наша скала. Надо двигаться туда, где земля не дрожит. Нам нечего бояться чужаков. Пускай боятся старики и беременные женщины. Племя Ну – могучее племя. Оно может идти, куда пожелает, а тот, кто посмеет встать на нашем пути, будет уничтожен. Давайте послушаемся Тха и уйдем отсюда немедленно – в любой момент может произойти новое сотрясение.

После юноши говорили и другие воины. Страх перед землетрясением среди всех был столь велик, что почти никто не возражал Тха. Чуть ли не все были готовы покинуть родные места хоть сейчас же. Ну слушал соплеменников со степенным достоинством. Когда желающих выступать больше не оказалось, вождь поднялся со своего места.

– Хорошо, – произнес он. – Мы покинем эту землю. – Худ еле сдержал удовлетворенную улыбку. – Но, – продолжил вождь, – не раньше, чем вернется мой сын Ну.

Тут Худ нахмурился.

– Я пойду искать его, – заключил Ну. На этом совет закончился. Мужчины племени занялись своими повседневными делами. Тха вместе с Ну отправился на поиски сына вождя. Группа охотников двинулась на север, к Бесплодным Скалам, у подножия которых, неподалёку от моря, накануне видели громадного мамонта.

Худ пошел к своей пещере и стал караулить, когда Нат-ул появится одна. Наконец, его терпение было вознаграждено. Он увидел девушку, идущую к источнику, возле которого никого больше не было. Худ бросился вслед за ней. Он настиг ее в тот самый момент, когда Нат-ул склонилась, чтобы наполнить водой пузырь.

– Я хочу, – сказал Худ, переходя сразу к делу, – чтобы ты стала моей женой.

С минуту Нат-ул пристально смотрела на юношу, а потом расхохоталась прямо ему в лицо.

– Пойди, добудь голову Оо и положи ее перед пещерой моего отца, – ответила она. – Может быть, тогда Нат-ул и подумает о том, чтобы стать женой Худа. Впрочем, я забыла, – девушка внезапно перешла на крик, – Худ не ходит на охоту, он предпочитает оставаться дома со стариками, женщинами и детьми, когда мужчины отправляются выслеживать Глу, – она особенно выделила слово «мужчины».

Юноша густо покраснел. Он совсем не был трусом – трусы на земле стали плодиться гораздо позже. Грубо схватив девушку за руку, он закричал:

– Худ докажет тебе, что он не трус! Он заставит тебя уйти вместе с ним и стать его женой. А если Ну, или Тха, или Ну, сын Ну, попробуют отобрать у Худа Нат-ул, Худ убьет их.

Говоря это, он тащил девушку к джунглям, которые лежали как раз между скалой и морем. Нат-ул сопротивлялась как могла, пытаясь освободиться, но Худ, закрыв одной мощной рукой ей рот, а другой обхватив за талию, продолжал двигаться вперед со своей добычей. Пройдя джунгли, он повернул вдоль берега на север. Здесь он опустил руку, зажимавшую девушке рот.

– Ты пойдешь со мной? – спросил он. – Или я должен тащить тебя целый день?

– По своей воле я не пойду, – заявила Нат-ул. – Иначе ни Ну, сын Ну, ни мой отец, ни мой брат не вправе будут убить тебя за то, что ты сделал. А сейчас у них это право есть, потом что ты увел меня насильно. Так делали только волосатые люди, жившие много времени назад, – они силой брали себе жен. Ты животное. Худ, и когда мои мужчины схватят тебя, они с тобой и расправятся как со зверем.

– Тебя ожидают ужасные страдания, – предупредил Худ, – поскольку, если ты не пойдешь со мной добровольно, племя убьет нашего ребенка.

– Никакого ребенка не будет, – решительно ответила Нат-ул, нащупывая под рыжей оленьей кожей рукоятку каменного ножа.

Худ нарочно держался поближе к берегу, чтобы его ненароком не заметили охотники на мамонта, возвращаясь из своего похода: ведь они тоже двинулись на север, хотя и с другой стороны джунглей, простиравшихся параллельно морю до самого поножья Бесплодных Скал.

Солнце было уже в зените, когда Худ потащил свою пленницу вверх по крутому склону Бесплодных Скал, которые юноша решил перейти, чтобы на той стороне найти безопасное убежище. Он знал, что после совершенного им поступка ему, возможно, не удастся вернуться в племя в течение целой полной луны. Да и тогда он не сможет чувствовать себя совершенно спокойно, потому что в племени Ну уже на протяжении многих поколений не брали жен насильно. Люди верили, что у женщин, которые выходят замуж по собственному выбору, дети рождаются более красивыми, физически крепкими и смелыми, чем у тех матерей, которые не многим отличаются от пленниц или рабынь. Тем не менее, Худ надеялся, что ему удастся убедить Нат-ул сказать, что она убежала с ним добровольно, и тогда ни один человек не сможет возразить против их брака. Но на это может потребоваться много дней.

С вершины Бесплодных Скал было видно далеко на север. Взору открывался совсем иной вид, чем с южной стороны. Внизу расстилалась огромная равнина с разбросанными по ней точками случайных деревьев. Неподалеку широкая река, берега которой заросли дикими джунглями, впадала в море. На равнине посреди высокой травы и диких злаков паслись стада антилоп и бизонов. Попадались здесь и овцы, а дальше, в джунглях, обитало множество диких боровов. Стоило кому-нибудь из хищников появиться на равнине, как все травоядные тут же обращались в паническое бегство. Блея, мыча, повизгивая или хрюкая, они неторопливо слонялись по равнине, то в очередной раз принимаясь жевать, то занимаясь любовью, только тогда, когда были уверены, что им ничто не угрожает. Да и куда бежать от кровожадных хищников? Ими кишмя кишат все окрестности, и, убегая от одного, непременно нарвешься на другого.

Худ повел Нат-ул вниз по северному склону Бесплодных Скал, подыскивая пещеру, в которой они могли бы временно обосноваться. На полпути между вершиной и подножием горы он нашел то, что искал. Земля перед входом в пещеру была усыпана обглоданными костями антилоп, бизонов и даже мамонта. Худ крепче сжал в руке копье. Это было логово Ура, пещерного медведя. Юноша поднял кость и бросил ее вовнутрь, в мрачную темноту. Ответного рычания не последовало – значит. Ура не было дома.

Он втолкнул Нат-ул в пещеру, а затем подкатил к входу несколько больших валунов – этого вполне достаточно, чтобы преградить огромному медведю вход в его дом. После этого юноша прополз внутрь через маленькое отверстие, которое оставил. В царившем в пещере сумраке он разглядел застывшую в дальнем конце фигуру Нат-ул. Худ направился к девушке.