Текст книги "Мифология. Бессмертные истории о богах и героях"

III
Сотворение мира и людей

За исключением истории о наказании Прометея, изложенной Эсхилом в V в. до н. э., материал для этой главы взят мною в основном у его далекого предшественника, Гесиода, жившего по меньшей мере на три столетия раньше. Это самый авторитетный источник мифов о начале всего сущего. И грубая простота рассказа о Кроносе, и наивность сюжета о Пандоре – характерные особенности поэтической манеры Гесиода.

 
Бездна… безграничная; была
Она мрачна, пустынна, и дика,
И необъятна, словно океан
Бушующий[103]103
  Джон Мильтон. Потерянный рай. Перевод А. А. Штейнберга.


[Закрыть].
 

* * *

Эти строки принадлежат Мильтону, однако они в точности передают представления древних греков о том, что было до возникновения мира. Задолго до появления богов, в непостижимо далеком туманном прошлом, существовал лишь бесформенный, сумбурный, неорганизованный Хаос, окутанный сплошной тьмой. Наконец (никто не объясняет, как) это неопределенное, безликое ничто породило из самого себя двух детей – Ночь и Эреба (Мрак), неизмеримо глубокую пропасть, где обитает смерть. Во всей вселенной больше не было ничего – только непроглядная тьма, пустота, тишина и бесконечность.

А потом случилось чудо из чудес. Каким-то загадочным образом из этой жуткой, беспредельной, абсолютной пустоты возникло самое прекрасное, что есть в мире. Это событие описано в ставших хрестоматийными строках великого драматурга-комедиографа Аристофана:

 
В беспредельном Эребовом лоне
Ночь, от ветра зачав, первородок-яйцо принесла. Но сменялись годами
Быстролетные годы, и вот из яйца появился Эрот сладострастный.
Он явился в сверкании крыл золотых, легконогому ветру подобный[104]104
  Аристофан. Птицы. Перевод С. К. Апта.


[Закрыть].
 

Из тьмы и смерти родилась Любовь, и с ее появлением порядок и красота начали вытеснять слепую хаотичность. Любовь породила Свет и его спутника, сияющий День.

Затем была создана Земля, но и это событие никто не потрудился растолковать. Просто появилась, и все. Ее возникновение вслед за любовью и светом казалось вполне естественным и закономерным. Гесиод, первым из греков попытавшийся объяснить происхождение всего сущего, пишет:

 
…Широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный…
‹…›…прежде всего родила себе равное ширью
Звездное Небо, Урана, чтоб точно покрыл ее всюду
И чтобы прочным жилищем служил для богов всеблаженных…[105]105
  Гесиод. Теогония. Перевод В. В. Вересаева.


[Закрыть]
 

В этой архаической модели мироустройства пространственные объекты воспринимались как некие живые существа и не отделялись от своих персонификаций. Земля – это суша, имеющая вместе с тем некоторые признаки одушевленности. Небо – высокий лазурный свод, который поступает иной раз как человек. В представлении мифотворцев времен ранней Античности вселенная жила такой же жизнью, как они сами. Люди осознавали собственную индивидуальность и потому наделяли подобными личными качествами все, в чем видели признаки жизни, то есть все, что движется и меняется: землю с ее чередованием зимы и лета, небосклон с перемещающимися по нему звездами, беспокойное море и так далее. Правда, на этом этапе персонификация выражалась еще слабо, расплывчато: природное явление мыслилось как нечто смутное и огромное, своим непостоянством вызывающее перемены, а значит, живое.

Однако, повествуя о возникновении любви и света, древние сказители готовили сцену для появления человека, поэтому в дальнейшем персонификация становится более определенной. Силы природы постепенно обретают в мифологии отчетливую форму. Им отводится роль прародителей человечества и, соответственно, придаются более выраженные индивидуальные черты, чем Небу и Земле, а кроме того, приписывается поведение, свойственное людям, – в частности, они ходят и едят, тогда как Небо и Земля на такое неспособны. Две эти сущности стоят особняком. Они одушевлены, но одушевленность их совершенно своеобразная, присущая только им одним.

Первыми, кто по-настоящему напоминал живых существ, были дети Матери-Земли (Геи) и Отца-Неба (Урана) – чудовища. Древние греки, как и мы, считали, что в начале времен землю населяли неведомые великаны. Только в отличие от нас греки представляли их не исполинскими ящерами и огромными мамонтами, а человекоподобными существами, хотя и не людьми. Эти монстры обладали такой же гибельной, неистовой мощью, как землетрясения, ураганы, огнедышащие вулканы. В мифологических сюжетах они не кажутся существами из реальной жизни, а, скорее, принадлежат тому миру, где жизни еще нет, есть лишь грандиозное движение неодолимых стихийных сил, воздвигающих горы и вычерпывающих моря. Именно так, вероятно, греки их и воспринимали, поскольку, изображая грозных чудовищ живыми существами, мифотворцы все же делают их непохожими ни на какие известные человеку формы жизни.

Трое из них, ужасающе огромных и могучих, имели по сто рук и по пятьдесят голов. Трое других назывались циклопами («круглоглазыми»), поскольку посреди лба у них торчал один-единственный глаз, круглый, как тележное колесо. Высоченные циклопы вздымались, словно массивные утесы, и обладали колоссальной истребляющей силой. Следующими родились титаны. Их было много. Они не уступали своим старшим собратьям в размерах и мощи, но приносили не только разрушения. Некоторые даже действовали во благо, а один и вовсе в дальнейшем спас человеческий род от гибели.

Почему эти страшилища считались детьми Матери-Земли, вышедшими из ее мрачных недр, когда мир был еще совсем молодым, вполне понятно и объяснимо. Странно другое: они были и детьми Неба. Тем не менее греки думали именно так. Причем Уран-Небо изображался как отвратительный отец. Он ненавидел своих безобразных сторуких сыновей (гекатонхейров) и каждого из них сразу после рождения прятал глубоко в лоне Земли, где держал в заточении. Однако циклопов и титанов Уран все же оставил на свободе. Их-то и призвала на помощь Мать-Земля, не собираясь спускать ему суровое обращение с остальными ее отпрысками. Отваги хватило только одному – титану Кроносу. Он подстерег отца и нанес ему страшное увечье. Из впитавшейся в землю крови оскопленного Урана появились гиганты – четвертое поколение чудовищ. Из той же крови родились эринии (римские фурии), чьим предназначением было преследовать и наказывать грешников. Этих свирепых мстительниц называли «те, кто блуждает в темноте». Вид их внушал ужас: на голове вместо волос извивались змеи, а из глаз текли кровавые слезы. Все чудовища в конце концов были выдворены с земли, кроме эриний, которые и впредь никуда не денутся, пока на свете есть преступления и грехи.

С тех пор на неисчислимо долгий срок правителем мира стал Кронос (римляне, как мы уже знаем, звали его Сатурном), взявший в жены свою сестру Рею (римскую Опу). Но пришло время, когда один из их сыновей, будущий повелитель неба и земли, носивший имя Зевс у греков и Юпитер у римлян, восстал против отца. И на то были веские причины. Кронос узнал, что будет свергнут кем-то из собственных детей, и, пытаясь обмануть судьбу, глотал их, едва они появлялись на свет. Но Зевса, шестого своего ребенка, Рея сумела тайно переправить на Крит, а мужу подсунула завернутый в пеленки камень, который Кронос, ничего не заподозрив, проглотил. Выросший Зевс при поддержке своей бабки Земли (Геи) заставил властолюбивого отца исторгнуть этот камень вместе с пятью ранее проглоченными детьми. Камень оказался в Дельфах[106]106
  Этой глыбой в представлении греков был культовый камень – омфал («пуп»), установленный в дельфийском святилище Аполлона. Он считался центром мира («Пупом земли»). – Прим. ред.


[Закрыть], где много веков спустя, примерно в 180 г. н. э., его наблюдал великий путешественник Павсаний: «…Небольшой камень. Его каждый день поливают маслом жрецы Дельфийского храма»[107]107
  Эдит Гамильтон в свободной форме пересказывает фрагмент из сочинения Павсания «Описание Эллады». (Книга X «Фокида», XXIV, 5.) – Прим. ред.


[Закрыть].

Между Кроносом, которому помогали братья-титаны, и его детьми – Зевсом с пятью братьями и сестрами – завязалась жестокая битва, едва не уничтожившая весь мир.

 
Заревело ужасно безбрежное море,
Глухо земля застонала, широкое ахнуло небо
И содрогнулось; великий Олимп задрожал до подножья
От ужасающей схватки. Тяжелое почвы дрожанье,
Ног топотанье глухое и свист от могучих метаний
Недр глубочайших достигли окутанной тьмой преисподней[108]108
  Здесь и далее, если нет дополнительных примечаний: Гесиод. Теогония. Перевод В. В. Вересаева.


[Закрыть].
 

Титаны были повержены – не в последнюю очередь благодаря сторуким чудовищам гекатонхейрам, которые были выпущены Зевсом из подземного заточения и сражались на его стороне со своим неотразимым оружием (громом, молниями и землетрясениями), а также одному из сыновей титана Иапета, мудрому Прометею, тоже примкнувшему к стану Зевса.

Щадить побежденных Зевс не собирался:

 
…Титанов отправили братья
В недра широкодорожной земли и на них наложили
Тяжкие узы, могучестью рук победивши надменных.
Подземь их сбросили столь глубоко, сколь далеко до неба,
Ибо настолько от нас отстоит многосумрачный Тартар:
Если бы, медную взяв наковальню, метнуть ее с неба,
В девять дней и ночей до земли бы она долетела;
Если бы, медную взяв наковальню, с земли ее бросить,
В девять же дней и ночей долетела б до Тартара тяжесть.
 

Еще более суровая кара ждала брата Прометея – Атланта. Он был обречен держать

 
На голове и руках неустанных широкое небо
Там, где граница земли, где певицы живут Геспериды,
Ибо такую судьбу ниспослал ему Зевс-промыслитель.
 

Атлант должен до скончания веков стоять со своей тяжкой ношей перед окутанными туманом и мраком чертогами, где сходятся и приветствуют друг друга День и Ночь. Чертоги эти не вмещают обоих одновременно, поэтому внутри всегда дожидается своего часа кто-то один, пока другой навещает землю; один разливает по земле ясный свет, а другая держит на руках Сон, брата Смерти.

Однако, даже сокрушив и низвергнув титанов, Зевс не мог праздновать победу. Земля породила последнее и самое ужасное из своих исчадий, страшнее которого мир еще не знал. Звали его Тифон.

 
…над плечами
Сотня голов поднималась ужасного змея-дракона.
В воздухе темные жала мелькали. Глаза под бровями
Пламенем ярким горели на главах змеиных огромных.
 

Но Зевс уже успел обрести власть над громом и молниями, которые с того времени стали его неизменным оружием и принадлежали только ему.

 
Зевс же владыка, свой гнев распалив, за оружье схватился, –
За грозовые перуны свои, за молнию с громом.
На ноги быстро вскочивши, ударил он громом с Олимпа,
Страшные головы сразу спалил у чудовища злого.
И укротил его Зевс, полосуя ударами молний.
Тот ослабел и упал. Застонала Земля-великанша.
После того как низвергнул перуном его Громовержец,
Пламя владыки того из лесистых забило расселин
Этны, скалистой горы. Загорелась Земля-великанша
От несказанной жары и, как олово, плавиться стала…
 

Позже была предпринята еще одна попытка свергнуть Зевса: против него восстали гиганты. Правда, боги к тому времени уже окрепли, а кроме того, им помогал могучий Геракл, сын Зевса. Потерпевшие поражение гиганты были сброшены в Тартар. Лучезарные силы Неба одержали окончательную победу над дикими, буйными силами Земли. С этих пор Зевс со своими братьями и сестрами правил миром безраздельно.

* * *

Люди пока еще не появились, однако освобожденный от чудовищ мир уже был готов их принять. Теперь они могли бы существовать там относительно спокойно, не опасаясь неожиданных столкновений с жуткими исполинами. Землю древние греки представляли плоским диском, разделенным на две равные части Морем – Понтом, как его называли греки (а мы теперь Средиземным), – и другим водным пространством, которое нам известно как Черное море. (Второе они поначалу называли Понтом Аксинским – «негостеприимным морем», а затем, видимо лучше освоив его, переименовали в Понт Эвксинский – «гостеприимное море». Некоторые исследователи предполагают, что это эвфемизм и более привлекательным названием мореплаватели пытались задобрить море.) Землю с внешней стороны омывал великий речной поток Океан. Его не тревожили ни ветры, ни бури. На дальнем берегу Океана жили загадочные народы, с которыми мало кому из земных людей довелось повстречаться. Именно там обитали киммерийцы, но где – на востоке, западе, севере или юге, никто не знал. Они совсем не видели дневного света. Их страна была плотно закрыта тучами и густыми туманами, сквозь которые никогда не проникали сияющие лучи солнца, «Землю ль оно покидает, вступая на звездное небо, / Или спускается с неба, к земле направляясь обратно»[109]109
  Гомер. Одиссея. Перевод В. В. Вересаева.


[Закрыть]. Над несчастными киммерийцами простиралась вечная тьма.

Остальным заокеанским народам повезло несказанно больше. Далеко-далеко на крайнем севере, за владениями северного ветра (Борея), лежала благословенная земля гипербореев, куда удалось добраться лишь нескольким великим героям. Попасть в эту дивную страну нельзя было ни на корабле, ни пешком, но где-то неподалеку обитали музы. Да это и понятно. Повсюду у гипербореев кружились танцующие девы, в воздухе разливались чарующие мелодии лиры и звонкие трели флейты. Гипербореи украшали себя золотыми лавровыми венками и устраивали радостные празднества. Болезни и старческая немощь обходили этот божественный народ стороной.

Далеко к югу располагалась страна эфиопов, о которых известно лишь то, что боги питали к ним величайшую благосклонность и любили являться на веселые пиршества в их нарядные палаты.

На берегу Океана поместили греки и блаженную обитель для праведников. Там нет ни снега, ни морозов, ни ливней, лишь западный ветер (Зефир) мягко веет с Океана, неся освежающую прохладу. Сюда отправляются, покинув бренную землю, души тех, кто ничем не опорочил себя при жизни.

 
Лишь достойные мужи
Обретают беструдную жизнь
Там, где под солнцем вечно дни – как ночи и ночи – как дни.
Силой рук своих
Они не тревожат ни землю, ни морские воды,
Гонясь за прожитком;
Радостные верностью своей,
Меж любимцев богов
Провожают они беспечальную вечность…
‹…› Остров Блаженных
Овевается там веяньями Океана;
Там горят золотые цветы,
Возникая из трав меж сияющими деревьями
Или вспаиваемые потоками…[110]110
  Пиндар. Олимпийские песни. Ферону Акрагантскому («Острова Блаженных»). Перевод М. Л. Гаспарова.


[Закрыть]
 

Вот теперь все было готово для появления рода человеческого, устроены даже пристанища для праведных и грешных душ. Осталось только сотворить людей. О том, как это произошло, повествуется по-разному. По одной версии, боги поручили это Прометею, титану, помогавшему олимпийцам бороться с другими титанами, и его брату Эпиметею. Если Прометей, чье имя означает «думающий заранее», был очень мудрым и превосходил умом самих богов, то безалаберный Эпиметей, «думающий после», неизменно норовил поддаться первому порыву, а потом опомниться. Так получилось и в этот раз. Прежде чем создать людей, Эпиметей раздал животным все лучшее: силу, проворство, храбрость, хитрость, мех, перья, крылья, панцири и прочие прекрасные дары. В результате людям не досталось ничего ценного – ни защитного покрова, ни важных свойств, позволявших соперничать со зверями. Спохватившись (по обыкновению поздно), Эпиметей обратился за помощью к брату, и Прометей взял сотворение людей на себя. Он придумал, как обеспечить человеку превосходство над животными: наделил более благородным обликом и возможностью ходить на двух ногах, как боги, а затем отправился на небо, к солнцу, запалил от него факел и принес на землю огонь – защиту понадежнее, чем мех, перья, сила и проворство.

 
И пламенем владеют те, чей век – как день?
Оно научит их искусствам всяческим[111]111
  Эсхил. Прометей прикованный. Перевод С. К. Апта. Первая строка в цитате – реплика хора, вторая строка – ответ Прометея. – Прим. ред.


[Закрыть].
 

По другой версии, род человеческий создали сами боги. Сперва они сотворили золотое поколение. Эти люди, хоть и смертные, жили, как их творцы, не зная забот, горестей и тяжелого труда. Плодородная земля сама давала обильные урожаи, многочисленны были тучные стада и неисчерпаема милость богов. Сойдя в могилу, золотые люди превратились в чистых, благостных духов, хранителей человечества.

В этом предании боги упорно экспериментировали с разными металлами, почему-то для каждого следующего поколения выбирая материалы все хуже и хуже. После золота они взяли серебро. Серебряные люди во многом уступали золотым. Эти были настолько неразумны, что жили, «на беды себя обрекая собственной глупостью»[112]112
  Гесиод. Труды и дни. Перевод В. В. Вересаева.


[Закрыть], и вредили друг другу. Они тоже исчезли, но в отличие от золотого поколения их души не обрели бессмертия и не сохранились. Третье поколение боги сотворили из меди. Это были страшные люди, невероятно могучие, но настолько одержимые насилием и войнами, что истребили сами себя. Однако это оказалось к лучшему, поскольку за ними последовало прекрасное поколение богоподобных героев: они доблестно сражались и совершали великие подвиги, которые будут воспеваться во все грядущие эпохи. Когда пришла пора и им покинуть землю, они удалились на острова блаженных, чтобы пребывать там в вечном покое и безмятежности.

Пятое поколение – это ныне живущие люди, железные. Им достались жестокие времена, и сами они по природе своей во многом злы и жестоки, поэтому «не будет им передышки» от тяжких невзгод и каторжного труда. Из поколения в поколение они мельчают – сыновья у железных людей всегда хуже отцов. Рано или поздно они дойдут до того, что станут признавать лишь силу, «правду заменит кулак», а добро окажется не в почете. И когда ни один человек больше не возмутится злодеянием и не устыдится в присутствии обездоленного, Зевс сотрет с лица земли и железных людей. Тем не менее есть надежда и для них – в том случае, если народ восстанет и свергнет тиранов, которые его угнетают.

* * *

Эти две версии сотворения человечества – легенда о пяти поколениях и легенда о Прометее с Эпиметеем, несмотря на все различия, совпадают в одном. Очень долго, по крайней мере в течение благословенного золотого века, на земле не было женщин, только мужчины. Женщин Зевс создал позже, разгневавшись на того, кто чересчур много заботился о смертных. Прометей дерзнул не только похитить для людей огонь, но и устроил так, чтобы от любого жертвенного животного лучшая часть доставалась им, а богам – что похуже. Разделав тушу большого быка, Прометей завернул в его шкуру все вкусное и съедобное, для отвода глаз поместив на самый верх неприглядные потроха, а рядом с этой грудой сложил кости, искусно прикрыв их блестящим жиром, и предоставил Зевсу выбрать, какое подношение ему милее. Зевс приподнял белое сало и пришел в ярость, увидев хитроумно замаскированные кости. Но выбор был сделан, отступать некуда. С тех пор «во славу бессмертных на алтарях благовонных»[113]113
  Здесь и далее, если нет дополнительных примечаний: Гесиод. Теогония. Перевод В. В. Вересаева.


[Закрыть] сжигали только жир и кости, а мясо люди оставляли себе.

Однако терпеть подобные выходки отец богов и людей не намеревался. Он поклялся отомстить – сперва смертным, а потом и их благодетелю. Зевс повелел олимпийцам изготовить для людей великое зло, скрытое в обличье прелестной стыдливой девы. Боги нарядили ее в серебристое платье, украсили гирляндами из чудных цветов, покрыли голову вышитой узорной вуалью тончайшей работы, увенчали золотой короной – первая женщина была воплощением ослепительной красоты. В честь полученных щедрых даров ее назвали Пандорой, что означает «всем одаренная». Это «прекрасное зло» Зевс привел к богам и людям, и у всех Пандора вызвала восхищение. От нее ведут свое происхождение все остальные женщины – и мужчинам они несут только горе и погибель, потому что зло заложено в самой женской природе.

Согласно другому сюжету о Пандоре, источником всех бед оказалась не ее порочная натура, а всего лишь любопытство[114]114
  Об этом Гесиод рассказывает в поэме «Труды и дни». – Прим. ред.


[Закрыть]. Боги вручили ей ларец, в который каждый из них положил нечто опасное, причиняющее вред, и запретили открывать. Затем Пандору отправили к Эпиметею, который с радостью взял ее в дом, несмотря на предостережение Прометея ничего не принимать от Зевса. И лишь женившись на этом злокозненном создании, Эпиметей осознал правоту своего умного брата. Пандоре, как и всему слабому полу, было свойственно неуемное любопытство. Ей непременно требовалось знать, что в ларце, и однажды она, не удержавшись, приоткрыла крышку. На волю тотчас вырвались неисчислимые бедствия, напасти и невзгоды. Пандора в ужасе захлопнула крышку, но было поздно. На дне ларца осталась лишь надежда – единственное благо среди сплошных горестей. По сей день только она одна и служит человеку утешением в трудный час. Так смертные усвоили, что вряд ли можно рассчитывать на благосклонность Зевса и шутить с ним не стоит. То же самое понял и радевший за них мудрый Прометей.

Создав в наказание мужчинам «женщин губительный род», Зевс занялся главным злоумышленником. Новоиспеченный повелитель богов был в долгу перед титаном Прометеем, помогавшим ему одержать победу над остальными титанами, однако предпочел об этом забыть. По приказу Зевса его слуги Сила и Власть схватили гордеца и доставили на Кавказ, где приковали

 
К скалистым здешним кручам крепко-накрепко
Железными цепями
 

и сказали так:

 
Не будет часа, чтобы мукой новою
Ты не томился. Нет тебе спасителя.
Вот человеколюбья твоего плоды.
Что ж, поделом, ты бог, но гнева божьего
Ты не боялся, а безмерно смертных чтил.
И потому на камне этом горестном,
Коленей не сгибая, не смыкая глаз,
Даль оглашая воплями напрасными,
Висеть ты будешь вечно…[115]115
  Здесь и далее, если нет дополнительных примечаний: Эсхил. Прометей прикованный. Перевод С. К. Апта.


[Закрыть]
 

Целью этого истязания было не только отомстить Прометею, но и выпытать у него очень важную для повелителя Олимпа тайну. Судьба, управляющая всем происходящим на свете, предначертала Зевсу, что когда-нибудь у него родится сын, который свергнет его и изгонит всех богов с небес. Но лишь Прометей знал, кому уготовано стать матерью этого бунтаря. Пока заступник людей, прикованный к скале, корчился в муках, Зевс прислал своего вестника Гермеса выведать сокровенное. Прометей заявил тому:

 
Не смей и думать, что решенья Зевсова
По-женски устрашусь я и …
Просить начну тирана, чтоб от этих пут
Меня освободил он. Не дождется, нет!
 

Гермес предупредил, что, если Прометей продолжит упорствовать в молчании, его ждут еще более страшные муки:

 
…Орел, от крови красный, будет с жадностью
Лоскутья тела твоего, за кусом кус,
Терзать и рвать и клювом в печень черную
Впиваться каждодневно, злой, незваный гость…
 

Но ни угрозы, ни пытки не могли сломить Прометея. Оковы удерживали только тело, а дух его был свободен и отказывался подчиняться жестокой тиранической силе. Прометей помнил, сколько хорошего сделал для Зевса, и не сомневался, что поступил правильно, пожалев беспомощных смертных. А значит, его обрекли на страдания несправедливо и он должен любой ценой противостоять мучителю.

 
Ни хитрости, ни пытки нет, которыми
Меня склонить удастся к откровенности,
Пока с меня он мерзких не сорвет цепей.
Пускай он мечет огненные молнии,
Пусть белокрылым снегом сыплет, громы пусть
На Землю рушит, все перевернет вверх дном –
Ничем он не добьется, чтобы выдал я,
Кто тот, который у него отнимет власть, –
 

с жаром говорит он, и Гермес, воскликнув в сердцах:

 
С ума он сошел. Его похвальба
Похожа на бред. Он болен душой! –
 

удаляется, оставляя Прометея страдать дальше. Мы знаем, что через несколько человеческих поколений его все же освободили, но, как это произошло, нигде толком не рассказывается. Существует загадочное предание о кентавре Хироне, который отказался от своего бессмертия в обмен на освобождение Прометея, и боги ему это позволили. Гермес, убеждая упрямца подчиниться воле Зевса, тоже намекал на такую возможность, хотя от слов его возникало ощущение, что вряд ли кто-то пойдет на подобное невиданное самопожертвование:

 
…Конца страданьям этим до тех пор не жди,
Покуда некий бог великих мук твоих
Преемником не станет, в недра Тартара
И в мрак Аида черный пожелав уйти.
 

Однако Хирон на это решился, и Зевс, судя по всему, против такой замены не возразил[116]116
  Этот эпизод встречается у Псевдо-Аполлодора, автора «Мифологической библиотеки» (Книга II, 5, 4). – Прим. ред.


[Закрыть]. Существует и другой миф о спасении Прометея. Согласно ему, Геракл уничтожил орла и освободил Прометея из оков, и этот подвиг тоже был совершен по воле Зевса[117]117
  Этот эпизод упоминается в «Теогонии» Гесиода. – Прим. ред.


[Закрыть]. Но что заставило верховного олимпийца передумать и открыл ли освобожденный герой известную ему тайну, мы не знаем. С уверенностью можно утверждать одно: что бы ни послужило их примирению, на уступки точно пошел не Прометей. Его имя на протяжении столетий, с античных времен до наших дней, было символом бесстрашного бунтарства против несправедливости и деспотизма.

* * *

В древнегреческой мифологии есть еще одна версия появления людей. Легенда о пяти эпохах в истории человечества утверждает, что нынешние люди произошли от железного поколения. В мифе о Прометее непонятно, к людям железного или бронзового века принадлежали те, кого он спас от гибели. И те и другие в равной степени нуждались в огне. Согласно третьей версии, люди – потомки каменного поколения. Эта история начинается с потопа.

Когда смертные безнадежно погрязли в пороках, Зевс

 
…человеческий род под водою
Вздумал сгубить и с небес проливные дожди опрокинул…[118]118
  Здесь и далее в этой главе: Публий Овидий Назон. Метаморфозы. Перевод С. В. Шервинского.


[Закрыть]
 

Он призвал на помощь своего брата, повелителя морей, и они вдвоем затопили землю, обрушив потоки воды с неба и заставив все реки выйти из берегов.

 
Залиты были холмы своевольем безмерной пучины, –
В самые маковки гор морской прибой ударяет.
 

Непокрытой осталась лишь вершина вздымающегося к звездам Парнаса. Именно этот крохотный клочок суши и послужил спасению человечества. Когда наконец закончился дождь, ливший девять дней и девять ночей, к этому островку пристал огромный деревянный ларь, в котором все это время носились по волнам двое людей – мужчина и женщина. Это были супруги Девкалион и Пирра – он сын Прометея, она племянница Прометея, дочь Эпиметея и Пандоры. Прометей, мудрее которого не было в целом свете, сумел обезопасить своих родных. Зная, что наступит потоп, он велел сыну построить ковчег, запасти в нем все необходимое и укрыться там с женой.

К счастью, у Зевса это негодования не вызвало, поскольку супруги были благочестивы и богов почитали. Когда ковчег пристал к суше и они, выйдя наружу, не увидели никаких признаков жизни, только безбрежные воды, Зевс сжалился и прекратил потоп. Постепенно моря отступили, реки вернулись в свои русла, из-под убывающей воды показалась земля. Пирра и Девкалион, единственные живые существа во всем огромном мире, спустились с Парнаса и обнаружили храм, весь покрытый илом и заросший мхом, но все же не сильно разрушенный. Там они возблагодарили небесные силы за спасение, а потом стали молить о помощи и избавлении от ужасного одиночества. «Головы ваши покрыв, одежд пояса развяжите / И через плечи назад мечите праматери кости», – услышали они повергший их в оцепенение ответ. Пирра наотрез отказалась совершать святотатство и бросать кости усопших родных. Девкалион вынужден был согласиться с ней, но все же продолжал размышлять над таинственным повелением оракула. Внезапно его осенило: «Наша праматерь – земля. В телесах ее скрытые кости, / Думаю – камни». Кидать их за спину не зазорно. Девкалион и Пирра принялись за дело – едва коснувшись земли, камни обретали человеческий облик. Так появились каменные люди, «твердый род, во всяком труде закаленный» – еще бы, ведь именно им предстояло приводить землю в порядок после потопа.