Текст книги "Допельдон, или О чем думает мужчина?"

О перемещениях в пространстве

…Наверное, все мы, когда рождаемся, бываем «гомо сапиенс флайенсами» или еще проще «детьми неба»? И все мы, когда рождаемся, умеем летать?

Именно это было первым, что зафиксировало мое сознание, когда я прочитал СМС-ку. Потом я увидел летящий в небе самолет. Он летел высоко-высоко в небе, можно сказать, его даже не было видно, только две белых полоски реверсионного следа говорили о том, что самолет на самом деле есть.

Он летел с севера на юг. Хотя слово «летел» очень плохо подходило к данному моменту. Самолет был так высоко, что мне казалось, он просто стоит на месте.

И было очень интересно думать, глядя на эту точку в небе, и представлять людей, сидящих в этом самолете, и себя, летящего в пространстве, стоя на горбе земли.

А потом у «гомо сапиенс флайенсов» появляется опыт, который говорит, что падать не приятно. И они становятся «гомо сапиенсами», людьми разумными. Они стараются не вспоминать, что умели в детстве летать, и начинают учиться красиво жить, но время от времени продолжают смотреть на небо. Ну, например, чтобы увидеть пролетающий самолет. Потому что полеты на самолетах, почему-то всегда ассоциируются с этой самой красивой жизнью.

Я поискал глазами второй самолет, но вместо этого мои уши уловили странный жужжащий звук. И этот звук приближался ко мне…

Это очень здорово, когда над головой пролетает два или три самолета. Тогда можно загадывать желание. Если же их реверсионные пути пересекутся и образуют крест, то это желание обязательно сбудется.

Скорее всего, именно желание увидеть в небе сразу два или три самолета толкает тысячи людей в наш город, потому что здесь, именно, на авиашоу, это условие легче всего выполнить. Когда же оно, шоу, заканчивается, то все снова разъезжаются по своим домам и на небо уже не смотрят, потому что в городах небо закрыто высокими домами, и вообще там опасно смотреть на небо. Можно попасть под машину. Да и в метро неба не видно. А потом наступает старость! У каждого это происходит в разном возрасте. Шейные позвонки заклинивает, и тогда люди уже вообще не смотрят на небо.

Они предпочитают смотреть на грядки и становятся просто «гомо». Вот такая вот деградация.

Жужжащий звук начал меня уже раздражать. Казалось, что он доносится со всех сторон и вроде бы ниоткуда. Посмотрел на телефон. Нет, это не он. На дорогу. Она была пуста. И снова в небо.

Именно в этот момент из-за деревьев показался он. Мотодельтаплан. Он летел низко-низко. Почти над землей. Поэтому я его и не увидел сразу. Мотодельтаплан был двухместным. За рулем сидел парень в старинных летных очках и мотоциклетном шлеме. Он крепко держался за перекладину управления и не отрывал своего взгляда от приборов. Хотя какие там приборы? За его спиной сидела красивая девушка. По крайней мере, мне так показалось. Ее белые волосы выбивались из-под старого авиационного кожаного шлема, она что-то кричала в ухо парню и показывала своей тонкой рукой одновременно во все стороны. Он внимательно ее слушал, даже, кажется, кивал головой, отвечая.

Девушка увидела меня и помахала мне. Я помахал ей в ответ, а потом они снова скрылись над деревьями.

«Но некоторым удается сохранить свое умение летать на протяжении всей своей жизни. Да, они знают, что падать это больно, что смотреть на землю безопаснее, но все равно всеми правдами и неправдами стремятся туда, в небо, и совершенствуют свое знание. И эти люди самые счастливые люди на нашей планете, потому что они были «гомо сапиенс флайенс» в детстве и остаются ими в зрелом возрасте и до самой старости.

Они есть эти «гомо сапиенс флайенсы». Они реально существует, и двух из них я только что реально видел! Просто фантастика!»

Об этом надо непременно рассказать моей принцессе. Непременно. Набираю ее телефон, физически ощущаю, как сквозь эфирное пространство и какие-то ретрансляторы прорывается мой сигнал и, наконец, слышу ее голос.

– Да?

– Доброе утро, мое солнце, – кричу я в трубку. – Представляешь, только что надо мной пролетел мотодельтаплан.

– А я вот только проснулась, – отвечает сонная принцесса. – И мне снился сон, как мы занимались с тобой любовью.

Вместе с ее голосом, грудным, мягким и зовущим, произошло что-то такое, чему точно нет разумного объяснения. Перед моими глазами пробежала еле заметная тень. И я вдруг вместо неба увидел море. Оно ласково шуршало камешками возле моих ног и еле-еле касалось моих пальцев. Самолет в небе так и остался висеть практически в одной точке, но это был уже не сам самолет, а его отражение. Шум удаляющегося дельтаплана превратился в звук удаляющейся моторной лодки. Ветер, который только что перебирал ветки лип и осин, явственно донес до меня запах йода и водорослей.

– Правда, – говорю я ей. – И тебе было хорошо?

– Фантастически, – отвечает она. – Но мне было бы еще лучше, если бы ты оказался сейчас рядом со мной.

Я с тоской смотрю в сторону улетевшего дельтаплана. В этот момент он как раз обогнул колокольню нашей сельской церкви и, спланировав, полетел вдоль старицы. Вот, было бы здорово зацепиться сейчас за его крыло и через каких-нибудь пять-шесть минут я бы точно мог оказаться возле дома Марины.

Но такое по силам только «гомо флаейнсов», да и то не здесь и сейчас. Здесь и сейчас нас разделяло несколько километров асфальтовых джунглей, сквозь которые можно было бы пробиться за пять минут, имея в своем арсенале лишь лимузин с «мигалкой» и целый ворох спецпропусков.

Впрочем! Существует еще один способ. Им я пользуюсь всегда, когда хочу оказаться вдруг в одно мгновение где-то далеко-далеко. Например, в Баварии на празднике «Октоберфест» или на карнавале в Бразилии. Специально для этого у меня на макушке существует маленькая антенка, замаскированная под родинку.

– Сейчас буду, – говорю я своей принцессе. – Закрой скорее глаза. Приготовься.

Мне достаточно небольшого усилия воли, чтобы раздвинуть тонкую нить нашего разговора до состояния хорошо освещенного туннеля. Отступаю на шаг назад для толчка и прыгаю в него вперед руками как в воду ласточкой.

В следующее мгновение я стою возле ее постели. Я отчетливо вижу, как она лежит, полусидит на подушке, завернувшись в легкое одеяло, и курит, прикрыв глаза от удовольствия. Из-под одеяла выглядывает кончик ее ступни.

– Я наклоняюсь и целую тебя в мизинчик, – шепчу я в трубку. – Чувствуешь, как мои губы мелкими шагами поднимаются вверх по твоей лодыжки? Вот они касаются твоего колена. Такого мягкого, розового.

Я физически ощущаю, как по телу Марины пробегает истома. У нее изменяется дыхание. Я слышу это в трубке.

– Т-сс! Не надо! – слышу я и останавливаюсь.

– Тебе не нравиться?

– Не надо! Не хочу так! – повторяет Марина, мягко убирая свою ножку под одеяло. Ну, все правильно, она ведь обыкновенная земная женщина. Лучшая представительница «гомо сапиенс». И летать она не умеет.

Возвращаюсь назад. Море все еще плещется у моих ног, но оно несколько отступило назад.

– Тогда тебе придется подождать до вечера, моя любимая! – смеюсь я в трубку. – Предлагаю освободиться сегодня пораньше и поужинать.

– Давай. Ты зайдешь за мной в…

– Нет, – перебиваю Марину. – Ты заедешь за мной ровно в шесть часов. Я буду ждать тебя у проходной ЛИИ. Иначе, я тебя знаю, ты никогда не выберешься из своего кабинета.

Она некоторое время думает. Я слышу ее дыхание, как она затягивается сигаретой, и мне снова начинает казаться, что я слышу шум моря.

– Хорошо, – наконец произносит Марина. – Только ты предварительно позвони мне.

А куда мы пойдем?

Снова смеюсь. В этом вся моя принцесса. Она должна все точно знать заранее и планировать. Экспромтов Марина не любит.

– Не знаю, – отвечаю я ей, потому что действительно понятия не имею, как будет проходить наш вечер. Но понимаю, что такой ответ ее не устроит, поэтому предлагаю альтернативный вариант. – Давай, покушаем в нашей шашлычке и потом решим, а?

Снова слышу в трубке ее дыхание, потом слышу, как она тушит бычок сигареты в пепельнице.

– Договорились, в шесть часов я буду ждать тебя у проходной. Или нет, на бензоколонке, рядом. А то милиция может не дать мне там встать.

– Не вопрос. Ты меня любишь?

– Нет, – теперь уже смеется она. – Ты меня бросил.

– Я тебя бросил? – я даже чуть не задохнулся от такой постановки вопроса. – Вот это новость!

– Да, бросил, – продолжает настаивать моя принцесса, притворно надув губки. Мне не представляет труда увидеть это все воочию. – Мне было вечером одной страшно, грустно и одиноко.

– Но ты же сама сказал, что будешь вечером занята. И просила, чтобы я не беспокоил тебя?

– Что буду занята, да, говорила. А вот насчет «беспокоила», нет, такого не было. Мне было бы приятно, если бы ты позвонил вечером и поинтересовался, как прошли мои переговоры.

– Какие переговоры? – не подумав, переспрашиваю я. И тут же соображаю, что действительно она же мне неоднократно говорила, что у нее вот-вот должны были состояться переговоры с ее бывшем мужем насчет уплаты алиментов и раздела квартиры. Мне надо было бы промолчать, но вместо этого я произношу еще большую глупость. – Ах, да, вспомнил!

– Ну вот, я так и думала, тебя абсолютно не интересуют мои проблемы!

– Ну, Марин, ну прости меня, пожалуйста! Прости. Честное слово, интересуют, очень интересуют. Вот встретимся сегодня вечером, и ты мне все подробно расскажешь. Ок?

– Расскажу, ладно, – неожиданно быстро сменяет гнев на милость моя принцесса, – мне на самом деле уже пора идти. Со всех сторон звонят.

– Понимаю, я тоже уже кругом опаздываю.

– Тогда до вечера?

– Да.

О перемещениях во времени

Благодаря своей антенке, я отлично умею перемещаться в пространстве. Если захочу, то в одно мгновение могу попасть, куда мне угодно. Хоть на балет в Большой театр, хоть на Елисейские поля, но, к сожалению, до сих пор мне ни разу и не удалось таким образом попасть на работу.

Поэтому, засунув нагретый об ухо телефон в карман, я, наконец, трогаюсь с места. Поговорив с Мариной, у меня обнаружился такой заряд энергии, что мне просто необходимо было его куда-то выплеснуть. Поэтому я не просто трогаюсь с места, я бегу. Сначала легкой трусцой, потом все ускоряя и ускоряя шаг. Я подставляю свою голову под потоки воздуха, который хоть как-то остужает мои мозги и выветривает из нее все мысли, кроме одной: «Хочу, чтобы вечер наступил как можно быстрее! Мне это нужно!»

Вообще-то, благодаря антенке, я могу перемещаться не только в пространстве, но и во времени. Но раньше я это делал только для себя самого. Всего несколько минут назад, я продемонстрировал способность перемещаться в пространстве, когда это нужно не только мне.

И я решил попробовать, ускорить время! Вдруг у меня получится и это?

Наконец, я замечаю, что в буквальном смысле несусь по пыльной дороге. Я лечу над землей, толкаю землю от себя назад и реально ощущаю, что, таким образом, я заставляю крутиться нашу планету быстрее. Я бегу, обгоняю людей, идущих в том же направлении, что и я, и мысленно говорю им «спасибо!», потому что они своим движением тоже помогают вращать землю в нужную мне сторону. Мне это очень надо! Ведь чем быстрее я вращаю землю, тем быстрее закончится день.

По дороге я забегаю в «Связной» и кидаю на счет сына денег. Я кладу ему практически все свои деньги, оставляю себе в кошельке рублей сто, не больше. Мне кажется, это очень хорошо, это тоже поможет ускорить процесс. Узнаю у менеджера насчет проходимости платежей и получаю заверения, что сейчас средства поступают на счет очень быстро. Через пятнадцать, максимум, через тридцать минут. Ключевое слово «быстро!»

Мне кажется, это тоже поможет ускорить процесс. Хотя я знаю, что сын сейчас уже на пляже и, наверняка, не взял с собой бесполезный телефон, поэтому через полчаса мне не позвонит. Не позвонит сын мне, скорее всего, и в обед. Мало вероятно, что будет заходить себе в палату или номер. Не знаю, уж, где сын там живет! Так что только вечером!

И это была еще одна причина, по которой я тороплю землю сделать свой оборот вокруг своей оси как можно быстрее, потому что если вечером сын мне не позвонит, то тогда я сам это сделаю. И тогда уже, наверняка, я дозвонюсь.

Допельдон! Так чего же я хочу больше? Услышать сына или увидеть Марину?

Я вскакиваю на подножку уходящего автобуса в самый последний момент, буквально за секунду до того, как закрылись двери.

«Аккуратно, мужчина! Куда Вы так торопитесь? Автобус все равно быстрее не поедет». А вот и неправда! Я закрываю глаза и усилием воли раскручиваю колеса. Я убираю по пути следования все возможные пробки, зажигаю везде зеленые огни светофора и отворачиваю от нашего автобуса взгляды всех милиционеров.

И вот результат. Автобус пролетает через весь город за считанные минуты. Еще одно усилие мысли, и специально для меня на второй проходной выходит усиленный наряд охраны и включают вторую раму металлоискателя. Очередь начинает двигаться в два раза быстрее, ускоряя движение земли.

Я предстаю перед светлыми очами Игоря, моего друга и начальника, без двух минут одиннадцать, поставив тем самым своеобразный рекорд скорости по перемещению в закрытом наглухо городе и усиленно охраняемой территории, коей являлся авиасалон.

– Чуть свет – и я у ваших ног, – пытаюсь шутить я, протягивая ладонь для приветствия Игорю.

Но он шутки моей не оценивает, потому что руки не видит.

– Девятьсот шестьдесят, девятьсот семьдесят, девятьсот восемьдесят, девятьсот девяносто, тысяча, – бубнит Игорь, пересчитывая зеленые червонцы, которые уже накидали в коробку для пожертвований благодарные посетители авиасалона. И только закончив с этим грязным делом, наконец, отвечает на мое приветствие. – Здарофф!

Хлопает меня по ладони и протягивает фотоаппарат.

– Держи! Как говориться пост сдал, пост принял!

Убирает деньги себе в карман и надевает мне на голову кепку. Я пытаюсь еще как-то пошутить, а также намекнуть, что неплохо бы сегодня свалить пораньше, но Игорь останавливает меня. Он сама «серьезность».

– Не перебивай и слушай. Когда у клиента нет своего фотоаппарата, то ты предлагаешь сфотографироваться на наш. Берешь с него 30 рублей и координаты. Только электронную почту. Понял!

– Понял, а…

– Подожди.

Игорь объясняет подошедшему семейству принцип действия нашего аттракциона. И снова возвращается ко мне.

– Не забудь объяснять клиентам, что фотография будет присылаться только в электронном виде. Понял?

– Понял, чего не понять, – пытаюсь я перестроиться на коммерческий лад и хочу спросить у Игоря еще что-то, правда, сам не знаю что. Но он явно не настроен на дружеское общение со мной, потому что сух, как дерево саксаул.

– Ну, а раз понял, то я пойду, посижу на стенде, а то я тут чуть не спекся, как картошка. Я тебе пришлю сейчас кого-нибудь на подмогу.

– Давай, – обречено отвечаю я и опускаюсь пятой точкой на стул.

Однако долго сидеть я не хочу. Я вижу, что земля разогналась уже до достаточной скорости и несется по своему пути, плавно шелестя на поворотах, с хорошим таким ускорением, и теперь, главное, не тормозить. Только не тормозить! Но, сидя на пятой точке и ничего не делая, я сам же и останавливаю ее. Ножки стула – как якоря. Надо что-то делать! Набираю в грудь воздуха и начинаю орать.

– Подходи сюда, народ! Фотографируемся на память! Сегодня же последний день МАКСа!

Впрочем, это было лишним. Посетителей вдруг как прорвало. Они пошли друг за другом волнами. Прямо как на картине Айвазовского. Причем каждый раз все круче и круче. Девятый вал пришелся где-то на обед.

Мне приходилось постоянно что-то говорить, помогать, поддерживать, фотографировать.

«Здравствуйте! Не хотите сфотографироваться на память! Десять рублей! Спасибо! Конечно, помогу! Улыбочку! Пожалуйста! Возьмите буклетик нашего музея! Можете посмотреть его экспозицию в павильоне! До свидания! Здравствуйте! … Всего хорошего! Приходите еще! … Здравствуйте!..»

Солнце уже в зените. Пальцы выбивают СМС-сообщение: «Я тебя хочу!» Ответ: «И я».

«Здравствуйте! Подходите, не стесняйтесь! Десять рублей! Это не дорого, это даром! Улыбочку! Пожалуйста! Возьмите буклетик, узнаете много нового о нашем городе! До свидания! Здравствуйте! … Всего хорошего! Приходите еще! … Здравствуйте! До свидания! Всего хорошего!»

Три часа дня. Повеяло прохладой. Видимо, земля разогналась уже до скорости курьерского поезда. И кто-то открыл окна в салоне вагона. Однозначно.

СМС: «Ты помнишь? В шесть!» Ответ: «Да».

Гарик не обманул, подмогу прислал. Сначала пришла Лена, наш дизайнер, потом я вызвал еще и Галину Моисеевну, главного хранителя, и мы вот так втроем и прыгали около нашего баннера, как вокруг елки, до самого обеда. Была бы такая возможность, Гарик бы и сам подошел, но нельзя было оставлять без присмотра наш главный музейный стенд, который располагался внутри павильона.

Нам было весело и шумно. Кто-то из добрых клиентов оставил пару бутылок пива, и стало совсем хорошо. А после обеда наплыв начал постепенно спадать. Нет, народ еще продолжал подходить, но с каждым разом все меньше и меньше. Последняя пара подошла где-то часам к четырем, к полпятому.

Они долго мялись, не решаясь подойти. Вернее, мужчина никак не мог уговорить свою даму на этот решительный поступок. Пока, наконец, Галина Моисеевна не смилостивилась и не взяла инициативу в свои руки.

– Да не стесняйтесь Вы, подходите. Сфотографируйтесь на память.

– Да, – обрадовался мужчина. – А Вы нам поможете? Сфотографируете нас вместе?

– Конечно, давайте Ваш фотоаппарат.

Галина Моисеевна взяла его мыльницу, мужчина и его спутница пристроили свои физиономии в окошки. Мужчина был не высокого роста, поэтому ему пришлось подставить стульчик, чтобы он мог попасть лицом в окошко, а вот дама была как раз выше среднего роста, и ей, чтобы поместить лицо в окно, пришлось сильно-сильно нагнуться. Потом Галина Моисеевна попросила их посмотреть друг на друга. Их позы стали вообще неестественными.

– Внимание! Улыбаемся! Сейчас вылетит птичка! Оп!

Мы нажали фотоаппараты почти одновременно. Галина Моисеевна с одной стороны, а я с другой. Не скрою, в этот момент я испытывал нечто похожее на азарт охотника, сидящего в засаде, потому что у меня получился шикарный кадр для фотоколлекции под названием «Пятая точка МАКСа».

Честно признаюсь, первый кадр с изнанки нашего баннера сделал не я. Когда у меня в голове возникла такая идея, в памяти фотоаппарата уже было пять или шесть таких снимков. Скорее всего, первым был все же Игорь, потому что, когда я показал их Лене, она просто засмеялась. Ну, а Г.М. просто не пришла бы в голову такая бредовая идея.

Так что, да, Гарик был первым! Но мне такая идея пришла в голову самостоятельно. Клянусь! И если Вы думаете, что фотографировать чужие попы – это самое дебильное занятие в мире, то уверяю Вас, Вы глубоко заблуждаетесь. В любом деле нужно проявлять максимум старания и умения, а в фотографировании чужых поп этого старания и умения нужно в два раза больше. И только тогда у Вас появятся кадры чужих поп, которые будет не стыдно показать другим!

Но лучше всего, конечно, их никому не показывать, потому что одна половина людей поймет Вас неадекватно, а другая половина обязательно усмотри в этом гомосексуальные наклонности.

«Допельдон!» Что я несу? Полный бред. Но, наверное, только таким способом можно хоть как-то отразить то состояние отупения, которое наступает у человека от монотонной и однообразной деятельности под палящим летним солнцем.

А последний день международного авиакосмического салона 2005 года был именно таким. Жарким, липким и пыльным. За весь день в небе не появилось ни одной тучки, ни облачка. Только солнце, ревущие самолеты и толпы одуревших посетителей и участников авиасалона. Все понимают, что сегодня последний день и потому стараются оторваться по полной программе. Пьяных больше, чем трезвых. Тормозов никаких!

Впрочем, я был доволен. Эта круговерть не позволяла в голове появляться никаким мыслям, кроме одной. «Скоро вечер!» Нет, конечно, в голове появлялось много других мыслей, но надолго они не задерживаться. И, можно сказать, что для моих мозгов это был царский подарок. Я не хотел думать ни о чем, кроме как о сегодняшнем вечере.

«Здравствуйте!.. До свидания!» Все! Конец!

Не удержался! Набрал телефон сына. В трубке уже не слышно противного женского голоса, сообщающего, что набираемый мной номер находится в зоне недоступности. Поэтому держу трубку у уха долго, в надежде, что мне все же ответят. Но телефон посылает в эфир один гудок за другим без ответа. Отключаюсь. Чтобы не расстраиваться, убеждаю себя в том, что сын еще не вернулся с моря. «Ничего, позвоню попозже!»

Приходит СМС: «Ты уже готов? Я освобождаюсь через полчаса!» Отвечаю: «Да, мое солнце, лечу к тебе!»

Просто удивительно! День прошел. Мгновенно. Практически, не успев начаться. Оказывается, для того, чтобы разогнать землю до скорости волчка, нужно не так уж и много. Сначала пробежаться для разгона, а потом заняться приятным, монотонным и ничем не обременяющим трудом.

А еще! Еще надо очень хотеть, чтобы вечер наступил как можно быстрее. Ну, приблизительно, как этого хочу я!

Считаем выручку. Сегодня получилось неплохо. Так сказать побочный эффект разгона земного шара. Вот если бы каждый день так. Откладываю себе на карман столько, чтобы хватило на вечер, и вострю лыжи к выходу.

Игорь, как ни странно, не возражает. Еще бы ему возражать, ведь, если честно, за сегодня мы подняли денег больше, чем за все остальные дни. И все это благодаря нашей чрезмерной активности. Так что я вполне могу позволить себе уйти, не помогая складывать наш инвентарь. У нас есть, кому этим заняться сегодня.

Ха! Земля разогналась уже так, что против ее движения не так-то просто идти. Она буквально гудит под ногами, а колени подкашиваются. Вот это скорость! Но это ничего, это пройдет! Я знаю, пройдет сразу, как только увижу ее, мою принцессу, поэтому надо идти как можно быстрее.

Направляюсь к выходу и с тоской думаю о мотодельтапланеристе. Вот бы сейчас мне его аппарат. Впрочем, не уверен, смог бы я удержать в руках управление. Ведь гудят не только ноги, но и руки. Все тело будто ватное. Я практически не ощущаю, что у меня в руках по-прежнему лежит фотоаппарат. Зачем он мне? Может, вернуться и оставить Игорю. Нет. Возвращаться, значит отсрочивать нашу встречу. На это я пойти не могу! Поэтому продолжаю крепко держать фотоаппарат в руках и на полусогнутых ногах двигаться в сторону, противоположную вращению земли.

Телефон ойкает новой СМС-кой: «Извини. Задерживаюсь на тридцать минут. Подождешь?»

Хм! Можно было бы предположить, что так все и будет, но… тут уж ничего не поделаешь. Такая она, моя принцесса, поэтому выстукиваю пальцем «Конечно» – и отправляю сообщении обратно. Телефон улыбается мне идиотской улыбкой, а я обнаруживаю себя стоящим в потоке людей. Такое впечатление, будто я налетел на стену. Впрочем, стена мягкая, и бьюсь я об нее небольно. Бац! Потираю в раздумьях лоб. Смотрю на часы. Даже при самых плохих раскладах сейчас мне идти до места нашего свидания не больше пяти минут. И я знаю точно, ничто уже не может мне помешать оказаться в нужном месте и нужное время.

Но куда девать неожиданно образовавшиеся двадцать пять минут времени? Да, видимо, я сегодня слишком сильно разогнал нашу планету…