Текст книги "Красные Всходы"

– Ваше имя отчество, – поинтересовался он у старика.

– Аркадий Станиславович Гнец. – старик слегка приподнял свою потертую шляпу.

– Рассказывайте, как вы нашли автомобиль.

– А вот так и нашел, вот мой гараж. – указал он на ворота напротив автомобиля. – прихожу позавчера, а тут стоит. Я гараж использую как склад, не езжу. Думал кто-то сдал гараж или купил – вот и новая машина тут появилась. Пришел сегодня, а она все стоит, я и вызвал полицию, пусть разбираются.

Борисов кратко зафиксировал рассказ старика и протянул ему протокол.

– Будем разбираться, вот здесь распишитесь, адрес, ваши данные и телефон и можете быть свободны.

Старик выполнил требуемо и зашаркал в сторону выхода из кооператива. Пока ехали эксперты Борисов прошелся по кооперативу в поисках свидетелей. Кооператив создавал ощущение брошенности, покинутости, прошли времена, когда автолюбители были готовы тратить пол часа на то, чтобы дойти до своей машины, сейчас стараются парковать максимально близко к домам, чтобы не терять время на возню с гаражом.

Будка, сторожа у въезда была покинута, окна выбиты и заколочены, шлагбаум навечно поднят. Никто ничего не видел, конечно же – думал Борисов. Накрапывал мелкий дождь, размывая грязь и делая лужи в проезде.

Проехал еще один полицейский уазик, приехали эксперты и оперативная группа. Борисов показывал куда ехать. Эксперты вскрыли машину и уже делали свою работу внутри, шла рутинная работа на потенциальном месте преступления.

– Что ни будь можно сказать? – обратился Борисов к долговязому эксперту, копавшемуся на заднем сидении.

– Отпечатков нет, вещей пока тоже нет, руль протерт – это видно по реакции на порошок. Ищем.

– Есть волос, женский, – крикнул второй эксперт, обследующий полы машины.

Через некоторое время в осмотр закончился, а найденные потенциальные улики в виде волос и нескольких вещей неясного происхождения были упакованы. Машину забрали на стоянку для конфискованных на время следствия автомобилей, следственная группа покинула полузаброшенный гаражный кооператив. Дождь усилился и смыл следы пребывания уехавшей следственной группы – будто ничего и не было.

Глава 8

Вечер 11 октября

Я и Лиза подождали еще некоторое время в темной нише арки затем двинулись по темной улице в сторону выхода ближайшего метро. Слабое освещение аллей, кусты и деревья надежно скрывали наши передвижения, но вот мы вышли к оживленному выходу метро, окруженному магазинами, отделениями банков, остановками. Сначала мы сняли деньги с моего счета, потом Лиза сняла крупную сумму со своего. Затем мы разобрали свои телефоны, вытащили сим-карты, что бы отследить было нас максимально сложно в ближайшее время. Через интернет мы нашли небольшую гостиницу недалеко от Белорусского вокзала и отправились туда, чтобы утром не терять время и сразу отправится в Голицыно.

То, что я выключил телефон и пропал из сети насторожит Борисова, но я же мог его потерять или у меня его украли, а для восстановления нужно время. Пара дней все равно ничего не решит. Мы спустились в метро и растворились в толпе спешащих по своим вечерним делам москвичей. В метро было тепло и светло, осенняя промозглость осталась за его дверьми. Лиза была задумчива и пока мы ехали, между нами висело молчание. Может быть она уже и не рада, что ввязалась в эту сомнительную историю. Но мне было все равно, я тоже не хотел вообще этой истории.

Через пол часа мы вышли на Белорусской и пошли искать гостиницу. Она располагалась в большом здании неясного назначения, где располагались и магазины, и офисы, и жилые квартиры. То, что нам нужно – неприметное место на одну ночь. Сонная женщина неопределённого возраста за стойкой администратора обрадовалась расчету наличными, выдала ключ и погрузилась дальше в свое небытие, наполненное чаем и книгой. Номер был безликий – дешевые обои, ковролин на полу, двуспальная кровать, торшер в углу. Мы оставили немногочисленные вещи и отправились поужинать в близлежащие кафе.

– Ты больше не получал сообщений от анонима? – спросила Лиза, устроившись за столиком и изучая скудное меню. В кафе было с десятка два столов, но заняты были лишь несколько, официант лениво прохаживался туда-сюда, ожидая нашей готовности к заказу.

– Нет. Я думаю у него есть возможность контролировать ситуацию, и он сделает свой ход, когда мы прибудем в Голицыно или что-то узнаем о том деле. Он где-то внутри этой истории. – я подозвал официанта и сделал заказ.

– Мне кажется эта ситуация дана не просто так. Нет, то что произошло – это чудовищно, что твоя сестра пропала. Но мне кажется то, что мы сблизились – это важно, по крайней мере для меня. – Лиза смотрела на меня своими изумрудными глазами, ее взгляд успокаивал и транслировал тепло.

– Все это конечно хорошо, но жизнь то катится с откоса. – сказал я. – Мне кажется это вообще не я, а какой-то сон, вместо меня мой двойник.

– Успокойся, я думаю мы разберемся и найдем Аню. – мне казалось, что Лиза не верит в это сама. Никого мы не найдем.

Мы поужинали и отправились в гостиницу. Телефон молчал, от Ганецкого не было сообщений.

Проходя по небольшому холлу гостиницы, я задумался, как было бы хорошо попасть в иную реальность, как в каком-то старом сериале, где главный герой заходил в комнату в мотеле и попадал в параллельный мир. Но в моем случае параллельного мира не будет. «Будет лишь грязь, разочарования и чудовищный конец» – сказал кто-то внутри меня, будто я вышел из своего тела и смотрю на себя со стороны. Чудовищность пессимизма наваливалась на меня – Ани либо уже нет в живых, либо скоро не будет. Ее образ в моих мыслях терял очертания, будто покрывался темной дымкой.

В номере я отправился в душ, горячая вода несколько взбадривала меня. Душевая была старая и через нее явно проходил не слабый такой поток постояльцев, скитальцев вокзального мира. Тихо скрипнула дверь – в проеме показалась Лиза, ее голое тело было идеально и манило к себе. Молодость и страсть лучшее лекарство от бренности бытия. Слов не требовалось, она сделала пару шагов и присоединилась ко мне. Наши тела сплелись под потоками горячей воды. Мне хотелось растворится в ней и переродится в нечто новое и свободное от нынешних проблем. Страстный секс, разрядка и как будто порча прожитого дня сошла с меня.

Мы завернулись в гостиничные халаты и сели в кресла.

– Как заново родился, спасибо тебе – протянул я.

– Ты тоже многое мне дал, у меня еще не было мужчин сильно старше меня. – она лукаво улыбнулась и откинула мокрые волосы от лица.

– Я думаю нужно ложится спать, завтра рано вставать, электричка в 7—50.

Она согласно кивнула, мы потушили свет и легли в кровать. Лиза обняла меня, прижавшись голой грудью к моей спине. Так мы и уснули.

Тем временем Георгий в своем фольксвагене остановился в квартале от места остановки Лизиного БМВ, и пешком отправился на разведу. На пустынной улице не было прохожих, в лужах отражались фонари, в лицо дул промозглый ветер. Георгий накинул глубокий капюшон ветровки и не спеша продвигался к двору с машиной. В закрытый двор он не пошел, чтобы не светиться на камерах, сделал для себя пометку, что в этом месте убрать объект рискованно и бессмысленно и пошел назад к машине.

На другой стороне улицы, за закрытым газетным ларьком стоял Ганецкий и пристально наблюдал за въездом во двор. Он заметил одинокого прохожего в черной ветровке, с накинутым на голову капюшоном. Тот постоял у въезда, затем пошел в обратном направлении. Ганецкий, стараясь не выходить из тени и сохраняя дистанцию пошел за ним, довел его до серого фольксвагена и записал его номер. Незнакомец уехал, а Ганецкий направился в сторону метро.

Глава 9

В тот же день, Аня.

Казалось, что в камере кроме Ани находился кто-то еще, ей чудился шепот, стоны, будто призраки предыдущих узниц так и остались в этих мрачных стенах. Тусклое освещение создавало тьму в углах, до них не добивал свет. В этих темных углах Ане виделись чьи-то глаза, наблюдающие за ней. Начал сказываться наркотик в еде – реальность искажалась и наполнялась неведомыми существами, которые постепенно сводили ее с ума. Она потеряла счет времени, не понимала, сколько прошло времени, дней, часов.

Внезапно дверь отворилась и в комнату вошли две фигуры в черном облачении и с масками на лице. Они подошли к ослабевшей Ане, взяли ее под руки и выволокли из камер, потащили куда-то по мрачному каменному коридору. Открылась одна из дверей, и они занесли ее туда. Комната представляла собой большую душевую, отделанную белым кафелем, которые часто встречаются в больницах. Там эти двое ее раздели, окатили из шланга водой, после этого облачили ее в пурпурный ритуальный плащ на голое тело и завязали глаза. После этого ее вели неведомыми коридорами, пока она не оказалась в уже известном нам зале.

Кроме трех главных действующих лиц – Скорпиона, Кайи и Сикста было еще тринадцать фигур в черных балахонах, с надвинутыми на лица капюшонами, было не ясно где мужчины, где женщины. Посреди комнаты стоял алтарь, подобный церковному, только украшенный пентаграммой, свечами, оленьими рогами, десятки подсвечников с черными свечами освещали зал. В воздухе стоял чад каких-то травяных благовоний с примесью серы.

Анну бросили на пол перед алтарем. В глазах все плыло и сливалось в одну черно огненную мешанину.

– Начнем, братья и сестры. – воскликнул Скорпион. Он подошел к алтарю, раскрыл толстую книгу в черном кожаном переплете с золотой пентаграммой и начал читать заклинания на латыни.

Тем временем одна из фигур разносила какое-то питье в большой серебряной чаше от фигуры к фигуре. Чем дольше Скорпион читал, тем больше обстановка накалялась. Огонь свечей трепетал. Толстяк Сикст взял один из подсвечников и зажег огонь в большой медной чаше, которую он поставил на алтарь. Пламя взметнулось вверх. Кайя подошла к Анне и волоком потащила ее к алтарю, положила ее перед ним, задрала пурпурное облачение и просунула руку к влагалищу и начала активно там двигать. Темные братья начали ритмично раскачиваться и вздымать руки к потолку. Скорпион усилил голос, срываясь на крик, воздух у алтаря завибрировал, от свечей пошел черным дым.

– Взываем к тебе, отец! – начал кричать Скорпион. – яви нам себя! Мы приготовили жертву для тебя! Эта чистая невинная душа будет передана тебе сегодня!

Анна попыталась отползти, но Кайя прочно держала ее за ногу. Толстяк Сикст подбежал и сорвал с нее пурпурное облачение и бросил его в сторону.

– Начинайте! – Крикнул Скорпион.

Дальше началось действо, мерзее которого трудно было придумать. Начиная с Сикста мужчины в черном облачении подходили по очереди и насиловали Анну, женщины, коих было меньше, облепили ее и трогали, ласкали и щипали, она растворилась в десятках алчных рук. Тем временем нечто черное пронеслось под потолком, сгусток дыма и энергии, запахло серой.

– Хозяин, отец, прими наше приветствие! – воскликнул Скорпион.

Насилие продолжалось, Анна потеряла сознание, но ее продолжали насиловать. Нечто черное и бесплотное металось по комнате. Скорпион вскинул руку, приказывая остановится.

– Хозяин говорит оставить ей жизнь! – в этот момент черное облако взвилось над алтарем и начало постепенно растворяться и распадаться.

– Она нужна для чего-то более великого! Она зачнет ребенка! Ребенка нашего братства.

Возгласы удивления поплыли среди братьев. Кайя подняла пурпурное облачение и бросила на лежащую на полу девушку, показывая, что оргия окончена. После этого фигуры в черном поочередно выходили из зала. Двое взяли под руки девушку и потащили вниз, в камеру. В комнате осталось трое главных жрецов культа.

– Почему ты оставил ее в живых? – спросила Кайя.

– Хозяин показал мне будущее, что эта девка важна для нас. Она должна зачать и родить для нас ребенка.

– И что нам с того? – спросил Сикст недовольно.

– Хозяин даст нам большую власть. Довольно обсуждений, решение принято. Ты, Сикст должен расправится с братом этой девки, он слишком активен, наше существование не должно быть вскрыто. А ты, Кайя, должна следить за ее состоянием, здоровьем, она должна зачать.

Оба молчала поклонились, Кайя пошла вниз в камеру, Сикст остался убирать в зале. Скорпион вышел из зала.

Дом, где проходили чертовы сборища находился на отшибе коттеджного поселка, одной стороной участок упирался в лес, другой в берег вытянутого озера. Скорпион миновал тяжелую кованую калитку и не спеша двинулся к кромке озера, усыпанной прелой листвой и мелким речным мусором. Его беспокоил брат похищенной, как ему сообщили рядом с ним была женщина и некий детектив, которые достаточно активно копают ситуацию в отрыве от ментов. Щелкнула винтажная зажигалка с черепом, и он закурил. Он как никогда близко к своей цели, он впервые за долгое время получил откровение от Хозяина. Годы практик, чтения старинных фолиантов, мрачных ритуалов наконец то начали давать плоды, а какой-то ничтожный мужичонка со своими прихвостнями готов встать у него на пути. Чертов Георгий провалил ликвидацию. Партия пошла непредсказуемо, где-то он совершил неточный ход, подставил важную фигуру. А может это была плата за столько роскошную девку, которая наконец то приблизила их к цели. Но ничего, его люди справятся, он пожертвует всем, лишь бы провести эту пешку в ферзи – перерождение в вечности, выраженное шахматной комбинацией.

Глава 10

12 октября

Утро выдалось мрачным, у природы было будто похмелье, промозглый ветер так и стремился проникнуть под теплую одежду. Мы встали рано утром, наскоро собрались и покинули гостиницу. В вестибюле вокзала царила суета, одни приезжали, другие уезжали, третьи надзирали за процессом, четвертые пытались заработать на толчее. Нам нужна была электричка в сторону Голицына, поплутав мы нашли нужный путь отправления и разместились в вагоне. В этот час большинство ехало в Москву, а не из Москвы, поэтому вагон было на половину пуст. Утро я получил информацию от Ганецкого о родственниках Шершневой – матери и брате с адресами и телефонами.

Электричка уносила нас в Подмосковье, мимо зданий промышленного назначения, облетевших лесополос, остановочных платформ, вокзалов населенных пунктов. В электричке работало отопление и было тепло и уютно, не смотря на серость за окном. Редкие пенсионеры спешили на свои дачи невесть зачем, читая газеты, вот кому делать было нечего. Лиза сняла кроссовки и положила мне ноги на колени. Наш любовный роман развивался стремительно, хотя я совершенно не прикладывал к этому усилий.

У Лизы было приподнятое настроение, она рассказывала какие-то анекдоты, которые я пропускал мимо ушей, мрачно глядя в окно.

– Как ты думаешь, мы что ни будь узнаем у этих родственников? – спросил я у нее.

– Не знаю, смотря насколько актуальны эти адреса, может быть они уже переехали, а может и нет и у нас все получится. – она притянулась ко мне и поцеловала в губы. Я вяло ответил и отстранился, электричка и романтика для меня плохо сочетались.

– Интересно, Борисов нас уже ищет? – спросил я.

– Возможно, мы же точно не знаем, твой Ганецкий нам об этом ничего не говорил. Я думаю, что нам нужно копнуть дело Шершневой и информация может начать сыпаться из разных источников. В том числе и от нашего анонима. А после этого можно будет выходить на Борисова.

– Или он на нас выйдет, через розыск. – мрачно хмыкнул я.

За окном мелькали пейзажи, проносились станции, пенсионеры сворачивали свои газеты и выходили, растворяясь в серой осенней мгле. И вот, голос объявил – следующая остановка Голицыно.

Голицыно встретил нас пустой платформой, небольшим вокзалом, где мы нашли буфет и решили позавтракать. Вчерашние пирожки с картошкой, лицемерно названные свежими толстой буфетчицей, пакетированный чай, бутерброды. Можно было конечно поискать кафе в городе, но времени на это было мало.

Первой я позвонил матери Шершневой. Она долго не брала трубку, но перед отключение на последнем гудке все-таки взяла. Я услышал уставший женской голос. Галина Сергеевна Шершнева не сразу поняла, что я от нее хочу, но потом назначила встречу – в школе. Как оказалось, она работала завучем и готова была меня принять в свое «окно» между уроками. До встречи оставался час, я решил позвонить брату Шершневой, но тот упорно не брал трубку.

Город жил своей жизнью, сновали машины, накрапывал мелкий дождик, до школы Шершневой мы решили дойти пешком. Миновав частный сектор, мы вышли к типовому советскому зданию школы, с большим мало благоустроенным двором и редкими деревьями. В школе шли уроки, скучающий охранник на входе даже дежурно спросил, куда мы, услышав фамилию Шершневой насторожился, но пропустил через турникет. В школе пахло чем-то слегка подгорелым из столовой, в воздухе витала материализовавшаяся затхлость, которая покрывала пылью листы неведомых пышнолистых растений в деревянных кадках. Мы поднялись на второй этаж, походив некоторое время нашли указанный Шершневой для встречи кабинет. Шершнева сидела за учительским столом и проверяла тетради, при виде нас, она отложила стопку тетрадей в сторону, сняла очки и указала нам на парту перед своим столом. Шершнева представляла собой учительницу неопределённого возраста между пятидесятью и шестидесятью годами, с типичной химической завивкой темных крашенных волос и скучным лицом. Ее коричневое платье добавляло образу уныния.

Я представился и представил Лизу как свою подругу, коротко рассказал о пропаже сестры. Шершнева слушала молча, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди.

– И что вы от меня хотите? – наконец изрекла она.

– Мне прислали заметку об исчезновении вашей дочери, я сопоставил информацию и мне кажется здесь может быть какая-то связь? – я решил сразу открыть свои карты, чтобы завоевать хотя бы минимальное доверие Шершневой.

Она промолчала. В кабинете нарастала какая-то напряженная тишина. Шершнева смотрела на меня, я смотрел на нее, на нас смотрели портреты классиков русской литературы со стены.

– Расскажите нам, как пропала ваша дочь. – мягко сказала Лиза. Шершнева обратила свой взгляда на нее.

– А вот ей было столько же сколько было вам. – ответила она – в институте училась в Москве. А в то утро ушла не электричку и все.

– Расскажите подробнее про тот день и про поиски, пожалуйста.

– Зачем это вам? Это что вернет мою дочь? Что вы от меня хотите? – окрысилась Шершнева. Разговор не получался, но согласилась же она с нами встретится, думал я, значит есть что сказать.

– Послушайте, мы специально к вам приехали, у меня пропала сестра и я хочу ее найти, помогите нам, возможно мы узнаем, что случилось с вашей дочерью. – мне пришлось шаблонно давить на Шершневу. Но она видимо восприняла это.

Она молча встала, достала пачку чая, включила чайник, предложила нам, и мы не отказались. Приготовив чай она начала рассказывать.

14 февраля 2004 года Александра собралась в Москву, на учебу в институт. В этот субботний день у нее было две пары, после этого она собиралась погулять по Москве и вернуться вечером. Жили они тогда на другом конце Голицына и до вокзала нужно было добираться через весь город. В девять утра Александра отправилась на электричку и большее ее никто не видел. В кассах вокзала ее не вспомнили, очевидцев из электрички тоже не оказалось, до института она так и не добралась – ее тоже никто там не видел. Милиция опросила родственников, учащихся института, друзей и знакомых Александры, но информации о ней они не дали.

– А брат ее? Мы пытались с ним связаться, но он недоступен. – спросила Лиза.

– Всеволод пытался вести собственное расследование, но оно тоже не дало результата, сейчас он живет в Москве, мы редко с ним общаемся.

– А кто вел следствие? У вас осталась информация?

– По-моему следователя звали Петровский, но он давно уже не работает. Он как-то начал не плохо, проявлял инициативу, но потом как-то все сошло на нет. – Шершнева теребила в рука ручку, постукивая ей по столу, разговор ее нервировал.

– А подозреваемые были? – я рассчитывал на более открытый диалог, но настрой Шершневой был не ясен.

– Нет, ничего конкретного мне не сказали. Все как-то шло мутно, все что-то отрабатывали, а потом отписали дело другому следователю, а тот в архив. Никто мне ничего не сказал, куда делась моя девочка. – в классе повисла мрачная тишина, Шершнева погрузилась в чаепитие, я не знал, есть ли смысл дальше ее пытать.

– Хорошо, скажите, были у Саши близкие подруги?

– Да была, Варя.

– Дайте ее контакты.

– Зачем вам? Вы что решили в прошлом копаться? Столько лет прошло, сейчас опять будут косо на меня смотреть, слухи поползут. – тем не менее Шершнева написала на бумаге контакты и молча протянула мне и демонстративно посмотрела на часы. – У меня скоро урок, извините.

Мы молча откланялись и покинули кабинет. Прозвенел звонок и коридоры наполнились бегущими куда-то и кричащими школьниками. Ростки новой жизни явно не чувствовали мрачного дыхания осеннего мира за окном. Хорошо, когда в детстве лето в душе, даже погода его не потушит. С возрастом лето меняется на осень, и это уже не так хорошо.

На улице я позвонил Ганецкому и коротко пересказал разговор с Шершневой.

– Как вы думаете, нам стоит дальше копать этот след?

– Думаю стоит, хотя бы потому, что ближайшее пару дней в Голицыне вам полезнее чем в Москве. Вас хотя убрать Виктор, я пока собираю информацию на того человека, который стрелял в подъезде, это сложно. Но эти люди явно не хотят останавливаться. Поэтому покапайте Голицынский след пока тут все не прояснится.

После этого он отключился.

– Ну что, Лиза, нужно искать гостиницу или квартиру, мы остаемся тут на пару дней.

Она улыбнулась и кивнула в знак согласия. Ее стройная фигура манила меня, мысли путались, похоть и тревога боролись в глубине сознания. Гостиница предсказуемо нашлась рядом с вокзалом, за дополнительные пару тысяч рублей сверху стандартной цены старуха – администраторша не стала спрашивать паспорта и записала нас под вымышленными именами. Номер был хуже вчерашнего, казалось, что его долго не открывали не проветривали, обстановка в нем хранила потертый шарм ушедшей советской эпохи. Гостиницы в маленьких городах вообще редко обновлялись, не курорт же. Плесени нет и слава Богу, так стоит оценивать подобные номера. Мы расположились на большой двуспальной кровати, я обнял Лизу, она прильнула ко мне, и мы начались целоваться, моя рука скользила в ее волосах, нас захватывала страсть, которая превращала серый номер в королевство ярких эмоций. Жаркие позы, томные взгляды, мы принесли свою жертву богу любви и теперь он должен был защитить от злой мглы, которая надвигалась в наши жизни.

Времени еще было много, день не успел опрокинуться в осенние темные сумерки. Я позвонил по номеру некой Вари, оставленной аккуратным почерком Шершневой. На той стороне ответил недовольный женский голос. Варя работала продавцом в магазине и не понимала, какого дьявола я ей звоню и откуда у меня ее номер. Услышав о Шершневой, она несколько успокоилась и согласилась встретится через несколько часов.

Я вышел в коридор, устланный красной потертой дорожкой и дошел до конца – до запасного выхода, вышел на темную площадку, открыл окно и закурил. Это место уже было приспособлено под курилку, об этом говорила мятая железная банка в углу, полная окурков. Мысли путались – казалось, я иду через лес, и кто-то угодливо разбрасывает хлебные крошки, заманивая меня в глубь. Какого черта я делаю в этом городишке? Как это соотносится с пропажей сестры? И самое главное – чем я прогневил небеса, что меня хотят убить?

Вопросов с каждым днем становилось больше, ответов не было. Сигарета неспешно тлела, погружая комнатку в синеватый табачный дым.

Остаток времени мы провели в обсуждении плана действия в Голицыно, читали новости, искали упоминания о сестре в сети, но информации не было. К назначенному времени мы подошли к небольшому продуктовому магазинчику недалеко от центра.

Варя оказалась мошной женщиной серьезных габаритов, типичный работник торговли. Она куталась в обширную потрепанную дубленку:

– Это вы что ли звонили? – поинтересовалась она, закуривая. Я угодливо протянул ей зажигалку и прикурил. Варвара оценила и слегка улыбнулась.

– Да, здравствуйте, я Виктор, это Лиза, мы по поводу Саши Шершневой хотели бы поговорить.

– О господии иисусе христе, что вы вспомнили, то сколько уж прошло, у меня уж дочка как Саша. – Варвара глубоко затянулась сигаретой и обдала нас сизым дымом.

– Ну так как поговорить? – спросила Лиза.

– А что ж не поговорить то, только не здесь. – кивок в сторону обшарпанного продмага указывал на нежелание потенциальных сплетен. – Пойдемте, тут кафе есть, там посидим.

На Голицын постепенно опускался вечер, солнце начало заваливаться за горизонт, краснели облака – ожидалось похолодание. Кафе находилось через дорогу – в окружении старых лип небольшой домик, обшитый под брус. В небольшом зале отсутствовал народ, за буфетной стойкой скачала чем-то похожая на Варю то ли барменша, то ли администратор. Мы заказали кофе и какие-то булочки с витрины, в свежести которых были сомнения.

Варвара была явно завсегдатаем этого второсортного кафе и сразу решительно выбрала столик недалеко от буфета, мы последовали за ней.

– Итак, о чем вы хотели поговорить? – спросила Варвара.

– Мы хотели..– начал я, но прервался – буфетчица принесла на подносе три кружки кофе и расставила их перед каждым. Варвара сразу принялась жевать булочку с повидлом и запивать кофе.

– Ну, что вы хотели? – спросила она жуя.

– Мы хотели поговорить о вашей подруге Александре, которая пропала в 2004 году. – в разговор включилась Лиза, она тоже попробовала кофе, но к булочкам решила не притрагиваться.

– А что говорить? Пропала она, никто ничего знать не знает, времени уже столько прошло, никто и ничего не узнает. – Варваре явно был не приятен разговор. Почему-то это уже был второй человек в этом городке, который не хотел вспоминать прошлое.

– Расскажите нам о ней, что вы помните о том времени. – Лиза поправила свои локоны и отпила кофе. – хороший кофе, у вас хороший вкус на места.

– Да, я не просто так сюда хожу, тут и вкусно и не дорого. – улыбнулась Варвара, комплименты ей видимо говорили видимо редко. – Ну что вам сказать, мы учились в одном классе, дружили, я тогда не такой была толстой, мы были даже похожи. Потом школа закончилась, мы общались, но сами понимаете, разные приоритеты, она в институт поступила в Москве, общение как-то на нет начало сходить. Не быстро, но чувствовалось что она отдаляется, может быть новый круг общения повлиял.

– У нее был парень? – спросил я. За окнами кафе вечерело, люди тянулись с работы по домам, садились и высаживались на близлежащей остановке.

– Это сложный вопрос. – Варвара доела булочку, отхлебнула кофе и откинулась на спинку стула.

– Почему, расскажите нам. – Лиза что-то чувствовала и хотела максимально выяснить этот вопрос.

– Понимаете, официально она не была в отношениях, конечно в школе она с кем-то общалась, ходила в кино, но это все было кратковременное и не несло чего-то серьезного. Но сказать, что никого не было – тоже не могу. Что-то чувствовалось – будто она кем-то была увлечена, перед выпуском стала задумчивая, у нее появились тайны, с виду все было как обычно, но она стала реже видеться со мной вне школы. Я это списывала на подготовку к поступлению, новые интересы – у меня то не было таких амбиций, как у нее.

– Каких амбиций?

– Она постоянно говорила, что хочет большего в жизни, переезда в Москву, образования, карьеры, а меня это как-то мало волновало, мне тогда больше любви хотелось.

– А перед исчезновением вы общались? Что происходило в ее жизни?

– Общались, но не сильно активно. Она особо не делилась, училась и училась, рассказывала о предметах, новых знакомствах, но как-то без особого интереса. Я с ней виделась за несколько дней до исчезновения – она была какая-то задумчивая, то в ее глаза огонь блистал, то впадала в апатию, теряла суть разговора. Будто в ней два начала боролись – что-то радостное и что-то тревожное. Она еще такую фразу странную сказала – «Жизнь приносит такие перемены, которые совсем не ждешь.», я тогда не поняла про что она, а сейчас это все зловеще звучит – будто она свое исчезновение предсказала.

– А враги у нее были?

– Нет, особо не было, она вообще очень доброй была и к людям, и к животным. – Варвара посмотрела на часы давая понять, что разговор нужно было сворачивать.

– А брат ее? Он что делал после исчезновения? – спросил я торопливо.

– Сева то? Искал ее, все выспрашивал, ездил туда-сюда, по электричкам мотался. Потом бросил все и в Москву уехал, там работает кем-то. Он умный парень, но эту тайну он не раскрыл. Мне пора уже, дочку кормить дома надо, пойду я. – Варвара поднялась и начала одевать свою куртку.

– Подождите, еще один вопрос – а следствие как велось?

– Как как, да никак. Ко мне один раз приходил этот, то ли Петрищев то ли кто…

– Петровский? – подсказал я.

– Да, кажется, вопросы позадавал и все. Без вести пропала, да и все, в Москве счастья ищет – кажется так говорили по итогу. Все, пойду я, все что знала сказала.

Варвара маханула рукой на прощание буфетчицу, та степенно кивнула, хлопнула дверь, и мы остались одни. Кофе остыл, за окном окончательно стемнело, редкие фонари светили вдалеке. Вечерняя сырость и прохлада ложилась на улицы Голицына. Мы вышли из кафе, вечерний воздух сразу заставил поежиться и поплотнее запахнуть верхнюю одежду после теплого кафе.

Городок погружался в вечернюю тишину, тени прохожих мелькали в отблесках фонарей, осенний вечер накинул темное покрывало улицы.

– Мне кажется, что, то есть в этом деле Шершневой, только пока не ясно, как это связано с Аней, только то что преступник тот же может быть. – сказала Лиза, кутаясь в свое короткое черное пальто. – Но, если это так, значит он действует уже минимум 18 лет и должны быть еще жертвы, это раз, и второе —кто-то на него вышел и слил часть информации нам.

– Я с тобой согласен, только надо тогда и анонима найти – раз он что-то знает. – сказал я, на самом деле никого кроме сестры мне искать не хотелось, но ситуация слишком запутывалась и разветвлялась, как паутина старого хитрого паука.

Мы добрели через вечернюю мглу до гостиницы, в которой свет горел в вестибюле и больше нигде, видимо мы были единственными постояльцами. В холле пахло рыбой и капустой, видимо администраторша недавно поужинала и отвалилась в дремоту за стойкой. Мы провалились в темноту номера, уставшие от этих напряженных разговоров и сгущающейся, тени в нашей жизни. Ганецкий молчал, в сети информации о ходе дела не было. Объявления в розыск тоже пока не было, видимо Борисов еще ничего не решил, либо готовился все повесить на меня со дня на день. Мир остановился и теперь многое зависело от наших действий здесь, попытка нащупать нить со старым делом, когда девушка растворилась среди бела дня и никто не хочет об этом вспоминать.