Текст книги "Следы"

Эдуард Дозорцев
Следы

© ПРОБЕЛ-2000, 2010

* * *

«Всё своё – с собою мы захватим,

Лишь следы свои оставим детям.»

Эдуард Оскарович родился и всю жизнь прожил в Москве, любил и знал ее. Он окончил Московский техникум «Госзнака» в 1950 г. и после этого проработал в типографии «Правда» около 20 лет, в цехе офсетной печати фотографом. Последние трудовые годы работал внештатным ретушером в издательствах МГУ, «Московский рабочий» и др. Был членом Союза художников-графиков СССР.

Свободное время путешествовал, охотился, рыбачил; очень любил природу средней полосы России; имел много друзей, любил своих детей, внуков и правнуков, которым и посвящается эта книжка.

Кто мы

Для многих в жизни есть искус

Бог – женщина, не так уж худо.

Но для кого-то бог – Иисус,

А для кого-то бог – Иуда.

Кого-то денежный мешок

Молиться на себя заставил,

А для кого-то бог есть Бог,

Который в жизни не лукавил.

Царит над миром враг добра —

Бог власти, и в палачьем платье

Бог дыбы рядом и кнута

И бог цепей, и бог распятий.

Их создает на личный вкус

Любой из нас, кто жив, покуда

И для кого-то бог – Иисус,

А для кого-то бог-Иуда.

Есть Подлость бог, и бог Обман,

И Жертвенность, и Правда – боги.

Есть бог, который вечно пьян,

Есть бог любви и бог дороги.

Мы этим молимся богам,

Мы любим их, свои творенья.

Они за нами по пятам

Повсюду бродят, наши тени.

Мечтают с нами в тишине,

На нас похожие, как братья.

В нас растворяются во сне,

В любви, в беседе, на распятье.

И прегрешений тяжкий груз

Снимают с нас без пересуда

И бог, по имени Иуда,

И бог, по имени Иисус.

* * *

Это – вскрики, это всплески

Рыбы радужной на леске,

Это – буйный водопад,

Не пускающий назад,

Это – реки и озёра,

Это – дивные узоры

На стекле в морозный день,

Словно душ пропавших тень,

Это – свет прикрытой лампы,

Шорох веток за окном,

Словно где-то музыканты

Нам играют о былом.

О несбывшемся кручина

В этой музыке звучит,

Этой музыки причина

Неизвестно, где лежит.

Шевелится что-то где-то,

Ноет, давит и болит.

Эта музыка-примета,

что душа ещё не спит,

Всё гуляет под горою

Иль у речки под мостом,

Ходит, бродит за мечтою

Точно в детстве босиком

И сквозь памяти туманы

Вдруг потянется назад,

Но в покинутые страны

Не пускает водопад.

Плещет, струи завивая

Меж окатанных камней

и бежит, куда – не зная,

С каждым годом всё быстрей…

* * *

Когда, в объятья падая,

точно в сон впадая,

Сама того не ведая,

Бог знает, как страдая,

Несешься прямо в небо

С закрытыми глазами,

Сама того не ведая,

набухла вся слезами.

И ненависть, и ненависть —

Ах, сладкая отрава,

Она в обнимку с ревностью,

Что за причуда, право?

зачем любовь и нежность

Забились по углам.

не лёгок труд Надежде

Отыскивать их там,

не лёгок труд оттаивать

Сушить, отогревать

И, в суть вещей вникая,

Судьбу свою решать.

Когда утихнут песни

В прохладе долгих зим,

Мы посмеёмся вместе

и вместе погрустим.

* * *

Я к тебе приходил,

Как ребёнок прижаться,

Позабыть про пути,

где гуляют святые

Ах, как сладко любить,

Ах, как просто казаться

молодым и счастливым

в эти дни золотые.

Но холодные ветры, но долгая осень.

только скрип за окном от надломленной ветки,

Да молчанье в ответ на простые вопросы,

да вопросы, которые тоже – ответы.

И заходится сердце, и ночами не спится,

И душа улетает по лунной дороге,

улетает в тиши, точно синяя птица,

Растворяясь в сияньи печально и строго.

Подойти бы к тебе,

как ребенок, прижаться,

Позабыть про пути,

где гуляют святые…

Но, так трудно любить,

и так трудно казаться

Молодым и счастливым,

как в годы былые.

* * *

Последний укатил вагон.

не важно, синий иль зелёный.

Не важен цвет того вагона,

А важно – опустел перрон.

Ушли носильщики, катя

Перед собой свои тележки

И расставаний суетня

Распалась сразу, без задержки,

Умолк колёсный перестук,

Уж не слыхать, как рельсы стонут,

И города привычный звук

Возник над тишиной перрона.

Всё стало будничным. Пора

домой идти, в метро толкаться,

Заснуть спокойно до утра

и ни о чём не волноваться.

Но, сам не знаю, почему,

Вослед ушедшему вагону

смотрю сквозь изморось и тьму

и не могу уйти с перрона.

Как будто нить оборвалась,

вдруг стало всё вокруг угрюмым,

И липкая перрона грязь,

и ночь, и изморось, и думы.

Следы

Затрещали барабаны утром рано,

Затрещали барабаны по тревоге,

Затрещали барабаны по тревоге

И открылись перед нами все дороги.

А идут дороги эти через горы,

А идут они сквозь океаны

И ведут они упрямо и не скоро

В неизвестные, загадочные страны.

Мы бредём по тем дорогам маясь,

Мы спешим по тем дорогам всё в надежде,

мы идём по тем дорогам – мы не знаем,

Что придём в конце туда, где были прежде.

Мы придём в конце туда, где были прежде

Но друзей, увидев, не узнаем.

где ж вы, наши молодость и нежность!

Вам, казалось, нет конца и края.

А вокруг – иное поколенье

И иные молодость и нежность,

И иные чаянья, сомненья

Лишь дороги пыльные – как прежде.

Ну а мы, как ветер в час заката,

Растворимся в тьме тысячелетий.

всё своё – с собою мы захватим,

Лишь следы свои оставим детям.

* * *

Я хотел бы уехать туда, где лазурное море,

Где о рифы волну разбивает кипящий прибой.

Я б уехать хотел, раствориться в безбрежном просторе,

Но ушел без меня мой экспресс голубой.

Я хотел бы уехать туда, где бездонное небо,

Где лишь сосны шумят, отражаясь в озёрной тиши.

Я б уехать хотел, только поезд умчался, как не был,

Не дождаться меня той зелёной глуши.

Я хотел бы уехать туда, где высокие горы,

Ледяные вершины вонзились в туманную высь.

Только поезд ушел, и навеки замкнулись просторы,

машинисту не крикнешь – погоди, воротись…

Нас не ждут поезда, и однажды уходят навеки.

Только красный сигнал исчезает в гудящей дали.

Подметает перрон расставаний пронзительный ветер

И, качаясь прощально, зябко светят сквозь тьму фонари.

Ты не знаешь, когда, от какого перрона

Отбывает состав, чтоб оставить тебя навсегда.

В перестуке колёс уходящего к счастью вагона

слышно лишь никогда, никогда, никогда.

* * *

Где-то светит солнце, где-то плещет море.

белой пеной робко на берег ползет,

Между облаками – голубое донце…

Словно, где-то нежно в палевом просторе

Ветер над волнами ласково поёт.

Где-то над морями, маяком зовущим

Южный крест мерцает в тёмной вышине,

Заунывный ветер стонет над волнами,

задевает мачты, грохотом ревущим

Заглушает думы о родной стране.

Где-то пальмы тихо шелестят ветвями,

В розовом атолле волн струится рать,

Белые буруны разбивая лихо,

голубое море бьётся меж камнями,

На песок взберётся и уйдёт опять.

Где же эти страны, страны голубые,

Пальмы на атоллах шелестят листвой…

просто это – детства сладкие обманы

Душу мне тревожат

зимнею порой.

* * *

Не удивляйтесь, а как иначе?

Вы мне сказали, я – не заплачу.

ну, здесь вы правы – я пожалею,

Но не повисну у вас на шее,

и, задыхаясь от горькой муки,

Не протяну к вам с мольбою руки.

Скажу – спасибо за всё, что было,

За всё, что было, да время смыло.

Уйду спокойно в начало ночи

Не притворяясь, что счастлив очень,

Не притворяясь, что не теряю

Махну рукою, в толпе растаю.

* * *

Сиял хрусталь на скатерти крахмальной

И в вазах розы нежные цвели,

Но было пусто и печально:

Друзья мои на праздник не пришли.

* * *

Игла вонзилась и дрожит неощутимо тихо

И всё строчит и всё строчит затейница-портниха.

Как по канве, по сердцу шьёт

То золотым, то чёрным,

Всё усмехается, поёт,

Любуясь швом узорным.

Разглаживает узелки

Прикосновеньем нежным,

Чуть ощутимы ноготки,

а голос – безмятежен.

Дрожит и день, и ночь игла, пронзая сердце болью

И не понять, та боль сладка, иль просто очень больно

И всё мурлыкает – поёт

Проказница-портниха:

Терпи, дружок, любовь пройдёт

И сердцу станет тихо.

* * *

Когда ко мне ночной порою

придёт печаль,

Когда всего, что за спиною,

уже не жаль,

Когда звезда на небосклоне

Так далека

И словно колокол прозвонит

Издалека,

Тогда, и не минутой позже

откликнись вновь,

приди, когда всего дороже

твоя любовь.

Зароюсь в нежные колени

Горячим лбом

И сгинут сумрачные тени,

Как совы днём.

Вмиг остановится мгновенье,

Душа замрёт,

И одиночества смятенье

Как боль уйдёт.

* * *

Оставь, проказница – любовь

свои проказы.

озорничать берёшься вновь —

игривы фразы.

Не понимаешь, отчего

так тяжки муки,

Когда глядят в твоё окно,

окно разлуки.

Не понимаешь, от чего

так долги ночи

И сердцу больно до того,

что нету мочи.

На эти тёплые цветы,

как в дни былые,

Не упадём ни я, ни ты

от слёз немые,

По пояс мокрые от рос,

лесной тропою

Не убежим в жилище грёз —

в своё былое.

Оставь, проказница-любовь

свои причуды:

минует время, стынет кровь…

Не будет чуда!

* * *

Замирает земля,

но весною проснётся,

Из-под снега листвою

пожухлой проглянет.

Точно кровь побуревшая

в землю прольётся

и травой обернётся,

и деревьями станет.

* * *

У грусти есть особые дороги:

воспоминаний милые пороги,

Морщинки милой,

быстрый рост детей,

Да ночь, разъединившая друзей.

* * *

Метёт колючая метель и ветер бьётся в трубах,

А наша встреча, как апрель, уходит в никуда;

Но мы, и прежде, и теперь – не можем друг без друга

Но мы с тобой, но мы с тобой, как прежде – навсегда.

Что толку вспоминать о том, как это с нами было.

Прошли мятежные года, как прокатился гром!

Не будем сетовать на то, что сердце чуть остыло:

Ведь мы с тобой, ведь мы с тобой

На всей Земле – вдвоём!

Что будет с нами и когда – придёт само собою.

Привычны радость и печаль, жизнь не прожить без них,

Ведь то, что было на Земле, всё было – нам с тобою!

А то, что будет впереди – разделим на двоих!

* * *

Как листья шелестят в ночном саду,

мне шепчет память про мою беду.

Она напоминает о былом,

Как солнца блики в роще над ручьём.

Перемешались радость и печаль,

Как дождь и пыль, как вьюга и февраль

И я шепчу: держись, держись.

Ведь это всё любовь, а значит – жизнь.

Эпитафия

Любите нас, покуда мы живём,

Покуда мы упрямы и смешливы,

Покуда мы грустим и слёзы льём:

Покуда мы не умерли, а живы.

Покуда и смеёмся и поём,

Грешим помалу, глупости болтаем,

Любите нас, покуда мы живём,

Любите нас, покуда мы страдаем.

А после – не останется следа

Ни теплоты, ни голоса, ни звука;

Исчезнет с нами наша суета,

Любовь и боль, и, даже, скука.

И что нам шум речей надгробных,

И слёз оплакиванья соль!

Любите нас и злых, и добрых

Пока есть жизнь, пока есть боль.

* * *

Я в лес вхожу, как входят в дом,

осилив трудную дорогу,

С друзьями сидя за столом,

Оттаивая понемногу.

И вот – костёр и котелок

И чай, которого нет круче,

И друг, которого нет лучше

Уселся плотно на пенёк.

Сидим, прихлёбывая чай,

Шумит ручей – и слов не слышно;

Как – будто встреча – невзначай:

Ну, повезло, что так всё вышло:

Костёр, и дым, и котелок,

И чай, которого нет круче,

И друг, которого нет лучше,

и – славный выдался денёк!

Ствол ёлки, тонущий в дыму,

Трилистник заячьей капусты —

Всё в радость сердцу и уму

И для души – ничто не пусто:

Ни дым костра, ни котелок,

Ни чай, которого нет круче,

Ни друг, которого нет лучше

И каждый выстрел – тоже впрок!

А позади, как тяжкий груз,

Свалившийся, как в пропасть, камень,

Не то-вражда, не то – союз,

Чего не рассказать словами.

А здесь – костёр и котелок,

И чай, которого нет круче,

И друг, которого нет лучше.

А мир сует – он так далёк!

Я в лес вхожу, как входят в дом,

Осилив трудную дорогу,

С друзьями сидя за столом,

Оттаивая понемногу…

* * *

Гори, свеча, гори, не угасай!

Погаснешь – темнота наступит,

Как – будто, кто на горло мне наступит.

Гори, свеча, гори не угасай!

Не погаси, не надо так – сплеча,

Не погаси, не говори ни слова.

Во имя Рождества Христова – не погаси.

Не угасай, Свеча!

Пусть будет всё: забот – невпроворот,

пусть старость, смерть, судьбы переворот.

Пусть будет всё, лишь ты не уходи —

НЕ погаси, Свечу не погаси.

Я наг и бос, я пред тобой стою;

Душа моя распахнута до дна —

Гляди в неё, ты видишь – ты одна.

Не погаси, не погаси свечу.

Я вижу – тает воск, огонь – коптит,

Я вижу всё и я на всё согласен:

Да, мал огонь, да, смысл его мне ясен:

Он – вздрогнет, оторвется и – взлетит!

Но, всё ж – гори, свеча, гори, не угасай.

Погаснешь – темнота наступит,

Как будто, кто на горло мне наступит!

Гори, Свеча, Свеча, – не угасай.

* * *

Когда, ко мне идёшь и строго,

И недоверчиво глядишь,

Ах, далека твоя дорога:

Не позовёшь – не докричишь.

Когда ж отброшены сомненья,

Хоть далеки твои пути,

Со мною рядом в то ж мгновенье

Из дали возникаешь ты.

Когда в себя уходишь взглядом,

То, как бы близко ни был я,

Тебя со мною нету рядом

И, словно вымерзла земля.

Когда ты далеко отсюда,

среди друзей, среди родных,

Меня лишь вспомни – рядом буду

У глаз твоих, у ног твоих!

* * *

Он много песен грустных сочинил,

Печаль свою раздаривая смело.

А между тем, прекрасно ел и пил,

И женщин он любил умело.

И в грустных песнях грешная душа

Казалась очень хороша!

* * *

Ты – щедрый подарок лукавой судьбы:

Упрямый и странный

Ребёнок, созданье пустой суеты,

Пустой и обманной.

Ребёнок, уставший в бесплодном пути

На поисках счастья,

Которого нам никогда не найти.

Хотя бы – участье.

Хотя бы – мгновенье тепла и любви

И близости взгляда,

И мирной беседы в преддверье зари.

А больше – не надо.

Не надо ни клятв, что звучат на века,

Но скоро обманут,

Не надо молений, они никогда

Любовью не станут,

Не надо мечтать о счастливой судьбе,

Кто знает, что станет

За этим порогом и в той темноте —

Что там нас обманет…

Всё дальше и уходит тот час,

Уходит в былое,

И шепот, и блеск очарованных глаз.

Но память – с тобою.

* * *

Ах, ты моя лапушка,

Ты – моя удача,

Ты мне очень трудную

Задаёшь задачу:

Мне не быть самим собой —

легче помереть.

Ну, не злись – ведь я с тобой,

Остальное – бредь!

Сколько нами прожито,

Сколько пережито.

Ничего не пропито —

В сердце всё зарыто.

Укоризною меня

Не кори, не мучай.

Наше главное – у нас

Остальное – случай.

Ах, ты – моя ладушка

Ты – моя зазноба,

Виноваты мы с тобой,

Ты подумай – оба!

Но, былое – отпадёт

Новое – состарится.

Всё на землю упадёт

И в земле останется!

* * *

А что это значит, а что это значит,

Когда о тебе постоянно судачат?

Друзья, словно недруги, жаждут признаний,

Тебя уличая в малейшем изъяне:

Пошёл – не туда, а пришёл – не оттуда.

Ну как обойдёшься без их пересуда,

Без их прозорливых и опытных взоров,

Без их добродетельно-мудрых укоров!

Ну, для чего вам – куда и откуда?

Лишь не было б там другу вашему худо,

Лишь не было б там одиноко и больно,

И горькой печали, и крика: довольно!

Ну, кто там судачит, ну кто там судачит

И что эта хмурая суетность значит?

Я буду ходить и – туда, и – оттуда.

Но, почему вам от этого худо?!

* * *

Я не умру, как умирают в старости,

Умру, как умирают от усталости,

А умирают так, когда

Любимая уходит навсегда:

Душа замкнется, и померкнет взгляд,

И прекратятся дождь, и листопад,

И снег, и ветер, солнце и рассвет,

Когда уйдёшь, промолвив тихо – нет.

И это нет мне будет означать,

Что нет тебя и нет тебя встречать

Работать – нет, нет думать, говорить,

Нет жить и ждать, и нет тебя любить!

И я – умру, как умирают в старости:

В болезнях и тоске, в такой усталости,

Которая бывает лишь когда,

Любимая уходит навсегда.

* * *

Судьба нас сводит и разводит,

Как нерешительный слепец.

А, может быть, её заботит

начало лишь, а не конец.

А, может, кто – то, в дальних далях,

В сияньи неземных высот

От скуки, просто так, играя

Бросает кости – чёт-нечёт?

Всё может быть. Но, мнится мне,

Что дело не в судьбе, не в Боге.

Свои пути, свои дороги

Мы сами ищем в темноте,

Предпочитая суете

Любви высокие тревоги!

* * *

Судьбу вопрошаю: Когда же, когда же?

Судьба обещает: однажды, однажды.

Шагаю по жизни – свершенья не вижу,

Но верю, ах верю – удача всё ближе!

Иду и иду, уж прошёл полдороги

Причёска седеет, избиты уж ноги.

Опять вопрошаю: когда же, когда же?

Судьба обещает: Однажды, Однажды!

Лежу под ракитой и холм надо мною,

И небо сияет, слепит синевою.

Ах, Небо! тебе моё сердце молилось!

Вдруг, слышу, однажды: Вот видишь, – Свершилось!

Беломорская кукушка

Кукушка, кукушка, о чём ты кукуешь с утра?

На синие склоны прохлада ночная легла,

И Белое море шумит и шумит под скалой.

Кукушка, кукушка, ты тайну свою мне открой!

За темным проливом уныло кричат гагуны

И крик их сплетается с шорохом сонной волны,

И чайки, как хлопья, кружат и кружат над водой.

Кукушка, кукушка, ты тайну свою мне открой!

Задумчивы лица людей, что сидят у костра —

Им море, как видно, заснуть не даёт до утра,

На мокрые камни лениво вползает прибой…

Кукушка, кукушка, ты тайну свою мне открой!

А может без тайны не сможет прожить человек?

Кукушка, кукушка, зачем же отсчитывать век,

Зачем же пророчить всю ночь – от зари до зари?

Кукушка, кукушка, ты тайну свою сохрани!

Ну что вы, родные, – Кукушка кукует в ответ,

Я радуюсь солнцу, молюсь на весенний рассвет.

А тайну мою вы узнаете сами, в свой час,

Узнаете сами, когда улечу я от вас.

* * *

Не спрашивай меня ты отчего

Я вспомнил, вдруг, ушедшее давно.

Истаял снег и пробежал ручей,

Оставив след в овраге, меж камней.

След встреч, и расставаний, и обид,

Как рытвина в душе моей лежит.

Ушли навеки наши вечера

Но – помнятся, как будто – всё вчера

Простишь ли ты, что я на склоне дней

Тоскую о минувшем всё сильней,

Звучит всё чище нежный голос твой,

Зовёт меня, но я давно другой.

Усталый путник, в ночи стылой мгле

Я – сказку сочиняю о тепле.

* * *

Любовь запретного не знает,

Она не ведает стыда:

Ведь в пламени её сгорают

все предрассудки без следа.

И я – сгорю и, дотлевая,

ведь лучше тлеть, чем просто гнить,

Шепну тебе, моя родная,

Как счастлив был тебя любить!

И, опираясь на рассудок,

Не плачь, припомнив иногда,

Что был на свете предрассудок,

В любви сгоревший без следа!

* * *

И не забыть, не переделать,

Ошибок прошлых не замять.

Одно лишь остаётся сделать:

Простить былое и понять.

* * *

Я – Идолов в душе моей воздвиг.

В беседах с ними изощрял язык.

В минуту трудную и час ночной

Я чувствовал: Они – со мной.

То было в юности, то было вдалеке,

Средь мелких бед и жизни налегке,

Среди не знающих обид друзей,

Среди не понятых обманов и смертей.

И вот теперь я выстроил их в ряд,

Они на солнце лаком не блестят

И облетела с вещих глаз эмаль…

Вы, милые, мне вас, как будто жаль?

Любовь и Верность, Дружба и Мечта

Скажите мне, как прежде, слово Да!

Но, старые молчат и мне в ответ

Качают головами, словно – Нет.

Прошла весна и кончилась любовь,

И дружба заблудилась где – то – вновь,

И верность подлостью забита до конца,

И нет счастливого и милого слепца.

Но кланяюсь, как вас благодарить,

Что вы позволили мне верить и любить,

Надеяться и ждать и мне в ответ

Вы, до сих пор не говорили – нет!

* * *

Захочу напомнить о себе —

Наберу твой номер.

Просто знай: я помню о тебе,

Я – не помер!

* * *

Я к вам пришел, зачем – не знаю сам.

И вот стою в смятеньи перед Вами,

И удивляюсь прожитым годам,

И – соглашаюсь с этими годами.

Гляжу на Вас, на вашу седину,

На благородство грустное морщинок,

В них – все печали ваши на виду,

Они, как счастье, – все из половинок.

С улыбкой вы глядите на меня,

Как видно, я – не тот, что был когда-то,

Стою пред вами в ярком свете дня,

Стою в преддверьи моего заката.

Как некогда, Вы руку дали мне,

Склоняюсь к ней в почтеньи и тревоге.

Я благодарен этой седине

И памяти, и сердцу, и дороге!

* * *

Под напевы Окуджавы,

Под колбаску, да сырок

Веселились мы на славу.

Да тому уж минул срок.

При заботливом участье

Наших ласковых подруг,

Мы испытывали счастье,

Да оно ушло из рук.

Отшумели перекаты,

Отгудели поезда,

Поседели все ребята,

Затерялись – кто – куда!

Уж одни – не в нашем мире,

А другие – где-то там.

Словно ты в пустой квартире:

Тени бродят по углам.

Вот и кончились забавы,

Не сыскать путей назад.

Постаревший Окуджава

Напевает про Арбат,

Напевает про надежды,

Напевает про любовь,

Да из вытертой одежды

Не скроить и рукавов.

Тот пиджак – давно изношен,

Тот портной – в раю давно,

И любови сладкой ношу

Вспоминаешь, как кино.

Перекаты, перекаты,

Самолёты, поезда,

Всё торопимся, куда-то,

По дороге в никуда.

* * *

Как видно, перестал я быть святым,

На тёмный лик не молитесь вы больше,

Не внемлете пророчествам моим —

Вам горькой правды вымысел дороже.

Что делать?!

И судьба богов —

Быть свергнутыми с пьедестала:

Им для защиты не хватает слов

И от неверия душа у них устала.

Они лежат, погребены в пыли,

Расколотые вдребезги ударом,

Возникшие когда-то из земли,

И в землю возвращённые не даром.

Кто видит, что душа у них горит

И им сквозь тьму грядущее мерцает?

Не тот пророк, кто правду предвещает,

Но тот пророк, кто сказки говорит!

Не даром перестал я быть святым,

На тёмный лик не молитесь вы больше,

Не внемлите пророчествам моим:

Вам горькой правды сладкий сон дороже!

* * *

Любовь, как смерть: удар – неотразим!

Моли о помощи, но нет тебе ответа.

Ну что, – уже не видишь света?

Отныне ты себе – не господин.

Уйди, усни, но всё покоя нет!

Скитайся в городах и весях,

Иль делай вид, что ты спокоен, весел.

Напрасно всё – и в том любви секрет!

Хоть сердце вырви, растопчи, как тварь,

Твоей душе, кривящейся от боли,

Покоя нет и уж не будет боле,

И нет весны, и круглый год – январь!

* * *

Я убежал из долгой суеты,

Что жизнью называют по ошибке,

От ревности натянутой улыбки,

От лицемерия и глупой пустоты.

Каких красот полна моя земля!

В сияньи лунном зыбятся туманы,

За дальним лесом – голубые страны,

И дышат мёдом дивные поля;

Блистают реки зыби чешуёй,

Краснеют сосны над речным обрывом

И мир мне кажется таким счастливым,

И мудр, и светел мне его покой!

Нет, не смирился я в своей тиши,

Мне жизнь подарена, я верю, не напрасно,

Я к людям отношусь пристрастно —

Я верю в красоту людской души.

Когда в глазах я замечаю смех,

Я улыбаюсь им: живите,

целуйтесь, плачьте, радуйтесь, грешите!

Пусть вам в любви сопутствует успех.

* * *

Эти встречи, расставанья,

Разговоры ни о чём,

Не созревшие признанья —

Всё осталось за плечом.

Господи, как хорошо-то

Отряхнуться от разлук

И не думать по субботам

Кто приходит: враг иль друг?

Не смеётся нервным смехом

Развесёлая жена

И заштопана прореха,

Чуть виднеется она.

Хорошо на сердце стало.

Вот твой дом!

А за окном, что-то нервное осталось.

Даже верится с трудом.

* * *

Кто-то старится и вот – кто-то умирает.

Кто-то кругленький живот бережёт в трамвае.

Всё едино – цепь – одна, без узлов и спаек

Поднимает нас со дна и на дно спускает

С каждым годом всё сильней

Громыхают звенья,

Для кого-то жизнь-злодей,

А кому – везенье.

Не спеши крутиться, круг,

Придержи, хоть малость:

Забывается не вдруг,

Как всё начиналось!

Дай забыть про времена

Золотые эти,

Приковавшие меня

К жизни на планете.

Вот забуду про печаль,

Про любовь и нежность,

И тогда уже не жаль

Кануть в неизбежность.

Улыбайтесь все вокруг

Весело и смело!

Ну-ка, дети, дети – в круг!

И – быстрей за дело!

Полагайтесь посмелей

На своё везение:

Ведь для кого-то смерть – злодей,

А кому – спасение!

* * *

Какие старые печали

Нас на дорогах повстречали,

Какие милые, смешные —

В потоках разливанных слёз.

Они стенали и рыдали,

Чем наших предков повторяли,

Смешные беды и печали

Под миром равнодушных звёзд.

Какие радостные слёзы,

Мечты, свершения, и грёзы,

Какие милые, смешные

Заботы вечной суеты!

Они смеялись и ласкали,

Чем наших предков повторяли

И дни печали забывали

Под миром вечной темноты.

Аркаше

Дорога в никуда вела.

То прямо шла, а то – петляла;

И путнику всё было мало

Простора, света и тепла.

Мелькали города и сёла,

Мелькали реки и поля —

Всё так же путник был весёлым,

Была зелёною земля.

Спустилось медленно светило,

Ухабы резче обнажив;

Стемнело, лишь заря светилась

Над серебристой кромкой нив,

Река под кручею журчала

И пахло скошенной травой,

И всё в природе предвещало

Забвенья горестный покой.

Сгустилась ночь и он, усталый,

Прилёг, где сталось, и тогда

Вздохнуло всё – и тихо стало:

Пришла дорога в никуда.

А ночь бежала и бежала,

Мерцал туманно млечный путь,

Звезда мелькнула и пропала.

С дороги этой – не свернуть…

* * *

Хороши ли эти песни,

Чёрт их знает – разберёт.

Хорошо, когда мы вместе,

Ни болячек, ни забот;

Хороши воспоминанья,

В них ни горя, ни потерь,

Молодые девки, парни

(Поседевшие теперь).

Хороши леса, озера,

Молодые голоса,

Что поют нестройным хором

Про любови чудеса.

Хороши – в лесу малина,

На болоте – глухари,

Муравейник под осиной,

В небе – отблески зари,

Хороши дожди и стужа.

Но, когда за пятьдесят —

Телевизор, легкий ужин

За окошком снегопад,

Грелка тёплая в постели,

Книжка с загнутым углом…

Тут и стукнет: Что на деле

Лучше всех – родимый дом.

* * *

То не дружба была, а торговля,

И не чувство, а просто обман,

И не братство, – всего лишь застолье,

Не беседа, а пьяный туман,

И не женщины были, а куклы,

А на стол подавали – жратву,

И растянуты в вечность минуты,

Чтоб в душе затопить пустоту

И за каждой из этих печалей

Откровенных и мрачных слегка,

Расцветали волшебные дали

Точно сон, как мираж, как мечта.

За столом тосковали о дружбе

И о чувстве, что смерти сильней,

И о братстве, которому нужны

Только верные души друзей.

И в парении том полупьяном

Было много поклонов земле,

Было много речей покаянных,

Только каждый судил по себе.

И не дружба была, а торговля,

И не чувство, а просто обман,

И не братство – всего лишь застолье,

Не беседа, а пьяный туман!

* * *

Но как бы мы жили,

Коль не было б встреч,

Высоких волнений,

Тоски расставаний,

Погашенных свеч,

Мгновенных прозрений.

* * *

Я славы не ищу, она мне не нужна,

Ни крики – бис, ни плеск аплодисментов.

Ищу я вечной правды семена

И мне они дороже комплиментов.

Сомненьями и дружбой дорожу,

Ценю любовь и верность выше славы,

В безмерность суеты с печалью я гляжу

И ненавижу сонм лукавых.

Исходит жизнь моя, уж видится конец,

Но я вперёд гляжу без сожаленья.

Иду туда, как в суд идёт истец,

Что в правду верит без сомненья.

* * *

Стали поля голубыми, тёплою стала земля,

Грешники стали святыми, стали святыми друзья.

Стали осенними ночи, ветер в овраге затих

И возвращаться не хочет старый, безоблачный стих.

С грустью гляжу на дорогу, что пролегла на закат.

Солнце, уймись хоть немного, не затуманивай взгляд!

Длинными сделались тени, стала роса ледяной,

Но, преклоняю колени,

Жизнь, пред твоею красой!

* * *

Ах, посмотрите на меня!

Не видите вы разве:

Кругом колышется земля

И падает всё наземь!?

Но вы не внемлете: для вас

Моих не существует глаз.

Колышется планета,

А вам плевать на это.

Ах, посмотрите на меня!

Вы шепчете в тревоге —

Кругом колышется земля,

Меня не держат ноги!

Но он не внемлет. Для него

Вы умерли давным-давно.

А за окошком лето,

Ему важнее – это.

Вот так и бродим, как в бреду,

Не зная, почему же

Ни я вам, и не вы ему,

Увы, совсем не нужны.

Чужие страсти нам смешны,

Чужие слёзы не нужны.

Колышется планета —

Нам безразлично это!

И даже, так: на склоне дней,

Презрев благоразумье,

Оно бушует всё сильней,

Святое то безумье.

И вот опять, и вот опять

Не подарить и не принять.

Колышется планета

И – бесконечно это!

Эта ночь!

Ах, ты, ночь,

Протянулась над нами без времени,

Без конца и без края над грешною нашей землёй

И над каждым из нас разрешаешься, ночь, ты от бремени,

Где тоской и слезами, где подлостью, где суетой.

Эта ночь, ах ты ночь!

Над землёй распростерлась ты саваном.

Сколько мудрых могил зарастают в угоду тебе!

Только изредка видно, как звёзды сгорают и падают,

Только волки поют, поклоняясь твоей темноте.

Эта ночь, ах ты ночь!

Ты своею не хвастаешь славою,

Ты прикинулась доброй к тем, кто «праведно» спит по ночам,

Кто не знал, кто забыл, кто не видит,

Что звёзды всё падают и, пытаясь светить,

Вмиг сгорают на радость волкам.

Эта ночь, что мне ночь,

Если утром кончается серая.

Волчий вой захлебнётся потоками алой зори

И на омут печальный волнами, как лебеди, белыми,

Ляжет светлый туман, травы свежей росой напоив.

* * *

Мне не известны правила сложенья

Стихов – известны правила души:

Любви, печали, сожаленья;

Я так пишу, как шепчут камыши:

По разному под ветром, иль дождём,

В затишьи знойном – точно в исступленьи,

Не зная правил своего движенья,

Шуршат, качаясь, шепчут о своём!

Окно

Мне мил, конечно, дом родной

И гвалт соседей за стеной,

Леса, поля, озёра,

За полночь разговоры.

Но, только где-то, в тишине,

Мелькают тени на окне

И тёплый свет струится,

И мне никак не спится.

Я мыслям праведным молюсь,

Друзей люблю, войны боюсь

И знаю, кто в зените

Летает по орбите.

Но, только где-то, в тишине,

Мелькают тени на окне,

И тёплый свет струится,

И мне никак не спится.

Переменился мир давно,

Всё так же светит лишь окно,

(Таинственные тени

Вершат своё движенье)

Упрямо светит в темноте,

Не поддаваясь суете,

И тёплый свет струится,

И мне никак не спится!

* * *

Принц на дудочке играл,

Королевство проморгал.

Помер принц, его зарыли,

Погрустили и забыли.

Только, вроде, через год

Снова дудочка поёт —

Звук в унылом небе тает —

Принц на дудочке играет,

Снова милую зовёт.

Снова милую зовёт.

Снова милую зовёт…

Сколько можно, ИДИОТ!?

* * *

Ты налей мне, дорогая, рюмку доверху,

Что с того, что мы не знаем, как потом?

Сколько каждому дано нам в жизни пороху,

Ровно столько мы его сожжём!

Ты налей мне, дорогая, рюмку доверху,

Ну-ка, выпьем за прошедшие деньки,

Как когда-то мы давали жизни шороху…

Срублен лес, торчат одни пеньки.

Ты налей мне, дорогая, захмелевшему,

Кто же пара, коль не мы с тобой?

Может повезет: порою вешнею

Мы растаем дымом над землёй.

Ты налей мне, дорогая, что печалиться?

Мы давно с тобой не должники,

Ну а то, что здесь от нас останется

Станет лесом, полем у реки.

* * *

Как обиженный жизнью ребёнок

Наделённый фантазией скорой,

Наделённый фантазией хворой

Из дорог, из цветов, из пелёнок,

Ты порхаешь по этой юдоли,

Для любви строишь дивные замки,

Наделённые сказочной долей

Не иметь неприглядной изнанки.

В этих замках прекрасные принцы,

Очарованные принцессы,

Их холодные чистые лица,

Точно звуки божественной мессы.

Их любовь, как сияние снега,

Без страданья и прикосновенья

И счастливая сладкая нега

Их не трогает ни на мгновенье.

Величаво идут в котильоне

Под изысканный звук клавесина

Всё прилично и очень красиво

Но душа их не внемлет, не стонет.

Раздаются мудрёные речи

И хрустально звенят бокалы,

Вечно длится возвышенный вечер

Без тревог, без обид, без опалы.

Эти странные детские сказки

Ты ночами берёшь в дорогу.

Утекая в песок понемногу,

Жизнь течёт без любви и ласки.

Не кричи – не услышишь ответа.

Ах, у замка высокие стены!

И кончается зябкое лето —

Воплощенье нелепой измены…

* * *

Подари мне любовь – я любовью отвечу тебе.

Подари мне печаль – я печалью отвечу

И за тысячу лет, что пройдут на земле,

Не забуду тебя, с благодарностью встречу.

Не дари мне забвенье,

Я его никогда не приму.

Ах, как много мгновений,

Которых печаль не измерить,

Это – лица любимых, ушедших во тьму,

Это – лица друзей, закрывающих двери;

Это детство, когда от неправды далёк,

Смотришь в знойное небо,

Прижмурив ресницы,

Это звон над травой

И прильнувший к щеке василёк,