Текст книги "Германия. Полная история страны"

Легендарный король

Карл Великий был старшим сыном Пипина Короткого и Бертрады Лаонской. Дата его рождения достаточно спорная – то ли 742, то ли 747, то ли 748 год. И легенда о его рождении вряд ли хоть сколько-то соответствует действительности – начиная с того, что Пипину к моменту женитьбы на Бертраде было всего-то около тридцати лет, и заканчивая тем, что Карл, судя по всему, был не первым их ребенком.

Однако когда речь заходит о Карле Великом, без легенд не обойтись. Уж слишком он выдающаяся личность, на уровне Александра Македонского или Константина Великого.

Античный царь Александр, как известно, по поддерживаемым им самим рассказам, был зачат от Зевса. Для христианского короля было сложнее придумать интересную историю рождения, но народная молва и трубадуры справились – уже в XII–XIII веках появились первые поэмы о прекрасной Берте, которую подменяли, пытались убить, но она спасалась в лесах и потом все-таки возвращала себе свое законное место на троне.

Параллель с фольклорными сюжетами о Белоснежке и с немецким вариантом Золушки[12]12
  У братьев Гримм Золушку пытаются подменить ее сводными сестрами, которым приходится отрезать себе кусок ступни, чтобы нога влезла в туфельку. Забавно, что у Берты нога, наоборот, была большой.


[Закрыть] очень заметная, и это не случайность, несомненно, как народные варианты сказки о некой условной положительной красавице, так и литературные о матери Карла Великого, имеют одни и те же корни.

Правление Карла Великого

Когда пишут о Карле Великом, обычно любят приводить такое четверостишье:

 
Несметных ратей предводитель,
Племен владыка и отец,
Науки друг и покровитель,
Законодатель и Мудрец…
 

Авторство нигде не указано, просто «один немецкий поэт», но в данном случае это не принципиально. Гораздо важнее то, что даже с учетом высокопарности и льстивости, это очень точная характеристика Карла Великого. Именно таким он и был, и прозвище «Великий» заслужил не зря. Даже в не покорившихся ему славянских землях его уважали настолько, что слово «король», по мнению большинства исследователей, произошло от его имени – Карл.

Генеалогия Карла Великого. Нюрнбергские хроники, ок. 1493.

Надо сказать, власть не досталась будущему Карлу Великому на блюдечке. Пипин, следуя все тем же старым традициям, разделил государство между двумя своими сыновьями – Карлом и Карломаном (да, фантазией в выборе имен их семья не отличалась). К счастью для всех, Карломан, с которым они сильно расходились во взглядах, умер прежде чем между ними начались серьезные междоусобные войны, и Карл почти бескровно сосредоточил всю власть в своих руках.

Правил он больше сорока пяти лет, раздвинул границы королевства, разбил врагов, укрепил центральную власть, подчинил воинственных саксов и лангобардов, присоединил Баварию, практически уничтожил непокорных аваров.

На завоеванных территориях Карл проводил политику христианизации, а также перемешивал население – переселял целые деревни на новые земли, таким образом разрывая внутриплеменные связи и пытаясь заложить основу единой нации. Во внутренней политике он следовал идее централизации – урезал власть вельмож и сажал всюду своих людей, особенно на приграничных территориях. То же прослеживалось в его отношениях с церковью – с одной стороны, Карл огнем и мечом христианизировал завоеванные земли, а с другой – практически перевел в ведение королевской власти управление церковными делами, назначение епископов и т. д.

Провел Карл и денежную реформу – ввел единую по всему государству систему, по которой 1 фунт состоял 20 шиллингов, а шиллинг – из 12 денариев. Таким образом, из 1 фунта серебра следовало чеканить 240 денариев. Был установлен и единый нормативный вес фунта – 407–408 г (так называемый «каролингский фунт»). Эта система сейчас нам кажется странной, но для своего времени она была гениальной и распространилась по всей Европе, а позже и по всему миру, и просуществовала в Великобритании и ее колониях до конца XX века.

Эйнхард[13]13
  * Эйнхард или Эйнгард (около 770 – 14 марта 840) – франкский ученый, деятель «Каролингского возрождения», историк, настоятель монастырей Фонтенель и Зелигенштадт, руководитель Палатинской академии при дворе Карла Великого, автор религиозных трактатов и единственной прижизненной биографии Карла Великого Vita Karoli Magni. В память об Эйнхарде в 1999 году была учреждена премия для авторов биографических произведений.


[Закрыть],

«ЖИЗНЬ КАРЛА ВЕЛИКОГО»

(отрывки о личности Карла).

…На протяжении всей своей жизни Карл обращался со всеми, как дома, так и вне его, с такой большой любовью и благожелательностью, что никогда никто не мог упрекнуть его и заметить хотя бы в малейшей несправедливости или жестокости…

…Он обладал могучим и крепким телом, высоким ростом[14]14
  Действительно, исследования показали, что Карл Великий был рослым даже по современным меркам. В 1861 году после исследования его скелета его рост определили как 195 см. Но оценка его роста по рентгеновскому снимку и компьютерной томографии большеберцовой кости, выполненная в 2010 году, составляет 184 см. И судя по костям, он был стройного и изящного телосложения.


[Закрыть], который, однако, не превосходил положенного, ибо известно, что был он семи его собственных ступней в высоту. Он имел круглый затылок, глаза большие, живые и огромные, нос чуть крупнее среднего, красивые волосы, веселое привлекательное лицо. Все это весьма способствовало внушительности и представительности его облика и когда он сидел, и когда он стоял. И хотя его шея казалась толстой и короткой, а живот выступающим, однако это скрывалось соразмерностью остальных членов. Поступь его была твердой, внешний вид мужественным, однако голос, хотя и звучный, не вполне соответствовал его облику.

Здоровье его было отменным, за исключением того, что в течение [последних] четырех лет жизни он страдал от часто повторяющейся лихорадки, а под конец еще прихрамывал на одну ногу. Но и тогда он скорее поступал по-своему, чем по совету врачей, которых почти ненавидел, поскольку те убеждали его отказаться от жареной пищи, к которой он пристрастился, и привыкнуть к вареной. Он постоянно упражнялся в верховой езде и охоте, что было для него, франка, естественным, поскольку едва ли найдется на земле какой-нибудь народ, который в этом искусстве мог бы сравниться с франками. Ему нравилось париться в природных горячих источниках и он упражнял тело частым плаванием. В нем он был столь искусен, что его воистину никто не мог обогнать. Вот почему он даже дворец в Аахене возвел и там постоянно жил в последние годы жизни до самой смерти. Он приглашал купаться не только сыновей, но и знать и друзей, а иногда даже свиту, телохранителей и охранников, так что иногда сто и более человек купались одновременно…

…Во время трапезы он слушал или чтеца или какое-нибудь выступление. Читали [же] ему об истории и подвигах древних. Он любил и книги святого Августина, особенно те, что озаглавлены О Граде Божием. В питье вина и прочих напитках он был так воздержан, что за обедом редко пил более трех раз…

…Во время одевания и обувания он принимал не только друзей, но даже, если дворцовый управляющий говорил, что возник некий спор, который не могли окончить без его постановления, он тотчас же приказывал привести спорящих и, будто сидя в судейском кресле, разобравшись, выносил приговор. Помимо этого, если в тот день нужно было заниматься чем-то официальным или поручить что-то одному из министров, он делал это в такое же время.

Он был многословен и красноречив и мог яснейшим образом выразить все, что хотел. Не довольствуясь лишь родной речью, он старался изучить иностранные языки. Латинский он изучил так, что обыкновенно говорил на нем, словно на родном, но по-гречески он больше понимал, нежели говорил. При этом он был столь многословен, что даже казался болтливым. Он усердно занимался свободными искусствами и весьма почитал тех, кто их преподавал, оказывая им большие почести. Грамматике он обучался у дьякона Петра Пизанского, который был тогда уже стар, в других науках его наставником был Альбин, прозванный Алкуином, тоже дьякон, сакс из Британии, муж во всем мире ученейший. Под его началом Карл много времени уделил изучению риторики, диалектики, а особенно астрономии. Он изучал искусство вычислений и с усердием мудреца пытливо выведывал пути звезд. Пытался он писать и для этого имел обыкновение держать на ложе, у изголовья дощечки или таблички для письма, чтобы, как только выпадало свободное время, приучить руку выводить буквы, но труд его, начатый слишком поздно и несвоевременно, имел малый успех…

Песнь о Роланде

Завоевания и реформы Карла Великого были настолько грандиозными для того времени, что даже его неудачи становились не менее легендарными, чем победы. Так, попытка справиться с мусульманами в Испании не удалась, но разгром басками в 778 году войска Роланда, маркграфа Бретонской марки и командующего армией Карла Великого, в Ронсевальском ущелье породил одну из самых известных средневековых легенд – о благороднейшем рыцаре Роланде.

«Песнь о Роланде», миниатюра из «Больших французских хроник», XV век.

До нашего времени дошло 9 рукописей «Песни о Роланде» на старофранцузском языке. Самой старой является Оксфордская рукопись, написанная между 1129 и 1165 годами на англо-нормандском диалекте и хранящаяся в Бодлианской библиотеке Оксфордского университета. Однако сохранились сведения, что ее исполняли перед битвой при Гастингсе в 1066 году, то есть создана она была гораздо раньше.

«Сюжет “Песни о Роланде” строится вокруг героической битвы франков, в которой гибнет франкский герой Роланд. Роланд – основная причина бедствий сарацин, он же – главная опора и самый смелый рыцарь в воинстве Карла. Причиной битвы становится предательство героя его отчимом Ганелоном, вследствие чего герой оказывается в заведомо проигрышной и тяжелой ситуации, обрекающей его на гибель и бессмертную славу. При этом обстоятельства таковы, что финал битвы формально оказывается победой франков – сарацины бегут, и их властитель Марсилий получает смертельную рану, однако весь арьергард погиб, умирает от ран сам Роланд, и гибель героя требует отмщения, что и происходит в финальной части поэмы – битве Карла с эмиром Балиганом»[15]15
  Ершова И. В. «Песнь о Роланде» и история изучения средневековых «песен о деяниях».


[Закрыть].

ПЕСНЬ О РОЛАНДЕ

(перевод со старофранцузского Ю. Корнеева),

отрывки

 
Свой Олифан Роланд руками стиснул,
Поднес ко рту и затрубил с усильем.
Высоки горы, звонок воздух чистый.
Протяжный звук разнесся миль на тридцать.
Французы слышат, слышит Карл Великий.
Он молвит: «Наши с маврами схватились».
Но уверяет Ганелон в противном:
«Не будь то вы, я речь назвал бы лживой».
………
Уста покрыты у Роланда кровью,
Висок с натуги непомерной лопнул.
Трубит он в Олифан с тоской и болью.
Карл и французы слушают в тревоге.
«Как долог зов!» – король Немону молвит.
А тот в ответ: «Беда стряслась с бароном.
Я вам клянусь, дерутся там жестоко.
Изменник тот, кто задержать вас хочет.
Доспех наденьте, клич свой ратный бросьте,
Ведите нас племяннику на помощь.
Вы слышали, как он о ней вас просит».
 
 
Король велел трубить во все рога.
Рать спешилась, в доспехи облеклась.
Все при кольчугах, шишаках, мечах,
Булатных копьях, расписных щитах.
Значок копейный бел, иль желт, иль ал.
На скакунов опять садится рать.
Бароны шпорят, по ущельям мчат,
У каждого одно лишь на устах:
«Когда б в живых Роланда нам застать,
Узнал бы враг, как мощен наш удар».
Увы, на помощь не поспеет Карл.
………
Высоки горы, мрачен склон и крут,
Ущельями потоки вниз бегут.
Со всех сторон несутся звуки труб:
Ответ французы Олифану шлют.
Мчит император, гневен и угрюм,
От горя у баронов рвется грудь,
Ручьями слезы по лицу текут.
Все молятся всевышнему творцу,
Чтоб охранил Роланда он в бою,
Пока они на помощь не придут.
Увы, молитвой не поможешь тут.
Им не поспеть на выручку к нему.
………
Бьет граф Роланд теперь по глыбе серой.
Немало от нее кусков отсек он;
Сталь не щербится – лишь звенит, как прежде,
Меч, невредим, отскакивает кверху.
Граф видит – все усилья бесполезны
И тихо восклицает в сокрушенье:
«О Дюрандаль булатный, меч мой светлый,
В чью рукоять святыни встарь я вделал:
В ней кровь Василья, зуб Петра нетленный,
Власы Дениса, божья человека,
Обрывок риз Марии-приснодевы.
Да не послужит сталь твоя неверным.
Пусть лишь христианин тобой владеет,
Пусть трус тебя вовеки не наденет!
С тобой я покорил большие земли.
Наш Карл пышнобородый – их владетель.
Он ими правит с пользою и честью».
 

Империя Карла Великого

К 800 году Карл создал могущественное государство, включавшее в себя современные Францию, Германию и Северную Италию, и достиг такого могущества, что Папа Римский возложил на его голову императорскую корону, признав как бы наследником давно почившей Западной Римской империи. Его так и именовали: «император римлян» (лат. imperator Romanorum) или «император Римской империи» (лат. imperator Romanum gubernans imperium).

Правители единственной прямой преемницы Римской империи, Византии, восприняли появление еще одного императора без восторга. Но у них самих как раз был политический кризис, впервые власть захватила женщина – императрица Ирина – и разумеется, ее права на престол признавали отнюдь не все. Вплоть до мнения, что раз на престоле женщина, значит, императора у Византии нет вообще, и следовательно, титул тоже вакантен.

Это во многом добавило легитимности коронованию Карла как императора. Но в то же время он прекрасно понимал, насколько шаткие у него позиции – Ирину рано или поздно свергнут, или она сама умрет, изберут нового императора из древней династии, и выскочек-Каролингов перестанут признавать. Ирина со своей стороны тоже искала союзников, и у них с Карлом даже шли переговоры о династическом браке, который мог бы серьезно укрепить позиции их обоих. Но Ирину все же свергли, брак не состоялся, а ее преемник, разумеется, сразу отказался считать Карла тоже императором. И только в 812 году очередной византийский император Михаил I Рангави согласился признать его титул, чтобы получить поддержку франков в войне с Болгарией. Плюс, Карлу пришлось уступить Византии Венецию и Далмацию.

Преемник Карла Великого Людовик I Благочестивый (778–840), занявший императорский престол в 814 году, вновь решил по франкским обычаям раздать всем детям по уделу и поставил своих младших сыновей правителями Аквитании и Баварии. Старший же, Лотарь, должен был унаследовать от него императорский титул и верховную власть.

Это привело к тому, что все правление Людовика Благочестивого оказалось наполнено мятежами и междоусобными войнами, особенно усилившимися после того, как он второй раз женился и начал урезать владения старших детей ради сына от второго брака.

После смерти Людовика Благочестивого ситуация обострилась. В 841 году Лотарь проиграл братьям в битве при Фонтене, и в 843 году они подписали Верденский договор, по которому он формально сохранил титул императора, но фактически страна была поделена на три части.

Император Лотарь сохранил за собой Северную Италию, Франконию и узкую полосу от устья Роны до устья Рейна, включая Фрисландию (Срединное королевство, вскоре распавшееся на Лотарингию, Италию и Прованс).

Карлу Лысому достались земли к западу от Рейна (Западно-Франкское королевство – будущая Франция).

Людовику Немецкому (Ludwig der Deutsche) – территории к востоку от Рейна, за исключением Фрисландии, плюс на левом берегу Рейна – Шпейер, Вормс и Майнц с их окрестностями (Восточно-Франкское королевство – будущая Германия).

Восточно-Франкское королевство[16]16
  Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, 1893 г.


[Закрыть]

«Владения Лудвига Немецкого (843–876), заключенные между Рейном, Эльбой, Заале и Богемским Лесом, совмещали в своих границах большую часть немецких земель, входивших в состав империи Карла Великого, и послужили ядром, из которого впоследствии развилась Германская империя. После смерти Лотаря, не имевшего законных детей, Лудвиг получил, по Мерзенскому договору (870), восточную часть Лотарингии, вместе с Базелем, Страсбургом, Мецем, Триром, Кёльном, Аахеном и Утрехтом. Самый деятельный из внуков Карла Великого, он с успехом защищал северные и восточные границы своего государства от набегов норманнов и славян.

После неудачной попытки Карла Лысого воспользоваться смертью Лудвига Немецкого для ослабления его государства, сыновья последнего, Лудвиг, Карломан и Карл, разделили между собой отцовское наследие, причем первый получил Франконию, Саксонию и Тюрингию, второй – Баварию, а третий – Аламанию. Ранняя смерть обоих старших братьев (880 и 882) доставила Карлу Толстому не только все владения отца, но также Францию, вместе с императорской короной и Италией, так как единственный малолетний отпрыск Карла Лысого не в силах был защищать свою страну против норманнов, и французские вельможи избрали своим королем Карла.

Но это случайное восстановление державы Карла Великого было очень непродолжительно. Физические и умственные недостатки Карла Толстого, лишившие его влияния внутри страны, а также его неспособность оказать должный отпор норманнам, повели к его низвержению (887) и новому, более прочному разделу монархии Каролингов. Франция выбрала себе отдельного короля. Бургундия распалась на две части по ту и по сю сторону Юры, Италия подпала под власть разных династий, тогда как Германия провозгласила королем незаконного сына Карломана, Арнульфа (887–899), герцога каринтийского. Его попытка восстановить империю Карла Великого, вместе с прежним господством над Францией и Италией, увенчалась только временным успехом.

При его несовершеннолетнем сыне и преемнике Лудвиге Дитяти (900–911), королевская власть потеряла всякий авторитет внутри страны, и государство подвергалось опустошительным набегам диких орд мадьяр. Вельможи сделались всемогущими; возникли самостоятельные, наследственные герцогства. Саксонцы образовали самостоятельное государство и в скором времени приобрели первенство между всеми немецкими племенами.

Царствование Каролингов пришло к концу, и после смерти последнего их отпрыска предстоял выбор нового короля, которому, однако, недоставало наследственного авторитета. При таком положении дел королю Конраду I (911–918), происходившему из франконского рода, связанного родственными узами с Каролингами, было очень трудно упрочить свою власть. Поддерживаемый только франкскими элементами, имея против себя знать и местные партикуляристические стремления в Саксонии, Баварии и Швабии, окруженный внешними врагами, он, при всей своей личной энергии, не был в силах помешать разложению государства внутри и ослаблению его извне. Однако сознание опасностей, угрожавших государству на севере и востоке со стороны датчан, славян и мадьяр и на западе со стороны французов, было еще настолько живо, что после смерти Конрада оба главные племени, франки и саксы, единогласно избрали королем могущественного саксонского герцога Генриха.

Генрих I (919–936) упрочил королевскую власть, заставив смириться непокорных герцогов; присоединил к Германии всю Лотарингию (923); восстановил прежнее господство над датчанами и славянами и нанес чувствительное поражение мадьярам (933). Внутри государства его мирная и строительная деятельность была в высшей степени благотворна. Сын его, Оттон I Великий (936–973), счастливо одолел поднявшуюся против него вражду наследственных герцогов, роздал их владения своим родственникам и друзьям, усердно заботился об обращении в христианство славян-язычников, присоединил к Германской империи (951) ломбардскую корону, а вместе с ней и господство в Италии, поражением при Лехе (955) он заставил мадьяр надолго воздержаться от новых набегов. Возложив на себя императорскую корону Карла Великого, он сумел поставить Римскую церковь в прежнее зависимое положение. Женитьба его наследника на византийской принцессе должна была доставить его дому влияние в южной Италии. Кроме внешнего могущества, он много заботился и о внутреннем развитии страны. Итальянские и византийские влияния стали проникать в Германию и сказались как в ее духовной литературе, так и в области искусства».

Каролингское возрождение

Но Карл не только воевал и наводил порядок, по его приказу осушались болота, строились дороги, дворцы, церкви, монастыри и целые города. Открывались школы, центральная из которых – Палатинская академия при королевском дворе в Аахене – стала фактически высшим учебным заведением, из нее вышло немало выдающихся ученых того времени. Карл как никто другой понимал важность образования, и при всей его собственной просвещенности и тяге к культуре, в первую очередь, открывая школы, расценивал их как кузницу кадров – чиновничества и духовенства для службы по всему его огромному государству.

Развивались живопись и архитектура, византийские традиции смело смешивались с римскими и местными – франкскими и германскими. Впрочем, это характерно для всего, что касалось личности Карла Великого и его политики, что, возможно, и стало одной из причин успешности его правления и реформ, подобная гибкость мышления и умение использовать любой накопленный опыт, всегда были редостью.

«Нравы и обычаи двора Карла Великого, – пишет Вирджиния Смит в книге “Clean: A History of Personal Hygiene and Purity”, – были отчасти франкскими, отчасти христианскими, отчасти римскими. Наиболее сильное влияние на одежду и манеры его придворных оказала богатая христианская Византия… Сам Карл Великий любил сражаться и пировать со своими музыкантами и семьей, собравшейся вокруг него, но также расслаблялся в римском стиле… Когда Карл Великий умер в 816 году, его наставник и друг, знавший его всю жизнь, Эйнхард, написал отчет об этом царствовании. Среди прочего он особенно отметил его большую любовь к термальным ваннам: “Он наслаждался паровыми банями на термальных источниках и любил упражняться в воде, когда это было возможно. Он был чрезвычайно сильным пловцом, и в этом виде спорта никто не мог превзойти его. Именно по этой причине он построил свой дворец в Ахене и постоянно жил там в течение последних лет своей жизни, до самой смерти. Он приглашал принимать ванны не только своих сыновей, но и знатных людей и друзей, а иногда даже толпу своих слуг и телохранителей, так что иногда в воде оказывалось не меньше сотни человек”.

Эйнхард был архитектором новой романской виллы Карла Великого в Ахене, построенной рядом с его византийской часовней, и, по-видимому, спроектировал обнаруженную современными археологами систему подвода воды из горячих источников на виллу, что обеспечивало ее отоплением и горячей водой».

Кстати, у самого Карла была феноменальная память, поэтому несмотря на то, что он не умел писать (то ли и правда поздно начал учиться, как считал его биограф, то ли просто страдал дисграфией[17]17
  Стойкая неспособность овладеть навыками письма, несмотря на достаточный уровень интеллектуального и речевого развития и отсутствие грубых нарушений зрения и слуха.


[Закрыть]), он прекрасно знал несколько языков, включая латынь и греческий.