Текст книги "Безымянная"

Одиннадцать

Я ждала, пока проснутся остальные, прежде чем осмелилась пошевелиться. Всю ночь я пролежала в темноте без сна, прислушиваясь к звукам шагов, доносящимся из прохода. Но всю ночь на корабле стояла тишина, и только с рассветом вышла первая смена матросов.

Я уже не ощущала той усталости, которая сдавливала мою грудь накануне. Почти не чувствовала боли в ноге, хотя кожа вокруг швов сморщилась и покраснела. Райланд мертв. Наконец чувство облегчения сняло напряжение, прежде охватившее меня. Я не в безопасности на «Луне», но Райленда больше нет, а я не думаю, что именно Кой убьет меня во сне.

Но оставался вопрос: что же произошло прошлой ночью?

Прежде чем подняться по последним ступеням, я инстинктивно осмотрела палубу в поисках Райленда, чтобы убедиться, что все это мне не приснилось. Уик сидел на бизань-мачте и заменял люверс у края паруса, а ветер размахивал его волосы по всему лбу. Но Райленда нигде не было видно.

На носу корабля Клов заносил данные в бортовой журнал, а я наблюдала, как он размеренно и спокойно осматривает страницы. Такой же взгляд был у него и прошлой ночью, когда он поднес нож к Райленду и протащил его тело через весь трюм.

– Проверка команды! – эхом отозвался крик боцмана.

Все на палубе нехотя подчинились и бросили свою работу, прежде чем выстроиться у левого борта. Последними поднялись матросы и ныряльщики из трюма с заспанными лицами. Я встала в конце строя, наблюдая, как боцман поднимал взгляд от журнала, отмечая на ходу имена членов команды.

– Где Райленд? – Он упер руки в бока, окидывая взглядом лицо каждого.

Я встретилась взглядом с Коем, стоявшим на противоложном конце палубы. Он даже не вздрогнул.

– Этот мерзавец так и не поднялся на борт вчера! – прорычал Клов за спиной боцмана, не отрывая внимания от журналов.

Мои руки сцепились за спиной, пальцы переплелись. На ум приходила только одна причина, по которой Клов расправился с Райлендом, но она соверешенно бессмысленна. Именно он рассказал Золе, кто я такая. Он натравил на меня команду. Так что зачем ему защищать меня?

Подступили слезы, я попыталась проморгаться и вытерла слезинку с уголка глаза, прежде чем она успела упасть. Мне страшно в это поверить.

Я смотрела на Уика, ожидая его возражений: скорее всего, он заметил кровь в гамаке Райленда, когда проснулся этим утром. Но даже если не догадывался, кто мог так поступить, он точно не хотел вставать на его пути. Так что он держал рот на замке.

Боцман сделал еще одну пометку в журнале и отпустил команду. Спустя пару минут все на «Луне» вернулись к работе.

Когда я подошла к штурвалу и приблизилась к Клову, он даже не взглянул на меня, а только сильнее сгорбился. Я взглянула на его лицо, рассматривая морщины, обрамляющие его глубоко посаженные глаза. Клов бросил мимолетный взгляд мимо меня на палубу. Он удостоверялся, что за нами никто не наблюдает, а другого ответа мне и не нужно.

Он потянулся к крюку на мачте и склонился надо мной.

– Не здесь, – проговорил низкий голос, отчего я с трудом сглотнула.

Если Клов присматривал за мной, то он не предал Сейнта. Он не предал меня. А это означало только одно: не только Зола что-то задумал.

Мой отец тоже.

– Ныряльщица! – прокричал сквозь ветер боцман, приложив руки ко рту. – Шкипер хочет тебя видеть! Сейчас же!

Я попыталась встретиться глазами с Кловом, но он захлопнул журнал и, пройдя вдоль палубы, вошел в открытые двери каюты рулевого. Я остановилась в проходе, наблюдая за Золой. Он стоял у окна, заведя руки за спину.

Клов сел в торце стола и, закинув ногу на ногу, откинулся на спинку стула рядом со стоящим тазом с мыльной водой.

Зола взглянул на меня, обернувшись через плечо, когда я не двинулась с места.

– Ну, заходи.

Я перевела взгляд между ними, пытаясь найти подсказку о том, что меня ожидает. Но Клов выглядел соверженно беззаботно. Ему удалось заполучить доверие Золы, но какова же была цена этого доверия. Клов никогда не был невинным, но что же он сделал, чтобы попасть на этот корабль?

– Камни? – Зола поднял полы пальто, прежде чем сесть у окна.

– Отсортированы и классифицированы отметкой подлинности торговцем из Поймы Сегсей, – доложил Клов, словно заучив фразу. – Общую стоимость он подсчитал примерно на шесть тысяч медяков.

Я вздрогнула, услышав цифры. Шесть тысяч медяков за одно погружение. Такие суммы вкладывали в целые торговые кампании.

– И ты их проверила? – Зола взглянул на меня.

– Дважды, – ответил Клов.

Но Зола не отрывал от меня взгляда.

– Хочу услышать это от тебя. Ты проверила камни?

– Дважды, – раздраженно повторила я.

– Человек, который их получит, сразу заметит подвох, если ты вдруг что-то пропустила. И я не думаю, что тебе нужно говорить о том, что случится, если она все-таки заметит.

– Подождем и увидим, – отрезала я.

– Видимо, да, – сказал Зола. – Помойся и будь готова к моменту, когда мы войдем в порт, – он указал на таз.

Я отпрянула от стены и опустила руки.

– Готова к чему?

– У тебя дела в Бастиане.

– Нет. Я достала тебе камни. Проверила их. Заработала денег в три раза больше положенного.

– Почти, – ответил Зола.

Я уставилась на него.

– Хватит с меня. Когда я вернусь в Узкий пролив?

– Скоро.

– Скажи в днях! – Я повысила голос.

Зола приподнял подбородок и свысока взглянул на меня.

– Два дня.

Мои ладони сжались в кулаки, я раздраженно выдохнула.

– Мне нужно, чтобы сделала еще кое-что. После этого твоя судьба будет снова в твоих руках.

Но я и не рассчитывала, что именно на «Луне» доберусь домой. Больше шансов у меня было с любым другим кораблем в порту Бастиана. Куплю себе переправу у шкипера и доплыву до Узкого пролива с меньшим количеством врагов, которых нажила здесь.

– Отдай мои деньги сейчас же, и я сделаю все, что захочешь.

– Честно. – Зола пожал плечами. – Но получишь ты только половину. Остальную часть отдам завтра вечером.

– А что завтра вечером?

– Сюрприз. – Он открыл верхний ящик стола и, достав мешочек, стал быстро отсчитывать двадцать пять монет. Закончив, Зола положил руку на кипу карт и скатил деньги по ним.

Клов встал на ноги.

– Оденься и поднимайся на палубу, как только Бастиан покажется на горизонте. – Зола закрыл ящик и, встав, обошел стол, чтобы взглянуть на меня.

– Ботинки. – Клов в ожидании вытянул руку.

Я опустила взгляд на ноги. Кожа на моих ботинках потерлась, и на них до сих пор была глязь улиц Дерна. Я чертыхнулась под нос, высунула ноги из ботинок и оставила их на полу. Пусть он сам поднимает. Губы Клова дернулись в легкой улыбке, и он наклонился за ними.

Зола открыл дверь и дождался, когда зайдет Калла, прежде чем они с Кловом вышли. На ее руках лежала сменная одежда, я взглянула на манжеты рубашки с рюшами.

– Да ты издеваешься, – прошипела я.

Калла нетерпеливо склонила голову.

Я стянула рубашку через голову и расстегнула штаны, затем подошла к тазу. Покрытые волдырями костяшки пальцев заныли, когда я медленно опустила руки в горячую воду – мыльные пузыри пахли травами. Я ополоснула руки водой, прежде чем перешла к лицу и шее. Закончив, я подошла к зеркалу, вытирая пропущенные места уголком тряпки.

Мой рот скривился, стоило мне посмотреть на собственное отражение в зеркале. Возможно, моя мама когда-то стояла перед ним. Изольда, должно быть, была ненамного старше меня, когда Зола взял ее в команду. Интересно, как скоро она поняла, что он за человек? О времени, проведенном на «Луне», она никогда мне не рассказывала, да и часть меня ничего не хотела знать об этом. В моих мыслях ее дух жил на «Жаворонке», поэтому мне не нравилась сама мысль о том, что какая-то частичка ее души осталась здесь.

Я запустила пальцы в волосы и попыталась распутать колтуны, затем подняла волосы к затылку так, чтобы завязать их в узел. Но я даже не стала пытаться уложить упавшие на лицо локоны. Возможно, Золе нужен был человек, который сыграет роль солтбладца, но довольствоваться ему придется мной.

Калла бросила рубашку на кровать, я подняла ее и обратила внимание на материал. Обычно торговцы такое не носят. Тонкий льняной материал соткали совсем недавно, отчего он нежно спадал от плеч к запястьям. Штаны с пуговицами из китового уса тоже недавно пошили из плотного черного шерстяного трикотажа. Зола явно подготовился, когда ступил в тот переулок в Дерне. Продумал все до мелочей. От осознания по моей спине пробежали мурашки.

«Два дня, – успокоила я себя. – Два дня, и я вернусь на «Мэриголд».

Едва я закончила заправлять рубашку в штаны, как раздался стук в дверь, и Калла открыла ее уотерсайдскому беспризорнику. В небольших ладошках он держал мои ботинки. Почищенные, они сияли, а новые шнурки туго перевязали. Я взглянула на них: к горлу подступил ком эмоций от воспоминания, как Уэст дал их мне.

Я стояла под дождем в деревушке у комиссионной лавки, наблюдая за ним и Уиллой в переулке. Свет от уличных фонарей падал на острые черты его лица, и, произнеся мое имя, его голос сразу изменился. Тогда я впервые увидела настоящего Уэста, хоть и на мгновение. Я так сильно по нему скучала, что с трудом могла дышать.

Из головы так и не шли мысли о том, что отец и Зола сказали про него. Что Уэст хранил мрачные тайны, о которых я даже не догадывалась. Какая-то часть меня и не хотела знать. Верить, что от них ничего не зависело. Каждый, кто смог выжить в Узком проливе, хранил такие тайны. Иначе выжить было бы просто невозможно.

Но той ночью в Дерне, когда мы поклялись не лгать друг другу, он не рассказал мне всю правду. И я боялась того, что могла узнать на самом деле. Что при встрече я не посмотрю на него как прежде. Что он будет похож на Сейнта.

Двенадцать

Как звезды, вдалеке слегка мерцали растянувшиеся по побережью огни.

Бастиан.

Стоя на носу «Луны», я наблюдала, как город приближается к нам. Это место я представляла только по историям других людей, чьи воспоминания создавали улицы, огни и цвета Бастиана.

Мама обожала Бастиан. Сияющие под лунным светом улицы. Поднимающиеся по холму дома и аромат на рынках. Но в конце концов она уплыла и все же не вернулась обратно.

Матросы замедлили работу, когда «Луна» стала заходить в порт, экипаж убрал паруса, аккуратно привязывая их к мачтам. Под покровом ночи корабль был великолепен, отполированный темный деревянный корпус сиял. Но никакое мытье палубы и никакие рубашки с жабо не скроют, откуда мы приплыли. До мозга костей мы торговцы, рожденные в Узком проливе, и взгляд каждого в порту выдавал то, что они это понимают.

Казалось, что стоящие на якоре корабли в бухте создали из лучей солнечного света: их чистые корпуса сверкали на фоне просторного небосвода. Города Безымянного моря гордились своим великолепием, и Бастиан не был исключением. Характер мамы никогда не был пропитан таким отношением к изысканности, но все же она проявлялась в мелочах. В том, как мама относилась к своим инструментам ныряльщицы или как всегда ухаживала за своими ногтями.

Есть привычки, которые невозможно высечь из характера человека, как далеко бы он ни уплыл от дома.

Вдалеке показался капитан порта, за которым следовала толчея докеров. Под густыми бровями глаза капитана были едва заметны. Он замахал руками над головой, отчего затрепетал удерживаемый в его ладони пергамент. Но Зола не собирался тратить время на то, чтобы освоиться на новом месте. Даже не дождался разрешения и приказал матросам пришвартовать корабль.

– Вы кто такие? – выкрикнул капитан порта, затем замер на месте и, подняв взгляд, стал рассматривать герб на фоке [4]4
  Фок – прямой парус, самый нижний на передней мачте (фок-мачте) судна.


[Закрыть].

Зола встретился взглядом с Кловом и опустил трап. Весь экипаж «Луны» наблюдал с борта корабля, как он пошел по причалу, чтобы встретиться с капитаном.

– Пора идти. – Клов заткнул за пояс еще один нож.

Я подозрительно взглянула на него. Клов даже не посмотрел в мою сторону с тех пор, как мы оказались в каюте Золы, отчего я осознала, что даже Зола не догадывался, зачем он на самом деле находился на корабле. Но Клов даже не намекнул мне на то, что происходило или какую роль я должна играть. Стоило нам покинуть Дерн, как все начало происходить в бешеной спешке, и я желала знать, что же произойдет, когда она подойдет к концу. Джевал. Погружения. Пойма Сегсей. Зола продумал каждое действие. Я понимала, что это связано с Голландией, но на этом мои открытия прекращались.

С квартердека Кой наблюдал, как я схожу с борта корабля. Экипажу было приказано ни при каких обстоятельствах не покидать «Луну», что не сильно расстроило ныряльщиков с Джевала. Их глаза с опаской изучали город на холме, будто их что-то пугало в нем. Сам Бастиан был больше по размерам, чем весь остров Джевал.

Непосредственно улыбаясь, Зола разговаривал с капитаном порта, когда мы с Кловом проскользнули мимо них и направились к широкой каменной лестнице, которая вела в торговый дом. Он совсем не походил на проржавевшее здание в Узком проливе, в котором торговцы скупали товары. Дом был построен из чистого белого камня, углы которого украшали изысканные статуи чаек, раскинувших свои крылья над улицей.

Я остановилась, когда мы дошли до последней ступеньки, и передо мной распростерлась улица, открывающая вид на необъятный город. Я обернулась вокруг своей оси, пытаясь осмотреться, но Бастиан был совершенно необозрим. Безграничен. Такое я видела впервые.

Клов зашел за угол торгового дома, и я шагнула на улицу. Когда я дошла до переулка, он уже ждал меня. Клов прислонился к кирпичной стене, его лицо освещал яркий свет уличных фонарей. Даже посреди улицы, окруженный зданиями, которые закрывали собой почти все небо, Клов все равно казался гигантом.

Когда он взглянул на меня из-под шляпы, суровая отрешенность в его взгляде, которым он окидывал меня с моего первого дня на «Луне», смягчилась. От знакомого взгляда мои плечи расслабились, и исчезло напряжение, терзающее меня последние десять дней. В это же мгновение показалось, будто с меня сняли тиски. Его усы медленно приподнялись с одной стороны, и глаза ослепила кривая улыбка.

Я сделала четыре шага к нему на встречу – эхом разнесся стук ботинок по брусчатке – и обвила его руками. Заточенный в горле плач наконец вырвался наружу, я прильнула к Клову, уцепившись руками за его куртку. Пусть я выгляжу слабой. Я признаю свой страх. Но всего на мгновение мне хотелось забыть чувство одиночества.

Клов застыл, с опаской осматриваясь по сторонам, но следом его мощные руки крепко обняли меня.

– Ну полно, Фей, – проговорил он, поглаживая мою спину.

Я поджала руки к груди и закрыла глаза, Клов крепче прижал меня к себе.

– Он знает, где я? – Я не могла произнести имя отца, иначе голос бы совсем надломился.

Клов отстранился от меня, я подняла на него взгляд, и его шершавая рука смахнула слезы с моей пылающей щеки.

– Он однозначно знает, где ты.

Если Сейнт замешан в происходящем, то он был в курсе всего тем утром, когда я встретилась с ним в Дерне. Он сидел напротив меня за столом, попивая чай, и никак не намекал на то, что поджидает меня в переулке.

Я сжала челюсти. Как меня достали игры отца. Но испытываемая мной злость мгновенно сменилась отчаянием. Я схватила Клова за куртку и потянула к себе.

– Мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно вернуться в Узкий пролив.

– Ты никуда не уплывешь, пока мы не закончим с делами здесь. – Клов оставил поцелуй на моей макушке и снова пошел по улице, засунув руки в карманы.

– Какими делами? – громче спросила я, следуя за ним. – Ты ничего мне не рассказал.

– Фей, мы долго к этому шли. И не можем закончить дело без тебя.

Я тотчас застыла на месте, в изумлении взглянув на него.

Когда Клов перестал слышать звук топот моих шагов, его поступь замедлилась и он обернулся.

– Расскажи, что происходит, иначе я выменяю себе переправу до Узкого пролива на первом попавшемся корабле в заливе, – бросила я уставшим голосом.

Вздохнув, Клов остановился под выцветшей вывеской рыбной лавки.

– Всего один день, и ты все узнаешь.

Я понимала, что не смогу заставить его говорить. Раз все это задумал мой отец, то он продумал все до мелочей, включая мою роль.

– Клянешься? – Я подступила ближе к нему: пусть только попробует солгать.

– Клянусь.

Я всмотрелась в лицо Клова, желая поверить ему.

– Душой моей мамы?

От услышанного Клов вздрогнул и, сжав губы в тонкую линию, ответил:

– Клянусь. – Он покачал головой, раздраженно ухмыляясь. – Такая же упрямая засранка, – пробормотал он.

Воротник его куртки стоял вокруг шеи, из-под шляпы выбивались кудрявые светлые волосы. Впервые после Дерна я почувствовала легкость в груди. Почувствовала себя как дома. Пока я с Кловом, он не допустит, чтобы со мной что-то случилось. И дело в том, что если они с отцом пытались прижать Золу, то я в этом тоже участвовала.

Мы дошли до конца улицы, где внезапно образовался пятачок из магазинов с большими и чистыми окнами, каждое из которых было заставлено свежесорванными яркими цветами. Клов остановился перед первым магазином по левую сторону, поправляя шляпу. Над улицей возвышалась вывеска «Платья и наряды».

Клов толкнул дверь, и я прошла за ним в теплый магазин, в котором над манекеном с иголкой в руке согнулась женщина.

Склонив голову набок, она подняла взгляд и изучала им нас от головы до пят.

– Чем могу помочь? – вопрос больше походил на обвинение.

Клов прокашлялся.

– Нам нужно платье. Выходное платье. – Едва я в изумлении открыла рот, чтобы возразить, как Клов снова заговорил: – Оно нам необходимо завтра.

Женщина встала и вонзила иглу в игольницу на запястье.

– Надеюсь, у вас достаточно денег, чтобы оплатить мне ночную работу.

– Деньги не проблема, – ответил Клов.

Задумавшись на мгновение, женщина все же стала перебирать рулоны ткани, уложенные на деревянной столешнице.

– Только вчера получила новые шелка. Такого еще ни у кого в Бастиане нет.

Клов проигнорировал мой ледяной взгляд и проследовал за женщиной к окну, из которого открывался вид на улицу.

– Что это еще такое? – прошептала я, потянув его за рукав куртки.

– Просто доверься мне.

Я злилась на него так же, как и на себя. Впервые увидев его на корабле Золы, я должна была понять, что Сейнт что-то задумал. Теперь же меня затянуло в их тайный план, из которого я вряд ли выйду невредимой.

Рука Клова с осторожностью прошлась по различным тканям, губы сжались, и он выбрал ткань:

– Вот эта.

Ткань благородного синего цвета, каким в солнечный день бывает море, чье дно находится слишком глубоко, чтобы его разглядеть. Она переливалась под лучами света. Я представить не могла, что же такое задумал Клов, где потребуется платье, пошитое из такого прекрасного материала. Но я предчувствовала, что ответ мне не понравится.

– Так, вставай сюда. Снимай все. – Женщина обвила руками манекен и, пятясь назад на мысочках, отнесла его к стене.

Занавеска у окна задернулась, и, уперев руки в бока, женщина уставилась на меня.

– Ну, живее.

Я тяжело застонала, стянула через голову рубашку и расстегнула лиф на груди. Цокнув, она повесила его, разгладила брюки, приминая складки на шерстяной ткани.

– А теперь посмотрим на тебя. – Ее взгляд пробежался по моему голому телу, и, заметив шрам на руке и швы на ноге, женщина нахмурилась. Да и следов от других ран было предостаточно. – Так, полагаю, что это у нас получится прикрыть. Повернись.

Я неохотно подчинилась, поворачиваясь к ней спиной, и поверх занавески встретилась взглядом с Кловом, который снова ухмылялся. Я вздрогнула, когда холодные руки женщины коснулись моей талии и пальцы пробежались по ребрам.

– Хорошо, – сказала она.

Женщина проскользнула между занавесками и вернулась с твердым белым материалом с лентами, свернутым в рулон. Я поморщилась.

– Это?..

– Корсет, моя дорогая. – Она нежно улыбнулась. – Подними руки.

Я закусила нижнюю губу, чтобы не выругаться, и развернулась, чтобы она надела его. Женщина затягивала ленты, пока мои ребра с болью не закричали, отчего для успокоения я уперлась руками о стену.

– Ты никогда не носила корсет? – удивленно спросила женщина.

– Нет, – огрызнулась я. Мама никогда не надевала его на меня, да и на Джевале он мне был не нужен.

Женщина обернула вокруг моей талии кринолин [5]5
  Кринолин – жесткая структура, предназначенная для придания юбке требуемой формы.


[Закрыть], стягивая между собой кольца, которые теперь выступали над моими бедрами. Затем она начала работать с шелком – подрезала, собирала в складки, подкалывала булавками, – пока не появился образ платья. И только когда она раскрыла занавеску и развернула меня, я увидела, что же она сделала.

Мое отражение появилось в зеркале с золотой рамой, и, вдохнув, я сделала шаг назад.

Ткань покрывала корсаж так, что складки образовывали острый V-образный вырез на моей груди. Рукава пока были всего лишь лоскутками ткани, которые еще предстояло закрепить, но юбка окутывала меня струящимися волнами.

– Мне нужны карманы, – сглатывая, проговорила я.

– Карманы? – фыркнула она. – Зачем тебе карманы?

Я промолчала. Не собираюсь говорить ей, что мне куда-то нужно положить клинок, или объяснять, зачем он мне вообще на торжестве.

– Просто сделайте, – проговорил Клов из-за ее спины.

– Подожди, – выдохнула женщина и исчезла в глубине магазина.

Клов сидел в кресле, рассматривая меня. Взглянув на мое лицо, он постарался сдержать смех.

– Наслаждаешься? – проворчала я.

Его рот снова изогнулся с одной стороны.

– Только через свой труп это бы надела твоя мать.

Меня поразила легкость, с которой мы вернулись к прежней гармонии, а ведь только пару часов назад я была готова убить его. Взрослея, я ни дня не провела вдали от него на корабле или в каком-нибудь порту. Теперь же, глядя на него, я снова ощущала себя десятилетней. И это чувство заставило меня скучать по маме.

– Что произошло между Золой и Изольдой? – тихо спросила я, не зная, хочу ли действительно знать ответ.

Клов сел ровнее и потянул ворот рубашки.

– Что ты имеешь в виду?

– Сейнт сказал, что у них свое прошлое. Какое прошлое?

Только не встретившись со мной взглядом, Клов выдал больше, чем знал.

– Лучше поговори с Сейнтом насчет этого.

– Я спрашиваю тебя.

Клов потер руками лицо и тяжело выдохнул. Откинулся на спинку кресла и оставил на мне продолжительный взгляд.

– Зола повстречал Изольду, когда наладил торговлю в Бастиане. Она вела свои дела в торговом доме и, видимо, нашла способ убежать.

– От чего?

– От чего она пыталась спастись. – Клов сжал челюсти. – Она заключила сделку с Золой и стала членом экипажа, ныряльщицей. Но ему было нужно не только ее мастерство. Не знаю, что произошло между ними, но явно что-то нехорошее, потому что ей пришлось откупить свое место на «Луне» всеми сбережениями.

Я поморщилась, пытаясь не представлять, что же это могло быть.

– А потом она повстречала Сейнта.

– Потом она повстречала Сейнта, – повторил он. – И все изменилось.

– Как она убедила Сейнта взять ее в команду?

– Не думаю, что у него был выбор. Она поразила его, когда впервые села рядом с ним в таверне Гриффа.

«У Гриффа». Я не смогла сдержать улыбку.

– Они были друзьями. А потом стали чем-то большим, – проговорил он, отведя взгляд в сторону, будто задумался. – А потом появилась ты.

Я грустно улыбнулась. Мои первые воспоминания о Сейнте и Изольде. Залитые теплым золотистым светом. Не тронутые тем, что ждало впереди. Они нашли друг друга.

Я взяла в ладонь свисающее с моей шеи кольцо Уэста. То же самое я чувствовала, когда он поцеловал меня в Силках Бури. Будто мы единое целое. И в тот момент так и было.

А если слухи в Пойме Сегсей правда, то Уэст был готов пожертвовать «Мэриголд» и всем, что имел. И чтобы это предотвратить, я должна довести дело отца до конца.

– Он не мог это спланировать, – проговорила я себе под нос.

– Что?

– Сейнт. Он не знал, что я выбралась с Джевала, пока не увидел меня в Серосе. – Пазлы медленно складывались в моей голове. – Как только Уэст взял меня на корабль, Сейнт включил меня в свой план.

Клов в изумлении смотрел на меня.

– Я права? – Но я не нуждалась в ответе: правда скрывалась в молчании. – Когда я пробралась к нему, Сейнт не хотел иметь со мной дела. Но стоило ему увидеть, как я уплывала из бухты на «Мэриголд», как он захотел, чтобы я сошла с борта этого корабля. И нашел способ, как можно меня использовать.

Я покачала головой, слегка посмеиваясь над всей абсурдностью ситуации. В ней скрывалось намного больше того, о чем я даже не догадывалась.

– Что Зола имел в виду, когда сказал, что Уэст такой же, как Сейнт?

Клов пожал плечами.

– Ты сама знаешь.

– Если бы знала, то не спрашивала бы.

– Фей, у него предостаточно тайн.

– Как и у всех нас. – Я бросила на него понимающий взгляд.

– Да, правда в этом есть.

Я сложила руки на груди, не обращая внимания на то, что швы, удерживающие шелк, могли разойтись. Я так устала от секретов. Так устала от лжи.

– Я здесь, Клов. Ради тебя и Сейнта. Ты обязан мне бо́льшим, чем этой мелочью.

Его глаза сощурились.

– Обязан тебе?

Я вскинула брови, свысока смотря на него.

– На пляже меня оставил не только Сейнт.

Его челюсть дрогнула.

– Фей, я…

– Мне не нужны извинения. Мне нужна правда.

Его взгляд на мгновение опустился к кольцу Уэста, свисающему с моей шеи.

– Я все думал: вы вдвоем… – задумавшись, он не закончил предложение, но вскоре продолжил: – Уэст выполняет то, что нужно Сейнту. Любые приказы. Обычно работка грязная.

– Как в Соване? – тихо спросила я.

Он кивнул.

– Как в Соване. Он давно работает на Сейнта.

– Поэтому Сейнт и отдал ему «Мэриголд», – пробормотала я. Он заработал ее.

Клов наклонился и уперся локтями о колени.

– Он опасен, Фей, – мягко произнес он. – Будь осторожнее с ним.

Как будто об этом я уже не знала. «Мэриголд» – теневой корабль, а это значит, на нем выполняют теневую работу. Но что-то подсказывало мне, что даже сама команда не знала обо всем, что Уэст делал для моего отца.

В ту ночь, когда Уэст признался мне в любви, он также рассказал мне о Соване. О торговце, чью компанию он разрушил по указу Сейнта. Но не рассказал о том, что это всего лишь одна из многих подобных историй, или о том, что тяжелым бременем он нес на себе деяния отца.

Не лги мне, и я не солгу тебе. Никогда.

Единственное обещание, которое мы дали друг другу, Уэст уже нарушил.