Текст книги "Уфимская литературная критика. Выпуск 2"

Уфимская литературная критика. Сборник литературно-критических статей и очерков. Выпуск 2

© Э.А. Байков, 2004

Павел Басинский[1]1
  Статья была опубликована в журнале «Октябрь» (№ 2, 2004 г.).


[Закрыть]
«Русское поле» – Уфа

(Уфимская литературная критика. Сборник литературно-критических статей и очерков. Выпуск 1. Уфа: РИО РУНМЦ МО РБ, 2003. Тир. 50 (пятьдесят) экз.)

А вот это уже «фактическое» (как говорил булгаковский профессор Преображенский) возрождение. Когда, будучи аспирантом, я занимался историей русской критики конца XIX-начала ХХ веков, то был поражен обилием критиков в Казани, Астрахани, Омске и так далее. Причем писали они не о своих соседях по улице, а о Чехове, Горьком, Мережковском. В советские годы провинциальная критика была сведена на нет. Провинциальный критик мог реализоваться как критик, только переехав (именно переехав) в столицу. Так было со всеми. Пример: Чупринин и Курицын. Что между ними общего? Оба приехали из провинции и как критики реализовались здесь. Только так быть и могло. Есть исключения – Валентин Курбатов в Пскове, Михаил Петров в Твери. Но чего им это стоило!

Сборник критики, выпущенный в Уфе, – это замечательно! Названия статей примерно такие: «Наш ответ “магическому реализму”».

Анна Кузнецова[2]2
  Статья была опубликована в журнале «Знамя» (№ 4, 2004 г.).


[Закрыть]
Ежедневное чтение

(Уфимская литературная критика. Выпуск 1: Сборник литературно-критических статей и очерков. Составитель Э.А. Байков. – Уфа: РИО РУНМЦ МО РБ, 2003.)

Сборник посвящен критическому творчеству В. Ханова (9 работ): «Чем Горюхин руководствуется, когда в своих текстах поет осанну СУЩЕСТВОВАНИЮ и напрочь отвергает СУЩНОСТЬ? Неужели не замечает, что в итоге значительно обедняет и свое творчество, и духовный мир читающих (и осмысляющих) его тексты читателей?». Еще 9 авторов, представленных одной-двумя рецензиями, высказываются в основном о криминальном романе составителя сборника.

Виктор Ханов
«Улыбка фортуны или Прорыв самородков?»

Не оскудела еще земля башкирская на молодые таланты! Есть еще литературный порох в писательских пороховницах! Из тихой и размеренной творческой жизни уральской столицы рвутся голуби прозы и поэзии в столицу большую, самую главную. То один, то другой – засветятся в Первопрестольной или Северной Пальмире.

Опубликовались в московском сборнике «Нестоличная литература» (издательство «Новое Литературное Обозрение») Юрий Горюхин, Игорь Фролов, Айдар Хусаинов да Артур Кудашев (и Александр Банников – увы, посмертно!). Попал в финал престижной премии им. И.П. Белкина Юрий Горюхин. Стала победительницей конкурса «Молодые писатели России» Светлана Чураева.

Вот и еще один дебют, а точнее два. Но обо всем по порядку. В престижнейшем среди отечественных фантастов сборнике издательства «АСТ» (серия «Звездный лабиринт») «Фантастика 2002. Выпуск 3» был замечен наш Всеволод Глуховцев со своей повестью «Перевал Миллера». Разбирая творение земляка и коллеги, хочу отметить очень хороший слог – легкий, в меру цветистый, без ненужных излишеств и длиннот; прекрасно сохраненный, выдержанный темпоритм – сюжет развертывается именно с такой скоростью, которая больше всего подходит для остросюжетной новеллы. Внимание к «мелочам» предметного мира, равно как и прочие описательные моменты выдают в авторе состоявшегося мастера слова. Столь же поощрительно и умение интересно и правильно выстраивать диалоги. В одной из своих статей («Русский язык», № 2) В. Глуховцев писал, что, на его взгляд, украшают художественный текст три вещи – прямая речь персонажей, описания природы и наличие доброй порции юмора. Безусловно, автор четко следует своим предписаниям, ибо в его произведении с лихвой хватает и динамизма, и психологизма, и описательности, да и юмора тоже.

Но довольно о форме, перейдем к содержанию. Вещь эта – некий сплав фантастики, мистики и детектива. В гостиницу в заштатном городишке въезжают двое странных посетителей – серьезные, немногословные, с военной выправкой. Представляются исследователями атмосферного электричества, работающими по заданию военного ведомства. Интересует их определенное помещение, где они и поселяются. И тут начинаются непонятки. То молоко – свежее, только что купленное – скисло прямо в холодильнике буфета, то все зеркала в номере этажом ниже необычных постояльцев вдруг разом помутнели. Тут и швейцар по секрету рассказывает управляющему совсем уж жуткую историю о загадочном постояльце, появившемся пять лет назад в полночь, в страшную грозу. Постоялец, который оказался чернокнижником и к тому же скоропостижно помер в номере. В общем, интрига закручивается, закручивается и… Всё, конец фильма! Автор так ничего и не объясняет. Как же так? – негодует избалованный читатель, где же развязка, объяснение, раскрытие тайны?! А ее нет – точнее тайна присутствует, а разгадки нема. Что это: модный на Западе стилистический прием саспенс – обрыв, недосказанность? Или принципиальная позиция писателя Глуховцева – мол, думайте сами, гадайте сами?..

Поначалу чувствуешь себя обманутым: купил билет, а кина не будет. Потом, отложив книгу, задумываешься и понимаешь, что имеется в этом свой резон. Вся жизнь и есть тайна, загадка, Великая Энигма! Тем она и прекрасна. И стоит ли все разжевывать и подавать в таком виде, к тому же навязывая читателю свое авторское мнение? Во всяком случае, Глуховцеву присуща (и удается) недосказанность, некая ухмылка Сфинкса.

Теперь о следующем, двойном дебюте. Речь идет о романе В. Глуховцева и А. Самойлова «Бог сумерек», изданном в том же «АСТ» в рамках проекта «Ночной дозор». Эта вещь – поистине крепко сколоченный мистический боевик, умело сделанный в лучших традициях остросюжетного фантастического мэйнстрима. Типичный стиль «экшн» – жесткий, телеграфный, динамичный. Ничего лишнего, даже описания и отступления – всё ложится в высокоскоростной ритм «глагольной» формы. Детективный сюжет, мистическая подоплека, напряженность триллера и динамизм боевика – все органично вплетено в ткань повествования.

Каков же сюжет? В городе (по всем признакам описывается Уфа) существует известнейшее, наворочено-крутое охранное агентство с мрачным названием «Геката» (Геката у древних греков – богиня ночного мрака и колдовства). Эта всесильная контора пользуется огромной популярностью и авторитетом не только у клиентов, но и среди горожан. И никто не ведает, что глава «Гекаты», экс-кагэбэшник рвется к власти над потусторонними силами – этакий Алистер Кроули местного розлива. При этом, как водится, пренебрегая судьбой и жизнями окружающих. Но есть и на него достойная управа – в лице двоих драконоборцев: спецназовца и экстрасенса (впоследствии к ним примыкает психолог-парапсихолог). Что может быть круче, чем эта горючая смесь двух профи – одного в разведке, другого в ведовстве?!

Сюжет стремительно раскручивается и приводит героев сначала к цыганам, у которых они скрываются, затем к благообразному старичку-сторожу – хранителю неких оккультных реликвий. Одна из них – таинственная до жути «Книга тысячи времен» – настолько древняя, что дух захватывает. Не родились еще дедушки фараонов, а она уже была седой стариной. Здесь на ум приходят некоторые аллюзии с Г. Лавкрафтом и Р. Говардом (а также их последователями), упоминавших в своих произведениях о страшных сочинениях из дочеловеческих времен: «Некрономикон», «Безымянные культы», «Черная книга», «Книга Эйбона». Проклятые книги эти, содержащие запретное знание, известны каждому поклоннику черной мистики, хоррора и фэнтези. Весьма удачный ход у авторов «Бога сумерек»: обладатель «Книги…» способен проникнуть в иные миры, запредельные пространства и обрести там сверхъестественное могущество. Извечная мечта честолюбивых фанатиков и властолюбцев – стать сверхчеловеком и править Вселенной, то есть уподобиться, если не Богу, то его обезьяне – Сатане.

Выходит на сцену и «серый кардинал» – замдиректора детективного агентства «Гекаты». Вот он-то и есть истинный владелец «Книги…», ибо в одной из прошлых жизней был великим кудесником, тем самым легендарным Симоном Волхвом – антагонистом апостола Петра. Опять же здесь и намек на апокалипсического Зверя. Симон Маг – новозаветный дракон, предтеча Антихриста, долженствующий обольстить человечество и заставить его поклониться Князю Тьмы. Да только на любого дракона найдется свой рыцарь, готовый положить живот за други своя. В финале это и происходит. Здесь Всеволод Глуховцев изменил своему саспенсному предпочтению (вероятно не без влияния Андрея Самойлова) – концовка романа ясна и понятна, почти что хэппи-энд.

Единственное, что несколько портит общее впечатление – торопливая развязка. Можно было бы подержать читателя в еще большем напряжении… Встречаются местами и лексические огрехи. Но не будем придираться к мелочам – целостной картины они никак не портят. В заключение можно лишь сказать: ребята, почитайте, это по-настоящему круто!

Виктор Ханов
«Дух дышит, где хочет»

Кто сказал, что литература в России умирает? Это далеко не так! Литература ЖИВА – хоть в столице, хоть в провинции. Да, по густому и прекрасному лесу российской (дотоле – советской) словесности прошелся безжалостный топор дровосека – экономических реформ и социально-культурных потрясений девяностых годов ушедшего века. Многие деревья порублены, но стоят, гордо высятся в одиночестве вековые дубы и гиганты-тополя: союз писателей России и местные союзы, центральные «толстые» литературные журналы – «Наш современник», «Москва», «Дружба народов», «Новый мир», «Октябрь», «Знамя»… Многие издательства постепенно разворачиваются в сторону серьезной прозы и поэзии, сужая поток однодневной конъюнктурщины и одноразового бульварного чтива.

И самое главное, на месте вырубленных делянок растет новая, свежая, молодая поросль – яркие представители постсоветской, постперестроечной поэзии и прозы. Беллетристы, поэты, публицисты, критики, сценаристы – несть им числа! Прямые продолжатели великого дела духовно-культурной самореализации человечества, вносящие свой весомый вклад в ноосферу.

Да, литература жива, как жива она и цветет у нас, в Башкортостане. Но и тут имеются свои трудности и особенности. Не секрет, что нынче старейшее государственное издательство «Китап» просто не в состоянии обеспечить выход творчества многих авторов (в особенности, молодых и начинающих!) на арену книгоиздательской реализации. Единственный русскоязычный литературный журнал «Бельские просторы» да еще литературный вкладыш в республиканской газете «Истоки» также не способны решить вопрос с публикациями положительно – на всех просто места не хватает. В подобных условиях авторы вынуждены находить иные способы презентации своего творчества. И находят! Это – самиздат, то есть издание своих произведений небольшим тиражом и в мягком переплете – за свой счет.

В Уфе уже имеется опыт подобного подхода. Вышли в свет коллективные сборники: поэтический «Альманах УФ-ЛИ», литературно-критический «Уфимская литературная критика»; журнал приключений и фантастики «Универсум», первый выпуск альманаха фантастики «Фантасофия». Издавались и книги писателей: Э. Байкова, В. Богданова и С. Чураевой, В. Глуховцева, А. Леонидова, А. Ливич, Р. Шарипова, Р. Ягудина. И это замечательно!

А ныне, я с большой радостью хочу представить вам новый сборник «Слово» – совместное детище коллектива авторов и издательства «Слово». Прекрасное оформление – полноцветная глянцевая обложка, формат А-4, качественная бумага, превосходная печать – такому уровню исполнения могла бы позавидовать и периодика, и непериодические издания обеих столиц. Альманах этот замечателен еще и тем, что объединяет «под одной крышей» и поэтические и прозаические произведения малой литературной формы. Пестрым, а значит разнообразным и интересным, выглядит и состав авторов – наряду с известными, уже состоявшимися молодыми писателями из Уфы, представлены начинающие, а то и впервые пробующие перо любители русского художественного слова. Но, не смотря на эту пестроту, содержание альманаха по-настоящему увлекательно и достойно самого придирчивого читателя (здесь видна работа, проделанная редактором сборника Анной Ливич).

Остается лишь пожелать новому литературному «кораблю» большого и удачного плавания в океане словесности! Пусть экономические и социально-политические бури и шторма никак не отразятся на его устойчивости и непотопляемости, пусть его паруса поэзии будут всегда полны ветра вдохновения, а мачты прозы крепки стилем и авторской фантазией!

Виктор Ханов (Эдуард Байков)
«Искусство для мертвецов»

Согласно постулатам оргонной терапии одного из последователей З. Фрейда – В. Райха существует единая универсальная биоэнергия – оргон, присущая всем живым организмам (а я подозреваю, что она присутствует и в неживой материи – косном веществе). В человеке она течет по всему организму, биосистеме, вероятно, распространяясь по тонким энергетическим каналам (система Кенрак) – это витальная (жизненная) энергия ци (в представлениях китайской мистики) или прана (в ведическо-йоговской традиции). Затем она приобретает свойства полового притяжения, заряда, инстинкта, превращаясь в либидо (сексуальную энергию). Если же либидо по каким-либо причинам вытесняется, подавляется, т. е. стопорится его нормальное движение, ему не дают течь свободно (внутрипсихические блоки, заслоны, замки, комплексы, конфликты), то оно зацикливается, сворачивается и превращается в мортидо (энергию смерти, деструдо), т. е. меняет свойство положительное, позитивное, сексуально-жизненное, созидающее на свойство отрицательное, негативное, агрессивно-смертельное, деструктивное (разрушительное).

Либидо должно беспрепятственно течь по всему организму и, кроме того, наружу в виде приемлемой социальной деятельности, сублимированного творчества и, прежде всего, в сексуальной разрядке. Любовь, секс, инстинкт продолжения рода, созидательная творческая деятельность – основные проявления здорового либидо, направленного наружу (объект-либидо).

Исходя из учения одного из наиболее известных неофрейдистов – американского философа и психоаналитика Э. Фромма, можно вывести следующий тезис. Индивиды, у которых либидо свободно течет по всему организму и наружу, получая оргазмическую разрядку, называются биофилами, обладающими генитальным характером. Те же, у кого либидо застопорено, не получает разрядки, а превращено в мортидо (деструдо), направленное наружу и внутрь в гипертрофированных размерах, называются некрофилами, обладающими невротическим характером. Физис (биологическое и психофизическое развитие, духовно-материальная эволюция, инстинкт жизни, размножения и самосохранения) у первых нормален и здоров, у некрофилов же он искажен и болезнен. Типичные яркие представители некрофилов – социопаты, преступники, самоубийцы, наркоманы, алкоголики, диктаторы и тираны, палачи, сатанисты, маньяки и рок-музыканты.

Очень часто при зацикленном либидо, если индивид не позволяет (запрещает сознательно усилиями Эго не без влияния Супер-Эго) проявиться либидо-внутрь и мортидо-внутрь (нарциссическая и мазохистская тенденция), у него возникают спонтанные, неконтролируемые вспышки злобы и агрессии, деструктивные порывы, продиктованные фрустрацией и направленные против ситуаций, вещей и лиц, вызывающих эту фрустрацию, к которым он испытывает враждебные чувства, обиду и слепую ярость. После всплеска определенных эмоций (переживания агрессии) и манипуляций наступает разрядка, на время либидо, переродившееся в мортидо-наружу, успокаивается, но лишь до следующего раза. Если не происходит сублимация, то следующий приступ ярости наступит быстрее, чем при сублимированной деятельности. Сублимация же, хотя и отдаляет новый приступ (стремящийся к разрядке), но не устраняет саму проблему.

Когда либидо сдерживается (отсутствие регулярной половой жизни и, соответственно, полноценной, оргазмической разрядки), то и сублимация, по большей мере, превращается в искаженную, нездоровую – индивид скатывается в иррационализм и мистицизм, подверженный суевериям и предрассудкам, смакует жестокость, садизм, изуверство, преступления, насилие, извращения, разврат, страхи и ужасы, власть кошмаров. Типичный пример в области литературы и кинематографа: фильмы и романы «ужасов», мистические и криминальные триллеры, порнографические поделки, фэнтези, гангстерские боевики. В изобразительном искусстве: картины Иеронима Босха, Альбрехта Дюрера, Бориса Валледжо и Джулии Белл, а также Сальвадора Дали и прочих сюрреалистов. В музыке это, пожалуй, рок (всех направлений), техно и транс.

Кстати, яркие представители «литературы ужасов», т. е. некрофилы по своему творчеству, это – Стивен Кинг, Роберт Мак Каммон, Энн Райс, Дин Кунц, Уильям Питер Блетти, Айра Левин, Деннис Уитли, ее отцы и основатели – Роберт Говард и Говард Лавкрафт, а до них апологеты «готического романа» – Мери Шелли, Анна Радклиф, Чарлз Роберт Мэтьюрин, Мэтью Грегори Льюис, Шарль Мари Жорж Гюисманс. Сюда можно отнести и Франца Кафку, Амброза Бирса и Роберта Блоха. Вообще в мистической беллетристике можно условно выделить три основных направления. Остросюжетная мистика: мистические и мистико-психологические детективы и триллеры (Уильям Питер Блэтти, Уильям Хьортсберг, Деннис Уитли, Роберт Блох, Айра Левин, Дэвид Зельцер); мистические приключения (Райдер Генри Хаггард, Энн Райс). Эзотерическая мистика: оккультно-художественные произведения (Густав Мейринк, Ричард Бах). Литература «ужасов»: готический роман (Хорас Уолпол, Уильям Бекфорд, Анна Радклиф, Мэтью Грегори Льюис, Чарлз Роберт Мэтьюрин, Мэри Шелли); «черная» мистика (Амброз Бирс, Шарль Мари Жорж Гюисманс, Франц Кафка, Говард Лавкрафт, Роберт Говард); роман «ужасов» (Джон Полидори, Брэм Стокер, Стивен Кинг, Роберт Мак Каммон, Дин Кунц).

Пожалуй, не ошибусь, если отнесу таких классиков русской «серьезной» прозы, как Николай Васильевич Гоголь и Алексей Константинович Толстой, к авторам мистического направления. Разумеется, следует сразу же отметить, что исполненная на высоком художественном уровне, взятая из богатейших запасов народного фольклора, остросюжетная мистика их всемирно известных произведений является сокровищницей мировой литературы. И все же «черные», некрофильские тенденции присущи им тоже.

Очень мрачные, тяжелые произведения, оставляющие по прочтении неприятный осадок в душе – «Парфюмер» Патрика Зюскинда, «Коллекционер» Джона Фаулза и «Мизери» Стивена Кинга – во всех них повествуется о маньяках (как и в «Психозе» Роберта Блоха), позволяя заглянуть в их темную душу изуверов и безумцев. Налицо психическая патология, лежащая в основе их маний и толкающая их на кровавые преступления, имеющая в своей основе психосексуальные отклонения в детстве и отягощенность различными комплексами. Кто еще серьезно писал о маньяках? Пожалуй, Томас Харрис в своих триллерах «Молчание ягнят» и «Ганнибал», и Дин Кунц в «Шорохах». О мультиплетности (синдроме множественных персональностей) и связанных с нею серийных убийствах – новый роман Сидни Шелдона «Расколотые сны» («Поведай мне о своих грезах»). Мистическая подоплека серийных преступлений – в романе Уильяма Блетти «Легион». А уж, сколько фильмов на эту тему создал Голливуд – не счесть. Самые известные: «Семь», «Имитатор», «Первая сила», «Собиратель костей», сериал «Тысячелетие» и т. д.

Я полагаю, что все-таки, несмотря на свою художественную ценность, «литература ужасов» и мистические триллеры являются нездоровой, болезненной психической установкой и культурной ориентацией, обнаруживающей некрофильские тенденции, влечение к смерти (Танатосу), деструдо и принцип Нирваны (по Фрейду – состояние тотального покоя, растворения в небытии). Это противоречит жизни (Биосу), любви и здоровой сексуальности (Эросу), принципу Реальности (по Фрейду – состояние адекватного отражения окружающей реальности), либидо и оргону, стремлениям к созиданию, продолжению жизни и солидарности.

В связи с этим, переходя к частностям, хотелось бы остановиться подробнее на разборе отдельных произведений популярных во всем мире авторов. Речь идет о двух вышеуказанных романах, а именно – «Мизери» Стивена Кинга и, в особенности, «Коллекционере» Джона Фаулза. Основные чувства, возникающие по прочтении и того и другого – безысходность, отчаяние. Сюжеты обоих произведений в чем-то схожи. Но… Сразу оговорюсь, что это мое личное мнение, и все же я попытаюсь высказать его. Когда я прочитал «Мизери» Кинга, то был потрясен. Это было жутко и в какой-то степени даже противно, но вполне укладывалось в существующие представления о реальной жизни, потрясая воображение. «Коллекционер» же Фаулза на эмоциональном уровне вызывает сугубо негативную реакцию – неприятие и чувство омерзения, как к герою романа, так и к финальной развязке, да и к самому роману в целом и даже к автору. Это разные вещи – ужасаться, но, сопереживая, и просто чувствовать отвращение.

Кинг оставил своего героя в живых и, к тому же, победителем – вроде бы так и должно быть. Это более человечно. Пол Шелтон, превратившийся в калеку, получает сильнейший удар по жизни, по судьбе – вероятно, это необходимо для его внутренней духовной очистки (исходя из постулатов кармапсихологии – нового паранаучного направления, возникшего как синтез различных направлений глубинной психологии, эзотерической философии и традиционной религиозной этики). У Фаулза зло торжествует, остается безнаказанным (может, до поры, до времени?), скалясь в злобной ухмылке. Но не все так просто, здесь кроется некая высшая тайна.

Я думаю, что Джон Фаулз (впрочем, как и многие другие авторы) специально создал подобную фабулу, чисто по наитию – не сознательно, а неосознанно. Именно подсознание подсказало ему, что девушка – такая прекрасная, чистая, умная, справедливая – должна быть жестоко наказана судьбою, и даже погибнуть. Ибо она своей исключительно «земной» справедливостью и стремлением к самосовершенствованию нарушила Высшие духовные законы, которые так же объективны и реальны, как и законы физические. Она презирала и осуждала, обижалась и ненавидела. Она забывала о Боге, подменяя веру в Него высокими и светлыми идеалами, но позабыв, что Бог выше любых самых чистых идеалов и святынь. И все, что Он дает нам в виде радостей и горестей, подарков и наказаний – все это мы заслужили сами, своими поступками, речами и мыслями, своим отношением к миру, людям и к самим себе.

Вина ее (героини) превзошла вину маньяка, этого типичного некрофила и психосексуального урода, к которому она попала в лапы, и тогда осталось последнее, радикальное средство очистить душу – физические и моральные страдания и уход из жизни, для последующего очищения и возрождения. Вот с этой точки зрения роман Фаулза правдив и реален. Такова его глубинная суть с позиций кармапсихологии.

Переходя к теме психоаналитического содержания ведущих голливудских кинохитов, хотелось бы остановиться на некоторых, наиболее ярких как в отношении содержания, так и кассового успеха. Основополагающая тенденция такова: большое количество фильмов повествуют о личных драмах, случившихся в жизни главных героев, и драмы эти столь глубоко потрясли жизнь и устои души персонажей, что продолжать жизнь дальше им не оставалось смысла. Все они погибают.

Сразу же необходимо отметить, что все эти фильмы несут в себе мощный заряд некрофилии (тяги к смерти и саморазрушению) и деструктивности (стремления к разрушению и уничтожению других). Авторы – сценарист, режиссер, актер первого плана – словно бы задались целью явить миру, выплеснув наружу, свои внутрипсихические аффективные проявления, главным образом – суицидальные наклонности, причина которых в сокрытой ото всех (и от самих себя) глубоко в подсознании ненависти к самому себе (аутоагрессии) и, как результат проекции, ненависть к окружающему миру.

Здесь нет стремления к созиданию, только к разрушению; здесь нет любви к жизни и возрождению, только к смерти и растворению в нирване. А, если подобные позитивные импульсы (как проявление Эроса и либидо) и возникают, то очень скоро, в силу присущей героям изначально некрофильской природы, эти ростки жизни исчезают под давлением агрессивно-разрушительного начала. Смерть, небытие и распад личности – вот основные тенденции сюжетов данных кинопроизведений.

Особенно показателен в этом плане мистико-психологический триллер «Сердце ангела». Здесь нам со всей ясностью и реалистичностью (даже, несмотря на мистический подтекст фильма) показывают крайнюю степень диссоциации – расщепления личности, когда темная половина (отрицательная субличность) постепенно овладевает светлой стороной личности, (Тень поглощает Эго). В определенные промежутки времени разум частного детектива Гарри Энджела отключается, и тогда на поверхность выходит его «мистер Хайд» – убийца-маньяк, продавший душу дьяволу за земные блага – славу, богатство, удачу, секс. Ужасен и трагичен конец этого персонажа. Только сейчас психиатры и психотерапевты научились понимать всю тяжесть подобного психического заболевания – синдрома множественных персональностей, известного также как синдром мультиплетности.

В «Лице со шрамом» кубинский эмигрант Тони Монтана – честолюбивый молодой мужчина с непомерно раздутой гордыней и агрессивно-садистскими наклонностями – становится на жестокий и темный путь криминала, пройдя весь путь от рядового бандита до главаря мафиозного синдиката. Кипящие в его больной душе низменные страсти – жажда власти, стремление к наживе и успеху любой ценой, ярость оскорбленного и ревнивого самца – помогают ему подняться на самый верх преступной иерархии, а точнее, опуститься на самое дно своего грехопадения. Порочная и не осознаваемая им (подавленная) инцестуальная тяга к сестре вызывает вспышки неконтролируемого гнева и, в конце концов, прорывается в безумии – он в порыве ревности убивает своего лучшего друга, ставшего женихом его сестры. Исход героя только один – уничтожив все самое лучшее вокруг себя, погибнуть самому от мести своего собственного мира зла и ненависти. Гнев и тенденция к саморазрушению некрофила оборачиваются против него самого. Карающая десница настигает его, но это не высший Судья, а демон смерти.

Мне представляется, что именно за последние пятьдесят лет возрос уровень суицидальных наклонностей у людей. В их основе – не прекращающаяся годами депрессия, разрушающая изнутри психическое равновесие личности. Продиктовано это, прежде всего, огромным скачком в области производства, распространения информации и ее усвоения. Недаром современное общество футурологи и социологи называют постиндустриальным и информационным. Обилие фактов, информации, которую необходимо усвоить, дабы успешно существовать и развиваться в этом мире, а также резкое увеличение скорости поступления информации, течения самих жизненных (социальных, культурных, профессиональных) процессов – все это накладывает свой отпечаток на состояние душевного, а значит и физического здоровья людей. Все без исключения соматические заболевания имеют психические корни.

Таким образом, можно говорить о поголовном заболевании синдромом футурошока – страха перед будущим, перед обилием информации, опасения за свое благополучие. Человек вынужден все чаще прибегать к помощи своей Персоны (согласно учению швейцарского психолога и философа К.Г. Юнга, к одному из архетипов – личине), практически никогда не расставаясь с социальными масками, играя различные роли, чтобы успешно реализовывать свой личностный потенциал в обществе. Мы уже не можем, да и не умеем (отвыкли, разучились и просто боимся открыться), общаться с себе подобными без той личины, которую надеваем на себя, чтобы скрыть подлинные чувства и свое истинное Я. Это накладывает определенный отпечаток на всю психику, личность живет в постоянном напряжении, под гнетом социальных ролей и масок. Персона торжествует, Эго оттеснено куда-то в сумерки души, личность становится насквозь лицемерной и неискренней. Это противоречит самой человеческой сущности, личность вступает в конфликт с самой собой (глубинные субстанции личности, архетипы – Самость, Анима-Анимус, Тень – находятся на одном полюсе, на другом – Персона, раздутая до невозможности, а между ними – Я, ослабленное и потерявшее самое себя).

Не в силах справиться с Персоной, но и не желая мириться с таким положением дел, Я (Эго) пытается как-то компенсировать подобное искажение ценностей, человек ищет разрядку и находит – в различных транквилизаторах (наркотики, алкоголь, табак, кофе, чай), в чревоугодии, в азартных играх, в уходе в мир эскапизма (видео, телевизор, компьютер, мистика, ужасы, фантастика), в опасных увлечениях (экстремальный спорт) и травматических видах спорта (особенно в единоборствах), в различных хобби (как правило, совершенно бесцельных), во вступлении в различные оккультные общества и псевдорелигиозные секты. Многие просто деградируют до уровня преступников и люмпенов. Сюда же можно отнести и безудержный секс – нимфоманию и сатириаз, промискуитет, содомию (групповой секс) и различные половые девиации (гомосексуализм у обоих полов, садомазохизм) и перверсии (извращения).

Общий фон (социально-политический, культурный и даже криминальный), раскрепощение нравов, потеря многих морально-нравственных ориентиров, обилие безумной информации (телевидение, радио, реклама, Интернет, кинематограф, пресса, бульварная литература, музыка в стиле рок, техно, транс, хаус) – все это накладывает свой оттенок и на содержание шедевров в искусстве. Само искусство уже давно стало массовым, рыночно-конъюнктурным, «попсовым», служащим лишь интересам шоу-бизнеса. Немудрено, что из многих киношедевров прошедшего столетия подавляющее большинство пронизаны суицидально-деструктивным духом, мрачными настроениями, когда человек представляется покорной игрушкой слепых сил Бессознательного, куклой, не способной на свои собственные, осмысленные действия и решения. Пессимизм и неверие в справедливость, разочарование в самом себе и в окружающем мире, горькая скептическая усмешка обреченного героя – таков пафос этих фильмов, да и большинства произведений современной жанровой (коммерческой) литературы. Заставляют ли они человека задуматься – для чего он живет, что он оставит за собой и каким он предстанет однажды перед Высшим Судьей?