Текст книги "Исповедь (сборник)"

Эдуард Аминов
Исповедь

 
Вот исповедь моя, грызу себя я
И рву на части свой хрупкий мир
В душе, что сохранил для лир,
В чувствах передать Вам, как жил.
Тут разум сердца разрывая,
В потоке времени на куски
Я радуюсь и плачу узнавая,
Как проживал у счастья и тоски.
 

Иммануэль – Эдуард Аминов

Академик

Международной Академии внедрения технологий.

Чл. Корр. Международной Академии Информатизации.

Член Союза писателей Израиля, России и США.

Доктор технических и географических наук – профессор.

Иммануэль

Эдуард Аминов

«Исповедь» Поэта
^{(О новой книге Эдуарда Аминов)}

 
Талантов множество у нас,
И все, как на подбор, велики,
Но слава Б-гу, наш Эдуард,
Он символ творческой элиты.
 

Одним из выдающихся поэтов современной бухарско-еврейской поэзии на русском языке является Эдуард Аминов. Он поэт милостью божьей, автор более 60 сборников поэм, стихов, басен, пьес. Каждый из них – веха в интеллектуальной жизни нашего этноса. Если добавить к его стихотворному таланту увлечение живописью, скульптурой, то можно удивиться многообразием его творческих интересов.

Совсем скоро выходит ещё один сборник стихов «Исповедь» и мне посчастливилось увидеть его ещё в рукописи. Все книги Эдуарда Аминова, включая и эту, всегда вызывает живой интерес, ибо каждая из них – искренняя лирико-философская исповедь поэта, живущего рядом с нами, в мире наших забот и надежд. Поэтому-то они и читаются легко, на одном дыхании, словно поэт подслушал твои сокровенные мысли и смог выразить их поэтическим слогом.

Что нового и интересного в этом сборнике?

Он полностью соответствует своему названию – «Исповедь», здесь много стихов исповедальних, грустных и в то же время обнадеживающих. Автор словно держит ответ перед семьей, перед друзьями, а главное перед самим собой.

 
Страшнее нет на свете наказания
От совести своей души страданий.
 

Душа у поэта оголенная, уязвимая, ибо он остро, ощущает чужую боль. Это дар Б-жий, который снизошел на него сверху и уже много лет он поднимает автора среди ночи, заставляя его слагать стихи.

Почему и как пишутся стихи? Никто не сможет ответить. Будто музыка живут в тебе чувства, рвущиеся вырваться из оков души, в поисках слов и форм, и найдя их, вырастают в стихотворный ряд.

Путь поэта к сердцу читателя не прост. Но дойдя, твои стихи уже не принадлежат тебе – читатель видит в них сконцентрированное выражение собственных чувств и мыслей. И стихи, превратившись зачастую в крылатые фразы, живут самостоятельно. И мало кто понимает, кто их создал. В этом секрет бессмертия поэта. Бессмертен и наш поэт, Эдуард, который хотя и много в сборнике пишет о приближающей старости и конца жизни.

Подобно «рукописям», которые не горят, так и имена талантливых поэтов не исчезают, они остаются в анналах истории, в памяти народа, тем более, когда мы говорим об Эдуарде Аминове.

Как только он появился в нашей иммигранской жизни, со своей яркой, сочной поэзией, мы взахлеб читали его стихи, и я уже в первой статье назвала его «Бухарским Бродским». Он, подобно ему, «соткан» из поэзии. И даже в разговоре его речь красочная и поэтична.

В «Исповеди» поэт больше всего обращается к прошлому, к тому, как судьба подарила ему возможность реализовать свои способнсти: он стал кандидатом, а затем и доктором технических наук, строил здания, мосты, приносил реальную помощь стране, в которой жил – Узбекистану, пользовался неукоснительным авторитетом. Но жизнь дала крутой поворот, и он оказался в Западном полушарии, в Нью-Йорке. И здесь талант стихотворца прорвался и наш дорогой Эдуард, как из рога изобилия, стал публиковать стихи, прозу, драматургию. Имя его буквально стало обрастать легендой.

Сегодня он признанный поэт, художник, скульптор. За ним – Москва, где он стал номинантом – финалистом международного конкурса премии «Поэт года» 2015; 2016; и 2017 годов.

В «Исповеди» помещены стихи разных жанров: от поэм до двустиший (бейтов).

Зачастую его поэзия сосуществует с прозой, такой расклад лишь усиливает эффект их эмоционального воздействия на читателя.

Среди множества тем в сборнике превалирующими являются темы «поиска истины», отсюда и стихи назидательного характера.

 
«В конце пути ты понимаешь все и вся,
И уходящий день с закатом прощаясь до утра,
Но давайте не грустить пока…»
 

Поэт призывает к чувству любви к «женщине – носительнице красоты, которая, «своей чистотой покоряет род мужской».

Вся мировая классика посвящена теме «поиска истины», поиска смысла человеческой жизни. Буддисты видят её в «достижении «Нирваны», умиротворении, когда человек достигает гармонии жизни, а наш Эдуард видит её в том, чтобы «жить в мире и никого не хулить».

Не дает покоя поэту и взаимоотношения человека с Творцом, тема эта проходит через все его творчество, но только в «Исповеди», она приобретает глубину и философичность: «Вера в Творца порождает у поэта строки делать добро и тем самым побеждать зло.»

Поэту Эдуарду Аминову под восемдесят, однако, сердце у него молодое и чувства, «как у мальчугана.»

Меня как почитателя его таланта покорили многие стихи этого сборника, и в частности «Не привыкайте». Человек устроен так, что он очень быстро привыкает к хорошему – к любимой женщине, к привычному образу жизни и т. д.

Эдуард мудро призывает: «беречь любовь, лелеять её, ограждать её от разлуки и дружбой дорожить, пока все живы.»

И уж больно хороши последние стихи, где он пишет:

 
Я книгу эту поручаю всем ветрам
И встречным кучерявым облакам.
Пусть странствует она по миру,
Неся любовь, надежду и покой.
 

Впереди у поэта немало творческих лет и он порадует нас новыми стихами, такими, которые только он способен написать – добрыми, овеянными солнечными лучами и любовью к нам, свом читателям.

Новых успехов, дорогой Поэт.

Рена Елизарова

Канд. филологических наук, Доцент, член Союза писателей Израиля и США.

«Исповедь»(пролог)

 
Вот исповедь моя, грызу себя я
И рву на части свой хрупкий мир
В душе, что сохранил для лир,
В чувствах передать Вам, как жил.
Тут разум сердца разрывая,
В потоке времени на куски
Я радуюсь и плачу узнавая,
Как проживал у счастья и тоски.
И сердце разлетается в кусочки,
И голова трещит от чувств в осколки.
Я сам себе вонзил их, как иголки,
Чтоб исповедоваться в чувствах до конца.
Страшнее нет на свете наказания,
От совести своей души страдания.
В забвении не нахожу координат,
Чтоб время мне вернуть назад!
Никто не слышет моей молитвы,
К ней, верю, дверь души закрыта,
А чувства чуть-чуть хоть и открыты,
В них «вой» немного рвется скрыто.
И слышу, внутри, шепот совести –
Мы КВИТЫ!..
 

Писать предисловие к собственной книге это словно исповедь перед заходом в свой храм словесности и чувств. Это все равно что просматривать себя со стороны. Все как-то эфимерно и кажется недоступно полному объяснению. Этот сборник давался мне очень просто и непросто. Ведь исповедоваться, да ещё в стихах, где чувства проникают в глубину души, очень рисковано. Но я все же решился и начну со своего стихотворения:

«Мужчина я»

 
Мужчина Я.
И, значит, я – искатель.
Ищу я в жизни свою роль,
А это значит, я – охотник на самого себя.
Мужчина Я.
И, значит, я – творец,
Завоеватель дамских я сердец,
В своих делах, твореньях – жнец.
Мужчина Я,
Познавший все превратности судьбы –
На вкус знакомы радости и беды.
Мужчина Я.
И, значит, горная Вершина.
С неё я всё оцениваю ныне.
Мужчина Я.
Силен я неизменно,
Вся жизнь моя – борьба,
Где побеждать умею.
Мужчина Я.
И мне судьба – добытчика дана –
Не просто вспышка страсти и труда,
Тут мой удел терпенья и ума.
Мужчина Я.
Мой долг – продление дел Творца,
Которое и есть весь смысл бытия.
Мужчина Я.
И, знаю, тем прекрасен,
Что с Созидателем согласен
С младенчества, до старости седой.
Мужчина Я
И сотворен не зря я Богом,
Посланником отца и матери своих,
С частицею Его огня в душе
И с семенем Его, и зовом.
Мужчина я….
 

Что я могу вам о себе рассказать? По-моему, обо мне многие знают из моих произведений, из журналистских отзывов на мои произведения, из выстовок моих картин и скульптур, из моих научных трудов, изобретеней и справочников. Почти всю жизнь я был на виду, меня уважали и любили, но мне ещё и по хорошему завидовали: какой я сильный (бывший мастер спорта по гимнастике), какой я сдержанный, какой умный и талантливый, какой счастливый не только здесь в Америке, но там в бывшем Союзе. В производстве: на стройках стал руководителем крупным строительным управлением, заместителем председателя Госгидромета Узбекистана. В науке – замдиректора Средазгидрометеорологического института, в проектировании – главным инженером ГИПРОНИИ СССР и главным конструктором ВПТИТРАНСТРОЯ СССР, заведовал научной лабораторией строительных материалов и конструкций в УЗГИПРОВОДХОЗЕ и ТАДИ. Был профессором на кафедре «Мосты и тоннели». И заметьте постоянно я учился и получил разностороннее образование – став доктором технических и географических наук, профессором, академиком инженерной академии СССР, Чл. Корр. Международной Академии информатизации, Академиком Международной Академии внедрения технологий и рядом других академий в Узбекистане, и в США. Но мало кому приходило в голову, сколько вложено мною в себя, без ложной скромности, в шлифовку своего характера, в развитие чуткого отношения к людям, явлениям, поступкам, в воспитание качеств руководителя как в науке, руководстве с аспирантами и студентами.

Все мое восприятие классической зарубежной и современной литературы с самого юного детства не покидало меня. А в иммиграции как бы появилась тяга самому примкнуть к этому мастерству словесности, причем глубже познавать психологию, паропсихологию, священописание и каббалу(тайну тайн).

«Мои университеты» продолжаются ещё и сей день.

Вообще-то говорят, что перед юбилеем (а мне завтра будет восемдесят) люди обычно ощущают внутренний дискомфорт – состояние подавленное, тревожное, самочувствие скверное. Но это не про меня сказано: самоистязанием не занимаюсь, в себе не копаюсь, о прошлом не сожалею, а наоборот доволен, что я прошел этот путь. То есть: я умею извлекать из прошлого все то замечательное, что было и поделиться своим ощущением с моими потомками и учениками. А как это я делаю вы видите сами в моих поэтических произведениях и в живописи.

 
Ах, люди, в беготне и суете
Не кажется вам счастьем то, что рядом.
Вы все куда-то вдаль стремитесь взглядом,
А счастье лишь в житейской простоте.
 

Вот недавно, несколько недель в Европе, пока путешествовал, я вел дневник, в котором попутно оставлял и какие-то заметки для памяти. То, что кто-то из писателей назвал когда-то «опавшими листьями». В Нью-Йорке я эти «опавшие листья» собрал, что-то оставил в том виде, как это записывалось в путешествии, а что-то возникло заново, как комментарии к написанному.

 
Порой по улицам пройдешь
И мысль вдруг придет откуда-то
И по тебе пройдет, как дрожь,
Прояснения, будто обрел ты чудо.
 

Я много работал и от этого получал удовлетворение, не зависимо, где был и чем занимался. А после, когда стал уже профессором, на мои лекции приходили слушать не только те, кому их читал, но и многие приходили просто послушать.

Мои бытовые условия всегда были и сейчас довольно скромные. С годами сложились скорее какие-то привычки, традиции. И в этом мне всегда помогали родные и близкие: мама и жена. А свой дом я всегда любил. Иногда люблю готовить плов или что-нибудь пофантазировать на природе, чтобы расслабиться вместе с друзьями. Как это здорово – когда душа с душою говорит!.. А сердце радует, что мысль за все благодарит…

 
Ведь вечная борьба в душе дьявола с Б-гом,
А место битвы в сердцах людей –
кровь током.
 

Я по натуре – интроверт и глубоко стеснительный и часто стараюсь не выделяться. Но в последнее время стал очень узнаваемый и это иногда даже тяготит.

Мне часто приходилось выступать по телевидению RTN – «круглый стол», который вел известный публицист, политолог и ученый Борис Рабинер. За двадцать лет этой программы я привлекал к нашим выступлениям многих своих талантливых соотечествиников и послов из среднеазиатских республик. Много печатался в журналах и газетах, а также часто выступал по русскому радио в Нью-Йорке.

Видимо поэтому меня часто узнавали, восхищались, благодарили так же, как и сейчас. И можно сказать, что ещё живу и для изобразительного искусства, и для науки, и для поэзии словом – для своего народа. Это видимо и есть подарок судьбы быть не одиноким, а всегда в кругу друзей и благородных людей. И это не зависит от того, есть ли со мной друзья, подруга или нет. Со мной всегда есть Бог. Ведь не даром меня на еврейском назвали «Иммануэль» (с тобою Бог).

 
Часто прошлое кружит
Мне настоящим мигом…
И нежно, нежно ворошит
В душе картинки тихо…
Я там один в саду тех лет,
У жизни отбираю чудных вех,
В которых было не до-сказок.
Затем уставший брожу я в парке,
Осознавая, рассказать в той рамке,
Чтоб от природы избирать
чувства красоки…
Наверно, в этом нахожу сегодня я спасение,
Ведь жизнь времена и вся в сомнений
И в многоточиях откровений…
 

Надеюсь, что ты, дорогой читатель, знакомясь с моими трудами найдешь разгадки моих тайн по отношению к Б-гу, смерти, бессмертию, женщине, искусству, к природе, к науке, то есть всему тому, что вкладывал в понятие «миросозерцание».

Такого рода миросозерцание полнее выражается, конечно, в искусстве. Как вы заметили свою биографическую повесть я описывал в своих книгах в трех стадиях: 1) Вступление на путь… 2) Накопление и сбрасывание баласта… и 3) Нахождение творчества к завершению пути. У всех трех этапов судьба вела к общему делу. Этапы как внутренние, так и внешние описывались в разном темпе и ритме.

 
Разве могут сытые люди
В самоуслаждении дойти до сути,
Ведь тут нужно войти в Храм науки,
Познать и испытать себя до боли жути.
 

Ещё, здесь, хочу отметить – Неправда, будто у человека с возрастом ослабевает память. Она не ухудшается, просто мы, старея, подчас становимся лентяями. Лично я стараюсь каждый день её тренировать и как видите ещё многое помню.

Я достою из глубокой своей памяти что-то соответствующему моменту, как положено старикам, вспоминая прошлое с большой ясностью чем то, что произошло вчера. Это, как говорится, уже подошел к «уходящей натуре». Правда от всей «натуры» остался только дух, который, надеюсь, умрет последним. Это, еще думаю, при затухающем теле, иногда великолепно работает мозг. Правда, только здесь, в США я приобрел любовь к настоящему слову, которое часто не совпадает с тем, о чем я сам пишу. Скажу иначе: я как человек думаю гораздо более масштабно, чем то, что я написал. Тут можно применить старую шутку В.Катаева (из очерка о Станиславском). «В виду того, что очевидцы, как известно, отчаянно врут, а историки тоже врут, то более правдоподобно, – предупреждаю, что, будучи очевидцем, не смогу не врать» и еще хочу обратить внимание на одно стилистическое ухищерение. Для усиления эффекта, я как и каждый писатель, употребляю невинный оборот «как известно». При помощи двух слов желаемое выдается за действительное. Да, еще одна моя особенность здесь в Америке, где некому гордиться образцовым произношением. Все пришельцы. Инородцы (кроме индейцев). Сотни языков и наций перемешались в этом громадном котле (melting pot – главная метафора, синоним Америки).

 
Я обучен, мыслями нагружен,
Смыслом поиска изучен.
Не беспечен, но намучен
И в стараниях обычных
Снова лезу в храм наук.
И Днем и ночью бесконечно
Истину желаю увидать
И стараюсь я безмерно,
Мысль в развитии догнать,
Чтобы век мой был не упущен.
Мог душою всех объять.
Но речами и стихами
Чувства все бегут ручьями,
Забавляя и гуляя,
Кой-кого же задевая,
А кого-то просветляя –
Быть помошником Творцу.
 

И ещё со мною всегда мои дети, внуки, родные и близкие, а также благородные и подопечные мои друзья. Но среди всех есть близкий друг Михаил Ниязов с которым уже дружу более 65 лет и с которым могу поделиться самым сокровенным. Свои переживания и чувства выражаю через творчество в тексты стихотворений, поэм, басен и песен.

Много лет уже себя учу видеть всё с разных точек зрения, уметь признавать свои ошибки, научиться прощать по-настоящему, до конца!

Счастлив ли я?..

Наверно, да. Я люблю жизнь. Ведь ещё так много надо успеть сделать и достойно принимать старость. Не знаю, как у читателя, взявшего в руки настоящий мой сборник «Исповедь», а у нас в Нью-Йорке сейчас сильный проливной дождь. Он с порывистым ветром и зловещ. Особенно когда с громом и молниями. Я вспоминаю, как в детстве ждали после дождя яркий луч солнца и радугу откуда-то всплывающую на небосводе и радостно становилось на душе. Так и ныне после завершения своей «исповеди» жду отклики своих почитателей…

 
Всему на свете ищу найти язык
И стройную придать форму в стиле.
Отсюда и осознание частицу Б-га в себе,
Создающего все земные стихии в бытье.
Здесь рай для человечной любви
И нет безнравственности, ни грязи.
Все естественно, всё допустимо,
Лишь бы хватило чувств выражения,
Наполняющего тело страстью восхищенья,
А душу, – нежностью ощущения.
 

Поэма

 
Здеь в поэме «Поиск истины»
Исповедь почти что вся моя.
Тут радость с горем по-полам
И грусть по ушедшим временам.
 

«Поиск истины» Поэма

 
По многим странам, регионам я скитался,
Со многими людьми,
с красотами встречался
И знанья отовсюду извлекал,
Плодами зрелыми свой ум обогащал.
И всюду я встречал друзей, себе подобных,
Душою благородных и беззлобных.
Но вот событий грянул грозный вал
И я с собратьями в Америку попал.
Прощаясь с сотворенными делами,
С горами и ташкентскими садами,
Казалось, улетал с пустыми я руками…
Дарить велит обычай старый нам –
Везти с собой какой-то дар друзьям.
Подумал я: подарков не имею,
Зато уменьями и знаньями владею.
Хоть этот дар и в пищу не идет,
Он в книгах мудрости растет, цветет.
Я много на земле построил зданий,
Мостов и башен, применил немало знаний
В науках разных, стройках, чертежах.
Участвовал в важнейших я делах
И в том числе в космических проектах,
Но это не один мой в жизни вектор.
Добро и мудрость я провозглашаю,
Довольство малым в жизни прославляю.
В кругу друзей об этом говорю,
Не просто говорю, – но и творю
Картины, книги. Здесь в себе развил
Все то, что с детства я боготворил.
И покаянье за грехи, и примирение –
Мои рисунки и стихотворения…
В счастливый свой восьмидесятый год
Слова ищу я из своих же сот,
Чтоб Разум, Красоту, Добро воспеть,
Чтоб утверждать вокруг не тьму, а свет.
Душа еще полна его лучами,
Чтоб наполнять ларец поэмами, стихами,
Картины и скульптуры я творю,
И я за все Творца благодарю.
В моих садах и травы, и цветы,
И если в них найдешь огрехи ты,
О, мой Исповедатель, – критику приму,
Скажу Творцу спасибо и его уму.
Кричащей разноцветьем красоты
В моих твореньях не увидишь ты,
Стремлюсь я к совершенной простоте,
А не к хвастливой громкой пустоте.
И, раскрывая книги переплет,
Каждый друга скромного найдет.
Ни перед кем богатством не кичусь,
Я и учу, и сам всю жизнь учусь.
Слыхал я: в день поминовенья и смиренья
Б-г мудрецам и дуракам дает прощенье…
Коль будет рубаи один
иль байт тебе по нраву,
Не надо мне другой награды, славы.
Не удивлю тебя, наверное, мой друг,
Талантами ведь полон весь наш круг.
Но кое-что и мне ведь удалось
И в шутку, и всерьез – ведь вот в чем гвоздь.
Я даме розу красную несу,
А перец горький – склочнику, скупцу.
Так персик знает: плоть его сладка,
Да косточка внутри чуть-чуть горька.
О воспитании зашла тут речь,
Ну, что ж и я непрочь пирог испечь.
О нравах поведу я свой рассказ,
Чем вряд ли удивлю, наверно, вас.
Себя терзаю постоянно я сурово,
Чтоб не задеть обидою другого.
В любом из нас добра и зла с лихвой,
На все способен человек любой.
Вот потому-то нам дана свобода:
Добро иль злоба – выбор за тобой.
Здесь мысли немудреные свои
Я заключаю в рамки рубаи,
Чтобы запомнились они получше
И закрепились – так, на всякий случай…
Вся жизнь в творении, а ум – советник мой.
Я сердце проверяю головой.
Да, жаль: судьба потворствует дельцам,
А просвещенные? Не так уж сладко нам.
Но непокорны мы порокам черной власти,
Минуют мудрых нас дурные страсти.
И разума наш мир страстям не одолеть,
Бессильны перед ним пороки, деньги, плеть.
Хранит мудрец молчания печать,
Чтоб в судный день Творцу
поменьше отвечать.
Как в ракушке, где прорастают жемчуга,
Так для водицы слов преграда нам нужна.
От многословия в ушах всегда трещит,
Советам внемлет тот лишь, кто молчит.
Не прерывайте тех, кто держит речь,
Но бойтесь болтовни,
чтоб бед вам не навлечь.
Старайтесь больше изучать людей,
Но унижать достоинство не смей.
Чем меньше слов – угоднее друзьям,
Крупинка разума – и словоблудья горы,
Мысль – вот что важней пустого разговора.
Остерегайтесь речи хвастуна,
У подлинного слова есть цена!
Для тайн души есть сейф, как закрома,
Следи, чтоб заперт сейф тот был всегда.
Кто мудр, язык свой держит за зубами,
Откроет их – зажет он в душах пламя.
Я ныне вдохновлен и мыслями я полон,
Благочестивым стал и в помыслах я волен.
И потому дорога мне видна,
Душа в стихах огнем сердечным зажена,
Но опытный мудрец сказал
мне вдруг – старик,
Улыбкой осветив свой кроткий лик:
«Не думай, сын, что в этом вся отрада,
Ведь глаз не отведешь от жизни зоосада,
Стрел зависти не избежишь вреда,
Как и от лишних слов, ты в жизни никогда.
Запомни – врач себе болезни не облегчит,
Как и поэт, себе словами душу не излечит…»
Да, это так, и я всегда усталый,
До отдыха лежит мне путь немалый.
Зато боренья духа не пусты,
Смысл добывая, крохи красоты…
Я знаю, что в обрядах не примерный,
Но все же лучше, чем святоша лицемерный.
Мне не приходят просто так щедроты,
Их добиваюсь кровью, потом и работой.
Живу, тружусь с возлюбленной женой,
Зато я незнаком с уныньем и тоской.
Унынье – тяжкий грех,
так завещал Создатель,
И я борец, не жалкий созерцатель.
К стихам, к науке я не повернусь спиной,
Хранят они от краха люд земной.
Я часто думаю: мы Б-га позабыли,
Дурные страсти нас поработили.
Но крепко еще корни нас несут,
Так живы и плоды, в которых сок берут.
Так не лишай же корня свои мысли,
Тогда плоды ума не будут лишни.
Богатый урожай ты соберешь тогда –
Плод духа чистого и честного труда.
И к почестям не устремляйтесь ложно,
В них грязи много – это непреложно.
Ведь если скверною душа полна,
Почетом не омоется она.
Не лгите зря – хорошего не выйдет.
Ведь Б-г весь в нас – обман всегда увидит.
Наряд наш пышный –
род фасадного подлога,
В нем мишуры и грязи часто много.
Бывает – вид святой и златоуст,
Раскроешь чуть – а он душою пуст.
И пышные порою одеянья
Скрывают неприглядные деянья.
Как и костюм его – хорош снаружи,
Фасад получше, а подкладка хуже.
Не в шутку ведь заметил это Эд,
Мне грешник больше по душе –
чем вид одежд.
Затем и возглашаю тем я славу,
Кто скромен с виду, сердцем мне по нраву.
Правителей же, поглощенных властью,
Ждут страхи, перемены и напасти.
Завидней доля тут середняка,
Его щадит судьба – Творца рука.
Кто к Б-гу помыслы всечасно обратит,
Того и Сатана не совратит.
Мои советы лишь добро ученикам приносят,
Когда они, как у отца, их просят.
Отец не посоветует плохого,
Уйдет он, а они сгодятся снова.
И на советы не хочу скупиться,
Ведь я уйду, что ж с вами тут случится?
Не честолюбие я пестую в себе,
А душу, отданную всю борьбе.
Лишь спать и есть – обычай всех зверей
И тех, кто не умней, из нынешних людей.
Где ж Истина находится? В деяньи
И в слове мудром в скромном одеяньи.
В науках и искусствах я вкусил
Крупицу истины ищу я изо всех сил
Ее и ныне, хоть восьмой десяток,
И ей отдам я малый лет остаток.
И в день Суда для прохожденья в Рай
Иль в Ад, Творец,
мне по достоинству воздай.
Когда на Суд с повинной ты идешь,
Получишь столько, сколько провезешь.
А если же прибуду я ни с чем,
Лишь опозорюсь тут и там совсем.
Чем оживленней будет шум базара,
Тем хуже тем, кто вовсе без товара.
И хоть вся жизнь почти моя промчалась,
Не буду я губить, что мне осталось.
…Однажды средь отроческих веселий
Мы дружным у костра гуртом сидели.
О, память тех безудержных утех…
Разнесся далеко наш звонкий смех,
И голоса тех песен юных лет
Не прозревали будущего, нет…
Там был старик, прошедший много бед,
Который жизнь провел в скитаниях
И поседел в жестоких испытаниях.
Он, как немой, замкнул свои уста,
Лишь улыбался уголками рта.
Спросил его наш друг нетерпеливый:
«Что ты сидишь так далеко тоскливо?
Взгляни на нас, глаза ты подними,
Участье в нашей радости прими».
Услышав, что сказал
мальчишка чернокудрый,
Ответил нам негромко старец мудрый:
«Вот ветерок прохладный с гор повеет,
От счастья куст зеленый опьянеет.
Листве зеленой жизнь – одно веселье,
Приходит осень – с ней идет похмелье.
С деревьев старых вся листва спадет,
А с ней и красота вся низойдет.
Дни молодые мной давно забыты,
Надежды глубоко мои зарыты.
Теперь пора вам у костра садиться
И юностью беспечно насладиться…
И все ж…Вы думаете, проблеск в волосах, –
Не до веселья мне в моих летах?
Покрылся снегом, стал совсем я старым?..
Могу я наслаждаться Б-жьим даром.
Но не петух с павлиным я пером,
Орел, хоть с переломанным крылом.
Я в трудовой был впряжен колеснице,
Поэтому у вас тут нива колосится…
Меня задели больно ваши речи,
И голову, стыдясь, втянул я в плечи.
Однако разум подсказал душе моей:
Не должен ты молчать про случай сей.
Вокруг собрать своих друзей, детей
И разъяснить о недомыслии людей.
Не говорить худого ни о ком,
Чтоб самому не выйти дураком.
Как говорят:
«Кто при тебе кого б ни осудил,
Считай – тебе он кости перемыл».
Живите мирно вы с семьей соседа,
Поймете смысл бытия от сердцеведа.
Уж если честь утратит твой сосед
Тебе с его бесчестья – чести нет!
Коль ты умен – напрасно не кричи,
Скажи, как Эд, иль лучше промолчи».
Урок запомнил я – и ночи напролет
Зубрил науки за казенный счет.
Руководителю поведал я в смятенье,
Что друг в общаге мне завидует в ученье.
Быть может, слишком быстро я лечу,
Быть может, следующий раз я промолчу…
И старший друг мне возразил сурово,
И я на век его запомнил слово:
«Его толкает зависть на хулу,
Злословье никому не в похвалу.
Не обольщайся ты: в научном споре
Его ты перегонишь очень скоро.
И знай: не надо истину скрывать,
Ее всегда и всем полезно знать.
Ты завтра же услышишь от строптивых:
«Как жаль, не слушали
мы слов его правдивых»…
В душе я часто говорю с собою,
Мне умная жена дана судьбою.
И дом супругой любящей украшен,
Хоть гнев ее от ревности мне страшен…
Она красивая и добрая жена,
Как будто в рай семью ведет она.
И рад что у меня она умна,
А доброю подругой жизнь красна.
И красотою женской не бедна,
Сама верна, грешки прощает мне она.
О пленнике моей жены вы не судите.
Вы лучше на себя поглубже посмотрите…
Ведь верность и терпенье есть богатство,
Спасенье от несчастий, тунеядства.
Семья – часть истины, и в этом я уверен,
Коль детям, внукам служат старшие примером.
Стараюсь младшим с юных лет внушать,
Что нужно почитать отца и мать.
И помню я всегда, что в обученье
Полезней не побои – наставленья
И лучше всяких «чрезвычайных мер»
Добра и трудолюбия пример.
Иссякнут все богатства в закромах,
А дело, ремесло – всегда в руках.
Да, Эд обрел в Америке довольство ныне,
Не от дорог по странам и пустыням,
А оттого, что я с трудом знаком,
В чужом краю тут обретаю дом.
И знанья, что обрел в родном краю,
Сынам и внукам здесь передаю.
Не следует в сужденьях быть суровым.
Себя я делом утверждаю, а не словом.
Молчу ли я, или рассуждаю много, –
Лишь внешность – для меня, душа – для Б-га!
И поиск истины не завершен,
Покуда жив – всегда со мною он.